Изумруды и перья

Она проснулась раньше Эммрика, и это оказалось чем-то новым, странным и немного непривычным. Некромант всегда был очень ранней птицей — бесчисленное количество утр Рук встречала в постели одна, недовольно морщась и проклиная привычку мага упражняться при лучах восходящего солнца. Сейчас же она могла вдоволь насладиться раскинувшейся перед ней картиной — мужчина, весь тепло и нега — мирно лежал рядом. Волосы — цвета соли и черного перца — были чуть взлохмаченные, а лицо расслаблено — находясь столь близко, Рук могла рассмотреть его в мельчайших деталях. Сеточка морщин у глаз, родинка у носа, темная линия ресниц — ко всему этому хотелось прикоснуться губами, отпечатать навсегда в памяти, чтобы, ночуя в холодной палатке где-то на Создателем забытых Хоссбергских топях, Рук в любой момент могла закрыть глаза и в мельчайших деталях восстановить образ некроманта. Она и так без труда была способна на это — однако искра жадности где-то в глубине шептала, что Рук всегда будет мало. С каким бы удовольствием девушка придвинулась бы ближе к Эммрику и запустила ладони под мягкую ткань его рубашки. Провела бы пальцами по торсу и груди — наверняка теплым, лишенным напряжения в мышцах. Она могла бы носом зарыться в мужскую шею, жадно вдыхая его аромат, а потом, будто бы невзначай, приложить губы к пульсирующей артерии чуть ниже острой скулы. Эммрик, разумеется, быстро бы сбросил с себя оковы сна — и тогда Рук прошептала бы ему на ухо какую-нибудь очаровательную глупость, что заставила бы ее смущенно засмеяться, а брюки мужчины натянуться в районе паха в сладостном предвкушении. Рук закусила губу, пытаясь отогнать столь манящие фантазии — на это утро у де Рива были совсем иные планы. Запечатлев на щеке Эммрика невесомый поцелуй, она аккуратно, боясь потревожить чуткий сон некроманта, выскользнула из его объятий. В приливе нахлынувшей на нее нежности девушка поправила чуть сползшее покрывало так, чтобы мужчина точно не замерз в вечно холодной комнате для медитаций, и встала с кушетки. Передвигаясь тихо, на цыпочках, Рук схватила кожаный дублет, покоящийся на спинке стула, и подняла с пола охотничьи сапоги. Все же в том, чтобы заснуть вот так, не раздеваясь, определенно были свои преимущества — как минимум утренние сборы выходили намного быстрее. Поежившись от холода каменных плит под ступнями, девушка выскользнула из комнаты — и тотчас же лоб в лоб столкнулась со скелетом, поджидающим ее на пороге. — Манфред! — возмущенно прошептала Рук, прикрывая тяжелую дубовую дверь. — Что ты тут делаешь? В ответ ей раздалось лишь приглушенное шипение. Ассистент некроманта выглядел не на шутку встревоженным. — Потерял Эммрика? — сделала догадку девушка, обуваясь. Манфред энергично закивал головой, соглашаясь, и Рук улыбнулась от непосредственности, которая граничила с детской наивностью, столь странной для такого необыкновенного существа. — Что ж, к нему пока нельзя, — она попыталась сохранить в своем голосе твердость — авторитетом для духа был лишь Эммрик, однако меньше всего на свете ей сейчас хотелось бы, чтобы Манфред ворвался в комнату и разбудил некроманта. — Так что тебе придется немного подождать. Скелет издал разочарованный скрип, но все равно потянул костлявые пальцы к ручке двери. — Я же говорю: Эммрик спит! — повторила девушка. На самом деле она не до конца понимала, как много из сказанного ей Манфред осознавал. Казалось, только некромант мог разобраться в веренице нестройных звуков, что издавал скелет. Манфред, казалось, на секунду задумался — склонил голову в бок, как будто повторяя столь знакомый Рук жест Эммрика, и де Рива была готова поклясться, что в его черепушке в тот момент происходил серьезный мыслительный процесс. Потом скелет встрепенулся, будто бы ошеломленный новой идеей, и вдруг указал костяной фалангой на девушку, потом переводя ее на себя. — Хочешь пойти со мной? — с недоверием переспросила Рук. Дух с энтузиазмом закивал и подпрыгнул в предвкушении. — Ну уж нет, — решительно ответила девушка. — Эммрик меня не простит, случись что с тобой. От нее не укрылись некоторые изменения в облике скелета. Нижняя пара ребер у него сияла неестественной белизной — скорее всего, они были позаимствованы у вчерашнего гостя. Некромант как раз упоминал, что Манфреду необходимо что-то заменить. Было бы жаль испортить столь искусную работу собственной беспечностью. Рук поежилась. Конечно, она всегда понимала, что тело духа любопытства было собрано из настоящих костей — однако «знать» и «видеть», как какие-то части его были успешно заменены после вскрытия жертвы таинственного морталитаси, было не одним и тем же. Костяная рука снова потянулась к ручке двери. Манфред явно не воспринимал полумер — если отправиться в путешествие с Рук не получалось, он был полон решимости хотя бы отыскать пропавшего со вчерашнего вечера некроманта. — Нет-нет! — как можно тише прошептала Рук, перехватывая его запястье. Переговоры явно начали заходить в тупик. С другой стороны, что дурное могло быть в том, чтобы позволить скелету пойти с собой? Опасностей на ее пути не предвиделось, а Эммрик, отвлеки Рук внимание духа на себя, смог бы чуть больше поспать. В конце концов, Даврин всюду брал с собой Ассана — следовательно, ничего странного в этом не было. — Ладно, твоя взяла — только будь хорошим мальчиком и слушайся меня. А если не будешь — я расскажу Эммрику, что ты стащил из столовой нож. Манфред будто бы задумался, взвешивая опции, а потом утвердительно кивнул, принимая условия сделки. Спускаясь по лестнице и на ходу надевая дублет, Рук не смогла сдержать улыбки. Манфред, казалось, был готов лопнуть от восторга — он следовал за ней вприпрыжку, щелкая челюстью и радостно шипя. Перед тем как отправиться в путь, де Рива оставила в библиотеке записку для Эммрика, чтобы тот не выдвинулся на поиски своего протеже. Возможно, в столь странной компании для утренней вылазки были свои плюсы — никто не сможет упрекнуть ее в беспечности. Да, путешествовать по оскверненному Тревизо в одиночку было не лучшей идеей — на каждом углу таились опасности, начиная от порождений тьмы и заканчивая мародерами, охотящимися за добром в разоренных домах, — однако Рук и не собиралась быть одна. Ведь за ней, щелкая зубами в голодном предвкушении, по пятам следовал дух любопытства, а следовательно, и бояться было нечего. И, между прочим, Манфред все еще имел при себе столовый нож и был полон решимости его использовать.

***

Мало кто из непосвященных знал, что обитель де Рива находилась не в каком-нибудь вычурном поместье, как у Делламорте, или над многолюдным казино, как у Кантори, а под землей, в городской канализации. Пожалуй, место было не очень живописным, зато надежным — так все члены клана укрыты от посторонних глаз. Запах плесени и постоянная сырость были, конечно, минусами. Неудивительно, что сам Пятый Коготь облюбовал уютный и теплый кабинет Тейи — однако не было ничего в этом мире, к чему невозможно было бы привыкнуть. Сеть запутанных коридоров, плавно перетекающих в залы и потайные комнаты, напоминала лабиринт и оказывалась верной смертью для любого, кто попытался бы заявиться к де Рива неприглашенным. «Или для новоприбывших учеников», — мрачно добавила про себя Рук, вспоминая, как она, напуганная маленькая девочка, не раз терялась во мраке бесконечно повторяющихся поворотов. Однажды Виаго, которому осточертело ходить за Рук, словно нянька, вручил тогда еще совсем ребенку огарок свечи и отвел в незнакомый ей прежде закуток. «Закрой глаза и считай до ста. Когда закончишь, меня уже тут не будет, — в глазах мужчины не было и намека на удовольствие от всего происходящего, лишь желание расправиться с надоедливой, вечно распускающей слюни девчонкой. — Твоя задача — выйти к моим комнатам». «А если я не смогу? Если я потеряюсь?» — неуверенно спросила тогда Рук с округлившимися от страха глазами. «Тогда мне будет жаль потраченных на тебя денег», — равнодушно ответил Виаго, пожимая плечами. Когда девочка досчитала до ста и открыла глаза, вокруг нее была лишь тьма. Рук тогда не разочаровала наставника — она все же нашла путь к его покоям. У нее ушло на это два дня — и, в конце концов, на пороге Пятого Когтя появился осунувшийся грязный ребенок со следами укусов крыс — вечных спутников городской канализации — на ногах. «Неплохо», — только и сказал мужчина, и губы Рук растянулись в усмешке. Она была собой очень горда. После юная де Рива провалялась с неделю в горячке — слава Создателю, крысы не были чумными, но все же занесли какую-то заразу. Зато больше Рук никогда не терялась. Вот и теперь она без труда нашла нужный люк, ведущий на тренировочную площадку — огромный подземный зал с водой, капающей с потолка, запахом тины и стайками ненавистных с того самого случая в детстве крыс. Маттео, если верить Луканису, был пока низшей ступенькой в иерархии Воронов, а это значило, что день его мог начинаться лишь с одной из двух вещей: дежурства на кухне или утренней тренировкой. И чутье Рук подсказывало, что сегодня был именно второй вариант. Она не ошиблась. Найти Маттео не составило труда — он был именно таким, каким описал его Луканис, порасспрашивавший о пареньке у округи. Худой, слишком слабый даже по меркам эльфов, Маттео зато обладал парой очень быстрых ног и ловких пальцев. Благодаря этому юный Ворон и снискал себе славу хорошего гонца и вполне сносного взломщика. Парень смутился, когда Рук позвала его к себе — все же ее слава теперь шла далеко впереди девушки. Это, впрочем, играло ей на руку — немного авторитета ей не помешало бы. Четко и с расстановкой, словно заученный текст, Маттео пересказал Рук детали того вечера. Как и обычно, он отправился проверять стену на рынке — это было тайным местом дома де Рива. Если знать, на какие камни следовало нажать на кладке, можно было обнаружить небольшие выемки, в которые помещались послания, сокрытые для простых смертных. Потенциальные заказчики могли так оставлять сообщения и контракты для гильдии — и задачей Маттео было собрать все бумаги и принести своему мастеру, чтобы тот передал Виаго все то, что заслуживало внимания. И Маттео справился с этой нехитрой работой — принес несколько запечатанных конвертов, сам их не вскрывал. Кто их оставил, он, разумеется, не знал — да и не было работой столь незначительной сошки думать о таких вещах. Он говорил складно и по делу — однако было что-то странное в том, как тревожно бегал из стороны в сторону взгляд эльфа, будто вспоминая написанный где-то текст, как от простых вопросов от его лица отливала всякая краска. И что могло его так напугать? Ответов Маттео было ничтожно мало — очередная зацепка никуда не вела. Девушка словно гонялась за собственной тенью, и это вылилось в приступ раздражения, за который, будь она в чуть более уравновешенном состоянии, Рук было бы стыдно. Эммрик — а в последнее время его имя стало синонимом к слову «совесть» — не одобрил бы этого. Повинуясь порыву, Рук схватила Ворона за ворот тренировочной туники, притягивая ближе к себе. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, — сказала она ему на ухо, не без удовольствия замечая, как вздрогнул Ворон. — Выкладывай все — и побыстрее. Последние дни у меня были отвратительные, и я совсем растеряла крупицы терпения. — Я не знаю, — ответил Маттео, запинаясь. Глаза его округлились от страха. — Честно, ничего! Ему не удалось убедить Рук. Ей следовало немного поднажать — еще чуть-чуть, и он… — Что тебе нужно от моего мальца? — от неожиданности девушка разжала пальцы, отпуская ворот куртки Маттео. — Он уже все тебе рассказал. Рук обернулась, стараясь ничем не выдать волнения. Обладатель низкого голоса, заставляющего беспрекословно себе подчиняться, а уж потом задумываться о приказе, был хорошо ей знаком. Он, за те несколько лет, что они с Рук не виделись, возмужал. И без того мощная фигура сделалась еще шире в плечах, под тонкой тканью рубашки играли мускулы. Золотистые локоны, которые он обычно отращивал чуть ниже скул, теперь доставали до плеч и были перехвачены темным шнурком, а на щеках блестела светлая, непривычная глазу щетина. Однако улыбка — обнажающая ряд белоснежных, похожих на морские жемчужины, зубов — оставалась прежней. Рук прекрасно ее помнила — открытую и лучезарную — ведь именно она чуть не подтолкнула эльфийку в свое время к ужасной глупости. — Твоего мальца? — переспросила девушка с недоверием. — С каких это пор, Лука? Парень — уже, впрочем, практически мужчина — не прекращал улыбаться, и на миг Рук показалось, что он намеревался ослепить ее сиянием белоснежных зубов. — Многое изменилось, пока тебя не было в Тревизо, — пояснил он, жестом приказывая Маттео уйти. Парнишка, недолго думая, подчинился — Рук хотела его задержать, но он оказался до того ловок, что буквально растворился меж ее цепких пальцев. Настоящий талант. — Я теперь мастер, Рук. Присматриваю за молодняком — теми, кто только получил плащ. Мы не хотим, чтобы кто-то из них вляпался в неприятности. «Совсем как ты с Антаамом в свое время», — пожалуй, хотел он добавить, и Рук была уже готова вспылить. Однако Лука ничего не сказал. Пытаясь отыграть скуку, Рук носком сапога зарылась в песок. Под золотистым верхним слоем оказался темный, пропитанный кровью, что, вероятно, остался на площадке со вчерашней тренировки. Она избегала смотреть старому знакомому в глаза — как будто бы он мог прочесть в ее взгляде что-то, что девушка хотела бы от него скрыть. Их столкновение само по себе было дефиницией слова «неловкость». Рук с удовольствием бы посмотрела на чудака, который был бы рад встретиться лицом к лицу с тем, с кем он когда-то чуть ли не разделил впервые постель — однако, перепугавшись, сбежал при первом удобном случае, оставив пару медяков для оплаты убогой комнаты, снятой в дешевой таверне. Нелепая встреча, верно? Рук же сейчас не нужно было и воображать столь незавидного сценария — он разыгрывался прямо перед ней. — Мастер, значит? Невероятный карьерный рост. Они с Лукой были одногодками — практически в одно время попали в дом де Рива и начали обучаться. Особой дружбы между воронятами никогда не водилось — слишком уж быстро сменялись их ряды. Зачем было стараться наладить отношения хоть с кем-то, если уже завтра его могли вынести с тренировочного зала ногами вперед? Так что они не дружили с Лукой, нет — скорее взаимовыгодно сосуществовали. С ним можно было перекинуться парой шуток, разведать новости. Рук знала, что он никогда не сломал бы ей пару ребер во время тренировочного боя — по крайней мере, специально. В конце концов, Лука был тем, с кем девушка отпраздновала получение плаща — до сих пор от мыслей об этом дне в носу начинал крутиться запах прокисшего вина. А потом их дороги разошлись. Каждый начал брать свои контракты, в сотрудничестве больше не было нужды. Рук совсем скоро вляпалась в историю с Антаамом и была отослана подальше «со двора», в то время как Лука, по-видимому, успешно карабкался по шаткой лестнице чинов гильдии. — Ты бы тоже могла им стать — умей слушать чужие приказы, — подметил парень и был абсолютно прав. Рук никогда не удавалось быть покладистой — именно поэтому рассчитывать на головокружительную карьеру в доме де Рива ей никогда не приходилось. Именно поэтому Варрик выбрал ее. Взгляд Луки переместился с Рук на Манфреда, застенчиво прячущегося за хрупкой девичьей фигурой. — А это, значит, тот некромант из твоего отряда? Наслышан, наслышан, — выдавил он из себя чуть смущенно и сделал шаг вперед, вероятно, намереваясь пожать скелету руку. Рук разразилась смехом — чуть громче, чем того требовала ситуация. Что ж, подобную вольность можно было с легкостью простить — не каждый день ей удавалось стать свидетельницей столь забавных ошибок. Или все дело было в ее натянутых, словно струна, нервах? — Это Манфред, ассистент профессора Волькарина — того некроманта, о котором ты говоришь, — пояснила она, смахивая проступившую от смеха слезу. При упоминании Эммрика скелет издал радостное шипение и подпрыгнул на месте, словно жеребенок. — Он — дух любопытства, что решил поселиться в скелете, — добавила Рук, видя, как лицо Луки вытягивается от удивления. Нужно было отдать ему должное — наемник быстро пришел в себя, возвращая на место улыбку. — Интересно, — только и сказал он, все еще не отрывая от скелета взгляда. Общество явно не приходилось ему по вкусу. Жестом парень предложил Рук сесть на скамьи, что были расставлены вокруг площадки на манер амфитеатра. Девушка, не имея других вариантов, послушно последовала за ним. — Маттео забрал один из важных для меня контрактов — и мне нужно знать, кто его заказчик, — вернулась девушка к теме, стоило им наконец сесть. Смотреть на Луку — всего будто бы сделанного из золота и жемчуга — не хотелось, и поэтому она устремила взгляд перед собой, на площадку. Там дралось несколько пар. Оружие было ненастоящим — деревянные мечи, парочка хрупких копий. Однако даже столь непорочные вещицы могли причинить немало вреда — стоило только задаться целью. Совсем рядом с ними парочка молодых Воронов сцепилась не на шутку — били они друг друга во всю силу, ничего не стесняясь. Бутафорское оружие уже успело отлететь в сторону. Сцепившись, Вороны повалились на землю. Сложно было сказать, кто выигрывал, пока один из них — тот, что был покрупнее, — не схватил оппонента за волосы и со всей силы не ударил его голову о колено, уже не позволяя сопротивляться дальнейшему граду ударов. Послышался глухой звук — как будто треснула спелая дыня — и тело его соперника обмякло. Рук надеялась, что последний удар не был смертельным. Победитель стремительно поднялся с песка. Он рассмеялся во всю глотку — заливисто, немного безумно — и сплюнул кровь. Вместе с темной жидкостью на песок упал вырванный с корнем зуб. Рук отвела взгляд — уж лучше Лука, чем это. — Он рассказал тебе все, что знает, — ответил парень с налетом легкого раздражения. — Тебе не хуже меня известно, что наша система практически не дает осечек — если заказчик не хочет, чтобы его раскрыли, мы его не тревожим. Рук кивнула. — … а ты врываешься ни свет ни заря, пугаешь моих ребят — того и глядишь, Маттео заикаться начнет, — Лука сплюнул на песок, совсем как тот Ворон с площадки. Слава Создателю, без крови. — А у меня на него планы, талантливый малый. У него ловкие руки — любой замок откроет в два счета. Рук слушала его вполуха. Взгляд ее теперь скользил по выразительным чертам Луки, пытаясь ими затмить воспоминания о неприятном зрелище — шоколадный загар, нос с легкой горбинкой, волевой подбородок, мягкий изгиб светлых, в тон золотым волосам, бровей. Во времена их обучения девушки хвостом за ним ходили, и эльфийка знала, что в доме де Рива практически не осталось юбок, под которые Лука не успел бы залезть, — он, как и многие мужчины, был падок на женскую ласку. Она тоже могла бы стать очередным трофеем на полках его достижений — не потому что сходила по голубоглазому смазливому блондину с ума, а потому, что Лука был одним из немногих, кто проявил к ней хотя бы подобие заботы. Он не пытался нарочно уколоть ее или задеть, забавно шутил, а в вечер, когда все практически дошло до постели, даже заплатил за ее вино. Это было в разы больше того, что Рук получала от других, и тогда забавный, по-своему даже добрый парень показался ей отличным вариантом для того, чтобы испробовать в то время скрытую часть жизни на вкус. Однако до дела не дошло — воображение нарисовало Рук картину в разы лучше того, что оказалось в реальности. В тот вечер Лука перепил — ведь достойный повод имелся — поцелуи его выходили слишком мокрыми и порывистыми, липкие руки касались всегда не там, где нужно, и не так, как хотела того девушка. Слава Создателю, ей хватило тогда смекалки вовремя скрыться, а не положить себя на жертвенный алтарь — и судьба действительно вознаградила ее в будущем. Теперь все это — налет былой дружеской симпатии и воспоминания о поцелуях со вкусом прокисшего вина — казалось Рук несусветной глупостью. Было даже что-то постыдно неловкое в том, что ей когда-то нравилось ослепляющее золото волос Луки, что она смеялась над его нелепыми шутками и в целом находила вполне сносным. Как все это могло сравниться с тем, что Рук знала сейчас — мягкое золото колец и браслетов Эммрика, его слова, что выстраивались в тонкую ткань изысканного кружева, и чувство всепоглощающего счастья, которое она испытывала рядом с мужчиной. Сравнения и быть не могло — то, что два имени стояли рядом, уже можно было счесть оскорблением. Лука говорил что-то еще — о своем новом назначении на пост мастера, о контрактах и воронятах под его опекой — но Рук не находила в себе сил в достаточной мере концентрироваться на словах, им произносимых. Глупо, конечно, но она до сих пор чувствовала рядом с ним дискомфорт и легкий налет паники — как будто в любой момент они снова могут очутиться на узкой кровати, набитой соломой, и девушка окажется зажата между стеной и вспотевшим телом, неловко пытаясь пресечь попытки развязать шнуровку ее брюк. Что ж, ее визит оказался напрасным. Ничего не узнала да еще и настроение себе испортила неприятными воспоминаниями — хорошего было мало. — Было приятно свидеться, — это была наглая, ничем не прикрытая ложь. — Но у меня еще много дел — хочу успеть сходить на рынок, порасспрашивать торговцев, чьи прилавки стоят рядом с нашей стеной. Лука нахмурился. — Глупости! — воскликнул он безапелляционно. — Столько времени прошло, а на рынке — настоящий проходной двор. Даже если кто-то и заметил — что с того, как все тут упомнить? — Все равно хочу проверить, — пожала плечами Рук, вставая со скамьи. Сейчас она расстанется со старым знакомым — и наконец сможет вдохнуть полной грудью. — Тогда я пойду с тобой! — с нарочитым весельем сказал Лука, поднимаясь за ней следом. — Нечего тебе одной по городу мотаться. Рук указала на Манфреда, пытающегося слепить что-то из песка на площадке, как бы говоря: «Я не одна». — Тоже мне, с этого уродца защитник — как из меня оперная певица, — засмеялся Лука. — Не ломайся, все равно ничего не узнаешь — а так хотя бы прогуляешься в приятной компании. «Как самокритично!» — с раздражением подумала де Рива, недовольно поджимая губы. У нее было много причин недолюбливать старого знакомого, но теперь к списку добавилась еще одна. К слову, в этом самом списке определенно значился еще один роковой недостаток Луки, что, пожалуй, играл на руку ему в работе, но совершенно выводил девушку из себя — парень никогда не воспринимал короткое «нет» как ответ. И вот, волей судьбы, Рук вдруг нашла себя идущей плечом к плечу со старым знакомым. Лука говорил много и очень охотно. Это не было похоже ни на увлеченное щебетание Беллары, которой, порой, не нужен был и собеседник вовсе — лишь слушатель, ни на пространственные речи Эммрика, который, хоть, как и любой преподаватель, умело жонглировал словами и очень это любил, всегда оставлял для своего визави пространство для выражения собственных мыслей — монологи он разбавлял тонкими, умело заданными вопросами, что сами развязывали язык, и всегда слушал внимательно, не отвлекаясь. Лука же был просто влюблен в звучание собственного голоса. За короткий путь до рынка Рук узнала практически все детали его жизни, минувшие ее стороной за прошедшие несколько лет, — то, как он дослужился до чина мастера; как чуть не женился на девице, подрабатывающей прачкой, потому что та соврала, что забеременела; как недавно он купил несколько отличных ножей и мог выпросить скидку, если бы Рук тоже захотела такие заиметь. Поток речи прервался, лишь когда девушка, наконец добравшись до стены, о которой говорил Маттео, цепким глазом приметила несколько лотков, принадлежавших торговцам-завсегдатаям, расположившимся как раз напротив. Рынок только начинал оживать. Людей было немного — первые покупатели, надеющиеся урвать самый лучший товар, да мелкие лавочники, разгружающие ящики со всем тем добром, что они планировали распродать за день. В воздухе пахло еще не совершенными сделками и надеждами на большой улов — Рук нравилась эта перчинка, нравился этот запал. Девушка пускала в ход совершенно разные методы: дружелюбную лесть, попытки подкупа, немного запугивания. Но несмотря на все усилия, всем, что она получила в ответ, было лишь неопределенное бормотание, попытки поиграть в угадывания того, что Рук хотела услышать, или просто стена глухого молчания. Время снова было потрачено впустую. Лука лишь щурился и улыбался, глядя на бесплодные попытки Рук разузнать хоть что-то. Весь вид парня — самодовольно скрещенные на груди руки, хитрая полуулыбка — как бы с издевкой кричал: «Я же тебе говорил». Наконец Рук сдалась. Прошло действительно слишком много времени — если кто-то и увидел что-то в тот день, когда контракт оставили в щели между камнями, то любой очевидец уже напрочь все забыл. — Не расстраивайся, — похлопал ее по плечу Лука, и ощущение теплой влажной ладони заставило Рук вздрогнуть. — Давай-ка лучше сходим куда-нибудь. Кучу времени не виделись, а я тебе точно должен выпивку за тот нелепый вечер. — Я бы с удовольствием, — лицо эльфийки, передернувшееся от отвращения, выдавало ложь с потрохами. — Да только дел сегодня совсем невпроворот. — Так я помогу, чего тебе одной шататься — вместе оно всяко быстрее. Лука сделал шаг ближе, совсем неучтиво влезая в личное пространство Рук. На миг — всего на миг — она позволила себе представить, как одним уверенным жестом могла бы вспороть горло, что он так близко ей подставлял. Рук стало противно от самой себя — Лука не сделал ей ничего дурного, они были из одного дома, носили одну фамилию — и это было самым близким к понятию «семья», что когда-либо имела Рук. — Мои дела ждут меня далеко за пределами Тревизо, — попыталась она миролюбиво отвести парня от темы. В глазах его тотчас же блеснул какой-то хищный интерес. — Вот как? И куда ты убегаешь? Рук сделала шаг назад, пытаясь выкроить для себя хоть немного пространства. — Ага, — чуть растерянно пробормотала она, глазами пытаясь найти хоть что-то, что помогло бы ей как можно быстрее ретироваться. — Нужно кое-что уладить в Неварре. Преимущества путешествия с помощью элувиана — сейчас я здесь, через несколько часов уже там. Лука облизнул губы. От него пахло смолой и, почему-то, сырой землей, словно после дождя. — Неварра, значит? — повторил он то ли задумчиво, то ли растерянно. — Как занятно. Рук перенесла вес с одной ноги на другую. Взгляд все еще блуждал меж прилавков, на которых помалу начинал появляться товар, и первых покупателей, деловито расхаживающих вдоль лотков в поисках самой свежей зелени и фруктов. Спасение пришло самым неожиданным образом — в лице Манфреда. Скелет прежде держался подле Рук — в конце концов, он отчаянно не хотел, чтобы тайна кражи столового серебра стала известна Эммрику — но что-то явно его отвлекло. Глаза Рук судорожно заскользили между торговых рядов, пока наконец не нашли низкую фигурку. Дух любопытства стоял рядом с прилавком с письменными принадлежностями. Лавочник уже разложил свой товар — пузырьки с чернилами, пергаменты и бруски сургуча. Манфреда привлекли перья — большие, черные, переливающиеся на солнце. Сняв с плеч походный рюкзак, скелет принялся активно в нем что-то искать. Торговец, наблюдавший за этим, казался бледнее смерти — публика в Тревизо не привыкла к столь странным покупателям. Старика явно нужно было спасать от культурного шока, Манфреда — от упражнений в арифметике. Недавно Рук узнала, что Эммрик исправно давал подопечному немного карманных денег. Пожалуй, скелет намеревался пустить их в ход и обзавестись чем-то. Рук небрежно кивнула Луке в знак прощания — стоило ей издать хоть звук, и, Рук была уверена, она услышала бы целый поток в ответ, утонула бы в ворохе ненужных, пустых и ничего не значащих слов — и поспешила на помощь Манфреду.

***

Они отправились в Неварру после полудня. Рук пригласила Даврина с собой — им точно не помешали бы мускулы и грубая сила, а Тааш сейчас охотились вместе с Хардинг на венатори где-то в глубинах Арлатана. Страж согласился без лишних вопросов — лишь недовольно нахмурился, услышав, куда именно лежит их путь. Как и многие, он не был в восторге от традиций этой мрачной страны. С куда большим энтузиазмом вместе с ними отправилась бы Беллара — та была готова следовать за профессором куда угодно, лишь бы не прекращать их научные дискуссии — но два мага и ассасин оказались бы слишком легкой мишенью, стоило бы им столкнуться с сильным врагом на открытой местности. Рук впервые оказалась за пределами Некрополя. Она ожидала, что столица окажется под стать ему — холодной, мрачной и переполненной скелетами. Однако то, что раскинулось перед ними, вовсе не походило на прежние представления девушки. Неварра была величественной и, пожалуй, огромной. Совсем не как Минратоус — точнее, его доки, в которых Рук была с завидной регулярностью, — с его узкими улицами и укромными переулками. Здесь же все делали с размахом — широкие площади перетекали в не менее широкие проспекты, вымощенные брусчаткой, столь отполированной тысячами ног, что казалось, что совсем скоро в ней можно будет разглядеть собственное отражение. Нет, скелетов тут тоже было достаточно — Рук заметила несколько пугающих фигур, покорно следующих за усыпанными золотом мужчинами и женщинами, вероятно, морталитаси. Никто не смущался при их виде, не пытался потупить взгляд. Прохожие с почтением расступались, пропуская магов вперед, заискивающе улыбались и ничуть не выражали недовольства по поводу их спутников. И тогда Рук вдруг поняла, что значило быть некромантом в Неварре — морталитаси всегда слышали «да», даже если не успели озвучить просьбы или вопроса. Наверное, это здорово — быть кем-то. В родном Тревизо девушка оставалась лишь мелкой сошкой, одной из сотни молодых Воронов — ничем не лучше и не хуже других. Ее никто не приветствовал на улицах, не справлялся о здоровье или спрашивал об успехах. Эммрика же, за то недолгое время, что они шли по улицам Неварры, выловили знакомые уже как минимум трижды: благородная дама, поцеловавшая воздух у его щеки — знак невероятного расположения у знати; кто-то из Дозора, долго пожимавший Эммрику руку и во всех красках распинавшийся о «свежем взгляде на классическую теорию трансформационных потоков Тени» в его последней монографии; и женщина-морталитаси, точно не из Некрополя, промурлыкавшая сладким голосом что-то о том, что если Эммрик все же решит присоединиться к ним, придворные некроманты с радостью примут к себе еще одного заклинателя. Она не понравилась Рук больше прочих — слишком уж близко подошла к мужчине, слишком приторно говорила с ним. Эммрик же ничего не смущало — в Неварре, как и в Некрополе, он чувствовал себя легко и непринужденно, словно рыба в воде. Мужчина был до неприличного органичен в этом странном, пульсирующем жизнью городе, где так торжественно сделали из смерти целый культ. То, что на пляжах Ривейна или среди темных улиц Минратоуса казалось в нем экзотическим — одежда, золото на запястьях и пальцах, манеры, — здесь же становилось естественным и неотъемлемым от окружающей обстановки. Они проходили одну из рыночных площадей, когда Эммрик вдруг взял Рук под руку, деликатно притягивая к себе. Он чуть склонился, сближаясь губами с ее заостренным ухом и позволяя аромату шалфея наполнить легкие девушки, и низким голосом сказал: — Когда-нибудь — когда у нас будет больше времени, я покажу тебе каждый уголок столицы. Я одену тебя в тончайшие неваррские шелка, осыплю золотом — потому что ты, душа моя, заслуживаешь только самого лучшего — и отведу в самые вычурные, самые дорогие места. Такие, где сервируют больше столового серебра — ножей, вилок и ложек, — чем смертный может запомнить, а блюда готовят исключительно повара из Орлея. Мы будем пить самое дорогое вино, что нам смогут предложить, и смеяться над теми, кто будет сидеть за столами рядом, — глупых аристократов, которые думают, что чем-то лучше других, раз годы близкородственных браков помогли им пронести сквозь века их вычурные фамилии. А потом я заберу тебя домой — в наш дом — и сниму весь шелк, все драгоценности, чтобы написать самую значимую из своих научных работ — ту, что я посвящу тебе. Голос Эммрика звучал серьезно, словно это было не приятной фантазией, которой он развлекал себя время от времени, а настоящим планом. Обещанием. Рук позволила этой картине — манящей, волнующей — на миг ожить. Было бы так приятно осесть где-то, наконец-то иметь место, что можно было бы назвать домом. Возможно, при таком раскладе Рук никогда не захочется плыть в Орлей. Зачем, если все, что ей будет нужно — кто ей будет нужен, — будет находиться на расстоянии вытянутой руки? Молясь Создателю о том, чтобы Даврин, идущий чуть поодаль, не мог их услышать, она облизнула вдруг пересохшие губы и сказала: — Мне… такое бы очень понравилось? Вопросительная интонация получилась сама собой. Рук действительно не была уверена в том, чего именно она желала — все, что происходило между ними, было слишком новым и слишком волнующим. Однако Эммрик никогда не разочаровывал девушку — и, если он был уверен, что это было тем, что эльфийке нужно, значит, так тому и суждено было быть. Эммрик издал гортанный смешок, заставивший стаю мурашек пробежать вдоль позвоночника. — Значит, мы договорились. Они шли дальше, мимо бесчисленных лавок — цветочных и ювелирных, галантерей и тех, что предлагали диковинные магические артефакты. Эммрик увлеченно рассказывал о всем том, что встречалось им на пути, — о каждой статуе или монументе, коими Неварра была просто усыпана, старинных улочках и роскошных заведениях, лениво расположившихся на набережной Минантера, — и Рук позволила его чарующему голосу унести ее далеко от переполненных людьми улиц. Она представляла, как они, взявшись за руки, медленно прогуливались тут, среди изваяний героев и высоких фонтанов, как она тоже становится кем-то — его спутницей, или даже чем-то большим, как они вместе… — Долго еще? — послышался недовольный голос Даврина, вырывающий Рук из приятных мечтаний. Эммрик обернулся, чтобы ответить Стражу, и девушка последовала его примеру — и тотчас же столкнулась с колючим взглядом. Фигура в темном плаще попадалась ей на глаза уже несколько раз — сначала у фонтана, потом у цветочной лавки и вот сейчас, рядом с величественным монументом, возведенным в честь какого-то завоевания — Рук так и не поняла, какого именно. Возможно, ее воображение просто играло с ней дурную шутку, возможно, девушку начала медленно пожирать паранойя, но цена ошибки была слишком велика, чтобы просто проигнорировать пусть и лишь тень подозрения. — Мне кажется, за нами следят, — тихо сказала Рук, пальцами сжимая рукоять кинжала. Нет, ей определенно нельзя было расслабляться — каждая секунда отдыха или промедления грозила опасностью для тех, кто был ей дорог. Эммрик чуть нахмурился, но возражать не стал, доверяя чутью наемницы. — Тогда, возможно, нам следует взять экипаж? Рук кивнула. Отличная идея — передвигаясь пешком, они становились легкой мишенью, открывая себя как на ладони. Пара быстрых коней помогла бы оторваться от преследования, замела бы следы. Отойдя к краю улицы, без особых усилий — взмаха увешанной золотом руки было достаточно, чтобы привлечь внимание, — Эммрик остановил одну из карет. Кучер, расплываясь в доброжелательной улыбке, чуть приподнял шляпу в знак приветствия: — Wohin, mein Herr Mortalitasi, wollen Sie sich begeben? Рук прежде слышала лишь отрывки неваррского — в ее обществе все в Некрополе говорили на общем, и до девушки долетали лишь обрывки фраз, отдаленные звуки, словленные в коридорах. Было необычно слышать Эммрика, жонглирующего словами совершенно непонятного ей языка — немного отрывистого и шелестящего, но почему-то ласкающего слух. Интересно, как на неваррском звучали обращения некроманта к ней — «душа моя», «дорогая»? Рук определенно следовало бы об этом спросить позже, в тиши кабинета Эммрика — и возможно, он будет столь любезен, что обучит ее азам родного языка? Перекинувшись с кучером парой фраз, значение которых ускользало от Рук, Эммрик жестом пригласил их занять места. В крытом экипаже было достаточно места для троих, однако Даврин недовольно нахмурился, протискиваясь внутрь — в тяжелой броне, с мечом наперевес, он был не очень ловким. — Fahren Sie los, — сказал достаточно громко, чтобы возница мог его услышать, Эммрик и дважды стукнул по крыше, давая знать, что можно было трогаться. — Hü! — крикнул кучер, заставляя лошадей двинуться с места. Экипаж тронулся. Рук доводилось путешествовать так лишь несколько раз — слишком уж дорогим это было удовольствием для молодого Ворона, постоянно балансирующего на грани унизительной бедности. Создатель, она уже успела позабыть, как в таких поездках трясло — казалось, колеса цеплялись за каждую неровность, раскачивая коляску из стороны в сторону. Борясь с подступающей тошнотой, Рук нащупала ладонь Эммрика и чуть сжала ее, пытаясь хотя бы немного заземлиться. Даврин, от которого фривольный жест не мог скрыться, лишь хмыкнул, но девушка пропустила насмешку мимо ушей. Пальцы некроманта в ответном жесте переплелись с ее. Как будто прочитав мысли Рук, мужчина сдвинул с окна тяжелые бархатные занавески, позволяя свежему воздуху проникнуть внутрь. — Не самый приятный способ передвижения по городу, однако самый быстрый, — как бы в пустоту сказал Эммрик, давая понять, что реакция тела Рук была отнюдь не чем-то странным. Девушка согласно кивнула, жадно вдыхая свежий воздух — это помогало справиться с дурнотой. Взгляд ее переместился с Даврина, всем своим видом показывающего неудовольствие от столь замкнутого пространства, на вид за окном. Мысли Рук возвращались к фигуре в темном плаще. Действительно ли кто-то преследовал их? Если и так, то кто и зачем? И — самое главное — было ли это связано с проклятой белой хризантемой? Они свернули с главных улиц, проезжая уже намного менее живописные бульвары и переулки — все еще симпатичные и чистые, но обещающие обнажить за собой все более и более бедные кварталы. — Elendsviertel — дом моих родителей стоял неподалеку, — с еле скрываемой грустью заметил Эммрик, когда в окне промелькнул клочок грязных трущоб. Не найдя, что сказать, Рук лишь сильнее сжала его руку, пытаясь отогнать от мужчины призраков прошлого. — Держу пари, вы нечасто туда теперь заходите — точно не с целым состоянием на руках, — хмыкнул Даврин, и де Рива захотелось отвесить ему звонкую оплеуху. Она сдержалась — Страж не знал ничего о детстве Эммрика и вряд ли бы повторил свои слова, откройся ему правда. Некромант лишь поджал губы и вступать в полемику не стал. Повисла тишина, нарушаемая лишь еле слышным скрипом колес и тихой песней возницы, что он напевал под нос. Совсем скоро экипаж съехал с мощенной брусчаткой дороги. Пейзаж за окном перестал быть городским, уступая место лугам и многовековым деревьям. В какой-то момент тело девушки привыкло к тряске — теперь она казалась ей даже убаюкивающей. Глаза начали понемногу слипаться — сказался ранний подъем. На миг она даже взвесила свои возможности — насколько компрометирующей фигуру эльфийки в глазах Даврина станет ее голова, мирно покоящаяся на плече Эммрика? Перспектива казалась слишком уж манящей — позволить тебе расслабиться хотя бы на пару минут, отпустить поводья и поддаться неге. Однако плану не суждено было сбыться. Вдруг тишину нарушил пронзительный свист. Лошади испуганно заржали, вставая на дыбы и заставляя экипаж пойти ходуном. — Verdammt! — вскрикнул кучер. Раздался хлопок — будто что-то тяжелое упало на землю с небольшой высоты. Тело Рук, словно по команде, вытянулось в струну. Каждая мышца налилась силой, словно перед прыжком. — Что происходит? — прошипел сквозь зубы Даврин, но девушка прервала Стража, приложив к своим губам палец. «Тише», — значил этот жест. Ловкие пальцы проскользнули ко внутреннему карману дублета, где ждала своего часа парочка ее любимых метательных ножей. Еще один оглушительный свист — и арбалетная стрела вонзилась в обивку экипажа, в паре дюймов от головы Стража. Глаза эльфа округлились. — Теперь у нас будет совсем другой разговор, — сказал он с плохо скрываемой яростью. Рука его потянулась к ножнам, другая — к двери, однако Рук поспешила его остановить. Глупо было выходить просто так, полностью отдавая себя на милость стрелка. — Пригнитесь! — скомандовала девушка, и оба мужчины повиновались ей без лишних вопросов. В голове де Рива закрутились шестеренки. Стрела прилетела с ее стороны, то есть справа — это значило, что там и засел нападающий. Лучше всего было бы тихонько открыть левую дверь экипажа, выскользнуть из него, прячась за каретой, и, осторожно выглянув, метнуть нож. — Оставайтесь тут и не высовывайтесь, — сказала девушка. Даврину нечего было делать на открытой местности, только не против стрелка — один верный удар в голову навсегда сбил бы Стража с ног. Что до Эммрика — его Рук просто не хотела подвергать лишней опасности. Глупо, пожалуй, но, если кто-то сейчас пришел по его душу, последнее, что девушка хотела бы сделать, — это подать им некроманта на золотом блюде. Она уже нащупала ручку двери, как снаружи послышались шаги — легкие, они могли принадлежать только тому, кто много времени посвятил тренировкам. — Не нужно прятаться, — голос был определенно женским. Дверь распахнулась, заставляя поморщиться от яркого дневного света и, наконец, раскрывая фигуру нападавшего. Высокая мускулистая женщина, с темным плащом, закрепленным на левом плече, — Рук не могла рассмотреть ее лица, но была уверена, что та девушке незнакома. Ножи Рук метала исключительно быстро, однако магия Эммрика оказалась быстрее. Изумрудное свечение волной отбросило женщину. Краем глаза эльфийка заметила, как некромант сложил пальцы левой руки в незнакомом ей жесте — раздался отвратительный хруст. Женщина, словно тряпичная кукла, согнулась пополам, а потом с грохотом упала на землю. Кинжал, не найдя цели, с лязгом упал на землю. Де Рива стремительно преодолела расстояние, разделяющее ее и нападавшую. Вскарабкавшись на тело, чтобы не дать жертве встать, она одной рукой надавила на горло женщины, а свободной занесла кинжал над грудной клеткой — кожаная куртка не защитила бы от точного удара в сердце. Теперь она могла рассмотреть ее лицо. Ворон — это было видно по одежде — и причем совсем молодой. Рук готова была поклясться, что еще и года не прошло с того момента, как она получила плащ. Темная оливковая кожа, волосы были коротко подстрижены, а на лбу красовался уродливый серповидный шрам — девушка прежде ее точно не видела, иначе бы запомнила. «Дилетантка», — подумала Рук с раздражением. Нападение было организовано из рук вон плохо. И что она рассчитывала делать с ними троими? Допустим, наемница наивно полагала, что арбалетная стрела, пущенная в Даврина, достигла своей цели. Но даже тогда оставалось двое — она и сам Эммрик. Расклад был дурным, с какой стороны ни посмотри. Выкинь Рук что-то подобное, от плетей от Виаго не получилось бы скрыться. — Из какого ты дома? — спросила Рук, стискивая горло сильнее. Ярость застилала ей глаза, заставляя действовать немного необдуманно — право, если она хотела добиться ответов, душить жертву не следовало. Женщина молчала, не оказывая сопротивления. Тело ее было мягким и податливым, словно глина. — Отвечай! — прикрикнула на нее девушка, уже продумывая новые стратегии для получения ответа. Если для того, чтобы разговорить упрямицу, ей придется прибегнуть к пыткам, так тому и быть — можно было бы начать с ногтей, потом — с зубов. По своему опыту Рук знала, что боль от потери последних — особенно когда в ход шли клещи — была адской. И снова Рук не услышала ни слова. Послышались шаги. Эльфийке не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это был Эммрик — его поступь была легкой, а браслеты на запястьях чуть позвякивали при ходьбе. Он подошел ближе, склоняясь над Вороном. Рука некроманта дотронулась до шеи нападавшей — чуть выше, чем держала ее Рук. — Как я и предполагал, — сказал он холодно. В низком голосе не звучало ни опьянение от собственной победы, ни злорадства — лишь сухая констатация факта. — Пульса нет, она мертва — позвоночник сломан в трех местах. Интересно, некромант это понял исключительно по звуку? Рук захотелось разразиться сотней ругательств, однако вместо проклятия на губах расплылась изломанная усмешка. Она так боялась за хрупкого мага, а он переломил вражеский хребет, пошевелив лишь пальцем. Буквально. Теперь, когда ярость начинала потихоньку отступать, она видела яснее. На виске незнакомки алела кровь, практически скрывая небольшую татуировку, что тянулась к самой шее — несколько чернильно-темных перьев. Глаза были широко раскрыты, немигающий взгляд позволял рассмотреть расширенные от болевого шока зрачки. «Быстрая смерть. Очень жаль», — подумала девушка не без налета совсем не свойственной ей кровожадности. Она бы с удовольствием заставила ее страдать. — Эммрик, ты можешь заставить ее говорить? — наконец Рук встала, пряча кинжал в ножны. Плюсы путешествий в компании некроманта заключались в том, что иногда получить ценную информацию удавалось не только у живых. Однако мужчина лишь отрицательно покачал головой. — Боюсь, мертвые не очень охотно говорят со своими убийцами. «Досадно», — подумала девушка, опуская кинжал в грудную клетку убитой Эммриком женщины — тот вошел легко, словно столовый нож в чуть нагревшееся масло. В этом не было нужды — она определенно была мертва и не нуждалась в контрольном ударе. Де Рива сделала это исключительно ради собственного удовольствия. Рук недовольно поджала губы, наблюдая, как некромант вернулся к экипажу. Кучер, к большому ее удивлению, оказался жив — бедняга упал, чудом увернувшись от стрелы арбалета, и отделался лишь испугом и несколькими ушибами. Повезло, что и лошади его были не из пугливых — в противном случае они могли бы пуститься в галоп и затоптать хозяина. На лице возницы все еще был отпечатан страх. Эммрик что-то сказал ему на неваррском, и мужчина с недоверием посмотрел на тело, лежащее у ног Рук. Затем некромант выудил кошелек и, высыпав на ладонь несколько золотых — явно больше, чем причиталось за поездку, — протянул их кучеру. Тот при виде денег растерял весь страх, губы растянулись в жадной улыбке. Спрятав монеты за пазуху, он заискивающе низко поклонился. — Mit Vergnügen, mein Herr! — донеслось до Рук. Эммрик кивнул ему в ответ и поспешил вернуться к девушке. — Этот господин заберет тело, — он жестом указал на труп на земле: — и отвезет в Некрополь. — Ничего не должно лежать без дела? — с усмешкой спросил Даврин, подходя к ним. Все это время Страж стоял поодаль, молча наблюдая за происходящим. — Именно. Рук довольно хмыкнула. Почему-то мысль принесла ей непонятное удовольствие. Тень досады все еще терзала ее — уж очень хотелось выведать у нападавшей несколько важных деталей о ее контракте, о ее заказчике. Впрочем, день уж точно не прошел зря — теперь Рук знала хотя бы дом, что совершенно точно взялся за исполнение заказа на некроманта. Татуировка с перьями была отличительным знаком клана Неро. Однако с этим еще предстояло разобраться. Сейчас же их ждало поместье Блэкторн.