Banbury Stories

      Ханджи сидела в оцепенении, пока звук шагов Саши не затих наверху. Приглушённый хлопок двери спальни вырвал её из ступора.       «Офицерская служба? В армии? Саша?» Она не имела ничего против этой идеи, но слышала об этом впервые. Они всегда обсуждали всё, и уж тем более Саша рассказала бы ей о таком, если бы это было правдой. Но никто не реагирует так на беспочвенные слухи — в этом наверняка есть хоть доля истины. Может, Саша боялась, что Ханджи расскажет маме?       Мама! Ханджи подняла взгляд на родителей. На их лицах читалась тревога смешанная с ожиданием. Она постаралась не выдать охватившей её паники. Нельзя было, чтобы они узнали об этом сейчас. Мама начнёт волноваться, а Саша заслуживала шанса рассказать всё сама.       — Это… Ничего важного, — произнесла Ханджи медленно и уверенно, хотя их лица говорили об обратном. — Правда, — настаивала она. — Просто очередная бульварная пресса. Новый автор пытается привлечь внимание, используя мои плохие перспективы против Саши.       — Мне нужно поговорить с ней, — сказала мама, начиная подниматься.       — Нет! — Ханджи ответила слишком резко. — Я… Я сама пойду. Не беспокойтесь.       Она встала с дивана, игнорируя подозрительный взгляд матери, и направилась в холл, а затем наверх. У лестницы она остановилась, бросив короткий взгляд на дверь Саши, прежде чем пройти в свою комнату и упасть на край кровати.       Ей очень хотелось пойти к сестре — расспросить её, утешить. Но Ханджи знала: сейчас Саша предпочла бы побыть одна. Но это знание не помогло избавиться от настойчивого чувства, что нужно что-то сделать. Прямо сейчас.       «Непростительно,» — думала она. Разглашать чужие секреты, называя имена. Превращать личную жизнь семей в сплетни для высшего света, словно само стремление к приватности подразумевало что-то неприличное. Этот автор заслуживал порки. Ханджи с раздражением упала на постель, раскинув руки и уставившись на цветы, вышитые на балдахине. Она хотела кричать. Ей нужно было поговорить с кем-то, прежде чем она взорвётся. Но только не с Сашей. С кем-то, кто не был Сашей.       Родители явно не подходили. Нифа, обычно прекрасный слушатель, наверняка посчитала бы своим долгом донести это до мамы. Леви… Леви тоже возмутился бы (он отказывался даже смотреть на безобидные светские хроники), но Ханджи не хотела вовлекать в это посторонних.       Постой! Она резко села. Он не читает светские колонки. Он выбрасывает их вместе с остальной газетой. Он не увидел, что там написано о нём и Микасе! Он должен узнать. Он должен знать, что о его семье говорят.       Ханджи вытащила плащ из шкафа и поспешила вниз, пытаясь придумать правдоподобную причину для своего визита. У лестницы она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, прежде чем заглянуть в гостиную.       — Саша… с ней всё будет в порядке. Сестра хочет побыть одна, но время и кусочек пирога способны исправить любую ситуацию, — заверила родителей, надеясь, что звучит бодро и убедительно. — Я собираюсь навестить Ле… — она запнулась. — Его Светлость. В этой листовке есть кое-что, что ему стоит увидеть.       Она не стала ждать ответа. Притворившись, что не слышит мольбы матери подождать до конца завтрака или переодеться во что-то более приличное, Ханджи практически выбежала за дверь.       Через несколько минут она уже стояла перед домом Аккерманов, тяжело дыша от быстрой ходьбы. Холодный воздух обжигал горло. Она позвонила в дверь, стараясь собраться с мыслями и успокоиться, прежде чем ей откроют.       Спустя мгновение дверь распахнулась, и глаза Эйлса слегка расширились от удивления.       — Леди Ханджи. Могу я узнать, что привело вас сюда так рано?       — Леви здесь? — быстро спросила она, забыв про любые любезности. Дворецкий выглядел озадаченным, словно всё ещё осознавал её неожиданное появление на пороге дома.       — Он… Его Светлость только что вошёл в свой кабинет, миледи…       — Вы ангел, Эйлс, спасибо! — сказала она, на мгновение заставив дворецкого выглядеть ещё более изумлённым. Тем не менее, он придержал дверь, и она юркнула внутрь, даже не остановившись, чтобы снять плащ. Не сбавляя шага Ханджи направилась к кабинету, расстёгивая и снимая верхнюю одежду на ходу.       — Чёрт возьми! — Леви вздрогнул, когда дверь распахнулась, но быстро расслабился, увидев, кто это. — Ты вообще стучаться умеешь?       — Да, да, прости, — без намёка на извинения бросила она, закрывая за собой дверь. — У меня есть кое-что важное.       — Настолько важное, что ты решила ворваться ко мне во время завтрака? — пробормотал он, откладывая перо и поднимаясь для приветствия.       — Я не врывалась, дверь открыл Эйлс, — возразила она. — И, судя по всему, ты не завтракаешь. Разве что у тебя появился аппетит к чернилам и перьям — тогда, без сомнения, пора к врачу.       Леви обошёл стол, облокотившись на его край, и потёр переносицу.       — Ладно. Что случилось?       Она протянула ему согнутый пополам лист.       — «Светская хроника Леди Уислдаун», — прочитал Леви вслух, прежде чем она успела что-либо сказать. — Скандальная листовка?! Ты из-за этого ворвалась ко мне в кабинет раньше десяти утра и начала терроризировать?       Ханджи подняла руку, требуя тишины.       — Какой же ты ворчливый по утрам. Дай мне объяснить, ладно?       Он сжал губы в раздражении, но всё же взял листовку из её рук, махнув, чтобы она продолжала.       — Смотри, — сказала она, разворачиваясь и усаживаясь на край стола рядом с Аккерманом, чтобы указывать на текст через его плечо. — Скандальные листовки — это одно, но тут совсем другое. Обычно они ограничиваются намёками и глупыми слухами. А здесь — полные имена и, насколько я могу судить, настоящая личная информация. Это может действительно навредить кому-то, либо и вовсе разрушить жизнь. Это почти клевета!       — Это не клевета, если это правда, — пробормотал он, быстро пробегая глазами первую страницу.       — Ты понимаешь, о чём я, — вздохнула она, откидывая с лица растрёпанную чёлку. — Это оказалось вложено в утреннюю газету, которую ты, как я знаю, никогда не читаешь. Я подумала, ты должен знать, что пишут о Микасе. И о тебе.       — Это, конечно, нехорошо, — сказал он после короткой паузы. — Но ничего такого, чего я уже не предполагал о мнении высшего света о нас. А вот этот раздел про Сашу…       Она энергично кивнула.       — Именно. Это переходит все границы. Мы должны положить этому конец!       — Успокойся, Ханджи, — сказал он, откладывая брошюру и глядя ей прямо в глаза. — Если это единичная публикация, светское общество забудет о ней уже через неделю. Мы можем причинить больше вреда, чем пользы, если будем публично на это реагировать.       Ханджи сделала несколько глубоких вдохов и кивнула. Он, наверное, был прав. Лучший способ развеять слухи — притвориться, что они не соответствуют действительности. Сильные эмоции только подтверждали бы виновность в глазах высшего света.       — Кроме того, это может быть воспринято неодобрительно, но ничего незаконного или постыдного в этом нет, — мягко добавил он. — Это не опозорит твою семью и точно не разрушит её.       Она вздохнула и отвела взгляд, чувствуя себя неловко из-за бурной реакции.       — Я знаю, знаю. Но это не значит, что Саша не станет объектом злых комментариев или насмешек. Я просто хочу её защитить. Она не заслуживает того, что пришлось пережить мне.       — Я понимаю, — тихо сказал он. — Я бы чувствовал то же самое, если бы это касалось Микасы, — он замолчал, несколько раз открывая и закрывая рот, словно колебался, говорить или нет. — Не знаю, знает ли Саша об этом, хотя могу только предположить, что знает. Она и Микаса редко что-то утаивают друг от друга, — наконец начал он таинственным тоном. — Но… Микаса тоже собирается поступить на службу в Новый год. Как Уислдаун узнала о Саше, а не о ней, для меня загадка.       — Саша не всегда осторожна в своих словах, — признала Ханджи, мысленно решив позже расспросить сестру об этом. — Но это не оправдывает произошедшее. Хотя утешает то, что в этом деле они не останутся одни.       Леви кивнул, снова взяв листовку в руки.       — Могу я это оставить?       Она удивлённо замерла.       — Ты? Хочешь оставить скандальную листовку? Конечно, но… Зачем?       Его спокойное выражение на мгновение дрогнуло, сменившись чем-то неуловимым, но тут же вернулось.       — Просто думаю, Микаса должна это увидеть. Вот и всё.       Ханджи недоверчиво хмыкнула, но не стала настаивать. Добиваться от Леви чего-то до полудня было бесполезно. Особенно после того, как он любезно выразился, она его «терроризировала».       — Ну, — вздохнула она, всё ещё с подозрением глядя на него, — пожалуй, мне стоит вернуться домой и убедить Сашу поговорить с мамой и папой, пока кто-то другой не сделал этого первым. Спасибо, что выслушал. И извини за столь раннее вторжение.       — Ты не извиняешься, — уголки его губ едва заметно приподнялись.       — Ммм… Ты прав, — ухмыльнулась она. — Не извиняюсь.

***

      Ханджи удалось избегать родителей до конца дня благодаря искусной тактике: она то запиралась в своем кабинете, то пряталась в комнате для прислуги (чему их дворецкий Эдмунд был явно не рад), но ужина избежать было невозможно. Пока что ей удавалось провести весь прием пищи, не вызвав подозрений, но атмосфера за столом была на удивление напряженной, почти неловкой. Мама и папа старались вести себя так, словно все в порядке, явно избегая любых упоминаний о событиях этого утра. Саша молча ковыряла еду, а Ханджи все глубже уходила в свои мысли, практически не слушая происходящего за столом.       Весь день, пока Ханджи занималась делами, в ее голове крутились вопросы. Кто такая Уислдаун? Каковы ее мотивы? Откуда она берет свои сведения? Но больше всего Ханджи терзала мысль о самой себе. Как она могла не заметить, что Саша замышляет что-то подобное? Что-то настолько важное? Она вспоминала изменения в её поведении: как Саша стала прятать письма от Микасы, как останавливалась, чтобы понаблюдать за офицерами в городе, как всё своё время посвящала стрельбе и верховой езде после возвращения из пансиона. Теперь, оглядываясь назад, всё казалось таким очевидным, но тогда она была так поглощена своей работой, что ничего не замечала. Почему она даже не спросила? Ханджи хотела, чтобы её сестра чувствовала, что всегда может поговорить с ней, но, возможно, она сама не была достаточно открытой для этого.       — Думаю, я пойду раньше, — сказала Саша, прервав неловкое молчание. — Неважно себя чувствую.       Мама нахмурилась с тревогой, но просто кивнула. Все трое молча наблюдали, как Саша вышла из столовой, а звук её шагов эхом отдавался в тишине.       Ханджи понимала: она должна быть рядом с ней. Она должна всё исправить.       Она резко вскочила со своего стула.       — Я… Я тоже, пожалуй, пойду, — пробормотала она.       Родители только кивнули, махнув рукой, чтобы она шла.       Ханджи поднялась наверх и быстро переоделась в ночную рубашку — не стала звать Нифу и даже не удосужилась расплести волосы. Она подошла к двери, отделяющей их смежные спальни, и сделала глубокий вдох. Ей доводилось быть на месте Саши. Ханджи понимала: никакие слова не исправят этого, и она не сможет защитить сестру от реакции светского общества. Но она могла попытаться облегчить её страдания, предложить ей плечо для слёз и поддержку от того, кто понимал её, как никто другой.       Ханджи тихо постучала в дверь, прислушиваясь к ответу. Прошло несколько секунд, прежде чем с другой стороны раздалось очень тихое:       — Входи.       Осторожно открыв дверь, Ханджи увидела сестру, лежащую лицом вниз поверх покрывала, всё ещё полностью одетую.       — Саш, — мягко произнесла Ханджи, заходя в комнату. — Тебе нужно переодеться.       Саша ответила только сдавленным стоном. Ханджи пересекла комнату, открыла один из её сундуков, вытащила ночную рубашку и бросила её на кровать.       — Давай, я тебе помогу, — сказала Ханджи, слегка толкнув её в плечо. — Вставай. Саша нехотя перевернулась и села, подняв на неё покрасневшие от слёз глаза. Она сбросила туфли и дневное платье, позволив Ханджи ослабить корсет и снять нижние юбки, после чего сестра надела на неё свежую ночную рубашку.       Ханджи взяла щётку для волос и ленту с туалетного столика, показала их Саше, как бы задавая вопрос, и получила утвердительный кивок. Она устроилась за сестрой на кровати и начала молча расчёсывать её волосы.       Прошла, казалось, вечность, прежде чем Ханджи отложила щётку, разделила длинные каштановые волосы Саши на три пряди и начала их переплетать.       — Судя по твоей реакции… — мягко начала Ханджи, нарушая тишину, — это правда?       Саша замерла.       — Ты ничего не сказала маме и папе?       — Нет, — уголки губ Ханджи дрогнули в улыбке. Сестра уклонялась от ответа. — Я подумала, ты захочешь собраться с мыслями без допросов.       — Спасибо, — прошептала Саша, едва слышно.       — Но ты всё-таки не ответила на мой вопрос, — тихо напомнила Ханджи. Саша застыла, а Ханджи спокойно закончила косу и перевязала её любимой зелёной лентой.       — Дело не в том, что я не хочу замуж, — наконец произнесла Саша, поворачиваясь на кровати к сестре. — Хочу. Когда-нибудь. Но я не вижу ничего привлекательного в этих так называемых достойных женихах, многим из которых за тридцать пять. Мне семнадцать, что у нас может быть общего? — её голос больше не звучал робко, вместо этого в нём была упрямая убеждённость. — Я хочу проживать свою жизнь, иметь свои достижения. Не только красивый дом, детей и роскошные приёмы. Но стоит только подумать об этом, как кажется, будто это предательство, судя по реакции высшего света. Ты меня понимаешь, ведь это те же причины, по которым ты поступила в университет. Но я не такая, как ты, Хан. Я не была хороша в школе, в науках, литературе или других вещах, которые стоило бы изучать. Мои способности заключаются в верховой езде, охоте, стрельбе и жизни на природе. У меня просто не было другого выбора.       Ханджи мягко улыбнулась, вставая с кровати, чтобы убрать щётку. Разговаривать с Сашей было словно разговаривать с самой собой в семнадцать лет. Напуганной, уверенной и упрямой одновременно, разрывающейся между ожиданиями мира, родителей и собственными желаниями. Конечно, она понимала её.       Ханджи вернулась к кровати, откинула одеяло и жестом пригласила Сашу залезть под него, а затем устроилась рядом, уютно укрывшись.       — Ты права, я тебя понимаю. Полностью. Нет более благородного стремления, чем найти своё предназначение, даже если другие этого не понимают. И, что бы ни говорили старые сплетницы из высшего света, мир меняется. Они могли быть довольны тем, что выходили замуж за мужчин вдвое старше их, рожали им детей и вели их дома, пока те поддерживали роскошный образ жизни. Но мы не обязаны следовать их примеру. Уже не считается чем-то невероятным, что вторая дочь поступает на службу, как второй сын. И я смею сказать, что ты гораздо лучше подготовлена, чем многие мальчишки в форме.       Глаза Саши на мгновение заблестели в свете свечи.       — Спасибо, Хан.       — К тому же, — усмехнулась Ханджи, — Леви упомянул, что Микаса разделяет твои планы. Могу я предположить, что это то, о чём вы сговаривались?       Саша криво улыбнулась.       — Возможно.       — Отлично, — мягко сказала Ханджи, убирая чёлку с глаз сестры. — Кто-то знакомый рядом сделает это более сносным.       Ей было тяжело бросить вызов ожиданиям общества, в котором она выросла, даже ради того, что считала своим призванием. Когда Ханджи пошла в университет, Леви был её постоянным спутником, другом и советчиком. Микаса и Саша станут такими друг для друга, поддерживая друг друга, несмотря на то, что скажет свет, их ровесники или даже мама с папой.       Ханджи скривилась. Это последнее, пожалуй, будет самым трудным.       — Тебе всё равно придётся рассказать маме и папе правду. До того, как они услышат её от кого-то ещё, — мягко сказала она, пытаясь найти способ облегчить переживания сестры. — Но не переживай, я уверена, что они поддержат тебя. Вспомни, как они отнеслись ко мне! А ещё скажи маме, что хочешь выйти замуж когда-нибудь, и она успокоится.       Саша кивнула и откинулась на спину, прикрыв глаза рукой.       — Я знаю, — простонала она.       Ханджи наблюдала за ней, пока она лежала в тишине несколько минут, не понимая, то ли Саша задремала, то ли просто погрузилась в глубокие раздумья.       — Хан, — вдруг сказала она, убирая руку и глядя на сестру. — Ты когда-нибудь выйдешь замуж?       Глаза Ханджи удивлённо расширились. Она не знала, чего ожидала от Саши, но точно не такого вопроса. Выйдет ли она когда-нибудь замуж? Она почти не думала об этом со времён своего дебюта, хотя в какой-то мере подобная мысль в голове у неё мелькала. Порой. Она понимала, что если когда-нибудь и свяжет себя узами брака, то только с тем, кого она действительно полюбит, или хотя бы с тем, чьё общество ей будет приятно. Хотя мама наверняка напомнила бы, что в её возрасте мечтать о романтических идеалах уже непозволительно.       И, возможно, мама была права. Большинство мужчин, скорее всего, ожидали бы, что она оставит свои исследования и работу после свадьбы, а это было просто немыслимо. Её дело было частью её сущности, в нём она находила смысл своей жизни. Человек, который действительно увидел бы её душу и полюбил её за это, никогда не потребовал бы отказаться от того, что делало её самой собой. Но каковы шансы найти такого мужчину в среде высшего света? Исключительно малы, по её мнению. Возможно, она действительно была обречена остаться старой девой.       Ханджи подняла взгляд и встретила любопытные глаза Саши, ожидавшие ответа.       — Со временем, — вздохнула Ханджи, не зная, как иначе выразить путаницу в своих мыслях и чувствах.       Саша понимающе кивнула, словно всё стало на свои места.       — Когда Леви обустроится на своей должности?       Ханджи замерла.       — Что? Н-нет, почему… что? — она запнулась, чувствуя, как лицо заливается краской от смущения при одной только мысли о том, что их дружбу могли принять за что-то… неподобающее. Откуда у Саши вообще появилась такая идея?       — Ой… Я думала… Мы с Микасой думали, вернее, что, ну… — теперь очередь смущаться перешла к Саше, что принесло Ханджи хоть небольшое утешение. — Мы подумали, что причина, по которой он не ищет жену, а ты не присматриваешься ни к кому уже несколько лет, в том, что вы… Как бы сказать… Договорились об этом, — призналась Саша, покраснев.       Ханджи услышала, как сама же засмеялась от абсурдности этого предположения. Она и Леви? Пожениться?       — Нет, нет, абсолютно нет, — фыркнула она.       — Извини, — пробормотала Саша, выглядя так же смущённо, как и Ханджи.       — Не извиняйся, в этом не было ничего плохого, — поспешно сказала Ханджи, стараясь увести разговор в любом другом направлении, желательно обратно к текущей проблеме. — К тому же, сейчас меня волнует не моя личная жизнь. Ты уверена, что справишься?       Саша кивнула, подавляя зевок.       — Утром поговорю с мамой и папой.       Ханджи кивнула, сама подавляя зевоту, и выбралась из-под одеяла.       — Хорошо. Отдыхай, — прошептала она, наклонившись, чтобы поцеловать сестру в лоб. — Спокойной ночи, — сказав это, Ханджи закрыла за собой дверь. Она попыталась прогнать нервное волнение, всё ещё гнездящееся в груди, и направилась к своей постели.

***

      Первое мероприятие сезона состоялось через два дня в изысканном особняке недавно овдовевшего лорда Захария. Как и большинство балов, это было семейное событие, и роскошный зал наполнили недавно представленные дебютантки, их родители, братья и сёстры, которых сочли достаточно достойными для участия. Ханджи полагала, что было настоящим чудом, что её всё ещё как-то причисляли к последней категории.       Она стояла вместе со своей семьёй в одном из углов комнаты, слишком хорошо осознавая быстрые взгляды и едва скрытые шёпоты, доносившиеся от нескольких групп дебютанток и их мам. Она украдкой взглянула на Сашу. Та выглядела немного бледной, её руки в перчатках так крепко сжимали розовую шёлковую юбку, будто та могла вот-вот улететь. Ханджи протянула руку и слегка сжала ладонь сестры, стараясь её успокоить.       — Нам будет весело сегодня, даже если только мы вдвоём не будем танцевать, — наклонилась к ней Ханджи и прошептала. — Не обращай внимания на остальных, мы не позволим им испортить нам прекрасный вечер. Или наш аппетит, — она бросила взгляд на стол с угощениями, заваленный сладостями и закусками, и взглянула на Сашу с озорной улыбкой.       — Ты права, — Саша глубоко вдохнула и выдохнула с облегчением. — Я слышала, что у лорда Захария новый шеф из Парижа, и мне не терпится увидеть, что он подаст сегодня. Хотя, полагаю, стоит надеяться, что тот джентльмен, который сжалится надо мной, тоже окажется в настроении поесть.       Ханджи обернулась вокруг сестры, чтобы взглянуть на маму, которая обмахивалась веером и задумчиво смотрела вдаль, не обращая на них никакого внимания.       — Подожди до конца следующего танца, — прошептала она. — Тогда мы оставим всякую надежду быть замеченными джентельменами и будем умолять папу принести нам тарелку.       Саша улыбнулась и кивнула, заметно расслабившись и наконец отпустив свою мёртвую хватку на юбках.       — Лорд Браус, как приятно видеть вас здесь! — Ханджи обернулась, услышав знакомый голос.       — Лорд Бернер! — её отец широко улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия. Лорд Бернер поклонился дамам Браус, те в ответ присели в реверансе, и снова обратился к отцу.       — Я хотел обсудить с вами тот вопрос по делу, о котором вы писали, — сказал лорд Бернер, увлекая отца подальше от гомона бального зала и зоны слышимости.       — Ну вот, — пробормотала Ханджи. — Похоже, папа больше не вариант.       — Нет, — прошептала Саша, звуча как-то странно взволнованно. — Но, возможно, им станет он.       К ним приближался молодой человек, сопровождаемый своей матерью. Он едва мог быть старше Саши, а его усы и бакенбарды всё ещё оставались редкими светлыми пушками.       — Как я рада вас видеть, леди Браус, — с восторгом произнесла женщина. — У вашей семьи всё хорошо, надеюсь? Я так сожалела, что не смогла прийти на ваш рождественский бал в этом году.       — Да, спасибо. Мы скучали по вам и вашему супругу, леди Кирштейн, — любезно ответила мама. — Хотя, думаю, Париж стал для вашей семьи прекрасным разнообразием.       — Это было чудесно, я непременно расскажу вам всё, — отозвалась леди Кирштейн. — Но сперва я хотела бы представить вам своего сына.       Мама кивнула и легким взмахом веера жестом предложила леди Кирштейн продолжить.       — Разрешите представить моего сына, Жана Кирштейна, — объявила она. Жан поклонился, одарив Сашу, надо признать, довольно обаятельной улыбкой. — А это дочери графа и леди Браус: леди Саша и леди Ханджи, — добавила она, обращаясь к сыну. Саша и Ханджи вежливо присели в реверансе.       — Приятно познакомиться с вами обеими, — сказал Жан, слегка склонив голову. — Леди Браус, могу ли я пригласить вас на следующий танец? — предложил он, протягивая руку Саше.       — Да, конечно, — без промедления согласилась Саша, взяв его за руку и бросив на Ханджи заговорщический взгляд, прежде чем он повёл её на танцпол. Очевидно, дело было совсем не в танцах.       — Жаль, что сын лорда Бернера не смог прийти сегодня, — заметила мама, как только Саша вышла из зоны слышимости. — Такой джентльмен. Хорошая семья. К тому же разделяет твои интересы.       Мама была права. Ханджи училась в университете вместе с Моблитом, и сейчас они работали под руководством одного и того же профессора. Они до сих пор часто общались, чтобы обсудить прогресс своих исследований, но их отношения были строго профессиональными. Ханджи лишь неопределённо хмыкнула в ответ, начиная лихорадочно осматривать бальный зал в поисках знакомых лиц. Она вдруг осознала, что ей придётся спасать саму себя, если она не хочет провести вечер, будучи выставленной на обозрение каждому холостяку, не страдающему пристрастием к алкоголю.       — Хотя, на балу присутствует много других достойных кандидатов, — многозначительно продолжила мама. — Слышала, лорд Шадис наконец-то ищет жену. Мне всегда казалось, что он тебе нравится. Ты ведь любила его компанию на охотничьих выездах с твоим отцом.       — Да, когда мне было двенадцать, мама, — сказала Ханджи, стараясь, чтобы её голос не звучал слишком раздражённо. Она краем глаза заметила, как Леви скользнул в бальный зал и отошёл в угол. Слава Богу.       — Думаю, я пойду составлю компанию Ле… Его Светлости, мама, — быстро сказала Ханджи, поморщившись под взглядом, который мама метнула в её сторону, и тут же поправилась.       — Хорошо, — сжала губы мама. — Но напомни ему, что у меня теперь не одна, а две дочери на выданье, и будет так жаль, если…       — Мама, — смущённо перебила её Ханджи, чувствуя, как её лицо заливается краской.       — О, миссис Ривз только что пришла. Может, узнаем у неё новости? — предложила леди Кирштейн, давая Ханджи возможность улизнуть. Она ловко миновала группы мужчин и женщин, снующих по залу, и направилась к Леви.       — Как тебе первое событие сезона? — весело поинтересовалась она, пытаясь стряхнуть с себя остатки смущения от маминых замечаний.       Леви мельком посмотрел на неё краем глаза.       — Нормально, — кратко ответил он.       Она внимательно изучила его лицо и осанку: скрещенные руки, опущенные уголки губ и нахмуренные брови. Он выглядел откровенно несчастным. Без сомнения, это было связано с напором матерей, которые толкали к нему своих дебютировавших дочерей.       — Ты уверен? — с лёгкой насмешкой спросила она. — Вид у тебя мрачнее тучи.       — И замечательно, — пробормотал он. — Надеялся, что меня оставят в покое.       — Ну, раз я уже здесь, нам точно дадут передохнуть, — пошутила она, и они погрузились в приятное молчание. Ханджи с облегчением вздохнула: наконец-то она была подальше и от настойчивых маминых советов, и от необходимости вести светские беседы.       — Саша уже поговорила с твоими родителями о своих… — Леви обвёл взглядом зал, проверяя, нет ли поблизости лишних ушей, — о своих планах?       — Мгм, — кивнула Ханджи, не зная, что ещё сказать. Её тронуло, что он вообще спросил. Она почувствовала на себе его взгляд и обернулась, заметив приподнятую бровь — он явно ждал, что она продолжит.       — Ну… — начала она неуверенно, вспоминая вчерашний день. — Папа воспринял это хорошо. Кажется, он даже гордился. Мама была… ну, мамой, но справилась лучше, чем я ожидала. Саша заверила её, что всё равно собирается выйти замуж, просто позже, когда узнает больше о мире. Это её успокоило. Хотя с тех пор она постоянно твердит, что это было неизбежно, раз я до сих пор не замужем. — Ханджи сделала надменное выражение лица, обмахиваясь воображаемым веером. — «Какой позор, если младшая дочь выйдет замуж раньше старшей!»       — Рад, что всё прошло хорошо, — сказал Леви, уголки его губ слегка приподнялись в улыбке из-за её театральности. — Впрочем, похоже, та брошюра никак не повлияла на её шансы.       Он кивнул в сторону центра зала, где Саша танцевала, хоть и немного неловко, с лордом Дэвисом, вдовцом лет пятидесяти.       Лорд Дэвис наклонился и что-то прошептал Саше на ухо, отчего она отшатнулась, её лицо отразило плохо скрытое отвращение. Леви сморщил нос, а Ханджи с трудом удержалась от смеха, наблюдая, как Саша вежливо вышла из танца, присела в реверансе и поспешила к противоположному углу зала, где стояли мистер Кирштейн и юноша, которого Ханджи узнала как сына покойных лорда и леди Спрингер. Они широко улыбнулись, завидев её, а мистер Спрингер протянул Саше тарелку с угощениями. Парни казались милыми. Надо будет спросить у Саши о них позже.       Ханджи снова посмотрела на танцующих, на этот раз ища Микасу, и нашла её, танцующую с высоким, явно привлекательным молодым человеком. Что бы он ни говорил, это заставляло Микасу улыбаться так широко, как Ханджи ещё никогда не видела.       — Я не узнаю джентльмена, танцующего с Микасой, — заметила Ханджи. — Ты его знаешь?       — Нет, — ответил Леви, слегка покачав головой. Его хмурость усилилась. — Нас ещё не представили.       Интересно.       — Значит, он либо новичок в обществе и не слишком хорошо знаком с этикетом, — задумчиво произнесла Ханджи, обращаясь к Леви, — либо он давно в высшем свете, но просто не заботится о правилах. Даже не знаю, что из этого мне кажется более любопытным.       — И я не знаю, что из этого хуже, — проворчал Леви.       — Ну же, Леви, — поддразнила его Ханджи. — Ты никогда не был снобом и уж точно не следил за правилами высшего света.       Леви бросил на неё полувзгляд-укор.       — Меня не волнует ни его титул, ни манеры, ни их отсутствие. Но меня волнует, если он решит играть с сердцем моей сестры, чтобы повысить своё положение или поправить свои дела.       Ханджи замолчала. Она почти шутила, но, к сожалению, это была вполне реальная возможность, и она понимала, почему Леви не нравилось, что он ещё не успел хотя бы поговорить с этим молодым человеком.       — Ну вот! Я не могу тебя дразнить, если ты просто хороший брат, — наигранно возмутилась она.       — Хорошо, — сухо ответил он, добавив лёгкую усмешку.       Ханджи наклонилась, слегка толкнув его плечом. После короткой паузы он ответил тем же жестом, и она широко улыбнулась. Пожалуй, этот сезон не будет таким уж плохим.

***

      Завтрак был любимым приёмом пищи Ханджи. В тишине и уюте семейной гостиной это была единственная трапеза, когда можно было спокойно читать или смотреть в окно, погружаясь в свои мысли. Однако последние несколько дней она обнаруживала, что её настолько охватывает тревога, что она едва может есть, расслабиться или сосредоточиться на чём-либо, кроме как ожидания утренней почты.       Пока что больше никаких публикаций леди Уислдаун не приходило, и часть её начала надеяться, что, возможно, Леви был прав. Тот предыдущий памфлет был разовой акцией, которой не суждено было повториться. Но это просто не укладывалось у неё в голове. Сплетни писали ради денег. Единственная причина напечатать их бесплатно — это предложить читателям что-то вроде превью, чтобы привлечь их к будущим выпускам. А это значило, что должна быть ещё одна публикация. Только на этот раз она, вероятно, не будет свободно включена в газету. Возможно, её тревога была напрасной, и вместо того чтобы сидеть здесь с Сашей на диване в ожидании почты, ей стоило прогуливаться по площади и выяснять, что продают газетчики.       Раздался мягкий звонок дверного колокольчика, и её сердце замерло в груди. Это должна быть почта. Если Уислдаун снова включили в газету, то это будет именно сегодня. Первое событие сезона было прошлой ночью, и ни один сплетник не упустил бы шанса написать об этом.       Ханджи услышала приглушённый разговор у двери, слишком тихий, чтобы разобрать слова. Затем звук закрывающейся двери и приближающиеся шаги.       — Ты в порядке? Выглядишь неважно, — заметила Саша, отрываясь от книги. Ханджи кивнула, пытаясь изобразить ободряющую улыбку.       Вошёл Эдмунд… с пустыми руками?       — Его Светлость, герцог Девонширский, — объявил Эдмунд.       В комнату вошёл Леви и поклонился её родителям. Леви? Что он здесь делает?       — Прошу прощения за вторжение, лорд и леди Браус, — вежливо начал он, немного тяжело дыша, словно спешил сюда. — Я надеялся поговорить с леди Ханджи. Наедине.       — Разумеется, — ответила мама, бросив на Ханджи восторженный взгляд. О нет, только не сейчас, мама.— Нифа может сопровождать вас в саду.       Пока мама звала Нифу, Ханджи встретила взгляд Леви, его серые глаза были наполнены отчаянием и яростью, что лилась через край. Что-то было не так. Теперь ей действительно стало нехорошо. Он сжал кулак, и она заметила, что в его правой руке был скомканная листовка Уислдаун.       Она сжала челюсть. Леви почти никогда не выходил из себя, уж точно не из-за сплетен. Что-то ещё случилось, как она и боялась. Ханджи с трудом сдержалась, чтобы не вскочить и не вытащить его из комнаты, вместо этого медленно поднялась, стараясь сохранить на лице как можно более нейтральное выражение.       Она повела его через холл в сад, не особенно заботясь о том, успевает ли за ними Нифа. Они остановились в беседке, и Ханджи жестом предложила ему присесть на одну из скамеек. Задыхающаяся Нифа присоединилась к ним через несколько мгновений, устроившись на скамейке напротив.       — Всё в порядке? — быстро прошептала Ханджи. — Что случилось? Это Саша? Или Микаса?       Леви молчал. Единственными звуками вокруг были пение птиц и шуршание веток на ветру, хотя прекрасный день совсем не помог справиться с её нарастающим беспокойством.       Леви открыл рот, его глаза метнулись в сторону Нифы, но он снова закрыл его, вместо этого молча протянув ей памфлет.

Светские хроники леди Вистлдаун

13 апреля 1813 года

             Открывающий сезон бал в доме Захария — это приглашение, за которым охотятся все. Ведь здесь можно увидеть каждую милую дебютантку от Парк-Лейн до Риджент-стрит. Титулованные, целомудренные, невинные — они готовились к этому дню с самого рождения. Сегодня мы узнаем, какие молодые леди сумеют добиться успеха и заключить выгодный союз, тем самым избежав ужасной и мрачной участи, известной как «старая дева».       Конечно, мы не можем обойти стороной самую обсуждаемую семью во всём высшем свете. Амбициозные мамы могут радоваться: новый герцог Девонширский продолжает благоволить нашему прекрасному городу своим присутствием. Будучи сопровождающим своей сестры, можно предположить, что мы будем видеть его всё чаще, и это, несомненно, весьма приятно. Хотя Его Светлость публично не выражал намерений вступить в брак в этом сезоне, не теряйте надежду, дамы. Мужчина его возраста и положения может искать лишь одно: жену.       Ханджи нахмурилась, читая эти слова. Это была откровенная провокация, рассчитанная на то, чтобы матери бросали своих дочерей к его ногам, словно выставочных телят на аукционе. Но её челюсть отвисла от ужаса, когда она продолжила читать.       Однако, если для того, чтобы разбить его холодный, стеклянный фасад, может понадобиться настоящая бриллиантовая леди, то того же нельзя сказать обо всех членах его семьи. У его сестры, мисс Микасы Аккерман, появился весьма странный поклонник. Мисс Аккерман была замечена танцующей не менее трёх раз с неким мистером Эреном Йегером, именем, которое, я почти уверена, вам незнакомо, дорогие читатели.       Младший сын недавно получившего титул барона, мистер Йегер может быть привлекателен, но его манеры, происхождение и наследство, безусловно, оставляют желать лучшего, особенно для леди из такой уважаемой семьи. С такими поклонниками поневоле задаёшься вопросом: действительно ли мисс Аккерман серьёзно настроена найти достойную партию в этом сезоне? Или, возможно, её ранние знакомства с, так сказать, сомнительными личностями привели к тому, что у неё развился совершенно неподобающий для леди вкус на мужчин?       Ханджи подняла взгляд, разгневанная и совершенно лишённая слов. Намёк на то, что Микаса якобы водила компанию с сомнительными мужчинами, в глазах высшего света мог уничтожить её репутацию, как бы беспочвенны не были подобные заявления. Это было куда хуже всего, что писали о Саше. Это было ужасно. Кто мог написать такое?       Её ужас, должно быть, отразился на лице, потому что Леви быстро отвёл взгляд. Его ярость сменилась выражением беспомощности, которую он редко позволял себе показывать. Ханджи лихорадочно искала слова, что угодно, чтобы сказать, но в голову ничего не приходило.       — Ты была права, — признал он мрачно, не глядя ей в глаза.       Ханджи и Леви редко соглашались друг с другом — оба были слишком упрямы, чтобы легко признавать чужую правоту, но вместо удовлетворения она чувствовала лишь растущую тревогу. Нужно было положить этому конец. И быстро.       — Я… — Он бросил взгляд на Нифу и замолчал. Чёрт возьми, они должны были найти решение, но Леви никогда не станет говорить откровенно в присутствии Нифы.       — Нифа, — мягко сказала Ханджи. — Могли бы вы оставить нас наедине?       Нифа посмотрела на неё так, словно Ханджи только что предложила всем разом раздеться догола и танцевать вокруг костра.       — Простите, леди Ханджи, но я должна настоять: это будет крайне неприлично.       — О, ради всего святого, — Ханджи закатила глаза. — Оставайтесь здесь. Мы отойдём вон туда, к яблоням, чтобы вы могли нас видеть и сопровождать как положено.       Нифа поджала губы с явным неодобрением, но возражать не стала. Ханджи повела Леви через лужайку в тень сада, где они могли быть вне слышимости. Какой смысл в приватной беседе, если она не может быть действительно приватной? Неприлично, как же. Не то чтобы они были на виду у публики, чтобы кто-то мог заметить их и пустить скандальные слухи… Погодите. Вот оно!       — Нет, — твёрдо сказал Леви, когда они остановились у ближайшего дерева. — Я знаю этот взгляд. Что бы ты ни собиралась предложить, ответ — нет.       — Выслушай меня, Леви, — Ханджи заговорила быстро, её мысли лихорадочно перескакивали с одной на другую. — Думаю, это может сработать. Мы ведь хотим, чтобы Уислдаун прекратила писать о Саше и Микасе, верно? Очевидно, единственный способ добиться этого — разоблачить её личность, но на это потребуется время. А пока нам нужно отвлечь её внимание от наших сестёр. И что сильнее всего привлекает внимание сплетников? Ещё больший скандал. Если мы сможем удерживать колонку Уислдаун сосредоточенной на нас всего несколько недель, я уверена, что…       — Подожди, что ты предлагаешь? — перебил её Леви, ошеломлённый. — Мы?!       — Да. Мы, — кивнула Ханджи. — Я не стану втягивать в это кого-то ещё, и знаю, что ты тоже. К тому же, для создания скандала не нужно много. Как верно заметила Нифа, нас достаточно будет увидеть вдвоём без сопровождения, чтобы весь высший свет обсуждал это неделями.       — Нет. Нет, абсолютно нет, — Леви скрестил руки на груди, его хмурый взгляд стал ещё мрачнее. — С репутацией Микасы и так уже всё сложно, я не стану рисковать твоей и твоей семьи тоже. Нет.       Его слова заставили Ханджи задуматься. Её собственная репутация не слишком её волновала, но, возможно, он был прав. Всё, что она сделает, отразится на Саше и на всей семье. Это сведёт на нет весь смысл их затеи, а может, даже ухудшит ситуацию. Но какие у них ещё были варианты? Любой серьёзный скандал отпадал сразу. Однако что-то менее радикальное…       — Хорошо, — нехотя согласилась она, — тогда мы поступим по-другому.       — И как именно? — приподнял бровь Леви.       — Сплетники всегда пишут длинные разоблачения о том, кто с кем ухаживает, и особое внимание уделяют тем парам, которых они считают особенно завидными, — медленно начала Ханджи. — Уислдаун не исключение. А как она только что так бесцеремонно отметила, ты — герцог и, безусловно, один из самых желанных холостяков для дам высшего света. Если бы ты начал публично ухаживать за кем-то, это отвлекло бы внимание от Микасы хотя бы на несколько недель.       — Я думаю да, но кто… — его глаза широко распахнулись, когда до него дошло. — Ты хочешь, чтобы мы притворились, будто ухаживаем друг за другом, чтобы отвлечь Уислдаун?       — В некотором роде, да, — ответила она. — Но это лишь временная мера. Придётся использовать всё дополнительное время, которое мы будем проводить вместе, чтобы выяснить, кто она на самом деле.       Леви ответил не сразу, и между ними воцарилось неловкое молчание. Он смотрел куда-то вдаль, его лицо оставалось непроницаемым, и до Ханджи дошёл весь вес её просьбы. Это было смело даже для неё. Этот план связал бы их в глазах общества, заставив их посещать мероприятия вместе, танцевать и выглядеть на публике так, будто они влюблены друг в друга. Она думала, что раз уж Саша и Микаса предположили, что у них есть «договорённость», то это будет правдоподобно и для остального света. Но смогут ли они действительно это сделать? Может, она всё-таки не продумала всё до конца.       — Думаю, это дало бы мне хоть немного покоя от всех этих чертовых мамаш, особенно после этой статьи, — вздохнул он, потирая переносицу с явным раздражением.       Ханджи замерла, не веря своим ушам.       — Но я сделаю это по всем правилам, Ханджи, — серьёзно добавил он, наконец посмотрев ей в глаза впервые за весь разговор. — Если мы хотим, чтобы это выглядело правдоподобно, мне придётся поговорить с твоим отцом. Твои родители, наши сёстры, все, кроме нас с тобой, должны будут поверить в то, что это правда. Ты уверена, что готова на это? Я не могу просить тебя так рисковать или лгать своей семье ради моей сестры.       — Это касается и моей сестры тоже, — твёрдо ответила Ханджи, её взгляд был таким же решительным. — Не беспокойся обо мне, Ваша светлость.