Banbury Stories

Лондон

Апрель, 1813 год

      Ханджи плотнее закуталась в плащ: бодрый апрельский ветер пробирался сквозь стены кареты, которую она делила с матерью и сестрой. Саша отдёрнула занавеску, как только они въехали в город, чтобы они обе могли разглядывать суету Лондона: лавочник громко предлагал товар прохожим, стайка девочек с восторгом прижималась лицами к витрине шляпного магазина, а зеленщик загружал в телегу ящики с фруктами и овощами. Двое юношей и девушка в строгих военных мундирах проехали мимо верхом, и Ханджи заметила, как Саша провожает их тоскливым взглядом.       Саша, разумеется, предпочла бы провести лето так, как делала это обычно: читая книги, совершая конные прогулки после полудня вместе с Ханджи и выезжая на охоту с отцом. Она почти молила мать позволить ей отложить дебют ещё на год, но та наотрез отказалась. От уважаемой семьи ожидали, что младшая дочь графа должна выйти в свет по окончании пансиона — в семнадцать лет, точно так же, как когда-то сделала Ханджи. И точка. Саша целую неделю ходила мрачнее тучи, а потом внезапно переменила своё настроение, и хотя мать приписала это собственным убедительным речам, Ханджи подозревала, что настоящая причина крылась в известии о том, что лучшая подруга Саши тоже собиралась дебютировать в этом сезоне.       «Наконец-то» — с облегчением подумала Ханджи, когда карета остановилась перед их лондонским домом. Она собрала юбки и распахнула дверцу, легко ступив на булыжную мостовую — не дожидаясь, пока лакей подаст руку.       — Ханджи Зои Браус! — шёпотом пожурила её мать, словно всерьёз была потрясена, хотя видела это поведение несчётное число раз.       Не обращая внимания на её упрёки, Ханджи оглядела улицу в поисках признаков жизни в доме Акерманов. В верхнем правом окне мерцал огонёк свечи. Значит, он дома. Она улыбнулась и закрыла глаза, глубоко вдыхая знакомые запахи большого города: дыма и лошадей, цветов и свежеиспечённого хлеба. Ей по душе сельская тишина, но город тоже был по-своему восхитителен — полный энергии и жизни, бьющей ключом.       Её отец тем временем спустился с передней кареты, чтобы помочь жене и дочерям выбраться из их экипажа. Завидев старшую дочь, он сделал вид, что хмурится. Но морщинки вокруг глаз выдали сдерживаемую улыбку. Ханджи ответила ему лукавым взглядом.       Сёстры почти сразу направились наверх, в смежные комнаты, где их горничные помогали распаковывать сундуки. Для Нифы, горничной Ханджи, это было утомительным занятием: она свято придерживалась светских правил и ни за что не позволяла Ханджи самой раскладывать вещи — разве что спрашивала, как и куда удобнее всё разместить. Зато Мина без проблем соглашалась на помощь Саши, поэтому, когда Нифа ещё только перебирала половину одежды Ханджи, Саша с Миной уже закончили с багажом младшей мисс Браус. Теперь Мина помогала разбирать многочисленные украшения Ханджи, привезённые ею на сезон, хотя та и не горела желанием их носить.       — Думаю, я навещу Микасу сегодня после обеда, — нарушила тишину Саша. — Я не видела её с тех пор, как окончились занятия, мне не терпится с ней обсудить… Ну… Сезон, — она слегка запнулась на последних словах. Ханджи приподняла бровь, но сестра больше ничего не пояснила.       — Я пойду с тобой, — сказала Ханджи, сделав вид, что не замечает смятения сестры. — Я не видела Леви с Рождества, а писать письма — это совсем не то же самое.       При имени «Леви» Нифа тут же выпрямилась и укоризненно зацокала языком, сжала губы в строгую линию. Будь она на пару дюймов выше, была бы копией их матери.       — Простите, Его светлость, — Ханджи нарочито поправилась, подавив желание закатить глаза — жест, наверняка усугубивший бы недовольство Нифы.       Она и Леви были лучшими друзьями почти с самого рождения: их родители дружили семьями, и детей воспитывали вместе с младенчества — одна кормилица, одни учителя. Их детство прошло в общих занятиях: они вместе учились, бесились, ездили верхом, фехтовали, плавали. Они даже поступили в университет вдвоём, после злополучного дебюта Ханджи. Но стоило ему унаследовать герцогский титул: все полагающиеся при этом владения и обязанности, как вдруг стало считаться неподобающим обращаться к нему как к «Леви» — теперь официально полагалось называть его «Его светлостью».       Это казалось нелепым. Зачем вообще нужны имена, если их нельзя использовать, кроме как внутри семьи? А Леви почти что был им семьёй, так какая разница, какие у них титулы? Глупо из этого устраивать целое событие. Да и большинство правил, за которые высший свет цеплялся изо всех сил, казались ей столь же нелепыми.       — Миледи, — вмешалась Нифа, извлекая из сундука свежее платье и туфли. — Если вы собираетесь нанести визит Его светлости, позвольте мне помочь вам надеть что-то более подходящее. Уверена, это платье прекрасно подчеркнёт ваш силуэт, — улыбнулась она с видом человека, сообщающего тайный намёк, который Ханджи будто бы тоже должна понимать.       Ханджи вздохнула про себя. Честно говоря, по всему этому она абсолютно не скучала — по бесконечным примеркам, затягиванию корсета, колючим нижним юбкам. Но если она собиралась покидать дом в ближайшие месяцы, выбора не оставалось. Пришлось встать и покориться всем «модным мучениям», которые задумала для неё Нифа. Так уж повелось в здешних правилах.       И так начинается лондонский сезон.

***

      После всех придирчивых взглядов со стороны Нифы и мамы, Ханджи и Саша наконец вышли из дома и отправились к лондонскому особняку Аккерманов, который стоял в самом конце улицы, одинокий и величественный. Дом был ослепительно белого цвета, украшенный колоннами. От других владений его отделяли изящные кованные ворота, по прутьям которых вилась ипомея: на полуденном солнце цветы уже не распускались, но всё равно обвивали решётку густым покровом. Плющ, который Ханджи любила больше всего, продолжал карабкаться по стене дома и уже почти дотягивался до окна Леви.       — Добро пожаловать, леди Ханджи. Леди Саша, — дворецкий по имени Эйлс учтиво кивнул им обеим, отворяя перед ними ворота.       — Рада вас видеть, Эйлс, — Ханджи улыбнулась и ответила ему кивком. — Надеюсь, у вас всё хорошо?       — В полном порядке, миледи, — вежливо отозвался он. — Если вы пришли к Его светлости и леди Микасе, они как раз собрались пить чай в саду. Не хотите к ним присоединиться?       — Да, спасибо, Эйлс.       Он провёл их через вестибюль мимо широкой мраморной лестницы на веранду, с которой открывался вид на сад. Завидев Микасу, Саша вспыхнула от радости, и, забыв о сдержанности, подобающей леди, радостно пискнула и бросилась обнимать подругу.       Ханджи сама невольно перевела взгляд в сторону Леви, когда он встал, чтобы их поприветствовать. Как она и предполагала, с Рождества он совсем не вырос и всё ещё был на дюйм ниже её — идеальная разница, чтобы ей заметить, как солнце мерцает на его чёрных шелковистых волосах, пока он движется к ней. На лице у него не отразилось никаких эмоций, когда он отодвинул для неё стул, но стоило их взглядам пересечься, как в его серых глазах блеснул лукавый огонёк, а Ханджи улыбнулась ему игривой улыбкой.       — Благодарю, Эйлс, — произнёс Леви, кивнув дворецкому. — Дальше мы и сами справимся.       — Разумеется, Ваша светлость, — Эйлс слегка поклонился и вернулся в дом. Микаса и Саша тем временем погрузились в оживлённый шёпот, попивая чай и надкусывая свежую выпечку, словно совсем забыли о присутствии ещё кого-либо. Ханджи молча налила себе чай, бросила в чашку один кусочек сахара и повернулась к Леви.       — Ну что ж, — начала она, перевернув чайную ложечку вверх дном на блюдце и сделав маленький глоток. — Судя по твоим письмам, последние месяцы у тебя совершенно ничего не происходило. Неужели работа герцога настолько ужасна?       При её словах уголки губ Леви едва заметно дёрнулись, но он не ответил сразу. Ханджи уже знала, что так и будет, да и понимала, почему он не писал о своих делах. Ответ волновал её куда меньше, чем манера, в которой он его произнесёт.       Наконец Леви низко хмыкнул и сделал глоток чая:       — Да, ужасна, — ответил он невозмутимо. — Вряд ли ты захочешь читать о том, как я каждый раз подумываю броситься в Темзу, пока свожу счета.       — Ошибаешься, — усмехнулась Ханджи, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Его развернутый ответ, редкий для Леви, свидетельствовал о хорошем настроении. — Тебе следует делиться со мной всеми своими мрачными мыслями. Думаю, ты даже можешь обнаружить, что я порой разделяю их.       — И после этого ты ещё упрекаешь меня, что я ничего тебе не рассказываю, — парировал он с улыбкой. — Ты же сама писала, что твои исследования идут полным ходом.       — О да! — она отставила чашку и наклонилась вперёд, не скрывая радости. — Всё складывается замечательно, мы уже так продвинулись! Я уверена, это изменит жизнь многим, Леви. Только вот… Иногда кажется, что мы не успеваем, что скорость недостаточная, чтобы… — Она внезапно осеклась, понимая, что чуть не проболталась о слишком деликатной теме.       Семь лет назад Ханджи поступила в университет с твёрдым намерением стать врачом. Однако вскоре она поняла, что её призвание — научные исследования. В то время появилась новая технология — прививки против оспы, и Ханджи с головой ушла в изучение этого метода. Это давало ей ощущение, что она делает что-то действительно значимое, даже если мир от женщины её положения не ожидал ничего большего, кроме как быть украшением светского общества.       Но исследования продвигались медленно. На создание прививок и их распространение уходило время, ещё больше его требовалось на поиск добровольцев и наблюдение за эффективностью. Поэтому, несмотря на все их достижения, они не смогли подготовить город — или светское общество к эпидемии, которая пронеслась по Лондону два Рождества назад.       Той эпидемии, что унесла родителей Леви и Микасы.       Той эпидемии, что сделала Леви герцогом.       — Всё в порядке, Ханджи, — отрезал он. — Если уж и переживать за кого-то из Аккерманов, то лучше за Микасу. Ты как никто другой понимаешь, насколько сложным может быть первый сезон в высшем свете.       Ханджи сузила глаза с сомнением, но позволила ему сменить тему.       — Если бы я выбрала Аккермана, о котором стоит беспокоиться в этом сезоне, то это всё равно был бы ты, — сказала она, поддразнивая. Леви приподнял бровь. — Микаса — молодая красавица и сестра герцога. Герцога, который будет обязан сопровождать её на все нелепые приёмы, что только может предложить светское общество. Ты ведь даже не любишь ужины моего отца, а они куда спокойнее. Тебе это покажется сущей пыткой. Что ты говорил на рождественском балу? Ах да, кажется, ты назвал светский сезон театральным фарсом, а всех мужчин на нём — тщеславными пустозвонами?       Она с трудом сдержала смех, заканчивая фразу. Леви никогда не отличался любовью к светским мероприятиям, и Ханджи только представляла, каким испытанием для него станет сезон, когда тщеславные поклонники будут толпами виться вокруг его сестры. Она давала ему две недели до того, как он сдастся и признает её правоту. Леви открыл рот, чтобы ответить, и наверняка сказал бы что-то язвительное, но Микаса опередила его.       — Я убеждена, что моему брату просто не нравится сезон из-за того, что он до сих пор не нашёл себе жену в свои двадцать пять. Хотя он даже не пытался, — она усмехнулась и выпрямилась в кресле. Её взгляд встретился с Сашиным, и они обе внезапно расхохотались.       — Мне не нужна жена ровно так же, как тебе не нужен муж, — фыркнул Леви. — Я предпочту остаться без брака, чем заключать союз ради чьих-то политических игр.       — Сказано прекрасно, — кивнула Ханджи.       Она и Леви всегда сходились во взглядах на брак. Хотя, возможно, именно поэтому она сама оставалась незамужней в свои двадцать пять — практически старая дева по меркам её статуса. Впрочем, на Леви этот стандарт не распространялся. В его возрасте он считался завидным холостяком. Ещё одно нелепое правило высшего света. Ей бы начать составлять список.       Дверь открылась, и на веранду вышел Эйлс.       — Ваша светлость, модистка пришла для примерки платья леди Микасы. Леви коротко кивнул и, похоже, с облегчением вскочил на ноги, как будто этот разговор его тяготил.       — Тогда мы оставим вас, — сказала Ханджи, поднимаясь до того, как Леви успел отодвинуть для неё стул. — Увидимся скоро. И удачи, — она подмигнула Леви. — Вам обоим.

***

      Комната гудела от волнения, наполняясь ровным шумом разговоров и тихим шелестом вееров. Ханджи, как и все другие дамы высшего света, стояла в своём лучшем белом платье, жемчужное ожерелье украшало её шею, а серьги сверкали в ушах. Королева сидела непреклонно на переднем плане, её недосягаемая аура лишь немного смягчалась благодаря вечно тяжело дышащим корги, расположившимся у её ног.       В животе у Ханджи будто порхали тысячи бабочек, как если бы это она, а не Саша готовилась к своей презентации. В этом году начинать первой ей не пришлось — эта участь выпала Микасе, ведь фамилия Аккерман была первой в алфавитном списке приглашённых. Быть первой — настоящий кошмар. Никаких ориентиров, никаких подсказок о том, чего хочет увидеть королева. Только ты и твои инстинкты, которых у Ханджи тогда явно не хватило.       Двойные двери распахнулись, и она впервые смогла хорошо разглядеть Сашу, которая стояла чуть позади Леви и Микасы с мамой. Она выглядела подобно королевской особе. И лишь умеренно напуганной.       Распорядитель прочистил горло, и в зале наступила тишина.       — Леди Микаса Аккерман. Представлена её братом, герцогом Девонширским. Микаса выглядела элегантной. Безупречной. На её лице и лице Леви не было ни единой эмоции, когда они плавно и грациозно прошли через зал, шаг в шаг. Очевидно, их выступление было тщательно отрепетировано. Микаса легко опустилась в глубокий реверанс, поднявшись только после того, как ей было велено.       — Совершенство, мисс Аккерман, — улыбнулась королева. — Как и ожидалось.       Микаса позволила себе едва заметную улыбку, прежде чем они вместе с братом отступили назад. Ханджи, сжимая отцовскую руку, начала нервно обмахиваться веером. Она, конечно, гордилась Микасой и испытывала облегчение за неё, но никогда и не сомневалась, что Аккерманы справятся идеально. С другой стороны её сестра…       — Леди Саша Браус. Представлена её матерью, достопочтенной леди Браус.       Саша грациозно двинулась вперёд, держа под руку мать. Она была воплощением изящества. Перо на её шляпке едва шевелилось при каждом шаге, а о её волнении говорила лишь слегка подрагивающая нижняя губа. Это было единственное событие, которое действительно имело значение. Если она справится с этим, весь остальной сезон пройдёт безупречно.«Не упади, не упади, не упади», мысленно повторяла Ханджи, невольно прокручивая в памяти свою собственную презентацию.       Саша остановилась в нескольких шагах от трона, отошла от мамы и шагнула вперёд. Она плавно опустилась в глубокий реверанс, замерев в нём на то, что казалось вечностью.       — Поднимитесь, моя дорогая, — мягко сказала королева, одарив Сашу тёплой улыбкой. — Прекрасно.       Ханджи шумно выдохнула, её лицо расплылось в широкой улыбке, пока Саша вместе с мамой выходила из зала. Она справилась. Саша справилась. Её выступление было почти безупречным. Это было настоящее чудо.       Волна облегчения и спокойствия накрыла Ханджи. Ничего, что может принести сезон, не будет сложнее этого момента. Теперь Саше оставалось лишь наслаждаться каждым его мгновением.

***

      Утренняя почта прибыла на следующий день. Как обычно, в половине девятого, когда все заканчивали завтрак. Филипп, лакей, принёс её в гостиную. Папа жестом указал ему передать письма Ханджи, которая как раз стояла у дверей и наливала себе вторую чашку чая. Она взяла поднос, пересекла комнату и положила письма перед мамой, затем передала утреннюю газету отцу.       Что-то выскользнуло из сложенных листов газеты и мягко опустилось на пол. Листок, на котором в верхней части изображён профиль молодой женщины, утопающий в тени.       — Что это? — отозвалась Саша с дивана, оторвав взгляд от своей книги. Ханджи положила газету на стол рядом с папой и наклонилась, чтобы поднять листовку.       Она прочла заголовок и поморщилась.       — «Светская хроника Леди Уислдаун».       Леди Уислдаун? Очевидно, псевдоним. Хотя раньше Ханджи его не встречала. Новый светский обозреватель? Или старшая дочь Браусов просто слишком мало интересовалась светской жизнью в последние годы, чтобы быть в курсе таких вещей.       — Не надо так морщиться, — укорила её Саша, протягивая руку. — Я хочу посмотреть, не написали ли что-нибудь обо мне.       — Ну хорошо, — вздохнула Ханджи и направилась к сестре. — Ты когда-нибудь слышала это имя?       Саша покачала головой, жестом подгоняя её поторопиться.       — Ладно, ладно, уже иду. — она устроилась рядом с сестрой и подняла листовку так, чтобы они обе могли читать.

Светская хроника Леди Уислдаун

13 марта 1813 года

      Мой дорогой читатель,       Настало время делать ставки на грядущий светский сезон. Состоялось главное событие — презентация дебютанток, дав нам первый взгляд на юных леди, достойных брачного союза.       Начнём с дома Её Величества Королевы. Уверена, вы уже слышали слухи о том, что один из любимейших членов королевской семьи в этом году намерен выйти на брачный рынок. Позвольте мне быть первой, кто подтвердит их правдивость. Да, это так. Её Королевское Высочество, принцесса Хистория, ищет мужа. Но не спешите слишком быстро в королевский дворец, господа! Королева ясно дала понять, что выбор падёт не менее чем на принца.       Шансы чуть лучше можно найти в доме герцога Девонширского. Его Светлость, сестра герцога леди Микаса, — настоящая красавица, равной которой нет во всём высшем свете. Даже Её Величество отметила её безупречную внешность и манеры. Вы могли бы легко решить, что она — завидная партия для любого, кто осмелится встретиться с её ледяным взглядом. Но будьте осторожны, господа. После преждевременной смерти покойного лорда и леди Аккерман семья замкнулась в себе. И хотя это, возможно, объяснимо, невольно зарождается вопрос: какие секреты скрываются за этой холодной маской совершенства?       Однако если в вашем поиске супруги вы ищете не совершенства и тайн, тогда вам стоит обратить внимание на дом графа Брауса. Его младшая дочь, леди Саша, достигла возраста для вступления в брак, и её элегантная презентация стала приятным сюрпризом для тех, кто помнит выступление её старшей сестры. Искусная наездница и меткий стрелок, она станет прекрасной женой для любого смелого молодого человека, жаждущего приключений. Но готова ли сама леди принять супруга? Видите ли, дорогие читатели, у Вашего автора есть надёжная информация о том, что леди Саша намерена поступить на офицерскую службу уже к Новому году. Это невольно заставляет задуматься: не проклят ли род Браусов рождать женщин, обречённых стать старыми девами?       Книга выпала из рук Саши и с глухим стуком упала на пол. Ханджи поймала её взгляд — глаза сестры напоминали испуганного оленя, загнанного в угол, а слёзы едва не скатывались по её бледным щекам.       Саша молча выбежала из комнаты.