Сказка, рассказанная до конца

      – Ваш ход, Ваше Величество, – голос с протяжными кошачьими интонациями вывел Ивил из раздумий.       Взгляд её вмиг прояснился, до слуха донеслось тихое потрескивание поленьев в камине. Внимание сосредоточилось на веере из шести игральных карт. Три были из колоды Ясеней: Белый дуб, Олень и Клетка, а три из колоды Роз: Игла, Золотая монета и Мираж. Каждая из них, какой ни походи, сулила легкую и быструю победу.       На круглом деревянном столе, точно перед лицом Ивил располагался ряд из трех игральных карт. Дракон из колоды Рыцарей, Меч и Волк из колоды Льда. Как предсказуемо...       Ивил провела указательным пальцем по верхнему срезу своих карт, а затем неспешно отвела руку в сторону. Тонкие пальцы её замерли над двумя вскрытыми коробками шоколадных конфет от «Лотти Куккер». Округлые с терпким вишнёвым ликером закончились, на их месте остались лишь пустые бумажные корзиночки. Длинные с ореховой обсыпкой наскучили после трёх съеденных штук. Звезды из горького шоколада оказались мерзкими на вкус, недостойными того, чтобы их проглотить.       Наконец, взгляд Квин остановился на россыпи шоколадных ракушек. Отлитые из трёх видов шоколада, они в точности передавали изгибы, прожилки и завитки настоящих раковин. И на вкус были недурны. Большим и указательным пальцем она взяла спиральную ракушку из молочного шоколада и отправила в рот.       Недурно. Весьма недурно. Шоколад мягко растекся по языку, всего за пару укусов. Наполнил рот приятной сладостью и привкусом… ванили? Корицы? Орехового ликера? Нет, это ощущение ни с чем не спутать. Шарли добавляет в свои сладости приворотное зелье. В малых дозах оно не вызывает влечения к конкретному человеку, но вынуждает запомнить собственные ощущения. Запах пряностей, сладкий вкус и нежную текстуру шоколада. Любой, кто попробует эти конфеты, несомненно захочет ещё. И не остановится до тех пор, пока коробка не опустеет.       Лицемерная сучка. Твердит всем, что отошла от дел и больше не заманивает в свой Пряничный Домик глупых детишек, а на деле вгоняет в зависимость всех жителей Союзных Королевств и набивает карманы их золотом. Интересно, долго ли продержится её сладкая империя, если все вдруг узнают этот маленький секрет? Это была бы хорошая месть за её малодушие.       – Олень послужит приманкой, – озвучила Ивил, опустив на стол карту.       – Волк не в силах устоять перед такой добычей, – месье Бутс тотчас накрыл Оленя своей картой.       – Зверю место в Клетке, – тотчас парировала Квин и опустила одноимённую карту поверх изображения волка.       – Принимаю поражение, – покорно протянул Кот и перенёс карты в стопку сброса. – Но что вы сможете предложить против Дракона?       Дракон в колоде Рыцарей выглядел в самом деле устрашающе. Судя по окрасу, форме рогов и количеству пальцев на передних лапах, это альбионская трёхпалая виверна. Двадцать лет назад они считались довольно редкими. А теперь? Неужели вымерли вовсе?       – Любому дракону не чужда любовь к золоту.       Ивил без промедления накрыла карту виверны изображением огромной золотой монеты. Затем, не дожидаясь хода соперника, выложила перед собой карту с изображением Белого Дуба.       – А кора этого дерева настолько прочна, что затупит лезвие твоего меча, – без особой радости озвучила Ивил, сделав последний ход.       – Мои поздравления, королева! Вы снова выиграли! – месье Бутс опустил карты на стол и по-детски захлопал в ладоши. – Снова Север и Альбион пали перед могуществом Мидланда!       – Ты поддаешься, Кот! Я седьмой раз подряд выигрываю! – Ивил небрежно швырнула оставшиеся карты на стол.       – Поддаваться? Вам? Что вы! – месье Бутс театрально развел руками. – Вы просто очень хорошо играете! И карты вас слушаются.       – Я же колдунья.       Из груди Ивил вырвался самодовольный смех. Плавным движением она откинулась на спинку высокого деревянного стула, а руки разместила на широких подлокотниках. Левая нога её была согнута в колене, и подошва железного башмака твердо стояла на деревянном полу. Правая же нога была выпрямлена, а стопа размещалась на сидении второго стула. Чуть правее бедра месье Бутса.       Квин уже больше месяца находилось под его надзором и продолжала испытывать на этот счёт самые противоречивые чувства. Кот умел быть… разным. Строгим и занудным он становился всякий раз, когда заходила речь о том, чтобы снять эти проклятые ботинки. Если же Ивил играла по его правилам, он становился уступчивым и любезным подхалимом. Впрочем, в таком поведении был хороший знак. С каждым днем её послушания Кот всё больше расслаблялся и терял бдительность.       За столом он сидел вальяжно, выпрямив длинные ноги и расстегнув короткий фиолетовый жилет. Сюртук же небрежно повесил на спинку стула и остался в плотной белой рубашке, расшитой кружевом. В таком виде Кот больше походил на героя-любовника, чем на строгого надзирателя. Вид портила только дурацкая маска с нарисованной улыбкой.       – Еще партию? – спросил месье Бутс, собирая карты в колоды. – Или вина для начала? Вашу победу нужно отметить.       Ивил утвердительно кивнула. По левую руку от неё на столе располагалась невысокая бутылка с вином и два бокала из тонкого стекла. Тот, что находился ближе, был практически пустым. Вина в нём оставалось на робкий глоток, а на тонкой кромке остался след от губной помады. Второй же бокал оставался нетронутым.       – А ты вообще не пьёшь? – спросила Квин, потянувшись за шоколадной ракушкой. – Ты хоть когда-нибудь маску снимаешь?       – Только когда ем, – ответил месье Бутс, слегка сощурив глаза.       Ивил повторила этот жест, а затем лукаво улыбнулась. Кот был отъявленным лжецом, это ясно с первого взгляда. Каждое его слово приходилось взвешивать, а затем тщательно отбирать зерна от плевел. За последний месяц он ни разу не прикоснулся ни к еде, ни к напиткам. Неужели опасался, что его отравят?       – И что ты ешь? – с любопытством спросила она, надкусывая конфету.       – Коты всеядны.       – Ты не ответил на мой вопрос.       – Проголодаюсь, узнаете, – ответил месье Бутс, рисуя указательным пальцем линию улыбки.       Ивил презрительно хмыкнула и сосредоточила взгляд на морде Кота. На круглой шершавой маске с ассиметричными усами и кривой линией улыбки. Затем приказала магии проявить себя. Прильнуть к радужке глаз. Помочь увидеть то, что было скрыто.       Боль в ногах зажглась ярче. Пальцы разом пронзило множество тонких игл. Стопы нестерпимо заныли, словно их опустили в растопленный камин. Металлические башмаки жадно притягивали к себе потоки силы. Не давали подняться выше к телу, направляли их обратно к стопам. Магия не могла покалечить собственный сосуд, но, лишённая текучести, причиняла нестерпимую боль.       Ивил не переменилась в лице. Лишь плотнее сжала челюсть и немигающим взглядом смотрела не месье Бутса. Всего на миг очертания маски начали расплываться. Тонкие нити лески искривились под неестественными углами. Угольная линия улыбки растеклась чёрным пятном. Лишь прорези для глаз сохранили свою миндалевидную форму. Из них на Квин смотрели два желтых кошачьих глаза с узкими вертикальными зрачками.       Боль стала нестерпимой. Тонкие бледные пальцы сами собой сжались в кулаки, а острые концы ногтей вонзились в ладони. Стопы и колени сводила судорога, а дыхание сбилось с привычного ритма. Веки бессильно опустились, будто налитые свинцом. Проклятье…       Кот не проронил ни слова. Ни насмешки, ни оскорбления, ни сочувствия. До слуха Квин отчётливо донесся негромкий стук, легкий треск, а затем плеск напитка. В нос ударил знакомый, кисло-сладкий запах красного мидландского вина. Выпить ей уж точно не повредит.       – Ты так смотришь, будто хочешь меня съесть, – с насмешкой отметила Квин.       – О, вы сама проницательность, – по-кошачьи протянул месье Бутс, поставив на стол полный бокал вина.       Ивил протянула левую руку к коробкам шоколадных конфет. Жар в стопах постепенно утихал, но пальцы всё ещё сводила судорога. Нужно было отвлечься. Успокоиться. И хоть немного выпустить пар.       Левой рукой она ловко вытащила из коробки звезду из тёмного шоколада. Замахнулась и тотчас запустила в морду Кота. Конфета пролетела через стол, ударилась о лоб маски и отлетела на пол. Из груди месье Бутса вырвался резкий кошачий возглас. На грани между удивлением и возмущением.       – О, моя королева, вы себя ведёте как ребенок, – без тени гнева отметил Кот. Потирая ладонью собственный лоб. – Так несносны порой. Это очарывательно.       Ивил ответом его не удостоила. Лишь склонилась и принялась поглаживать левую ногу. Правую же собиралась убрать с сидения, но ощутила, как ладони Кота принялись поглаживать её тонкие икры. То поднимаясь к самому колену, то спускаясь к основанию стопы.       – Мне скучно, – заявила она, капризно поджав губы. – И ноги болят.       – И что вы предлагаете? Чего бы вы хотели?       Квин задумалась. Выходка её, похоже, нисколько его не огорчила. Даже позабавила. Неужели он настолько самоуверен? Настолько убеждён в том, что никто не сможет загнать котика в мышеловку?       – Я бы хотела увидеть моего Птенчика, – искренне призналась Ивил, опустив ладони на подлокотники.       – Так воспользуйтесь миррорфоном, – Кот тотчас отвёл ладони от стройной ноги. – Хотите, я его принесу?       – Я уже пыталась, она не отвечает, – из груди Квин вырвался тяжёлый вздох. – Вдруг с ней что-то случилось?       – Вам бы уже сообщили.       Ивил гневно поджала губы. Пальцы её крепко сжали подлокотники стула. Идиот! Да что он вообще может знать о материнской любви? О боли, что приходится испытывать в разлуке со своим единственным ребенком?!       – И где же, по-твоему, Рейвен?       – Скорее всего, она занята, – невозмутимо ответил месье Бутс и принялся тасовать колоду Ясеня. – Проводит время с подругами... или молодым человеком. Она же встречается с молодым Лавалем? У женщин семьи Квин странная тяга к Лавалям.       – Это ревность? – с издевкой спросила Ивил.       – Ну что вы, – протяжно ответил Кот. – Разве что самую малость.       С губ Квин сорвался короткий смешок. Стоило признать, что реакция месье Бутса её позабавила. Не удивила, не обрадовала, не огорчила, но позабавила. Из всех её прежних любовников этот был, пожалуй, самым… неоднозначным. Кот, как никто другой, умел мурлыкать льстивые речи, но и когти выпускать не забывал.       Ивил протянула правую руку и взяла тонкий стеклянный бокал. Рубинового оттенка вино наполняло его до самых краёв. Источало настойчивый кисло-сладкий аромат винограда, яблок и пряностей. Но вкус его был неярким, пьянил, но не радовал. И предрекал очередной тоскливый вечер в компании Кота в Сапогах.       – Еще партию? - невозмутимо предложил Кот, поглаживая её стопу. – Можем поменяться колодами? Или взять дополнительные.       – Нет, – сухо ответила Ивил, покачав головой.       Вино растеклось на языке кислым пятном, будто вторя её чувствам. Какой смысл играть, если исход партии предрешен? Если твой соперник начинает поддаваться с первого хода? В картах, как в любви, важна непредсказуемость. В один миг у тебя есть всё, а в следующий – ничего.       Квин отставила в сторону бокал с вином. Пальцы её сами собой потянулись к игральным колодам. Рубашки у них были однотипные и отличались только цветом. Колода Ясеней белая, словно выпавший снег. Колода Рыцарей ярко-красная, будто драконье пламя. Колода Роз имела нежно-розовый оттенок, а колода Льда – льдисто-голубой. Последнюю Ивил взяла в руки и начала неспешно перетасовывать.       – Хочешь, я тебе погадаю?       – О, я ждал этого предложения всю свою жизнь! – месье Бутс тотчас выпустил её стопу и принялся аплодировать.       Ивил не смогла сдержать смеха. Чуть запрокинула голову и повела тонкими плечами. Карты в её руках послушно сменяли друг друга, похрустывали, словно выпавший снег.       – Что ты хочешь узнать?       Месье Бутс ответил не сразу. Движения его пальцев стали мягче, трепетнее. Атлас белых перчаток приятно охлаждал воспалённую кожу ног.       – Сбудется ли то, что я задумал?       – Конкретнее, – властным тоном потребовала Ивил, переворачивая часть карт.       – Не могу, – протяжно отозвался Кот. – Это секрет.       Квин хищно улыбнулась и чуть сощурила глаза. Карты в колоде Льда согрелись от тепла её ладоней. Сделались послушными, готовыми давать ответы на любые вопросы. Открывать все тайны и секреты даже такого существа как Кот в Сапогах. Для этого не требовалось магической подпитки. Только терпение, концентрация и чёткий алгоритм действий.       – А на таких можно гадать? – уточнил месье Бутс, чуть склонив голову на бок.       – Я попробую, – призналась Ивил, поместив колоду карт на правую ладонь. – Мне даже интересно, что получится.       – Могу вам потом принести настоящие.       – Было бы неплохо, – Квин коротко кивнула и протянула ему карты.       Кот послушно снял несколько штук левой рукой. Затем, не глядя, приподнял оставшуюся часть карт и поместил их под низ колоды. Карты были готовы, вопрос озвучен, оставалось только получить ответ.       Ивил сняла с верха колоды ровно три карты и поместила их в центр круглого деревянного стола. На первой был изображен высокий мужчина с густой бородой. Стоял он посреди глухого леса, облачённый в плащ с капюшоном. В правой руке держал короткий зазубренный нож. Карта была перевёрнутой.       – Карта Охотника. В перевернутом положении он становится Браконьером. Тем, кто охотится не по правилам. Не в своих угодьях, – рассудила Ивил, глядя на изображение.       Кот склонился ближе и с любопытством стал разглядывать изображение. Сквозь прорези в маске Квин отчётливо видела, как его вертикальные зрачки расширились.       – Драконье яйцо. Прямая, – озвучила Ивил название второй карты. – Процесс займет много времени. Браконьеру лучше запастись терпением. Или выбрать другого зверя. Дракону потребуется время для вылупления.       – А третья карта? – нетерпеливо спросил месье Бутс. – Как долго предстоит ждать?       Третья карта была перевёрнутой. На ней был изображен Рыцарь. Не благородный боец и похититель девичьих сердец, как в альбионской колоде. Рыцари Северной Валетарии выглядели суровыми, мрачными. Их тёмные доспехи были испещрены следами от драконьих когтей.       – Рыцарь. Тоже перевёрнутый, – озвучила Ивил, пристально вглядываясь в изображение. – Странно… Это преграда. Рыцарь, отступивший от клятвы, потерявший благородство. Он захочет помешать Браконьеру получить добычу. У них одна цель.       – О, ну вот... – с досадой протянул месье Бутс и печально склонил голову. – Почему Котам так не везёт?       Ивил вновь негромко посмеялась. Кот же выглядел разочарованным. И, похоже, всерьёз поверил в правдивость расклада. Тем лучше. Теперь он куда охотнее поделится своими планами, когда начнет искать трактовку.       – Что это за яйцо? – тонкие пальцы Квин цепко ухватились за кружево на рубашке. – Говори, Кот. Может, я могу помочь?       – Если так подумать... – месье Бутс послушно склонился к ней через стол. – Можете.       – Мне нужны подробности.       В гостиную ворвался громкий стук. Доносился он со двора, когда некто трижды ударил по входной двери. Резко, отчётливо, нетерпеливо. Ивил тотчас повернула голову на звук. Кот же пошевелил только левым ухом. Пушистое и треугольное, оно плавно повернулось в сторону выхода из гостиной.       – Вы кого-то ждёте, Ваше Величество? – по-кошачьи протяжно спросил месье Бутс.       – Нет, – Квин ослабила хватку пальцев и выпустила кружево рубашки. – Берт не собирался приходить сегодня, а для моего Птенчика поздновато.       – Может быть, это ваша ручная фея?       – Фейбл? Я её не звала, – Ивил плавно выпрямилась в кресле и спустила правую ногу на пол. – В любом случае, впускай.       Стук повторился вновь. Столь же уверенный, столь же настойчивый. Незваный гость явно не собирался уходить. Тем интереснее складывался вечер. Неужели Судьба оказалась благосклонна к несчастной женщине? И наконец-то в этом проклятом Бук-Энде произойдет хоть что-то интересное. Кто же это мог быть? Птенчик? Нет, она не стала бы так громко стучаться. А ещё предупредила бы мамочку о своем визите.       – Любопытно… – вторя её мыслям, протянул месье Бутс.       Длинные ноги его тотчас согнулись в коленях, а каблуки сапог отчетливо ударили по деревянному полу. Опершись о край круглой столешницы, Кот поднялся из-за стола, заставив покачнуться пару стеклянных бокалов. Ивил тотчас взяла свой в левую руку, не позволяя вину выплеснуться на колоды карт. Губы её тотчас коснулись прохладной кромки, а на языке проступил знакомый кисло-сладкий вкус.       Фейбл не стала бы являться среди ночи. Если только… наконец-то не нашла способа снять эти проклятые ботинки. Да, это была бы прекрасная новость. Лучшая из всех, что слышала Ивил с момента своего освобождения из зеркала. И всё же… надежда на эту радость была ничтожна, словно крохотный огонек свечи. Дочь Марселин влетела бы через окно и пришла в такой час, когда Кота не оказалось бы на страже. Стало быть, это не она…       Месье Бутс неспешно направился к выходу из гостиной. Походка у него была нетвёрдая. Худое, длинное тело слегка покачивалось из стороны в сторону. В свете ярко-растопленного камина его фигура отбрасывала странные, вытянутые тени. У самого порога Кот ухватился руками за дверной косяк и втянул себя в узкий коридор.       Стук в дверь сделался громче. Длиннее и настойчивее. Интуиция подсказывала Ивил, что это определённо был мужчина. Только они способны так нагло и бесцеремонно врываться в дом к прекрасной даме. Оставаться там на ночь, переворачивать всю жизнь с ног на голову, а под утро уходить, даже не попрощавшись.       Квин кокетливо улыбнулась. Указательный и средний палец правой руки обмакнула в бокал с вином. Затем провела по коже подушечками пальцев. Вдоль шеи, по изгибу ключиц и у ложбинки между грудями. Бокал вернула на край стола и обеими руками принялась поправлять подол, рукава и вырез длинного домашнего платья. Современная мода заметно уступала фасонам, что носили при дворе Мидланда почти двадцать лет назад. И все же, платье из пурпурного шёлка прекрасно сидело на её точеной фигуре. А шаль, связанная из тонких черных нитей, добавляла длины рукам и прикрывала изящный вырез лифа.       Ивил отчётливо слышала, как стук повторился вновь. Кот даже не пытался щадить их незваного гостя. Испытывал его терпение, изводил холодом, а может быть надеялся, что незнакомец уйдет сам? Негодник… А что, если это сам Шериф? Или кто-то из посланников Снежки? Да кто угодно, лишь бы скрасить этот тоскливый вечер.       Послышался лязг замка, звук открывшейся двери. От входа в гостиную повеяло холодом, а слух различил отчетливый гул ветра. Никаких голосов. Никаких приветствий просьб или требований об аудиенции с Прекраснейшей Из Всех. Только резкий хлопок дверью и лязг металлического замка. Ивил изумлённо вскинула тонкие брови. Слегка разомкнула губы и чуть шире распахнула глаза. Всё её внимание устремилось ко входу в гостиную, где менее чем через минуту показался Кот в Сапогах.       – Кто это был? – нетерпеливо спросила она, слыша, что в дверь продолжали стучать.       – Какая-то псина там бегает во дворе, – ответил месье Бутс, отмахнувшись.       – Псина? Почему она постучалась в дверь?       – Без понятия, – Кот невозмутимо пожал плечами. – Я прогнал её.       Очередной громкий стук заставил его вздрогнуть и резко обернуться в коридор. Ивил же озорно посмеялась. Кем бы ни была эта «псина», уходить она не собиралась. И в дверь колотила так яростно, что с минуты на минуту могла разнести её в щепки. Всё ради встречи с ней, с истинной королевой Мидланда. Такая настойчивость должна быть вознаграждена. – Открой, – приказала Квин, сделав повелительный жест рукой. – Мне скучно. Не лишай меня развлечения. Бутс не ответил. Но, должно быть, переменился в лице. К несчастью, морду его закрывала нелепая кошачья маска. Эмоции выдала его правая рука. Пальцы, затянутые в атласную перчатку, слегка согнулись и принялись по-кошачьи скрести дверной косяк.       – Ваше Величество, напоминаю, что я тут при исполнении, – возразил Кот, наконец, найдясь с ответом. – И не могу пускать кого попало.       – Именно это ты и делаешь, – строго возразила Ивил, повторив повелительный жест.       Чем дольше Кот тянул с исполнением приказа, тем сильнее её терзало любопытство. Он определённо узнал названного гостя и испытывал к нему откровенную неприязнь. Ответ напрашивался сам собой. За дверью был Гилберт. А все эти нелепые кошачьи выходки – последствия обыкновенной ревности. Особенно после той чудесной ночи, что они провели вместе.       Стук не унимался. Дверная ручка лязгала так часто, что звук металла больше походил на крик. И уж кто-кто, а Гилберт имел достаточно силы, чтобы снести перед собой любую преграду.       – Мне самой что ли открыть? – в голосе Ивил проступило раздражение.       – Я открою, – месье Бутс услужливо отступил на шаг, возвращаясь в узкий коридор. – Но я вас предупреждал.       Его длинный нелепый силуэт растворился в полумраке коридора. Входная дверь продолжала содрогаться от ударов. Таких громких и частых, что гул от них заглушал даже треск поленьев в камине. Лязг дверного замка походил на звон меча, вынутого из ножен. Стук тотчас прекратился, а затем тишину нарушил звук открываемой двери.       – Где твои манеры, Кот?!       – Там же, где и ваши, месье Лаваль, – парировал месье Бутс, не скрывая своего раздражения.       Сердце Ивил забилось чаще. По венам тотчас заструилось приятное тепло. То ли от выпитого вина, то ли от нетерпения. Гилберт всё-таки не сдержался и решил скрасить этот нестерпимо тоскливый вечер.       Пользуясь драгоценными секундами, Квин тотчас села ровнее, а стопы обеих ног свела вместе. Настолько, насколько позволяли эти уродливые железные башмаки. В левую руку быстро взяла бокал с вином и сделала неспешный глоток. На этот раз напиток ей показался удивительно сладким, с легкой яблочной кислинкой на послевкусии.       – Если я стучу, Кот, ты открываешь. Понятно?! Доступно?!       – Вы мне не указ. Я подчиняюсь Шерифу.       – Подчиняйся дальше.       Мужской голос. Он принадлежал не Гилберту. Был слишком… высоким. Слишком молодым. Но ведь Кот отчетливо сказал: «месье Лаваль». Если перед ним стоял не Гилберт, то…       В дверном проеме показался юноша. Высокий и худощавый. Бледный настолько, будто кожа его ни разу не видела солнца. Широкий лоб скрывали синие, слегка вьющиеся волосы. Влажные от подтаявшего снега. Того же цвета глаза выделялись на лице очень ярко. Приковывали к себе все внимание. Большего сходства с его отцом Ивил не наблюдала. Юноша уступал ему в сложении, был гораздо худее и уже в плечах. Даже чертами лица он мало походил на Гилберта. Тонкий нос, худые губы, острый подбородок без единого намека на щетину, не говоря уже о полноценной бороде. Неужели Птенчику нравятся такие… субтильные юноши?       – Ваше Величество, прошу прощения за поздний визит, – юноша остановился посреди комнаты и тотчас исполнил поклон. – Мне необходимо было с вами встретиться. Дело не терпит отлагательств.       – О, кого я вижу. Сын Гилберта собственной персоной, – язвительно процедила Квин и позволила себе глоток вина. – Раз пришел, проходи. У меня хорошее настроение.       Юноша послушно выпрямился и отвел правую руку от груди. Вопреки приглашению, приближаться он не спешил. Смотрел пристально, изучающе. Неужели был настолько очарован? Или это часть его плана?       Ивил плавно повела плечом и позволила шали соскользнуть по предплечью до сгиба локтя. От внимания юноши это не укрылось, вот только взгляда он не отвёл. Если и смутился, то даже бровью не повел. Посмотрим, как у него обстоят дела с красноречием.       – Ничего, что я в домашнем? – вкрадчиво спросила она, отставляя бокал с вином. – Надеюсь, тебя это не смущает.       – Нисколько, – спокойно ответил сын Гилберта. – Вы же не ждали гостей.       За спиной его, в дверном проеме, ведущем в коридор, показался силуэт Кота. К удивлению, Ивил, юноша оказался с ним почти одного роста. А в телосложении так и вовсе превосходил. Под плотной тканью черной водолазки удавалось разглядеть очертания мускулатуры. Рейвен как-то говорила о том, что сын Гилберта учится на факультете для рыцарей. Не удивительно. Лавали из поколения в поколение отдавали себя военной делу. И этот тоже не стал исключением.       – Кроме того, – продолжил юноша после некоторой паузы. – Драгоценный камень не теряет в ценности, даже не имея достойной оправы.       – Подхалим, – фыркнул месье Бутс, проходя вдоль стены.       Ивил же широко улыбнулась. Комплимент хоть и был старомодным, но своей ценности не потерял. Как и её красота. Пусть она и не находилась во дворце, и не была облачена в мантию и корону, но по-прежнему оставалась королевой. Той, что Прекраснее Всех.       – Я сяду? – спросил юноша, взглянув в сторону свободного стула.       Квин неспешно кивнула головой. Легким жестом руки указала на место, где всего несколько минут назад находился Кот. Впрочем, нынешний собеседник был гораздо интереснее. Хотя бы тем, что хранил тайну о причине своего визита. Видимо ждал, когда она спросит об этом напрямую. Спрашивать Ивил не торопилась. Ведь гораздо интереснее самой догадываться о планах своих врагов, а затем с упоением следить за тем, как они рушатся.       Сын Гилберта послушно прошел к столу и опустился на предложенный стул, точно напротив Квин. Кот же наблюдал за этим, чуть склонив голову на бок. К несчастью, уродливая картонная маска помешала Ивил насладиться всей гаммой его чувств. Увидела она только, как в руках месье Бутса оказался низкий деревянный табурет, что стоял рядом с буфетом для посуды. На нем он и устроился точно между Лавалем-младшим и самой Ивил.       – Раздавай карты, – приказала она, глядя на Кота. – На троих.       – Ваше Величество, я не играть пришел... – возразил было юноша.       – Это мне решать, играешь ты или нет.       Сын Гилберта застыл в недоумении и несколько мгновений смотрел на неё не мигая. Затем все же сдался и коротко кивнул в знак согласия. Так-то лучше. Этот юноша сразу видел расклад сил и быстро понимал, где нужно лаять, а где лизать руки хозяину. Это опасно. Особенно для такой наивной дурёхи, как Птенчик.       – Отдай ему оставшиеся две колоды, – приказала она Коту, а затем вновь перевела взгляд на юношу. – Ты умеешь играть в deScription?       – Да, приходилось.       – Прекрасно, – Квин взяла из коробки шоколадную ракушку. – Мне, видишь ли, очень скучно. И я использую любой случай, чтобы развлечься.       – Понимаю.       Месье Бутс в беседе не участвовал, хотя прежде недостатком красноречия не страдал. Послушно исполняя приказ, он собрал воедино колоду Льда и добавил её в ровный ряд к остальным. Также поместил справа от неё колоду Сосен с тёмно-фиолетовой рубашкой и колоду Фей, имевшую солнечно-желтый оттенок.       – Кот, отдай ему Север, – приказала Ивил, указав на колоду Льда. – Вторую пусть выберет сам. И да, Мидландская точно моя.       Сын Гилберта молча подвинул к себе колоду Льда и колоду Сосен. Северная Валетария и Шварцвальд. Интересное сочетание, особенно для тех, кто ведёт игру неспешно, просчитывая каждый ход.       Ивил же осталась при своем, забрав себе мидландскую колоду Ясеней и колоду Роз, полную символов Южной Валетарии. Коту же пришлось довольствоваться колодой Рыцарей и колодой Фей. Опасное сочетание колод, где много атакующих и ослабляющих карт. Такая партия обещала быть гораздо интереснее обычных дуэлей. И уже за это Квин готова была простить юноше его внезапный визит.       – Будешь вино? – спросила она, указав на пустой бокал.       – Да, мне не помешает.       А вот и ещё одно сходство с Гилбертом. Тот тоже предпочитал хорошее красное вино, обязательно валетарийское. Подобного в этой дыре не найти и приходится довольствоваться жалкими мидландскими поделками.       Юноша тотчас взялся за горлышко бутылки и ловко откупорил винную пробку. Гостиную тотчас наполнила новая порция ароматов яблок, трав и пряностей. Вино, ярко-алое, будто свежая кровь, полилось в бокал Ивил, дополнив его до краев. Лишь после этого сын Гилберта взялся за тот, что весь вечер оставался пустым. Левой рукой взялся за тонкую ножку и приподнял бокал на уровень глаз. На просвет стекло оказалось кристально чистым. Лишь после этого юноша наполнил бокал для себя.       Месье Бутс меж тем усердно перетасовывал колоды. Брал в свои ладони одну за другой и старательно менял карты местами. Наверняка подтасовывал так, чтобы самому быстро остаться в дураках и устроить конфликт между самой Ивил и этим дерзким юношей. Тем лучше.       – Так зачем ты пришёл? – спросила Квин, придерживая свой бокал. – Что-то случилось с моим Птенчиком?       – С ней всё в порядке, но дело, с которым я пришел, касается и её, – спокойно ответил юноша.       – Интересно… – протянула Ивил, прежде чем сделать короткий глоток вина. – Ты что, руки её просить пришёл?       Юноша улыбнулся уголками губ. Лицо его, бледное, почти неживое, вмиг преобразилось. Резкие, угловатые черты лица смягчились, а во взгляде проступило оживление.       – А если да? – с вызовом спросил он. – Что будете делать?       Ивил не смогла сдержать ответной улыбки. А в следующий миг с губ её сорвался смех. Озорной, искренний, с лёгкой издевкой.       – Превращу тебя во что-нибудь, – ответила она, прежде чем сделать глоток вина. – Например, в ворона. И буду держать в клетке.       – Вы не станете этого делать, – сухо ответил сын Гилберта и принялся набирать карты из своих колод.       – Почему?       Не дожидаясь его ответа, Ивил отставила в сторону бокал с вином. Длинные тонкие пальцы рук принялись отсчитывать ровно шесть карт. Три из колоды Ясеней и столько же из колоды Роз. Взгляд её отчетливо различил изображения: Лес, Охотничий рог, Кабан, Арфа, Мёд и Змея.       – Вы умная женщина. И не станете лишать Рейвен поддержки в моем лице, – наконец ответил юноша и опустил на стол карту Метель.       Метель не предвещала ничего хорошего для большинства игроков за столом. Она либо затрудняла действия уже выложенных карт, либо мешала добавить новые. И сын Гилберта решил использовать её на первом же ходу.       – Я пас, – тотчас заявил о пропуске хода месье Бутс.       Трус. Либо ему ужасно не повезло с картами, либо он побоялся парировать на первом же ходу. Как это глупо, но типично для Кота.       Ивил без долгих раздумий использовала карту Лес. За деревьями всегда можно укрыться от порывов ветра, а значит ослабить действие Метели.       – Вам не нравится, что я Лаваль и сын Гилберта, – спокойно продолжил юноша, глядя прямо на Квин. – Но вы не можете отрицать, что я предан вашей дочери и готов служить ей.       Ивил даже не пыталась сдержать улыбки. Хоть и не услышала ничего нового. Позабавил, скорее, сам факт того, что сын Гилберта в точности повторял путь своего папаши. Даже выражался почти дословно. О чувствах, о службе, о преданном псе у ног прекрасной королевы... Только о цене за свою верность этот наглец не сказал ни слова. А у всех мужчин эта цена одна и та же.       – Ну ладно, не превращу, – снисходительно отмахнулась от него Квин. – Но имей в виду, что я могу это сделать.       Юноша улыбнулся уголками губ и позволил себе короткий глоток вина. Лишь теперь Ивил обратила внимание на то, что в руках его не было карт. Все пять лежали на столе единой стопкой, так, чтобы демонстрировать соперникам только цветную рубашку. А символы и эффекты карт он, стало быть, держал в памяти. Хитро.       – Скажи-ка мне, Берт...       – Северин, – негромко поправил её юноша.       – А, да, точно, – Ивил использовала самую невинную из своих улыбок – Я забыла.       Внимание её вновь обратилось к картам, а разум уже продумывал стратегию для следующего хода.       – Скажи-ка вот что...       Квин прервалась на полуслове и разместила на столе карту Кабана. Звери эти в изобилии водились в мидландских лесах и нередко использовались как приманка для более крупной добычи.       Месье Бутс, словно прочтя её мысли, расположил на столе карту Новолуние.       – Не вздумай мне солгать, – строго заявила Ивил, пристально взглянув на юношу. – Вы с Рейвен близки, так ведь?       – Да, мы пара, если вы это имели в виду, – спокойно ответил Северин и взял со стола свою стопку карт.       – Я о другом, – Ивил неспешно опустила левую руку под стол и провела ладонью по колену юноши. – Вы были физически близки? Вы спали?       – Ещё нет.       Длинные тонкие пальцы слегка согнулись, царапая колено острыми концами ногтей. Левая рука юноши тотчас спустилась под стол и резко сжала тонкое запястье Квин. Бледные, прохладные пальцы ощутимо надавили на основание ладони, а затем сбросили руку с колена.       Поразительно, как всего лишь одно слово, может в корне изменить весь смысл сказанного. Ещё нет. В словах этого мальчишки звучала не просто робкая надежда, а вполне конкретный план. Вскружить голову, соблазнить, овладеть, а затем променять на другую девицу. Разбить сердце прекрасному невинному Птенчику.       Только не теперь. Не теперь, когда мамочка наконец-то вырвалась из клетки. А все ради чего? Ради того, чтобы уберечь и защитить своё драгоценное дитя. В жизни Рейвен не будет никаких мужчин. Не будет ровно до тех пор, пока она не научится самому великому искусству – любви к самой себе. А до той поры ни один похотливый выродок вроде Лаваля не посмеет к ней прикоснуться. Об этом мамочка уже позаботилась.       Сын Гилберта не торопился продолжать диалог, как и не спешил делать свой ход. Взгляд его глубоких синих глаз то устремлялся к лицу Ивил, то возвращался к вееру игральных карт. Наконец, юноша разместил на столе карту Охотника. Ту самую, что не более часа назад оказалась в раскладе.       Квин без промедления сыграла карту Змеи. На карте была изображена черная королевская гадюка в момент своего прыжка. Узкие янтарно-жёлтые глаза горели, словно два тлеющих угля, а из открытой пасти торчали два длинных острых клыка.       – Какая жалость! – месье Бутс выразительно вскинул левую руку. – Кажется, ваш Охотник получил смертельный укус. Во время новолуния он бы точно не заметил змею.       – Пас, – коротко бросил Северин и принялся добирать карты до шести.       Кот ловко собрал сыгранные карты и отправил их в стопку сброса. Затем бросил взгляд в сторону Ивил и разместил в центре стола карту Башня. Простую и универсальную, пригодную для множества интересных комбинаций. К несчастью, на руках у Квин не оказалось Дракона или Сокровища. Единственным, более-менее подходящим по смыслу символом была Арфа. Инструмент, способный привлечь в заброшенную часть замка очень полезных гостей.       – Я только что встретился с отцом, – внезапно прервал молчание Северин, опустив карты на стол рубашкой вверх.       – И что? – спросила Ивил, надкусывая шоколадную конфету. – Как прошла встреча?       – Ужасно. Мы друг другу наговорили лишнего.       Кот без промедления поместил на стол карту Пикси. На ней изображалась крохотная фея, ростом не более человеческой ладони. Уши у неё были заострены, словно наконечники стрел, а из спины росли две пары вытянутых крыльев.       – О, это бывает. У нас с Птенчиком тоже есть некоторые... недопонимания, – с сочувствием ответила Ивил, бросив на стол карту Роза. – Но ко мне ты зачем пришел? Пожаловаться на Берта?       – Нет, – сухо отрезал Северин и сыграл карту Клетка. – Хочу узнать, насколько правдивы его слова о Рейвен.       Ивил тотчас прищурила глаза и слегка склонила голову набок. Чем дольше она общалась с этим мальчишкой, тем больше эмоций он умудрялся в ней вызвать. От раздражения и неприязни до искреннего любопытства. Определённо стоило превратить его в ворона, но сохранить дар речи. Даже жаль, что сделать это она сможет не скоро. Только после того, как снимет эти проклятые башмаки.       – Так, а что он сказал о Рейвен?       Юноша не ответил. Молча забрал всю стопку карт на руки, но подробнее на них даже не взглянул. Отчего-то всё его внимание оказалось приковано к Коту. Во взгляде отчетливо читалось раздражение и холодная неприязнь. Явно прочувствовав это, месье Бутс раскрыл свои карты в подобии веера и кокетливо скрыл за ними нарисованную улыбку.       – Я не хотел бы обсуждать подобные вещи в присутствии этого... Кота, – негромко пояснил Северин.       – Позвольте напомнить, месье Лаваль, что я тут по приказу Шерифа! И обязан присутствовать при разговоре, – по кошачьи протяжно парировал месье Бутс. – Вы всё же посторонний человек. И явились без позволения.       Ивил собственными глазами видела, как сын Гилберта недовольно поджал губы. Забавно, но и этот жест он перенял от отца с поразительной точностью.       – Месье Кот действительно при исполнении, – вмешалась в беседу Квин, вновь проводя ладонью по колену юноши. – И, как ни печально признавать это, я нахожусь под стражей. Месье и так делает одолжение, позволяя мне общаться с тобой...       – Месье Лаваль, я очень уважаю Ее Величество, так что будьте уверены, что любая информация, что могла бы навредить ей и её дочери, не будет разглашена.       При этих словах месье Бутс отложил в сторону карты и демонстративно опустил правую руку на грудь. Точно на уровень сердца, если таковое вообще у него было. Выглядел этот жест так пафосно и нелепо, что Ивил не смогла сдержать очередную вспышку смеха.       Северину отчего-то было не до шуток. С губ его смог сорваться только тяжелый вздох. Едва тронутый бокал вина вновь оказался в его руке, а затем последовала пара ровных глотков.       Квин не хотелось его торопить. Тем более, что истинная причина для визита стала как никогда очевидной. Удивительно, как скоро Гилберт успел все растрепать. Неужели годы скитаний разучили его хранить чужие тайны? Впрочем, так даже лучше. Раз оба Лаваля послушно заглотили наживку, это пойдет только на пользу. И самой Ивил, и её драгоценному Птенчику.       – Гилберт сказал, что Рейвен – его дочь, – произнес Северин, словно оглашая приговор. – Его, а не Вильгельма Уайта.       Ивил торжествующе улыбнулась. Так широко и искренне, что заныли её прекрасные скулы. Забросила ногу на ногу и вновь сделала глоток из своего бокала. Вино казалось ей удивительно вкусным. А как же иначе, когда такой непростой план отыгрался наилучшим образом!       Сын Гилберта выглядел не просто потрясённым. Он был сломлен. Раздавлен. Унижен. Все его мечты, надежды и грязные планы на Птенчика рухнули, не успев стать реальностью. Во всяком случае, Ивил искренне хотелось в это верить. Будет куда хуже, если эта наивная дурёха отдалась ему на первом же свидании. На звезды они ходили смотреть, как же…       – Да ладно! – изумлённо выпалил месье Бутс, ловко вскочив из-за стола. – Ваше Величество, это так? Квин ответила не сразу. Неспешно раскусывала шоколадную конфету, смакуя на языке сладость триумфа с горечью разбитых надежд.       – Берт уже сказал? – Ивил театрально закатила глаза. – Я же просила его...       Всего на миг она позволила себе драматично отвести взгляд. До той же поры внимательно наблюдала за реакцией обоих собеседников.       Кот, едва вскочив из-за стола, поспешил вновь опустился на табурет. Потеряв всякий интерес к игре, он с жадностью смотрел в её сторону. Ждал подробностей, деталей.       Сын Гилберта же ярких эмоций не проявил. Если вообще был на них способен. Лишь сидел на прежнем месте и смотрел перед собой. Смотрел тяжело, пристально, беззвучно требовал объяснений. В точности, как его отец.       – Я не могла отдать трон так легко. Не могла просто уйти, не отравив триумф Снежки, – Ивил сделала короткий глоток вина, пытаясь унять внезапную сухость во рту. – Мне нужен был ребёнок. И быстро. Вильгельм был уже... не в состоянии. Так что я пошла к Берту. И он не отказал.       – Это очень умно, Ваше Величество! – Кот восторженно захлопал в ладоши.       Сын Гилберта его восторга не разделял. Не сдвинулся с места, почти не изменился в лице. Лишь плотнее сжал тонкие губы и неотрывно смотрел в сторону Квин. Пальцы его правой руки яростно смяли одну из игральных карт.       – Вы лгали Рейвен!       – Я пыталась её защитить! – тотчас парировала Квин.       – Вы представить себе не можете, как тяжело она пережила уход Вильгельма, – тон Северина сделался суровым, а взгляд будто прожигал насквозь. – Рейвен думает, что потеряла отца. До сих пор винит себя в его смерти... Она обязана была знать.       Ивил едва могла сдержать приступ смеха. Мысли в голове немного путались, а щеки приятно горели от выпитого вина.       – Ты знаешь, что Снежка сделала бы с моим ребёнком, не будь он от Вильгельма?! – выпалила Квин, громче, чем рассчитывала. – Это бы погубило Птенчика!       – Ложь, – отрезал Северин. – Вы просто не хотели, чтобы Рейвен лишилась прав на трон Мидланда.       – Ты в точности такой же, как Берт! Ты ничего не понимаешь!       Ивил сделала очередной глоток вина и усилием воли заставила себя замолчать. Действие напитка сильно ударило ей в голову, а язык сделался непривычно болтлив. Это плохо. Нужно держать себя в руках, доиграть этот маленький спектакль до конца.       – Почему вы не сказали об этом раньше? – вновь спросил её сын Гилберта, словно проводил допрос. – Вы же знали, что мы с Рейвен встречаемся. Что, если бы мы уже переспали?       – Подумай сам. Ты не Гилберт, это заметно, – Квин отставила пустой бокал на край стола. – Подумай и скажи мне... Северин, когда, по-твоему, я должна была это сказать?       – Да когда угодно.       Ивил ощутила приятное тепло. Почувствовала, как магия в теле принялась бунтовать, прорываться сквозь границы, установленные магическими башмаками. Интуиция подсказывала, что она была близка к свободе. Как никогда близка. Алкоголь в сочетании с гневом давал поразительную подпитку силы. Поразительную, но недостаточную для того, чтобы расплавить зачарованный металл. После ночи с Бертом эффект был почти таким же. Не то что с Котом.       – Допустим, я вам не нравлюсь, так как я сын Гилберта, – Северин провёл ладонью по собственным волосам. – Но почему вы не подумали о чувствах Рейвен? Вы же её мать!       Мальчишка всё никак не унимался. Продолжал страдать по причинам, не имевшим к нему никакого отношения. Ну почти.       – У вас были десятки возможностей, чтобы сообщить о том, что я её брат!       – Скажи я это – и на следующий день об этом знала бы вся школа, – ровным тоном ответила Ивил и принялась поглаживать правую ногу. – А ещё через день весть разнеслась по всем Союзным Королевствам.       – А сейчас? Сейчас этого не произойдёт? – в порыве возмущения юноша поднялся из-за стола. – Если вы хотели хранить это втайне, вы бы не стали подтверждать эту информацию. Вам удобнее было бы солгать. И мне, и Гилберту.       – Верно. Мне стоило солгать. Ради блага моего Птенчика, – Ивил печально вздохнула. – Я не видела Берта почти двадцать лет и решила, что он имеет право знать.       – То есть Гилберт имеет право знать, а Рейвен…       Месье Бутс также поднялся из-за стола и ладонями в белых атласных перчатках изобразил букву «Т».       – Тайм-аут. Прения сторон закончены, – громко объявил он.       Северин оставил эти слова без внимания. Твердым, уверенным шагом обошёл стол, задев Кота плечом. Остановился только после того, как оказался рядом с Ивил.       – Мне кажется, месье Лаваль, вы уже получили ответ на свой вопрос. И можете быть свободны.       Юноша тотчас развернулся на каблуках. Вскинул правую руку и ухватился за воротник на рубашке Кота. Ноги месье Бутса слегка подкосились, а нескладное вытянутое тело неуклюже накренилось вперёд.       – Еще раз ты откроешь рот и начнёшь мне указывать, я вырву твой язык, – с холодной яростью заявил Северин.       – О, попробуйте, месье Лаваль, – из груди Кота вырвался озорной смешок, а голова повернулась вбок, так, что шея изогнулась под неестественным углом. Он протянул руки, коснувшись плеч юноши, и протянул:       – Я очень хочу, чтобы вы хотя бы попытались это сделать....       Юноша с отвращением отпрянул. Выпустил ткань рубашки из рук, а затем оттолкнул Бутса от себя. Тот пошатнулся, но каким-то чудом устоял. Из груди его, словно из музыкальной шкатулки, продолжал доноситься смех. Правая ладонь изящно прикрыла нарисованную линию улыбки.       Пользуясь моментом, Ивил плавно склонилась к юноше. Накрыла ладонями его предплечья и слегка притянула к себе. Ощутив это прикосновение, он тотчас повернулся к ней лицом.       – Северин, ты должен подумать о Рейвен, – вкрадчиво произнесла она. – Будет лучше, если она не узнает.       – Она узнает, – решительно возразил он. – Обязана узнать. Я не смогу смотреть ей в глаза и молчать об этом.       Ивил едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Мальчишка хоть и был похож на своего отца, но проблем мог доставить в разы больше. То ли по глупости, то ли от излишнего благородства.       – Кроме того, если мы брат и сестра, то...       – Если решил ей сказать – сделай это, – строгим тоном перебила его Квин и тотчас отвела ладони от его плеч. – Сделай и увидишь, как она станет ещё большим изгоем.       – Никто не посмеет ее обидеть, пока я с ней рядом.       Месье Бутс, наконец, унял приступ смеха и вальяжно опёрся о край стола. Худые, неестественно длинные руки он скрестил на груди, а правую ногу отвёл чуть в сторону.       – Ваше Величество, мне кажется, месье Лаваль просто боится выглядеть плохим в глазах Рейвен, – по-кошачьи неспешно протянул он. – Ему проще сказать правду и обречь её на погибель, чем сохранить всё втайне и отказаться от отношений.       Ивил снисходительно улыбнулась Коту. Этот негодяй продолжал дразнить мальчишку, явно сводя с ним личные счеты.       – С меня достаточно, – холодно произнёс Северин.       Шагами ровными и неспешными он принялся отдаляться от Квин. Дыхание его едва слышно сбилось с ритма, а на бледном лбу выступила легкая испарина. Пройдя вдоль стола, юноша подхватил с края столешницы свой бокал вина. Полный на две трети.       – Поступай, как знаешь, – обратилась к нему Ивил после затянувшегося молчания. – Но думай прежде всего о Рейвен.       – А не том, как ты её хочешь, – язвительно вставил месье Бутс. – Хотя то, что она сестра, тебя ведь не остановит?       Северин поднес бокал ко рту и собирался было сделать глоток. Губами почти коснулся стеклянной кромки, но в последний момент замер. На лице его не дрогнул ни один мускул, но глаза словно бы стали темнее. Не проронив в ответ ни слова, юноша приблизился к Коту и резко плеснул в его морду вином.       Месье Бутс издал протяжный кошачий визг и тотчас вскинул ладони к голове. Ярко-алый напиток стекал по изгибам его маски, словно ручейки крови. Впитывался в воротник рубашки и ткань перчаток, оставляя на них бурые пятна.       Ивил засмеялась, едва не забыв прикрыть ладонью нижнюю часть лица.       Северин ответом его не удостоил. Лишь вернул пустой бокал на край стола и направился к выходу из гостиной.       Ивил смотрела ему вслед и с наслаждением откусила конфету в форме звездочки. Горький шоколад ещё никогда не был таким сладким.