Ветер над волнами

Ни вплавь идти, ни в обход Не жди подмоги извне Погоня мчится вперёд Она в твоей голове* Говорят, что на войне не бывает победителей – только выжившие. Так говорят только проигравшие или те, кто вовсе не сражался и не заплатил свою цену. Но, если бы Этеру спросили, кто сейчас стоит перед ней, она бы без сомнений ответила – тот, кто победил. Рискнул всем, чтобы сбросить земные оковы и взлететь на немыслимую высоту. Единственное, чего чародейка не знала – есть ли на этой высоте место для нее? Прочитав этот вопрос в ее глазах, Астарион обнял девушку, забрызганную кровью сотен отродий, и прижал к себе. – Теперь всё закончилось? – Этера уткнулась носом в исполосованную когтями оборотницы ткань камзола. – Милая, для нас с тобой всё только начинается, – вампир подхватил ее на руки и развернулся в сторону выхода. – Пойдём домой. Каменный пол под его ногами был равномерно усеян кровавыми ошмётками, и запах в часовне стоял, как на бойне, но мужчина двигался вперёд с таким вдохновлённым видом, будто прогуливался по цветущему саду. Это для чародейки произошедшее стало многочасовым кошмаром, а для Астариона каждая сегодняшняя смерть была ступенькой лестницы в небо. Вдохнуть полной грудью Этера смогла, только когда лифт поднял их в верхнюю часть замка: воздух здесь тоже был спёртым, но после смрада подземелья ощущался едва ли не морским бризом. Портьеры в бальной зале оказались распахнуты настежь, чтобы десятку человеческих слуг было удобнее делать уборку. При виде вошедших люди замерли: кто-то особенно впечатлительный даже уронил на пол швабру, глядя, как бывшее вампирское отродье стоит под прямыми лучами солнца из окон. – Мастер Астарион? – не вставая с колен, прохрипел один из мужчин, пытающийся тщетно оттереть кровавое пятно с паркета. Вампир ничего не ответил, только внимательно оглядел присутствующих – то ли пересчитывая, то ли запоминая – и двинулся дальше. В коридорах им попадались и другие слуги, расширенными глазами смотрящие вслед, но заговорить со странной парочкой больше никто не пытался. Астарион отпустил Этеру только перед одной из тяжёлых дверей, таких же обезличенных для девушки, как и все остальные. Внутри оказались апартаменты на несколько помещений: спальни, гостиной и ванной. Первым делом вампир раздвинул все шторы, включил насос в купальне и начал наполнять ее тёплой водой. – Чьи это комнаты? – поинтересовалась девушка, не увидев здесь никаких личных вещей. – Это гостевой номер для посетителей дворца, – Астарион набрал таз воды и теперь, отфыркиваясь, плескал себе на лицо и оттирал с рук засохшую кровь. – Побудь пока здесь, а мне нужно ещё кое-что закончить. – Это правда так срочно? – в голосе Этеры проскользнула паника: пускай во дворце больше не было вампиров, кроме ее любовника, но меньше всего ей хотелось оставаться тут в одиночестве. Мужчина вытерся полотенцем, оставляя на белоснежной ткани красные разводы и приблизился к девушке. – Тебе больше ничего и никогда не нужно бояться, драгоценная, – прекрасно понял ее тревогу Астарион, ободряюще касаясь лица. – Теперь здесь будет безопасно: приведи себя в порядок, отдохни, запрись на ключ, если хочешь. В шкафах должна быть свежая одежда… не спрашивай только, откуда. А ещё можешь выпить это. Он достал из сумки новый непрозрачный флакончик с зельем и поставил на полку открытого стеллажа с банными принадлежностями. – Что это? – Сонное зелье, – пояснил вампир, отключая насос. – Сомневаюсь, что тебе сейчас нужны новые кошмары. А я совсем скоро вернусь. Коротко поцеловав чародейку в лоб, он вышел из купальни и скрылся за дверью. Ключ от номера висел на крючке для верхней одежды и, подумав немного, Этера вставила его в скважину и провернула – если Астарион захочет войти, замок его не остановит. Впрочем, в большей безопасности девушка себя так и не ощутила. Сбросив окровавленное платье, она погрузилась в горячую воду, и это немного примирило ее с нынешней реальностью. Подтянув поближе все виды мыла и косметических масел, чародейка одной рукой начала маниакально оттирать с себя грязь и кровь. Повязка на сломанном запястье тут же намокла, только добавив руке тяжести, так что Этера размотала ее и выкинула ткань за бортик. Дольше всего пришлось повозиться с волосами: клочки чужой плоти и крохотные осколки костей с большим трудом извлекались из спутанных локонов. Девушка намыливала голову уже трижды, один раз даже полностью сменила воду, но снова находила среди прядей мерзкие склизкие кусочки, и это едва не довело ее до истерики. Куда бы ни ушёл Астарион, он сделал это очень невовремя! Чтобы не позволить себе окончательно сломаться, чародейка схватила сонное зелье, трясущимися руками выдернула пробку и, уже сидя на кровати, одним глотком опустошила флакон. Она как раз успела устроиться на подушке и завернуться в одеяло, когда эликсир подействовал и реальность начала меркнуть. Уже сквозь туман ей послышались шум и крики, но зелье не позволило кошмару развернуться. Этера пришла в себя рывком, от резкой боли в запястье, неудачно задетом во сне – лечебное снадобье если и подействовало на перелом, то совсем незаметно. Уснуть обратно самой не получалось, поэтому девушка, повалявшись ещё немного в постели, приготовилась вставать. По углу света из окон и теням, отбрасываемым мебелью, чародейка поняла, что ей удалось отключиться всего на пару часов: сейчас было не больше полудня. Астарион всё ещё не вернулся, поэтому Этера решилась осторожно заглянуть в платяной шкаф. Она не знала, что боялась там увидеть – может быть, окровавленные порванные костюмы, некогда насильно стянутые со своих жертв – но одежда на деревянных плечиках выглядела чистой и целой. Ей даже удалось найти относительно подходящее платье: его ширину получилось отрегулировать шнуровкой на боках, а вот подол при ходьбе пришлось придерживать. Окна ее комнаты выходили на просторный внутренний двор, переходящий в сад, в глубине которого можно было различить силуэт высаженного кустарником лабиринта. Некстати вспомнив, что вампир про него рассказывал, чародейка скривилась и отвернулась. Интересно, как скоро Астарион сожжёт его вместе с садом? И где он сейчас вообще? Сидеть в запертом номере в одиночестве стало совсем невыносимо, и Этера вышла в коридор. Дворцовых слуг она не боялась – даже оборотней – страхи, что ее терзали, имели иррациональную природу, поэтому было гораздо проще занять мозг какой-нибудь деятельностью, чем сходить с ума в пустоте чужих апартаментов. Изначально у девушки не было никакой цели: она просто блуждала по коридорам дворца, удивляясь тому, какими светлыми они могут быть – на всём протяжении ее пути портьеры на окнах оказались открыты. Но уже через пару поворотов ее начали одолевать подозрения – в замке было слишком тихо. Когда они с вампиром приходили сюда на разведку, по дневному дворцу постоянно сновали слуги и охрана. Сейчас же ниоткуда не доносилось ни звука. Возможно, конечно, дело было в том, что на гостевой этаж мало кто заходит, только это самовнушение уже не могло успокоить Этеру. Первый мертвец попался ей на лестничной площадке, в пролёте между этажами. Мужчина в одежде прислуги лежал с неестественно вывернутой шеей и глядя в пустоту раскрытыми глазами. Ощущение склепа мгновенно усилилось. Девушка спустилась на этаж ниже и обнаружила ещё двоих: горничную с перьевой метёлкой в руке и вервольфа в зверином облике. И, если причину смерти служанки чародейка назвать не могла, то оборотень был явно убит с помощью некротической магии – ее отголоски всё ещё витали над телом. По всему выходило, что Астарион использовал дворец как полигон для отработки своих новых способностей. Что ж, совсем не так Этера рассчитывала узнать, на что способен Вознесённый вампир. Чародейка ускорилась, заглядывая теперь во все незапертые комнаты на своём пути. Большая часть из них была пуста, но кое-где ее встретили новые трупы. В крыле для слуг, граничащем с кухней, девушку вообще ждала настоящая бойня, так что она остро пожалела о том, что решилась выйти из своей комнаты босиком. Уже догадываясь, что вперёд идти смысла нет, она повернула обратно, решив обследовать верхние этажи и гадая по дороге, зачем Астариону понадобилось такое бессмысленное зверство? Да ещё так срочно, что он оставил ее одну после всех ужасов прошедшей ночи. Этера миновала незапертую библиотеку, оказавшуюся тихой и пустой, гостиную и игровую комнату, явно предназначенную для развлечения господ, а не слуг, и через широкий холл перешла в соседнее крыло. На верхних этажах мертвецов стало меньше, но они всё равно попадались на пути: одни убитые совсем без видимых следов, другие буквально разорванные на части. В конце коридора чародейку ждала последняя двустворчатая дверь, открытая нараспашку. Помещение внутри оказалось залом для хореографии с обилием окон и выходом на балкон. Одна из стен комнаты была полностью зеркальной, и как раз перед ней с завороженным видом стоял Астарион, окровавленный ещё сильнее, чем на выходе из часовни. – Касадор использовал этот зал для обучения молодых человеческих слуг, которых подбирал не для грязной работы, а для игр с гостями, – не отрываясь от собственного отражения, произнёс вампир, будто его слова в полной мере были способны объяснить, что происходит. – Дюфэ подыскивал симпатичных юношей и девушек из бедных семей, которые с радостью соглашались на покровительство семьи Зарр, ради денег закрывая глаза на ее мрачную репутацию. Этера слушала его, молча подходя ближе. Удивительно, но, несмотря на то, что Астарион сделал со слугами, страха перед ним у нее не появилось. – Отродья редко бывали здесь, сама понимаешь, – невозмутимо продолжил он, словно они были в музее, а не в замке, полном трупов. – Во-первых, незачем, во-вторых – мало приятного каждый раз проходить мимо этих зеркал и думать о том, кем ты стал и чего уже никогда не вернуть, – он развернулся, удовлетворённо оглядывая залитый светом зал. – Но мне нравится расположение этой комнаты: стоит подумать о более практичном ее использовании. – То есть, всё это время ты просто… предавался фантазиям о перепланировке? – девушка скептически приподняла бровь. – Я был уверен, что ты проспишь до вечера, и я успею убрать… небольшой беспорядок, который устроил. Клыкасто усмехнувшись, Астарион притянул девушку за талию, пачкая уже новое ее платье – он, в отличие от Этеры, так и остался в грязном рванье, в котором покинул подземелье. – Я пыталась, но… – собственно, чародейка даже не очень понимала, из-за чего “но”. – Аст, почему ты их всех убил? Вампир наклонил голову, рассматривая спутницу и выискивая у нее на лице следы осуждения или неприязни. И, только не обнаружив ничего из этого, решился ответить серьезно и честно. – Потому что те, кто помнят меня рабом, не имеют права на жизнь. А ещё мне не хотелось, чтобы кто-то из них успел послать весточку остальным Заррам, – он повёл девушку в сторону балкона. – Жаль, что с высокородными ублюдками из Верхнего Города, приходившими на вечеринки поиздеваться надо мной, так просто не разобраться, но ничего… этих я буду убирать тихо и поодиночке. Астарион толкнул стеклянные створки и вышел наружу, поднимая лицо навстречу солнечным лучам и свежему ветерку. – Как всё изменилось, – он с наслаждением вдохнул полной грудью и поставил Этеру перед собой, обнимая сзади обеими руками. – Звуки, цвета, запахи… чувства, – он произнёс это слово с какой-то особенной интонацией. Не думая о том, что испачкается, чародейка переплела с ним пальцы. Они были непривычно горячими, а прижимаясь спиной к его груди, девушка ощущала, как бьётся в ней живое сердце. Этера тихонько усмехнулась – кажется, она больше не сможет называть мужчину нежитью. – Взгляни на этот город внизу, душа моя, – произнёс вампир. С высоты их балкона улицы и дома Балдура казались такими далёкими и маленькими. – Он теперь наш: твой и мой, и нам даже не обязательно им ограничиваться. Этот мир такой огромный, такой непредсказуемый, но я знаю, что теперь могу его взять… Астарион поднял согнутую руку, осторожно сгибая пальцы, словно удерживая внутри хрупкую бабочку, а затем резко сомкнул кулак. – Теперь мир и сам желает мне отдаться – прямо как ты, драгоценная, – его ладонь вернулась девушке на живот. – Нам всё ещё предстоит разобраться с Абсолют и Рафаилом, – попыталась охладить его пыл чародейка, но мужчина только надменно фыркнул. – Меня больше не волнует недовольство камбиона – с той силой, что я обрёл, это ему стоит бояться нашей следующей встречи. Но личинка в голове, к сожалению, никуда не делась и продолжает быть проблемой. Впрочем, всему своё время, – вампир развернулся, потянув спутницу за собой. – Сегодня мы заслужили немного беззаботного отдыха, правда? Он пересёк танцевальный зал в обратном направлении, лишь в последний момент задержавшись возле зеркала и касаясь своего отражения рукой. – Скажи, милая, я правда всё это время был таким? – его пальцы очертили зеркальный контур волос и лица. – Даже до ритуала? – Нет, – Этера ощутила, что ее словно бесы тянут за язык. – До ритуала ты был… почище. Вампир понимающе усмехнулся, оценив шутку, и продолжил движение на выход, но тут уже девушка сама его окликнула. – Аст. – М? – Ты прекрасен, – она скользнула пальцами по пояснице мужчины и первой вышла в коридор, уже стоя в дверях снова с дразнящей улыбкой обернувшись к нему. – Мой лорд. Этера думала, что они вернутся отдыхать в ту же комнату, но вампир выбрал путь через совершенно другой коридор, к роскошным, явно не гостевым покоям. Сразу от входа в гостиную девушке бросился в глаза ряд изображений смуглокожих черноволосых мужчин и женщин с горящим алым взглядом. Самой большой картиной был портрет Касадора, расположенный так, чтобы надменно взирать на каждого входящего. – Уголок тщеславия семьи Зарр, – прокомментировал Астарион взгляд чародейки. – Странно, что ты ещё не вышвырнул их из окна. – Успею, – невозмутимо откликнулся мужчина. – А пока пускай смотрят на новых хозяев этого замка и привыкают к переменам. Вампир направился в ванную, прямо на ходу начиная сбрасывать с себя окровавленную изорванную одежду. Купальня здесь была не просто деревянной бадьёй, а полноценным мраморным бассейном в полу, уже наполненным горячей водой, от которой поднимался густой пар. – Подготовился? – усмехнулась Этера, заходя за ним в наполненное влагой помещение. – Не смог устоять перед соблазном, – Астарион избавился от обуви и штанов, позволяя рассмотреть себя во всей красе. – Я никогда до этого не был в личных комнатах Касадора и не стремился, но… я же обещал отнять у него всё, почему бы не начать с этой чудесной ванны? Он шагнул на первую ступеньку, стал медленно спускаться в купальню и, зайдя по бёдра, окунулся в воду с головой. Чародейка отчего-то ждала, что после ритуала исчезнут и шрамы с его спины, но дьявольские символы продолжали неровным рельефом уродовать безупречную кожу. Девушка собрала подол платья и присела на широкий бортик, свесив ноги в воду и ожидая, когда ее лорд вампиров наплещется. Астарион невзначай назвал ее новой хозяйкой этого замка, только Этера всё ещё не поняла, что думает по этому поводу. Она родилась во дворце, похожем на этот – хоть и не таком мрачном, обучалась магии в тайной крепости посреди амнийской пустыни, была вхожа в самые богатые дома Аткатлы. Но ни одно из этих мест не ассоциировалось у нее с уютом и счастливой жизнью. – Астарион? – чародейка дождалась, когда он смахнёт воду с лица и обернётся. – Ты счастлив? Мужчина приблизился, уперевшись ладонями в бортик, и капли с его волос начали падать девушке на колени. – Милая, за двести лет я забыл даже значение этого слова. Но я обязательно буду счастлив: теперь у меня есть для этого всё, что необходимо, – он провёл пальцем по губам Этеры и притянул ее бёдра ближе. Астарион взял девушку прямо в воде, отчего широкий подол ее платья расплылся вокруг них ореолом. А она обнимала обнажённые влажные плечи вампира, чувствовала его внутри себя и удивлялась тому, каким горячим может быть это некогда неживое тело. Как ускоряется ритм его сердца в такт движениям, каким жарким дыханием он обжигает ее кожу. Как самозабвенно мужчина растворяется в новых гранях своего наслаждения, и дарит наслаждение ей. Астарион-отродье действительно погиб этой ночью, но и сама Этера не осталась той, что была раньше, и теперь они будут вынуждены открывать друг друга заново. А первый день осени навсегда станет в их календаре особенным днём… *** – Для чего в гостиной столько одежды? – спросила чародейка, исследуя очередной набитый мужскими и женскими костюмами шкаф. – Как будто Зарры собирались здесь исключительно голыми. – По той же причине, по которой мы и сами сейчас не одеты, – откликнулся сидящий на диване Астарион, совершенно не смущаясь своей наготы. Девушка вопросительно обернулась к нему: после всего, что она узнала о вампирах сегодня, чародейка не удивится и инцесту, но всё равно прозвучало неожиданно. – Нет, не в этом смысле, – рассмеялся мужчина, правильно интерпретировав ее выражение лица. – Просто приёмы Касадора сложно покинуть в целой и чистой одежде, а благородной знати не пристало возвращаться по домам в окровавленных тряпках. Не найдя ничего подходящего, Этера захлопнула створки и двинулась к дивану, но застыла на полпути: по пальцам Астариона пробегали изумрудные искры некротической магии, и садиться рядом с ним ей сразу захотелось сильно меньше. Вампир любовался блеском зарождающихся чар, но затем увидел замешательство девушки, рассеял так и не сформировавшиеся заклинание и повелительно поманил ее к себе. – Вот это должно понравиться тебе больше, смотри. Одной рукой мужчина приобнял ее за плечи, а вторую вытянул вперёд ладонью вверх, и над ней возник сгусток чёрной энергии, колышущийся, как язычок пламени. Сначала маленький и тусклый, но постепенно разгоревшийся ярче и начавший обволакивать кисть Астариона, как чешуйчатой перчаткой. – Что-то из магии Велиота? – чародейка сразу почувствовала специфику этой силы. – Я подсмотрел много фокусов в его памяти, – признался вампир, проводя пальцами вдоль ключиц Этеры – на коже чёрная материя ощущалась холодной и твёрдой, как металл. – А теперь могу их воплотить. Велиот, в отличие от Касадора, никогда не мечтал ходить под солнцем – он любил тьму и охотно с ней экспериментировал, заставляя мрак овеществляться в угоду своим желаниям. Например, можно сделать вот так. Он сжал руку в кулак, и над костяшками пальцев вытянулись длинные острые шипы. – Это любопытно, – искренне признала девушка, пытаясь разобраться в природе чар, но они совсем не были похожи на привычное ей Плетение. – Что ещё ты теперь можешь? – Пока и сам не знаю, – пожал плечами Астарион, рассеивая тени. – Становиться туманом? Призывать живых и неживых слуг? Я как будто медленно листаю книгу своей жизни и на каждой странице узнаю что-нибудь новое. Мои чувства обострились ещё сильнее: сейчас я слышу стук не только твоего нежного сердечка, но могу прямо отсюда пересчитать всех крыс в подвале. Я вижу призраков – во дворце их полно, кстати – и тени других Планов. Но самое главное не то, что появилось, а что исчезло: мой вечный спутник – голод, он больше меня не терзает. Когда я… прибирался на кухне, мне на глаза попалось яблоко, я рискнул его попробовать. И представь себе, милая, у него был вкус! Не праха и гнили, а такой, каким он должен быть… наверное. По крайней мере, он мне понравился, – мужчина блаженно улыбнулся, будто вспомнил нечто очень приятное. – О, ты даже не представляешь, как остро мне захотелось бросить всё и наведаться в винный погреб! – А как же кровь? – рассмеявшись, напомнила Этера. – Она тебе больше не нужна? – Ещё как нужна! – разом посерьёзнев, заверил ее вампир. – Кровь – это основа всего, это жизнь. Просто теперь мне будет доступно чуть больше наслаждений, чем раньше. – А я уже было понадеялась, что теперь мне можно не опасаться за свою шею, – шутливо сообщила ему чародейка. – Опасаться действительно незачем – я буду очень, очень аккуратным. Астарион толкнул ее плечи назад, укладывая девушку на диван и нависая над ней сверху. За подбородок повернул голову Этеры набок и поднял наверх волосы, открывая шею. Провёл по ней кончиками пальцев, дотронулся до нежной кожи губами, улыбаясь тому, как чутко ее тело реагирует на прикосновения. – Я никогда не откажусь от этой власти, – так и не сделав укуса, он поднял ее голову обратно, призывая смотреть себе в глаза. – Ты парадоксальна, драгоценная: всю жизнь сражаешься, чтобы быть свободной, и одновременно с этим так сильно жаждешь, чтобы тобой владели. Сказанное Астарионом не было для чародейки ложью или откровением – она провела с этим своим противоречием всю жизнь. Но слова мужчины были произнесены тоном, который ей совершенно не понравился. – Ты ведь не думаешь всерьёз, что мои постельные предпочтения распространяются и на всё остальное? – на всякий случай уточнила девушка. – Ну разумеется, нет, – сверкнув клыками, он выпрямился, и впервые за время их знакомства Этера различила в его голосе настолько неприкрытую фальшь. Не в силах избавиться от смутного чувства тревоги, она тоже села, неловко придерживая запястье. Кольцо Гандрела пока справлялось с болью, но рука без повязки снова покраснела и опухла. Жест чародейки не укрылся от взгляда вампира, и он требовательно протянул ладонь. – Мне нужен целитель, – напомнила девушка, вкладывая свою кисть ему в руку. – Зелья тут бесполезны, а я, в отличие от тебя, не могу оторвать себе конечность и просто ждать, когда заживёт само. – С этим я могу справиться и сам. Он накрыл ее запястье второй ладонью, и Этера ощутила, как кожу начинают обволакивать тонкие змейки живой тьмы, паутиной переплетаясь друг с другом и фиксируя суставы в неподвижности. – Аст… спасибо, только боюсь, что этого недостаточно. – Я знаю, – невозмутимо откликнулся мужчина. – Это временная мера. Он отпустил ее руку, внимательно разглядывая лицо. – Просто ты такая… хрупкая, и это может скоро стать проблемой. – Что ты имеешь в виду? – Всё, что угодно! Абсолют, семейство Зарров, охотников на монстров, которые начнут являться по наши души, – Астарион покачал головой, словно разочаровавшись непониманием чародейки. – Хотим мы этого или нет, но теперь мы всегда будем в центре пристального внимания разнообразных врагов. И лично я намерен провести с тобой вечность, а не потерять внезапно из-за какой-нибудь пустяковой раны. – А не ты ли совсем недавно говорил, что теперь нам не придётся ничего бояться? – Этера подозрительно прищурилась, уже начиная понимать, к чему он клонит, но мысленно моля небо, чтобы она ошиблась, и это оказалось не так. – И я не отказываюсь от своих слов, – в его голос стали прокрадываться те самые воркующие интонации, которые он использовал, чтобы убедить девушку в чём-то. – Я действительно смогу защитить тебя от кого угодно, но мне будет гораздо проще это делать, если мы с тобой… станем друг другу ещё ближе. Станем одной крови. Роковые слова всё-таки прозвучали и чародейка вздрогнула, не в силах отвести от любовника поражённого взгляда. – Одной крови? Аст, ты стал истинным вампиром пару часов назад, ты ещё и сам не понял, что значит им быть, но уже хочешь утащить за собой меня?! – Почему тебя это удивляет? – искренне не понял мужчина. – Я хочу разделить с тобой всё: силу, богатство, власть… бессмертие. И, раз уж моё могущество исходит из тьмы, то и ее тоже. Мне не нужно ждать десятилетие, чтобы понять, как обратить тебя – ритуал уже дал мне это знание. – Обратить в кого? В полноценного вампира или в своё отродье? Впрочем, можешь не отвечать... – какой бы замысел ни был у ее любовника, чародейку одинаково пугал любой из этих вариантов. – Ты станешь полноценным вампиром, просто не сразу, – со всей возможной искренностью произнёс Астарион, но Этера уже была так напряжена, что не могла успокоиться. – Первое время тебе потребуется… наставник, чтобы уберечь от импульсивных решений. – Нет. – Милая, в чём дело? – вампир потянулся к ней рукой, но чародейка отшатнулась и вскочила на ноги. – Мы уже так много прошли вместе, с каких это пор ты перестала мне доверять? – Не перестала. Но и потакать вообще всем твоим желаниям я тоже не буду. Возможно, я не всегда понимаю, что принесёт мне счастье, но я точно знаю, чего не хочу, – собственная нагота вдруг показалась Этере делающей ее слишком уязвимой, и она отошла к платяному шкафу. – После ритуала я была готова ко многому: что стану тебе больше не нужна или что ты попытаешься убить меня, как тех слуг, за то, что видела тебя слабым. Я люблю тебя, Аст, но предлагать мне стать вампиром после всего, что я пережила… после всего, через что ты прошёл сам! Это уже за гранью добра и зла. Девушка распахнула дверцы и наугад выхватила первое попавшееся платье, чувствуя, как внутри нарастает злость. Мужчина наблюдал за ее дёрганными движениями со смесью непонимания и высокомерия, но всё ещё пытался говорить спокойно. – Ты ничего не знаешь о вампиризме кроме того, что творили мой чокнутый создатель и его предшественник, – он встал, накинул на плечи халат и пошёл к ней осторожно, как к дикому животному. – А может, ты просто боишься, что я стану мучить тебя, принуждать, морить голодом и держать на привязи? Как делал со мной Касадор? – А не ты ли уверял меня, что в глубине твоих желаний скрывается ад? – зашипела на него Этера, просовывая сломанную руку в узкий рукав и яростно одёргивая подол. – Послушай, я достаточно хорошо тебя узнала и у меня нет цели тебя исправлять: мечтаешь окружить себя слугами, рабами, жертвами – пожалуйста. Только возьми кого-нибудь другого для реализации своих садистских желаний, а не меня. Я не готова становиться нежитью – никакой! – не после всего, что я для тебя сделала и через что прошла. – Ты действительно сделала для меня очень много, и я никогда этого не забуду, – Астарион замер напротив неё. – Только ты смотришь на вещи слишком… однобоко. Я предлагаю тебе не цепи – я предлагаю тебе силу! Не сравнимую с моей, разумеется, но я поделюсь с тобой всем, чем смогу: ты станешь выносливей, быстрее, тебя будет сложнее ранить и почти невозможно убить. Сможешь ходить под солнцем и не узнаешь того голода, что терзал все эти годы меня. Добавь к этому свою магию, которая тоже никуда не исчезнет – и мы будем самой несокрушимой парой во всём Фаэруне. А ещё… – он ласково дотронулся до ее волос. – твоё тело наконец-то сможет выдержать всю глубину близости со мной. Чародейка пыталась его понять. Действительно пыталась, и, пока он говорил, она почти убедила себя снова поверить вампиру. Она ведь и правда не хотела всё разрушать, но его последняя реплика буквально воспламенила Этеру. – Достаточно было просто сказать, что тебе нужна безотказная рабыня, которую можно трахнуть пожёстче. Астарион надменно фыркнул и убрал руку. – Это не моя проблема, что из всех вышесказанных слов ты услышала только последнюю фразу, – прошептал он раздражённо. – Как будто ты и до этого была способна мне хоть в чём-то отказать! “Вампирская шлюха!” – разочарованным голосом Уилла откликнулось подсознание чародейки, и она поняла, что, если не завершит этот разговор сейчас, то один из них отсюда живым не выйдет. Она и сама видела, что реагирует слишком остро и ведёт себя не вполне адекватно, но, после всего пережитого ночью, после видений Мартина, агонии сотен отродий в клетках, Этера просто не могла относиться к этому спокойней. И, как бы она ни любила Астариона, как бы ей ни хотелось довериться ему – панический страх иметь хоть что-то общее с любым из этих вампиров раскаленным металлом жёг сознание. Руки начали предательски дрожать, и чародейка осознала, что если сейчас не выйдет из дворца на свежий воздух, то потом ее отсюда уже вынесут. – Просто… давай вернёмся к этому разговору позже. Девушка попыталась сделать шаг в сторону двери, но путь ей преградила ладонь вампира, упирающаяся в шкаф. – Куда ты собралась? – Хочу прогуляться, ясно? Заодно подожду, когда твоя корона перестанет царапать небо, и ты вернёшь себе способность мыслить здраво! – она гневно выдохнула, из последних сил стараясь не срываться. – Убери руку, Аст. – Я тебя не отпускал, – с совершенно новыми для Этеры интонациями сообщил Астарион, ни на миллиметр не сдвигая ладонь. Несмотря на солнечный день, в помещении как будто разом стало темнее, и тени по углам зашевелились. – Ты серьёзно? – неверяще прошептала чародейка, уже ощущая, как гнев начинает сменяться липким страхом. – А ты думаешь, что это всё игра – не так ли, милая? – теперь вампир говорил спокойно, но настолько самоуверенно и холодно, что от его слов по коже пробежали мурашки. – Что я назвал тебя своей, ты радостно согласилась, но никаких последствий это за собой не влечёт? Что ты можешь вспоминать об этом только когда тебе удобно? Не-е-ет, радость моя, мне кажется, ты кое-что недопоняла… Он сделал ещё полшага вперёд, грудью почти вжимая перепуганную девушку в дверцы шкафа. Этера инстинктивно попыталась шарахнуться в другую сторону, но Астарион хмуро перехватил ее запястье. – … в отношении тебя я не согласен на полумеры, – невозмутимо закончил фразу вампир, но чародейка уже почти не разбирала смысла слов из-за охватившей ее паники. Мысленно она снова очутилась посреди залитой кровью часовни. Как будто это рука Велиота сейчас до боли сжимала ее и без того пострадавшее запястье, его черты алчной маской проявлялись сквозь лицо Астариона. Уже через секунду она окончательно перестала понимать, кого перед собой видит. Девушке стало так страшно, что она ударила своего пленителя, не задумываясь – жёстко и резко, не переживая об эффективности атаки и ее последствиях. Ударила в единственное уязвимое место, что ещё оставалось у Вознесенного вампира – в паразита. Разум Астариона давно не воспринимал ее магию, как угрозу – слишком часто они открывались друг другу, даря наслаждение – и это стало единственной причиной, по которой ее отчаянный выпад вообще удался. Личинка, уже практически слившаяся с мозгом, забилась в агонии, вынуждая мужчину выпустить жертву и с криком рухнуть на колени, обхватив голову руками. Этера рванула к выходу, едва только пальцы вампира разжались, толкнула двери и помчалась вперёд без оглядки и без раздумий. Она бежала по коридорам, подобрав слишком длинный подол платья, поскальзываясь на поворотах и перепрыгивая через трупы или лужи крови. Девушка очень смутно помнила, где выход, но вид из расшторенных окон позволял ей хоть как-то ориентироваться. Она не знала даже, сколько у нее времени и надеялась лишь на то, что нынешний хозяин дворца не придёт в себя слишком быстро. Добежав до парадного холла и увидев главный вход в замок, чародейка едва не разрыдалась от счастья, но теперь ей предстояло пересечь ещё и двор до самых ворот в Верхний Город. Каменная мостовая впивалась в босые ноги больнее, чем гладкий паркет, и Этера почувствовала, что снова начинает прихрамывать, только уже не смогла бы замедлиться, даже если бы захотела. Ворота для карет оказались заперты, но девушке повезло заметить сбоку от них узкую пешеходную калитку, откинуть засов и выскользнуть наконец на улицу. Чародейка не останавливалась ещё пару кварталов, ловя на себе удивлённо-осуждающие взгляды прохожих, и перешла на шаг только окончательно задохнувшись и выбившись из сил. Ее трясло, хотелось просто сползти по стене ближайшего здания, только Этера была уже не в Нижнем Городе, переполненном различным сбродом – здесь подобное поведение может стать поводом для вызова стражи. Хотя, кто знает, возможно, тюрьма для нее сейчас наиболее безопасное место? Девушка нервно заозиралась: кажется, погони за ней не было – Балдур продолжал жить своей шумной размеренной жизнью, даже не подозревая о том, какое чудовище совсем недавно родилось в стенах Алого Дворца. Которое она, Этера, создала своими собственными руками, от которого едва унесла ноги и которое – чёрт возьми! – всё ещё продолжала любить. Отдышавшись и сориентировавшись, где она находится, чародейка двинулась в сторону ближайшей таверны. Ей даже стало интересно, почему такое простое решение, как ударить иллитидского паразита, не пришло в голову раньше – ещё в часовне. Возможно, секрет был в том, что тогда она до последнего надеялась на помощь Астариона и его заступничество перед Велиотом. Но что ей оставалось делать сейчас, когда угрозой стал сам Астарион? Лишь заново вспоминать, каково это – рассчитывать только на свои силы. На ватных ногах доковыляв до харчевни, Этера поднялась внутрь и заняла столик. Охранник на входе проводил ее подозрительным взглядом, но ничего не сказал – повезло. Выглядела девушка и правда погранично: сама растрёпанная, платье дорогое, но явно не по размеру. Хорошо ещё, что из-за длинного подола незаметно, что чародейка босиком – иначе ей бы тут же указали на дверь. Только когда к ней подошла разносчица, Этера осознала, что у нее с собой нет ни единого медяка, и едва не расхохоталась в лицо служанке от нелепости ситуации. Она заказала бренди без закуски, чем заслужила ещё один тщательно завуалированный презрительный взгляд. Как расплачиваться, чародейку не волновало – в конце концов, она не зря была менталистом – но вот кусок в горло ей сейчас всё равно не полезет. По мере того, как спадали эмоции от ее побега, по телу разливалась парализующая тяжесть – зайди сейчас Астарион в эту таверну, и Этера не сможет даже вскочить на ноги, чтобы бежать дальше. Да и будет ли смысл? Если уж вампир задастся необходимостью выслеживания и погони, скрываться от него станет уже бесполезно, так какая разница, где умирать – здесь или кварталом дальше? В том, что после сегодняшней выходки он захочет ее убить, девушка почти не сомневалась – Астарион не прощает тех, кто причинил ему боль. Кажется, по этой же причине она не сможет вернуться в Гильдию – среди ее отряда найдётся парочка чокнутых энтузиастов, что рискнули бы встать у вампира на пути, пытаясь защитить чародейку. А они ведь даже не знают, каким он теперь стал… Подошла разносчица и поставила перед Этерой пузатый бокал с алкоголем, а девушка сделала глоток и едва не закашлялась, не привыкшая к таким крепким напиткам. Был ли вообще резон убегать, если в этом городе она как в ловушке? Дома небезопасно, просить помощи у друзей чародейка не станет, чтобы не подставить их под удар. Да и чувствовала она себя так паршиво, будто не спасалась сейчас от капризов опьяненной могуществом нежити, а сама совершила нечто преступное. К сожалению, бренди ей не помог, и руки с каждой минутой начинали дрожать всё сильнее. Этера бросила взгляд на запястье: теневая повязка исчезла с него ещё в тот момент, когда она атаковала Астариона, и теперь под переломом наливались синяки по форме пальцев. Не самый травмирующий след, который мужчина оставлял на ее теле, но однозначно самый страшный – ещё ни разу до этого дня вампир не позволял себе отнестись к чародейке без уважения. Он мог подначивать ее, иронизировать, спорить, даже причинять боль, теряя контроль, но никогда настолько откровенно не игнорировал ее мнение. А все его слова о том, как сильно девушка ему нужна, в данном контексте больше пугали, чем льстили. Интересно, когда его внезапная эйфория от обретения силы схлынет, и они смогут поговорить спокойно? Хотя бы просто поговорить – на то, чтобы вернуть всё, как прежде, Этера даже не надеялась. Только теперь она поняла, что Астарион и раньше – двусмысленными фразами и туманными намеками – прощупывал ее готовность к тому будущему, которое сам для них обоих придумал. Вампир ведь действительно не признает полумер. Всё или ничего: быть его отродьем, подчинившись ему душою и телом, или быть очень гордой, но мёртвой чародейкой – кажется, вот и весь ее нынешний выбор. И то при условии, что мужчина захочет вернуть в дом собаку, которая однажды его уже укусила. Девушка спрятала лицо в ладонях. Подошедшая разносчица поставила перед Этерой бутылку вина, бокал и хрустальную вазочку с нарезанным красным яблоком. – Я этого не заказывала, – напомнила чародейка. – Это подарок от другого нашего посетителя, – невозмутимо отозвалась работница таверны. – Он пожелал вас угостить. Она указала куда-то девушке за спину, но Этера всё никак не могла заставить себя обернуться. Яблоко – первая человеческая пища, которую попробовал Астарион, только он мог сыграть в подобный символизм. Однако реальность превзошла ожидания чародейки: взглянув на гостя, она осознала, что хуже всё ещё может быть, и более того – сейчас будет. Вместо вампира за барной стойкой сидел и приветливо салютовал ей бокалом Рафаил. *** Гейл с тревогой наблюдал за тем, как Вестар забирается на металлическую ограду и по узкой магической тропинке, наколдованной волшебником, перебегает на крышу литейной. Дроу обернулся к магу, поднял вверх большой палец и нырнул внутрь здания через узкую дыру в черепице. По вполне объективным причинам волшебник его сопровождать не мог – для скрытного ловкого эльфа он станет только обузой, так что придётся ждать снаружи. Вестар проделывал этот фокус уже второй раз, и первый завершился благополучно, но на душе всё равно было неспокойно. Гейл отошёл от ограды, чтобы не привлекать лишнего внимания обычных и Стальных стражей, и выбрал укромный уголок, откуда хорошо просматривалась фабрика. По-хорошему, их здесь вообще не должно было быть: изначально Джахейра рассчитывала исследовать литейную с помощью способностей вампира или магии чародейки, но шёл уже четвертый день, как эти двое покинули лагерь, и больше от них не было ни единой весточки. Даже более предусмотрительная Этера не позаботилась о том, чтобы передать сообщение об их текущих планах и местоположении, а на магическое послание Гейла никто не ответил. Арфистка от такой безответственности рвала и метала: – Чтобы я ещё раз согласилась работать с нежитью! – ворчала она на очередном совещании. – Потерять двоих лучших разведчиков разом – это катастрофа. Теперь мы не сможем безопасно проникнуть ни в Храм, ни в литейную, а мне чертовски не хватает данных для планирования! И она была права: обыск фабрики зорким птичьим или звериным глазом занял бы у чародейки от силы пару часов, но вместо этого внутрь пришлось посылать дроу. Вернее, он вызвался на это задание сам, возможно, испытывая толику чувства вины за своё неожиданное исчезновение. Вот бы ещё вампиру передать хоть частичку этой совестливости! Гейл с Вестаром не обсуждали этот вопрос открыто ни друг с другом, ни с Джахейрой, но оба с каждым новым днём всё сильнее подозревали, что Астарион и Этера больше не вернутся. Их вещи так и остались лежать в спальне, но… что мертвецам, что новым владельцам Алого Дворца этот походный скарб без надобности. А в том, что их исчезновение связано с личной местью вампира, маг был полностью уверен. Он остро жалел лишь о том, что ему так и не довелось пообщаться напоследок с девушкой – она покинула Гильдию как раз в тот момент, когда волшебника больше всего заботили поиски эльфа. С Астарионом они никогда не были друзьями, но Гейл всё равно надеялся, что тот сможет наконец реализовать задуманное, и жизнь Этеры с ним станет чуточку спокойней. Лично ему самому было стыдно, что он невольно втянул в свои проблемы Вестара, и маг до сих пор удивлялся его самоотверженной готовности отправиться ради партнёра даже в Аверно. А чародейка славилась… ещё более радикальными проявлениями симпатии. Когда через несколько часов с крыши Литейной донёсся сигнал эльфа, Гейл встрепенулся и прервал свои невесёлые размышления. Как назло, мимо того места, где прятался Вестар, прямо сейчас проходил Стальной Страж, так что волшебнику пришлось притормозить за углом ограды, произнося несколько слов в ладоши. Он сделал жест, как будто двумя руками отбрасывал от себя мяч, и по ту сторону забора появилась фигурка лохматого лопоухого пса. Подражая своим живым собратьям, иллюзия с громким лаем принялась носиться вдоль стены, так что голем под крышей резко сменил траекторию движения и поспешил в направлении шума. За время, пока он будет выяснять, в чём дело, Гейл как раз поможет дроу незаметно спуститься. Светловолосый лесной эльф с оливковой кожей перебежал в обратном направлении и спрыгнул с высоты забора. С тех пор, как Вестар научился настраивать артефакт на конкретный облик, он практически всегда выбирал эту личину и назывался Сверреном. Маг подозревал, что за этим стоит какая-то личная история, но пока не видел случая углубиться в расспросы. Дроу с нахальным видом чмокнул волшебника в губы, поймал за руку, и вместе они рванули подальше от литейной – ну точь-в-точь нашкодившие школяры, а не шпионы на задании Арфистов. Но именно такие эмоциональные моменты и наполняли его разобранную на осколки жизнь смыслом. – Что удалось узнать? – уже перейдя на шаг, поинтересовался Гейл. В прошлый раз у Вестара получилось исследовать только первый этаж здания, на котором не нашлось ничего полезного сопротивлению – этот уровень представлял собой что-то вроде выставочного зала и не раскрывал никаких секретов фабрики. Зато охраны даже там было предостаточно, так что дроу потратил большую часть времени, перебегая из тени в тень. – Есть кое-что любопытное, только сначала предлагаю где-нибудь присесть, – ответил эльф, оглядываясь по сторонам в поисках подходящего заведения. Ближе всего отсюда была Смущённая Русалка, но волшебник решил, что стоит пройти чуть дальше, зато точно увидеть кое-что особенное. Он повёл спутника вглубь Нижнего Города, наблюдая, как неброские дома портового района сменяются кричащей вычурностью дорогих поместий. Кондитерская, что его интересовала, расположилась в самом центре сквера, скрытая от глаз прохожих многочисленными кустами и деревьями, но благодаря ее репутации столики в “Капризной фее” редко пустовали. Да и столиками это, впрочем, назвать было сложно – места для посетителей располагались прямо под открытым небом и были крайне разнообразны: пледы, постеленные на траве, пни с подушками поверх, кресла из переплетённых корней или обычные деревянные стулья, но проросшие в землю и покрывшиеся свежей порослью. Словом, выглядело заведение так, что сразу выдавало присутствие дриадской магии, которую нечасто можно было встретить посреди большого города. А самым большим чудом для балдурцев стало то, что над этим местом не прекращалось лето – сейчас, в первый день осени, контраст был не особенно заметен, но стоит только листьям облететь и земле припорошиться снегом, как маленькая кондитерская превратится в тёплый оазис посреди зимы. И вот тогда здесь будет точно не протолкнуться. Едва зайдя на территорию этого волшебного сада, Вестар с любопытством заозирался, выбирая свободное место. Больше всего его привлекла скамейка-качели, живыми лианами закреплённая на ветке старого дуба: дроу с хозяйским видом растёкся по подушкам, откинувшись на резную спинку сидения. – Понятно, чай мы заказывать не будем, – усмехнулся Гейл, глядя, как крошечная подставка-столик по центру скамейки раскачивается вместе с ней туда-сюда. – Я готов положиться на твой выбор, – эльф вытянул ногу к земле, тормозя движение и давая магу возможность тоже сесть. – Что здесь самое вкусное? – В нашем магазине всё – самое вкусное! Тонкий высокий голос раздался откуда-то сверху, но не успели гости поднять глаза, как сквозь ветки, кувыркнувшись в воздухе, спикировало и застыло перед ними маленькое существо с полупрозрачными крыльями. – В сегодняшнем меню у нас пироги с патокой и орехами, мятный зефир, пахлава по-закхарийски… – принялась перечислять пикси, покачиваясь в такт взмахам своих крыльев. У нее были ярко-рыжие кудрявые волосы и атласное жёлтое платье, припорошенное волшебной фейской пыльцой. Она продиктовала ассортимент и теперь ждала решения новых посетителей. – Будь любезна, принеси нам заварник чая с душицей и жасмином, две чашки и порцию фисташкового бисквита. Что будешь ты? – маг вопросительно обернулся к спутнику. – Я хочу попробовать зефир, – по лицу дроу читалось, как сложно ему сделать выбор. – И шоколад с тетирским перцем, пожалуй… Что? – спросил он в ответ на недоумённый взгляд волшебника. – Это звучит интересно. – О, вы ничуть не разочаруетесь своим выбором, саэ! – фея подозрительно хихикнула, снова кувыркнулась и умчалась в деревянный домик-кухню выполнять заказ, пока гость не передумал. – Типичная пикси! – проворчал Гейл ей вслед. – Нет бы прямо сказать, в чём подвох. – Думаешь, он есть? – Вестар оттолкнулся носком сапога, и скамейка снова начала раскачиваться. – Ты видел ее глумливую улыбку? Теперь я уверен, что подвох есть, но спрашивать об этом фею бесполезно, – волшебник многозначительно крутанул пальцем. – Они ведь здесь не только разносчики, но и охрана. Мало кому из посетителей захочется устроить дебош, рискуя превратиться в сыр! – Даже так? – расхохотался дроу, раскачиваясь сильнее, пока им не подали чай. – Были… прецеденты, – уклончиво ответил маг, подгибая ноги. О том, что в один из своих первых визитов в Балдур он и сам повздорил с пикси, Гейл благоразумно решил умолчать, пытаясь забыть этот эпизод как один из самых позорных в жизни. – Хотел бы я, чтобы мы с тобой оказались здесь не ради делового разговора, но, пока идёт война, придётся вырывать моменты тихого счастья по клочкам. – И я такие моменты очень ценю, – Вестар протянул руку, касаясь ладони волшебника, и криво усмехнулся. – А Уилл снова назвал бы это пиром во время чумы. – Вот поэтому его здесь с нами и нет. На самом деле, в последнее время охотник не переставал удивлять мага: он стал ещё более закрытым и задумчивым, чем обычно, подолгу пропадал в городе, почти ни с кем не общаясь. Когда Вестар вернулся в Гильдию, волшебник опасался, что из-за газетной статьи между дроу и Клинком опять вспыхнет конфликт, но вышло ровно наоборот. Уильям Рейвенгард – поборник светлой морали и яростный противник насилия – публично одобрил расправу эльфа над Шагратом, заявив, что зло не заслуживает иной участи. Дроу от этого поворота так опешил, что не произнёс ни единого язвительного комментария, и это, пожалуй, была их первая беседа, не переросшая в конфликт. – Только поэтому? — рассмеялся дроу. – А ещё потому, что я хочу сделать эту встречу хоть немного похожей на свидание, – со вздохом признался Гейл, жалея, что из-за вороха проблем им ещё не скоро удастся полноценно посвятить время друг другу. – Раз уж большего я пока предложить не в силах. – Не будь к себе слишком строгим, – с мягкой улыбкой предложил Вестар. – В Подземье дроу не делают друг для друга даже таких вещей. Кстати, о Подземье… наши глубинные союзники умолчали кое о чём очень важном: в литейной полно заложников. – Что?! – В этот раз мне удалось пробраться вниз, в машинное отделение, и увидеть, как собирают Стражей. Так вот, этим занимаются не люди Горташа – вообще не люди, если быть точным. Там полно других гномов и, судя по их ошейникам, они не слишком уж добровольно во всё это ввязались. – Чёрт! – вырвалось у Гейла громче, чем он рассчитывал. – Вульбрен даже не намекнул об этом – он ведь уже пытался пронести взрывчатку внутрь, и не мог не знать, что делает. – Очевидно, знал, но его этот нюанс не смущает, – пожал плечами Вестар. – Вот Джахейра обрадуется… Дроу обернулся в сторону домика кондитерской, из которого выпорхнула обслуживающая их пикси, колдовством левитирующая за собой чайник и сладости. Он затормозил качелю, позволяя напитку, чашкам и блюдцам водрузиться на столик, а фея ещё раз хихикнула и умчалась к другим посетителям. На вид угощения казались абсолютно безобидными, но Гейл всё равно с подозрением покосился на заказ эльфа. Зато Вестар без лишних сомнений запустил зубы в зеленоватый зефир и блаженно сощурился. – Превосходно! – Я рад, что угадал с местом, – волшебник взял вилку и отломил кусочек своего бисквита – в нём он, по крайней мере, не сомневался. Дроу быстро расправился с зефиром, но к таинственному шоколаду решился притронуться только после первой чашки чая. Угощение подали наколотым небольшими кусками, на гранях которых можно было различить вкрапления сушёного тетирского перца. Гейл давно познакомился с этой специей в основных блюдах, но совершенно не представлял ее в сладостях. Вестар откусил совсем чуть-чуть, покатал шоколад на языке и целиком закинул кусочек в рот. – И как тебе? – волшебник и сам не понимал, почему этот десерт его так взволновал – наверняка только из-за подозрительной реакции пикси. – Необычно: пряно, но приятно, попробуй? – эльф сделал приглашающий жест к своей тарелке. Все поводы для отказа выглядели надуманными, поэтому маг тоже решился взять кусочек. Вкус и правда оказался неплох: острота перца сгладилась обволакивающей сладостью шоколада и раскрывалась поэтапно, множеством оттенков. – Бери ещё, я один это всё не съем. Они посидели на скамейке ещё чуть-чуть, уже вместе доедая шоколад, оказавшийся совсем не страшным. Только с каждым новым кусочком маг ощущал усиливающееся жжение во рту и теплоту, сладкими волнами растекающуюся по телу. Когда у него загорелись руки, Гейл решил, что всё-таки переел перца, но пришедшая следом истома, поселившаяся в паху, оказалась для него сюрпризом. В штанах резко стало тесно, и маг остро пожалел, что перестал носить мантию. Пытаясь незаметно пересесть так, чтобы отвлекаться на внезапные ощущения поменьше, волшебник украдкой взглянул в глаза Вестара и увидел в них отсветы полных страсти огней, хотя дроу гораздо лучше владел своими телом и мимикой. – Подвох всё-таки был, да, – почти будничным тоном оповестил он Гейла. Почти. Волшебник понял, что готов придушить пакостную пикси, и фея, будто поняв, что он думает о ней, подлетела к столику. – Надеюсь, дорогим гостям понравились их угощения? – она пыталась сохранять серьезный вид, но в ее глазах плясали бесенята. – Сладости были выше всяких похвал, – невозмутимо откликнулся Вестар, закинувший ногу на ногу. – И мы готовы расплатиться, – добавил волшебник, потянувшись к кошелю с монетами. Отсчитав необходимую – немаленькую, между прочим! – сумму за заказ и дождавшись, когда фея улетит, маг предложил возвращаться в Гильдию, пока крылатые пакостницы не придумали нового развлечения за их счёт. Хотя в произошедшем, скорее всего, не было никакой магии – просто необычное сочетание обычных ингредиентов дало неожиданный эффект. Уже покидая поляну, волшебник расслышал за своей спиной хихиканье ещё на несколько голосов и подумал, что ему категорически не везёт с этим народцем. Видя его в растревоженных чувствах, дроу ободряюще коснулся ладони мага – благо, в сквере кроме них больше никого не было – и это стало для человека последней каплей. Дёрнув руку эльфа к себе, Гейл стащил его с тропинки в глубину деревьев и прижал спиной к ближайшему ровному стволу. Не думая, что их могут заметить и осудить прохожие, волшебник целовал Вестара, вплотную прильнув к нему бёдрами и чувствуя ответное влечение мужчины. Он готов был снова слиться с ним прямо здесь и сейчас, но – удивительное дело – в этот раз склонный к авантюрам эльф оказался благоразумней обычно осторожничающего мага. – Уверен, нам ещё представится лучшая возможность побыть наедине, – дроу мягко накрыл рукой пальцы мага, вцепившиеся в его ремень, и это словно отрезвило Гейла. – Да, конечно, – поспешно отстраняясь, пробормотал волшебник, только сейчас начиная осознавать, что был в шаге от того, что принято называть “неловкое положение”. – Прости… я не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю, но я был лучшего мнения о своей способности контролировать эмоции… Ненавижу фей! Боясь взглянуть Вестару в глаза, чтобы не увидеть в них разочарования, он повернулся в сторону тропинки, но не успел сделать и шага: расслабленно улыбаясь, эльф обнял его лицо ладонями и поцеловал в последний раз. Медленно, ободряюще, без тех оттенков одержимой страсти, что властвовали над Гейлом. – Теперь идём, – разрешил дроу, и вместе они двинулись к выходу из сквера. Уже спускаясь в Гильдию, мужчины различили внизу нарастающий гул голосов и поспешили зайти внутрь. В вечернее время в таверне всегда было многолюдно и шумно, но в этот раз, казалось, здесь собрались вообще все. И людям было, чем впечатлиться – у барной стойки стояла их знакомая из Лунных Башен, дева Эйлин. В полном латном доспехе, окружённая мистическим сиянием, она возвышалась над доброй половиной мужчин в зале, а ее огромные белоснежные крылья были заметны из другого конца убежища. Аасимар сопровождала Изобель, оставленную отрядом в проклятых землях, и теперь женщины о чём-то переговаривались с Джахейрой. Мимо Гейла попыталась проскочить Карлах, но волшебник окликнул ее и удержал за локоть. – А, вы вернулись! – приветливо отозвалась тифлинг. – Что происходит? Откуда здесь аасимар и почему все так переполошились? – перекрикивая шум, спросил маг. – Мы как раз это обсуждаем! – громогласной женщине не пришлось даже прилагать усилий, чтобы ее услышали. – Наши друзья пришли на борьбу с сектой и привели с собой других селунитов, – Карлах дружески хлопнула Гейла по плечу. – Джахейра считает, что теперь у нас достаточно сил, чтобы войти в Храм Баала! *Ясвена – “Феникс”