Ветер над волнами

Становясь океаном Сожалеют ли воды реки О своих берегах?* – Допустим, это так, – Зарелл отошла от Астариона и приблизилась к наёмнику. – Только какого дьявола ты делаешь здесь, Пёс? Твоё место в храме. – Очень правильная постановка вопроса! Какого дьявола, – Густаво проигнорировал строгий взгляд адепта и нагло взгромоздился в грязной одежде прямо на один из рабочих столов. – На нас снова напала эта тварь. У Бальтазара скоро закончатся трупы, чтобы отбиваться от него. – Это невозможно. – Правда? Может сходишь и проверишь сама, вместо того чтобы забрасывать храм свежим мясом и переводить Лунные Фонари? – мужчина издевательски хмыкнул. – Ах да, ты никуда не пойдёшь, потому что сидишь здесь, чтобы подтирать тощую задницу Торма. Чародейка занервничала ещё сильнее. Перед ними разворачивался такой разговор, после которого свидетелей обычно не оставляют в живых. На ее удачу, адепт Зарелл и сама подумала, что лучше продолжить без посторонних. – Вы двое! – зелёный палец указал в сторону выхода. – Вон отсюда. Вампир изобразил намёк на поклон и двинулся из библиотеки, не сводя настороженного взгляда с наёмника. – Эй, Астарион, – небрежно окликнул его Густаво. – Не уходи слишком далеко. Нам ещё многое предстоит обсудить. – Ты не вправе командовать здесь, Пёс! – Разве я пытаюсь кем-то командовать, Зарелл? Я просто хочу побеседовать с давним другом. Это были последние реплики, донёсшиеся до слуха Этеры перед тем, как закрылась за спиной библиотечная дверь. Вампир с остекленевшим взглядом рванул на первый этаж, даже не интересуясь, идёт ли девушка следом за ним. Ей удалось догнать его только в том тёмном закутке крепости, где они бросили свои вещи. Мужчина распахнул полог палатки, едва не оборвав ткань, и принялся заново облачаться в свой доспех, который снимал перед походом в купальню. Чародейка наблюдала, как он возится с пряжками брони, пересчитывает стрелы и проверяет остроту кинжалов. Взгляд Астариона всё ещё был совершенно отсутствующим. Этера знала, что рано или поздно его прошлое их настигнет, но момента хуже было просто не придумать. Они оказались запертыми во вражеском логове, рядом нет никого из сильных союзников, вампир вызвал подозрения адепта в первый же день их пребывания среди сектантов, и всё, чего им не хватало для полного отчаяния – это столкнуться нос к носу с наёмником Касадора. – Аст? Что нам теперь делать? – девушка окликнула его максимально мягко, но мужчина взвился так, будто считал врагом и ее тоже. – Нам? – прошипел он злобно. – Это не тебя преследует лучшая ищейка на службе у психованного садиста! – Но я всё ещё на твоей стороне, если ты забыл, – Этера нахмурилась, глядя, как вампир нервно пытается перестегнуть пояс с кинжалами. – Так может, самое время пересмотреть убеждения? – он замер, чтобы поймать ее взгляд. – Тебе ведь вовсе не обязательно умирать вместе со мной, ведьма. А если Густаво всё-таки решит избавиться и от тебя за компанию, то ты всегда успеешь укрыться под крылышком адепта Зарелл. – Астарион? – Что?! – У тебя, конечно, есть все основания считать меня сукой, вот только не надо додумывать к моим преступлениям ещё и предательство, – попытка чародейки провести этот разговор спокойно провалилась, едва начавшись, и теперь ее тоже несло. – А если с твоей стороны так выглядит забота, то будь любезен – засунь ее себе в задницу! Я не дала ни малейшего повода думать, что брошу тебя вариться во всём этом дерьме в одиночестве. Астарион какое-то время смотрел на нее со смесью противоречивых эмоций, а затем фыркнул и притянул к себе, подцепив пальцами за пояс. – Ты совершенно поехавшая, ведьма, – пробормотал он, обнимая девушку и прижимаясь щекой к ее волосам. – А я совершенно не представляю, что нам делать дальше. Чародейка ничего не ответила, пытаясь унять уже собственные нервы. Это был не первый раз, когда вампир срывался на ней, и, пусть она прекрасно понимала, что стоит за его вспышками, легче от этого не становилось. Астарион мог быть внимателен и даже заботлив к девушке, но стоило только обстоятельствам надавить на него посильнее, как он мгновенно возвращался к тактике “один против всего мира”, без разбора раня и своих, и чужих. А Этера без ложной скромности могла считать себя самым близким ему человеком, поэтому доставалось ей чаще и сильнее прочих. – Почему этот человек так пугает тебя? – она отстранилась, чтобы видеть ответы в его взгляде. – Это не первый охотник, который идёт по твоему следу и не последний, которого ты убьешь. – Твоя вера в меня просто восхитительна, милая, – Астарион с ласковой усмешкой провёл ладонями по ее лицу. – Но я не знаю, что тебе ответить. Их временным убежищем служило складское помещение, поэтому вампир присел на один из заколоченных ящиков и поманил чародейку устроиться у себя на коленях. – Возможно, меня пугает не он сам, а тень, которую я всегда вижу за его плечом. Я помню Густаво самоуверенно разгуливающим по дворцу в то время как я ползал перед Касадором на брюхе. Он хороший воин, грамотный лидер, но самая большая его заслуга в том, что он ни разу на моей памяти не спровоцировал на себя гнев хозяина. А это, поверь мне, очень непросто. Объективно Гончий Пёс не сделал мне ничего плохого, если не считать пары язвительных насмешек, но я видел, на что он способен с другими. – Но ведь он – всего лишь человек, разве нет? Что он может противопоставить порождению вампира? – Скоро мы это узнаем, милая, – Астарион задумчиво постучал пальцами по ее бедру. – Уверен, что как только Пёс и Зарелл перестанут грызть друг друга, он решит заняться мной. – А тебе… не показалось это странным? – Этера озвучила мысль, которая волновала ее ещё в библиотеке. – Этих двоих явно связывает большее, чем случайная встреча в Лунных Башнях. Они общались так, будто Густаво уже давно служит сектантам, но, в таком случае, как здесь замешан Касадор? – Я не знаю. Быть может, Густаво тоже шпионит за сектой? – Шпионить можно только без паразита в голове или с нашей призмой в кармане, и лично я очень сомневаюсь, что по миру разбросано много таких артефактов. А вот разговаривать на равных с адептом Зарелл можно только с личинкой. Более того, статус наёмника среди абсолютистов должен быть достаточно высоким, чтобы ей перечить. – Ты думаешь, что Пёс тоже заражён и служит Абсолют? – вампир потёр подбородок и недоумённо нахмурился. – Но тогда зачем ему было выгораживать меня перед Зарелл? – Заражён или нет – это мы узнаем и так. А вот почему он за тебя заступился… боюсь, что об этом придется спрашивать у него самого. – То есть, самоубийственный побег в Тёмные Земли без фонаря пока отменяется? – нервно усмехнулся Астарион. – А ты планировал именно это? Мужчина тяжело вздохнул и опустил взгляд, склонив голову к плечу чародейки. – Лучше так, чем снова вернуться к нему рабом, понимаешь? – Да, – Этера ободряюще коснулась поцелуем его виска. – Но давай пока воздержимся от самоубийства? Если ты так скучаешь по проклятью – можешь выкинуть в него Густаво. “Хватит с меня и одного одержимого идеей смерти мужчины”, – подумала девушка, вспомнив про Гейла. Когда Астарион окончательно собрался с мыслями, они решили ещё раз прогуляться по крепости, рассудив, что даже если им предстоит сразиться с наёмником, нет никакого смысла прятаться в тёмном углу, словно крысам. Совершенно случайно они встретили мажордома, который выдал два комплекта форменной одежды сектантов, и Этера с сожалением признала, что ее любимым замшевым брюкам пришла пора отправиться в помойку. Впрочем, классическая мантия чародея-абсолютиста тоже оказалась неплоха. Хотя по мнению Астариона, лучше всего было оставаться голой, о чём красноречиво намекали настойчивые руки вампира, больше мешающие, чем помогающие девушке переодеваться перед ростовым зеркалом. В том, что она не видела его отражения за своей спиной, было какое-то особенное чувство, и в других обстоятельствах они непременно изучили бы этот вопрос поглубже. Правда, в одном удовольствии мужчина не смог себе отказать: он собрал волосы Этеры в кулак и слегка наклонил ее голову, припадая губами к открывшейся шее. За нежным прикосновением последовал укус, но вампир ограничился всего парой глотков, позволяя крови тонкими ниточками стекать вниз по практически обнажённому телу чародейки. – Ты не голоден? – девушка зачарованно наблюдала, как красная паутина медленно расползается по груди отражения. – Нет, – Астарион ласково заскользил пальцами по ее коже, повторяя узор кровавой дорожки, и в зеркале это выглядело так, будто капли разбегаются сами. – Но видеть на твоём теле символы нашей связи – это доставляет мне истинное наслаждение. – Символы своей власти, ты хотел сказать? – промурлыкала Этера, разворачиваясь к нему. – Разве имеет значение, какую обёртку из слов использовать, если это приносит удовольствие нам обоим? – губы вампира со следами ее крови растянулись в хищной ухмылке. Чародейка потянулась вверх, обнимая его за шею и касаясь губ поцелуем. Ей было плевать, что она стоит полуголая и окровавленная посреди общей спальни, к счастью, пока пустующей. Плевать, что в любой момент по душу вампира могли прийти Густаво или Зарелл с распоряжениями. За эти дни, полные страхов и боли, девушка успела превратиться в комок напряжения, и сейчас оно отчаянно требовало сброса, а дразнящие прикосновения Астариона делали каждую секунду промедления невыносимой. – В следующий раз я попрошу не ставить нас в один патруль с орком, его сальные шуточки просто невозможно терпеть! Сначала Этера услышала приглушённый стенами голос, а затем дверь открылась, впуская в комнату двух женщин в форме неофитов Абсолют. Обе замерли на пороге, во все глаза глядя на целующуюся у зеркала парочку. Чародейка чуть отстранилась от вампира, чтобы рассмотреть вошедших, а взгляд Астариона резал не хуже его любимых кинжалов. Сектантки с ужасом покосились на кровавую дорожку с шеи чародейки, на ее одинокое отражение, и синхронно побледнели, отступая назад в коридор. – П-простите, Верный, мы не хотели вам мешать! – неофитки неловко поклонились и вылетели наружу, захлопнув за собой дверь. Этера понимала, что в Башнях собралось достаточно Верных, и вряд ли их всех знают в лицо, но в том, что после этой встречи ее с Астарионом запомнят, она не сомневалась ни секунды. Сектантов не волновала этическая сторона вопроса относительно вампира в своих рядах, вот только это не избавляло людей от инстинктивного страха перед нежитью. А слухи в таком замкнутом пространстве разлетятся со скоростью ветра. – Хм-м, – недовольно выдохнул мужчина, когда дверь за незнакомками закрылась. – Сегодня явно не наш с тобой день, драгоценная. Одевайся и пойдём отсюда. *** Наёмник Касадора не давал о себе знать до самого вечера, и только после ужина к Астариону бледнея и заикаясь обратился паломник, сообщивший, что Густаво ждёт Верного в своей комнате. К этому времени вампир практически успокоился, хотя доспех всё ещё не снял, ограничившись тем, что оставил в палатке лук и колчан со стрелами. И, пускай Пёс звал к себе только мужчину, чародейка тоже переступила порог его покоев. Комната наёмника оказалась маленькой и совершенно обычной: в ней помещались только кровать, шкаф, пара кресел и низкий столик между ними. Не было даже камина или собственной купальни, что делало бы помещение более достойным высокого статуса владельца. Сам человек встретил вошедших, сидя в кресле, а на его столе были хаотично разбросаны пергаментные листы с заметками и старинный толстый фолиант, раскрытый примерно на середине. – Надо же, ты пришёл сам, и мне не придётся выкуривать тебя из какой-нибудь крысиной норы? – Густаво небрежно указал вампиру на соседнее кресло, а сам даже не оторвался от бумаг и только подтянул повыше сползающие очки на серебристой цепочке. – Ты растёшь в моих глазах, малыш Астарион. – Если ты позвал меня просто поглумиться, то прибереги свои остроты для другого раза, – мужчина демонстративно остался стоять. – У меня был достаточно дерьмовый день, чтобы тратить его последние часы на шавку Касадора. На этот раз наёмник заинтересованно поднял на гостя глаза и чуть склонил голову на бок. – Сядь, мальчик, – человек произнес это таким тоном, что Астарион вздрогнул и покорно опустился в кресло. – Ты благословлён милостью Абсолют, но всё ещё теряешь волю от одного только упоминания о своём хозяине. А это значит, что мы будем разговаривать на моих условиях до тех пор, пока ты не научишься не только скалиться, но и кусать. После этих слов остекленевший взгляд вампира ожил и наполнился ненавистью, а лицо перекосилось от гнева. – Этот ублюдок больше мне не хозяин! Я свободен! – зарычал Астарион и подался вперёд, вцепляясь в подлокотники кресла с такой силой, что обивка затрещала под пальцами. – В таком случае, не начинай истерику и прекрати портить мне мебель, – Густаво с сожалением посмотрел на порванную ткань поверх очков. – Я позвал тебя беседовать, а не драться. – Нам с тобой нечего обсуждать, Пёс. Я не вернусь к Касадору скуля и поджав хвост, а если ты всё-таки попытаешься меня заставить, то сначала я вырву твое поганое сердце, а потом доберусь уже до его. – Похвальное рвение, – наёмник невозмутимо откинулся на спинку кресла. – Ты почувствовал вкус вольной жизни, ты опьянён им, но у свободы тоже есть своя цена, Астарион. Сегодня мы обсудим именно ее. И пригласи, наконец, свою женщину сесть, – мужчина сделал жест в сторону чародейки. – Я мог бы сделать это сам, но вряд ли ты оценишь, если я позову ее в своё кресло, а других в этой комнате нет. Как бы Этере ни хотелось оставаться в Лунных Башнях незаметной тенью, с таким “Верным”, как Астарион это казалось безнадёжно. Вампир обладал удивительным талантом не только выкручиваться из неприятностей, но и притягивать их. Он подал ей руку, не сводя настороженного взгляда с Густаво, и помог девушке устроиться на широком подлокотнике. – Кому ты служишь? – мужчина справился с эмоциями и снова начал мыслить здраво. – Тебе достаточно будет знать, что я не служу Касадору. И никогда не служил, – Густаво с тяжёлым вздохом сгрёб со стола бумаги, без всякого почтения засунув их внутрь старой книги, и отодвинул это всё на угол, чтобы разложить на освободившемся месте свёрток с табаком и курительной трубкой. – Ты отправил по моему следу своих головорезов! – Да брось! Я отправил на твои поиски такое отребье, с которым справится даже младенец, – наёмник принялся увлеченно забивать трубку, игнорируя возмущение собеседника. – Касадору понравилась идея послать за тобой гурцев. Я убедил его, что ты запаникуешь и наделаешь глупостей, но ты здесь, а вот Гандрела я почему-то не вижу. Что до остальных, то о них и упоминать стыдно. Этера сразу вспомнила путешествие Астариона в клетке и подумала, что Густаво предусмотрел всё, кроме крушения наутилоида. Оглушённый раненый вампир стал простой добычей даже для не самых могучих врагов. И не с лёгкой ли подачи наёмника мужчина оказался заражён личинкой? – А вот ты действительно отличился – не просто сбежал из дома, но ещё и уверовал. Это существенно упрощает мою задачу, – продолжил Пёс, взглянув на вампира как будто бы с одобрением. – Я знаю тебя уже несколько лет, хочешь сказать, что ты всё это время служил Абсолют и водил Касадора за нос? – И кажется, получилось у меня неплохо? – в его голосе промелькнуло немного самодовольства. – Обманывать твоего хозяина гораздо легче, если ты ему не раб. – Не смей говорить так, будто это было моим желанием! – снова начал заводиться вампир. – А разве нет? – Густаво прикурил от зажжённой лучины и с наслаждением выпустил первое облако дыма. – Не ты ли требовал от него дара вечной жизни? Сколько душ ты продал ему, и сколько золота осело в твоих карманах за многолетнее покрывательство всей этой вампирской кодлы, м? – Заткнись… Этера даже через плотность доспеха почувствовала, как напряглись плечи Астариона и как онемела его рука, покоящаяся на ее талии. – А в курсе ли твоя очаровательная подружка, за что на самом деле уже несколько поколений гурцев тебя преследуют? – Густаво скользнул по девушке заинтересованным взглядом. – Не-е-ет, по глазам вижу, что нет. Ты спроси у него на досуге, ведьма, узнаешь о своём клыкастом друге много нового. Чародейка невольно бросила взгляд на вампира и успела заметить, как на его лице помимо гнева мелькнул страх. Очевидно, в его прошлом было нечто такое, что уже не получится списать на злую волю садиста-хозяина. Нечто грязное настолько, что Астарион предпочёл бы никогда не рассказывать об этом Этере, чтобы не отвратить ее от себя. Девушка задумалась, могут ли существовать какие-то преступления, которые сделают его ещё порочней в ее глазах, чем он есть сейчас, и не находила ответа. То, что этот мужчина был мерзавцем всегда, а не стал таким, отрастив клыки, не меняло для чародейки ничего, но, кажется, сам Астарион считал иначе, оскалившись в сторону чрезмерно болтливого наёмника. – Прежде, чем ты на меня кинешься, ответь на один вопрос, – Густаво задумчиво прикусил мундштук, глядя на разгневанную нежить напротив. – Ну вот, убьёшь ты Касадора, и? Что дальше? – Какая разница, что будет дальше, если я навсегда от него избавлюсь? – злобно зашипел вампир, сдерживаясь из последних сил. – Не хочешь думать об этом? Ладно, тогда я сделаю это за тебя. А будет вот что: если тебе всё-таки каким-то чудом удастся прикончить своего хозяина, на тебя обратит пристальное внимание вся его расчудесная семейка из Верхнего Города. И они организуют такую травлю, которая даже близко не сравнится с той пародией на охоту, что устроил для тебя я. Ты будешь не то чтобы спать вполглаза, ты вообще забудешь, что такое спать, сидя в какой-нибудь вонючей канаве и скуля от страха. Потому что убийство высшего вампира его отродьем – это позор, от которого не отмыться всему клану. Единственный способ провернуть такое и выжить – это занять место лорда, что, как ты сам понимаешь, чуть сложнее, чем просто убить его. Разумеется, даже при таком раскладе его семья не останется в восторге, но в этом случае тебе хотя бы будет что им противопоставить. Твой хозяин уничтожил всю династию своего предшественника, прежде чем начал плодить собственных отпрысков, если тебе интересно. – Откуда ты всё это знаешь? И зачем рассказываешь об этом мне? – как бы Астарион ни пытался делать вид, что этот разговор ему не нужен, монолог наёмника его явно заинтересовал и озадачил. Вампир всегда представлял расправу над хозяином как финальный аккорд в решении своих проблем, но по всему выходило, что со смертью Касадора ничего не закончится. Прежде, чем ответить, Густаво встал с кресла, чтобы налить себе стакан воды, и осушил его в пару глотков. – Я изучаю расстановку политических сил Балдура уже не первый год, и Касадор – не самая последняя фигура на этой карте, – мужчина вернулся на своё место. – При всех очевидных недостатках лорда вампиров, в его руках скопилось достаточно влияния, чтобы представлять угрозу для нашего плана. Абсолют хочет заполучить Врата Балдура в единоличное владение, и меньше всего Ей там нужна обнаглевшая от собственной безнаказанности нежить. – Так значит, ты выгородил меня перед адептом Зарелл, потому что намерен самостоятельно использовать против Касадора? – Использовать? – иронично усмехнулся Густаво. – Послушай себя, Астарион. Ты совсем недавно убеждал меня, что свободен, а сам до сих пор думаешь о себе, как о вещи. Вампир вздрогнул так, словно человек ударил его, но, вопреки ожиданиям чародейки, за этим не последовало новой вспышки гнева. – Прекращай всю эту рабскую философию, если хочешь продвинуться хоть сколько-нибудь дальше, – наёмник повертел в пальцах остывшую от его длинных монологов трубку. – Ты всегда метил в высшую лигу и задержка длиной в двести лет – не повод хоронить амбиции. Ты хотел бессмертия – оно у тебя есть, теперь очередь за могуществом. Осталось только его забрать. Абсолют поможет тебе в этом, а ты в свою очередь станешь проводником Ее воли среди своих кровожадных собратьев. – Как давно ты придумал этот план? – Как только ты исчез, а твой хозяин начал метаться по дворцу и рвать на себе волосы. Он запаниковал так, будто потерял свой единственный ключ от сейфа, в котором хранил все сбережения. Не знаю пока, чем ты для него так важен, но не в моих интересах возвращать ему пропажу. Вампир и чародейка переглянулись. Судя по рассказам Астариона, его хозяин не обременял себя привязанностью к рабам, так чего ему было бояться? Одним отродьем больше – одним меньше. Разве что это отродье унесло с собой кое-что очень ценное, например, дьявольские руны, вырезанные на его спине. – Это ты организовал моё похищение? – Что? – Густаво даже нахмурился от удивления. – Нет. Если бы я мог решать, кого возвысить, выбрал бы более сговорчивого претендента среди твоих славных братьев и сестричек. Сначала я вообще планировал устранить Касадора обычным способом, но раз уж одно из его отродий так удачно обрело веру… Глупо было бы не воспользоваться шансом и не посадить на его трон своего Верного, ты так не считаешь? Этера снова обернулась к вампиру и увидела, как в его глазах уже зажглись искорки предвкушения. То, о чём он так мечтал, сбывалось сейчас словно по волшебству. Всё, на что он мог рассчитывать, путешествуя с ними – это месть своему мучителю и полная неизвестность дальше. Но Густаво предложил ему гораздо больше, за совершенно смешную цену – просто снова пристегнуть к своему ошейнику поводок, на этот раз из рук Абсолют. Вот только понимает ли это Астарион или уже ослеплён открывшимися перспективами? – Не переживай, милая, я не оставлю тебя, заполучив в своё распоряжение Красный Замок, – вампир по своему интерпретировал тревогу во взгляде девушки и ободряюще сжал ее ладонь. – Благодарю вас, Верный, – что ещё ей оставалось сказать под пристальным взглядом Густаво? Она покорно опустила глаза в пол, хотя больше всего на свете ей хотелось сейчас наорать на клыкастого болвана. – Не торопись делить шкуру неубитого медведя, Астарион, – снисходительно усмехнулся Гончий Пёс. – Ты ещё не готов ко встрече с ним. – Что ты имеешь в виду? – недовольно откликнулся вампир, словно голос наёмника выдернул его из сладких грёз о грядущем величии. Вместо ответа Густаво прикрыл глаза и ворвался в сознание Астариона, вынуждая его скривиться и прижать пальцы обеих рук к вискам. Из его носа потекла кровь, и Этера вскочила со своего места, чтобы достать из кармана и вложить в руку Верного платок. – Твой разум слишком искалечен Касадором и беспомощен перед чужим влиянием, – человек разорвал контакт, оставляя тяжело дышащего вампира приходить в себя. – Тебе нужно научиться использовать благословение Абсолют, чтобы защищаться. Сегодня твои секреты едва не узнала Зарелл, завтра их абсолютно точно узнает бывший хозяин. – С чего ты взял, что у меня есть секреты от адепта? – голос Астариона прозвучал глухо из-за прижатой к носу ткани. Густаво понимающе хмыкнул. – Не беспокойся, мне плевать, что за грызня между вами происходит. Просто постарайся больше не провоцировать эту женщину. Ты нужен мне во Вратах Балдура, желательно живым и хотя бы относительно здоровым. – А я уж было подумал, что мы все здесь друзья под сенью Абсолют! – язвительно фыркнул вампир. – Не глупи, Астарион. Мы служим одной богине, но это не повод нам всем любить друг друга. А Зарелл к тому же славится своим… – Густаво покачал ладонью, пытаясь подобрать слова. – Своеобразным проявлением симпатий. Ей нравится присваивать и уничтожать красивые вещи, а вы двое вполне в ее вкусе, так что рекомендую лишний раз не попадаться адепту на глаза. И ради всего святого, что принесла в наш мир Абсолют – не давайте ей повода отправить вас в храм. По спине Этеры пробежали мурашки от одного только воспоминания о прикосновении зелёных пальцев к своим волосам. После него девушка чувствовала себя такой грязной, будто адепт уже воспользовалась ее телом в самой грубой форме. – А что такого в этом храме? – безразлично поинтересовался Астарион, и Густаво скривился, словно от внезапного приступа зубной боли. – Моё персональное проклятье, – Пёс снова подтянул на середину стола древнюю книгу, с которой работал. – Чтобы ты понимал, армия Абсолют уже давно должна была выступить на Врата Балдура. Но мы застряли здесь, потому что кое-кто из Избранной Троицы потерял в этих руинах реликвию, без которой не может оторвать свою задницу от трона и встать во главе войска. – То есть, всё это время вы просто ищете потерянный артефакт? – Нет, Астарион, мы не просто его ищем, – Густаво обжёг вампира недовольным взглядом. – Наши поиски немного омрачаются тем, что его защищает остаточная магия Темных Юстициаров. А ещё по храму ходит, мать его, дьявол и убивает всех, кого встретит на пути. Мы пытались с ним договориться, пытались прикончить, но он только смеётся и поёт. Поёт! – мужчина всплеснул руками. – Без конца, одно и то же, всего несколько строк на дьявольском, но они уже настолько врезались в мой разум, что я могу зачитывать их вместо молитвы. – И о чём в них говорится? – Это я и желаю выяснить. Возможно, в этой песне кроется ответ о том, как его одолеть, – наёмник выдернул из книги пергамент с заметками. – Я записал строки на слух и сейчас пытаюсь подобрать соответствующие по звучанию руны, чтобы понять смысл, но у меня уже голова идёт кругом от всех этих точек и чёрточек! Этера вопросительно посмотрела на Астариона. – Ты хочешь что-то сказать, драгоценная? – Да, Верный, – чародейка кивнула на книгу. – Мне доводилось переводить письмена ракшасов, используя похожие словари. Возможно, я могла бы попробовать разобраться и в дьявольском, если вы позволите. Девушка говорила, не поднимая глаз, чтобы даже взглядом не выдать, насколько для них важен этот древний фолиант. Таких книг единицы по всему миру, и было совершенно внезапно так буднично обнаружить одну в руках сектанта, явно не осознающего всю ее ценность. – Астарион? – Густаво посмотрел на мужчину с какими-то особенно хищным интересом. – Да? – Где, говоришь, ты нашёл свою неофитку? Мне срочно нужна такая же. – Где нашёл – там больше нет, Пёс, – рассмеялся вампир, с гордостью собственника обнимая девушку за плечи. – Ну тогда не обессудь, что я украду ее у тебя на время, – Густаво перевёл взгляд на Этеру. – Зарелл настрого запретила мне читать эту книгу где-либо, кроме своей комнаты или закрытой секции библиотеки. Звать тебя работать сюда я не стану по вполне понятной причине, поэтому будешь приходить в читальный зал, я оформлю вам обоим доступ. И если из этой идеи действительно что-то получится – я смогу сделать так, что милость Абсолют коснётся и тебя тоже. Его обещание отражало мечту любого неофита, хотя для чародейки фраза прозвучала угрозой. – Это большая честь для меня, – она заставила себя скромно улыбнуться наёмнику. – Простите, я до сих пор не знаю, как к вам обращаться. Вы – адепт? Густаво внимательно изучал ее лицо, размышляя, стоит ли отвечать. – Считай, что адепт, – он сам ожидаемо не поинтересовался даже ее именем, снова повернувшись к вампиру. – И вот ещё что, Астарион. Раз уж твоя… спутница так любезно освободила мне немного времени, я думаю, что смогу вплотную заняться тобой. – Это не совсем то, что я мечтал услышать от человека, которого всю жизнь считал врагом, – нервно хохотнул Астарион. – Ты двести лет вообще не знал, что такое мечтать, так что наслаждайся открывшимися возможностями. А я посмотрю, можно ли вернуть к жизни ту кровавую кашу, в которую Касадор превратил твои мозги. На сегодня – свободны. Этера спрыгнула с подлокотника кресла, чтобы занять привычное место за плечом Верного. Астарион уже коснулся дверной ручки, когда Густаво снова его окликнул. – Ах да, последнее. Завязывай уже вербовать союзников через постель. Если ты действительно намерен бросить Касадору вызов, пора осваивать другие стратегии, – Густаво снял очки и помассировал переносицу, оценивая гостей новым взглядом. – Хотя, должен признать, в этот раз у тебя получилось неплохо. Астарион скривился и вышел, не отказав себе в удовольствии напоследок хлопнуть дверью. Чародейка хмуро плелась за ним, догадываясь, что после нервного визита к Гончему Псу ей предстоит ещё один нелегкий разговор. В Башнях не было комендантского часа, но толпа сектантов сама собой расползлась по тёмным углам, сделав коридоры тихими и пустынными. Этера вслушивалась в звук шагов и размышляла, готова ли она последовать за вампиром, если он на самом деле решил примкнуть к абсолютистам. Мужчина покинул комнату наёмника с таким видом, будто всё уже для себя решил, и эта лёгкость, с которой он разменял свою свободу на могущество, вызывала в чародейке что-то похожее на разочарование. Но вопреки доводам разума ее язык гораздо сильнее жёг иной вопрос, чем проблема вампирской лояльности. – “Вербовать союзников через постель?” – прошипела Этера, едва они добрались до своей палатки и спрятались внутри, усевшись на расстеленных спальниках. – Хочешь сказать, что после всего услышанного тебя больше всего волнует… это? – Астарион удивлённо оторвался от расстегивания нагрудника. – Ты просто чудо, любовь моя. Девушка скрестила руки на груди, намекая, что в этот раз ему не удастся просто отшутиться. – Тебе правда нужно напоминать, чем я был для Касадора? Он использовал всё это, – вампир провел руками от своих волос до пояса. – Чтобы заманивать жителей Балдура в своё логово. Кого-то нужно было привлечь на его сторону в политических играх, кого-то привести во дворец, чтобы они оттуда уже никогда не вышли. А кому-то просто нравилось регулярно измываться надо мной в обмен на услуги различного рода. Но всё в прошлом, милая, – Астарион взял девушку за руку. – Совсем скоро нас ждёт совершенно иная жизнь. – Во дворце Касадора? – Этера нахмурилась ещё сильнее. – Да! Ты просто представь всё, чем мы будем владеть, когда расправимся с ним и его семейкой. – Всё, чем мы будем владеть, пока Абсолют владеет тобой?! – У могущества всегда высокая цена, драгоценная, – его рука сжалась крепче, до боли стискивая пальцы Этеры. – Только не говори, что ты начала меня бояться? Чародейка с ужасом наблюдала, как в его глазах разгораются злые фанатичные огни. Она даже начала всерьёз думать, не прекратилось ли действие их артефакта на Астариона. Но не успела она ответить ему хоть что-то, как вампир ослабил хватку и весело расхохотался, глядя на ее недоумевающее лицо. – Ох, милая… я не могу больше, – он отсмеялся и коснулся губами ее пальцев. – Ты правда поверила, что я уже примерил на себя ошейник Абсолют? – Ты сыграл очень убедительно, знаешь об этом? – всё ещё недоверчиво протянула чародейка. – Знаю. Ведь меня для этого создавали – быть убедительным, – он упёрся ладонями в колени девушки. – Но, если я и вынес какой-то урок после своего обращения в отродье, то он был о том, что не стоит верить сладким обещаниям тех, кто сильнее тебя. Чем они слаще – тем больше дерьма под ними скрывается. А Густаво заливал мне в уши чистейший мёд. Но, если мне даже тебя удалось шокировать, то Пёс тем более поверит в мою лояльность. – Этот человек очень умён… – Разумеется, иначе он бы не смог столько лет обманывать Касадора и вести двойную игру. Но он – сектант под властью личинки, и это даёт нам некоторое преимущество. – Тогда какой у тебя план? – Ну, пока наши цели действительно совпадают. До тех пор, пока он не потребует чего-то сверх меры, я с радостью буду ему подыгрывать. Кто знает, может нам удастся зайти так далеко, что его вложения в меня успеют обернуться против него самого? Но кое-в чём я его не обманул. – В чём же? – В том, что тебя я не оставлю ни при каких обстоятельствах, – Астарион дразняще потянулся вперёд. – Твоя забота о своём Верном такая трогательная, что даже чёрствый сухарь-наёмник это отметил. – Если уж речь зашла о заботе… – мурчащим шепотом ответила девушка, едва касаясь его губ своими. – Раздевайся, Верный. Вампир как-то особенно нервно усмехнулся и выпрямился. – Не хочется тебя огорчать, но думаю, что после всего произошедшего сегодня от меня будет мало толку. Его неловкое признание так развеселило Этеру, что она рассмеялась. – Что это? Я слышу в твоём голосе смущение? Не переживай, я не потребую от тебя многого. Ты можешь просто сидеть и не шевелиться, остальное я сделаю сама. – Послушай, я правда не считаю, что это хорошая идея, – Астарион нахмурился, отстранившись от нее ещё дальше, и не понял, чем оказался вызван новый приступ смеха. – Милый, мне нужно переписать руны с твоей спины. Сомневаюсь, что ты захочешь позировать мне всё время, пока я листаю словарь. – Ты просто коварная злая ведьма! – с видимым облегчением фыркнул вампир и снова принялся расстёгивать пряжки доспеха. Этера зажгла магический огонёк поярче, чтобы найти в рюкзаке чистый пергамент и чернила, в то время как Астарион избавился от брони и рубашки и повернулся к девушке спиной. Чародейка расстелила бумагу на полу и начала переносить на нее символы, определяющие всю дальнейшую судьбу мужчины. В том, что волнения Касадора были связаны именно с ними, она не сомневалась ни секунды. У похищенного отродья не было с собой ничего иного, представляющего ценность для хозяина. Дьявольские руны оказались совершенно неподвластны для интуитивного понимания структуры текста. Закольцованные строки не оставляли даже намёка, как их читать, где в них начало, и где конец. Глядя на это, Этера подумала, что не против ещё раз увидеться с Мизорой, чтобы проконсультироваться. Уилл наверняка взбесится, но вряд ли чародейка может упасть в его глазах ещё ниже, чем есть сейчас. Возможно, им могла бы помочь даже Карлах или другие тифлинги, побывавшие в Аверно, но ценность тайны, что скрывалась за этими шрамами, была слишком высока, чтобы доверить ее их невольным спутникам. Поэтому девушка просто сидела и терпеливо копировала символы на пергамент, стараясь не упустить ни малейшей детали. – Ты больше так ничего и не спросишь? – голос Астариона разбавил затянувшееся молчание. – Про то, каким злодеем ты был до превращения в отродье? – мужчина ничего не уточнял, но Этера сразу поняла, что он имеет в виду. – Не скрою, мне было бы интересно узнать тебя лучше, но я сомневаюсь, что это как-то способно повлиять на моё к тебе отношение. – Вот как? – удивился вампир и чуть развернулся к ней. – Это очень смелое заявление. – Это рациональное заявление… сиди ровно, пожалуйста! – чародейка тронула его плечо, вынуждая выпрямить спину обратно. – Сколько лет смертной жизни у тебя было и сколько лет ты провёл у Касадора? Хочешь ты этого или нет, но твой хозяин повлиял на тебя гораздо сильнее, чем все годы прошлого. И если меня не напугало в тебе даже это, то вряд ли способно напугать что-то ещё. Что ты там делал, по словам Густаво? Продавал лорду вампиров души? Ну а мой корабль возил амнийских рабов, которые потом переходили во владение к таким же Касадорам, если не к кому похуже. – Вряд ли найдётся кто-то хуже, но мы с тобой явно стоим друг друга, ведьма, – спина Астариона задрожала от смеха, хоть в нём и не было настоящего веселья. Он замолчал, и девушка решила, что они больше не вернутся к этой теме, но через пару минут вампир заговорил снова. – Когда-то я тоже входил во дворец Касадора как почётный гость. Блистал на его приёмах, пил его вино и не отказывал себе в менее законопослушных развлечениях. Я прекрасно знал, кто он, конечно, ведь моя тюрьма стала одной из его кормушек, а его золото было гарантией нашей долгой и крепкой дружбы. Мы были равными, если не по силе, то по влиянию и по тем амбициям, что вели нас вперёд. Мы могли разговаривать друг с другом часами. О философии, поэзии, музыке… искусстве причинения боли. Я был его протеже в мире ночных хищников, а он пользовался моим положением в судебной системе, чтобы не привлекать внимания закона. Я мечтал стать таким, как он, жизнь вампира казалась мне безупречной. Поэтому, когда Касадор нашёл моё истерзанное тело в сточной канаве и предложил вечную жизнь, я не колебался ни секунды. Это сейчас я знаю цену его обещаниям и его дружбе, и уверен, что в ту ночь мерзавец оказался рядом не случайно. – Значит, гурцы отомстили тебе за своих осуждённых собратьев, которых ты продавал Касадору? – Да, бродяги были лёгкой добычей, – вампир продолжил рассказывать свою историю пологу палатки. – У них не водилось влиятельных покровителей, жители города их побаивались. На скамье подсудимых оказывался различный сброд, но только массовое исчезновение гурцев из камер никого никогда не волновало. Кроме самих гурцев, разумеется. – Не самая изысканная диета для лорда вампиров, – усмехнулась Этера, не отрываясь от письма. – Он, конечно, предпочитал молодых девушек и юношей голубой крови! Но даже единичные случаи убийства аристократов расследовались очень тщательно, так что Касадор не мог позволять себе такие удовольствия часто. – И как долго продолжалось ваше сотрудничество? – Достаточно долго, чтобы я привык и потерял бдительность. Возможно, попадись я просто случайному незнакомому вампиру, мне было бы легче принять свою недо-жизнь в роли отродья. Но Касадор не только отнял у меня всё – он меня предал. Я верил ему, восхищался им… и вот кем из-за этого стал. Пожирателем крыс в его вонючих подвалах. – Мы убьем его, Астарион. С Густаво или без, – Этера нанесла на пергамент последний штрих и отложила бумагу в сторону. – Я закончила. – Я ведь абсолютно такой же, как он, ведьма, а может быть, даже хуже, – вампир развернулся к чародейке, и девушка приглушила свет магического огня, чтобы он меньше слепил их. – Но ты всё равно считаешь, что умереть должен только Касадор? – Единственное преступление Касадора передо мной лишь в том, что он мне безразличен, – она ласково провела по волосам Астариона. – В отличие от тебя, моя возлюбленная нежить. – И ты совсем не боишься того, кем я могу стать, заняв место лорда вампиров? Кем я хочу стать. – А ты боишься шторма? – с лукавой улыбкой спросила девушка. – Зависит от того, где я и где шторм, – он посмотрел на чародейку чуть подозрительно, будто искал в ее вопросе скрытый смысл. Этера искренне рассмеялась такому ответу. – Окна наших с сестрой комнат выходили на море. Когда начиналась гроза, Катара задергивала шторы или убегала вглубь поместья, а я выходила на балкон стоять под струями дождя и смотреть, как беснуются волны под штормовым ветром. Это зрелище завораживало настолько, что мне было плевать на холод, на мокрое платье и даже на оплеухи нянечек, которые заставали меня в таком виде. И знаешь, что важно, Астарион? – Хм? – С тех пор ничего не изменилось! Я всё так же цепенею от восторга, глядя на шторм, – девушка перебралась на колени к вампиру и взяла его лицо в ладони. – Меня не пугают твои желания, если они действительно твои. Ты можешь хотеть стать Касадором, быть лучше или хуже, чем он. Ты можешь даже пожелать сжечь этот мир дотла. Просто сделай своё пламя красивым настолько, чтобы мир и сам жаждал гореть в нём. Этера погасила свет, тронула губами прохладный лоб вампира и почувствовала, как он увлекает ее за собой на разложенную постель. – Если Густаво считает мой разум несовершенным, то он просто не представляет, что творится здесь, – прошептала темнота голосом Астариона, и виска чародейки нежно коснулись его пальцы. – У меня были большие планы на этот мир, но если ты захочешь станцевать на пепле, моя безумная любовь, то я сожгу его для тебя. А пока давай отдыхать и набираться сил. Вампир накрыл их обоих одеялами и прижал Этеру к себе, запустив руку ей в волосы. *** Новый день принес чародейке новые открытия. Во-первых, по дороге на завтрак Этера заметила среди толпы Кориллу, задумчиво изучающую стену недалеко от главных ворот в парадную залу крепости. Дворфийка придирчиво ощупала каждый кирпичик каменной кладки, выбрала один и положила на него ладонь. Внешне ничего не изменилось, только через минуту женщина довольно усмехнулась и двинулась дальше, затерявшись среди паломников. Чародейка посчитала нужным узнать, что именно так заинтересовало ее недавнюю знакомую на, казалось бы, совершенно обыкновенном участке стены, и подошла поближе. Нужный каменный блок она нашла без труда, а вот руну, вырезанную в нем, заметила не сразу. Символ был нанесён очень поверхностно и искусно сливался с рельефом горной породы, но Этера различила внутри него остаточное присутствие магии. Похоже, что когда-то эта руна была частью масштабного составного заклинания, пока Корилла не вытянула из нее все чары. Вот только что оно делало и зачем дворфийке понадобилось его разрушать? Чародейка могла только малодушно надеяться, что, если женщина попадётся страже, никто не вспомнит, с кем она прибыла в Башни. Второе открытие ждало Этеру, когда она зашла на кухню за посудой и нос к носу столкнулась с огромным гноллом, длинной ложкой помешивающим кипящий в очаге котелок. Тварь повернула морду в сторону гостьи и неразборчиво что-то проворчала, оскалившись, но не делая попытки напасть. Ее взгляд был абсолютно пустым и злобным, но чья-то сильная воля велела чудовищу сдерживать свои порывы. Чародейка почти физически ощущала, как гулко звенят до предела натянутые струны ментальной магии, соединившие разумы монстра и его хозяина. Казалось, стоит только коснуться тонких нитей, как они лопнут, высвобождая всю накопленную ярость зверя. Этера мгновенно передумала есть. Даже если повар использует гнолла просто в качестве лишней пары рук – лап? – то пробовать что-то, к чему они прикасались, не хотелось категорически. Девушка уже успела пожалеть, что решилась на посещение столовой в одиночку, и медленно стала отступать к выходу. К счастью, увидев, что гостья уходит, монстр потерял к ней интерес и отвернулся обратно к котлу. В поисках Астариона ей пришлось обойти весь первый этаж. Он не стал дожидаться ее в палатке, и теперь чародейка бесцельно бродила по крепости. Знакомый силуэт она заприметила перед спуском в темницы, только не могла даже представить, что заставило вампира присесть и сгорбившись замереть посреди коридора. Этера приблизилась к нему со спины, и различила его ласковое бормотание себе под нос: – Ты просто невероятная красавица, знаешь об этом? – Зна-а-аю, – протянула девушка, недоверчиво глядя на мужчину. – Но почему ты решил сказать мне об этом сейчас? – М? Вместо ответа Астарион удивлённо выпрямился и развернулся, и чародейка поняла, что те слова были адресованы не ей. Он держал на руках миниатюрную кошку, уродливую настолько, что брови Этеры недоумённо поползли вверх. Она знала эту породу лысых морщинистых тварей, в которых от кошек остались только торчащие куцыми вениками усы. Пик популярности этих экзотов случился во Вратах Балдура пару лет назад, и у Вообразимого не было ни единого рейса, когда бы им не давали заказ на хотя бы одно такое животное. Но назвать лысого зверя красивым мог только кто-то с очень специфичными вкусами. – Милая! – преувеличенно бодро поприветствовал девушку вампир, как будто она застала его за чем то неприличным. – Ты быстро. – Я решила, что не голодна, – чародейка и кошка на руках мужчины изучали друг друга с одинаковой неприязнью. – Что-то случилось? – Просто познакомилась с поваром… – Ну и ладно, – Астарион перехватил зверя поудобней и принялся почёсывать лысую спину. – Зато посмотри, какое чудо нашёл я. – Зачем кому-то понадобилось тащить в проклятые земли кошку? – Из-за крыс, я думаю, – вампир обернулся, призывая посмотреть себе за спину: на первой ступеньке лестницы вниз действительно лежало тело задушенного пасюка. – Скорее всего, несколько грызунов завезли сюда вместе с провиантом, а им много не надо, чтобы расплодиться. – Тогда оставь животное делать его работу и пойдем в библиотеку? Надеюсь, что Густаво уже организовал нам допуск. – Ты слишком жестока, милая. Могу я хоть раз насладиться обществом сразу двух прекрасных женщин? Одной рукой он сгрёб чародейку за талию и притянул к себе. Кошка недовольно заворочалась, зажатая двумя телами, и начала вырываться, выползая на грудь, а затем и на плечо Этере. Ей пришлось придержать животное за поясницу, чтобы оно не скользило и не царапалось. Лысую морду кошка спрятала девушке под волосы, да так и замерла, щекоча усами шею, которую всё ещё болезненно покалывали ранки от вампирских клыков. – Вообще-то, это называется предательство! – недовольно пожурил вероломного зверя Астарион. – Думаю, дело просто в разнице наших температур, – попыталась утешить его Этера, тщетно силясь отцепить от одежды когти. – Но я совершенно не буду против, если ты снимешь с меня свою новую любовь. Вампир аккуратно взял кошку под рёбра, второй рукой придерживая ей лапы, и опустил на пол. Лысый тощий хвост нервно дёрнулся из стороны в сторону, и животное двинулось прочь, всем своим видом выражая презрение к фамильярным двуногим. *** Густаво лично встретил их в закрытом читальном зале и передал девушке свои наработки вместе с книгой. Переводить строки из дьявольской песни казалось ещё более сложным делом, чем расшифровывать шрамы, ведь в этом случае у нее не было даже рун. Только транскрипция на всеобщем, которую наёмник записал на слух, и теперь чародейке предстояло соотнести этот бессвязный набор букв с грамматикой Баатора. Этера подтянула к себе книгу. Фолиант был старым, и древние страницы приходилось перелистывать очень осторожно, чтобы они не ломались под пальцами. Зато предыдущий владелец словаря явно не обременял себя бережным отношением – девушка различила на бумаге следы от высохших капель, заметки на полях и даже несколько карикатурных рисунков, изображающих лицо скалящегося дьявола. Под одним из таких красовалась надпись “Рафаил” и был подрисован неприличный символ. Кем бы ни был этот таинственный Рафаил, владельцу книги он явно не пришёлся по душе. Этера с тяжёлым вздохом принялась за работу. Краем глаза она отметила, чем занят Астарион: Густаво увлёк его в дальний конец читального зала, и сейчас мужчины сидели друг напротив друга, о чём-то тихонько переговариваясь. Вампир то и дело морщился, прижимая пальцы к вискам, а Пёс активно жестикулировал, будто пытаясь втолковать ему простейшие истины. От них волнами расходились вспышки ментальной магии, свойственной только иллитидским паразитам. Чародейка обратила внимание, что сектанты называют новые способности как угодно: благословением, милостью, даром, но никто из них ещё не упоминал личинок в своих головах. Осознают ли они вообще, что заражены? Или настоящие абсолютисты навсегда забывают, как они уверовали, получая взамен ложное воспоминание о контакте с божественным? Густаво мучил Астариона не больше получаса, но к концу их тренировки вампир выглядел совершенно измотанным. За это время Этера сумела опознать всего несколько слов из песни, и даже за это была благодарна заметкам предыдущего владельца книги. Дьявольские руны оказались не просто аналогом алфавита – на их смысл в письме влияло всё, начиная от позиции буквы в слове, заканчивая нюансами ее начертания. И девушка бы никогда не разобралась во всём этом самостоятельно, если бы не читала комментарии на полях. – Мне нужно проверить, как дела в храме, – уже на выходе бросил вампиру наёмник, накидывая на плечи куртку. – Но не расслабляйся, продолжим сегодня вечером. – Скажи, драгоценная, обучаться магии всегда так больно? – проворчал Астарион, как только за дверью стихли звуки шагов. Этера оторвалась от работы, вспоминая собственное обучение. – Если нужно присвоить силу, которая тебе не принадлежит, то да, больно. Ты сейчас учишься не магии, а контролю над личинкой, умеющей колдовать, поэтому тебе плохо, – чародейка вытащила из кармана пергамент с символами со спины вампира, намереваясь заняться уже им. – Что Густаво просил тебя делать? – Он назвал это “пассивной концентрацией на целевых фрагментах памяти”, но по факту просто заставил меня раз за разом пересматривать свои самые дерьмовые воспоминания о жизни с Касадором! – Он просил тебя с ними бороться? – Да, он хотел, чтобы я смог абстрагироваться от всех этих ужасов и думать о чём-то другом. Приятном, – Астарион издевательски скопировал голос Густаво. – Кажется, он забыл, из какой отборной мерзости состояла моя жизнь до совсем недавнего времени, в ней не было ничего приятного. – А что насчёт совсем недавнего времени? – А вот этого я ему точно не покажу, – вампир категорично скрестил руки на груди. – Ещё не хватало, чтобы какой-то вшивый Пёс подсматривал за нашими с тобой… невинными, но такими сладкими шалостями. – Вроде убийства гурца? – Именно, драгоценная! Этера рассмеялась, едва на опрокинув локтем чернильницу. – Знаешь, Астарион, я думаю, что Густаво этого от тебя и добивался, – девушка отодвинула склянку и перо на край стола. – Чтобы ты не показывал ему то, что желаешь скрыть. По крайней мере, если бы тебя учила я, то сделала бы так же. – То есть, он просто манипулировал мной, вынуждая закрыться? – Ага. Вампир едва не задохнулся от возмущения. – Вы, маги, просто первостатейные мерзавцы! – Спасибо за комплимент, Верный, – покорность в ее голосе совершенно не вязалась с дерзостью во взгляде, и она прекрасно знала, как это противоречие подействует на Астариона. Мужчина наклонился к Этере, одной рукой упираясь в столешницу, а второй делая змеиный выпад и смыкая пальцы на шее девушки. Чародейка не сдержала стона, когда прокушенную мышцу прострелило новой болью, но он тут же оказался поглощён жадными губами вампира. Волна желания в очередной раз поднялась изнутри и затопила разум. В такие моменты, как этот, чародейка хотела своего любовника настолько слепо, что готова была отдаться ему на глазах у всей крепости, но Астарион ограничился лишь долгим дразнящим поцелуем. – Дерзкая девчонка, – довольно резюмировал он, оценивающе глядя, как раскраснелись щёки и сбилось дыхание девушки. – Я подожду здесь, пока ты закончишь. Вампир принялся ходить между стеллажей и витрин, изучая имеющиеся в этом зале книги, а Этера вернулась к переводу рун. Ей казалось, что она продвинулась совсем немного, а буквы перед глазами уже начали прыгать, и чародейка поняла, почему Густаво каждый раз так кривился при взгляде на дьявольский словарь. Она даже помассировала переносицу таким же жестом, как уставший от чтения наёмник. Этера заставила себя работать дальше и даже не повернула головы, когда дверь снова открылась. То, что вошедший был не вернувшимся Псом, она узнала только по предвкушающему возгласу вампира: – А вот и наша маленькая пропажа! Девушка подняла взгляд на гостью, которой оказалась их знакомая дворфийка. Она достала из заплечной сумки небольшой свёрток и осторожно положила его перед Этерой. – Чтобы вы не обвинили меня в том, что я не соблюдаю условия сделок, – Корилла бросила заинтересованный взгляд на раскрытый фолиант и россыпь заметок на столе. – Любопытное занятие. – Не хуже, чем ощупывать стены и расплетать заклинания, правда? – чародейка мягко намекнула дворфийке, что не стоит лезть в их секреты, если она не намерена раскрывать свои, но женщина только хмыкнула и ткнула пальцем в пергамент. – Кстати, у тебя тут ошибка. В этой позиции руна читается “Tis”, а не “Tow”. Этера замерла, не закончив распаковывать свёрток, чтобы убедиться, что внутри действительно рабочий фонарь. И даже Астарион подошёл поближе, поняв, что означает это замечание Кориллы. – О, так ты знаешь дьявольский? – с заинтересованным огоньком в глазах произнесла чародейка и протянула ей лист с транскрипцией песни. – Может ещё и расскажешь, что тут написано? – Полная белиберда, если честно, – призналась женщина, едва пробежав глазами по строкам. – Такими темпами ты будешь переводить это до осени. Но… – Сейчас ты скажешь, что мы можем помочь друг другу ещё раз? – проницательно заметил вампир, присаживаясь на краешек стола и завершая то, что начала чародейка. Под несколькими слоями ткани мелькнули кованые шипы и бледное мерцание Лунного Фонаря, и Астарион поспешил завернуть его обратно. – Мы ведь действительно можем, Верный. Но на этот раз я готова доверить дело только вашей спутнице. – Так чего же ты от меня хочешь? – предпочла перейти сразу к делу девушка. – Руна, которую я деактивировала сегодня – не первая и не последняя. Таких ещё десятки, если не сотни, а мне нужно отключить всю сеть, – Корилла положила на столешницу сложенные локти, и с ее ростом это выглядело крайне забавно. – Ты торопишься с переводом? Я тоже тороплюсь. Помоги мне хотя бы найти все составные части заклинания, и тогда тебе больше не потребуется этот пыльный хлам, – дворфийка кивнула в сторону фолианта. – А ты не собираешься рассказать, что это за заклинание? – недоверчиво прищурилась чародейка. – Откуда мне знать, что ты не планируешь деактивировать работу Лунных Фонарей или ещё что похуже? – О, это несомненно, будет ещё что похуже, – развеселилась женщина. – Но обещаю, что вас это не коснётся никоим образом. Скорее, станет неприятным сюрпризом для одного зарвавшегося сектанта. – Даже если так, ты уверена, что за чарами не следят? Вряд ли кому-то придётся по душе, что ты портишь его работу. – Да, он будет просто в бешенстве, когда осознает. Но осознает нескоро, это я могу гарантировать. Так ты в деле? Или предпочитаешь ещё недельку просидеть здесь с книгой, чтобы передумать? Этера с сомнением глянула на словарь и стопку пергамента. – Ладно, но я отвечаю только за разведку. Разбираться с рунами будешь сама. – Договорились! – Корилла довольно пробарабанила пальцами по столешнице и двинулась к выходу. – И советую вам поскорей спрятать фонарь. Там, откуда я его открутила, исчезновение вряд ли скоро заметят, но лучше не рисковать, правда? Чародейка хотела понаблюдать, каким фокусом дворфийка отводит глаза стоящей за дверью страже, но ее отвлёк Астарион. – Она права, милая, столь ценную вещь лучше не оставлять на виду. Пойду спрячу его. – Иди, а я попытаюсь поработать ещё, – девушка подтянула поближе перо и чернильницу. – Зачем? Вы же договорились с Кориллой, – вампир подхватил фонарь и прикрыл свёрток полой своей куртки. – На случай, если Густаво потребует промежуточного результата, – тоскливо пробормотала Этера, заново концентрируясь на непонятных символах. Но стоило Астариону коснуться дверной ручки, как ее посетила неожиданная мысль. – Верный! – Да, драгоценная? – Я думаю, что завести кошку – это хорошая идея. *** Этера закончила работу с текстом только к ужину, когда ее мозг окончательно отказался различать буквы и смыслы. Она добралась до палатки с одной лишь мыслью поскорее упасть на лежанку и закрыть глаза, и с удивлением обнаружила, насколько изменилось их временное убежище. Девушке не пришлось даже зажигать магический огонь, чтобы осветить тёмный угол, в котором они поселились – пространство вокруг было заставлено масляными лампами и канделябрами. Напротив входа раскинулся широкий ковёр, заваленный подушками различных форм и размеров. Обилие света и эти неожиданные мелочи преобразили жилище до почти уютного, а мрачная репутация вампира среди Верных давала шанс, что сюда больше никто не станет соваться. Этера в очередной раз отметила, что Астарион при первой же возможности начинает окружать себя красотой и комфортом, будь то новая одежда или бытовые мелочи. Она и сама всё это любила, но ей даже не пришло бы в голову заниматься украшением убежища в кишащей сектантами крепости. А вот вампиру, кажется, было здесь достаточно вольготно, чтобы расслабиться. В целом, она могла это понять: его уважали как Верного и боялись как нежить. Он был достаточно своим, чтобы не привлекать лишнего внимания, и достаточно чужим, чтобы остальные держали почтительную дистанцию. Сам Астарион, довольно устроившийся в гнезде из подушек, приглашающе протянул девушке руку. – Сейчас ты должна спросить, у кого я всё это украл, – он помог ей пробраться через текстильную гору и приобнял за плечи, положив рядом. – Если это не вещи из спальни Зарелл, то я не стану переживать. – Ох, милая! Я захожу в спальню к женщине не для того, чтобы воровать подушки, – вампир добавил в голос немного праведного возмущения. – Думал, ты в курсе. – Правда? – Этера тронула подбородок в притворной задумчивости. – Дай-ка вспомнить. Единственный раз, когда мы с тобой оказались в одной спальне, был ещё в Адрии. И то, эта спальня была твоей, а меня ждал пыльный тюфяк на чердаке! – Я, как истинный джентльмен, предложил поделить кровать на двоих! – мужчина наставительно поднял палец вверх. – Но ты отказалась. Теперь жалеешь? – О нет! – чародейка вздрогнула, подумав об этом. – Осознать, что твоё сердце не бьётся, прямо во время секса было бы слишком суровым испытанием для нервов, моя возлюбленная нежить. Ты же не думаешь, что мы смогли бы целомудренно повернуться друг к другу спинами и уснуть? Лично я уже тогда… присматривалась к тебе. – И я даже чувствовал, насколько сильно, – он чуть повернулся и замер над ней, подперев голову ладонью. – Запах твоего желания был восхитителен. Этера потёрлась лицом о его плечо, вспоминая свои ощущения от первых дней знакомства с вампиром и от той абсолютно иррациональной жажды близости с ним, что поселилась в ее голове, едва они начали совместное путешествие. – Прямо как сейчас? – чародейка и сама не заметила, когда ее руки оказались у него под рубашкой. – А сейчас он просто сводит с ума, – Астарион позволил девушке снять ее с себя, и ткань полетела на ковёр. Он задрал юбку сектантского одеяния до самой талии и вынудил Этеру перевернуться на живот, коленом раздвинул ее бёдра, устраиваясь между ними. Она услышала шелест вытягиваемого из брюк ремня, и холод заскользившей по ноге металлической пряжки обжёг нежную кожу. Чародейка решила, что вампир захочет ее ударить и уже приготовилась к боли, но вместо этого он завел за спину и туго стянул ремнём ее запястья. – Сегодня мне хочется пойти немного дальше, чем обычно, драгоценная, – Астарион наклонился к ней, чтобы отодвинуть упавшие на лицо локоны и собрать волосы в кулак. – Но, поскольку нас тут двое, я должен спросить, позволишь ли ты мне это? – Насколько дальше? – девушка и сама не понимала, зачем это спрашивает. В ее нынешнем эмоциональном состоянии она готова была позволить любовнику что угодно, и он прекрасно знал об этом. – Будет больно, – вампир словно давал ей последний шанс одуматься. – Пускай будет, – не объяснять же ему, что каждая секунда промедления уже режет тело сильнее любого ножа. Астарион коснулся губами ее щеки и на несколько мгновений прижался лбом к виску. – Спасибо, что доверилась мне. Вампир вошёл в нее, двигаясь мягко и бережно, и это лишний раз наводило чародейку на мысль, что такая нежная прелюдия – это извинение за то, что он собирается сделать дальше. Его прикосновения становились злее постепенно, но даже это не выходило за рамки привычных им игр. Этера успела испугаться только тогда, когда Астарион отстранился и одним толчком взял ее снова – на этот раз так, как брал бы мужчину. Это оказалось не то, чего она ожидала и к чему была готова. Новая боль вышла далеко за рамки удовольствия, и девушка дёрнулась в тщетной попытке скинуть вампира с себя, но добилась только того, что он грубо прижал ее к полу, уперевшись в спину ладонью. Стоны удовольствия сменились хрипом и жалобным поскуливанием, когда Астарион совершал особо резкое движение. В его наслаждении было столько гнева и ненависти, столько собственной непрожитой боли, что чародейка почти физически ощутила себя тем, кого вампир видел сейчас на ее месте. Ведь это не ее он терзал глубоко в своих мыслях. Он буквально рычал, придавив ее всем своим весом, не позволяя вдохнуть полной грудью, и это был первый раз на памяти Этеры, когда ее любовник, всегда такой чуткий и аккуратный в проявлении жестокости, потерял над собой контроль. Когда ему показалось, что девушка свыклась с ощущениями и перестала кричать достаточно громко, он рванул на себя ворот ее мантии. Застёжки сорвались с петель, а сама ткань с жалобным треском расползлась, обнажая плечо, в которое тут же впились острые клыки. Астарион пил ее кровь жадно, вгрызаясь ещё сильнее и не прекращая грубых толчков внутрь ее тела, каждым новым прикосновением, каждым движением причиняя чародейке боль. Но, стоило девушке подумать, что это станет ее концом, что она так и умрёт здесь, растерзанная на куски этими клыками и когтями, как всё прекратилось. Вампир замер над ней, издав совершенно нечеловеческий полукрик-полустон, и обмяк, уткнувшись лицом в ее волосы. Ее трясло мелкой дрожью, а глаза ослепли от слёз, но даже просто прекращение этой пытки казалось чародейке величайшим подарком судьбы. У Этеры не осталось сил ни на страх, ни на сопротивление, и, когда Астарион отстранился и освободил ей руки, она просто свернулась калачиком, невидяще глядя перед собой. – Ох, милая… подожди немного. Вампир нырнул в палатку и стал искать что-то в своем рюкзаке. Вернувшись, он надел чародейке на палец бронзовое колечко и лёг рядом, притянув девушку к своей груди. Его руки очень ласково касались ее спины и волос, успокаивая и обещая безопасность. И Этера в очередной раз обругала себя за то, что снова готова поверить им, так же, как ещё пару минут назад она верила в то, что эти руки способны ее убить. Когда острая боль отступила и вернулась способность мыслить, она осознала, что нечто похожее уже происходило с ней недавно. В тот раз тоже были убежище сектантов, агонизирующее от боли тело и вампир, прижимающий ее к себе на окровавленном полу. Чародейка вспомнила взгляд мужчины тогда и порадовалась, что не имела возможности видеть его глаза сегодня. Так вот, значит, что ждало ее в темнице жреца Ловиатар, если бы Астарион предал их команду. Вот, чего он жаждал всё это время, но не решался себе позволить. По сравнению с новым опытом, все предыдущие его игры действительно попадали в категорию невинных шалостей. – Ты меня ненавидишь? – прошелестел его голос над ухом. И Этера не знала, что ответить. Она всё ещё дрожала от пережитого ужаса, ей абсолютно точно не понравилось то, что произошло, но в то же время ей некого было в этом обвинить. Девушка сама дала вампиру карт-бланш в постели, и он… просто был собой настоящим, а не тем, кем она всё это время хотела его видеть. – Нет, – произнесла она, наконец, и была уверена, что ещё пожалеет об этом. – Я дура, правда? – Правда, – выдохнул он ей в волосы и обнял ещё крепче, как будто с облегчением. Астарион не извинялся, не обещал, что больше такого не повторится, и чародейка понимала, что, если не остановит всё сама, сейчас, то однажды это произойдет снова. Возможно, нескоро, но вампир уже почувствовал вкус не только ее наслаждения, но и отчаяния, и теперь едва ли сможет его забыть. Этера попыталась перевернуться, но разорванное плечо прострелило такой болью, что ее не заглушила даже магия кольца. – Давай-ка приведём тебя в порядок, милая, – отреагировал мужчина на ее новый стон и накинул на себя сброшенную рубашку. – Иди ко мне. Он встал перед ней на колени и, поправив одежду, очень аккуратно поднял тело девушки на руки. Астарион не застёгивал пуговицы рубашки, и Этера могла рассмотреть каждую капельку своей крови, застывшую на его белой коже. Ее левая сторона от шеи до рёбер практически онемела, так что чародейка не сумела даже согнуть локоть. Она чувствовала себя подстреленным зверем в руках охотника, с той лишь разницей, что вампир был ее убийцей и спасителем одновременно. Он понёс ее в сторону купален, и встреченные по дороге абсолютисты с ужасом шарахались в стороны от нежити с окровавленным лицом и его истерзанной жертвы. В термах плескались несколько паломников, но Астариону хватило одного взгляда на людей, чтобы через минуту помещение стало пустым. Вампир посадил Этеру на широкую лавку и принялся деликатно снимать с нее порванную одежду. Девушка инертно отметила, что под его всегда ухоженными ногтями застыли следы крови. Обнажив ее до пояса, он стал осматривать рваные раны на плече и недовольно нахмурился. – Очень плохо? – перевела чародейка его взгляд. – Не очень хорошо, – мужчина попытался отвести от места укуса ее волосы, но они пристали к коже, слипшись кровавой коркой. – Побудь здесь немного, драгоценная, я скоро вернусь. Он вышел за дверь, оставив ее одну в душном влажном помещении. Единственной действующей рукой Этера подняла юбку, чтобы рассмотреть полосы от ногтей на своих бёдрах, и они выглядели практически невинно на фоне всего остального. Она прислонилась затылком к стене, чувствуя, как от обилия пара и нехватки кислорода сознание начинает плыть. А может, дело было не в них, а в потере крови и пережитом шоке. Ей просто нужно посидеть недолго с закрытыми глазами, и всё снова будет в порядке… – Милая? Этера?! – голос вампира донёсся до нее как сквозь туман, и девушка поняла, что всё-таки отключилась. – Выпей это. Ее губ коснулось прохладное стекло алхимического флакона, и чародейка проглотила его содержимое, не чувствуя вкуса. Спустя пару минут сознание чуть прояснилось, и по телу разлилось приятное тепло лечебной магии. Она не могла затянуть раны мгновенно, но на следующее утро девушка должна будет чувствовать себя вполне сносно. Астарион принёс таз чистой тёплой воды и принялся заботливо оттирать кровавую корку с ее плеча. Рану щипало и саднило, но под действием магии кольца и зелья это неудобство было вполне терпимым. Закончив с промыванием, вампир открыл ещё один флакон и стал капать на следы от своих клыков маслянистой жидкостью с сильным запахом аниса. Края раны начали медленно пульсировать и затягиваться, а в левую руку постепенно возвращалась чувствительность. Остатки зелья Астарион наносил себе на пальцы и касался ими более мелких царапин и ссадин на теле Этеры. Когда самочувствие чародейки выровнялось до приемлемого, они вместе искупались в широкой бадье, смывая с себя последствия их бесконтрольной близости. Вампир даже позаботился о новой одежде взамен испорченной, передав девушке свёрток с брюками и рубашкой. У нее не было с собой только обуви, но Астарион решил и эту проблему, снова подхватив Этеру на руки, как только она переоделась. – Теперь тебе нужно просто отдохнуть, – он отпустил ее только перед входом в палатку и помог забраться внутрь. – А что будешь делать ты? – спросила девушка, видя, что он не спешит прятаться под одеяло. – Я могу побыть рядом с тобой, если ты всё ещё готова делить со мной постель, – осторожно начал Астарион, внимательно следя за ее реакцией. – Но, если нет… я пойму. Его трогательная забота о ней удивительным образом гармонировала с поступками жестокого мерзавца, собирая воедино цельную картину личности. Вампир, очевидно, осознавал, что перегнул палку и искренне не знал, как можно простить или проигнорировать то, что он сделал. Не понимал, почему Этера не злится, не кричит и не пытается его прогнать, хотя ее первый шок уже прошёл. Почему не уходит сама, ведь в отличие от него она – свободна. Это он двести лет не имел такой роскоши, как выбор. – Ответь что-нибудь? – прокомментировал он затянувшуюся паузу. – Скажи, Астарион, был ли рядом с тобой хоть кто-то, когда ты сам находился в подобном состоянии? Кто стирал бы кровь с твоего тела? Утешал, лечил, носил на руках? Хотя последнее, конечно, вряд ли… – Я – нежить, милая, – вампир указал на себя обеими руками, словно девушка могла забыть этот факт. – Зачем заботиться о том, что заживёт само? – А как же твои братья и сёстры? Разве вы не сочувствовали друг другу? – Ты шутишь? – он непонимающе нахмурился. – Мы пытали друг друга по приказу хозяина, а за сочувствие можно было вообще месяц провести на псарне! И я не понимаю, зачем тебе поднимать эту тему? – Просто я почему-то думаю, что тебе сейчас намного больнее, чем мне, – Этера приглашающе откинула одеяло. – Иди сюда. Астарион смотрел недоверчиво, но позволил чародейке взять себя за руки и увлечь на спальник. Какое-то время он просто молчал, прежде чем тишину палатки разрезал приглушённый шёпот. – То, что произошло сегодня… я планировал совсем не это. – Хорошо, – так же тихо ответила Этера, поглаживая мужчину по спине. – Потому что, если бы ты это планировал, мы бы сейчас разговаривали совсем иначе. – Я предупреждал, что в глубинах моих желаний скрывается ад, – пробормотал он, уткнувшись носом в шею девушки. – Но думал, что способен лучше его контролировать. – Я помню, милый. Только ты больше в нём не один, – она запустила пальцы в его платиновые кудри и обречённо вздохнула. – Хотя в следующий раз я бы предпочла, чтобы ты занимался сексом со мной, а не с К… какими-то демонами в своей голове. – Какой же ад без демонов, драгоценная? – он рассмеялся прямо ей в ухо, кажется, не обратив внимание на заминку. – Но обещаю, что в следующий раз буду нежен, как младенец. – О, можно обойтись без крайностей. Достаточно будет и того, что ты не станешь снова пытаться меня убить. Астарион дождался, пока девушка задремлет, и покинул палатку. Уже сквозь сонный туман она почувствовала, как колыхнулся полог и мелькнул свет ламп снаружи. Этера вспомнила, что у вампира назначена вечерняя встреча с Густаво, а ещё он планировал поохотиться. “Интересно, будут ли утром говорить о пропаже того гурца?” – успела подумать чародейка, прежде чем окончательно провалиться в сон. *Оргия Праведников – “Вперёд и вверх”