Ветер над волнами

Пусть обернется печаль водой Мертвою и живой Я разбегаюсь к пропасти Что меня ждет за чертой?* – Что ж, лучшего места у нас всё равно нет, – Астарион презрительно оглядел спальню, в которой они бросили свои рюкзаки. Кровати больше не пустовали, и практически на каждой полке кто-то спал, но знакомым лицом была только Карлах, попытавшаяся развалиться на слишком узкой лежанке звездой, так что теперь ее правые рука и нога свисали вниз. Вампир занял места в самом дальнем углу, но это не спасло бы их ни от случайных взглядов, ни от храпа. Первым делом чародейка сбросила на спальник одежду, превращающую ее в куклу, и нырнула в захваченный из дома брючный костюм из тончайшей кожи и льна. – Ты готова? – мужчина забрался на постель с ногами и протянул девушке руки ладонями вверх. – Да, – она села напротив так, чтобы их согнутые колени соприкасались, вручила Астариону свои кисти и закрыла глаза. Этера настраивалась на маяк, который поставила пару часов назад, и очень надеялась, что за это время с аватаром ничего не произошло. После того, как план найти Петраса провалился, вампиру пришлось переходить к импровизации. Он оставил девушку доедать ужин в таверне, а сам заявил, что ему нужно поохотиться и подумать. – Последний раз, когда я слышала фразу: “Мне нужно подумать”, мы все накурились опиума. – У нас с твоей рогатой подружкой разные методы приводить голову в порядок, – мужчина кинул Этере в руки кошель с монетами. – Пойду убью кого-нибудь. За время ожидания чародейка успела покончить с едой, заказать себе горячего глинтвейна и выпить его наполовину. Потом она нашла на полке с книгами биографию знаменитого мага Эльминстера и углубилась в чтение. Вампир вернулся к закрытию таверны и поманил чародейку за собой, и выглядел он при этом ещё более недовольным, чем обычно. Карман Астариона вдруг начал пищать и подрагивать, но он бесцеремонно стиснул его пальцами, и звук снова прекратился. Заведя девушку в ближайшую тёмную подворотню, он вытащил плешивую, извивающуюся в его пальцах крысу, начавшую верещать от ужаса при виде нежити. – Пожалуйста, утихомирь эту тварь, пока я ее не прикончил, – прошипел он Этере, держа зверька на вытянутой руке. – Зачем она тебе? – чародейка поспешила накинуть на грызуна усмиряющий аркан, и крыса безвольно обмякла в ладони вампира. – Ненавижу их, – он вернул обездвиженное тельце в карман. – Но иначе нам не проникнуть в Красный Замок: давай сделаем всё так же, как в Лунных Башнях. – Ладно, – перспектива исследовать дворец в теле аватара нравилась девушке больше, чем идея ловить непредсказуемое вампирское отродье на живца. – Ты хочешь пойти сейчас? – Нет, – мужчина отрицательно покачал головой, тщательно вытер руку платком и повёл Этеру за собой на освещённые улицы. – В замке полно крыс, но они – дрессированная стая Касадора. Он может говорить с ними, приказывать им, и сразу поймёт, если встретит чужака. К тому же, мои подневольные братья и сёстры бывают… несдержанны, если хозяин морит их голодом или изводит пытками. Нужно идти утром, когда бодрствовать будут только человеческие слуги. Вместе они пересекли площадь с вычурной статуей основателя Врат Балдура, вокруг которой никогда не рассасывалась толпа зевак, и Астарион свернул в стороны торгового района. – Я думала, дворец Зарров в другой стороне, – девушка удивилась выбору направления, но пошла следом. – Нам лучше не подходить к нему близко, – Астарион даже нервно оглянулся, будто боялся, что замок неожиданно окажется у него за спиной. – Не хочу незапланированных встреч со слугами Касадора или другими отродьями. – Тогда как ты собрался туда проникнуть? – теперь чародейке казалось, что она ничего не понимает. – Совсем скоро откроется рынок. Повар ещё затемно отправляет кого-нибудь из помощников за покупками, чтобы выбрать самые свежие продукты. Там-то мы и найдём того, кто доставит нашего маленького шпиона – я надеюсь, Зарр и его семейка прикончили ещё не всех слуг, которых я знал в лицо… Несмотря на опасения Астариона, тут удача улыбнулась ему практически сразу: он сделал жест в сторону молоденькой девушки в цветастом берете и с большой плетёной корзиной в руках. Дождавшись, когда служанка покончит с покупками и перестанет ежеминутно в эту корзину заглядывать, Этера серой тенью прошмыгнула между ног ранних посетителей рынка и запрыгнула внутрь. Крыса оказалась такая мелкая и тощая, что легко укрылась между отрезом ветчины и буханками свежего, ещё тёплого хлеба. Запах пищи был настолько одуряющим для голодного зверька, что чародейка не выдержала и позволила ему вцепиться зубами в копчёное мясо. Дорога обратно заняла у них не менее получаса – по звуку шагов по лестнице и хлопкам дверей девушка определила, что служанка вошла во дворец. Этера поспешила выпрыгнуть из корзины и забиться под ближайший шкаф, слившись с клочковатыми клубками пыли. Она оставила в разуме крысы тонкую нить связи, чтобы иметь возможность вернуться в любой момент, и разорвала контакт. – Я внутри, – сообщила она Астариону, с нервным видом продолжающего высматривать врагов в толпе прохожих. – Умница. Теперь дождёмся, когда вампиры уснут, а сейчас… – он тяжело вздохнул и взял Этеру за руку. – Придётся вернуться в нынешнее смердящее логово, пока Джахейра не вычеркнула нас из списка союзников. Появление в убежище раненых друзей немного спутало планы, и девушка опасалась, что за это время их крыса-шпионка могла угодить в неприятности: попасться местной стае, в когти отродий или любой другой твари, обитающей во дворце Касадора. Но она всё ещё чувствовала с ней связь, поэтому легко вернулась в ее сознание, а потом присоединила к себе ещё и разум Астариона – шнырять по вражескому особняку без его подсказок чародейке было бы в разы сложнее. Крыса оказалась умной – ну, или чрезмерно трусливой – и за эти несколько часов так и не решилась покинуть своё убежище. Она чуяла повсюду метки своих сородичей, понимала, что зашла на их территорию, хоть и не понимала, зачем, и теперь наотрез отказывалась вылезать из-под шкафа. Магия, конечно, вынудила ее это сделать, но чародейке приходилось преодолевать постоянное сопротивление. На полусогнутых лапах, короткими перебежками зверёк пересёк первый коридор и побежал дальше. Судя по скромности обстановки: отсутствию картин, дорогих ковров и зеркально начищенного паркета, характерных для богатых домов, она сейчас оказалась в крыле для прислуги. Окна во всём особняке были плотно зашторены, но ставни здесь не использовали – крыса поддела портьеру носом, и в глаза ей ударил слепящий солнечный свет с улицы – поэтому замок даже днём освещался лампами и подсвечниками. Оказавшись на развилке, чародейка выбрала тот коридор, из которого тянуло ароматами готовящейся пищи, и животное одобрило этот выбор. Кухня – это всегда слухи и сплетни. Даже у самых строгих хозяев, каким, несомненно, являлся и Касадор, гарантированно молчать смогли бы только немые. Этера прошмыгнула в приоткрытую дверь и нырнула в пышущее жаром помещение, прячась за пирамидой ящиков и корзин. Здесь были повар и несколько его помощников, в том числе и утренняя девушка, иногда заходили и выходили другие слуги. Разговор тёк о всякой ерунде вроде цен на зерно, любовных похождений управляющего и прожорливости хозяйских гостей. Чародейка послушала немного, но не узнала ничего животрепещущего, что обсуждали бы шёпотом и оглядываясь. Она уже собралась покинуть своё укрытие и бежать дальше, как зацепилась слухом за интересную фразу: – Когда уже хозяин уберёт из коридоров своих монстров? – пожаловалась кухарка, нарезая овощи и скидывая их в казан. – Я теперь страсть как боюсь ходить в господское крыло. Как зыркнут на меня своими глазищами, так я и обмираю вся. – Хозяин говорит, они здесь для охраны, – повар бросил тревожный взгляд в сторону выхода. – А ты не болтай лишнего, пока выпороть не велели. – Раньше и без них справлялись как-то, – гнула свою линию женщина. – Вон, госпожа Вайолет недавно в одиночку семерых в бойцовской яме положила. – Так то ночью, бестолочь! А кто днём нас защищать будет, когда армия Абсолют на подходе, м? Кухарка недовольно нахмурилась, но возражать перестала, с ещё большим остервенением принимаясь орудовать ножом. – Касадор завёл себе новых монстров? – раздался у Этеры в голове голос Астариона. – Как любопытно. Пойдём-ка посмотрим на этих дневных охранников, что напугали прислугу больше, чем мои братья и сёстры. Дальше ему пришлось подсказывать девушке кратчайший путь в господскую часть замка. Перед очередной лестницей наверх девушка почувствовала, как вампир напрягся и едва подавил в себе желание бежать обратно, но так и не поняла, чем оно могло быть вызвано: коридор был тих и пуст. – Не торопись, – снова зазвучало в сознании. – Тут рядом потайная комната. Вот эта часть стены – иллюзия: заходи, только осторожно. Крыса подкралась поближе к указанному участку, недоверчиво повела усами и столбиком встала перед стеной. Передние лапки потонули в пустоте, пугая зверька, но магия заставила ее заскочить внутрь. Освещение в секретном помещении было настолько тусклым, что даже крысе пришлось долго привыкать к полумраку. В нос ударил запах свежей и застарелой крови, но он был каким-то неправильным, невкусным, и шерсть на загривке грызуна встала дыбом. Ржавые вонючие пятна расползались повсюду: разливались лужами по шлифованному камню пола, оседали каплями по стенам, но больше всего их было у ног бледного холодного человека, с раскинутыми руками застывшего у дальней стены. “Вернее, совсем не человека” – чародейка мысленно дополнила то, чего не могла понять крыса. Разглядывать тело с высоты крысиного роста было непросто, но девушка абсолютно точно опознала в прикованном к стене мужчине Петраса, которого они с вампиром так и не дождались ночью. Он висел на запястьях, уронив голову на грудь, и, глядя на него, проще было сказать, что в отродье осталось неповреждённым, чем наоборот. Его грудная клетка была вскрыта, ребра вывернуты и обломаны, несколько из них – явно намеренно – воткнули в лёгкие и солнечное сплетение. Кожа рук свисала лоскутами, а окровавленные глазницы под закрытыми веками казались подозрительно пустыми. На ногах не хватало пальцев, да и колени оказались разбиты, так что, даже если бы пленник был в сознании, он бы не смог стоять. Появись Этера здесь в своём настоящем теле, ее бы уже давно вырвало, но дикая крыса была менее изнеженным созданием, чем чародейка. При всех своих неоднозначных постельных предпочтениях, настоящей, калечащей боли девушка панически боялась ещё с детства. В Мунаваре не было принято пытать женщин, но Этера не раз наблюдала работу инквизиторов на преступниках и меньше всего на свете хотела бы оказаться на их месте. – Работа Касадора, – со знанием дела произнёс Астарион. – Видимо, братец серьёзно провинился, раз хозяин сам до него снизошёл. – Ты увидел всё, что хотел? – чародейка чувствовала, что ещё немного, и ей придётся разрывать связь, чтобы прийти в себя. – Да, можем уходить. Этера поспешила развернуться, но сделала это неудачно, задев валяющийся на полу металлический инструмент в пятнах крови. Он звякнул, и отродье, до этого висящее в оковах мёртвым грузом, встрепенулось. Петрас вдохнул воздух, безошибочно определив рядом источник жизни, и дёрнулся в его сторону, натягивая цепи. Он оскалил зубы и клацнул ими в воздухе, а девушка успела заметить, что у мужчины вырваны клыки на обеих челюстях. Крыса испуганно пискнула, рванув в сторону выхода, и впервые Этера была полностью с ней солидарна. Зверёк вылетел в коридор, проскальзывая когтями по паркету, и спрятался за напольную керамическую вазу, дрожа всем телом. – Тише, милая, тише, – голос Астариона в голове успокаивал, хотя чародейка чувствовала, что ему тоже не по себе от увиденного. – Это и есть псарня? – Да. И, предвосхищая твой следующий вопрос, сразу скажу, что я тоже бывал здесь частым гостем. Конечно, умом Этера понимала, что иначе быть и не могло, но лучше бы вампир об этом не упоминал. Представив Астариона на месте Петраса, измученным и обезумевшим, с вырванными клыками и провалами вместо глаз, она почувствовала, как их объединённое на троих сознание начинает плыть и ускользать… Чародейка пришла в себя на руках у вампира, завернутая в одеяло и прижатая к его груди. Он легонько покачивал девушку, успокаивая, пока она поливала слезами его дорогущий украшенный вышивкой колет. Голова раскалывалась, как всегда бывало от принудительного завершения заклинаний, и Этера подозревала, что не у неё одной. – Я здесь, милая, я с тобой, – шептал Астарион, гладя ее по волосам. – Никто не вырывал мне ни глаза, ни клыки. Похоже, что свою последнюю мысль перед тем, как отключиться, чародейка подумала слишком громко. – Чем докажешь? – девушка попыталась пошутить. – Могу укусить тебя, если не веришь, – он приподнял ее подбородок пальцами и поцеловал, игриво оцарапав губы клыками, но тут же снова стал серьёзным. – Прости. Я до сих пор не привык к тому, что кто-то воспринимает мои проблемы всерьёз, тем более так близко к сердцу. – О да! В этом ты просто неисправимый дурак! – Этера зло смахнула слёзы с глаз и попыталась сфокусироваться. Ей казалось, что прошло совсем немного времени, но веки опухли. – Давай возвращаться. – Уверена? – вампир с сомнением заглянул ей в лицо. – Ты можешь отдохнуть, и мы продолжим позже. – Нет, – девушка отрицательно замотала головой. – Каждый новый час приближает вероятность того, что аватара кто-нибудь сожрёт. Даже не меняя позы, Этера взяла Астариона за руку и повторила заклинание связи. В этот раз крыса сопротивлялась проникновению в свой разум так отчаянно, что из ее носа пошла кровь, оставляя бусинки алых капель на паркете. Да и нашла ее девушка совершенно не там, где оставила. – Где мы теперь? – она крутанулась вокруг своей оси, но не увидела зацепок, указывающих путь. Всё те же ковры, вазы и картины вдоль стен коридоров. – Недалеко от общежития отродий. Давай заглянем, – предложил вампир, но, уловив эмоции сомнения со стороны чародейки, продолжил. – Не переживай, там обычная спальня, а не пыточная. – А если отродья ещё не спят? – Тогда бы нас уже съели, – обнадёжил девушку Астарион. Дверь в комнату сиблингов оказалась закрыта, но щель под ней была достаточно высокой, чтобы тощая крыса смогла протиснуться. Длинное и узкое помещение общежития больше напоминало коридор, чем спальню, и в нем не было ничего, кроме шести двухъярусных кроватей и сундуков. Крыса даже забралась на один из ящиков, чтобы получше разглядеть четверых спящих: три женщины и один мужчина лежали абсолютно бесшумно и неподвижно, укрытые какими-то однотипными белыми тряпками вместо одеял. – Это саваны, милая. – Саваны? – крыса приподнялась столбиком, будто не веря словам вампира. – Зачем? Касадор пожалел для вас даже одеял? В ответ девушка различила а своей голове смех Астариона. – Видишь ли, драгоценная, не всем вампирам личинка подарила роскошь спать с тобой в обнимку. Мы зависим от захоронения, в котором переродились, как нежить, и вынуждены отдыхать только в местах, что имеют с ним связь: склеп, гроб, земля из могилы. Но проще всего, конечно, завернуться в саван и не лишать себя удовольствия хотя бы полежать на кровати. – А если бы после похищения ты не был заражён личинкой? – чародейка снова вспомнила их первую встречу. – Что тогда? – Ты правда хочешь услышать ответ на свой вопрос? – осторожно уточнил вампир, наученный горьким опытом откровений. – Нет! Крыса спрыгнула с сундука, желая поскорее убраться из комнаты со странными холодными двуногими, но девушка напоследок заставила ее обернуться к отродьям. – Это ограничение действует даже на Касадора? – Да, – с облегчением сменил тему Астарион. – Мы случайно слышали от его приближённых, что у него есть склеп под замком, но ни разу там не были, конечно. Касадор никогда не пускал нас в свои апартаменты, даже когда хотел… это неважно. На этот раз Этера сама догадалась, что он имеет в виду. Вампир уже упоминал вскользь, что отродья были для хозяина игрушками не только в пыточной, но и в постели. Она постаралась поскорей отвлечься, чтобы не зацикливаться на этой мысли, и повела крысу на выход. Но, стоило зверьку высунуть нос наружу, как шерсть снова встала дыбом: коридор не был пуст. Тварь, что шагала по нему, издавала громкий топот и невыносимо воняла псиной. Чуть повернув голову, крыса разглядела исполинского монстра, похожего одновременно и на человека, и на волка. – Ликантроп, – прошептал вампир, похоже, забыв, что они всё равно общаются мысленно, но Этера и сама узнала чудовище. – Это и есть местная дневная охрана? – Похоже на то. Раньше Касадор никогда не привлекал на службу оборотней, вот слуги и переполошились. – Это даже хорошо, – задумчиво протянула чародейка, наблюдая, как вервольф пересекает коридор насквозь и скрывается за поворотом. – Хорошо?! – едва не задохнулся от удивления мужчина. – Да это же просто ходячая машина смерти! – Да, – покорно согласилась с ним Этера. – Но есть ещё кое-что, что стоит учитывать – эти твари абсолютно, непроходимо тупы… – Как драуки? – понимающе поинтересовался он. – Примерно. Следующая комната, которая заинтересовала Астариона, была выше на два лестничных пролёта. Крысе пришлось ещё раз затаиться, пропуская нового стражника-вервольфа, прежде чем она добралась до нужной двери. Под эту не пришлось даже протискиваться: она была раскрыта практически настежь, но те немногочисленные слуги, что пересекали коридор, предпочитали обходить ее по широкой дуге. Изнутри лился яркий свет и доносились звуки едва приглушенных голосов. Прежде, чем заходить, крыса осторожно высунула из-за угла мордочку. Беседовали двое: один – привлекательный темноволосый мужчина – сидел за письменным столом и вёл записи в пухлой тетради, состоящей из стопки подшитых пергаментов. Его собеседника не было видно из глубины кресла с высокой спинкой, но Этера почувствовала, как напрягся Астарион при звуке его голоса. – Цепи совсем проржавели, а ты всё никак не раскошелишься на новые, – речь незнакомца была гнусавой и как будто щёлкающей. – Я уже говорил, что сейчас весь выделенный мне бюджет уходит на подготовку мессы, – мужчина даже не оторвался от письма, а крыса поспешно навострила уши и вдоль стены начала красться поближе к беседующим. – Что там можно готовить, если хозяин не говорит даже даты? – прошелестело в ответ. – Мы ещё полгода можем ждать, пока слуги не изловят мальчишку, а цепи разваливаются уже сейчас! Теперь человек поднял глаза на сидящего в кресле, и в них отразилось сомнение: говорить или нет? – Дату скоро назначат, – наконец ответил управляющий финансами. – А пока я вынужден продумывать план торжества, готовить банкет, договариваться с артистами и поставщиками, рассылать приглашения гостям… мне продолжать? – Нет, я уже понял, какой ты зануда, Дюфэ. – Лучше скажи, когда ты отпустишь Петраса? Гости о нём спрашивают. Кресло глумливо заклокотало, словно сидящий в нём подумал о чём-то забавном. – Сомневаюсь, что в своём нынешнем виде он приглянется хоть кому-нибудь из гостей. Разве что старой маразматичке Уитберн: из ее покоев отродья зачастую возвращаются именно такими, хе-хе-хе. Говорящий зашевелился, и на подлокотник кресла легла рука, при виде которой Этера задержала дыхание, а крыса едва слышно пискнула: его кисть состояла из одних только костей, держащихся друг с другом не иначе, как магией. Обладатель руки резко обернулся на звук, выглядывая из-за спинки, и стало понятно, что он такой целиком, только вместо глаз в провалах голого черепа светились тусклые огни. – Это Гоуди, – решил прокомментировать появление скелета Астарион. – Доверенный слуга Касадора, а ещё палач на псарне. – А кто второй? – девушка заставила крысу затаиться, хотя зверёк снова запаниковал и мечтал бежать отсюда со всех лап. – Камергер дворца и правая рука хозяина. Гоуди ещё с минуту вглядывался в угол, в котором прятался грызун, но отвернулся, не услышав больше никаких звуков. – У тебя крыса в кабинете, – доложил мужчине скелет. – У меня по всему замку крысы! – это был первый раз, когда Дюфэ позволил себе проявить эмоции. – Они воняют, срут, грызут мебель и пугают гостей, но я не могу перебить тварей, которых господин называет твоими слугами. – Как нелегко быть тобой, – Гоуди встал со своего места, позвякивая костями. – Петраса я верну, когда отрастит себе новые клыки. Надеюсь, эта история научит мальчишку, что любая попытка выпить разумной крови будет караться похожим образом. А ты всё-таки ещё раз подумай про бюджет. – Ты на псарню? – скрип пера снова прекратился. – Да. Пойду проведаю своего подопечного. – Лучше сходи в часовню и ещё раз проверь клетки. Один раз отродья уже додумались, что вместо решётки можно расковырять стену, и я боюсь, что дурной пример окажется заразительным. Последнего беглеца до сих пор не нашли… Скелет замер на пороге, будто размышляя, в какую сторону ему направиться. – Ладно… Как бы мне ни хотелось увидеть тебя гостем в своих владениях и детально обсудить твою некомпетентность, ставить под угрозу план хозяина я не могу. – И на том спасибо, – проворчал камергер, провожая его взглядом. Этера ожидала от Астариона указаний, что им делать дальше, но мужчина, казалось, пребывал в глубоком замешательстве. Что-то в словах Дюфэ сильно его озадачило, настолько, что он практически перестал следить за происходящим. – Аст? – Давай за Гоуди, живо! – скомандовал вампир, возвращаясь в реальность, и крыса так же крадучись, как и зашла, покинула кабинет управляющего. Скелет шёл по замку не торопясь, касаясь длинными когтями стен и насвистывая себе под нос простенькую мелодию, хотя ни носа, ни даже губ у него и в помине не было. Он прыгал по лестнице через ступеньку, останавливался поглядеть на висящие на стенах холсты, словом, вёл себя, как довольный жизнью хозяин дворца, а не его подданный. Встречные ликантропы почтительно обходили его стороной, а слуги спешили замереть и опустить глаза в пол. Следуя за ним, Этера радовалась, что коридоры затемнены без солнечного света, и в них расставлено достаточно декоративного хлама, чтобы крыса могла не отставать. Они пересекли большой холл и торжественный зал, запах крови в котором въелся так сильно, что витал в воздухе несмотря на то, что пятна с пола были давно оттёрты. Возможно, неспроста паркет в этом помещении сделали из красного сорта дерева – здесь явно проходят не только танцы. А о том, какие ещё развлечения предпочитает лорд вампиров, чародейка уже знала не только понаслышке. Скелет выбрал один из противоположных выходов бального зала и скрылся за алой портьерой. Этера выждала совсем немного и прошмыгнула туда же, но почти сразу поняла, что потеряла Гоуди из виду. За шторой скрывались несколько комнат, и крыса замерла, принюхиваясь, но не учуяла ничего подозрительного – лишь обнаружила заляпанную кровью и исцарапанную со всех сторон металлическую платформу, похожую на… – Это лифт, – опередил ее мысль Астарион. – А вон там, дальше, кабинет Касадора. Мне было строжайше запрещено заходить сюда. – Думаешь, он ведёт в часовню? – крыса пощекотала платформу усами, но никакой новой информации не получила. – Нам всегда говорили, что здесь просто яма для трупов… Я никогда не слышал ни про какую часовню, как и про то, что у Касадора есть другие отродья. И гораздо больше меня сейчас беспокоит то, куда подевался этот паршивец Гоуди? Ни чародейка, ни крыса не ощущали рядом чужого присутствия, но что-то интуитивно не давало девушке покоя. Место, где она стояла, показалось вдруг слишком открытым и незащищённым, хотя зверёк совсем недалеко отошёл от стены. Невыносимо захотелось отбежать подальше, укрыться под шкафом, а ещё лучше забиться в какую-нибудь дыру и не вылезать оттуда больше никогда. Когда зуд страха, прожигающий спину, стал совсем осязаемым и крыса начала пятиться, костяные пальцы обхватили ее тельце и подняли в воздух. – Здравствуй, мышка, – проклацал скелет, рассеивая иллюзию невидимости и внимательно рассматривая верещащего грызуна двумя магическими сферами глаз. – Кто же ты такая, мышка? Этера рванула нити ментальной связи так резко, что даже сидящий рядом вампир не удержался от стона и прижал пальцы к вискам, а ее саму замутило, и перед глазами поплыли круги. В носу тут же потеплело, и оттуда быстро потекла струйка крови, пачкая губы и подбородок. Она зажала нос ладонью, чтобы кровь не успела заляпать одежду, и попыталась встать, но ее настиг новый приступ головокружения. Астарион поддержал ее под спину и помог выпрямиться, второй рукой доставая из кармана чистый платок. Ткань помогла ненадолго, тут же окрасившись алым, так что чародейке пришлось сесть на край лежанки и наклониться вперёд. Мужчина с тихим ругательством начал рыться в сумке, достал новый флакон лечебного зелья, но девушка отрицательно покачала головой. – Это здесь не поможет, – голос звучал гнусаво, а по пальцам потекло с новой силой. – Нужно что-то, снимающее последствия магического перенапряжения. – Дьявол, – Астарион кинул флакон обратно. – Ты дойдешь до лазарета? Если бы она сама знала ответ на этот вопрос. Этера неопределённо пожала плечами и попробовала подняться на ноги, но мужчина решил подхватить ее ещё до того, как она начнёт падать. Он придержал чародейку за талию и повёл в сторону помещения, в котором утром оставили раненого Вестара. О желании не испачкать костюм пришлось забыть: кровь уже стекала девушке в рукав и всё ещё не планировала останавливаться. Астарион бесцеремонно толкнул дверь лазарета, совершенно не беспокоясь, что может кого-то потревожить, и удивлённо хмыкнул, на секунду замерев на пороге. Этере было сложнее разглядеть, что впечатлило вампира в полумраке комнаты, но даже она вскоре различила, что операционный стол пуст, зато на ближайшей койке лежат сразу двое. Гейл ощутимо вздрогнул при виде вошедших и попытался придать себе более достойное положение, хотя на взгляд Этеры оно и так было вполне целомудренным: мужчина лежал одетым поверх одеяла, которым был укрыт дроу. Единственным компрометирующим жестом выглядело переплетение их пальцев, но Вестар поспешно сжал ладонь, не давая волшебнику выдернуть руку. – Астарион, какого хрена ты сюда… что с тобой, Этера? – заметив, в каком состоянии девушка, маг невольно подался вперёд и щёлкнул пальцами, делая огни под потолком чуть ярче. – В следующий раз, если не хотите, чтобы вас беспокоили – ставьте ширму! – зашипел на Гейла вампир, усаживая чародейку на соседнюю кровать и бросаясь к шкафчикам с зельями и порошками. – Как хоть оно должно выглядеть? Этот вопрос уже явно был адресован не магу. – У него спиртовая основа, среди ингредиентов полынь и рябина, на цвет тёмно-зелёное, – начала перечислять Этера всё, что помнила об этом составе. – Вы ищете зелье магического восстановления? – проницательно прищурился Гейл. – Я видел его сегодня… Прости, я должен помочь, это недолго. – Конечно, – улыбнулся дроу в ответ на его извиняющийся тон. В отличие от вампира волшебник нашел нужный флакон почти сразу и вручил его мужчине. – Нужно развести с водой, – предупредил маг. – На ее вес, – он обернулся, внимательно оглядывая фигуру девушки, – хватит одной столовой ложки. – Спасибо, – Астарион выдернул пробку, вылил в пустой стакан нужное количество жидкости, а остальное заполнил водой из кувшина и отнёс чародейке. – Вот, выпей. Она отняла от лица руку и в несколько глотков опустошила стакан. По языку разлилась терпкая горечь, а спустя минуту в голове потихоньку начало проясняться. Кровь остановилась не сразу, но довольно скоро Этера смогла встать, чтобы умыться в тазу с уже остывшей после лечения эльфа водой. Всё это время Гейл сидел на краю кровати Вестара и участливо наблюдал за ней. На лице дроу эмоций было не разобрать, но выглядел он вполне целым, хоть и заспанным. – Рада, что с тобой всё хорошо, – обратилась к нему чародейка, вытираясь полотенцем, и получила в ответ благодарный кивок. – Спасибо, – улыбнулся эльф. – Надеюсь, с тобой теперь тоже? – Хочется верить, – девушка осторожно потрогала нос, словно опасаясь от него подвоха. – Полагаю, о том, что произошло у вас, спрашивать бессмысленно? – поинтересовался волшебник, переводя взгляд с неё на вампира, сидящего на кровати. Этера и Астарион переглянулись. – Возможно, я расскажу в другой раз, – вежливо улыбнулась чародейка, что с тем же успехом могло означать “никогда”. – Зато ты, я смотрю, последовал моему совету и не терял времени даром? – перевёл тему мужчина, делая жест в сторону эльфа и мага. – Совету? – в усталых глазах дроу тут же зажглась искорка любопытства. – То есть, ты рассказал о своих чувствах всем, кроме меня? – Всё совсем не так! – даже в свете тусклых фонарей было заметно, как сильно волшебник смутился. – Я не говорил им ничего. – Это правда, – покладисто согласился Астарион. Он снял колет, сбросил обувь и забрался на кровать с ногами, откидываясь на подушки. – Гейл ничего не говорил словами. – Осторожней, милый, – осадила любовника чародейка и забралась к нему под руку. – Я не хочу, чтобы тебя превратили в овцу. – Гейл что, правда так может? – удивлённо повернулся к ней вампир. – Давай проверим прямо сейчас, Астарион? – гневно зашипел на него волшебник, а Вестар весело расхохотался, но закашлялся так сильно, что магу пришлось снова вставать и наливать ему воды. – Знаешь, Гейл, это вообще не то, чего стоило бы стыдиться, – эльф ещё сильнее вогнал мужчину в краску и за руку притянул ближе к себе. О чём эти двое шептались дальше, девушка уже не слушала. – Ты правда хочешь остаться здесь? – чародейка опустила голову на грудь вампира. – Почему нет? – он погладил ее по волосам. – Мы можем обсудить всё произошедшее позже, сейчас просто нужно немного отдохнуть. А эта кровать достаточно широкая для нас двоих, в отличие от полок в спальне. Видишь – сплошные плюсы. – Джахейра удивится, когда зайдёт проведать Вестара. – Скажу ей, что у меня простуда, – оскалился Астарион. – А ты здесь, потому что… ты всегда была и будешь со мной. Его последние слова прозвучали уже без шутливых интонаций, и Этера ощутила их острыми и судьбоносными, но постаралась прогнать это чувство. – Мне просто катастрофически не везёт с одеждой, – девушка разглядывала заляпанный кровью рукав, который так и не отмылся в холодной воде. – Когда это закончится, у тебя будет столько костюмов, что ты сможешь жечь их, резать, пачкать кровью или выбрасывать с балкона хоть каждый день. У тебя будет всё, – прошептал он у нее над ухом. – Осталось совсем немного, драгоценная. Веришь мне? – Да, – просто ответила чародейка, затихая под его ласковыми пальцами и постепенно погружаясь в сон. *** Уилл прекрасно понимал, что уснуть сегодня уже не удастся, только ноги сами принесли его в спальню. На двухъярусных кроватях спали гильдейские: воры, разбойники, даже убийцы – не самые надёжные, но вынужденные союзники. Гильдия давно была бельмом на глазу городских властей и занозой в заднице Огненных Кулаков, хотя даже Совет Четырёх и его отец признавали, что она – необходимое зло. Контролируемая, договороспособная преступность была для города гораздо предпочтительней, чем стихийное образование агрессивных банд и заносчивых одиночек, способных принести на улицы Балдура хаос своими междоусобицами. Гильдия была для закона крысиным волком, регулирующим популяцию своих более хилых сородичей, поэтому с ней не гнушались иметь дело даже самые принципиальные служители порядка. Даже Уилл, хоть и считал себя идеалистом, понимал, что полностью – под корень – эту заразу не истребить, как бы ни хотелось. Клинок бросил взгляд в самый дальний угол спальни и заинтересованно наклонил голову: Астарион и Этера замерли друг напротив друга, переплетя ноги и держась за руки. Их глаза были закрыты, лбы почти соприкасались, а в воздухе вокруг витали отголоски магии, но заимствованных способностей колдуна не хватало, чтобы понять детали. Охотник тряхнул головой и отвернулся: меньше всего ему сейчас хотелось лезть в тайны этих двоих. Он пришёл сюда за другим, вернее, за другой. – Карлах? – Уилл тихонько тронул спящую за плечо. – Солдат? – она открыла глаза так резко, словно была автоматоном, а не живым существом. – Мне нужно с тобой поговорить. Женщина встала со спальника, подняла с пола свои штаны, рубашку и быстро оделась. – Судя по твоему мрачному виду, я проспала что-то важное? – Да, – с тяжёлым выдохом признался охотник. – Пойдём найдём тихий угол. Конечно, в помещении и так стояла сонная тишина, но Уилл не рискнул бы обсуждать важные вещи в присутствии посторонних. Возвращаться в таверну к Джахейре не хотелось, в лазарете всё ещё ждал лекаря Вестар, поэтому Клинок поманил Карлах в сторону закутка, где местная малолетняя шпана торговала краденой мелочёвкой. Сейчас дети разошлись по спальням, импровизированные витрины пустовали, так что мужчина уверенно сел на перевёрнутый ящик и пригласил тифлинга располагаться рядом. Первым делом он рассказал о появлении из портала раненых волшебника и дроу, хотя до сих пор не знал, что же с ними приключилось. Новость ожидаемо вызвала у грубоватой, но эмпатичной женщины всплеск эмоций. – Какой ужас! Надо обязательно зайти проведать их! – Да… стоит, пожалуй, – согласился Клинок. – Когда решится вопрос с лекарем. Но это ещё не всё. Он достал из сумки свёрнутый пергамент газеты, письмо, и передал их Карлах. – Начни с газеты. Тифлинг пробежалась глазами по заголовку, нахмурилась, и мрачнела всё больше по мере углубления в статью. Наконец газета под ее пальцами вспыхнула, Карлах охнула и бросила ее на пол, попытавшись потушить сапогом, но спасти удалось только жалкий клочок пергамента, который они не стали даже поднимать. – Чёртов ублюдок! – не унималась женщина. – Защитник и благодетель, мать его, города! Только дайте мне добраться до его гнусной рожи… – Вообще-то именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – осторожно начал Уилл, понимая, что приближается к самой сложной части беседы. – Теперь прочитай письмо, только постарайся его не сжечь, ладно? Карлах подозрительно зыркнула на конверт, усилием воли заставила себя погасить языки пламени, пробегающие по коже, и осторожно вытянула оттуда записку. Несмотря на то, что в ней была всего пара строчек, тифлинг держала ее в руках едва ли не дольше, чем статью. И, вопреки опасениям Клинка, ее ярость не запылала с новой силой. – Почерк и правда его, – женщина вложила пергамент обратно и вернула Уиллу. – Ты ведь понимаешь, что это ловушка, Рейвенгард? Мерзавец не умеет играть честно. – Конечно, – он убрал письмо в сумку. О том, что это ловушка, ему сегодня не сказал только ленивый. – Но и не пойти туда я тоже не могу. Если в его словах есть хоть доля правды, я обязан использовать этот шанс. Ради отца. – Я уже говорила тебе, что ты идиот? – Карлах оскалилась, но смотрела на Уилла с сожалением, а не злобой. – Я сам говорю это себе каждый божий день, – он упёрся локтями в колени и положил подбородок на сложенные руки. – И теперь меня гложут сомнения: с одной стороны, я понимаю, что обязан предупредить тебя о встрече с Горташем, ведь это твой злейший враг, и победа над ним много для тебя значит, но с другой – я не хочу рисковать благополучием своего отца, ввязываясь в драку с эрцгерцогом прямо во время переговоров. – Ох, Уилл, как же ты умеешь усложнить… – вздохнула женщина, сжимая и разжимая кулак. – Конечно, я мечтаю засунуть в его тощую задницу меч его же Стального Стража, и сделаю это при первой же возможности. Но я не настолько безумна, чтобы атаковать без оглядки на жертвы. Возможно, встреть я его просто на улице, то и не удержалась бы, говорю честно. Но, если ты хочешь пригласить меня с собой и просишь немного притушить огонь, то я… по крайней мере, постараюсь. Охотник испытал к своей собеседнице горячее чувство благодарности и жалел лишь о том, что не может сейчас сжать ее ладонь. Пускай она его простила и продолжала вести себя, как друг, после того происшествия с Мизорой между ними выросла непреодолимая стена. И, пока в руках дьяволицы контракт на его душу, ситуация не сдвинется в лучшую сторону. А если ещё и вспомнить, сколько осталось самой Карлах, учитывая ее категоричный отказ возвращаться в Аверно… Стоит уже сейчас начинать приучать себя к мысли, что совместного будущего у них быть не может. – Я не забуду того, что ты для меня делаешь. В ответ тифлинг только легкомысленно махнула рукой. – Сколько там до встречи? – Ещё пара часов. – Будешь? – Карлах достала из кармана помятую сигару и подожгла ее пальцем. Уилл усмехнулся и протянул ладонь. *** Охотник и тифлинг прибыли к лавке обувщиков Флиммов за час до назначенного времени, и теперь наблюдали за ней из укрытия, хотя Карлах и маскировка были мало совместимыми понятиями. Впрочем, учитывая обилие разномастных беженцев, наводнивших город, женщина оказалась не самым выделяющимся его гостем. Уилл ожидал, что место встречи будет оцеплено Огненными Кулаками или Стальной стражей – не каждый же день такая видная персона, как эрцгерцог, покидает свой дворец и выходит в люди. Но жизнь на улицах кипела абсолютно обыденно, словно никто даже не догадывался о том, кто должен посетить в скором времени невзрачный магазинчик обуви. А может, некоторые и догадывались, даже знали наверняка, но были такими профессионалами своего дела, что вычленить их из толпы не представлялось возможным. Ведь людей Джахейры, к примеру, он тоже не видел, хотя точно знал, что они его прикрывают. Арфистка до последнего пыталась отговорить охотника от этой затеи, но проще было вынудить реку течь в обратном направлении. – Полдень, пора идти, – собрав волю в кулак, объявил Клинок, и Карлах молча кивнула. Они натянули капюшоны поглубже и спустились с заброшенного чердака, на котором прятались, следя за домом. На входной двери лавки звякнул колокольчик, оповещая хозяев о новых посетителях. Никакой засады не оказалось и тут: весь первый этаж состоял из одного зала, заставленного полками с отрезами кожи и готовой обувью. Навстречу гостям вышла пожилая, бедно одетая женщина, но лицо ее светилось радушием. Было что-то неправильное в этом лучезарном гостеприимстве, но Уилл не понял сходу, к чему придраться. – Чем могу быть полезной, господа? – она изучила взглядом их видавшую виды обувку. – Подыскиваете парадные туфли или новые сапоги для приключений? Карлах смутилась, поглядев на свои обшарпанные ботинки, и попыталась незаметно обтереть налипшую на подошву грязь о каблук. Охотник осмотрелся ещё раз, в надежде увидеть хоть какие-то зацепки о том, что здесь происходит, но лавка совершенно не тянула на логово секты. – Вообще-то, у нас здесь назначена встреча, – осторожно начал Клинок. – А-а-а! Так вы пришли к Энверу в гости? – понимающе всплеснула руками женщина. – Идёмте, я вас к нему провожу. Она поманила удивлённых гостей за собой на второй этаж, продолжая говорить уже на лестнице. – Сынок стал такой занятой, с тех пор как увлёкся политикой, но всё равно находит время на своих стариков. – Сынок? – прошептала Карлах, выглядевшая совершенно растерянной. И это неудивительно: она провела с Горташем долгие годы и знала всю его подноготную, а вот о родителях, оказывается, была не в курсе. Вместе они поднялись по скрипучим ступенькам, и женщина посторонилась, пропуская гостей вперёд в крохотную, бедно обставленную кухню. – Энвер, дорогой, к тебе пришли. Человек, сидящий за кухонным столом – судя по обилию царапин, служившим одновременно обеденным и разделочным – поднял глаза на вошедших. На Уилла несомненно смотрело лицо с плакатов, щедро расклеенных по городу, но охотник представлял эрцгерцога иначе: богатеньким капризным самодуром в дорогих шмотках… каким он и сам был когда-то, ещё до службы в Кулаке. Вместо этого на него пытливым цепким взглядом смотрел безоружный мужчина в простом костюме без единого украшения, и только перстень-печатка на пальце напоминала о его статусе. За его спиной, прислонившись к стене и глядя в окно, стоял второй человек: собранные на затылке волосы заплетены в длинную седую косу, опускающуюся ниже лопаток, одет в лёгкий кожаный доспех, не сковывающий движений, на бёдрах висят кинжал и короткий меч. А когда незнакомец повернулся к гостям, Клинок разглядел у него на щеке татуировку скалящегося пса. – Спасибо, мама, – поблагодарил женщину Горташ, указывая Уиллу на единственный стул напротив себя. – Может, заварить вам всем чаю? – она сделала пару неуверенных шагов в сторону плиты. – Не стоит, мои друзья не задержатся здесь надолго, – жестом остановил ее эрцгерцог. – Конечно, не буду вас отвлекать. Старуха заскрипела ступенями, спускаясь вниз, и только тогда Карлах наконец шумно выдохнула, тыкая в Горташа пальцем. – Мама? Ты что, издеваешься? С каких это пор ты разыгрываешь благопристойного сыночка? – Карлах! Как я рад тебя видеть, – сектант сделал вид, что только заметил исполинского тифлинга за плечом охотника, и приветственно развёл руки. –Твоё сердце всё такое же горячее, как и прежде! Незнакомец у стены хмыкнул, а женщина мгновенно вспыхнула и схватилась за секиру. – Ах ты сукин сын! – Карлах, пожалуйста! – взмолился Уилл, выставив перед ней ладони. – Правда, Карлах, будь осторожней. Тут весь дом из дерева, ты же не хочешь лишить моих родителей крова? Несмотря на то, как нелестно ты только что отозвалась о моей матери, уверен, ты не желаешь ей зла. – Если уж ты так печёшься о своих родителях, почему они до сих пор живут в этой помойке? – охотник поспешил переключить внимание эрцгерцога на себя. – У тебя же теперь целый дворец в распоряжении. – Не думай, что я им не предлагал, Рейвенгард, – мужчина закинул ногу на ногу. – Но ты не хуже меня знаешь, как тяжело старшему поколению менять привычки, становиться более… гибкими в своих взглядах. И как трудно донести свою правду, если в их глазах ты всё ещё маленький мальчик, не нюхавший жизни. Ох, родители, – последнее слово Горташ произнёс с какой-то особенной интонацией. – Такая ответственность и такая ценность. Даже для меня. Уилл слушал его и понимал, что каждое слово в этом спектакле – несомненно тщательно взвешенное и подготовленное – бьёт прямо в цель, в его, Уилла, сердце. Холодным рассудком он осознавал, что Горташ намеренно наносит удар по самому больному, пытается выбить почву из под ног уже в самом начале переговоров. Осознавал, но не мог заставить себя не реагировать. – Хорош заливать, Горташ! Слова Карлах, гневные, но уже без прежней агрессии, немного привели Клинка в чувство. Всё-таки решение взять ее с собой было тысячу раз правильным – один он бы тут уже растерялся и стал лёгкой добычей для этого манипулятора. – А о твоих делишках с сектой родители тоже в курсе? – охотник решился присесть на предложенный ему стул. – Или тебе привычней очернять только чужую репутацию? – Чёрными делают нас не слова, а деяния, разве нет? – в глазах сектанта мелькнула искорка любопытства. Его забавляла эта игра, и то, как отчаянно Уилл пытается сохранить перед ним лицо. – Ты собственными руками создал тот образ себя, который теперь известен каждому жителю Врат. – Искажённая правда – та же ложь! – отрезал Клинок. – Но я здесь не для того, чтобы препираться, мне прекрасно известно, чего ты добиваешься. Что тебе нужно от меня, и где мой отец? – Я хочу предложить тебе выгодную сделку, разумеется. Несмотря на то, что сейчас мой ум больше всего занимает политика, имя я себе сделал в торговле. – И я даже в курсе, чем! – снова сорвалась тифлинг, чем вызвала новый осуждающий взгляд Клинка. – Карлах-Карлах, – укоризненно покачал головой Горташ. – Разве ты забыла, что на переговорах я учил тебя стоять молча? Не вынуждай меня жалеть, что Зариэль вырезала тебе сердце, а не язык, и выставлять за дверь. – Ты просто конченый ублюдок! – зашипела женщина злобно и подалась вперёд. Мужчина с татуировкой пса повернул голову в ее сторону и чуть сменил позу, что не укрылось от глаз охотника. Судя по невозмутимому спокойствию эрцгерцога, он был уверен, что одного телохранителя достаточно, чтобы справиться с ними обоими, и Уилл не желал испытывать судьбу. – Вспомни, зачем мы здесь, – Клинок всё-таки решился обернуться и коснуться ее руки, и это странным образом возымело эффект. – Что за сделка, Горташ? – Всё очень просто, герой, – сектант легко вернулся к деловому тону, будто ничего необычного не произошло. – После вашей расправы над Кетериком Тормом контролировать Старший Мозг стало сложно. Вы дестабилизировали систему его подчинения, захватив нетерийский камень, и он начал мне сопротивляться. Ты можешь себе представить, сколько хаоса способна привнести в город сущность такой силы? Может, ты в это и не веришь, но я планирую владеть Вратами Балдура, а не уничтожать их. – А причем здесь я? – охотник всё ещё не понимал, чего абсолютист от него хочет. – Видишь ли, один из моих партнёров решил, что смута – лучшее время для предательства. Вместо того, чтобы сплотиться, объединить силы и вернуть себе контроль над Мозгом, она предпочла бросить мне вызов. – То, что тебя предают союзники, больше говорит о тебе, чем о них. Эрцгерцог в ответ только рассмеялся. – Это было смело, но ты ошибаешься, если думаешь, что меня интересует твоё мнение касательно моего морального облика. Я позвал тебя не оценивать, я позвал тебя убить ту, что встала у меня на пути. – Я не наёмник и не палач, Горташ, – с отвращением в голосе заявил Клинок. – Если бы мне нужен был палач, я бы поручил это дело Густаво, – усмехнулся он, переглядываясь со своим телохранителем. – Но я мыслю шире и вижу, что это дело для народного героя Клинка Фронтира. – Доброе имя которого ты уничтожил. – Зато в моих силах дать тебе новое, – эрцгерцог задумчиво тронул подбородок. – Как насчёт “Спасителя Врат”? Даже твой отец бы одобрил. Женщину, что мне противостоит, зовут Орин Красная, и она предводитель культа Баала, орудующего в городе. Да-а, по твоему лицу я вижу, что уроки истории ты не прогуливал, – прокомментировал он недоверчивое недоумение охотника. – Убийства, о которых судачат на улицах и в газетах – дело рук ее ассасинов, а не сектантов. Прикончив ее, ты решишь сразу несколько проблем: вернёшь покой мирным жителям, восстановишь свою репутацию героя, получишь одобрение Рейвенгарда-старшего… и его самого в придачу. А я заберу себе только нетерийский камень, который она хранит. – Уилл… – начала было Карлах, но осеклась, глядя на его озадаченное лицо. “Не верь ему” – читалось в ее взгляде, и она, конечно, была права, только Клинок уже уцепился за эфемерный лучик надежды. – Нетерийский камень и власть над городом, ты хотел сказать? – криво усмехнулся охотник. – Я не буду играть с тобой в притворство, всё равно ты мне не поверишь, так зачем тратить силы? – развел руками Горташ. – Врата Балдура теперь мои. Но твоя судьба не предрешена. Убей баалистку и принеси мне камень, а я со своей стороны позабочусь о том, чтобы весь народ узнал о твоём подвиге и почитал как героя. Я даже готов отпустить твоего отца и позволить вам вместе покинуть город – отправляйтесь в Элтурель, Амн, или где там ещё нужно наводить порядок, вы ведь это любите. Можешь продолжить потрошить гоблинов по деревням, можешь потом даже снова бросить мне вызов, если настолько безумен. Но, пока действует наш договор, я не стану причинять намеренный вред тебе или герцогу, как и не стану пытаться подчинить тебя с помощью паразита. Твоё слово, Рейвенгард? Разум охотника кричал о том, что его словам нельзя верить, что всё это – хитроумная уловка, чтобы… собственно, что? Загрести жар чужими руками? У него столько добровольных и подчинённых слуг, что нет никакого смысла привлекать к делу опального охотника на чудовищ. Убить его Горташ может в любой момент, но и это явно не его цель. Что тогда? – Я должен увидеть отца. В любом случае, сначала нужно просто убедиться, что их договор возможен, и его родитель ещё жив. – Я знал, что рано или поздно ты попросишь об этом, – важно кивнул эрцгерцог и обернулся к спутнику. – Гончий, пригласи маршала Рейвенгарда к нам поближе. Мужчина кивнул, встал вплотную к окну и сделал несколько быстрых жестов рукой, сгибая и разгибая пальцы. Практически сразу в окне дома напротив отодвинулись занавески и распахнулись створки. Силуэт человека, выступающий из полумрака комнаты, был неразличим до самого последнего шага, до тех пор, пока лица не коснулись лучи полуденного солнца, но Уилл узнал его с первой секунды. Сколько лет они не виделись, семь? Или уже восемь? Сколько глупых и обидных слов наговорили друг другу вместо того, чтобы обсудить всё, как взрослые люди. Впрочем, самого охотника тогда сложно было назвать взрослым – так, мальчишка, у которого ещё молоко на губах не обсохло, но мнил он себя не меньше, чем королем. Клинок сам не заметил, как вскочил со стула, и Густаво понимающе уступил ему место у окна. Герцог Рейвенгард поднял ладонь в приветствии и улыбнулся сыну уголками губ. Такой близкий и такой недосягаемый. Всё это время его отец находился в соседнем от лавки здании, а он даже не догадывался об этом. Возможно, если бы он знал заранее, если бы только мог подать сигнал Арфистам… – Только давай в этот раз обойдёмся без героических глупостей? – шорох и шаги за спиной оповестили о том, что эрцгерцог тоже приближается к окну. Он встал за плечом охотника, чем наверняка изрядно нервировал Карлах, и теперь буквально шептал ему на ухо. – Не думай, что ты сможешь вытащить его иным способом, кроме как соблюдением условий договора со мной. Мне не нужно даже приставлять к нему охрану или прятать – достаточно просто отдать приказ умереть, дело одной секунды. Ну конечно, как он мог об этом забыть? Его отец никогда не стал бы помогать такому, как Горташ, добровольно. И пусть у них была Призма, способная возвращать заражённым собственный разум, для этого им пришлось бы подобраться к нему достаточно близко, что невозможно без боя. – Как мне найти Орин? – наконец решился Уилл, с трудом заставляя себя отвернуться от окна. – Уилл… – разочарованно простонала Карлах. – Вход в ее логово лежит через Подземный Город, а вот как найти ее саму… с этим могут возникнуть проблемы, – Горташ отошёл за кухонную стойку и налил себе воды в кружку. – Видишь ли, избранная дочь Баала – оборотень, и может принять любое обличье. Стражника, торговца, зверя, друга… возлюбленной. Пока ей нет до вас никакого дела, но, как только ты начнёшь охоту, будь бдителен и всегда смотри в оба, как бы иронично это ни звучало. Иди по следам ассасинов, и, возможно, тебе даже повезёт застать ее врасплох. Как только добудешь камень, приходи в крепость: я велю тебя пропустить, и ты получишь обещанную награду. По рукам? Эрцгерцог протянул ему ладонь. Как просто было бы дёрнуть руку на себя, выхватить кинжал и вонзить его мерзавцу прямо под рёбра, снизу вверх. Только, пока его отца держат в заложниках, этой роскоши он позволить себе не мог. Сбоку предупреждающе мотала головой тифлинг, но Уилл уже всё решил. – Да, – испытывая отвращение к самому себе, Уилл ответил на рукопожатие. Что ж, ему не впервой соглашаться на сделки со своей совестью ради чужого блага. – В таком случае, желаю удачной охоты. Надо понимать, на этом аудиенция у эрцгерцога была окончена. Клинок кивнул спутнице и уже двинулся на выход, когда Горташ окликнул ее: – Знаешь, Карлах, – он снова изучал женщину оценивающим взглядом. – В моих руках ты была просто заготовкой, невзрачным камушком, найденным в грязи. Но Зариэль огранила тебя как алмаз, и теперь ты сияешь. В ответ лидеру секты Абсолют и владыке Врат Балдура был продемонстрирован средний палец. *** Когда дверь в лазарет снова открылась без стука и шум голосов выдернул волшебника из сна, он был уже близок к тому, чтобы проклинать каждого, кто сунется сюда по пустякам. – Стоило только найти тихий угол, как он сразу понадобился вообще всем! – заворчал с соседней койки вампир, спящий ещё более чутко, чем маг. – Астарион? – донёсся из полумрака голос Джахейры. – Ты что здесь забыл? Я тебя повсюду ищу. – Я простудился, – мужчина вяло исполнил недавнюю угрозу. Дроу под боком у Гейла тихонько захихикал и открыл глаза, выдавая, что он не спит, а эльфийка на пару секунд потеряла дар речи. Возможно, отчасти ещё и оттого, что в этот момент взглянула на них с Вестаром. – Я-асно, – лицо Арфистки стало окончательно обречённым. – Сейчас сюда зайдёт Кина, так что, раз уж вы все в добром здравии, примите положение, более располагающее к деловому разговору. А потом я посмотрю, как заживают твои раны, Вестар. Гейл с ободряющим видом улыбнулся эльфу и отпустил его руку, садясь на краешек матраса и надевая сапоги. Этера тяжело вздохнула, и они с Астарионом тоже начали выползать из-под одеяла. Девятипалая появилась в лазарете спустя несколько минут – Джахейра как раз успела зажечь в комнате масляные лампы – и была не одна. Следом за ней вошли двое мужчин, несущие третьего на руках. Астарион при виде них впечатлённо присвистнул, и было отчего: человек, которого положили на операционный стол, был в крови с головы до ног. Гейл даже привстал, чтобы приглядеться получше. Несчастного как будто терзал дикий зверь – когтями или клыками, волшебник не мог разобрать. И, судя по тому, что никто из женщин не торопился оказывать ему помощь, мужчина был уже мёртв. – Кто это его так? – маг с трудом оторвал взгляд от ран и вопросительно посмотрел на Джахейру. – Вампир, – вместо неё ответила Кина. – На него напал вампир. – Как любопытно, – Астарион тут же отбросил скучающий вид и приблизился к трупу, изучая многочисленные раны на его теле. – А вот Лорасу уже не очень, – Девятипалая развязала шнуровку на вороте мертвеца, чтобы коснуться пальцами самых крупных порезов у него на плечах и шее. – Он умер прямо у нас на пороге. – Успел рассказать, что произошло? – Да. Они с напарником уже несколько дней выслеживали ассасина из баалистов в надежде, что тот приведёт их к логову культа. Вы ведь слышали о серии громких убийств по всему городу? – Кина отошла от тела и вымыла руки. – Об этом судачит весь город, и та часть, что поумнее, обвиняет во всём сектантов. Но есть и другая половина, а вот эти в свою очередь разносят слух, что за происходящим стоят мои ребята из Гильдии. Да так эффективно, что ко мне с этим вопросом начали подходить законники. Наши отношения и так всегда были напряжёнными, а теперь я рискую окончательно потерять репутацию, хотя мы никогда не работали, как мясники. – Это баалист оказался вампиром? – с сомнением произнёс Гейл. – Нет, баалист оказался обычным полуорком, но, как только ребята вошли за ним в канализацию, на них напала эта тварь. Лорасу удалось отбиться и сбежать, пока монстр доедал Габриэля, он чуть-чуть не дотянул до помощи. – А он случайно не сказал, как выглядел этот вампир? Этера чувствовала, что Астарион старается сохранять нейтральную заинтересованность, но его глаза уже загорелись, как у гончей, взявшей след. – Успел только уточнить, что он был как дикий зверь в полуистлевшем рванье, больше ничего. – Зверь в рванье? – вампир растерянно переглянулся с Этерой, но она понимала в происходящем ещё меньше, чем он. – Если ты этим так заинтересовался, можешь сходить туда и посмотреть сам. Я как раз собираю группу, чтобы прикончить нежить, а для остальных вход в Гильдию через коллектор будет временно закрыт… Здравствуй, Салли. В лазарет зашёл ещё один мужчина в серой мантии лекаря, сдержанно поздоровался с Девятипалой, надел длинный кожаный фартук и перчатки и принялся срезать с трупа одежду, готовя тело к омовению. Астарион с отстраненной задумчивостью наблюдал за его манипуляциями. – Где твой народный герой, когда он так нужен, Джахейра? – обратилась к эльфийке Кина. – У него своё задание, но не переживай, у меня здесь есть ещё один… эксперт по нежити, – Арфистка многозначительно обернулась к вампиру. – Есть идеи, кто это может быть и откуда? – Ни малейших, – признался мужчина, хмурясь. – Но, если это действительно вампир, а не какой-нибудь вурдалак, то, нагнав толпу мстителей, вы его только спугнёте. Я пойду за ним один. Теперь на него непонимающе смотрели все присутствующие. – Я, конечно, рассчитывала на помощь с вашей стороны, но не слишком ли это категорично? – кажется, ему удалось озадачить Девятипалую, а это, зная женщину, было весьма непросто. – Ничуть, – теперь улыбка Астариона стала самодовольной. – Как уже сказала Джахейра, – почтительный кивок в сторону Арфистки, – я и правда… эксперт. Кина смотрела на него, с любопытством наклонив голову, в то время как остальные пытались сохранить серьёзное выражение лиц. Эльфийка не склонна была разбалтывать чужие тайны, поэтому до сих пор их новые союзники видели в Астарионе лишь эксцентричного эльфа. – Не шибко ты похож на светлого паладина, эльф, но слову Джахейры я верю, – приняла решение глава Гильдии. – Даю тебе времени до конца этого дня, а потом отправляю на поиски своих людей. – Мне хватит. – Только вот ещё что, – усмехнулась его самоуверенности Девятипалая. – Встретишь в канализации лысого полуорка с порванным ухом – постарайся его не убивать. По крайней мере, до тех пор, пока он не приведёт нас к логову Баала. Проследи за ним по возможности, если вдруг быстро разберёшься с нежитью. – Лысого полуорка с порванным ухом? – впервые за всё время беседы подал голос Вестар и даже попытался сесть ровнее. Что-то в его взгляде, напряжённо прищуренном и выжидающем, напомнило Этере эмоции Астариона перед встречей с гурцами. – А можно про него поподробней? – Извини, парень, интервью мы у него не брали, – пожала плечами Кина. – Знаю только, что он новичок в городе и засветился на месте уже двух ритуальных убийств. Мои ребята пасут его не первый день, вычислили места, где он регулярно появляется, но этот тип хорошо умеет сбивать со следа. – Что бы вас двоих ни связывало, сейчас тебе надо думать о другом, – Джахейра приблизилась к постели дроу и вытянула к нему руку, запуская диагностику. – Как бы поскорее встать на ноги, вместо того, чтобы снова геройствовать. *Сергей Маврин – “За чертой”