Ветер над волнами

Деньги и ложь Восьмая волна оплачет потери* Помня о проблемах с бумажной почтой, перед сном Этера попросила волшебника зачаровать ее послание. Она написала адресату всего несколько строк, очень осторожно подбирая слова. Во-первых, потому что спустя долгое время отсутствия в городе, захваченном сектой, нельзя быть уверенным, что твои прежние друзья – всё ещё друзья, а во-вторых… Амаретт и без того отличалась взрывной натурой, скорой на расправу. Поэтому чародейка задумчиво грызла перо, подолгу размышляя над каждой фразой, чтобы не сболтнуть лишнего, но при этом дать понять, насколько серьёзна ситуация. Закончив письмо, девушка забралась в спальник, но всё равно ещё долго не могла уснуть, представляя себе разнос, который ждёт ее утром, если капитан соизволит снизойти до ответа. На данный момент Мара была их лучшим шансом выбраться из Ривингтона, не привлекая внимания стражи. Бывшая контрабандистка могла подсказать отряду лазейки в Нижний Город… если захочет, конечно. Этера не сомневалась, что ее внезапное исчезновение вызвало много вопросов и негодования со стороны подруги, вот только напрямую написать ей о своём бедственном положении не имела возможности. На следующий день ответ так и не пришёл, но это было и к лучшему – то, что задумал Астарион, требовало времени и подготовки. Покончив с утренней рутиной, девушка покинула лагерь, надеясь, что никто из спутников не захочет внезапно составить ей компанию. В этом ей повезло, и чародейка добралась до стоянки гурцев без приключений. Она сошла с тракта и обогнула перелесок по узкой тропинке, приближаясь вплотную к палаткам и повозкам, перегородившим путь. Навстречу ей поднялся пожилой смуглый мужчина с обветренным лицом и арбалетом наперевес, но увидев, что девушка одна и безоружна, опустил его вниз. – Прошу прощения за вторжение, – робко пробормотала чародейка, делая шаг назад. – Я просто искала место для отдыха. Мир вам. Гурец придирчиво оглядывал незнакомку, и Этера догадывалась, что представляла собой довольно грустное зрелище: исхудавшая от длительных походов и бледная от регулярной кровопотери, с испуганным взглядом и двумя туго заплетёнными косами. Едва ли она была способна вызвать хоть какие-то эмоции, кроме жалости. Во взгляде мужчины не мелькнуло даже тени вожделения, хотя вряд ли бродяга был избалован женским вниманием. – Голодная? – буркнул он чародейке, пока она не развернулась обратно. Девушка не ответила, изучая человека со смесью настороженности, смущения и… надежды. Гурец терпеливо ждал. – Да, – наконец произнесла Этера, опуская глаза в землю. – Проходи к костру, коли не испугаешься, – с тяжёлым вздохом произнёс человек, посторонившись. – Тронуть тебя никто не тронет, это я обещаю, но репутация у нашего народа обросла таким количеством предрассудков, что мало кто решается разделить с нами хлеб. – Я не боюсь домыслов, – заверила его чародейка. “Ну и дура” – читалось во взгляде старика, но вслух он только скептически кхекнул и повёл девушку вглубь лагеря. А Этера мрачно улыбнулась ему в спину. Она умела носить разные маски и легко нравилась мужчинам всех возрастов. Для этого ей не требовалось даже играть в соблазнительницу – вид беззащитной испуганной девочки действовал ничуть не хуже. Какую угрозу может представлять тонкая хрупкая путница для отряда закалённых странствиями и лишениями кочевников? Чтобы заподозрить в Этере человека, несущего смерть, нужно уметь заглядывать прямиком в душу, и вряд ли хоть кто-то здесь обладает таким талантом. Ее воспитанный Амном разум машинально выдавал телу “правильные” реакции: когда смутиться, когда опустить глаза или заломать пальцы, вживаясь в образ попавшей в беду принцессы. Чародейка проделывала это уже столько раз, что почти перестала испытывать эмоции по поводу своего обмана, а там, где не хватало актёрского мастерства, на помощь приходила магия. Старый гурец усадил ее на широкое бревно перед очагом, служившее лавкой, и принялся проверять содержимое котелков, снятых с огня. – Зовут-то тебя как? – Лира, – не моргнув глазом солгала девушка, вспомнив первое попавшееся женское имя. – А я Огден, значит, – мужчина взял в руки деревянный черпак. – Миску свою давай. Этера порылась в сумке, доставая тарелку, и человек плюхнул туда бурое месиво, в котором можно было различить крупу, разварившиеся в пюре овощи и кусочки мяса. – Не бойся, не отравлено, – раздался за спиной чародейки суровый женский голос. Девушка обернулась на звук, наблюдая, как к огню приближается немолодая коротко стриженная женщина в лёгком доспехе. – Старейшина, – почтительно кивнул ей Огден. – Просто Ульма, сколько можно повторять? – женщина присела на бревно рядом с Этерой. – Я в дочки тебе гожусь, а ты всё никак не уразумеешь. – Старость – не значит мудрость, Ульма, – добродушно усмехнулся гурец. – Взгляни на мою голову: в ней много седины, но что с этого толку, если внутри гуляет ветер? Пока кочевники беседовали, чародейка подцепила варево ложкой и осторожно попробовала. На вкус еда оказалась лучше, чем на вид, хоть была и далека от изысков, которыми потчевал свой отряд Гейл. Астарион предупреждал девушку, что дети Селунэ чтут традиции, одна из которых не позволяла причинить вред гостю, разделившему с ними пищу. Повезло. В противном случае ей пришлось бы разыгрывать хлебосольность самостоятельно. Впрочем, не поздно сделать это и ещё немного укрепить доверие. – Вкусно, спасибо, – Этера похвалила угощение и, порывшись в сумке, достала оттуда два яблока. – Это всё, что я могу предложить вам взамен. – В такие тёмные времена, как эти, людей объединяли и гораздо меньшие вещи, – Ульма взяла одно и разрезала его на три части, раздав по дольке всем присутствующим. – Откуда ты, Лира, и что ищешь во Вратах Балдура? – Не думаю, что моя история сильно отличается от прочих, – девушка повертела миску в руках, разглядывая орнамент. – Нашу деревню сожгли разбойники ещё до того, как к порогу подошла армия Абсолют. Нам с братом больше некуда было идти, только искать спасения в городе… но он даже до него не дошёл. Чародейка невидяще уставилась в костёр, словно на самом деле переживая потерю. Женщина рядом с ней понимающе молчала, и Этера использовала эту паузу, чтобы ещё раз украдкой оглядеться. Гурцев здесь было много, но они не подходили к огню, видя, что гостья беседует со старейшиной. Ряды палаток, старый покосившийся сарай, кибитки и пасущиеся на верёвках кони – вот и всё, что открывалось взгляду девушки. – В город сейчас попасть сложно, – заметила Ульма, возвращаясь к разговору. – Но ты всё равно попытайся, коли и правда хочешь. А если не выйдет, можешь вернуться сюда, я не против. Не объешь же ты нас, в самом деле? – она кивнула на едва тронутую порцию пищи. – Клюёшь, как птичка. – Я… спасибо, – чародейка заставила себя улыбнуться этой нехитрой шутке. – Вы слишком ко мне добры. В ответ Ульма только пренебрежительно махнула рукой. – Мы все ходим под одной Луной и все ее дети… И, раз уж мы не уберегли собственных, можем хотя бы попытаться позаботиться о чужих. Это был не первый раз, когда девушку принимали за подростка, что снова было ей на руку. Этера навострила уши – она не планировала намеренно углубляться в историю похищения юных гурцев, но старейшина сама подняла эту тему. Было бы ложью сказать, что ей не интересно узнать ещё одну деталь биографии Астариона, связанную с этим племенем. – А что с ними случилось? С детьми? – Как бы я хотела сказать, что их у нас отняли. Что в произошедшем нет нашей вины, что нам нечего было противопоставить злоумышленнику, – Ульма несколько раз сжала в кулак пальцы смуглой жилистой руки. – Это было бы так просто. Но сейчас, с высоты прошедшего времени, я понимаю, что мы сами навлекли на себя бедствие. Ты знаешь что-нибудь о вампирах, Лира? – Только сказки, которыми меня пугали в детстве. – Правильно делали, что пугали, – строго отрезала женщина. – Но, что бы тебе ни рассказывали, реальность намного, намного хуже любых сказок. Город, в который ты так стремишься, погряз в алчности, преступлениях и несправедливости. И не последнюю роль в этом сыграл лорд вампиров, поселившийся в нём давным-давно, ещё когда мои собственные праотцы были детьми. Он правит тайно, угрозами и подкупом заставляя молчать тех, кто что-то может ему противопоставить, а остальных сживает со свету. Мои предки пролили много крови как в борьбе с ним, так и в случайных стычках, и завещали свою борьбу мне. – Нам, Ульма. Нам, – Огден, до этого молча слушающий разговор, достал из кармана потрёпанной куртки трубку и принялся раскуривать, подпалив табак угольком от костра. – Будешь? – он протянул трубку чародейке, но она отрицательно замотала головой. – И правильно, паскудная это привычка. – Нам… да, пожалуй, – согласилась со стариком женщина. – Как бы я ни корила себя одну, сила племени в единстве, и только сообща мы способны одолеть Касадора Зарра. – Того вампира зовут Касадор? – Этере даже не пришлось играть, чтобы ее интерес выглядел искренним. – Да. Эта история началась пару столетий назад, когда один зарвавшийся эльфийский аристократ решил, что может судить, кому жить, а кому умирать. Он фабриковал дела и, словно скот, продавал гуров вампирскому лорду в обмен на золото и власть. Но дружба с нежитью длится ровно до тех пор, пока это выгодно нежити, – Ульма криво усмехнулась, обнажая ряды необычно белых и ровных для бродяги зубов. – Касадор обманул глупого магистрата, превратив в свою марионетку – вампирское отродье без чувств и собственной воли, и тот выполнял самые жестокие поручения по велению хозяина. Те из предков, кому повезло выжить, поклялись отомстить им обоим: и высшему вампиру, и его порождению. Но шли годы, сила клана Зарр только крепла, в то время как мы едва могли оправиться от геноцида, на который нас обрёк эльфийский судья. – То есть, он обвинял вас в преступлениях, которых вы не совершали? Наверно, что-то в интонациях Этеры выдало ее сомнения, потому что Ульма внезапно оскалилась злее и села к девушке вполоборота. – Сложно в это поверить, правда, девочка? Ведь в глазах большинства мы – отбросы, недостойные ходить с вами по одной земле и дышать одним воздухом. Воры, разбойники, убийцы. Но подумай, кто и для чего так усиленно создавал нам такую репутацию? – Я не намекала ни на что подобное, – заверила женщину чародейка со всей возможной искренностью. – Просто пытаюсь понять, почему он так с вами. – Потому что мы были лёгкой добычей, – Огден выдохнул дым и передал трубку старейшине. – Жили особняком, охотились не на монстров, как сейчас, а на лесную дичь, занимались простым ремеслом. Не лезли ни в религию, ни в политику, словом, не мешали никому и были достаточно незаметны, чтобы никто не хватился нашего исчезновения. – И у Астариона с блеском получилось воплотить свой план в жизнь, –Ульма крепко затянулась. – Буквально за пару лет он низвёл нас из полноправных членов общества до состояния изгоев, завидев которых, горожане предпочитают перейти на другую сторону улицы. С тех пор мало что изменилось, но мы окрепли настолько, чтобы рискнуть бросить Зарру вызов… и поплатились за это. Снова. Касадор отправил парочку своих отродий преподать нам урок и напомнить, на чьей земле мы всё ещё живём. Он мог бы перебить нас всех сам, изгнать со своей территории, но вместо этого предпочёл отнять будущее, чтобы мы самолично наблюдали закат рода и навсегда запомнили, что не стоит переходить ему дорогу. Отродья забрали наших детей, всех до единого, – взгляд старейшины остекленел. – Он был прав, думая, что это сломает нас, только не учёл одного: мы теперь настолько отчаялись, что не пожалеем никаких сил, лишь бы поквитаться с ним и Астарионом. Скорее всего, дети уже давно мертвы, я это понимаю, но это только разжигает во мне пламя ненависти. Этера вытянула руку и ободряюще сжала сухую ладонь женщины. Сейчас. Для того, что она собирается сделать, лучшего момента и не придумаешь: маска сочувствия надёжно прикрывает ее от каких-либо подозрений. Достаточно будет совсем лёгкого, практически нежного прикосновения. Разум Ульмы, растревоженный мрачными мыслями, стал благодатной почвой, в которую осталось лишь бросить крохотное зёрнышко идеи. Невинной и неспособной вызвать внутренние противоречия или сомнения. Взгляд старейшины стал задумчивым. Со стороны казалось, что юная девушка просто молчаливо поддерживает женщину, помогает ей пережить горе, и только внимание опытного мага могло бы уловить тончайшие ниточки ментальных чар. – Вы в порядке? – Этера пытливо заглянула Ульме в лицо, чтобы лишний раз убедиться в успешности проделанной работы. – Да, – ее собеседница часто заморгала, словно вырываясь из транса. – Просто отвлеклась. Чародейка коротко ей улыбнулась – теперь оставалось лишь ждать. Закончив с нехитрой трапезой, девушка согласилась на прогулку по лагерю в обществе Огдена. Она знакомилась с другими гурцами – открытыми и приветливо улыбающимися – пожимала им руки и одобрительно смеялась шуткам, и старалась запомнить лица всех этих людей, которым совсем скоро предстоит умереть. Возможно, когда-то в прошлой жизни – до крушения корабля и до всей этой истории с иллитидами – Этера мучилась бы страшнейшими угрызениями совести за то, что вскоре произойдёт. Но сегодня ее сердце было так же спокойно и холодно, как небьющееся сердце вампира, с которым она решила связать свою судьбу. – Думаю, что мне пора, – обернулась чародейка к старику, когда они сделали круг по лагерю. – Спасибо за гостеприимство. Огден пренебрежительно фыркнул. – Не передумала, значит? Даже после того, что услышала? – Я обязана хотя бы попробовать попасть в город. Но если не выйдет… – Ты знаешь, где нас найти, юная искательница приключений. Девушка благодарно кивнула мужчине и вернулась на тропинку, ведущую в центр Ривингтона. Ее работа здесь была закончена. *** Женщина покинула стоянку, сославшись на то, что ей нужно прогуляться и проветрить голову. Никто из племени не стал задавать лишних вопросов – ее верные охотники были привычны к частым отлучкам своей старейшины. Обычно она бродила по улочкам или побережью бесцельно, плотно надвинув на лицо капюшон, чтобы не быть узнанной, но в этот раз ее непреодолимо тянуло в одно конкретное место. Зачем? Ульма и сама не знала. Просто чувствовала, что ответы, которых она так жаждет, уже совсем близко – буквально за соседним поворотом. Подчиняясь интуиции, она дошла до холма с заброшенной мельницей и осторожно проскользнула внутрь. На первый взгляд в помещении было пусто, если не считать стоящего в самом центре деревянного стула. Это для нее? Похоже на то. Голос подсознания, настойчиво тянувший ее сюда, шептал, что ее ждут. Женщина снова подчинилась ему и села, сложив руки на коленях. Со стороны лестницы на второй этаж послышались шаги: лёгкие, почти бесшумные. Такие могли принадлежать профессиональному охотнику или… хищнику, который по какой-то причине решил не таиться. Ульма попыталась обернуться, но почувствовала, что тело больше ей не повинуется. По спине пробежал первый холодок страха. Да, ее племя пользовалось дурной славой среди жителей Балдура, но только настоящих врагов у них водилось немного, и те были исключительно ночными тварями. Словно в ответ на ее подозрения, ее рук коснулись холодные пальцы, заводя назад кисти и принимаясь спутывать их верёвкой. А она всё ещё не могла ни взглянуть за спину, ни заговорить. Старейшина, насколько позволял поворот головы, окинула помещение взглядом: оконные проёмы выкладывались в мельнице узкими бойницами, но свет всё равно заливал его сверху донизу. Нет, это какая-то глупость! Этого просто не может быть. – Достаточно, драгоценная, можешь отпускать нашу гостью. Ульма вздрогнула так сильно, что со стороны могло показаться, что она сознательно дёрнулась в путах. Этот голос! Она слышала его всего один раз, смешанный с детскими испуганными криками и воинственными кличами своих соплеменников, но узнала в первое же мгновенье. Ее враг, ее кошмар, а теперь, похоже, и ее смерть. Астарион. *** Этера разорвала связь со старейшиной гурцев и открыла глаза. Она сидела на полу, пока нашёптывала разуму женщины путь и подавляла ее волю. Теперь на и без того потрёпанных брюках останутся следы муки и пыли. Чародейка попыталась отряхнуться, но только сильнее размазала грязь и тихонько выругалась. – Ты! – донёсся до нее удивлённый возглас с первого этажа. – Как? Это же невозможно! Поражённой женщине ответил только тихий мелодичный смех вампира. Этера двинулась вниз по лестнице, чтобы наблюдать разворачивающуюся драму своими собственными глазами. – Признаться, я рассчитывал увидеть в роли старейшины вашего надоедливого племени кого-то более… внушительного, – с обидным пренебрежением заключил Астарион, внимательно изучая связанную Ульму. – Она и правда там главная? – он поднял взгляд на приближающуюся чародейку. – Правда. Связанная женщина дёрнулась ещё раз, разворачиваясь всем корпусом, насколько позволили веревки. – Ты… – в светлых глазах мелькнула тень понимания. – Это ты меня сюда заманила. Подлая змея! Руки Ульмы напряглись, силясь разорвать путы, вены вздулись, а лицо покраснело, но Астарион беспечно рассмеялся снова, глядя на ее попытки. – О да! Моя славная ведьма сыграла просто изумительно, верно? – вампир зашёл приблизившейся девушке за спину и начал расплетать ее тугие короткие косы. – Пора избавиться от образа голодной попрошайки, милая, в такой торжественный момент, как этот, я хочу видеть тебя настоящую. Пока ловкие пальцы распускали ей волосы, чародейка внимательно изучала пленницу. Женщина прекратила сражаться с верёвками, осознав тщетность своих метаний, и теперь просто смотрела на врагов исподлобья. А у Этеры возникло чёткое ощущение дежавю: совсем недавно она уже помогла Астариону расправиться с одним гурцем, теперь же ей предстоит отправить на смерть всё их племя. Готова ли она грузу такой ответственности? Внутренний голос молчал, не найдя возражений. В прошлый раз от нее требовалось только невмешательство, теперь же девушка самолично захлопнула за спиной Ульмы дверцу ловушки. – Можешь убить меня, отродье, но на моё место встанут другие! – злобно зашипела на него старейшина. – Пускай ты как-то научился ходить под солнцем, но отрубленная голова и кол в сердце ещё никому не прибавляли здоровья! Астарион как раз закончил возиться с косами, поцеловал чародейку в висок и сделал шаг к пленнице. – Гандрел совсем недавно говорил то же самое, – вампир порылся в кармане, извлёк оттуда бронзовое колечко и полюбовался игрой солнечного света на металле. – Вы как будто выучили одну речь и повторяете ее друг за другом, но где сейчас он и где я? – мужчина наклонился к лицу Ульмы, только она проигнорировала этот жест, не в силах оторвать взгляда от артефакта. – Тебя я убивать не стану, если интересно. Проигнорировать эту реплику женщина не смогла, подняв на него глаза, и даже Этера удивлённо наклонила голову. Она до сих пор не знала, что задумал Астарион, и зачем ему потребовалось всё это представление с заманиванием старейшины гурцев на мельницу. – Не станешь? – с сомнением протянула пленница. – Ха! Так я тебе и поверила, ублюдок. – Я не говорил, что мне этого не хочется, – вампир оскалился и упёрся руками в подлокотники стула. – О, в других обстоятельствах я бы обязательно насладился каждым твоим криком, и сделал бы так, чтобы ты пела для меня как можно дольше, но… боюсь, что сейчас я вынужден беречь свою репутацию хорошего мальчика. Поэтому я тебя не трону. Астарион спрятал кольцо обратно и достал из поясной сумки флакончик тёмного стекла. – Ты сделаешь всё сама. – Что это? – хором спросили Ульма и Этера. Только в голосе пленницы мелькнула паника, а тон чародейки был заинтересованным. – Яд, – охотно пояснил мужчина им обеим. – Облодра была той ещё затейницей, и хорошо, что она не успела эвакуировать лабораторию, – он практически любовно провёл пальцами по изогнутым граням бутылька, и обратился к женщине. – Ты возьмёшь этот состав и выльешь его в ваш источник питьевой воды: бочку, ведро, свиное корыто или чем ещё пользуются такие отбросы, как гурцы? Если потребуется, будешь вручать кружку с отравой каждому лично в руки, чтобы никто не ушёл обиженным, только сама не пей. Убить он вас не убьёт, конечно, но обеспечит такой карнавал кровавых видений, что за оружие схватятся даже малолетние дети. Ах да… – Астарион плотоядно оскалился. – У вас же совсем не осталось детей. Ульма рванулась вперёд к весело рассмеявшемуся вампиру, опрокинулась на пол вместе со стулом и начала биться в путах, словно пойманная в сети рыба. Услышав подозрительный треск дерева, Этера поспешила снова взять над старейшиной контроль, вынуждая ее замереть на месте. – Спасибо за заботу, любовь моя, – мужчина поцеловал напрягшейся девушке руку. – Но я уверен, что наша дорогая гостья просто погорячилась, и мы сможем прийти к соглашению. Впрочем, если ей привычней разговаривать, лёжа у моих ног – я не против. – Ты вконец обезумел, отродье, если решил, что я когда-нибудь соглашусь на такое! – вновь ощутив свободу воли, Ульма попыталась сплюнуть вампиру на сапоги, но сильно промахнулась. Астарион присел рядом с ней на корточки и собрал в кулак короткие седые волосы на виске пленницы. – А я уже давно не тот, кто станет спрашивать, – прошипел он ей на ухо. – Ты возьмёшь этот яд, отравишь всех, кто был тебе дорог, и будешь бессильно наблюдать, как они рвут друг друга на части. И только тогда я посчитаю долг вашей паскудной шайки передо мной уплаченным, – мужчина выпрямился и продолжил уже более спокойным тоном. – Если даже кто-то из них выживет – не страшно, я придумаю новую игру. Ты тоже как-нибудь постарайся пережить бойню, ведь быть единственным свидетелем заката рода – это так… трагично. – Ты – порождение дьявола! Старейшина больше не пыталась вырываться, только скупые слезы скользили по ее лицу. Она ещё не понимала, как Астарион собирается ее принудить, но интуитивно ощущала, что способы у него найдутся. – О нет, – снисходительно, будто даже с сочувствием покачал он головой. – Всего лишь вампирское отродье… которое вы же и создали. Больше он не дал пленнице возможности возражать, сминая ее сознание магией личинки. Зато Этера с интересом наблюдала, как между этими двумя формируется золотой узор ментальной связи, всё больше превращая волевую женщину в послушную марионетку. В завершение Астарион повторил свои инструкции и освободил старейшину. Она неловко поднялась на ноги, смотря перед собой спокойным, немного стеклянным взглядом, лишь на самом дне которого можно было различить нотки отчаяния. – Свободна, – небрежно бросил ей вампир, вручая флакон. – Иди и сделай, что должно. Ульма молчаливо повиновалась и скрылась за дверью, оставляя вампира и чародейку в пыльной тишине заброшенной мельницы. – Надеюсь, это событие не пройдёт мимо Балдурского Вестника, – Астарион приобнял девушку за талию. – Но даже если и нет, стоит подкинуть им идейку. Этера не ответила ему, продолжая задумчиво глядеть в сторону выхода. – Милая? – он приподнял ее подбородок и повернул к себе голову. – Я напугал тебя? Напугал? Чародейка нервно дёрнула уголком губ. Признаться, изобретательная импровизация ее любовника впечатляла, но тревожило сейчас не это. – Ты очень находчив, моя возлюбленная нежить, – девушка закинула руки ему на плечи. – Но я думаю про Касадора. Не слишком ли демонстративна эта показательная порка гурцев? Что, если он заподозрит твою причастность? – Сомневаюсь, – тем не менее, вампир подозрительно обернулся к двери, словно его хозяин мог стоять прямо на крыльце и подслушивать. – Он уверен, что я боюсь этих бродяг. Да и способности, которые я использовал на их старейшине, сложно вообразить намеренно. – Зачем вообще была такая сложность? Если тебе требовалось отравить гурцев, я могла сделать это ещё в свой визит в их лагерь. – Разумеется, могла, – мужчина нежно провёл по ее лицу. – Но тогда эти глупые бродяги даже не поняли бы, откуда пришла угроза. Нет, драгоценная, мне нужна не просто смерть – я хочу насладиться их отчаянием. Таким же глубоким, что испытал я сам, истекая кровью в вонючей канаве. Пускай я не увижу этого лично, к сожалению, но я всё ещё чувствую, как разум их старейшины мечется, словно зверь в клетке. Как силится и не может освободиться, – он с наслаждением прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. – У ее боли непередаваемый вкус, и станет ещё слаще, когда в их лагере начнётся бойня… Но хватит предвкушений, давай лучше сосредоточимся на маскировке. Прижав чародейку крепче, Астарион впился в ее губы, царапая их до крови, затем спустился ниже, оставляя следы на шее и груди, насколько позволил ворот рубашки. Но стоило только разуму Этеры подёрнуться туманом желания, как мужчина отстранился, удовлетворённо разглядывая результат своих стараний. – Ну вот, теперь ни у кого не возникнет сомнений, для чего нам требовались эти несколько часов уединения, – он коснулся выступившей на ее ключице алой капли и растёр ее между пальцами. – Ты прекрасна. Возвращаясь в свой лагерь, девушка невольно прислушивалась, не доносится ли со стороны стоянки гурцев шум сражения, хотя понимала, что для реализации плана Астариона прошло слишком мало времени, а расстояние между ними слишком велико. Но всё равно подозрительно оборачивалась на каждый резкий звук, которых было в изобилии в переполненном беженцами Ривингтоне. Впрочем, никто из их отряда, казалось, не заметил длительной отлучки двоих своих спутников и помятого вида чародейки – внимание всех присутствующих было приковано к крупной птице, важно вышагивающей по песку. Само ее тело было невзрачного буро-коричневого окраса, но эта скромность с лихвой компенсировалась роскошью длинного пёстрого хвоста. И однозначно дурным нравом – неподалёку от пернатого гостя уже сидели Вестар и Карлах с оцарапанными до крови пальцами. Остальные держались на почтительном расстоянии, наблюдая издалека. Этера не смогла сдержать улыбки при виде этого рашеменского лирохвоста, хотя больше всего она походила на злобный оскал. Райграс. Любимый питомец капитана Мары и та ещё заноза в заднице. Чародейка не увидела при нём записки, и это означало, что ответ на письмо придётся выпытывать у строптивой твари устно. Хорошо ещё, что он изволил подождать, а не капризно улетел сразу, не обнаружив девушку на месте встречи. – О чём тоскует море? – скрипучим механическим голосом задала вопрос птица, замерев напротив Уилла и уставившись на него немигающим круглым глазом. – Почему ты меня об этом спрашиваешь?! – немного истерично ответил Райграсу охотник, делая ещё шаг назад. – Потому что нас он уже клевал, – с шипением потирая ладонь, ответила ему Карлах. – Дважды… – Вестар как раз продемонстрировал Клинку два пореза на руке и обернулся к вернувшимся спутникам. – Ну наконец-то! Этера, кажется, это по твою душу. – У нее нет души! – наглая птица расправила крылья и широким скачком перепорхнула навстречу девушке. – Лишь соль да морская пена ее се-е-ердце. Последнее слово он проскрипел так, что все присутствующие поморщились. Для чародейки до сих пор оставалось загадкой, почему Амаретт испытывает к этому противному созданию столько симпатии. Капитан подобрала его – облезлого и поникшего – на блошином рынке в Аткатле, и лирохвост уже тогда демонстрировал всю глубину злословия. Но, насколько эти двое привязались друг к другу, настолько же сильной оказалась неприязнь между птицей и чародейкой. И то, что Мара отправила Райграса на встречу с Этерой, уже многое говорило о ее отношении к внезапному исчезновению девушки. – Готовь котёл, Гейл, – плотоядно глядя на гостя, заявила чародейка. – Сегодня на обед у нас будет одна заносчивая курица. – Я – парламентёр! – Райграс недовольно распушил цветастый хвост. – А у меня нет души, – девушка демонстративно скрестила руки на груди, подавив в себе желание отвесить пернатому собеседнику банального пинка. – Что тебе велела передать капитан? – Велела? Я не какой-то слуга, в отличие от некоторых! – он захлопал крыльями для убедительности. – У нас равноправное сотр-р-рудничество ко взаимной выгоде. – Правда? Зато мне платят золотом, а не дождевыми червями. Райграс засопел, искусно имитируя пыхтение лоцмана, что работал на Вообразимом до того, как попался щупальцу наутилоида. – Что сказала Мара? – перефразировала свой вопрос Этера. – И постарайся ответить быстро, у меня нет настроения на игры с тобой. – Я скажу, но сначала ответь на вопрос: “О чём тоскует море?”, – птица повернула голову боком, уставившись на девушку круглым немигающим глазом. Ее спутники тоже заинтересованно наблюдали: им не терпелось выяснить, за что их руки были нещадно исклёваны и какой же ответ верный. – О нас, – не сомневаясь ни мгновенья, произнесла чародейка. Она хорошо помнила этот разговор с Амаретт: они сидели на балкончике ее балдурской квартиры с видом на гавани и любовались закатным солнцем, золотившим паруса кораблей. Прошло всего несколько недель с крушения, они только успели прийти в себя, и едва ли не клялись друг другу, что больше никогда не сунутся в море. Но теперь, глядя на искрящуюся бликами водную гладь, впервые осознали, каким самообманом занимаются. Море звало их к себе. Пело им песнями чаек и шелестом сложенных парусов, манило запахом солёного ветра и мягкими прикосновениями бриза к распущенным волосам. Море едва их не убило, но это не оказалось поводом перестать его любить. “Не смотри туда так, будто тебя бросил любовник!” – Амаретт оборвала невесёлые размышления Этеры. “Ты ведь не станешь отрицать, что тоже хочешь вернуться?” – чтобы отвлечься, чародейка решила подлить чаю в опустевшую кружку подруги. Не капитана, просто подруги, по крайней мере, пока. “Хочу. И вернусь,” – Мара отправила в рот заварное пирожное. – “Но сделаю это на своих условиях. Вообразимый был не первым и не последним кораблём в нашей с тобой жизни, так что нет никакого смысла прожигать воду тоскливым взглядом. Это море пускай тоскует по таким великолепным сукам, как мы”. Этера ожидала, что Райграс продолжит глумиться и увиливать, но птица важно приосанилась, насколько это было вообще для неё возможно, и выдала всего одну фразу, в точности копируя голос капитана: – Завтра в полночь, грот у Шепчущих Скал. Возникла неловкая пауза. Все присутствующие ожидали продолжения, но его так и не последовало. Крылатый парламентёр отвернулся и принялся чистить клювом перья. – И всё? – на всякий случай уточнила у него чародейка. – Хватит с тебя и этого, – Райграс вспорхнул вверх, сделал круг над лагерем, явно собираясь лететь обратно в город. – Не приходи, если не хочешь. Мне же будет лучше. Он издал неопознаваемый стрёкот, имитирующий смех, и стал набирать высоту, оставляя людей переваривать впечатления от этой встречи. – Если я правильно помню термины контрабандистов, Шепчущие Скалы в полудне пути отсюда, – произнесла Джахейра – единственная, кто не участвовал в беготне вокруг птицы. – Да, нам пару раз доводилось… бывать там, – завуалированно ответила ей чародейка. При всей лояльности Арфистки к их не самым законопослушным шалостям, вряд ли она захочет слушать, как Вообразимый высаживал в гроте рабов перед тем, как зайти в порт. – Насколько ты можешь доверять своему капитану? – Я бы доверила ей жизнь. Эльфийка подумала немного, прикидывая риски, но других вариантов покинуть Ривингтон у них всё равно не было. – Хорошо. Завтра утром выдвигаемся туда. Остаток этого дня отряд провёл, не покидая стоянки. Даже Вестар, которому Гейл обработал и замотал поклёванные пальцы, не изъявил желания прогуляться по пригороду, предпочтя лишний раз полежать на нагретом за день песке. Периодически по береговой линии прохаживались беженцы из других лагерей, но в целом вокруг было спокойно и даже относительно уединённо. Джахейра тихонько обсуждала с Клинком их дальнейшие планы и перспективы в городе, в котором им придётся скрываться и прятать лица. Вместе они отмечали на карте возможные убежища и дома потенциальных союзников в борьбе с Абсолют. Арфистка ни разу не спросила, все ли спутники готовы идти с ней до конца, прекрасно зная ответ: у тех, кто заражён личинками, просто не было иного выбора, кроме как сразиться со Старшим Мозгом. Что до остальных – у каждого из них нашлась своя мотивация желать сектантам смерти. Но лично Этеру больше заботило не то, чем они займутся, добравшись до Врат, а то, что происходило сейчас за пределами их слуха и взглядов. Когда Астарион повернул голову в сторону оживлённых улочек Ривингтона и закрыл глаза, девушка поняла, что события в лагере гурцев начали разворачиваться. Только по лицу вампира было решительно невозможно определить, какие эмоции он испытывает и что увидел, всё ещё контролируя сознание старейшины. Чародейка взяла его руку в свои ладони и стала ждать. Через несколько минут мужчина недовольно скривился и глубоко вздохнул. – Что-то не так? – очень тихо спросила Этера. – И да, и нет, – ответил он свистящим шёпотом, придвигаясь ближе к девушке, чтобы обнять за плечи. – Бой начался так, как я и рассчитывал, но старуха продержалась недолго. Ничтожество. Теперь остаётся только гадать, чем всё закончится. Они сидели достаточно далеко от остальных, чтобы не опасаться подслушивания. Да и вряд ли кто-то станет пытаться: все давно привыкли и не обращали лишнего внимания на замкнутую парочку, предпочитающую проводить свободное время в обществе друг друга. Шанс узнать, что же происходило у гурцев, представился им только следующим утром, когда Вестар и Гейл вызвались напоследок сходить к торговым рядам за припасами, а остальной отряд занимался сворачиванием лагеря. Уже на подходе к уголку торговцев из города волшебник понял, что что-то не так: Ривингтон шумел сильнее обычного, и толпа зевак стекалась в одном с ними направлении, возбуждённо перешёптываясь. Маг невольно переглянулся с дроу, но за его плотно надвинутым капюшоном было не разобрать выражения лица. На том месте, где ещё вчера стоял импровизированный рынок, сейчас виднелись только перевёрнутые палатки да сновала туда-сюда стража. Расталкивая зевак локтями, Вестар добрался до оградительной ленты, под его сапогами захлюпала мякоть раскиданных повсюду полопавшихся солнцедынь, на которую уже слетелись стаи мух. Впрочем, насекомых привлёк не только запах сладкого фрукта – Гейл выглянул из-за спины эльфа и впечатлённо кхекнул: в этот момент Огненные Кулаки как раз осматривали истерзанные тела на земле. Двое мужчин и одна пожилая дородная женщина были практически искромсаны на части, а рядом, поддерживая руку на перевязи, причитал торговец. – Сплошные убытки! Я ведь говорил, что этих дикарей нужно гнать подальше от цивилизованного города! – он активно жестикулировал здоровой рукой. – Но нет, вы позволили неотёсанным варварам поселиться рядом с людьми, и во что это вылилось? – Успокойтесь, – устало и явно не в первый раз велела ему стражница, ведущая протокол. – Составить список потерь и подать жалобу в муниципалитет вы сможете позже, а сейчас просто подробно опишите нападение… Приглядевшись получше, волшебник отметил, что тело одного убитого принадлежало охраннику обоза, в то время как двое других были похожи на выходцев из Рашемена. И эти разговоры про дикарей… гурцы? Маг задумчиво потёр бородку и прислушался к торговцу. По его словам получалось, что вчерашним вечером двое бродяг ни с того, ни с сего выбежали на оживлённую улицу с оружием в руках и стали кидаться на встречных людей. Телохранитель купца попытался их успокоить и не дать добраться до палаток с товарами, но гуры были столь безумны, что повалили человека на землю и буквально разорвали на части, а потом принялись крушить всё, до чего дотягивались. В подтверждение его слов толпа одобрительно зашумела, дополняя рассказ новыми деталями свидетелей и прочих пострадавших. Беженцы утверждали, что видели и других представителей вольного племени, которых настиг внезапный приступ агрессии. – Хм… – задумчиво донеслось из-под маски Вестара. – Появились мысли на этот счёт? – тут же отреагировал маг. – Я видел это племя недавно, – дроу наклонился к уху волшебника. – Они не были похожи на безумцев. Пойдём отсюда, Гейл? – Куда? – Хочу кое-что проверить, – теперь эльф расталкивал толпу в обратном направлении. – Продуктов мы здесь всё равно не купим. Тропинки, которыми вёл Вестар, оказались незнакомы волшебнику – Гейл не был коренным жителем Врат и даже не стремился изучить Ривингтон, когда они застряли в нём. Поэтому теперь послушно следовал за другом, гадая, куда он направляется. – Кто такие гурцы? – не поворачивая головы спросил эльф. – Кочевники, ведущие свой род от Рашеми. Ещё называют себя детьми Селунэ и поклоняются ей. В большинстве своём безобидный народ, никому не желающий зла… хотя Астарион со мной бы поспорил. – Астарион их не любит? – Он никого не любит, – фыркнул маг. – Но гурцев презирает особенно. – Правда? За что? Волшебник понял, что приближается к тайне, которая ему не принадлежит, и поспешил осадить себя. – У Астариона есть причины. Спроси его лично, если правда интересно. – Спрошу. Вестар сошёл с дороги и углубился в редколесье, постепенно замедляя шаг и практически прокрадываясь последний десяток метров. Маг честно пытался вести себя так же скрытно, но с неудовольствием признал, что ему далеко до эльфийского изящества. Впрочем, их предостережения всё равно были излишни: в караване гурцев, что скрывался за деревьями, было пусто. Мертвенно пусто. Да и сам лагерь оказался полностью разрушен, покрытый пеплом от пожарища, чудом не перекинувшегося на лес. Те, кто здесь бесчинствовал, не пощадили даже животных, перебив кур, коз и лошадей прямо в их загонах. Гадать о том, кто мог такое сотворить, тоже не пришлось – все бродяги, что попадались на пути Гейлу, умерли с оружием в руках и от оружия своих соплеменников. Дроу снял маску и капюшон, чтобы глубже вдохнуть смрадный воздух над поляной, наклонился к ближайшему трупу, приподнял ему верхнюю губу. Он переходил от тела к телу, осматривая их и хмурясь всё сильнее. В закутке, где когда-то стояли бочки с водой, а теперь валялись только деревянные обломки, внимание Вестара привлёк какой-то мелкий предмет. Он поднял свою находку из травы, но практически сразу спрятал ее в карман и обернулся к Гейлу. – Поделишься подозрениями? – теперь волшебник больше не боялся его отвлечь. – Ты думаешь, они были чем-то отравлены, верно? – Думал, – кивнул дроу, выпрямляясь. – Но, кажется, ошибся. Я не нашёл на их телах признаков воздействия яда, так что безумие, которое настигло всех этих людей, имеет иную природу. После этих слов эльф принялся целенаправленно и профессионально обшаривать одежду ближайшего трупа, выворачивая карманы и перетряхивая поясные сумки. – Кхм, – маг даже немного смутился, одновременно и находя это действие неблагородным, и не считая себя вправе делать Вестару замечания. – Брось, Гейл, – правильно интерпретировал его заминку эльф. – Этим людям вещи больше ни к чему. – Разве ты в чём-то нуждаешься? Тебе было недостаточно добычи из Лунных Башен? Что вообще ты надеешься найти среди имущества нищих кочевников? – волшебник предпринял последнюю попытку воззвать к совести спутника, но тот лишь лукаво улыбнулся и вытянул в его сторону руку с зажатым в ней дешёвым медальоном. – Лучше скажи мне, это артефакт? Плоская пластина с поделочными камнями призывно покачивалась на серебряной цепочке, но Гейлу было сложно сосредоточиться на ней. Сложно сосредоточиться на чём угодно, когда Вестар улыбался ему так. Маг кашлянул, силясь побороть новую волну смущения, заставил себя перевести взгляд на медальон и взять его в руки. – Нет, это просто украшение, – заключил он, так и не разглядев внутри серебра искр Плетения. – А это? Следующим в ладонь мага ткнулся браслет из тонких кожаных шнурков. – И это, – шумно выдохнул Гейл, смиряясь с тем, что ему нечего противопоставить неуёмной энергии дроу. – Просто скажи, что ты ищешь? – Ничего конкретного, но всё, что может пригодиться в походе. – Ладно, раз уж остановить мне тебя всё равно не удастся, давай помогу, чтобы дело пошло быстрее, – проворчал волшебник, начиная осматривать тела магическим зрением на предмет артефактов. Из всех безделушек, что им удалось найти, полезными оказались всего пара вещей: широкий металлический браслет с маскировочными чарами, который Вестар тут же нацепил себе на запястье, наручи, заряженные на повышенную меткость, да деревянный свисток, позволяющий очаровывать диких зверей поблизости. Всё остальное было либо ерундой, не стоящей внимания, либо завязано на принадлежность к роду гуров. Припасы они тоже нашли, но брать не решились – на случай, если эльф всё-таки ошибся, и лагерь был отравлен. Лично Гейлу хотелось исключить даже минимальные риски повторить невесёлую судьбу кочевников. К моменту их возвращения на стоянку остальной отряд уже полностью собрался и ожидал спутников, сидя на плотно набитых сумках. Поскольку лошадей они продали, все вещи, от которых людям было жалко избавиться, пришлось практически утрамбовывать. И даже аскетичная Этера тоскливо смотрела на свой рюкзак, оказавшийся едва ли не с нее размером. – Где вы так задержались? Мы должны были выдвинуться ещё час назад, – напустилась на опоздавших Арфистка. – В Ривингтоне беспорядки, – принялся объяснять волшебник, попутно собирая свою поклажу. – Вчера вечером гурцы напали на беженцев, разрушили торговые палатки и перебили друг друга… По мере его повествования брови всех присутствующих изумлённо ползли вверх. Этере и Астариону даже не пришлось играть удивление от услышанного – по крайней мере, чародейка не ожидала от одурманенных кочевников такого размаха, до последнего предполагая, что они ограничатся междоусобицей. И, судя по лицу вампира, он на такой поворот событий тоже не рассчитывал. – Конечно, гурцы никогда не были образцом добродетели, – с сомнением протянула Джахейра. – Но устраивать резню на улицах – это перебор даже для них. – А вот я ничуть не удивлён, – клыкасто усмехнулся Астарион, чем вызвал внимательный изучающий взгляд Вестара. – Все дикари, которых я знал, были отпетыми негодяями. – А ещё у тебя есть повод им мстить, – не менее пристально смотрел на мужчину Уилл. – Умей я убивать одной только силой своего желания, мне не пришлось бы путешествовать с тобой в одном отряде, – парировал вампир. – Я был здесь весь вечер, если ты не помнишь. – Довольно споров, – осадила их эльфийка. – Гейл, Вестар, собирайтесь скорей и будем выдвигаться. Клинок замолчал, но всем своим видом демонстрировал, что всё ещё подозревает Астариона в причастности к этому делу. К счастью для вампира и чародейки, он был настолько предвзят, что никто из отряда уже не относился всерьёз к его выпадам в сторону недруга. К несчастью для Уилла, в этот раз он и сам не догадывался, насколько был близок к истине. Пеший путь под тяжестью поклажи показался отвыкшим от этого путникам сущим кошмаром. Повезло только Этере, одного грустного взгляда которой хватило, чтобы Астарион фыркнул и взвалил на свои плечи сразу два рюкзака. Для нежити этот груз был сущей ерундой, зато остальные члены отряда очень скоро запыхались и начали жалеть, что были так несдержанны, растаскивая Лунные Башни на сувениры. Теперь они шли навстречу людскому потоку, продолжающему стекаться под мнимую защиту городских стен. Они не пытались никого предупреждать или отговаривать – кто знает, может, у кого-то из этих беженцев были средства купить себе пропуск? – только двигались вперёд с целеустремлённостью солнца, день за днём совершающего свой променад по просторам небесного свода. Половина суточного перегона, которую раньше отряд даже не заметил бы, теперь показался целой вечностью. И лично Уилл едва не застонал от радости, когда впереди показались столбы Шепчущих Скал. Эти горы прозвали так за то, что их практически перпендикулярные земле пики примыкали друг к другу настолько плотно, что в образовавшихся щелях постоянно завывал ветер, порождая причудливые звуковые эффекты. Охотник не знал, что в их недрах есть грот, но чародейка уверенно вывела отряд к заводи, уходящей в глубину горной пещеры. Подозрительная Арфистка велела разбить лагерь в лесу, на случай, если друзья девушки окажутся не такими уж и друзьями и решат заманить их в ловушку. Когда небо полностью потемнело, Этера и Астарион приготовились выдвинуться на место встречи, а Вестар неожиданно вызвался составить им компанию, сославшись на то, что ему скучно просто сидеть у костра. Чем он собирается развлекаться, сидя в сырой, пропахшей водорослями пещере, чародейка не знала, но не нашла причины для возражений. Втроём они пересекли песчаную отмель и углубились под каменные своды, где в полночь их будет ожидать посланник от капитана. Внутри было холодно, и Этера порадовалась, что догадалась взять с собой одеяло. Они расселись на обломках бочек и пустых ящиков, брошенных здесь контрабандистами. Вестар задумчиво осмотрелся, засунув руки в карманы, проследил за стекающими по стенам каплями воды, а потом так же изучающе перевёл взгляд на Астариона. – В лагере гурцев творился настоящий ад. – В таком случае, очень жаль, что я этого не видел, – невозмутимо ответил вампир, хотя чародейка чувствовала, как он напрягся, сидя под одним с ней одеялом. – Но ты можешь не стесняться и пересказать мне всё в самых мельчайших кровавых деталях. – За что ты их так не любишь? – А за что их любить? Их племя – гниль на поверхности достойного общества, а сами они недалеко ушли от диких животных, на которых охотятся. До своего превращения в вампира я был во Вратах судьёй, и, если бы ты видел, сколько дел о преступлениях гурцев прошло через мои руки, ты бы не задавал сейчас этот вопрос. – К слову, о преступлениях, – губы дроу расплылась в широкой улыбке. – Среди их вещей нашлась пара интересных штучек… – Рад за тебя. – Жаль, не оказалось кольца, похожего на ваше. – Повезёт в другой раз. – Сомневаюсь, что будет другой раз, – продолжая улыбаться, почти пропел эльф. – Ты очень хорошо постарался, Астарион. Расскажешь, за что ты так радикально им отомстил? Этера крепко сжала руку напряжённого мужчины, предостерегая его от опрометчивых поступков. Вестар уже не раз доказал, что он на их стороне, вот только загнанный в угол вампир имел дурную привычку сначала бить, а потом думать. Губы Астариона на секунду дрогнули в оскале, но он тут же вернул себе ироничное выражение лица. – Тебя Уилл не кусал случайно? – он с преувеличенной заботой подался вперёд и всмотрелся в лицо дроу. – В следующий раз не стой к нему слишком близко – кажется, его паранойя заразна. Меня не было в лагере гурцев. – Конечно, нет, – послушно согласился Вестар, доставая из кармана какой-то маленький предмет, но пока не разжимал кулак. – Вот только кое-чего ещё там тоже не должно было быть, – на раскрытой ладони показалась склянка из-под зелья, что вампир отдал Ульме. – Удивительные грибы тиммаски, способны вызывать видения, неотличимые от реальности. А если добавить в состав языки безумия… подобная смесь кого угодно превратит в агрессивного психа. Сложное и редкое зелье даже для дроу, не говоря уже о поверхности. Но что-то мне подсказывает, что гурцев навестила не Облодра. Я знаю, что тебя там тоже не было, поэтому мне вдвойне интересно, как ты устроил этому племени геноцид. Астарион обернулся к Этере, словно интересуясь ее мнением. На ее взгляд, отпираться дальше было уже глупо, хотя девушка понимала, что любое неосторожное признание способно стать точкой невозврата. Кто знает, где проходит граница лояльности у Вестара, и какой поступок он сочтёт чрезмерным? Но советовать она ничего не стала, только лёгким прищуром дав понять, что поможет разобраться, если откровения ее любовника станут проблемой. – Боюсь, что ты слишком хорошего мнения о моих скромных способностях, – заверил эльфа Астарион. В глазах Вестара мелькнуло разочарование от такого бессмысленного упрямства, но не успел он высказаться по этому поводу, как вампир продолжил. – Хотя, если бы это дело планировал я, то непременно использовал бы магию личинки. Зачем рисковать своим добрым именем, когда всю грязную работу можно поручить кому-нибудь другому? Например, тем же гурцам – они просто созданы для подлостей подобного рода. – Занятно, – дроу заинтересованно подался вперёд. – То есть, ты бы зачаровал одного из кочевников и выдал бы зелье ему? – Общую суть ты уловил, – кивнул мужчина. – Если бы я хотел устроить бродягам публичную порку, поступил бы именно так. – Вынужден признать, что это весьма умно и изобретательно. В рамках идеи, конечно же, – не стал портить игру Вестар. – Но теперь мне очень интересно, за какие грехи они заслужили такое наказание? – О, гурцы не сделали ничего особенного, – легкомысленно взмахнул ладонью вампир, возвращаясь из гипотетического повествования в реальное. – Всего лишь убили меня. На лице эльфа впервые отразилось искреннее недоумение, вызвавшее у собеседника кривую усмешку. – Ты ведь не думаешь, что я добровольно стал таким, дроу? – Астарион указал пальцем на свои клыки. – Мне казалось, что ты доволен своим положением вампира, – осторожно заметил Вестар. – Свободного вампира. Да, доволен, только эта роскошь доступна мне не более пары месяцев как. А на фоне двухсотлетнего рабства, полного беспросветных ужасов, эта крохотная искра счастья выглядит просто смехотворно, – теперь мужчина шипел так злобно, что чародейке снова пришлось сжимать его руку. – Рабства? Кто вообще способен поработить вампира? – Другой вампир, разумеется! Мой создатель, он же мой хозяин и самый страшный кошмар. Гурцы напали на меня толпой, избили и бросили подыхать в канаве, а Касадор подобрал то, что осталось, и решил использовать в своих интересах. Наверное, не стоит уточнять, что жизнь в роли его отродья была стократ хуже, чем просто смерть от дубин и ножей вонючих бродяг? – Что ж, это звучит, как достойный повод для ненависти. И для мести. Эльф ещё раз изучил пузырёк на ладони, и метким броском отправил его в воду. С лёгким всплеском единственная улика ударилась о поверхность и пошла ко дну. – А если бы повод оказался менее достойным? – усмехнулся вампир, проводив флакон взглядом. – Что тогда? – О, тогда я был бы очень разочарован: я с самого начала надеялся, что ты не стал бы продумывать такой изящный план ради отмщения за случайный плевок тебе на сапог. Да еще и оставлять в нем такую дыру, как возможные улики, правда? – Улики, но против кого? – мужчина ехидно улыбнулся. – Зелье создано дроу из ингредиентов Подземья, недоступно для открытой продажи на поверхности, а масштаб трагедии… вполне соответствует представлениям вашего семейства о веселье. Для дознавателей из города выводы будут напрашиваться очевидные, а глубже копать ради гурцев они не станут – уж я-то знаю, как устроена эта система. Что касается нашего отряда, то опознать в этом флаконе зелье из лаборатории Облодры способен был только ты, а ты… не кажешься мне яростным защитником справедливости. – Приятно понимать, насколько лояльным союзником ты меня считаешь. Потому что эта улика действительно указывала не в твою сторону. А единственного дроу, находящегося прямо сейчас в Ривингтоне, я видел пока только в собственном отражении, – Вестар снова засунул руки в карманы и прислонился к груде ящиков. – Не думай, что я не умею быть благодарным. Я оценил, как ты скрыл мою маленькую шалость от Гейла и остальных. И, надеюсь, что драматичная история моего прошлого повеселила тебя достаточно, чтобы не пожалеть о своем молчании. “Благодарность” Астариона граничила с оскорблением, но он успокоился, и Этера тоже смогла наконец расслабиться. Она потянулась, разминая уставшую спину, и только сейчас заметила на запястье эльфа новое украшение. – Сувенир из лагеря гурцев? – девушка требовательно протянула ладонь. – Дай посмотреть? Вестар хмыкнул и, сняв браслет с руки, передал его чародейке. Судя по узору Плетения, искрящемуся внутри структуры металла, эта игрушка искажала черты внешности владельца, не позволяя опознать и запомнить их. Полезная вещь для любого, кто желает остаться инкогнито… или для дроу, вынужденного переселиться в общество, склонное к предрассудкам. – Ценное приобретение, – заключила Этера, возвращая артефакт. – Что ещё вы нашли? – Радость моя, если твоему сердцу не хватает магических безделушек, только скажи об этом, – нахмурился Астарион, наблюдая, как загорелись глаза чародейки. – Ты моё сердце, драгоценный, – рассмеялась девушка, запуская пальцы в его волосы. – Что бы ни говорила глупая птица. – Если тебе всё ещё интересен ответ, Этера, – саркастично напомнил о себе дроу, наблюдая за увлёкшейся парочкой. – То лагерь гурцев меня разочаровал… Он коротко перечислил свои находки, зато не поскупился на подробности, описывая увиденное на разорённой стоянке кочевников. Чем, судя по довольному виду вампира, вызвал одобрение последнего. – Я действительно не ожидал, что гурцы станут разбегаться по Ривингтону, словно чумные крысы, – вопреки словам, в голосе Астариона не было ни капли раскаяния. – В следующий раз надо будет продумать и этот момент. – Следующий раз? – вскинул брови Вестар. – Чью популяцию ты планируешь сократить потом? – и добавил с лёгкой надеждой: – Может быть, дроу? – О, нет! – вампир со смехом обнял чародейку. – Дроу я оставлю на растерзание своей милой ведьме. А меня ждёт другая крупная рыба. Одна, но зато очень кровожадная и зубастая. – Бывший хозяин, как я понимаю? – Он самый, – ответил Астарион и задумчиво обернулся в сторону входа в пещеру. Вестар присоединился к нему с похожим жестом, и теперь двое мужчин синхронно прислушивались к ночным звукам, доносящимся снаружи. Лишь спустя какое-то время Этера различила среди них лёгкие удары вёсел о воду и поспешила встать. Простое рыбацкое судно под парусом, зашедшее в грот, было способно вместить около десяти человек. Тихое и маневренное, оно казалось неплохим выбором для нелегального проникновения в город. Матросов, сидящих на вёслах, чародейка не знала, но фигуру, стоящую на носу лодки, узнала сразу, и сердце предательски забилось чаще, вызвав подозрительный прищур Астариона. Амаретт не изменила своим предпочтениям даже ради такого сомнительного мероприятия, как нелегальная доставка пассажиров во Врата Балдура. Она была одета в длинное шёлковое платье, больше обнажающее, чем скрывающее мускулистое, но изящно сложенное тело цвета тёмного шоколада. На ее руках, волосах, изогнутых рогах и даже гневно подрагивающем хвосте поблёскивало изобилие золотых колец, цепочек и браслетов, мерцающих в свете тусклого лодочного фонаря. На любой другой женщине подобное количество украшений смотрелось бы неуместно, но капитан выглядела так органично, будто уже родилась с ними. Завершали образ высокие кожаные сапоги на шнуровке и два коротких топорика, висящих на поясе. Лодка причалила к пирсу, но капитан не спешила покидать ее, внимательно изучая приблизившуюся чародейку и замершего за ее спиной вампира горящим янтарным взглядом. Этера тоже молчала, не торопясь заводить беседу. – Если ты сейчас скажешь, что сбежала из города ради мужика, я прикончу тебя на этом самом месте и со спокойной совестью поплыву обратно, – Амаретт спрыгнула с борта, оказавшись прямо перед Этерой. Астарион присвистнул, впечатлённый таким приветствием от той, кого девушка всё это время называла подругой. – А если не скажу, ты додумаешь это сама? – иронично поинтересовалась чародейка, скрещивая руки на груди. Пару секунд они прожигали друг друга взглядом, пока грозная тифлинг наконец не хмыкнула и не сгребла Этеру в охапку. – Иди сюда, ведьма. Мара была выше совсем ненамного, но ее объятья были такими крепкими, что в них рисковал задохнуться даже медведь, если бы по глупости своей счёл капитана лёгкой добычей. Впрочем, по отношению к Этере она всегда знала, когда нужно остановиться, и даже сейчас девушка чувствовала от ее прикосновений только тепло и безопасность. Чародейка с наслаждением вдохнула запах дорогого парфюма, застывшего в длинных антрацитовых волосах Амаретт, и невольно ощутила себя побитой жизнью бродяжкой на ее фоне. Но не успела она погрузиться в жалость к себе, как Мара отстранилась, привлечённая звуком новых шагов, и Этера вспомнила, что ей было бы неплохо представить своих спутников. – Это Астарион, – кивнула девушка на вампира. – Вестар, – новый жест в сторону приблизившегося из полумрака дроу. – Капитан Амаретт, как вы оба могли догадаться. – Высший эльф и тёмный эльф? Одновременно? – женщина пригляделась к ним ещё более оценивающе. – Нет, дорогая, в твоих аппетитах я не сомневалась, но вы-то как согласились на подобное? О вечном противостоянии высших эльфов и дроу ходили легенды, поэтому в реакции тифлинга не было ничего удивительного: не каждый день увидишь двух представителей этих народов, мирно стоящих рядом. И тем более, разделяющих одну с Этерой постель, о чём Амаретт и подумала в первую очередь. – Неужели этот мир совсем не верит в чистосердечную дружбу между мужчиной и женщиной?! – притворно возмутился Астарион, демонстративно запуская руку девушке под рубашку. – Признаться, мне и самому теперь интересно, когда и как я успел влететь в эту паутину, – проникновенным шёпотом сообщил женщине Вестар и восхищённо уставился на вампира. – Но разве перед ним возможно устоять? Дроу подался вперёд, будто готов был броситься в его объятья, а чародейка ощутила, как вздрогнул и подавил желание отшатнуться Астарион, явно не ожидавший от него такой подлости. К счастью, эльф остановился вовремя, не успев спровоцировать конфликт. – Держи дистанцию, Вестар, – совладав с эмоциями, подыграл ему вампир. – Сегодня я не позволял тебе ко мне прикасаться. – О, сегодня ты особенно жесток. Так увлекаешься, когда играешь во власть надо мной. Последняя фраза дроу явно содержала намёк на сегодняшние откровения, да и реакция Астариона на попытку сближения не осталась им незамеченной. Сам того не подозревая, эльф нащупал у мужчины болевую точку, и Этера поспешила перевести внимание на себя, взглядом намекая обоим, чтобы они прекращали этот цирк. – Давай обсудим нюансы наших взаимоотношений позже? – обратилась она к капитану. – Как скажешь, – кивнула Мара, с любопытством наблюдая, каким собственническим жестом Астарион прижимает Этеру к себе, и как подозрительно зыркает на дроу. – Но ты ведь не думаешь, что я выпущу тебя из лодки до того, как узнаю всю правду? Только Райграс говорил, что вас тут толпа… – Так и есть, остальные ждут в лесу. – Тогда скорей зовите их сюда, пора отчаливать. *Девятый вал – “Девятый вал”