Ветер над волнами

Не говори обо мне – всё будет не так Кружит в потоке, верность зовёт берегами Я обещаю выстоять сотни атак А так ничего, выплывем как-нибудь сами* После обеда Уилл вывел отряд к новому человеческому поселению, в котором было решено задержаться на ночь. Деревня со звучным названием “Ветреная пристань” расположилась на вершине плоского холма и была обнесена высокой каменной стеной, что делало ее островком безопасности посреди леса и популярным местом для стоянки торговых обозов. Телеги с грузами и распряженные волы дожидались своих хозяев прямо под стенами ограды, под присмотром лишь пары охранников да стайки цепных псов. Судя по недовольным лицам сторожей, они были не из числа профессиональных наемников и мечтали сейчас оказаться в шумном трактире, чтобы пропустить стаканчик-другой, а не кормить комаров снаружи. Ко всеобщему удивлению, охотник свернул прямиком к постоялому двору, хотя их запасы серебра истощились ещё день назад. – Когда-то я оказал хозяйке этого заведения услугу, и с тех пор она привечает меня как друга, – ответил Уилл на невысказанный вопрос спутников. – Только как друга? Пф. Ты явно недоработал своим клинком, – с притворным сочувствием покачал головой вампир. – Заткнись, отродье, – Уилл вяло отмахнулся. За время пути он уже практически перестал обращать внимание на подначки Астариона, хотя его все ещё раздражало, что вампир вьется вокруг чародейки. – Кричи об этом погромче, – ощерился тот. – Глядишь, и здесь найдется охотник на вампиров, и тебе больше не придётся терпеть мое общество. – Или у тебя просто паранойя, – флегматично заметила Катара, обгоняя вампира и заходя в трактир следом за Уиллом. Обеденный зал был просторным и светлым, на длинных столах имелись клетчатые скатерти и вазы с полевыми цветами, а с кухни доносился аромат тушеного мяса. – Позови хозяйку, – охотник поймал за рукав мальчишку-разносчика и указал спутникам на свободный столик, но сам подошёл к барной стойке. Спустя пару минут в зал вошла невысокая кудрявая женщина в накрахмаленном переднике и лукаво прищурилась, завидев посетителя. – Неужели это снова он? Эй, бездельники! Оторвитесь от своих тарелок – сегодня у нас в гостях Клинок Фронтира собственной персоной! – громогласно воскликнула она, распахивая объятья. Шумная трактирная болтовня действительно стихла, и взгляды всех присутствующих обратились к обнимающейся парочке. – Всем пива за счёт заведения! – добавила женщина, и неловкая тишина снова взорвалась смехом и гомоном.              – Это я удачно зашёл!..              – С этого и надо было начинать!..              – Клинок Фронтира? Тот самый?..              Кое-кто повскакивал со своих мест, чтобы пожать руку или заглянуть в лицо изрядно смущённому народному любимцу. Даже подавальщики истуканами застыли посреди зала, позабыв про свои прямые обязанности. Когда шум приветствий поутих, женщина отвела Уилла к стойке и принялась разливать по кружкам обещанное пиво.              – Лея, когда ты перестанешь делать из моего появления шоу? – охотник поёрзал, устраиваясь на высоком барном стуле.              – Только когда ты перестанешь так мило от этого краснеть, – ответила трактирщица, наполняя очередную кружку.              – Не ври, ты не можешь этого видеть, – намекнул он на цвет своей кожи. – Хотя мне и вправду есть, за что перед тобой краснеть. Боюсь, что сегодня твой порог переступил не Клинок Фронтира, а Уилл-попрошайка. К тому же, не один.              Лея окинула взглядом полный зал, задержавшись на новоприбывших гостях.              – Твоя орда?              – Моя, к сожалению. Мы бы не отказались от ночлега и горячего ужина, но я ещё вчера разменял последний серебряный на горсть крупы. Так что, если у тебя есть для меня работёнка – я к твоим услугам.              – Помнишь, я говорила, что твоя скромность прикончит тебя раньше, чем чудовища, которых ты гоняешь? – она тряхнула головой, откидывая упавший на глаз кудрявый локон, и строго посмотрела на Уилла. – Ты правда считаешь, что я стану попрекать старого друга куском хлеба? Роскошный прием не обещаю – пришел большой караван, так что у нас сейчас аншлаг, но комнату я вам выделю. Ужина мне тоже не жалко, хотя, конечно, лучше бы ты таскал с собой толпу поменьше. Скажу мальчишкам обслужить твоих друзей.              Лея составила порцию кружек на поднос и вручила подавальщику, наказав, что четвертый столик ужинает за счёт заведения.              – Если уж тебе так неймётся меня отблагодарить – расскажи, в какие передряги успел попасть за это время. А потом рекомендую вам всем сходить на ночной базар.              – Ночной базар? Впервые о таком слышу.              – Неудивительно, это явление слишком стихийное, чтобы рассылать приглашения, – женщина фыркнула. – Просто иногда к нам забредает крупный караван и останавливается всего на одну ночь. Но торгаши не были бы торгашами, если бы не пытались ухватить даже крупицу выгоды. Они разворачивают палатки с заходом солнца и торгуют до полуночи. Понятно, что ходить туда лучше с тугим кошельком, но даже просто поглазеть бывает интересно, эти ребята возят много разных диковин.              – Я уже говорил, что обожаю тебя? – улыбнулся Уилл, когда женщина поставила кружку пива и перед ним.              – Примерно раз сто. И это только за прошлый год, – подмигнула Лея и снова скрылась на кухне.              ***              Когда охотник вернулся за столик к своим друзьям, их миски и кружки уже были пусты. Астарион пожертвовал свою порцию голодному волшебнику, оставив рядом с собой только пиво, чтобы не привлекать лишнего внимания.       Но даже это удавалось с трудом – вдоволь насмотревшись на знаменитого Клинка Фронтира, вся подвыпившая толпа посетителей принялась рассматривать его спутников. Большинством двигало праздное любопытство, но нашелся среди них и тот, чей интерес совершенно не понравился чародейке.       Слишком неприметная внешность в сочетании с невозмутимостью и цепким взглядом создавали неприятное ощущение, что к ним присматривается хищник.       Мужчина обгрызал мясо со свиных рёбрышек, прихлебывал дармовое пиво и улыбался сальным шуточкам за соседним столиком – словом, делал всё то же самое, что и любой добропорядочный посетитель таверны. Но стоило ему чуть повернуть голову в их сторону, как по спине Этеры пробегал холодок.       А ещё он был с ног до головы обвешан защитными амулетами, хотя сам вряд ли был магом. Девушка чувствовала, как подрагивает вокруг него воздух, да и массивный арбалет у его ног тоже был непрост.       Неужели снова Верный?       Гейл и Катара, казалось, не замечали вокруг ничего странного, только вампир, сидящий спиной к незнакомцу, временами скашивал взгляд, словно борясь с желанием обернуться.              Возвращение Уилла отвлекло чародейку от размышлений.              – Не скучали? – охотник сел на лавку рядом с Гейлом. – Заканчивайте ужин и пойдем бросим вещи – хозяйка выделила нам комнату. А затем можно прогуляться по деревне, говорят, ночью тут будет весело.              – Ужин был выше всяких похвал, – одобрил волшебник. – Что тебе когда-то пришлось сделать для этой женщины, что ее не смутила даже кучка нищих бродяг, пришедших с тобой?              – Это довольно грустная история: дочку Леи заманили к себе феи, оставив вместо неё подменыша. Никто, кроме матери, ничего не заподозрил, ее даже начали считать сумасшедшей, глядя, как страшится она собственного ребенка. Тогда этот трактир был гораздо более пустым, чем сейчас – молва разнеслась быстро, и многие люди не хотели связываться с чокнутой хозяйкой. Я искал дешёвое жилье и не боялся россказней, поэтому остановился здесь и заметил, что с девочкой действительно что-то не так. Она почти не ела и не спала, боялась огня и часами могла сидеть у окна, вполголоса о чем-то напевая. Сначала я решил, что ее заколдовали, и стал наблюдать пристальней. Однажды ночью Беатрис – так ее звали – улизнула из дома и направилась к холмам, а я крался за ней. Она дошла до старого вишнёвого дерева и, упав на колени к его корням, стала плакать о том, что хочет вернуться домой. Тогда-то я и утвердился во мнении, что кем бы ни была эта девочка – она не дочь Леи.       Разобраться во всем этом стало делом чести, и я остался в таверне ещё на несколько дней…              “Ну кто бы сомневался” – насмешливо прокомментировал Астарион так, чтобы его услышала только сидящая напротив чародейка. Уилл, казалось, ничего не заметил, либо посчитал препирательства ниже своего достоинства.              – По ночам я приходил на холмы, искал хоть какие-то зацепки, и однажды действительно встретил фей. Не буду утомлять вас подробностями наших переговоров и противостояния, но девочку они мне вернули. Настоящую. Когда я привел ее домой, Лея была сама не своя от ужаса, да и меня, признаться, впечатлило увиденное. В спальне ее дочери, на кровати лежала ветка вишни в человеческий рост с привязанной к стволу лентой Беатрис, но истекала она живой кровью.              – Дерево, истекающее кровью? На каком, говоришь, холме оно растет? – уже в полный голос заинтересовался вампир.              – Дерево идёт в комплекте с очень недружелюбными феями, но я сделаю отметку на твоей карте, – парировал охотник, прихлебывая пиво.              – Значит, мать и дочь воссоединились, а наш скромный друг снова прославился? – Гейл хлопнул товарища по плечу. – Тогда почему ты назвал эту историю грустной?              – И правда, – чародейку кольнула внезапная догадка. – Где Беатрис, Уилл?              Уилл печально вздохнул.              – Она ушла.              – Куда ушла? – не понял волшебник.              – Обратно. Признаться, не такой уж она была и ребенок – ей тогда исполнилось пятнадцать. Беатрис костерила меня на чем свет стоит за то, что увел ее, они с матерью поругались, и Лея заперла дочь в своей комнате. А вечером за ней пришел сид. Сказал, что дал Лее шанс вернуть дочь в лоно семьи, но если она не смогла найти нужных слов, чтобы уговорить ее остаться, то и удерживать больше не вправе. Сказал, что тем, кто видел великолепие дворцов, пил воду и ел хлеб волшебного народа, уже никогда не будет жизни среди смертных. И я поверил мерзавцу – я мог бы бросить ему вызов и, возможно, даже победить, но я до сих пор помню глаза Беатрис. С какой тоской она смотрела вслед холмам и каким восторгом они горели, когда тот сид протянул ей руку, чтобы увести за собой уже навсегда. Он отравил саму ее человеческую суть, и всё, что я мог сделать – убить или отпустить их обоих.              – Благородный рыцарь спустился за своей принцессой в тёмное королевство, но она всё равно предпочла чудовище? – Астарион мечтательно прикрыл глаза и глубоко вздохнул, словно почуял приятный аромат. – Ммм. История, великолепная в своей циничности! Одного не могу понять – за что трактирщица до сих пор тебя так любит? Ведь дочь она всё равно потеряла.              – Я и не ожидал, что ты поймёшь, отродье, – огрызнулся охотник. Как бы ни старался Уилл не реагировать на колкости вампира, эта его задела. Уж не потому ли, что подобная мысль слишком часто посещала его самого? Иногда люди просто не хотят быть спасёнными. Зачем тогда существует Клинок Фронтира? А может, дело в том, что история Беатрис стремительно мчится к своему повторению? Вот оно чудовище – скалится белозубой клыкастой ухмылкой, вот принцесса – щурит глаза, делая вид, что не замечает его интереса. И вот он сам – благородный рыцарь, а ещё дурак, каких свет не видывал, раз принимает это всё так близко к сердцу.              – Лея всегда была умной женщиной. Она благодарна мне за то, что я поверил ей, за то, что был рядом и поддерживал, когда все другие отвернулись. За то, что хотя бы попытался помочь ее горю. Пускай Беатрис ушла по своей воле, но Лея могла надеяться, что дочь будет счастлива. Я даже слышал, что она… заглядывает иногда. Приходит, когда в таверне никого нет, приносит матери корзину спелой вишни. Наверно, я бы не хотел с ней встретиться – не готов увидеть, какой она теперь стала. Но Лея выглядит довольной, это для меня главное.              – Ты всё сделал правильно, – расчувствовалась Катара, накрыв ладонь Уилла своей.              Прикосновение было мягким и уютным, пока ещё дружеским, но с робким намеком на нечто большее. Уилл благодарно улыбнулся девушке, а душу царапнул острый коготок совести – как бы ему хотелось, чтобы его сейчас накрыли теплые пальцы другой руки. Катара всегда была ему хорошей знакомой, и стала ещё ближе с начала их совместного путешествия. Ее симпатия была такой естественной и правильной, такой закономерной – будто течение реки от самого истока до морских вод. Но охотник с неприятным удивлением ощутил, что хочет большего – хочет само море. Непредсказуемое, капризное, умиротворённое и штормовое. Разное. Со всеми населяющими его чудовищами. Хочет бьющего в лицо солёного ветра, опьяняющего запаха свободы и предвкушения чудес.       Уилл невольно бросил короткий взгляд на Этеру. Он и сам не мог объяснить, что так привлекает его в чародейке, затмевая все доводы разума. О нет, он не питал иллюзий на ее счёт! Высокомерная, дерзкая, хитрая, лояльная ровно настолько, насколько позволяют ее внутренние демоны – девушка едва ли могла стать подходящей парой для Клинка Фронтира, но почему-то каждый раз, когда она оказывалась рядом, Уилл всей кожей ощущал дыхание морского бриза.       Впрочем, он никогда не умел выбирать женщин своего круга, так что этот случай не был уникальным. Из сомнений его выдернул незнакомый голос.              – Разрешите присоединиться к вам ненадолго?              Просящим оказался статный мужчина в простой дорожной одежде. Смуглая кожа, темные длинные волосы, спутанные ветром, и лёгкий акцент выдавали в нем потомка гуров, хотя те нечасто путешествовали в одиночку.       Не найдя повода для возражений, Уилл сделал приглашающий жест на свободное место рядом со знахаркой, краем глаза отметив презрительную гримасу вампира и одну из самых вежливых улыбок Этеры, маскирующую крайнюю степень ее недовольства. Кажется, он снова что-то пропустил, пока беседовал с Леей отдельно от спутников, но разбираться было уже поздно.       Незнакомец занял краешек лавки и вскользь пробежался взглядом по сидящим напротив мужчинам, лишь на лице Астариона задержавшись чуть дольше, чем это позволяли приличия. Затем мотнул головой, словно отгоняя глупую мысль, и снова повернулся к Уиллу.              – Я не отниму много вашего времени! Просто захотел лично поздороваться с легендой Побережья. Ведь мы, в некотором смысле, коллеги. Меня зовут Гандрел, и я тоже охочусь на монстров, – мужчина протянул Уиллу руку.              – Что за проклятая деревня? Куда ни плюнь, попадешь в охотника на чудовищ! – воскликнул Астарион.              – Или в чудовище… – Гандрел задумчиво пригладил бородку, пристально разглядывая вампира.              – Тебе видней, – огрызнулся тот. – Я пока не встретил ни одного.              – Не обращай на эльфа внимание, он со всеми так резок, – если бы Уилл мог испепелять взглядом, от вампира бы уже остались одни тлеющие угольки. – Что привело тебя в Ветреную Пристань, Гандрел?              – Мой долг. И моя охота, – пожал плечами мужчина. – К сожалению, в этот раз мне не на что положиться, кроме своего чутья – моя дичь не оставляет следов, и я вынужден идти наугад.              – Кого ты преследуешь? Быть может, я смогу чем-то помочь.              – Конечно, Уилл, давай задержимся здесь на денёк-другой, чтобы помочь очередному бродяге. У нас же так много времени! – Астарион картинно развел руками.              – Спасибо за предложение, но не думаю, что даже знаменитый Клинок Фронтира сможет здесь что-то сделать. Если, конечно, ты не обладаешь даром предвидения. К тому же, я обещал вас не задерживать, так что твой нервный друг может поунять свое беспокойство. Я разыскиваю вампирское отродье – у моего племени к нему личные и очень давние счёты. Долгое время он был для нас недосягаем, прячась в тени своего хозяина, но знающие люди делятся слухами, что он сбежал из города и сейчас скрывается где-то в этом районе. У меня нет времени прочёсывать каждую деревню и каждый куст на своем пути, поэтому я прибыл сюда, чтобы заключить сделку с местными сидами и просить их облегчить мне поиски. Если они откажут – что поделать, придётся идти к болотной карге, хотя я бы предпочёл обойтись без крайних мер. Но мне любой ценой нужно изловить его и вернуть во Врата Балдура. Живым, насколько это возможно.              Рассказывая про отродье, Гандрел снова прицельно изучал лицо Астариона, но на нём не дрогнул ни один мускул. Этера боялась даже представить, каких усилий ему это стоило. Зато остальные ее спутники многозначительно переглянулись, и девушка примерно понимала, что творится у них на уме. В появлении Гандрела они увидели возможность здесь и сейчас поставить точку в сделке с собственной совестью. Да, они признали, что вампир оказался ценным приобретением для отряда, но он так и не стал для них своим – товарищем и соратником, которому можно доверить спину. Катаре хуже всех удавалось сдерживать эмоции – даже боковым зрением чародейка могла проследить каждую тень, коснувшуюся лица ее сестры. Она хотела искать поддержки у Уилла, но наткнулась на предупреждающий, обманчиво мягкий взгляд Этеры, сулящий мучительную смерть каждому, кто не сумеет удержать язык за зубами.              – Я правильно понимаю, что ты собираешься сотрудничать с нечистью, чтобы поймать нежить? Звучит очень цинично, – убедившись, что сестра передумала совершать глупость, чародейка переключила внимание на гурца.              – Для моего племени – это тот бой, в котором хороши все средства.              – И что это за отродье, на которое ты охотишься?              Гандрел усмехнулся.              – Отродье зовут Астарион и, признаться, сначала я принял за него вашего спутника, уж больно он похож. Я долго убеждал себя, что таких совпадений не бывает, но вампир, разгуливающий под лучами солнца, да ещё и в компании Клинка Фронтира – это нелепо.              Уилл потупил взгляд, будто чувствуя личную вину за обман этого человека.              – Звучит дико, но я не в обиде: вы, гурцы, для меня тоже все на одно лицо, – вампир вернул охотнику “комплимент”.              – Ты раньше уже убивал вампиров? Может, дашь нам пару советов на случай, если мы его встретим? – внезапно заинтересовался Гейл, взглядом намекая Астариону, что применит все эти рекомендации, если тот не заткнётся.              – Совет номер один: молитесь, чтобы не встретить. При всем уважении к Клинку, – кивок в сторону Уилла. – Вампирское отродье – не та добыча, с которой стоит заигрывать или надеяться на честный поединок. Таких тварей лучше всего убивать днём в собственном логове, когда они наиболее уязвимы. Ночью же сосредоточьтесь на защите: выставляйте часовых, не гасите костёр, не скупитесь на охранные заклинания. И держите под подушкой пару деревянных кольев, так как обычное оружие против вампира малоэффективно – разозлит, но не прикончит.              – Почему твоё племя охотится за ним? Что он сделал? – Уилл всё ещё колебался с принятием решения, на чью сторону встать.              – Украл у нас кое-что ценное. Предельно ценное. Прости, что не могу рассказать больше – эта тайна принадлежит не только мне.              Украл, значит? Пускай голос гурца прозвучал очень трагично, у Уилла немного отлегло от сердца. Он ожидал, что проступок Астариона по отношению к этим людям окажется гораздо серьёзней.              – Жаль, что не могу ничем помочь в твоих поисках, – наконец, решился охотник. – Ты прав, я не провидец, но надеюсь, что ты скоро отыщешь свою пропажу.              – Спасибо, брат, – тепло поблагодарил его Гандрел. – Я верю, что наша встреча была судьбоносной. А теперь позволь откланяться – я вижу, что некоторых из вас мое общество утомило. Берегите себя.              Гурец вернулся к своему столику, бросил на него горсть серебряных и вышел из таверны в сгущающиеся сумерки. Уилл и остальная компания тоже не стали задерживаться и отправились располагаться в комнате. Как и обещала Лея, номер был скромным – всего на две кровати – но с недавних пор даже наличие крыши над головой стало восприниматься путешественниками как подарок судьбы.              – Какого дьявола вы ополчились на бедного гурца? Ладно ещё он, – охотник обличающе ткнул пальцем вампира. – Но на тебя-то что нашло, Тера?              – Он следил за нами всё время, пока тебя не было. Я думала, что это очередной Верный, – пожала плечами чародейка, отчего ее сумка свалилась на пол.              – Какое счастье, что это оказался всего лишь охотник на вампиров! – повысив голос съязвил Астарион.              – На мне срываться не обязательно, – не оборачиваясь осадила его Этера.              – О, Сильванус, опять истерика, – закатила глаза Катара. – Просто позовите меня, когда он закончит орать.              Знахарка тоже избавилась от вещей и вышла из комнаты.              – А я, пожалуй, займу кровать, раз никто больше на нее не претендует, – волшебник прагматично предпочел не влезать в разгорающийся спор.              – Несчастный гурец, как же! – продолжал распаляться вампир. – Благочестивый бродяга, сын вольного ветра, пф! Знаешь, сколько таких я перевидал на скамье подсудимых? Воры, насильники и убийцы – вот кто они такие.              – Сдается мне, вас связывает нечто большее, чем встречи в суде двухсотлетней давности, – Уилл скрестил руки на груди. – Что ты им сделал?              – Я? – вампир даже задохнулся от возмущения, – Я всего лишь вынес очередной горстке этих проходимцев справедливый вердикт. Но их дружки его не одобрили и решили поквитаться со мной не в зале суда, а на том поле боя, к которому больше всего привычны – в вонючей тёмной подворотне, вооружившись ножами и дубинами.              – И как же ты спасся?              – Кто сказал тебе, что я спасся? – Астарион больше не кричал. Напротив, его слова превратились в шипение настолько злобное, что рука Уилла невольно потянулась к клинку. Даже Этера отвлеклась от своих вещей и встала так, чтобы видеть лица обоих и иметь возможность повлиять на драку.              – Эти ублюдки бросили меня умирать в сточной канаве, но запах крови привлек хищника пострашнее толпы безмозглых гуров. Если бы они не были настолько жалкими трусливыми тварями и завершили своё дело, я бы потерял только жизнь, а встретив Касадора, я потерял всё. Уверен, что и в этот раз их гнилое племя тащится за мной не случайно – злая шутка вполне в духе моего хозяина.              – Мне жаль, что такое случилось с тобой, – примирительно выставил ладони охотник, впечатленный признанием вампира. – Но это было давно. Или причину преследовать тебя сейчас гурцам тоже придумал твой хозяин? Что ты украл у них?              – Что бы я ни украл, теперь это принадлежит Касадору, так что гурцы ищут не того вампира. И я не обязан отчитываться перед тобой за все преступления, что совершил не по своей воле. Ни сейчас, ни когда-либо впредь.              Справившись с эмоциями, Астарион одарил охотника презрительным взглядом и вышел из номера.              – Дерьмо, – выругался Уилл.              – Не хочу показаться занудой, но, кажется, он прав, дружище, – прокомментировал Гейл, не вставая с постели. – Раз уж мы с самого начала договорились закрыть глаза на все его проступки, совершенные на службе у Касадора, нет смысла возвращаться к этому сейчас. Теперь он – часть отряда и нам всем пора научиться действовать, как команда, если мы хотим продвинуться хоть немного дальше.              – Я знаю, просто… – Уилл обречённо махнул рукой. – Меня терзают сомнения каждый раз, когда я сталкиваюсь с подобными историями из его прошлого. Правильно ли я поступил, согласившись на союз с нежитью? Это противоречит всему, во что я верил. А он ещё так мастерски выводит меня из себя…              – У него были годы тренировок, – усмехнулась чародейка, распаковывая и надевая куртку. – А тебе стоит радоваться, что ты ещё не очерствел настолько, чтобы не реагировать на его подначки. Это делает тебя живым. Пойдёшь на улицу?              Чтобы побороть смущение, Уилл галантно поклонился девушке, но всё равно чувствовал себя подростком, тронутым неожиданной похвалой.              – Спасибо на добром слове… – с его губ едва не сорвалось “принцесса”, но он вовремя себя осадил. – Прогуляюсь чуть позже. Хочу ещё немного помочь Лее с работой – всё-таки мне неловко оттого, что мы квартируемся здесь за ее счёт. Но… у меня есть к тебе просьба.              – Да?              – Я хочу, чтобы ты присмотрела за Астарионом сегодня. Мне кажется, что в таком состоянии он может совершить… какую-нибудь глупость. А ты единственная среди нас, кого он, возможно, готов послушать.       “Просто не дай ему никого прикончить!” – про себя взмолился охотник.              – Хорошо, – участливо улыбнулась чародейка. – Если он ещё не забился в какой-нибудь тёмный угол пестовать своё горе, я за ним прослежу.              ***              По размаху праздника ночной базар мог дать фору некоторым городским ярмаркам. Торговать вышли не только караванщики, но и наиболее смекалистые деревенские жители – у них, конечно, не водилось заморских диковин, но свежие сахарные булочки, карамельные яблоки и подогретое вино тоже расходились на ура.       Даже Лея попросила Уилла откатить на площадь несколько бочонков фирменного пива и приставила к ним одного из своих мальчишек.       Горели факелы и жаровни, звучала живая музыка и перекрикивали друг друга зазывалы – словом, было сделано всё, чтобы ночь получилась не менее яркой, чем любой солнечный день, но сохранила при этом атмосферу обволакивающего уюта.       Этера в одиночестве прогуливалась между рядами, с холодным профессиональным интересом разглядывая товары, разложенные на столах и витринах, и больше присматриваясь к самим купцам, чем к их богатствам. Конечно, они не стали приносить на деревенскую ярмарку действительно ценные вещи, но у них имелся неплохой шанс сделать выручку даже в нижнем ценовом сегменте – жители Ветреной Пристани не щеголяли роскошью, но и бедны не были.       Пару раз чародейка замечала в толпе Гейла, изучающего ряд с магическими побрякушками, а возле столика с зельями даже столкнулась с Гандрелом, галантно посторонившимся, чтобы пропустить ее вперед. По крайней мере, гурец был ещё жив, что уже вселяло некоторую надежду на ночь без приключений. В продуктовом ряду под ногами путались коты, целясь урвать упавшие на землю крошки: веселящиеся дети кидали в них кусочками пирогов под недовольные окрики своих родителей. Девушка пару минут понаблюдала за тощей полосатой кошкой, с утробным ворчанием вгрызающейся в хлеб, и пошла дальше.              Астарион бесшумной тенью возник за плечом Этеры, когда она остановилась рассмотреть палатку с готовым платьем.              – Приглянулось что-нибудь? – прозвучал шепот прямо над ухом, и девушка вздрогнула.              – Ничего, что стоило бы украсть, если ты об этом, – она развернулась к нему. В дрожащем свете ночных огней он выглядел почти обыденно: полумрак маскировал неестественную бледность, а голодный блеск красных глаз можно было списать на отсветы многочисленных фонарей. Обычный эльф, пришедший на обычный праздник. В образ не вписывалась только видавшая виды куртка – к такому лицу требовалось что-то более… величественное.              – Не ожидала увидеть тебя здесь. Мне казалось, ты хотел побыть один.              – Хотел. Но какой смысл сидеть в углу и скрипеть клыками на несправедливости этого мира, если выпал шанс немного повеселиться? – Астарион взял ладонь чародейки и разместил у себя на согнутом локте, увлекая девушку за собой. – На таких мероприятиях постоянно происходит что-то забавное: пьяная драка, украденный кошелек… поджог. Предлагаю хотя бы на эту ночь забыть обо всём и притвориться, что мы нормальные.              – Звучит, как план, – согласилась Этера, поудобней перехватывая его руку. Темный зверь тщеславия в ее душе довольно замурлыкал, и она мысленно приказала ему заткнуться. Внимание вампира было лестным и провоцировало желание менее целомудренной близости, чем степенная прогулка под руку, но список вероятных рисков всё ещё перевешивал выгоды от потакания капризам. – А если поджога не будет?              – Тогда устроим его сами, конечно же!              Мимо них, раздвигая толпу локтями, просочился мальчишка-лоточник с подносом сдобных булочек. Хотел было пройти дальше, но окинул взглядом необычную парочку и глаза его стали хитрыми.              – Господин, купите сладкую булочку для своей леди! А то она на вас так смотрит, точно кошка голодная.              “Ах ты мелкий паршивец!” – мысленно возмутилась чародейка, но вслух сказала другое.              – И правда… Леон, где твои манеры? – девушке не хотелось называть Астариона настоящим именем среди толпы, в которой всё ещё шныряет гурец. Не дожидаясь ответа, она взяла с подноса мальчишки булочку, уверенная в том, что у вампира в отличие от всех остальных спутников всегда припрятана хотя бы пара монет.              – Я потерял их в Балдуре, – признался он, без возражений потянувшись в карман за серебром. – Но я был бы совсем бесчувственным, если бы проигнорировал твои маленькие сладкие желания, принцесса.              Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что сердце чародейки пропустило удар, и даже лоточник на секунду замер, пораженно раскрыв рот.              – Ааа… эм… спасибо, добрый господин! – щеки подростка запылали, и он с глуповатой улыбкой подобрал монетку. – Долгие вам лета!              Мальчишка понёс свои булочки дальше, каждые несколько шагов оглядываясь на странного эльфа и его спутницу, как вдруг покачнулся, словно его одолело головокружение, и упал на землю, споткнувшись о собственный ботинок. Поднос полетел под ноги прохожим, и со всех сторон послышались сочувствующие причитания, заглушившие весёлый смех Астариона.              – А вот и начинается обещанное веселье! – ещё пару секунд полюбовавшись, как парня поднимают из пыли и ставят на ноги, вампир повел чародейку в другую сторону. – Не ожидал, что ты окажешься такой мстительной.              – Зато в следующий раз он трижды подумает, прежде чем обзывать женщину кошкой, – чародейка повертела в руках трофейную булочку и решилась на пробу. – Мм, неплохо! А что будет с вампиром, если он съест человеческую пищу?              – А что будет с тобой, если ты съешь комок глины? – мужчина с отвращением скривился.              – Но ты можешь пить вино и другие напитки.              – Могу, но пользы от этого мало. Сил не прибавляет, а изначальный вкус искажен настолько, что ты даже не понимаешь, что пьешь. Удобно для маскировки, а в остальном – сплошное расстройство… Что это у нас там?              Внимание Астариона привлек оружейный стенд. Отсветы факелов плясали на гладкой поверхности обнаженных лезвий, любовно разложенных на своих подставках. Мечей было представлено мало, да и зачем они могли понадобиться селянам? А вот кинжалов различных форм и размеров имелось в избытке. Хозяин палатки – широкоплечий лысый мужчина с неоднократно ломаным носом, которого Этера изначально приняла за кузнеца, поднялся со стула, приветствуя потенциальных покупателей. Приглядевшись, девушка заметила, что на клинках стоят клейма разных мастеров, да и сам разброс стилей был слишком велик, чтобы выйти из-под одного молота. Чародейка не питала страсти к холодному оружию и не разбиралась в нём, но всё равно могла опознать самые популярные модели. Большинство ножей здесь были охотничьими, но попадались облегченные дамские лезвия и даже нашелся изогнутый клинок-коготь, популярный в Амне.       Астарион как будто бы наугад выбрал один из охотничьих, дал себе пару секунд примериться к ощущениям в руке и улыбнулся своим мыслям. Подкинул кинжал вверх, чтобы тот сделал пару оборотов, поймал. Подкинул снова и поймал уже обратным хватом.       Этера недоверчиво следила за ним, скрестив руки на груди – ее нервировало мельтешение лезвия в непосредственной близости от себя, но вампир выглядел таким вдохновлённым, что она не стала отпускать колкости по этому поводу. В очередной раз она удивилась, как способны преобразить мужчин их острые игрушки. В Амне клинок был прежде всего показателем статуса владельца – богатые купцы стремились перещеголять друг друга роскошью отделки, а само лезвие практически никогда не использовалось по назначению. Воинское сословие, напротив, предпочитало укутывать лучшую сталь в неприметные ножны. Даже дворовые мальчишки начинали мнить себя неуязвимыми, как только прятали свой первый ножик в голенище сапога.              Кинжал в руке Астариона выглядел продолжением его тела, подчиняясь малейшему движению пальцев. Потом его сменил другой. Третий.              – …Ты только посмотри на этот баланс… неплохо, но сталь сыровата… от этого мастера я ожидал большего… – восклицал он, явно не ожидая ответов от чародейки.              – А вот это интересно! – вампир вернул на подставку очередной клинок, потянулся к тонкому дамскому стилету, внимательно осмотрел и, наконец, обратил внимание на свою спутницу. – Взгляни сюда, принцесса. Лёгкий, но не хрупкий, изящный, сплав совместим с большинством самых эффективных ядов. Мне кажется, он просто создан, чтобы лежать в твоей руке.              – Поверю тебе на слово, – девушка невольно сделала шаг назад, когда Астарион предложил ей стилет рукоятью вперёд.              – Ну же, возьми, он тебе понравится, – бархатным голосом уговаривал вампир.              – Если ты хочешь меня убить, то для этого есть менее изощрённые способы, чем давать мне в руки кинжал! – Этера тряхнула головой и предупреждающе выставила перед собой ладони. – Боюсь, что холодное оружие – не совсем мой профиль. Вернее, совсем не мой! Максимум, что я могу сделать с клинком – это уронить его себе на ногу.              – Возможно, у тебя просто не было хорошего учителя в этом деле? Но, как знаешь, – Астарион, впрочем, не выглядел расстроенным. Он отдал стилет продавцу, заверив, что они ещё вернутся, и снова предложил Этере руку.              – А кто учил тебя?              – Вайолет. Моя… сестра, пожалуй. И по совместительству одна любимых отродий Касадора. Не скажу, что ее уроки доставляли нам обоим удовольствие, но они были наглядны и эффективны.              – Ты не говорил, что у Касадора есть ещё отродья.              – Ну разумеется, есть! Было бы странно, если бы я один поспевал между охотой, будуаром и пыточной. Но мы слишком много говорим обо мне! – спохватился вампир.              – Хочешь купить у меня ещё какую-нибудь тайну? – игриво прищурилась чародейка.              – Эй, я уже угостил тебя булочкой!              – А я уронила для тебя разносчика, так что мы в расчёте.              Беззлобно препираясь, они прошли ещё один круг по площади. Астарион наконец-то дождался своей пьяной драки, возникшей по причине пролитого пива, заявил, что увидел всё, что хотел, и теперь они с чистой совестью могут возвращаться в таверну.       Когда шум голосов и музыки остались позади, исчезла и магия момента – вампир и чародейка, не сговариваясь, расцепили руки и оставшийся путь проделали молча.              Тощая полосатая кошка тоже не нарушила тишину ни единым шорохом, серой тенью следуя за людьми.       Она проводила двуногих взглядом до порога таверны и неподвижным изваянием притаилась среди пирамиды деревянных ящиков.       Она ждала.              ***              Предрассветные часы всегда были самыми безмолвными. Утомленные прожитым днём, в это время затихали даже большие города, что уж говорить про скромную деревушку, притаившуюся на перекрестке торговых путей.       Дети ночи возвращались по своим логовам, празднуя победы или принимая поражения, дети дня ещё наслаждались блаженным отдыхом, и наступало время тех, кто желал остаться неузнанным.              Тощая полосатая кошка дёрнула ухом, защищаясь от назойливого комара, и открыла глаза, прогоняя накатившую сонливость.       Двуногий, вышедший из дверей таверны, с проворностью хищника шагнул в объятья ночи. Он был внимательный и тихий, но кошка, крадущаяся по его следу, была ещё внимательней и ещё тише.       Двуногий шел открыто и целеустремлённо: не замирал в тенях и не прислушивался к ночным шорохам в траве, но кошка знала, что он охотится.       Его не интересовали ни спящие человеческие жилища за высокими стенами ограды, ни соблазнительные молочные ароматы хлевов. Он ловко петлял в паутине подворотен, точно зная, где скрывается цель.              Человек остановился перед раскрошившейся каменной оградой, напряжённо всматриваясь в темноту за ней, и кошка тоже замерла на месте, не донеся переднюю лапу до земли.       Она редко бывала в этой части поселения – границы ее территории остались далеко позади – но знала, что человеческое жилище за стеной уже давно пустует. Об этом напоминал всё ещё ощутимый запах дыма, пропитавший дерево, камни и, казалось, саму землю вокруг. Шерсть на ее загривке встала дыбом. Кошка боялась этого запаха, ей было некомфортно разгуливать по чужим охотничьим угодьям, но чья-то посторонняя воля подталкивала ее следовать за хищным двуногим.       Человек прошел вдоль стены, изучив каждый выпавший и заросший мхом камень, прежде чем прокрасться внутрь. Он проигнорировал обугленные останки некогда огромного дома, бесшумно подбираясь к каменной коробке поменьше, практически нетронутой огнём. Пару раз он пригибался, подозрительно ощупывая землю перед собой, и менял траекторию движения, заходя с другой стороны. Тощая полосатая кошка не видела угрозы, но всё равно повторяла его манёвры.       Напротив обветшалого строения с покосившейся крышей и заколоченными окнами дремало на привязи огромное, пахнущее травой и потом животное, которое другие двуногие называли “лошадь”.              У самого порога человек задержался подольше, вдумчиво отсоединяя от крохотных крючков найденную тонкую нитку.       Кошка снова ждала, вдыхая странноватый запах, доносящийся изнутри. Что-то кислое и едкое, непохожее ни на один из ароматов людского жилища, смешивалось с дымной горечью всей этой земли.       Вскоре двуногий наигрался с ниткой и бесшумно скользнул за дверь, притворив ее за собой, так что кошке пришлось воспользоваться дырой в кладке и уколоть лапы о каменную крошку, чтобы последовать за ним.       Помещение было завалено трухлявыми облупившимися ящиками и их обломками, и кошка тенью взлетела по ним под самый потолок, обеспечив себе лучший обзор.       В центре комнаты было сложено костровище с едва пляшущими в нем язычками огня, а на камне покоилась миска, источавшая тошнотворный кислый запах.       Меховая лежанка у огня оказалась пуста, и этот факт вынудил бледного двуногого беспокойно заозираться. Кошачьего слуха коснулся глухой щелчок. Незваный гость рывком обернулся на звук, да так и замер на месте под прицелом продолговатого деревянного предмета в руках ещё одного двуногого, шагнувшего из темноты. “Арбалет” – мелькнуло в голове у кошки невесть откуда взявшееся слово.              – Вижу, ты хорошо подготовился, – одобрительно, хоть и настороженно заметил пришелец, кивнув в сторону зловонной миски. – Даже я тебя не почувствовал.              – Я догадывался, что ты придёшь сюда, – человек перехватил арбалет поудобней. – До последнего не хотел в это верить, но всё равно ждал. Не знаю, как ты одурачил своих спутников, но меня ты больше не проведёшь, отродье.              – Тогда чего же ты ждёшь сейчас? – издевательски протянул бледный гость. – Ты хотел меня убить – я перед тобой.              – Убью. Но сначала ты ответишь на мои вопросы.        Кошка услышала, как на улице тревожно всхрапнула и переступила с ноги на ногу лошадь, и для хищных двуногих это стало негласным сигналом к атаке.       Бледный мужчина метнулся вперёд, но арбалетный выстрел вынудил его резко сменить траекторию и отскочить вбок под прикрытие пирамиды из ящиков. Болт врезался в каменную стену, выбив из нее сноп ярких искр. Человек начал отступать, чтобы перезарядить оружие, но понял, что не успеет, и арбалет в его руках сменился на нож и заточенный деревянный кол. Вместо того, чтобы атаковать хозяина территории снова, бледный гость толкнул плечом шаткую колонну из поддонов, и только тогда выскочил из своего укрытия. Трухлявое дерево полетело на человека, заставив его сделать рывок в сторону, и этой пары мгновений хватило бледному, чтобы нанести удар.       Мужчина одним прыжком преодолел расстояние до своей жертвы, на ходу обнажая скрытый клинок. Одной рукой он отмахнулся от ножа, метящего ему в лицо, а второй нырнул вниз, разрывая лезвием сухожилия под коленом противника. Тело его врага начало проседать под собственным весом и захватчик направил падение, заломав кричащему человеку руки.              – Так-то лучше, – прокомментировал победитель, стягивая запястья побеждённого кожаной лентой, вытянутой из своих брюк. – Веди себя хорошо.              Бледный двуногий придирчиво изучил оставленную ножом рану на своей левой ладони и совершенно по-кошачьи провёл по ней языком. Затем с довольной улыбкой обернулся в тёмный угол, в котором всё ещё скрывалась тощая полосатая кошка.              – Ты ещё долго собираешься стоять за дверью, ведьма?              ***              Под ногой хрустнула ветка и лошадь вскинула голову, испуганно фыркнув и шарахнувшись в сторону.       “Проклятье”.       Чародейка замерла на месте, глядя на проснувшееся животное. К счастью, кобыла была привычна к людям и быстро потеряла к гостье интерес, отойдя от нее на полную длину привязи и опустив морду в траву.       Голова снова неприятно закружилась и девушка подумала, что скоро нужно будет либо отпустить аватара, либо где-то присесть самой. Мозг Этеры одновременно обрабатывал картинки с двух источников с момента пробуждения в таверне. Как только чародейка, немного проследив за Астарионом чужими глазами, удостоверилась в неслучайности его ночной прогулки, ей пришлось крадучись покидать нагретую постель и топать следом, на ходу пытаясь хотя бы самой себе объяснить, зачем в это всё ввязываться. Когда девушка поняла, что дорога привела ее к убежищу гурца, энтузиазма стало ещё меньше. Ей совершенно не хотелось вставать между вампиром и его жертвой, и Этера заклинала всех богов, чтобы дом оказался пуст. В этом случае она ещё могла бы попытаться воззвать к здравому смыслу Астариона и попробовать его увести.       Но дом не просто не был пуст – Гандрел ждал своего ночного гостя, и чародейка поняла, что один из мужчин абсолютно точно обречён.       Хоть девушка и не сомневалась в том, чьей победы желает, она была не готова оставаться и наблюдать, что будет дальше. Есть вещи, которые лучше никогда не знать.       Впрочем, стоило только сделать шаг в сторону выхода, как в голове снова раздался голос: “Ты ещё долго собираешься стоять за дверью, ведьма?”.              Чародейка мысленно чертыхнулась, проклиная себя за то, что не успела отпустить аватара. Но раз уж ее обнаружили – поздно малодушничать. Этера коснулась дверной ручки, разрывая ментальную связь с животным. Пара секунд замешательства – зато теперь ее разум снова был свободен от назойливых мыслей про соблазнительные ароматы выгребной ямы или шебуршашихся по углам мышей.              В комнате оказалось чуть темнее, чем было комфортно человеческому глазу, но чародейка всё равно хорошо различила объекты в слабом свете костра.              – Убегай! – хрипло крикнул ей гурец и дернулся в путах. – Он вампир!              Астарион расхохотался, а чародейка почувствовала болезненный укол совести: даже в таком состоянии этот человек пытался ее защитить.              – О, я уверен, что она никуда не уйдёт, – заверил охотника ее спутник и поманил девушку к себе. – Ведь наше шоу только начинается.              Этера перешагнула обломки досок, на которых ещё сохранилась маркировка известной торговой компании – вероятно, когда-то это помещение использовалось как продуктовый склад – и приблизилась к мужчинам. Под ногами охотника разлилась лужица крови.       Калечащий приём и очень, очень подлый. Такие раны возможно залечить только магией, иначе владелец на всю жизнь останется инвалидом.       Астарион мог ударить противника куда угодно, мог даже убить, но предпочёл растянуть удовольствие, как кот, забавляющийся с крысой. Озлобленной, опасной, но уже обречённой.       Глядя на это, Этера обругала себя ещё раз.       “Ты идиотка, ведьма. Ты правда рассчитывала, что сможешь взять опьянённую кровью нежить за ручку и увести отсюда? Теперь молись, как бы тебя саму не сожрали”.              – Нравится зрелище? – вампир посторонился, заходя к ней за спину, чтобы от ее взгляда не укрылось ни одной детали.              – Нет, – ощущение хищного присутствия за пределами зрения сильно нервировало, и девушка развернулась. – И я здесь не для того, чтобы играть в игры, Астарион.              – Астарион?! – несмотря на боль от раны и стянутых рук, охотник удивлённо дёрнулся. – Какой же я дура-а-ак… Я думал, что ты просто наивная девка… а ты, сука, знала всё с самого начала, – его голос, и без того хриплый, прервался кашлем.              – Скажу больше, наш разлюбезный Клинок тоже в курсе, – промурлыкал вампир, наклонившись к гурцу, и снова обратился к девушке. – Но если ты здесь не для того, чтобы полюбоваться… тогда зачем?              – Зачем? – чародейка недобро прищурилась. – Это я должна спрашивать, какого дьявола ты тут устроил? Вашему договору с Уиллом чуть больше суток, а ты уже вознамерился оставить за собой шлейф из трупов.              – А ты что, предлагаешь оставить такого врага за нашими спинами?              – Он не узнал бы тебя, если бы ты сам к нему не полез!              – Да, и это дало бы нам пару дней форы! А потом он заручился бы поддержкой какой-нибудь феечки, которую не одурачить моим временным иммунитетом к солнцу. И мне пришлось бы отбиваться уже от них двоих.              То, как свободно Астарион всё это говорил, лишний раз доказывало, что у гурца нет шансов. И у нее тоже, если она вдруг вознамерится защищать Гандрела.       Но больше всего Этеру мучило то, что вампир, дьявол его забери, был прав. Отпустить охотника сегодня означало встретить его стократ сильнее завтра.              – Тебе ещё не раз придётся столкнуться с моим прошлым, – в голосе Астариона больше не было слышно одержимости, только хладнокровное взвешенное убеждение. – И, признаться, хорошего в нём мало. Гурец – только один охотник из множества – поверь, Касадор не пожалеет средств на то, чтобы меня вернуть. Поэтому предлагаю тебе определиться здесь и сейчас – ты со мной?              – Мне придётся? – чародейку немного смутила такая постановка вопроса.              – Да, принцесса, тебе. То, что здесь произойдет – не та тайна, которую я хотел бы афишировать Клинку и магу. Но ты… кажется, ты способна понять меня.              Девушка тяжело вздохнула, на пару секунд прикрыв глаза. Видят боги, Гандрел был неплохим человеком, но также он оставался врагом, который не отступится от цели. Особенно теперь, когда уже обнаружил свою добычу.       И в отличие от охотника, Астарион был для чародейки своим. Этой ночью он втянул ее в первоклассное дерьмо, но Этера с грустью подумала, что случись ей сделать выбор ещё раз – она поступила бы так же.              – Делай, как считаешь нужным.              Девушка скрестила руки на груди и присела на один из уцелевших ящиков. Она даже не могла обвинить кого-то, кроме самой себя: что мешало ей просто закутаться плотнее в одеяло и остаться в таверне? Своё обещание Уиллу она выполнила, доведя вампира до их совместного номера, под личный присмотр охотника. Чародейка даже никогда бы не узнала, что сегодня ночью на одного гурца стало меньше, да и никто бы не узнал.       Кем Этера себя возомнила, решив, что способна на что-то повлиять в этом противостоянии двух охотников?              – Поверь, мною движет необходимость, а не прихоть… – Астарион уважительно кивнул в ответ на ее решение.              Лающий смех гурца прервал их беседу.              – Мне смешно тебя слушать, отродье. А ты… кхех… будешь ещё большей дурой, если и правда ему поверишь, – он снова закашлялся, переводя взгляд с вампира на чародейку. – Думай, что хочешь, вампирская шлюха, но и ты однажды окажешься на моем месте – когда ему наскучишь.              Жалеть гурца захотелось чуть меньше, но Этера ничего не ответила. Она старалась не подавать вида, что слова бродяги ее задели, потому что в них было слишком много правды. Иронично шутить с Астарионом было весело, флиртовать – сладко, но мысли о том, чтобы действительно разделить с ним постель, казались откровенно жуткими.              – Отличная речь, охотник, – одобрил вампир, разворачиваясь к нему. – Это всё?              – Я… кхех… только начал. Ты можешь убить меня, но не думай, что это многое изменит. Мы будем преследовать тебя до тех пор, пока кто-нибудь из моих братьев не пронзит колом твое прогнившее сердце.              Астарион разочарованно цокнул языком.              – А я-то думал подарить тебе быструю смерть, – он снова достал кинжал и присел перед гурцем, лаская лезвие тонкими пальцами. – Но сначала задам пару вопросов.              – Катись в ад, отродье…              – Я даже рад, что ты так ответил, – оскалился вампир, прижимая кончик клинка к щеке охотника.              – Ты шутишь? – гневно прервала его чародейка, вскакивая со своего места. – У нас нет времени на твои развлечения.              – У тебя есть другое предложение, ведьма?              – Есть, – Этера опустилась на колени, положив ладонь на лицо охотника. Гандрел попытался мотнуть головой, чтобы скинуть ее руку, но не преуспел – глаза уже начал заволакивать золотой туман.       Его сознание пульсировало болью и страхом. Там, где-то очень далеко от этого провонявшего дымом сарая остались его родные. Его племя.       Оплетенный магией разум породил видение: загорелые мужчины и женщины разбивают лагерь на обочине тракта, распрягают лошадей, разводят костры. Улыбаются друг другу. В воздухе витает запах цветущих яблонь и молодой травы, на которой резвятся дети. Дети…       Укол гораздо более болезненный, чем поцелуй холодной стали, а за ним новая волна ужаса.       Видение рассеивается – золотой туман растекается по телу, растворяя в себе тревогу.       Не будет больше ни боли, ни страха, только его ласковые волны. Только тепло…              – Спрашивай, – девушка отодвинулась от гурца, но он не шелохнулся, расфокусировано глядя перед собой.              – Он точно меня слышит? – вампир недоверчиво пригляделся к безразличному лицу мужчины. – Выглядит не очень вменяемым.              – Можно подумать, после твоих пыток он бы сохранил ясность ума! – рассерженной кошкой прошипела Этера. – Ты слышишь нас, охотник?              – Да… – голос, лишенный всяких эмоций.              Этера сделала Астариону выразительный приглашающий жест.              – Зачем ты хотел вернуть меня во Врата Балдура?              – Старейшина будет допрашивать… пытать… пока ты не признаешься…              – Как твое жалкое племя узнало, где меня искать, гурец?              – Рассказал мужчина… приходил к старейшине…              – Как он выглядел?              – Седой, но не старик… на щеке татуировка… пёс… на левой руке нет мизинца…              – Дерьмо! – выругался вампир. – Так я и думал.              – Знаешь его? – заинтересовалась Этера.              – Лучшая ищейка Касадора из человеческих наёмников. Густаво “Гончий Пёс”.              – Если он лучший, зачем было подстрекать на твои поиски гурцев? Мог бы отправиться сам.              – А кто сказал, что он не отправился? – прошипел вампир так, что у чародейки по спине пробежали мурашки. – Эй, гурец, что ещё вам рассказал этот человек?              – Что он сочувствует нашей утрате… что мы имеем право на месть… что наши дети…              – Всё, довольно, я понял! Обычный пропагандистский бред в его духе. Он упоминал Касадора?              – Нет…              – Он упоминал других охотников, идущих по моему следу?              – Нет…              – Сколько ещё охотников ваш старейшина отправила на мои поиски?              – Пошёл только я… Остальные ждут…              – Ты так же бесполезен, как и всё твоё паршивое племя! – резюмировал вампир.              – Нам давно пора уходить, – поторопила его Этера.              – Видимо, он, и правда, принес всю пользу, которую мог. Остался последний штрих, – Астарион за ворот подтянул безучастного охотника к себе, придав ему полувертикальное положение, и с наслаждением впился клыками в шею. Несколько капель крови брызнуло на пол, едва не попав на брюки чародейки, но она вовремя отскочила.       Зрелище питающегося вампира было одновременно тошнотворным и гипнотическим. Этера представила эти клыки на своей шее, и ей стало дурно, но она так и не смогла заставить себя отвести взгляд.       Это ее наказание за самонадеянность.       Чародейке действительно будет полезно увидеть настоящее лицо нежити, свободное от маски любезного притворства. Увидеть, как Астарион убивает, чтобы навсегда расстаться с иллюзиями о его человечности.              Вампир отбросил на пол уже мертвое тело охотника, а сам остался с закрытыми глазами сидеть на коленях, полной грудью вдыхая воздух.              – Боги! – прошептал он, открывая глаза. – Этот мир такой… яркий.              – С тобой всё в порядке?              Вампир выглядел так, как будто вместо крови отведал галлюциноген: с удивлением рассматривал свои руки, каменные стены склада, кинжал, испачканный кровью. Он задержал слегка безумный взгляд на встревоженной спутнице.              – В порядке? Милая, я не чувствовал себя лучше с тех самых пор, как Касадор обратил меня, – он медленно встал, будто прислушиваясь к ощущениям в своем теле.              – Так это правда? – мелькнула у девушки неожиданная догадка. – Ты раньше не пил человеческую кровь? Я думала, ты солгал, чтобы не провоцировать Уилла.              – Ни человеческую, ни какую-либо ещё, кроме крови неразумных тварей. После подвалов Касадора даже лесная живность казалась мне деликатесом, но это… это как проснуться от ночного кошмара длиною в двести лет. Я чувствую себя… неуязвимым! И я так рад, что не ошибся в тебе, принцесса, – Астарион лёгким танцующим движением обошел чародейку и прислонился рукой к стене, перекрывая путь к выходу. – Не каждому человеку хватит смелости сопроводить вампира на его охоту и ни разу не отвернуться.              – Я должна была узнать, как далеко ты зайдёшь.              – При всем уважении, милая, теперь я знаю, как далеко способна зайти ты. Из нас получились неплохие союзники, сегодня мы стали сообщниками, как думаешь, кем ещё мы можем быть друг для друга?              – Мы абсолютно точно станем обугленными головёшками, если вернёмся позже, чем проснется Уилл! – Этера оттолкнула его руку, загораживающую путь к выходу, и Астарион не стал ее удерживать.              – Жаль прерываться на такой чудесной ноте, но тут ты права, – он отстранился, уступая ей дорогу. – Уже светает.              Между приколоченных к окнам досок, действительно, узкими полосками пробивались первые сумерки. Астарион вернулся к телу охотника, ловко и быстро вывернув его карманы и осмотрев рюкзак. Забрал горсть амулетов и протянул чародейке.              – Здесь есть что-нибудь интересное?              Этера повнимательней присмотрелась к безделушкам гурца. Простое бронзовое колечко светилось золотистыми искрами Плетения. Похоже на болеутоляющее, но без лечебного эффекта – вполне объясняет то, почему раненый мужчина так хорошо держался.       Среди подвесок на кожаных шнурках внимание девушки особенно привлекла одна.              – Как интересно… – она отделила шнурок с волчьим клыком от остальных и вытянула в сторону вампира. Ничего необычного не произошло, только лицо Астариона стало искренне озадаченным.              – Милая, что ты делаешь? – спросил он, настороженно разглядывая покачивающийся перед собой амулет.              – В очередной раз восхищаюсь талантами ваших маленьких церебральных квартирантов, – задумчиво протянула Этера. – Эта игрушка заряжена на распознавание нежити рядом с собой. Точный радиус, не разрушив Плетение, сказать не могу, но он гораздо больше, чем расстояние между нами. Вот только амулет тебя не видит.              – Правда? – Астарион тоже поднялся и заинтересованно повертел шнурок в руках. – Так вот почему мне показалось, что одолеть охотника было слишком уж просто. Гурцы – такие параноики, шагу нельзя ступить, не обезвредив какую-нибудь ловушку. Но если Гандрел полагался на чары против вампиров, то тут его ждал сюрприз.              Этера изучила остальные амулеты и действительно нашла среди них те, что активировали боевую магию в ответ на появление нежити. Что ж, видимо, сама судьба не была благосклонна к этому охотнику на монстров.              – Жаль, что нельзя прихватить с собой его сапоги, – огорчённо вздохнул вампир, сравнивая свою потрепанную обувь с новенькими ботфортами гурца. – Но раз уж мы решили до конца притворяться хорошими мальчиками и девочками, придётся довольствоваться сувенирами поменьше.              – Что ты собираешься делать с телом?              – Помнишь старую деревенскую поговорку? “Сгорел сарай – гори и хата”. Мне кажется, это наш случай, просто наоборот.              Астарион подтащил труп ближе к костру, стал закидывать в огонь доски и двигать ящики.              – Смотреть на пожар сбежится вся деревня.              – Пускай лучше причитают над пожаром, чем над обескровленным телом, правда? Кто вообще вспомнит о каком-то бродяге в этой суете?              В его словах была логика: отношение к гурцам было немногим лучше, чем к бродячим псам. Их не пускали на ночлег в приличные дома, неохотно обслуживали в тавернах, ссылаясь на дурной глаз и мрачную репутацию. Скорее всего, никто даже не знал, где остановился на ночь пришлый охотник. А даже если и знал…       Разбойник без чести и совести забился в крысиную нору себе подстать, перебрал алкоголя и не уследил за огнем – вот что подумают люди.              – Надо отпустить лошадь, – чародейка вышла на улицу и за верёвку притянула к себе встревоженную кобылу. Животное раздувало ноздри, вдыхая запах дыма и ловя отсветы разгорающегося пламени из окон, но послушно позволило снять с себя недоуздок, который тоже отправился в огонь. Почувствовав свободу, лошадь задрала хвост и пружинистой рысью принялась носиться вдоль ограды, пока не нашла достаточно большую дыру в кладке, чтобы выскочить наружу.              К моменту их возвращения в таверну уже полностью рассвело. Астарион заглянул в приоткрытую дверь и поманил девушку за собой, показывая, что всё тихо.       Обычно владельцы постоялых дворов вставали с первыми петухами, но, судя по отсутствию ароматов из кухни, после ночного праздника даже педантичная Лея позволила себе лишние пару часов сна.       Этера мельком глянула на спящего Уилла и подумала, что будет, если охотник узнает об их преступлении. В том, что вампира он прикончит на месте, девушка не сомневалась ни секунды. По крайней мере, попытается: после сегодняшней ночи чародейка уже не взялась бы сказать, у кого из мужчин больше шансов в открытом бою. Жаль, что несгибаемый Клинок со своей черно-белой моралью никогда не сможет понять их с Астарионом, поэтому Этера отбросила любые мысли о том, чтобы пытаться ему что-то объяснить.       В конце концов, ей не привыкать не только разгадывать тайны, но и хранить их.                     *Обе-рек – “Поток”