«ᴏᴅɪᴜᴍ ᴀᴍᴏʀᴇ ᴏʙʟɪᴛᴏ ꜰᴏʀᴍᴀᴛᴜᴍ» 一 ненависть кована забытой любовью.

      1996 год. Пятый курс. Хогвартс.       Гарри уносился вниз, преодолевая бесконечные коридоры, лестничные пролеты и ступеньки. Крутая винтовая лестница стала последней преградой на пути к подземельям, а потому он ускорил шаг, стараясь не отставать от несущегося впереди него профессора - едва пробудившись от беспокойного сна, зеленоглазый еле как перебирал ногами, из последних сил держа равновесие.       Ступив на порог кабинета, парень тут же свалился в первое попавшееся ему на глаза деревянное кресло. Он пытался восстановить дыхание, обильно потея и в страхе наблюдая за резкими движениями темной фигуры, тенью носившейся по кабинету.       — Видимо существует связь между сознанием Волдеморта и вашим, — Снейп рывком раскрыл кожаный чехол на столе, выуживая оттуда волшебную палочку, — догадывается ли он об этой связи - пока неизвестно. Молитесь, чтобы он оставался в неведении.       — Хотите сказать, что если он узнает об этом, то.., — Гарри нервно сглотнул, — сможет читать мои мысли?       — Читать, контролировать, — Снейп резко обернулся, одарив Поттера пронзительным взглядом, — путать. В прошлом.. ему доставляло особое наслаждение проникать в сознание своих жертв, порождать мучительные видения, доводившие их до безумия, — профессор зельеваренья медленно приближался, словно кобра, готовящаяся вот-вот совершить бросок. Палочка волшебника опасно покосилась в сторону парня напротив. Какого черта он собирается сделать? Гарри сжался в кресле, наблюдая за каждым движением профессора, — лишь насладившись агонией до последней капли, лишь заставив их буквально молить о смерти он, наконец, убивал их.       Темная фигура опасно возвышалась над перепуганным студентом.       — При правильном использовании сила окклюменции защитит вас от проникновения или влияния. На этих уроках я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, а вы попытаетесь сопротивляться. Приготовьтесь!, — Гарри поерзал в кресле, не зная точно, чего ожидать, — Легилименс!       Зеленоглазый услышал только собственный вскрик прежде, чем все вокруг затянуло пеленой отрывочных воспоминаний. Зеркало Еиналеж, родители, Рон и Гермиона, Орден Феникса, Сириус, Дамблдор, поцелуй с Джоу - Снейп проникал в самые потаенные уголки Поттеровского сознания, оскверняя своим присутствием наиболее сокровенные воспоминания подростка. Он издевался, давил, запугивал Гарри рассказами о силе Темного Лорда, а после вновь забирался тому в голову, заходя все дальше и дальше.       — Вы как ваш отец. Ленивый, высокомерный, — ядовито выплюнул Снейп.       — Не смейте так говорить о моем отце!, — воскликнул зеленоглазый, подскочив со своего места.       — Слабый!, — перебил его зельевар.       — Я не слабый, ясно?!       — Так докажите это! Контролируйте эмоции. Дисциплинируйте ум!, — профессор снова встал наизготовку, занеся волшебную палочку, — Легилименс!       Не вышло. Мириады воспоминаний вновь проносились перед его глазами, застилая все, вырывая из реальности. Так продолжалось до тех пор, пока парень окончательно не выбился из сил. Измученный, он просил прекратить сегодняшнее занятие, на что Снейп лишь сердился, с каждым разом все больше и больше, плевался ядом, оскорбляя Гарри и всю его семью.       — Блэк и вы оба сентиментальные дети, вечно ноете, жалуетесь, как несправедливо обошлась с вами жизнь, — профессор отпрянул, скорчившись от отвращения, — может быть, вы еще не заметили, но жизнь вообще несправедлива. Ваш блаженный отец был причастен ко всем несправедливостям-..       — Мой отец был великий человек!, — не выдержал Гарри.       — Ваш отец - большая свинья!, — Снейп схватил зеленоглазого за плечо, отбрасывая его в другую сторону кабинета. Гарри машинально выхватил палочку, готовый защищаться, — легилименс!       — Протего!, — неожиданно даже для самого себя выкрикнул Поттер.       Мир вокруг застлало пеленой чужих воспоминаний. Мародеры - Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост надвигались на юного Снейпа, тыкая в него своими палочками. Распределяющая шляпа, мучительное одиночество школьных лет, Лили Эванс, ходящая за ручку с его заклятым врагом. Школьные воспоминания сменялись более взрослыми, мимо Гарри пролетала нескончаемая вереница незнакомых лиц, неясных ему обрывков диалогов, мест, где он никогда не бывал.       Наконец, в воспоминаниях уже взрослого Снейпа он ухватился за знакомый ему обрывок - первый курс, Гарри и толпа новоиспеченных школьников вваливаются в Большой Зал, следуя за статной фигурой МакГонагалл. Он по сей день помнил испытующий взгляд, который послал ему профессор и жгучую боль, пронзившую шрам на лбу. Но было кое что еще..       Вот профессор трансфигурации раскрывает длинный свиток и начинает по одному вызывать студентов к распределяющей шляпе. Несколько детишек уже прошли распределение и с лучезарными улыбками на губах отправились к встречавшим их аплодисментами факультетам. Профессора с интересом наблюдали за происходящим, изучая лица их новых подопечных - в особенности это касалось деканов, что с жаром перешептывались, споря о том, в чьи руки попадет очередной ученик.       Профессор Блэк, преподаватель защиты от темных искусств и по совместительству декан Слизерина, сидела по левую руку от Снейпа, с торжествующей ухмылкой наблюдая за тем, как ее племянник занимает место за Слизеринским столом. Ее подбородок был победоносно вздернут, в глазах читалась нескрываемая гордость за младшего Малфоя.       — Грейнджер, Гермиона!, — объявила МакГонагалл и в следующую секунду к стулу проследовала низенькая девчонка с копной непослушных каштановых волос.       Совершенно расслабленная и невозмутимая до этого момента, Блэк вдруг стремительно оторвала от себя бокал, который держала уже у самых губ - взгляд темных глаз резко метнулся к распределяющей шляпе. Проследив за этим движением, Снейп вопросительно покосился на коллегу, но та, кажется, и вовсе этого не замечала. Ее безраздельное внимание было устремлено к первокурснице, готовившейся занять свое место на стуле.       Стоило ей обернуться лицом к залу и запрыгнуть на стул, как кровь резко отлила от лица профессора, и если до этого кожа у нее итак была бледная, то сейчас она стала просто мертвенно-белой. Черные глаза расширились, моментально потемнев еще на несколько оттенков - это было невероятно, красиво и пугающе одновременно. Челюсть Блэк сжалась, обостряя жесткие черты, и в следующую секунду она резко вскочила со своего места, с грохотом отодвинув стул.       Несколько профессоров и даже директор покосились на нее, но Блэк было плевать - она пулей вылетела из зала, скрываясь в профессорской комнате позади преподавательского стола. Снейп, помедлив, решил проследовать за ней.       Дальше все было как в тумане. Воспоминания смазывались, по ту сторону сознания потихоньку приходивший в себя Снейп явно пытался выдворить Гарри из своей головы. Все, что сумел разобрать зеленоглазый - нечленораздельная ругань, перевернутая, разломленная в щепки мебель, книги, с какой-то стихийной силой вылетающие с полок и тут же разрывающиеся на мелкие кусочки и осколки витражных стекол, со звоном разбивающиеся и летящие вниз, к каменному полу.       Наконец, Снейпу удалось вытолкнуть Гарри из своих воспоминаний. Шокированный увиденным, парень едва не свалился ниц, в последнюю секунду найдя опору в стоявшем позади него столе. Раздуваясь и краснея от гнева, Северус с криками прогнал его вон из своего кабинета и с грохотом захлопнул дверь.       1997 год. Вторая Магическая Война. Дом Лавгудов.       — Что за черт?, — шокировано спросил Рон, переводя взгляд с Гарри на Гермиону.       Они сидели в весьма неуютной обстановке, ожидая, пока хозяин дома заварит всем чай. Гарри задумчиво водил палочкой в воздухе, поддерживая налету скомканный и подожженный выпуск Пророка. Гермиона поежилась, обхватив руками колени. Н-да, воспоминание действительно вызывало множество вопросов.       — Понятия не имею, что на нее нашло, — честно ответил Гарри, — но нам лучше понадеяться, что Дамблдор в ней не ошибся. Иначе.., — он красноречиво покосился на Гермиону. Та лишь судорожно вздохнула.       — Блэк с первого дня меня невзлюбила, — девушка хмыкнула, восстанавливая в памяти бесконечные сцены ссор с профессором, — но чтобы настолько.. Мерлин, да мне было-то всего одиннадцать, я себе даже представить не могу, чем я могла ей так насолить.       — Знаешь, иногда дело не столько в детях, сколько в их родителях, — решил пофилософствовать Рон, — вот Малфой, например. У белобрысого же на генетическом уровне заложено ненавидеть Уизли, что тут скажешь - весь в своего безмозглого папашу, — рыжий вдруг замолчал, поймав на себе вопросительные взгляды друзей. Гермиона вздернула бровь, — ну, чего?, — и тут до него, кажется, дошло, — ах, Годрик, я и забыл! Прости, Гермиона, ты так ловко орудуешь палочкой, я порой забываю, что ты, ну.. что твои родители не волшебники, в общем.       Гермиона скривилась, пораженная порой просто феерическим кретинизмом своего друга, а Рон густо покраснел. Стоило ли говорить, что упоминать заколдованных Обливиэйтом в данный момент родителей волшебницы в принципе было верхом бестактности и безрассудства?       — В любом случае, — спас ситуацию Гарри, прервав повисшее молчание, — тебе нужно смотреть в оба, Гермиона. Эта магия.. ничего подобного я раньше не видел, — Поттер шмыгнул носом, поправив очки, — в смысле.. я колдовал тогда, на летних каникулах, когда тетушку Мардж раздуло, — на этом моменте Уизли прыснул, подавляя смех, а Гермиона лишь наградила его укоризненным взглядом, — и бокал тоже разбил. Но это ни в какое сравнение не идет с тем, что вытворяла эта ненормальная.       — Гарри!, — возмутилась ведьма, толкнув парня в бок, — Блэк не сахар, конечно, по себе говорю, но она все еще наш союзник.       — Ага.., — недовольно фыркнул Рон, — с такими союзничками и врагов не надо.       Гарри как-то чересчур вымученно хихикнул, а Гермиона лишь пробормотала что-то сердитое себе под нос. Вскоре к гостям вновь вернулся хозяин дома - Ксенофилиус Лавгуд. Он неспеша вошел в помещение, стараясь не перевернуть поднос с четырьмя чашками свежезаваренного чая.       Беседа шла.. сносно. Гермиона прочитала вслух отрывок из «сказок барда Бидля» и Ксенофилиус со всем рвением принялся отвечать на их вопросы - объяснил, что из себя представляют Дары Смерти, пером очертил специальный знак. На бумаге могло показаться, что волшебник оказывал исключительную поддержку стороне Света, но вот на деле дерганное, мешкающее поведение Лавгуда-старшего порядком настораживало.       Гермиона по-видимому была не единственная, кто заметил странности за хозяином дома, потому что очень скоро Рон изъявил желание поскорее убраться отсюда. К тому моменту, когда Золотое Трио в полном составе спустилось на первый этаж, Ксенофилиус совсем помешался: все твердил что-то про чай, а потом и вовсе отказался выпускать их из дома.       Луна. Они забрали его дочь. Старика можно было понять, и все же, друзья успели тысячу раз проклясть его, пока пытались удрать сначала из подвергшегося атаке Пожирателей дома, а потом и от министерских егерей.       Не вышло. Стая мерзавцев привела всех троих прямо к поместью, остановившись у главных ворот. И тогда появилась она. Беллатрикс Блэк. Лишь игравшая роль обезумевшей Пожирательницы или взаправду слетевшая с катушек сейчас она внушала неподдельный страх. Кто-то из егерей впечатал обезображенного заклинанием Поттера в забор, демонстрируя свой улов.       Гарри смотрел на своего бывшего профессора взглядом, преисполненным нескрываемой ненавистью и отвращением. Кажется, зеленоглазый быстро разуверился в ее преданности Дамблдору и теперь видел в ведьме лишь заклятого врага, изменницу, представлявшую опасность. Беллатрикс же наоборот - смотрела холодно и безразлично, делая вид, что не узнает парня. Она окинула все тем же ничего не выражающим взглядом спутников Поттера, и ни один мускул не дрогнул на ее лице, выдавая узнавание, сочувствие, раздражение или что либо еще. Ничего. Лед.       В поместье, Блэк, словно обезумев, приставила палочку к шее Поттера, больно впиваясь ею в кожу. Она заливалась истерическим, фанатичным гоготом, обнажая белые зубы и демонстрируя племяннику опухшую физиономию своей жертвы. Ворох темный кудрей жил своей жизнью, а в ониксовых глазах гулял настолько омерзительно злой огонек, что даже Гермиона отвела взгляд, не способная боле смотреть на это.       Неужели она и вправду?.. Предательница. Отродье. Водила Дамблдора за нос и все шесть лет только морочила ученикам голову, читая им свои мнимые морали о добре и зле. Воительница, дуэлянтка, защитница полукровных волшебников - конечно, под этой личиной уважаемого профессора все эти годы скрывалась лишь грязная шлюха, ручной зверек Волдеморта который по первому же зову прибился к ноге. Она не лучше Малфоя-старшего, вечно пресмыкающегося в страхе перед своим ненаглядным Лордом.       Годы работы в Хогвартсе, службы в Министерстве, членство в Ордене Феникса почти что с момента основания - страшно было подумать, какие тайны успела выведать эта вездесущая, омерзительная изменница. Нет, если выберутся живыми из этого чертового поместья в живых ее оставлять нельзя, иначе волшебному миру точно крышка.       Словно прочитав мысли гриффиндорки, темная ведьма резко повернула голову в ее сторону. Темные глаза опасно сверкнули, а пухлые губы сжались в тонкую, кривую линию. К тому моменту Хвост уже затащил ее друзей в подвал, оставив их гнить за решеткой. Она осталась один на один с Пожирательницей Смерти. Мерлин упаси ее душу.       Блэк резко сократила расстояние между ними, словно хищница, и на глазах у всех присутствующих швырнула Гермиону на холодный пол. Приземление вышло жестким. Очень жестким. Но прежде, чем ведьма успела прочувствовать всю боль от удара, на ее бедра резко опустилась Пожирательница, всем своим весом придавливая к полу.       На секунду, Гермиона почувствовала совершенно неожиданное облегчение: знакомый аромат темной ведьмы напоминал о Хогвартсе, классе защиты от темных искусств. Словно Амортенция, он возвращал ее к беззаботному шелесту пергамента, взмахам волшебной палочки под чутким надзором преподавателя и одноклассникам, кучкующимся в ожидании своей очереди. Тепло чужого тела, которое она ощущала даже сквозь несколько слоев плотной одежды, напоминал ей о том, что перед ней лишь человек, не машина для убийств.       Но гриффиндорка быстро отделалась от этого наваждения, уже через мгновение с презрением и непониманием относясь к этой секундной слабости. Нет. Здесь, в этой комнате, была только отъявленная преступница и Пожирательница Смерти Беллатрикс Блэк. Никакого профессора, никакой защиты - только тупое, животное нападение. Свыкнуться с мыслью о том, какой грязной лгуньей была ее преподаватель будет не так уж и сложно - спасибо долгим годам неприязненных отношений.       Между тем, Беллатрикс склонилась над ней, мир вокруг был отрезан для Гермионы водопадом темных кудрей. Пожирательница смотрела ей прямо в глаза, презрительно сощурившись, словно испытывает неописуемое отвращение. Глаза цвета оникса прожигали ее взглядом, темнея до невозможного с каждой прошедшей секунды. И Гермиона смотрела. Смотрела в ответ, где-то в глубине души все еще тая пустые надежды, что сверху над ней нависла не верная смерть, а союзник, ловко прикидывающийся врагом.       Пустое. Это было бесполезно, бессмысленно - ее прожигали взглядом, совершенно отрешенным, незаинтересованным, безразличным до глубины души. Гермиона видела лишь мириады каменных стен, барьеров, за которыми, она была уверена, не таилось ничего большего, чем чистая ненависть к девчонке и истовая вера в своего проклятого Хозяина.       И тогда гриффиндорка сдалась. Она не проявит слабости, не дрогнет, даже если ведьма запытает ее до смерти - и никогда, ни за что больше не посмотрит на нее, ища в темных глазах Свет, надежду, помощь. Нет. На войне как на войне. Разочарованный, преданный взгляд светло-карих глаз тут же сменился уверенным, высокомерным, стальным.       Она вздернула подбородок, готовая ко всему, что бы не захотела с ней сделать ведьма, как вдруг Беллатрикс, все еще надежно скрытая вместе с ней в коконе собственных волос, повела бровями, на какое-то жалкое мгновение многозначительно сощурившись и нахмурив брови. В следующую же секунду умалишенное выражение вернулось на лицо профессора и последним, что успела заметить Гермиона был смягчившийся на долю секунды взгляд, в котором сверкнула какая-то.. страдальческая искорка? Мерлин, что..       — Этот меч должен был быть в моем хранилище, — яростно зашипела ведьма, зависнув в каких-то миллиметрах от ее лица. Гермиона вздрогнула, резко вспомнив, где находится, и что именно сейчас происходит. Страх вернулся с удвоенной силой, — откуда он у вас?! Что еще ты и твои дружки взяли в моем хранилище?!, — голос темной ведьмы срывался на крик, глаза вновь остекленели, не выражая более ничего, кроме неконтролируемого гнева.       — Я-я ничего не брала, — всхлипнула Гермиона, — прошу вас.. я ничего не брала!       Блэк натурально трясло. Ее челюсть сжималась, глаза бегали по девчонке, распластавшейся под нею. Она вдруг вжалась в нее всем телом, больше не опираясь на руки, буквально ложась всем весом на тощую гриффиндорку и вдавливая ее в пол. Прежде, чем Гермиона успела что либо понять, горячее дыхание обдало ее ухо, пуская волну неприятных мурашек по телу:       — Мужайся, девочка, — она шепнула это так тихо, что Гермиона не была даже до конца уверена, что слух ей не изменяет. Никто больше в комнате точно не мог этого услышать.       Холодная рука легла на щеку и коротко скользнула вниз, проведя от линии челюсти к основанию шеи, а после ведьма вдруг снова отпрянула - ониксовые глаза красноречиво сверкнули напоследок, вслед за чем вновь раздался визг:       — Я тебе не верю!, — завопила Беллатрикс, да так громко, что аж зазвенели стекла. Она отвернулась прочь от лица Гермионы, и уже через мгновение та поняла причину..       Такой боли гриффиндорка еще не испытывала никогда. Острое лезвие кинжала впивалось в ее кожу, ядовитым жалом выводя ненавистные буквы. Гермиона истошно кричала, орала, что есть мочи и билась в страшной истерике, но конечно, всем было плевать. Ей здесь никто не поможет. Один только Драко трусливо отвел глаза, неспособный вынести мук их пленницы, тогда как остальные с нескрываемым наслаждением наблюдали за пыткой.       Когда это кончилось? Гермиона не знала. Кажется, она пробыла в отключке какое-то время, потому что в следующий раз, когда она открыла глаза, над ней уже никого не было. Хозяева дома оставили ее истекать кровью на холодном полу, в то время как сами о чем-то взволнованно шептались, отойдя в сторонку.       — Как это могло произойти?!, — испуганно бормотала Нарцисса. Люциус стоял рядом с ней, положив руки на плечи жене, хотя и сам на вид был белее самой смерти, — он.. он убьет нас, Люциус, он.. Драко! Мой мальчик.., — голос ведьмы дрожал.       Беллатрикс, стоявшая напротив всплеснула руками, шумно выдохнув:       — Не раздувай из мухи слона, Цисси, — раздраженно прошипела она, — никто ведь не успел его вызвать, верно?, — она кинула испепеляющий, уничижительный взгляд на Люциуса, — верно?!, — Беловолосый нервно сглотнул, утвердительно кивнув, — вот и славно. Грязнокровка точно что-то знает про своих поганых друзей, так используем ее, а потом прикончим. Темный Лорд все равно по ней плакать не будет.       Тут все семейство кинуло короткий взгляд на Гермиону, распластавшуюся на полу, что тихо подвывала от боли. Короткое перешептывание, которое гриффиндорка не могла расслышать, а затем в поле зрения девушки попал подол черной юбки, развивающийся у сапог. Каждый шаг отзывался неприятной вибрацией и после всего пережитого ощущался, словно самый настоящий удар по голове. Ее грубо схватили за футболку, насильно ставя на ноги:       — Вставай!, — неприятным, звенящим тоном прикрикнула на нее ведьма, немного потряхивая, словно это могло помочь. Картинка плыла перед глазами, а удержаться на своих двоих представлялось вообще чем-то из рода фантастики.       Полностью игнорируя состояние своей жертвы, Беллатрикс лишь поморщилась и грубо схватила ту за рукав. Они проследовали.. ну как проследовали. Скорее, Блэк проследовала, а Гермиона волочилась за ней следом, словно тряпичная кукла - в отдаленную комнату первого этажа, которая представляла собой рабочий кабинет. Наверное. Не то что бы девушка была в состоянии оценить это.       Пожирательница резким движением раскрыла дверь нараспашку, и в следующую секунду Гермиона влетела туда кубарем, словно дворовый кот, которому дали пинка под зад. Она едва удержалась на ногах, схватившись за что-то мягкое - спинку обитого зеленой (ну само собой) кожей дивана. Дверь в комнату захлопнулась, и темная ведьма шумно выдохнула.       — Грейнджер!, — проревела Блэк, резко развернувшись на пятках. Она устремилась вглубь комнаты, туда, где теперь стояла Гермиона, и вид разгневанной ведьмы, стремительно надвигающейся на нее, внушал девушке чуть ли не животный страх.       Гермиона, не видя и не слыша ничего вокруг, слепо попятилась назад - от нахождения один на один со своей мучительницей ее глаза застлало пеленой пронзительного ужаса. Зрение подводило, а руки и ноги предательски не слушались - она чувствовала себя зверьком, что из последних сил цепляется за жизнь, даже когда хищник уже загнал его в угол.       Трясущимися руками она потянулась туда, где обычно была ее палочка, и.. О, Мерлин, она снова была там! Гермиона среагировала моментально, выхватив палочку и направила ее точно в цель. Но.. Убить ее? Гриффиндорка помнила то, о чем думала еще совсем недавно: Беллатрикс знает слишком много, такого врага нельзя оставлять в живых. И все же, у нее не поднималась рука. Язык не поворачивался произнести страшное проклятие, и она корила себя за эту слабость, но выкрикнула первое, что пришло в голову:       — Петрификус тотал-       — Мерлин, Экспелиармус!, — ведьма была быстрее. Красная вспышка в считанные секунды настигла Гермиону и палочка предательски выскочила из ее пальцев. Глаза Гермионы в страхе округлились. Ну все, можно начинать молиться.       Гриффиндорка продолжала пятиться, пока не уткнулась бедром в стоящий позади стол. Поняв, что отступать больше не куда, она что есть мочи зажмурилась, отвернув голову. Это конец. Теперь ее будут пытать, пытать долго и мучительно, пока не выжмут из ведьмы все соки - надеяться оставалось только на быструю Аваду Кедавру, ведь ей совсем не хотелось закончить как родители Невилла.       Темная ведьма спрятала палочку в сапог, сократив последнее разделявшее их расстояние в несколько шагов.       — Посмотри на меня!, — Гермиона не слышала. Ее била крупная дрожь, из глаз катились горючие слезы. Она ведь так и не увидела родителей.., — мать твою, Грейнджер! Посмотри же!, — длинные пальцы легли на ее щеки, настойчиво разворачивая к себе. Гермиона всхлипнула, нехотя раскрывая глаза.       Глаза цвета оникса обеспокоенно глядели на нее, бегая по всему лицу. Испытующе, пристально, встревоженно, пронизывающе - смотрели на нее как угодно, но не зло и не жестоко. Не было больше отвращения, презрения, неприязни или чего либо еще. На секунду, на какое то жалкое мгновение Гермионе показалось, что она смотрит на Сириуса, и от этого на душе вдруг стало так тепло и тяжко одновременно, что девушка не знала, куда себя деть. Казалось, перед ней снова была профессор Блэк.       — Успокойся, ясно? Все в порядке, — размеренным тоном внушала ей ведьма. Большой палец скользнул по щеке, смахивая размытую грязь и слезы. Затем ведьма убрала руки от чужого лица и чуть отстранилась. С долей досады во взгляде, она покосилась на свежую рану на плече Гермионы, — прости, львенок, — с горечью сказала она, — небольшой спектакль, чтобы держать марку. На войне как на войне.       «Небольшой спектакль»?! Эта поехавшая что, действительно только что искромсала ей руку в кровь, и теперь надеется искупить вину этим жалким «прости»?! Да не пошла бы она..       — Выбирай выражения, — сквозь зубы процедила Блэк, как следует задрав рукав чужой футболки. Ведьма схватилась за раненое плечо и принялась его внимательно осматривать, на что гриффиндорка тут же болезненно зашипела. Ну конечно, теперь она еще и мысли ее читает. Блеск, — от меня ожидали не меньше Круциатуса, если не сразу Авады в лоб, так что на твоем месте, я бы радовалась, что пострадало только плечо.       В ответ на это Гермиона лишь нахмурилась, не проронив ни слова. Беллатрикс еще какое-то время провела за детальным рассматриванием пореза, поворачивая руку к свету и обратно, и гриффиндорка уж было решила, что той просто нравится смотреть, как люди истекают кровью, когда Блэк объявила:       — Ничего, львенок. Это мы быстро подлатаем, — и что за вычурная манера называть ее львенком?! Беллатрикс хмыкнула, надменно выгнув бровь. Ах, ну да, простите. Уже и про себя подумать ничего нельзя, — а после ты мне во всех красках опишешь, какого Мерлина ты и твои тупоголовые дружки забыли в лесу, кишащем егерями. Всем резко жить надоело, решили самостоятельно сдаться в руки к безносому?!, — взорвалась Беллатрикс, но уже в следующую секунду вновь пришла в себя - так же быстро, как и вспылила. Она приставила палочку к ране, бросив быстрый взгляд на Гермиону, — будет больно. Терпи.       Вспышка резкой боли пронзила сознание, и перед глазами вдруг снова все поплыло. Краем глаза гриффиндорка увидела, как алая кровь постепенно засасывается обратно в рану, но смотреть на это больше секунды не было сил. Она отвернулась, сильно зажмурившись и до побеления сжала пальцы на краю стола. Какое-то время боль была даже сносной - в смысле, Гермиона, конечно, тихонечко поскуливала себе под нос, крепко сжав челюсти, но в целом весь процесс был терпимым. Но затем темная ведьма видимо дошла до какого-то особо глубокого пореза, потому что ее пациентка не выдержала:       — Ай-й!, — сдавленно вскрикнула Гермиона. Раньше, чем успела осознать свои действия, она резким движением вцепилась здоровой рукой в плечо профессора. Блэк болезненно зашипела, даже через плотную ткань платья почувствовав, как сильно впиваются ногти, но ничего не сказала и не оттолкнула. Она неотрывно смотрела на рану, сосредоточенно ведя по ней палочкой.       — Ш-шш.. ,— протянула она, когда Гермиона уткнулась ей в плечо. Девушка морщилась и сдавленно всхлипывала, пытаясь перетерпеть боль, — терпи, львенок. Немного осталось.       Наконец, пытка закончилась. Беллатрикс убрала палочку от залеченной раны, на месте которой теперь не осталось и следа. Гриффиндорка рвано выдохнула и, помедлив, отстранилась, встретившись с глазами цвета оникса. В светло-карих глазах все еще стояли слезы. Беллатрикс хмыкнула, криво усмехнувшись.       — Может, мне и вправду стоит придумать тебе какое-нибудь другое прозвище. На хищника ты сейчас мало похожа, — Мерлин, она еще и подтрунивает. Гермиона закатила глаза.       — Мы были у Лавгудов, — перевела тему Гермиона, тут же поймав на себе заинтересованный взгляд темных глаз, — мы.. узнали кое-что полезное. Но потом Ксенофилиус, он..       — Сдал вас Пожирателям, ясно, — закончила за нее Блэк, на что девушка напротив тут же выгнула бровь, — что? Его дитятко до недавних пор торчало у нас в подвале, оно и немудрено, что старик совсем тронулся.       — До недавних пор?, — тут Блэк недовольно сложила руки на груди, вернувшись к своему фирменному образу “трепещите, сосунки, профессор пришла”.       — Слава Салазару, пока Малфои устроили тут неразбериху с вызовом Темного Лорда, я успела вытащить всю эту честную компанию наружу, — она скривилась, нахмурив брови, — очкастый болван до последнего сыпал в меня проклятиями! Даже Круциатусом пальнул, но хорошо хоть на него у пацаненка просто не хватило духу. Отделалась легким испугом.       Щеки Гермионы тронул легкий румянец и она отвела глаза. Нельзя было винить друга за такую реакцию, тем более что он наверняка прекрасно слышал истошные вопли подруги из зала. И все же..       — ..хватило ума меч с собой утащить, и на том спасибо, — закончила свою тираду Блэк, смерив Гермиону строгим взглядом. Она неопределенно хмыкнула, закатив глаза, — Мерлин, Дамблдор либо просто поехавший напрочь, либо чертов недопонятый гений. Как вообще можно было доверить поиск крестражей четырехглазому и его шайке-лейке? Да вы же нас всех в могилу сведете!       Гермиона ничего не ответила. Она понурила голову, рассматривая свои башмаки. Спорить не было сил. Да и особого смысла - ведьма все равно будет стоять на своем. К тому же.. иногда девушку и вправду посещали мысли о том, что Дамблдор доверил судьбу волшебного мира не тем людям. С Гарри и Роном они были всего-то кучкой безалаберных школьников, которые не обладали и половиной тех навыков, что та же самая Блэк. Она понятия не имела, чем закончится для них это сражение. А перспективы, строящиеся в голове были далеко не самыми радужными.. Словно прочитав ее мысли, Беллатрикс подняла взгляд, устало вздохнув.       — Ладно, львенок, не дуйся, — она протянула руку - тонкие пальцы легли на подбородок гриффиндорки, приподняв его. Светло-карие глаза столкнулись с смягчившимися ониксовыми, — война на всех оставит шрамы, этого изменить мы не в силах. Но наступит день, когда мы победим, и сможем начать все с чистого листа, м?, — подбодрила ее Блэк. Глаза Гермионы округлились и она в неверии уставилась на профессора. Она никогда не говорила ей ничего подобного. Впервые на ее памяти из этих уст сыпался не бесконечный поток колкостей и оскорблений, а воодушевляющая речь в стиле МакГонагалл. И еще.. Мерлин, она никогда не смотрела на нее так. В глазах цвета оникса застыла какая-то неминуемая тоска, словно сама ведьма и не надеялась на подобный исход событий лично для себя. Добрая грусть, но не злоба - все, что видела гриффиндорка. Черт, она впервые задумалась о том, каково это - жить в бесконечном потоке лжи и обмана, нагло врать в лицо всем, включая родных и близких, а взамен тебя лишь шпыняют, считая законченной злодейкой и чуть ли не вселенским злом. Н-да. На войне как на войне, — ну, хватит болтать, — прервала поток ее гнетущих мыслей Блэк, — лучше подумаем, как ты будешь выбираться отсюда.       Все оставшееся время, проведенное в Мэноре, Блэк и Гермиона думали над тем, как ей выскользнуть отсюда, не вызвав лишних подозрений. Хотя по правде говоря, гриффиндорка явно не потянула бы быть мозгом операции, потому что все ее внимание было приковано к врановласой ведьме - пожалуй, впервые за всю свою жизнь она взглянула на нее под другим углом. Была ли то Беллатрикс Блэк, изрядно утомленная месяцами войны, и оттого менее язвительная и несносная, или та Беллатрикс Блэк, которую ей так и не довелось узнать?..