Ветер над волнами

Очаровано тёмной студёной водою И таинственным шёпотом дна Здесь всё чувствует скорую смерть над собою И при этом не сходит с ума* Следующий день встретил чародейку усталостью и болью во всем теле. Она отдавала свою кровь уже третью ночь подряд, а сама при этом практически ничего не могла есть. Да ещё и ноги не простили ей вчерашнего скоростного забега, превратившись в две негнущиеся палки, так что Хальсину пришлось изрядно потрудиться, приводя Этеру в порядок. Он больше ни на что ей не намекал, но молчал так красноречиво, что девушка испытала нечто похожее на угрызения совести. Загвоздка была ещё и в том, что Астариону тоже не становилось лучше – его лицо с каждым днём становилось всё более серым и осунувшимся, а глаза горели так ярко, что мужчина старался лишний раз не смотреть в сторону смертных, не посвящённых в его историю. Со стоянки каравана они, скорее по привычке, вышли тем же составом, намереваясь разойтись на первом же неисследованном перекрёстке. Друид смог поставить Карлах на ноги, и, хотя до полного исцеления было ещё далеко, она ожидаемо отказалась оставаться восстанавливать силы в лагере. В этот раз они выдвинулись чуть более подготовленными: Гейл заколдовал для Астариона стрелы, чтобы они загорались в полёте, а Хальсин раздобыл где-то ещё флаконов с огнем алхимика и раздал их спутникам. Надин зачаровала секиру Карлах, так что она испускала сияние не хуже любого факела. Сама тифлинг после ранения вела себя на удивление скромно, держась ближе к охотнику. Дорога вывела отряд к заброшенной ферме, и спутники попарно развернулись в разные стороны от неё. Этера всматривалась в карту, прикидывая, какими тропами отсюда можно выйти к тракту, когда Астарион снова замер, преграждая ей путь. Проследив за его взглядом, она сразу поняла, что его так смутило – в узком проходе между двумя бывшими коровниками разгорался всё тот же неуместный солнечный свет, напугавший их вчера. Сегодня они не стали даже подходить ближе, молча отступив в сторону. Но когда сияние настигло их уже на соседней улице, чародейка окончательно уверилась, что это не случайность. Полоса света всегда оказывалась ровно на их пути, с каждым разом всё больше становясь похожей на настойчивое приглашение. Девушка как раз подумывала, не стоит ли его принять, но ее отвлекли посторонние шорохи и звуки шагов. Она быстро глянула в направлении звуков, а когда повернулась обратно, сияние уже исчезло. – Это охотник и его бочка с порохом, – опознал неожиданных гостей вампир ещё до того, как они показались из-за поворота. – А, это снова вы, – Карлах вернула светящуюся секиру в перевязь. – Тёмные Земли воистину прокляты, – обращаясь как будто ни к кому конкретному, протянул Астарион. – Слишком велики, чтобы найти отсюда выход, но слишком малы, чтобы разойтись с вами в разные стороны. Тифлинг уже набрала полную грудь воздуха, чтобы выдать отродью достойный ответ, но Уилл предупредительно поднял руку. – Тихо! Здесь есть кто-то ещё, – продолжил он уже шёпотом. К счастью, эти двое оказались достаточно разумны, чтобы прекратить перепалку и прислушаться. Первым порывом охотника было скрыться за углом дома, но он быстро понял, что это не имеет смысла – сияние факела и магических огней выдавало их с головой, а погасить их означало неминуемую гибель. Негромкий шелест по земле привлёк его внимание снова, и Уилл заметил, как толстые побеги лианы заскользили к ногам людей, остановившись ровно на границе освещаемой области. Мужчина чертыхнулся и поднял факел повыше, вынуждая хищное растение съёжиться и отступить обратно во тьму. Все четверо поспешили выйти на открытое пространство и двинуться вперёд по дороге, подальше от затянутых лианами стен дома. Уилл невольно бросил взгляд на Этеру, озадаченный ее непривычной безучастностью и молчаливостью. За сегодняшний день он не услышал от нее ни одного язвительного комментария, и это настораживало. В холодном свете магического огня ее лицо казалось фарфоровым, и охотник впервые обратил внимание, какие глубокие тени на нем залегли. Под действием проклятья девушка напоминала тень себя прежней, а может, дело было не только в нём. До этого дня Уилл не задумывался над тем, чем питается вампир – ему было достаточно знать, что отродье не кидается с клыками на каждого встречного. И пускай на шее и запястьях девушки не было следов укусов, это ещё ничего не значило – он вспомнил, как чародейка в начале каждого дня подходит к Хальсину, и мозаика в его голове начала складываться. От этих мыслей Уилла замутило. Нет, он не жалел девушку. К его огромной радости, та необоснованная симпатия, что он некогда испытывал к Этере, постепенно сходила на нет. Пусть безрассудный – это был ее выбор, но думать о том, что кто-то добровольно может кормить чудовище своей кровью, было попросту тошнотворно. Размышляя об этом, он едва не упустил момент, когда за очередным поворотом показалась приземистая фигура уродливого низкорослого гоблина с факелом в лапе. Тело охотника среагировало само, выбросив вперёд руку. – Уилл, стой! – услышал он оклик Этеры за своей спиной, но магия в кончиках его пальцев уже сформировалась в потусторонний разряд, насквозь пробивший грудь нелепого монстра вместе с доспехом. “Это ему за отца”, – мелькнула в голове раскалённая мысль. – “Ему и ещё каждому представителю его племени, что встретится на пути”. – А ты теперь защитница не только нежити, но и гоблинов? – Клинок развернулся к девушке, сам от себя не ожидая таких высокомерных ноток в голосе. – Ты идиот, охотник, – ответил за нее вампир, манерно растягивая слова. – Мы могли допросить этого коротышку и узнать, как попасть на тракт или в Лунные Башни. Уилл чертыхнулся про себя. Он был так опьянён ненавистью ко всем этим тварям, что напрочь забыл о своей настоящей цели здесь. Мысль о том, что из-за его безрассудства они могли лишиться долгожданной зацепки, больно оцарапала сознание, но чёрта с два Клинок выдаст ее отродью. – А я уж подумал, ты недоволен тем, что я испортил тебе ужин, – охотник кивнул в сторону гоблина с обугленной дымящейся дырой в груди. – Кто сказал тебе, что ты что-то испортил? – плотоядно усмехнулся вампир, обнажая клыки, и приблизился к мёртвому телу. – Ты… ты правда собираешься жрать эту падаль? – с Уилла мгновенно слетела вся спесь, и он невольно переглянулся с такой же растерянной Карлах. – При Касадоре мне доводилось есть даже дохлых крыс, – Астарион деловито опустился на одно колено и подтянул гоблина к себе. – Придётся вспомнить и такой опыт. Охотник никогда не видел, как питается отродье, и не мог заставить себя отвести взгляд. Он думал, что будет просто укус, но вместо этого вампир вцепился клыками в не защищённое бронёй горло мертвеца и дёрнул в сторону, разрывая мышцы и жилы, веером разбрызгивая вокруг себя кровь. Пара капель даже попала Уиллу на ботинки, вынудив с криком отскочить в сторону. – Святая преисподняя, ты наглухо отбитый! – не выдержала этого зрелища Карлах. Астарион проигнорировал ее, жадно вытягивая кровь из раны и с глухим рычанием вгрызаясь в шею гоблина ещё сильнее. Уилла снова замутило. Живое воображение нарисовало ему ужасающую картину, как эти клыки изо дня в день смыкаются на горле Этеры. Как она это терпит? И главное, почему она это терпит?! Она ведь… живая. И чувствует всё, в отличие от этого трупа. Он искал ответы в лице девушки, но ее взгляд на трапезу вампира оставался безразлично-холодным. А что бы чувствовал он сам? Воображение и тут услужливо предложило ему варианты, и это стало последней каплей в чаше его самообладания. Охотника согнуло пополам и вырвало сначала съеденным завтраком, а затем его желудок ещё долго содрогался в спазмах, выпуская из себя густую желчь. Кажется, потом он бежал, не разбирая дороги, мечтая оказаться подальше от увиденного, но зная, что оно навсегда останется в его памяти. *** Когда посторонние ушли, а Астарион насытился и замер, с блаженным видом подняв лицо к чёрному небу, Этера положила руку ему на плечо. Она наблюдала, как быстро разглаживается и снова обретает краски его кожа, и устало радовалась своей неожиданной удаче. Для нее самой это означало несколько дней на восстановление сил, прежде чем вампир снова проголодается. Мужчина наклонил голову и ненадолго прижался щекой к пальцам чародейки, перепачкав их подсыхающей кровью. – Что за шоу ты устроил для Уилла? – девушка протянула ему свой мех с водой. – Просто отучаю нашего героя лезть туда, куда не следует. Тем более, что он сегодня проштрафился, – вампир принял мех и кивнул на тело у своих ног. – Он мог на тебя напасть, – недовольно нахмурилась Этера. – И сделал бы это, если бы его не скрутило. – Милая, я почти хотел этого, – отфыркивался Астарион, брызгая водой себе на лицо. – Ты издеваешься? – рассерженной кошкой зашипела девушка. – Если ты беспокоишься за меня, можешь не стесняться говорить об этом прямо, – чувство сытости вернуло ему шутливое настроение, чего нельзя было сказать о чародейке. – Я беспокоюсь о том, что мы застряли в проклятых землях, где нечего жрать и каждый паршивый куст пытается нас убить! – она шагнула назад, пресекая попытку вампира поймать ее за бедро и притянуть к себе. – Нам нужны союзники, чтобы выбраться отсюда. Даже такие идеалисты, как Уилл и Карлах. Астарион испытывающе смотрел на нее, но Этера только упрямо скрестила руки на груди. – Ладно, – он недовольно закатил глаза. – Пускай живут. В крайнем случае, мы сможем спрятаться за их спинами, если им приспичит погеройствовать. Давай лучше посмотрим, что в карманах у нашего мёртвого благодетеля? Вампир принялся ловко обшаривать наплечную сумку гоблина. Гулко звякнуло серебро, быстро перекочевавшее в карман мужчины, на землю полетели хлебные крошки и птичьи кости, завёрнутые в грязную тряпку. Зазубренный походный нож, колоду карт и пустые флаконы из-под зелий Астарион проигнорировал, а вот аккуратно свёрнутый пергамент привлёк его внимание. – Бинго, милая, – он продемонстрировал Этере от руки скопированную схематичную карту, начальным пунктом которой была высокая, гротескно изображённая башня. От неё в разные стороны змейками расходились дороги, ведущие, в том числе, на Балдурский тракт и на горный перевал. Кое-какие ориентиры, вроде мельницы или фермерского дома, были им уже знакомы. В основную часть города вели три моста, на каждом из которых был нарисован значок в виде перечёркнутого костра. Что это означает, было известно только самому гоблину, но допросить его уже не представлялось возможным. Правая сторона карты оставалась пустой, как будто предполагалось, что ее будут дорисовывать на ходу. – Кажется, нам больше нет нужды скитаться по этим руинам, – чародейка вернула пергамент вампиру. – Мне определенно нравится сегодняшний день, – Астарион встал с колен и притянул девушку к себе. – Насколько он вообще может нравиться в текущих обстоятельствах. От него пахло дымом, свежей кровью и выделанной кожей доспеха. Опасный, возбуждающий запах хищника, жаль только Этера была слишком утомлена, чтобы полноценно насладиться им и его обладателем. Обниматься, стоя над трупом, было немного дико, но рядом не осталось никого, кто мог бы их осудить. Только за плечом вампира среди домов медленно разгоралось хорошо знакомое свечение. – Аст, – предупреждающе окликнула его чародейка. – Вот дерьмо, – выругался он, проследив за направлением ее взгляда. – Обязательно было всё портить? – Думаю, что нам стоит туда сходить. – Радость моя, ты в своём уме?! – он подозрительно заглянул ей в глаза. – Нужно драпать отсюда и поскорей. – Сомневаюсь, что у нас получится, – предсказала Этера, хоть и позволила вампиру повести себя в обратную от света сторону. – С каких пор ты стала фаталисткой? Это Уилл укусил тебя, пока я не видел? – проворчал Астарион. – Вот с этих самых, – девушка снова остановилась, глядя как сияние разгорается уже прямо перед ними. – Что за чертовщина? – вампир затравленно заозирался. – И почему она прицепилась именно к нам? Я ни разу не видел этого… что оно вообще такое… пока рядом ошивается кто-то ещё. – У меня есть предположение, и тебе оно не понравится, – чародейка сделала пару шагов к границе света, чтобы убедиться, что тропинка с домиком на лугу те же самые. – В мире не так много могущественных существ, способных преодолеть силу такого масштабного проклятья. И ещё меньше тех, кому интересны мы двое. – Ты считаешь… это приглашение от нашей знакомой “тётушки”? – Астарион задумчиво тронул подбородок. – Уверена практически на сто процентов, – Этера остановилась у самого начала вымощенной деревянными рейками дорожки к дому. Ещё один шаг – и она окажется под чистым солнечным небом в окружении пахучих трав. – В таком случае, нам действительно стоит принять его. Невежливо заставлять пожилую леди ждать. Чародейка первой сделала шаг на тропинку и готова была поклясться, что услышала тихий скрипучий смех после фразы вампира про “пожилую леди”. Если фея всё это время наблюдала за ними, у нее было вдоволь поводов для веселья. Переход получился практически неощутимым, но Этера всё равно заметила, как исказилось пространство: это действительно был портал, а не иллюзия для доверчивых путников. На заливном лугу паслись овцы, провожая гостей подозрительным взглядом, а перед самой избушкой красовалась увитая цветущим плющом арка с изображением чайника. Безупречно-пасторальный пейзаж для злобной твари, обитающей здесь. Юмор в лучшем духе всякой феи. Девушка обернулась к Астариону и обнаружила, что ее спутник отстал, застыв посреди тропинки и подставив лицо ласковым солнечным лучам. Она и сама была рада чистому небу, но вампир в этот момент выглядел таким… счастливым. Неуместно-счастливым для своего вида. Чародейка совсем недолго пробыла под влиянием проклятья, а чувствовала себя, как будто прошла вечность, и даже начала забывать, каким красивым может быть лицо Астариона в ярком свете. Его не портили даже неоттёртые капельки крови и дорожная пыль, осевшие на жемчужной коже. Она не стала торопить мужчину, позволив и себе ещё немного им полюбоваться. А тётушка ждала их столько времени – подождёт и дальше. Дверь домика открылась с лёгким скрипом, впуская путников внутрь. В нос тут же ударил резкий запах сушёных трав, развешанных по стенам. – Проходи, цветик, не стесняйся, – окликнул Этеру голос из глубины комнаты. Тётушка Этель вышла к ним, поспешно вытирая руки о передник. – И ты, солнышко, тоже заходи, – обратилась она к вампиру. – Хотя, смотрю, тебя теперь и звать не надо, вот диво-то какое. Идёмте-ка на веранду, выпьем чаю, поболтаем о том, о сём. Долго вы до меня добирались, гости дорогие. – Мы заблудились, тётушка, – чародейка понимала, что не в ее нынешнем состоянии тягаться с феей, но словно сам чёрт тянул девушку за язык. – Было так непросто найти сюда дорогу. Тётушка, впрочем, не оскорбилась, а лишь хихикнула в ответ на ее дерзость. Она вывела гостей через противоположную от входа дверь и усадила за столик под открытым небом, на котором уже стояли заварник и румяный пирог с яблоками. Этера предпочла бы опустить все эти ритуалы и сразу перейти к делу, но достаточно знала о волшебном народе, чтобы понимать, насколько феи любят игры со своими жертвами. И, если уж они с Астарионом попались – играть придётся до конца. – Тебе нужно хорошо кушать, куколка, – Этель подвинула к девушке блюдце с куском пирога. Пах он восхитительно, но чародейка не смогла бы заставить себя проглотить ни кусочка. – А то уже на ногах не стоишь. А вот тебе, солнышко, не стоит быть таким жадным, – мягко пожурила вампира фея. – Если хочешь, чтобы твоя ведьмочка оставалась с тобой подольше. – Обещаю, что впредь буду скромным и ласковым, как ягнёнок, – положа руку на сердце заверил ее Астарион, чем изрядно рассмешил старуху. – Эх, где мои молодые годы? Уж я бы не упустила такого сердцееда, – в притворном смущении отмахнулась от него тётушка. – А теперь что? Сижу на болоте, травы да овцы – вот и вся моя компания. Да и руки мои уже не те, не всякую работу терпят. В глазах феи загорелись ехидные искры. Руки у нее уже не те, как же. Этими руками она вытащила их из Тёмных Земель и неизвестно, на что ещё способна. – Может быть, вам помочь, тётушка? – елейным голосом пропела чародейка, принимая игру. – Как славно, что ты сама предложила, цветочек. Есть у меня работёнка как раз вам по силам, – она сделала паузу, призывая слушать очень внимательно. – Слыхала я, что вы в своём путешествии повстречали селунитскую жрицу с малолетней дочкой, умницы и красавицы обе. Они-то мне и надобны. – Нам нужно их убить? – деловито поинтересовался Астарион, склонив голову набок. – Да господь с тобой, солнышко! – замахала на него руками фея. – Что ты меня совсем за изверга какого держишь? Нет-нет, жизни их отнимать мне нет резона. Но вот у девочки на шее амулет белого золота, с драгоценными каменьями. Принесите его мне, и я прощу вам одно маленькое недоразумение с гурцем. – Жизнь человека за побрякушку? – недоумённо подняла брови Этера. – Радость моя, в Нижнем Городе жизнь человека можно купить за бутылку, – усмехнулся вампир. – Но мы ведём беседу не с похмельным бродягой, а с… более уважаемой персоной, – обтекаемо ответила девушка, вежливо улыбнувшись. – И такой обмен не кажется мне равноценным. В чём подвох, тётушка? Фея разочарованно цокнула и покачала головой. – Ты умная девочка, право слово, но бывают ситуации, когда лучше бы тебе прикинуться дурочкой, – проворчала Этель, всё ещё не изменяя образу заботливой старушки. – Считай, что я просто страсть как люблю сокровища. И вы тоже, своего рода… хе-хе… диковинки. Так что выбирай, куколка, что пополнит мою коллекцию? – Нет нужды в угрозах, – Астарион сжал руку чародейки под столом и чуть поклонился фее. – Считайте, что амулет уже у вас, тётушка. – Ох, ну какая же ты прелесть! – всплеснула она руками. – Все бы мои гости были такими сговорчивыми. Какая жалость, что мне нечем тебя попотчевать. – Не стоит беспокойства, я уже сыт. – Тогда не буду утомлять вас старческим брюзжанием, вы ведь такие занятые. Тётушка Этель встала из-за стола, намекая на окончание аудиенции. Ее даже не волновало, что Этера не притронулась ни к чаю, ни к пирогу. – Уж извиняйте, что не провожаю, – фея указала гостям в сторону тропинки и вернула чародейке шпильку. – И надеюсь, в следующий раз вы не заблудитесь. Она смотрела им вслед до самого выхода из портала – девушка чувствовала на себе ее обжигающий взгляд и старалась идти быстро, но так, чтобы это не было похоже на позорное бегство. Сделка, предложенная ведьмой, совершенно ей не понравилась, хотя на первый взгляд казалась вполне безобидной. Обратный переход вывел не к мертвому гоблину, а к стоянке каравана, и тут же погас за их спинами. Фея не сказала, как найти ее, когда они добудут амулет, но Этера была уверена, что снова увидит знакомую тропинку. На этот раз они вернулись из разведки самыми первыми и отпустили тифлинга, следящего за их костром. Осталось только дождаться Хальсина и вручить ему пергамент с картой. А ещё – обсудить кое-что важное. Чародейка наблюдала, как пристально Астарион изучает стоянку и не сомневалась, что он уже ищет Иветту. – Лично я доволен тем, как всё сложилось, – прокомментировал он угрюмое молчание Этеры. – Тут дела на пару минут – и мы будем свободны, как птицы. Не понимаю твоего упрямства, милая. – В сделках с феями никогда и ничего не бывает просто, – дразнящий запах яблочного пирога всё ещё стоял в ее памяти. – Тётушка могла умолчать о чём угодно, а разгребать последствия придётся нам. – Да брось, ты же сама видела, что это обычная дорогая побрякушка. Если уж даже ребенку она не причинила вреда, то что грозит нам? – Амулет зачарован, я сразу это почувствовала. Только не могу пока сказать, на что. Этера в задумчивости смотрела на огонь, пытаясь детально вспомнить свои ощущения от артефакта и девочки, которая его носит. Первое появление Иветты вызвало в ней необъяснимую тревогу, но что, если дело было не в ребенке, а в ее амулете? Чёрт! Тогда она придала этому слишком мало значения. – Мы могли бы покончить с этим уже сегодня ночью, – продолжал уговоры Астарион. – Мне нужно подумать. – Милая, о чем тут можно думать? – он присел прямо перед ней, чтобы поймать ее взгляд. – У нас всё равно нет выбора! Откажемся – и полку тётушки украсят уже наши черепа, а мне хотелось бы этого избежать. – Я просто прошу тебя не торопиться… пожалуйста, – девушка взяла его ладонь и переплела с ним пальцы. – Я должна убедиться, что эта сделка таит меньше рисков, чем отказ от нее. Вампир обречённо вздохнул, смиряясь с ее упрямством. – Как скажешь, в конце концов, это ты здесь ведьма. Копайся во всех этих магических штучках, если так надо. Надеюсь только, фея не задумает наказать нас за промедление. – Если она задумает, – Этера подвинулась к нему вплотную, чтобы шептать на ухо. – Мы убьем ее. – Ты… ты серьезно? – Астарион с недоверием отстранился и заглянул ей в глаза. – Разве это возможно? – Будет сложно, но шансы есть. Феи сильны, но не неуязвимы. Хотя я надеюсь, что до этого не дойдёт. – А если дойдёт? – На нашей стороне архидруид, жрица Селунэ, знаменитый охотник на монстров и взрывная петарда прямиком из Аверно, – чародейка пожала плечами. – Уверена, мы придумаем, как этим всем распорядиться. Лицо вампира из растерянного стало предвкушающим. – Почему каждый раз, когда я думаю, что увлечься сильнее уже невозможно, ты снова ранишь меня в самое сердце, мм? – он взял руку девушки и поцеловал кончики ее пальцев. – Красота, ум и коварство, какой великолепный букет. – Напомнить тебе, в чём ещё я хороша? – промурлыкала девушка, перебираясь к нему на колени и принимаясь расстегивать пряжки доспеха. Этера и сама не ожидала от себя такого воодушевления после визита к тётушке. Но даже несколько минут под солнцем и чистым небом напомнили ей, что за пределами тёмного проклятья ещё существует жизнь. – Я не забывал об этом ни на мгновенье, – Астарион коснулся губами ее уха. – Но ты правда хочешь сделать это публично? Сначала девушка не поняла, что он имеет в виду, а затем различила приближающиеся шаги за своей спиной. Конечно, острый слух вампира обнаружил их раньше. – Кхм… кажется, я отвлёк вас от чего-то очень приватного, – раздался голос Гейла. – Приношу свои глубочайшие извинения, но это и мой временный дом тоже. – Ты прощён, волшебник, – снисходительно ответил ему Астарион, не поворачивая головы. – А ещё вы сидите на моём спальнике. Чародейка мысленно выругалась. Размышляя про условия сделки с феей, она и правда не обратила внимания, куда садится. Что до совести Астариона, взывать к ней было бессмысленно – у него было своё представление о частной собственности. *** После обнаружения карты караван наконец-то снялся с длительной стоянки и двинулся в путь. Тифлинги радовались, что больше не придётся сидеть на месте в ожидании неизвестности и истощать запасы провизии, но в то же время были настороже, ведь этим маршрутом активно пользовались сектанты. Поскольку в разведке больше не было нужды, у Этеры появилось достаточно времени, чтобы повнимательней присмотреться к жрице. На первый взгляд она не производила впечатления чрезмерно опекающей матери, спокойно отправляя Иветту общаться с другими детьми. Но следила Надин за ней пристально, стараясь не упускать из виду и регулярно подходя проверить тонкую цепочку на шее девочки. В том, что амулет был чрезвычайно важен для этих двоих, не оставалось сомнений, но чародейка пока не придумала повода, как бы подобраться к нему поближе. Она уже давно держалась особняком ото всех, проводя большую часть времени с Астарионом, чтобы теперь начинать разыгрывать компанейский интерес к своим невольным спутникам. Случай представился ей совершенно неожиданно, когда стайка детей во главе с одноглазой рогатой разбойницей устроила в их лагере диверсию для охотника. На одной из стоянок подростки нашли где-то светящуюся краску и попытались разрисовать спальник Уилла похабными сюжетами, пока все взрослые собрались на совещании. Иветта была скромной девочкой и редко поддерживала злые розыгрыши, но предводительница малолетних тифлингов обладала удивительной способностью развращать юные умы своих товарищей. Поняв, что собрание затянется, Этера вернулась в лагерь за курткой и обнаружила всю банду, столпившуюся вокруг лежанки Клинка с кисточками в руках. Дети беженцев, наученные беспризорной жизнью, бросились в разные стороны, едва завидев чародейку. Только дочка жрицы замерла на месте, испуганно глядя на девушку, как большеглазый оленёнок на волчицу, и продолжая сжимать в кулаке кисточку, с которой на спальник капала краска. Этера решила, что лучшей возможности у нее не будет, и без лишних упрёков молча коснулась сознания ребенка. Едва ли девочка заметит ее вмешательство, если никогда не практиковалась в ментальной магии. Но вместо того, чтобы получить калейдоскоп видений, чародейка будто наткнулась на глухую стену, блокирующую даже отголоски мыслей и эмоций. Амулет ответил на это усилившимся магическим фоном, невольно помогая чародейке лучше понять его природу. Это, определенно, была селунитская магия, резонирующая с чарами самой жрицы, но создавала безделушку явно не Надин. По крайней мере, не она одна – в артефакте ощущалась объединённая сила нескольких человек. Что-то очень важное было сокрыто в воспоминаниях Иветты, если их оградили такой сильной магией. Желание узнать ответ на этот вопрос и снять амулет прямо сейчас зудом жгло руки Этеры, но она заставила себя не торопиться, чтобы понаблюдать ещё. Вместо этого девушка подняла с земли оброненную кисточку, макнула в краску и быстрыми штрихами завершила один из рисунков, вызвав восхищённый взгляд и хихиканье ребёнка. Уиллу она, разумеется, ничего говорить не стала. К ее удивлению, девочка призналась сама, хотя на нее никто бы и не подумал – уж слишком это была очевидная шалость для тифлингов. – Я была о тебе лучшего мнения, дорогая, – Надин не злилась и не кричала, но голос ее звенел сталью. – Я старалась сделать всё, чтобы путешествие было для тебя комфортным, но теперь вижу, как плохо эти дети на тебя влияют. Больше ты не будешь с ними общаться. И, конечно, отмоешь всю краску. – Мам! – мгновенно вспыхнула Иветта. – Я ведь уже извинилась! Мне что теперь, больше не отходить от твоей юбки из-за какой-то дурацкой шутки?! – Обожаю семейные драмы! – Астарион зааплодировал кончиками пальцев, даже не потрудившись приглушить голос. Жрица обожгла вампира взглядом, но продолжила разговор с дочерью. – Это была злая шутка. А злые вещи всегда имеют неприятные последствия. – после этих слов Надин посмотрела ещё и на Этеру, с невозмутимым видом поглощающую ужин. – Не слишком ли это строго? – вступился за подростка Уилл. – Она ведь и правда сама призналась и сама извинилась, я не в обиде. Та же Мол устраивала мне и более неприятные сюрпризы. – Уровень воспитания других детей вне моего контроля, но моя собственная дочь не станет опускаться до мелкого пакостничества, как какая-нибудь… – жрица осеклась, оставив фразу недосказанной. – Она же просто ребёнок, Над! – охотник не терял надежды достучаться до сострадания женщины. Но жрица, всегда очень тепло общавшаяся с Уиллом, даже не смягчила тона. – Я всё сказала. Иветта – ты наказана, с этого момента я запрещаю тебе покидать наш лагерь и отходить от меня во время движения каравана. – То есть, мне теперь всю оставшуюся дорогу пялиться на лошадиные задницы? – фыркнула девочка, вызвав новый приступ смеха у вампира. – Ну спасибо! – Да. А теперь найди себе тряпку и приведи спальник Клинка Фронтира в порядок. Иветта угрюмо повиновалась. Уилл хотел было помочь девочке оттирать краску, но снова встретил категоричное сопротивление Надин. Этера тоже не могла взять в толк, почему такая невинная ситуация так сильно задела жрицу. Нет, они с сестрой росли и в более суровых порядках, но сравнивать радикальное воспитание Мунавара и либеральные взгляды Побережья Мечей тоже было нелепо. Эта история явно была чем-то личным и, возможно, имела те же корни, что и запечатанные воспоминания ребенка. Чародейке было даже немного жаль девочку, но в то же время она радовалась, что та теперь постоянно будет на виду. На вечерней стоянке Иветта послушно осталась сидеть у костра, мрачно глядя в огонь. Хоть Надин и удалилась к тифлингам вместе с Хальсином, материнское слово держало девочку на месте. Гейл недолго пытался развлечь ее магическими фокусами, но вскоре волшебник с охотником отправились пополнять запасы топлива, оставив ребёнка под присмотром чародейки и вампира. – Хотела бы и я быть чародейкой, – буркнула Иветта негромко. – Не сидела бы сейчас здесь, как прокажённая. – Не все рождаются чародеями, – ответила ей Этера. – Но ты могла бы пойти по стопам матери и освоить магию жрицы. “И не у всех есть служанки-амнийки, готовые продавать детей Школе” – додумала она уже про себя. – Мама говорит, мне нельзя колдовать. Хоть и не объясняет, почему. Этера и Астарион коротко переглянулись. – Твоя мама слишком жестока даже по моим меркам, – прокомментировал ее заявление мужчина, полируя кинжал. – Нет, что вы, она хорошая, – поспешно начала оправдываться Иветта. – Просто иногда… понимаете, мне кажется, что это я – плохая. Иногда я так ее ненавижу, что даже желаю смерти. – Пф, типичные проблемы типичного подростка! Девочка снова остекленело уставилась в огонь, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. – Астарион хотел сказать, что в твоём возрасте любые конфликты с родителями воспринимаются очень остро, но злые мысли не делают тебя плохим человеком, – чародейка говорила с Иветтой, но смерила недобрым взглядом вампира, не умеющего держать язык за зубами. – Точно, – преувеличенно бодро продолжил он. – Я бы сказал тебе, девочка, сколько раз мечтал прикончить своего… отца, но ты, наверное, и считать до стольки не умеешь. И, если тебя это утешит – мой отец до сих пор жив. Вета хихикнула и заинтересованно обернулась к вампиру. – Я училась в школе и хорошо считаю, – ответила она с нотками гордости в голосе. – А в твоей школе учили метать кинжалы? – неожиданно заинтересовался Астарион. – Нет. – Тогда твоя школа – полное… – Кхм. Если что, меня этому тоже не учили, – перебила его Этера в притворном оскорблении. – А я тебе предлагал! – мужчина наставительно поднял палец. – Но ты отказалась, драгоценная, так что дай дорогу новому поколению. Хочешь? Вампир протянул девочке клинок рукоятью вперёд, и в ее глазах зажглись искры предвкушения. *** Надин вернулась в лагерь последней и застала удивительную картину, как ее дочь с восторгом в глазах и раскрасневшимися щеками перебирает арсенал кинжалов Астариона. – Этот тебе не подходит, он слишком тяжёлый, – раскритиковал ее выбор вампир. – Тебе будет сложно работать запястьем. – Но он мне нравится! – продолжала упорствовать девочка, не выпуская рукояти. – То, что тебе нравится – должно тебе соответствовать, иначе у вас ничего не получится, – наставительно заметил мужчина и ехидно обернулся к охотнику. – Даже Уилл уже выучил этот урок. – Иди к дьяволам, Астарион, – огрызнулся Клинок. Он не одобрил то, как легко отродье втёрлось в доверие к Иветте, но пока не увидел в их общении ничего предосудительного, чтобы ему препятствовать. – Я всё равно попробую. Девочка встала с колен и приняла стойку, которую ей уже показывал вампир. Неуверенно качнулась на носках и выбросила вперёд руку с кинжалом, отправляя его в полёт. Клинок ожидаемо ударился в деревянный щит рукоятью и отскочил на землю. – Я предупреждал. – Это случайность, нужно бросить ещё раз! – Что здесь происходит? Иветта?! – раздался за их спинами разгневанный голос жрицы. – Привет, мам. Я нашла себе новых друзей, раз мои старые тебе не нравятся, – немного высокомерно ответила ее дочь. – А Астарион учит меня метать кинжалы. Этера улыбнулась, услышав ее ответ. Девочка провела с вампиром не больше получаса, и уже начала хамить матери. – Ты с ума сошла? – жрица подскочила к ребёнку. – Немедленно отойди от этого эльфа и больше никогда к нему не приближайся. – Ха, а я-то думал, это у меня паранойя! – проворчал Астарион, поднимая с земли кинжал и отодвигая в сторону “позаимствованный” с обоза тифлингов щит. – О, богиня, но ты-то куда смотрел? – напустилась жрица на Хальсина. – Слушай, – он примирительно выставил вперёд ладони. – Наш Астарион, конечно, не образец добродетели… – Я всё ещё здесь, если что! – …но орудовать кинжалом и правда полезный навык. Почему бы Вете не поучиться? – Потому что я запрещаю! – Надин положила руки на плечи хмурой дочери и повела ее прочь. Их лежанки находились в отдалении от общего костра, к которому жрица приходила только во время своего дежурства. Судя по озадаченным взглядам спутников, они тоже не могли взять в толк, откуда в селунитке взялось столько категоричности. Было ли это связано с артефактом или женщина просто попала под усиливающееся влияние проклятья? Хальсин рассказывал, что когда-то в этих землях жили шариты и стоял храм Госпожи Утрат. Кто знает, как близость враждебной богини повлияла на разум Надин? – Я понял, на что зачарован амулет девчонки, – проворчал Астарион Этере на ухо, когда они уютно устроились под одеялом. – Мм? – ей практически удалось задремать, но откровение вампира выдернуло девушку в реальность. – Он каждый день заставляет Иветту забывать, насколько ее мать чокнутая! – Но тебе, кажется, понравилось с ней возиться? – отметила своё наблюдение чародейка. – Ты выглядел довольным. – Это был интересный опыт, – признался мужчина, подперев голову ладонью. – Юный разум такой мягкий и податливый, в него можно вложить всё, что угодно. – О, я как никто иной понимаю вкус этой власти, – тихонько рассмеялась девушка. – С поправкой на то, что разум не обязательно должен быть юным. – Я знаю, милая, – Астарион тронул ее волосы. – И пожалуй, я должен сказать тебе “спасибо”. – Ты благодаришь? – Этера коснулась его лба, словно проверяя, нет ли у ее любовника жара. – Но за что? – За то, что не пытаешься меня исправить, – вампир отнял ее руку от лица и коснулся губами пальцев. – Я знаю, что ты одобряешь далеко не все мои решения, но ты… принимаешь меня. Со всеми демонами, со всей грязью, которая во мне есть. Признаться, раньше я не думал, что такое возможно, и это новое чувство даже немного меня пугает. Но доверять тебе оказалось приятней, чем я ожидал. – У меня уже давно нет комплекса бога, – чародейка опустила взгляд и горько усмехнулась. – Хотя так было не всегда. Когда я только постигала основы магии, мне казалось, что скоро весь мир ляжет к моим ногам. Но знаешь, что я чувствовала, становясь всё сильнее и сильнее? Усталость. И уверенность в том, что чем больше ты пытаешься заставить других жить так, как ты хочешь, тем меньше времени у тебя остаётся на свою собственную жизнь. Мне незачем исправлять тебя, Астарион – я любуюсь тобой, как можно любоваться стихией, этого достаточно. – Надеюсь, что у меня всё так далеко не зайдет – я, знаешь ли, имею большие планы на этот мир. Но я рад, что могу пройти этот путь бок о бок с тобой, – вампир сгрёб девушку обеими руками и прижал к себе. – Впрочем, давай лучше спать, иначе ещё парочка сентиментальных признаний, и я превращусь в Клинка Фронтира. В следующий раз Этеру разбудило лёгкое прикосновение к своему плечу – это жрица закончила ночную стражу и звала ее сменить. Чародейка аккуратно выбралась из-под руки Астариона и подсела ближе к костру, заново привыкая к яркому свету среди теней. Вопреки ее ожиданиям, Надин не ушла на свою лежанку, а осталась сидеть напротив, бестактно разглядывая девушку поверх пляшущих языков пламени. – Если ты не собиралась идти спать, зачем было меня будить? – признаться, такое пристальное внимание Этеру нервировало. – Я просто пытаюсь понять, – ее негромкая речь гармонично вплеталась в треск раскалённых поленьев. – Скажи мне, чародейка, почему зло так привлекательно для людей? – Зла, о котором ты говоришь, не существует, жрица, – чародейка пока не понимала, к чему этот разговор, но не стала упускать шанса поближе узнать Надин. – Есть то, что ты любишь, и то, что даёт тебе силу. То, чего ты хочешь для себя, и то, чего желаешь другим. Есть то, чего ты боишься. Оно не злое и не доброе, пока ты сам так не решишь. – Посмотри в это проклятье, чародейка, – женщина повела рукой в сторону границы их освещенной стоянки. – Сможешь ли ты повторить свои слова о том, что зла не существует, выйдя туда и погасив свой факел? – Проклятье Шар – не более, чем шторм над океаном. Неважно, что ты думаешь о нём, важно то, насколько крепок твой корабль. А ещё – умеешь ли ты плавать. Но ты ведь завела этот разговор не ради того, чтобы перекидываться со мной метафорами, правда? – Да, это так. Я хотела поговорить с тобой о тебе. – Зачем? – Селунэ покровительствует не только звёздам и странникам. Луна рождается и умирает – эта история не имеет ни конца, ни начала. У луны нет ни прошлого, ни будущего, поэтому она смотрит сквозь время. А иногда – дарует видения своим избранным. Словно проникшись откровением жрицы, костер затрещал, выпуская в воздух горсть искр. А Надин продолжала смотреть на свою собеседницу всё так же испытывающе и бесстрастно. – Я не знаю, почему Лунная Дева показывает мне тебя. Но я вижу твоё прошлое… оно наполнено светом. И я вижу твое будущее, полное тьмы. Этера улыбнулась уголками губ. Если бы Надин только знала, каким светом было наполнено ее прошлое. С другой стороны, костры инквизиции тоже неплохо разгоняли ночной мрак. Она ничего не отвечала жрице, но та, казалось, и не ждала этого. – Поэтому я спрашиваю себя: что движет людьми, которые осознанно отворачиваются от дара жизни? Ты, наверное, думаешь, что твой путь – это лестница вверх, но ты не права. Твоя дорога – это тонкая нитка над бездной, и рано или поздно ты упадёшь, чародейка. А он, – кивок в сторону спящего или притворяющегося спящим Астариона. – Станет тем, кто тебя подтолкнёт. – И что будет ждать меня внизу, жрица? – слова осели на языке привкусом забродившей вишни с фейских холмов. – Ад, дорогая. Это будет ад. – Что изменится оттого, что ты мне это рассказала? – поинтересовалась Этера, когда пауза затянулась. – Может быть – ничего, может быть – всё, – Надин безразлично пожала плечами, как будто вся эта беседа – не более, чем исполнение долга перед ее богиней. – Зависит только от тебя. Ты ещё можешь повернуть назад, чародейка. Это будет непросто, но ты справишься… – Если? – Ты сама знаешь, от чего тебе придётся отказаться, – она не произнесла имени вампира, но бросила в его сторону ещё один короткий взгляд. – Он разрушает тебя. Тянет в такую тьму, из которой уже не выбраться, запалив факел. Надин замолчала, пристально глядя в глаза чародейке. Они просидели так ещё немного, прежде чем девушка вежливо улыбнулась и откинулась назад на вытянутых руках. – Ты красиво поёшь, жрица, но прежде чем пугать кого-то падением – убедись, что он не умеет летать. – Я не ожидала, что ты меня услышишь, – Надин поднялась на ноги, чтобы уйти. – Но Селунэ хотела, чтобы я тебя предупредила. Возможно, чтобы защитить, а может быть, Лунная Дева желает защитить кого-то от тебя. Решай сама, что делать дальше, а пока – добрых снов. Этера проводила жрицу взглядом и коротко вздохнула. Разговор получился не из приятных, но принёс чуть больше пользы, чем девушка рассчитывала. Надин вела свой рассказ так, будто всё это время смотрела внутрь себя, а не на свою собеседницу, и не воспользоваться шансом было бы преступлением против удачи. Чародейке даже не пришлось предпринимать активных действий, чтобы проникнуть жрице в разум – визуального контакта оказалось достаточно, чтобы проскользнуть в дверь, которую женщина забыла закрыть. И пока Надин увлечённо пересказывала Этере своё видение, девушка искала в ее голове упоминания о дочери или амулете. Это уже оказалось сложнее – сознание селунитки было сосредоточено на беседе, и до чародейки долетали лишь разрозненные обрывки воспоминаний: …Вот Надин, моложе чем сейчас, распоряжается слугами в богатом доме. На ней светская одежда без жреческих символов, ее голос капризный и властный… …Вот она падает на колени на крыльце селунитского храма, обнимая себя за плечи и сотрясаясь в рыданиях… …Вот маленькая Иветта играет с кроликом на подстриженной лужайке их сада… В вихре видений внезапно мелькает лицо тётушки Этель, и тут же ускользает прочь. “Тринадцать. И ни минутой больше, моя хорошая” – доносится вслед скрипучий голос старухи. …Вот первые мгновенья жизни Иветты на руках изможденной, но счастливой матери… …Надин рыдает, сидя у себя в комнате, думая о том, что супруг ненавидит ее… …Страх. Слёзы. Отрицание. Сомнение. Гнев. Надин надевает на шею дочери цепочку белого золота… Этера задумчиво потёрла подбородок. Конечно, глупо было рассчитывать, что фея укажет своей целью на случайное украшение случайных путников. Очевидно, что их с Надин связывает давняя история или даже сделка. Жрица говорила, что они направляются во Врата Балдура, чтобы начать жизнь с чистого листа, но что, если это – не поиск приключений, а бегство? Нужно придумать, как спровоцировать селунитку на разговор о прошлом и повторить попытку покопаться в ее сознании. С трудом дождавшись конца дежурства, Этера вернулась на свой спальник, но не стала сразу прятаться под одеяло. Она смотрела на лицо Астариона в тусклом свете фонарей и с неприязнью отметила, что слова жрицы всё-таки затронули в ней что-то. Поселили в душу сомнения. Было что-то ненормальное и пугающее в том, сколько власти над ней имел этот мужчина. И вдвойне жутко было осознавать, что чародейка сама допустила это, более того, ей… нравится? Она никогда не считала себя злой или жестокой, но ее тёмная, порочная сторона личности задыхалась от восторга, находясь рядом с вампиром. Как далеко они с ним смогут зайти и действительно ли этот путь приведёт их в ад? Этера осторожно забралась под одеяло и положила голову Астариону на плечо. Он, не просыпаясь, прижал ее крепче к себе, и девушке стало решительно наплевать на предостережение Селунэ и ее жрицы. *** Человек у костра поднял взгляд и нервно оглядел полумрак стоянки. Тишину вокруг нарушало только потрескивание огней, но ему всё равно было тревожно. Он встал, чтобы обойти лагерь по периметру, наколдовал пару “ищеек”, вернувшихся ни с чем. К тревоге прибавился тихий шёпот в голове, не похожий ни на один из голосов, что он слышал ранее. Решив, что это очередной приступ разыгравшейся паранойи, человек вернулся к костру. Мучительно захотелось спать. Он уже и не помнил, когда чувствовал себя полноценно отдохнувшим последний раз. Возможно, не случится ничего ужасного, если он прикроет глаза на минуту? Мужчина сомкнул веки и замер, не замечая, как потускнели и замерцали факелы и фонари по периметру стоянки. Огни гасли один за другим, оставляя после себя только тоненькие струйки зловонного дыма, и оттуда, где исчезал свет, потянулись чёрные щупальца густого тумана… “Просыпайся!” – голос Хранителя в голове Уилла громыхнул колоколом. Охотник рывком вскочил на ноги, не понимая, почему его глаза открыты, но не видят ни единого источника света. Он машинально зажёг на ладони магическое пламя и едва не ослеп от его яркости. Чернильная тьма вокруг него недовольно зашипела и шарахнулась в стороны. Взгляд зацепил силуэты Гейла, заворочавшегося у потухшего костра, и отродья, поднимающегося с лежанки, недовольно прижимая пальцы к вискам. Силы маленького огненного шарика хватало лишь на то, чтобы худо-бедно осветить их лагерь, остальная же часть каравана казалась отрезанной непроницаемой стеной мрака. Сердце охотника пропустило удар, а рука заледенела от ужаса, несмотря на пламя в ладони. – Будите всех, живо! – закричал Уилл, бросаясь к Хальсину. – Зажигайте огни! Друид открыл глаза и вскочил на лапы ещё до того, как охотник успел коснуться медвежьей шкуры. Над головами повис серебристый огонёк, призванный Гейлом, и для окружавшей их тьмы это стало сигналом к атаке. Земля задрожала под ногами, когда из-под нее, разбивая камни мостовой, стали вырываться толстые извивающиеся щупальца. С веток деревьев на головы людям и тифлингам пикировали крупные вороны, целясь когтями в лица. Лагерь наполнился криками едва проснувшихся или атакованных прямо во сне тифлингов и испуганным ржанием лошадей. Уилл увернулся от удара щупальцем, выхватил рапиру, сбивая нацелившегося на него ворона, и краем уха услышал голос Надин, произносящий молитву. Из руки жрицы в небо вырвалась горсть мерцающих звёздочек, осветивших весь караван. Чёрный туман под лучами яркого света бурлил и съёживался, но твари, скрывавшиеся в нём, никуда не исчезли. Охотник метнул огненную сферу в лиану, нацелившуюся на его ноги, и та забилась в бесплодных попытках стряхнуть с себя пламя. Следующим его противником стало гротескное человекоподобное существо, похожее на то, что напало на Карлах пару дней назад. Оно выглядело так, будто было мертво уже пару недель, но двигалось резко и проворно, тесня мужчину вглубь лагеря. Монстру даже удалось бы дотянуться до Уилла когтями, если бы в его глазницу не вошла стрела с горящим наконечником. Череп твари вспыхнул и раскололся, обдав охотника жаром. У Клинка не было даже мгновенья обернуться на своего спасителя, как снова пришлось отпрыгивать от вздыбившей землю лозы. – …Серебряная Владычица, освети путь заблудшим в ночной тьме… Несмотря на шум и крики вокруг, мужчина очень чётко различал во всеобщем хаосе голос жрицы. Мимо него, едва не сбив с ног, пронеслась пятнистая лошадь с обрывком веревки на недоуздке. – …защити почитателей своих от зла, разумом своим направляя их стремления… Уилл как раз успел схватить за руку и отдернуть от выпада хищной тени мальчишку-тифлинга, когда вспышка слепящего света чуть не оглушила их обоих. Огни, призванные Надин, рассредоточились над полем битвы, образовав сложную фигуру магической печати, и стремительно накрыли землю. Охотник почувствовал, как серебристые нити заклинания с лёгким покалыванием проходят сквозь его тело, не причиняя вреда, и обрушивают всю свою мощь на порожденных проклятием монстров. Тени извивались и корчились под ногами, лианы и прочие телесные твари остались лежать на земле безжизненными обрубками. На несколько мгновений над стоянкой повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием сражавшихся и шумом крови в ушах. Но не успел Уилл подумать, что всё закончилось, как над головой раздалось хлопанье кожистых крыльев… *** Этера продиралась сквозь заросли мертвых деревьев, на бегу перепрыгивая корни и пригибаясь под изломанными ветками. Ее босые ноги кровили, изрезанные шипами лиан и каменной крошкой разбитой мостовой, но девушка была в таком ужасе, что не чувствовала боли. С того момента, как Астарион рывком сдёрнул ее с лежанки, она не ощущала ничего, кроме страха. Никто из всех ее спутников не был готов к нападению. За несколько спокойных дней в Тёмных Землях они расслабились и потеряли бдительность, позволив себе спать без обуви и доспехов. Чародейка не успела даже понять, почему погасли огни, всё, что ей оставалось – это пытаться выжить, столкнувшись с последствиями их беспечности. Ее магия была бессильна перед порождениями мрака, поэтому вампиру приходилось защищать их обоих, с боем прорываясь через атакованный лагерь. Огненные стрелы и эликсиры неплохо отпугивали врагов, но были бесполезны на ближней дистанции, и Астарион несколько раз попал под удар: сначала не успев увернуться от шипастого щупальца, затем оказавшись в тисках между двух собакоподобных некротических тварей. А когда в небе зажглись первые огни магической печати, Этера поняла, что если их не прикончат монстры, то она всё равно потеряет своего мужчину после заклинания жрицы. Селунитские чары не станут делать различий между нежитью-врагом и нежитью-союзником. – Нужно уходить, скорей! – ей казалось, что слабый голос потонул в шуме боя, но Астарион ее услышал. Они прорывались вперед, не разбирая дороги, а девушка на ходу пыталась прикинуть границы формирующейся над ними печати. Чародейка и вампир были не единственными бежавшими. Паникующие тифлинги тоже бросились в разные стороны, не осознавая, что за пределами лагеря опасности ничуть не меньше, чем в нём. Вспышка яркого света за их спинами дала понять, что заклинание сработало, но Астарион даже не притормозил. Возможно, им удалось бы уйти достаточно далеко, если бы их не догнал один из уцелевших псов. Тварь не пыхтела и не рычала, как делало бы настоящее животное – просто молча вынырнула из тьмы и кинулась на девушку, повалив ее на землю. Этера закричала, рефлекторно выставив локоть навстречу собачьей пасти, но острые клыки сомкнулись не на ее руке, а на лезвии клинка Астариона. Удар не причинил монстру видимого вреда, только заставил переключиться с чародейки на более агрессивного и опасного противника. Следующим прыжком чудовище опрокинуло уже вампира, и они покатились по земле, обмениваясь укусами и ударами. После непродолжительной возни мужчине удалось голыми руками вырвать твари нижнюю челюсть, но она всё равно не отставала и продолжала нападать до тех пор, пока он не перебил ей ещё и лапы. Окровавленный Астарион в изорванной одежде пошатываясь направился к девушке. Тусклый магический фонарик над их головами делал это зрелище ещё более пугающим. – Как ты? – первым порывом Этеры было броситься к нему, но нездоровый блеск в глазах мужчины намекал на то, что он теперь может быть поопасней проклятого чудовища. – Держусь, – голос его, тем не менее, был вполне вменяем. – Но я на грани, милая. – Давай поищем убежище, где ты сможешь прийти в себя. Чародейка всё-таки рискнула приблизиться и коснуться его окровавленной руки. Под защитой ее огонька они углубились в руины пригорода. За их спинами всё ещё раздавались крики и вспышки заклинаний, пару раз девушке даже показалось, что кто-то зовёт детей по именам, среди которых было и имя Иветты. На миг у Этеры мелькнула мысль, что будет, если девочка потеряется в Тёмных Землях вместе с амулетом, но тут же исчезла. Сейчас ей нужно думать только о том, как им обоим выжить. От местных домов не осталось практически ничего, поэтому чародейка просто нашла фрагмент стены, не тронутый лианником, чтобы перевести дух. Первый шок прошёл, и теперь девушка чувствовала каждый камень, впивающийся в босые ноги. – Пей, – Этера убрала волосы с шеи. Ноздри вампира дрогнули в предвкушении, но вместо того, чтобы наклониться к ней, Астарион вытащил кинжал и протянул рукоятью вперёд. – Сначала возьми это, милая. – Ты… шутишь? – Не переживай, меня такой игрушкой не убить, – видя, что девушка медлит, он коснулся ее ладони и вложил в нее клинок. – Но это даст тебе шанс на случай, если я не смогу остановиться сам. – Но я… я даже не умею им пользоваться! – в ее голосе прозвучали панические нотки. – Просто бей острым концом. Астарион ободряюще улыбнулся Этере, но вместо того, чтобы потянуться к шее, он взял в руку ее левое запястье. Лишённый привычного эротизма, этот укус показался чародейке гораздо более страшным и болезненным, чем все предыдущие, но она заставила себя не вырываться и только тихонько застонала. Рука мгновенно онемела, а в голове зашумело, но алчные огни в глазах вампира, казалось, разгораются с новой силой вместо того, чтобы гаснуть. Она впервые видела его лицо, когда он пил ее кровь, и в нём не осталось ничего человеческого. Звон в ушах усилился, и ей снова почудилось, что кто-то зовёт Иветту, теперь уже совсем рядом. Этера почувствовала, как слабеет, но всё ещё верила, что Астарион остановится сам. – Хватит, Аст! – голос предательски дрогнул, выдавая ее страх. Ещё немного, и она не сможет пустить в ход кинжал, даже если решится на это. – Это слишком. – Отпусти девушку. Немедленно, – в голосе, раздавшемся за ее спиной, было столько власти, что вампир поднял уже более осмысленный взгляд на неожиданного гостя. Вернее, гостью – через пару секунд чародейка опознала речь Надин. Астарион наконец выпустил ее запястье и выпрямился. – Ты вроде бы искала свою дочь, жрица? Вот и иди своей дорогой. Значит, Этере не показалось, что она слышала имя девочки? Женщина выглядела потрёпанной в битве с тенями, но полной сил. В руке она сжимала короткий меч со сверкающим лезвием, который служил ей одновременно оружием и источником света. – Нежить… – со смесью удивления и отвращения произнесла селунитка, глядя на стекающую с губ вампира капельку крови. – Мне стоило догадаться. Чародейка, всё ещё стоящая рядом с Астарионом, почувствовала, как он напрягся. И неизвестно, чем бы закончилась для них эта встреча, если бы дальше по разбитой улице не раздался шум торопливых детских шагов. – Мама! Мамочка! Надин мгновенно забыла про своих случайных спутников, присаживаясь и распахивая объятия навстречу девочке. – Прости, прости меня! Я не хотела убегать, я испугалась, – Иветта повисла у матери на шее, заходясь истеричными слезами. – Всё хорошо, милая, всё будет хорошо, – женщина гладила дочь по спине, прижавшись щекой к ее волосам. – Ты в порядке? – Да… – Скоро мы пойдем в безопасное место, потерпи немного. Маме нужно ещё кое-что сделать, – Надин мягко отстранила девочку от себя, подобрала меч и поднялась на ноги, снова оборачиваясь к Этере. – Последний шанс, чародейка. Просто отойди от него. – Ты спятила, жрица? – несмотря на головокружение, девушка нашла в себе силы возмутиться. – Мы ничего тебе не сделали. – Безумна здесь только ты. А я не собираюсь играть с огнём и ждать, когда клыки нежити сомкнутся на венах моей дочери или на моих. Надин вскинула руку с мечом к небу, и ее фигура окуталась слепящим сиянием, вынудившим чародейку на пару секунд прикрыть глаза ладонью. Этера не увидела, но по движению воздуха почувствовала, как Астарион рванул в сторону, уворачиваясь от клинка жрицы. Девушка и сама предпочла отбежать от места схватки на пару шагов. Вампир ещё не оправился после предыдущей битвы, и его кинжал явно уступал оружию селунитки, с лёгкостью теснящей мужчину вглубь руин. Ещё одна вспышка магии – на этот раз расползающаяся ореолом света вокруг жрицы – и чародейка с болью осознала, что у Астариона нет шансов в этой схватке. Второе заклинание белым пламенем охватило тело мужчины, и Этера впервые услышала по-настоящему душераздирающий вой раненой нежити. Счёт пошел на секунды. Может ли она хоть что-то сделать? Ее магия бесполезна в бою. Ее тело ослаблено. У нее в руках есть только бестолковый кинжал, который она так и не догадалась вернуть вампиру. Но что, если… У нее только одна попытка. Жрица занесла светящийся меч над истерзанным огнём телом Астариона у своих ног. – Остановись, Надин, – чародейка и сама удивилась, сколько металла может быть в ее голосе. – Мамочка! Иветта попыталась дёрнуться, но прикосновение холодной стали вынудило девочку снова замереть. Больше всего Этера боялась, что жрица не услышит ее в горячке боя, но клинок, занесённый над вампиром, так и не опустился. Надин медленно обернулась, и на ее лице впервые мелькнул страх. – Отойди от него, – скомандовала девушка в надежде закрепить успех. Рука с кинжалом, подцепившим платиновую нить на шее Иветты, даже почти не дрожала. – Ты не понимаешь, что делаешь! – голос жрицы был испуганным и хриплым. – Зато я прекрасно понимаю, что делаешь ты, – левой рукой чародейка предупреждающе сжала плечо девочки, чтобы та даже не помышляла о бегстве. – Пытаешься убить того, кто мне дорог. Но не смей думать, что я побоюсь отплатить тебе той же монетой. – Отпусти мою дочь, и мы поговорим. Пожалуйста, – Надин вложила меч в ножны и успокаивающе выставила руки перед собой. Но не успела женщина сделать и пары шагов в сторону ребёнка, как за ее спиной начал подниматься чудовищный обгоревший силуэт вампира. Жрица почувствовала его движение, и ей не хватило буквально пары секунд, чтобы обернуться и атаковать снова. Астарион – всё ещё живой – дёрнул ее на себя и повалил на землю, вцепляясь клыками в беззащитную шею кричащей селунитки. – Мама! Иветта снова дёрнулась. В этот раз Этера не стала ее удерживать и даже убрала кинжал, завороженная такой неожиданной развязкой конфликта. Вопреки ее ожиданиям, девочка не бросилась к матери, а просто осела на землю, пряча лицо в ладонях и тихонько подвывая. Чародейка и сама дышала так, словно снова пробежала весь путь от лагеря. Чем дольше она наблюдала, как бьётся в последних судорогах тело жрицы, тем сильнее начинало трясти ее саму от осознания того, что уже произошло, и того, что только могло произойти. Глаза наполнились первыми слезами приближающейся истерики, и девушка поспешила смахнуть их, пока мир вокруг не стал окончательно размытым. Не время раскисать, они всё ещё в чёртовых проклятых землях. Астарион оттолкнул мёртвое тело жрицы в сторону и выпрямился. Нынешний облик мужчины был настолько жутким, что встреть его чародейка впервые – бежала бы без оглядки. Платиновые кудри и нежная кожа сгорели без остатка, обнажая под собой жгуты обугленных мышц. Левая щека оказалась сожжена практически полностью, открывая кости черепа и ряды белоснежных зубов. Чародейка видела, как под действием магии крови мышечная ткань начинает восстанавливаться, как рождаются и переплетаются друг с другом новые ниточки живой плоти. Но это было так медленно. И наверняка очень болезненно. – Милая, ты смотришь на меня так, будто увидела мертвеца, – его речь получилась очень невнятной и свистящей из-за обгоревших губ, но девушка всё равно различила в ней иронию. У нее вырвался нервный смешок, когда Астарион подошёл ближе. Они всё-таки выжили в этом безумии. – Иди ко мне… нежить, – Этера приветственно вытянула вперёд руки, вложив в свои слова всю нежность, на которую была способна. Вампир подал ей обгоревшие ладони, и девушка вздрогнула, не зная, как дотронуться до них, чтобы не причинить боли. – Признаю, я уже не так красив, как раньше, – он по-своему интерпретировал заминку чародейки. Она подняла на него взгляд. Яркие рубиновые глаза смотрелись неестественно живыми на его искалеченном лице. Этера привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до него и едва ощутимо коснуться поцелуем уголка почерневших губ. – Ты прекрасен. Они бы, наверное, так и простояли здесь вечность, глядя друг на друга, но оставшаяся без присмотра Иветта привлекла внимание вампира. Девочка перебралась к телу своей матери и теперь рыдала над ней, сжимая ладонями ее мёртвую руку. – Нужно покончить со всем этим, – Астарион перевел взгляд на дочь жрицы и развернулся в ее сторону. По его озлобленному взгляду Этера догадалась, что ее любовник намерен отыграться на ребёнке за всю ту боль, что ему причинила Надин. Девочка же проигнорировала приближение мужчины, продолжая безутешно всхлипывать над трупом. – Астарион… не надо! – чародейка и сама не могла объяснить, что ее так тревожит. Иветта была беззащитна, а вампир был в своём праве распорядиться ее жизнью. – Милая? – он непонимающе обернулся к ней. – Не трогай ее. Пожалуйста, – тревога девушки нарастала, превращаясь в полноценный страх. Ощущение, что с дочерью жрицы что-то не так, усиливалось в ней с каждой секундой, хотя было абсолютно иррационально. – С каких это пор ты начала переживать за чужих детей? – вероятно, будь его лицо в порядке, вампир бы нахмурился, но сейчас Этера могла догадаться о его недовольстве только по голосу. – Аст, я переживаю за тебя, – девушка подняла ладони, словно предостерегая Астариона от опрометчивых жестов. – Просто сними с нее амулет, как мы и планировали изначально. Мужчина снова оглядел сгорбленную у его ног фигурку, будто выбирая, к чему прислушаться: голосу разума в лице чародейки или собственным кровавым желаниям. – Пожалуйста, Астарион… Вампир шумно выдохнул, и его рука сомкнулась на цепочке под волосами Иветты. Девочка даже не вздрогнула, когда он стянул амулет через ее голову и отошёл на пару шагов, разглядывая украшение в своей ладони. Чародейка подошла к нему, чтобы тоже повнимательней рассмотреть вещь, вокруг которой разгорелось столько страстей. Это был простой платиновый диск с символом Селунэ и драгоценными камнями на месте звёзд. Не самое изысканное и не самое дорогое украшение. На первый взгляд не произошло ничего необычного, и Этера даже задумалась, почему Надин так яростно оберегала артефакт. Но затем чародейка уловила, как белые кристаллы-звёзды начинают меркнуть и чернеть. Когда погасла последняя, Иветта неожиданно перестала всхлипывать и с подозрением уставилась на свои руки. Ее тело пошло крупной дрожью, как будто мышцы под кожей оплавились и забурлили, а сама кожа начала стремительно приобретать зеленоватый оттенок и покрываться отвратительными зловонными струпьями. Этера и Астарион синхронно отступили назад, ошеломлённые преображением, которое с каждым мгновеньем становилось всё чудовищней. Силуэт девочки уже не напоминал человеческий, когда она раздалась в плечах, а ее руки иссохли и вытянулись, хватая землю уродливыми кривыми когтями. Детская одежда затрещала по швам, не в силах вместить плоть гротескного монстра, рождавшегося сейчас на глазах изумлённых вампира и чародейки. Уродливое обнаженное существо поднялось на ноги и возвысилось над ними, скаля ряды редких острых зубов. Астарион продолжал отступать спиной вперёд, прикрывая рукой чародейку, и она со всей обреченностью осознала, что в этой схватке им не выстоять даже будучи здоровыми и полными сил. Но вопреки страхам Этеры тварь не спешила нападать, а только утробно, булькающе засмеялась и отвесила издевательский поклон. – Спасибо. В голосе чудовища смешались каркающие ноты вороньего грая и тихий шелест змеиной чешуи. Иветта или то, что когда-то ею было, развернулась и широкими скачками устремилась вглубь проклятых земель. – Какого дьявола это было?! – всё ещё свистящим шепотом вырвалось у Астариона, глядящего вслед новорожденному монстру. – Карга, – чародейка обняла себя за плечи, чтобы унять нахлынувшую дрожь. – Это была карга. Этера никогда не задумывалась над тем, к какой разновидности фей относится тётушка Этель, и теперь костерила себя за идиотизм. Одно дело перейти дорогу сиду или красной шапке, и совсем другое – связаться с каргой. А в том, что добрая старушка и дочь жрицы принадлежат к одному виду, она не сомневалась ни секунды. Среди фей в принципе не водилось милых и отзывчивых существ, но свести знакомство с каргой и выжить – этим могли похвастаться единицы. Что было бы, если бы Астарион всё-таки ранил Иветту? И как вообще фея оказалась в подчинении у жрицы Селунэ? Судя по ошалевшим глазам вампира, он сейчас думал примерно о том же. В его руке всё ещё была зажата платиновая цепочка, и Этера подозревала, что артефакт больше не представляет никакой ценности для тётушки Этель. То, чего на самом деле хотела фея, они уже сделали – выпустили в мир ещё одно чудовище. Но как бы то ни было, им стоит вернуться к ней и лично узнать о завершении сделки. Словно услышав ее мысли, среди разрушенных каменных стен начало разгораться знакомое свечение портала. Чародейка переглянулась с вампиром. Пора было ставить точку в этой истории. – Мы уже идём, тетушка. Новая фраза Астариона прозвучала почти нормально – свежая плоть практически затянула раны на его лице, хоть ещё и не покрылась кожей. Но сначала мужчина приблизился не к порталу, а к трупу жрицы. – Что ты делаешь? – заинтересовалась Этера, когда он взял тело за руку и потащил вглубь руин. – Не знаю, переживём ли мы этот день, но мне не хотелось бы оставлять такой компромат на себя у всех на виду, – вампир выбрал среди домов обломки, максимально затянутые лианником, и бросил свою ношу прямо в переплетение шипастой лозы. То, что он не стал даже обыскивать труп, говорило о крайней степени презрения к жрице, к телу которой уже робко потянулись первые хищные веточки. – Теперь идём. Девушка снова зашла в портал первой, подставляя лицо солнечным лучам. Босые изрезанные ноги с наслаждением ступили на мягкую траву после каменного крошева проклятого пригорода. С их прошлого визита пейзаж ни капли не изменился. Эта подчеркнуто-идеальная картинка навела Этеру на мысль, что всё увиденное – не более, чем морок, но после всепожирающей реальности Тёмных Земель даже он казался ей очень желанным. Захотелось просто лечь на этом лугу рядом с пасущимися овцами и больше никогда не подниматься. Послать к дьяволам Лунные Башни, сектантов с их паршивыми личинками, пророчества селунитов и бесконечные ночные кошмары… – Всё в порядке? Астарион окликнул ее, и девушка осознала, что уже несколько минут стоит на одном месте и пристально изучает овцу, застывшую напротив с пучком травы в зубах. – Да, я иду. В этот раз тётушка не стала изображать удивление их визитом, встречая гостей уже на крыльце чайного домика. – Ох, милые, как же вас потрепало! – запричитала старая ведьма, всплеснув руками. – Ну заходите, заходите скорей! Фея снова повела их на террасу, но больше не разыгрывала радушную хозяюшку с чаем и пирогами. – Солнышко, мне так жаль! – продолжала охать Этель, всматриваясь в лицо Астариона. – Ваше беспокойство – лучшее лекарство для меня, тётушка, – с лёгкостью включился в игру вампир, исхитряясь быть галантным даже в нынешнем своем состоянии. – А вот и то, что вы искали. Испорченный потускневший амулет лёг на деревянную поверхность стола. Старуха глумливо захихикала, подбирая тоненькую цепочку узловатыми пальцами, и на ее лице впервые проступили черты настоящего облика. – Мы выполнили свою часть сделки, – торопливо напомнила тётушке Этера, намекая, что пора бы и ей сказать своё слово. – Выполнили, точно… хи-хи-хи, – карга продолжала любоваться украшением. – Договор исполнен. Я больше не держу на вас зла и не стану преследовать за смерть гурца Гандрела. Но не спешите уходить, мои золотые, – осадила их тётушка, видя, что гости уже собрались вставать со своих мест. – С вами хочет поздороваться кое-кто ещё. Будто в ответ на ее слова, в полумраке дома раздались шаги. Чародейка догадывалась, кого они сейчас увидят, но реальность была не совсем такой, как она представляла. Вместо гротескного зеленокожего чудовища к ним вышла ещё одна старуха в домашнем платье. Она была тонкокостная и высокая, как древесный прутик, но если в глазах Этель плясали веселые огоньки, то во взгляде этой феи застыла ледяная пустошь. О том, что когда-то эта женщина была маленькой девочкой Иветтой, напоминали только ее длинные пшеничные волосы, ныне спутанными паклями обрамляющие сморщенное лицо. – Познакомьтесь с тётушкой Ивой, мои хорошие. С моей прелестной дочуркой, – гордо представила вошедшую Этель. – С вашей… кем? – невольно вырвалось у Астариона. – Но как такое возможно? – чародейка только что дала себе слово больше никогда не лезть в тайны волшебного народа, и тут же его нарушила, изумлённо подавшись вперёд. – А чего вы удивляетесь? – притворно возмутилась карга. – Неужто и правда думали, что эта лживая вертихвостка Надин способна сотворить такое чудо? – Как у жрицы могла родиться карга? – продолжала недоумевать девушка, больше даже не пытаясь играть с феей в неосведомлённость. – Я видела ее воспоминания, в них был обычный ребенок. О чём была ваша сделка? Астарион бросил на чародейку непонимающий взгляд и она осознала, что из-за последних событий забыла упомянуть свой ночной диалог с Надин. – Ай, какая плохая девочка! – пожурила Этеру фея. – Всё-таки успела покопаться там, где не следует. – Расскажи им, матушка, – неожиданно обратилась к старшей карге тётушка Ива, присаживаясь к столику на свободный стул. – Раз уж наши судьбы теперь связаны, они имеют право знать. – Только из любви к тебе, моя веточка. Смотреть на то, как две феи в облике старух воркуют друг с другом было так странно, что чародейке уже не очень-то хотелось узнать ответ на свой вопрос. – История бестолковки-Надин старая, как мир и скучная, как оргия праведников. Она была богатой девицей под крылышком своего титулованного супруга, да так и не соизволила от него понести. Опасаясь, что он расторгнет брачный договор и выставит ее за дверь в одной рубашке, глупышка и пришла ко мне. Я сказала, что могу решить её проблему, но сразу предупредила, что этот ребенок будет моим, – карга наставительно подняла указательный палец. – Я – порядочная фея и веду свои сделки честно. Я велела ей шагать домой, пообещав, что теперь она сможет зачать и выносить дитя, но как только ребёнку исполнится тринадцать – он вернётся ко мне, своей настоящей матушке. Надин согласилась, потому как ей не было дела до дочери – она просто не желала терять хлебное место при муже. Вот так моя веточка появилась на свет и росла долгие годы, ни в чём себе не отказывая. Но чем ближе подходил срок сделки, тем меньше подлая змея хотела отдавать ребёночка. Она бросила супруга и снюхалась со жрецами, присягнув Селунэ в обмен на могущественную магию, способную запечатать силу даже самой болотной карги. Тётушке Иве уже давно минуло тринадцать, но она так ко мне и не возвратилась, продолжая прозябать в невежестве жалкого человеческого облика. Я хотела отправить за нею гурца – было бы так забавно поглядеть, как дети Селунэ рвут друг друга ради исполнения своих желаний. Но один кровожадный молодой человек спутал мне все карты! Слышать как двухсотлетнего вампира называют молодым человеком было так забавно, что Этера едва удержала смешок. Если к Астариону карга испытывала какую-то необъяснимую симпатию, то девушке лучше лишний раз не провоцировать старуху. – Тётушка! Если бы я только знал о ваших планах на этого охотника – привёл бы его к вам за руку. – Ну какой же ты лапочка, – Этель рассмеялась, захлопав в ладоши. – А то, что без кожи – так ты от этого ещё красивей, солнышко. – Довольно игр, матушка, – льдинками в воздухе повисли слова тётушки Ивы. – Наши гости притомились. – И то верно, моя дорогая, – мгновенно переключилась на серьёзный тон Этель. – Отдавай свой подарочек, да будем их отпускать. – Подарок? – разом насторожилась Этера. Если предметы сделок с феями ещё худо-бедно бывали желанными, то подарки обычно не сулили ничего хорошего. – Подарок, да не тебе, – Ива перевела замёрзший взгляд с девушки на вампира. – Тебе. Она вытянула к нему ладонь, под которой оказался крохотный огарок восковой свечки. – Благодарю за любезность, только… что это? – Астарион подозрительно покосился на предмет прежде, чем брать его в руки. – Обещание. Зажги свечу в час, когда станешь во мне нуждаться – я приду и выполню одну твою просьбу, если она будет в моих силах. На этом мой долг перед тобой я считаю исполненным. Младшая карга поднялась из-за стола и вернулась в избушку, даже не посмотрев, взял ли вампир ее подарок. – Да и мне пора, мои хорошие, – тётушка Этель встала вслед за дочерью. – Дела, знаете ли. Но вы не торопитесь, отдохните тут чуток, переведите дух. Не возвращаться же мальчику на люди в таком виде? Тропинка для вас всегда открыта, как и двери этого дома. Фея вышла с террасы и притворила за собой дверь, а свечка и сломанный амулет так и остались лежать на столе. – Вот видишь, милая, сделка прошла как нельзя лучше. А ты боялась, – Астарион откинулся на спинку стула, насмешливо глядя на чародейку. – Ты просто удачливый сукин сын, – девушка тоже сползла вниз и полной грудью вдохнула горячий летний воздух, наконец-то ощутив его пьянящий травяной запах. Мысль о том, что они не просто живы, но ещё и чуть более свободны, разливалась по телу приятным трепетом. – Что будем делать дальше? – Лично я намерена сидеть на этом стуле до тех пор, пока его древесина не истлеет, а через мой скелет не прорастёт трава. – Или пока не проголодаешься. – Или так, – послушно согласилась Этера, наслаждаясь прикосновениями ветерка и солнечных лучей к своему лицу. – Я хочу сходить к реке, ты со мной? – Астарион встал и подал ей руку с едва восстановившейся нежной кожей. Чародейка осторожно вложила в нее свою ладонь. – Всегда. *Обе-рек – “Небо августа”