Бедные-несчастные

– И где же вы могли быть в это время? – Астарион пытался не морщить нос, но не мог справиться с мышцами лица. – Алиби должно быть безупречным, – он старался делать вид, будто заинтересован рассказом. От запертого в темнице гура шел невыносимый запах. Кислый пот, прогорклая еда, затхлость и отчаяние. Эльф пожалел о том, что не взял с собой надушенного платка. Он надеялся вызвать у осуждённого больше доверия отказавшись от аристократических замашек, выбрав наряд попроще, изобразив добродушие. Но Астариона не хватало надолго. Молодой судья скучающе смотрел за тем, как мужчина трёт грязный рот тыльной стороной ладони. Судьба этого человека его мало заботила, и эльф видел в нем лишь инструмент. – Я не мог быть, а был, был! Я был на охоте в Нижнем городе, господин судья, я клянусь вам, у меня есть свидетели. – Да, мы с ними виделись, – эльф заправил за ухо один из непослушных локонов волос. – Они приходили в зал суда совсем недавно. Ваша семья, полагаю? – Больше некому, – мотнул головой Гур. – Вы ведь верите мне, правда? В голосе его звучала тошнотворная надежда. Астарион ненавидел ее. Ненавидел, когда приговорённые все ждали помилования, и даже восходя на эшафот молили о справедливости, взывая то к господам, то к богам, оставшимся равнодушными. Во Вратах Балдура нет справедливости. Закон существует лишь формально, и не все перед ним равны. Если Лорд Зарр, семейство Тиллертонов или любой другой патриарх скажут, что гуру нужно вырвать все ногти, стража займётся этим в следующее же мгновение. Почему же люди продолжали питать надежду? «Идиоты», – ядовито подумалось эльфу. Его окружали одни идиоты, полоумные дураки, верящие в добрые сказки. Астарион хорошо знал, что из себя представляет настоящий мир... Одно огромное ведро помоев, зловонная лужа на дне жестяного котла. Эльф удержался от горькой усмешки. Он вспомнил неопрятную женщину, то ли жену заключённого, то ли его мать. В ее глазах стояли слезы отчаяния. Мужчина, перемазанный серой грязью темницы, мог видеть ее через маленькие окошки над камерой, Астарион был в этом уверен. По-правде говоря, об этом знал каждый служащий... Последняя милость для осуждённых. Им все равно не жить, пусть на прощание увидят своих любимых в щелях темницы. – Я знаю, – судья сделал ударение на этом слове. – Что ты невиновен. И я знаю, что твоя семья почти разгадала тайну этого убийства. – Это были Тиллертоны, – наконец в голосе осуждённого послышался страх, он опустился до шёпота. – Они замешаны. – И я даже знаю, кто именно, – с охотой отозвался Астарион. Осторожность гура была ему понятна: Тиллертоны – могущественная семья, и руки их могут дотянуться и до темницы. Но лишь сейчас, пока есть такой шанс. Астарион не спал всю ночь, он знал, что нужно сделать. Вчера он посетил Лорда Зарра и выслушал все его требования, но в голове крутилась одна и та же мысль. «Тристана нужно поймать за хвост». Если у Астариона в руках окажутся неопровержимые доказательства, он может обратиться к соперникам великого дома, заручиться их поддержкой. Лорд Донновенск отчаянно жаждет заполучить титул Мастера над Кошельком, о, он окажет молодому судье всю необходимую ему поддержку. Но громкий судебный процесс, знаменующий падение дома Тиллертонов, начнется лишь в одном случае. Если Эсмерай вздумает упрямиться. Астарион знал, что едва получив нужные доказательства, тут же доложит девушке об этом. Судя по всему, милая Эсмерай хорошо знала о преступлении своего брата, пристально следила за ходом дела. Астарион предложит ей сделку, от которой эльфийка не сможет отказаться. Нравится ей это или нет, Астарион станет ее супругом, лишь войдя в состав ее семьи он пообещает ее защитить. Но если не станет... Репутация благороднейшего дома будет разрушена, и Эсмерай весьма вероятно попадет в бордель, где судье все равно предоставится возможность познакомиться с нею поближе. Он не отказывался от этих мыслей. Эсмерай хороша собой, молода, притягательна... Образ ее вызывал в душе эльфа трепет определенного характера. Похоть, если выражаться предельно ясно. Лёжа в постели не так давно, он понял, что хочет её, и желание это вполне объяснимо. Астарион ведь ещё очень молод, в душе его бушуют страсти. Он прикусил губу, вспомнив об этом. Пришлось приложить усилие, чтобы вернуть себе контроль над телом и лицом. Гур с надеждой смотрел в его глаза и ждал дальнейших разъяснений. – Твои приятели ведь являются к тебе на свидания? – спросил эльф тихо. – Свидания ведь запрещены, – простодушно ответил осуждённый. – И все же они происходят, – Астарион будто случайно бросил взгляд в сторону дыры в потолке. – Я слишком давно несу эту службу, чтобы не знать всех уловок осужденных. Так твоя семья часто навещает тебя? – Почти каждый день, – виновато прохрипел Гур. – Помогают мне скоротать одиночество, приносят еду. – Да, кормят здесь скверно, – Астарион сморщил нос, бросив взгляд в сторону грязной миски. – Не все осуждённые доживают до исполнения приговора. Многим предрешено умереть здесь от диареи. В собственных испражнениях, – голос его оставался холодным, и лишь изредка в нем встречались искорки участия. – Вам нельзя здесь оставаться. – Но как мне доказать свою невиновность? – Гур подошёл ближе, он обхватил прутья решетки, и петли завыли от натуги. – Присяжные заранее были уверены в том, что я – убийца. Сброд. – Нужно доказать вину Тиллертонов. Гур плотно сжал губы. Даже в окружившем их полумраке Астарион видел, что лицо приговоренного к смерти потеряло былые краски. Он ждал исполнения приговора, месяц тишины тянулся неприлично долго, и узник варился в собственных страхах. Эльф прикусил губу. Он не был до конца уверен, согласится ли мужчина с его планом. Гуры – разбойники и бандиты, убийцы, но свою семью, своих людей они берегут, точно настоящее сокровища. Астарион не знал, отправит ли заключённый своих сообщников в столь опасное путешествие. Путешествие в хорошо охраняемое поместье. Судья показательно оглянулся по сторонам, дал мужчине понять: он не хочет, чтобы кто-то ещё стал свидетелем их разговора. – Я знаю, что Тристан Тиллертон убил этого молодого человека, – Астарион смотрел гуру в глаза. – И не только его. – И ему ничего за это не будет, – с печалью в голосе отозвался приговоренный. – Мне придется отвечать за злодеяния непогрешимых светлолицых господ... – Нет. Не придется, если ваши люди добудут неоспоримые доказательства его вины. – И какие же? – надежда не покидала его. – Долговые расписки, – коротко ответил эльф. Взгляд мужчины изменился, в нем ярким огнем вспыхнула жажда свободы, справедливого отмщения. Надежда пропитала воздух, Астарион подкинул сухих веток в костер. Улыбка затаилась на самых краешках его тонких губ. Судья подался ближе, и если бы гур пожелал, он мог всадить нож ему прямо в сердце. Астарион знал, что осуждённый не обидит его, не прогонит, не отругает. Сейчас Астарион был для него самым могущественным божеством. Эльф дал собеседнику пару мгновений на раздумья, но продолжил говорить, не дав углям костра истлеть. – Тристан Тиллертон задолжал огромную кучу денег двум своим жертвам, и наверняка забрал с их бездыханным тел долговые расписки, чтобы закрыть их своей и их печатью. Аристократы носят их в перстнях. – Но зачем ему сохранять расписки? – гур непонимающе выгнул толстую бровь. – Если он и правда убил своих друзей из-за долга, не легче ли было просто их сжечь? Чтобы не оставить следов? – Если друзья не успели отослать копию своему поручителю, – пожал плечами эльф. – Что они могли бы сделать и за карточным столом… Тристан не дурак, он должен выждать год или два, и только потом избавиться от всех бумаг. – Но долговые расписки никак не докажут его вину. – Разумеется нет, – эльф рассмеялся, почувствовав себя воспитателем в детском саду, он проговаривал простые истины. – Это – только мотив, весьма сильный, но не больше того. Но есть и ещё кое-что, что-то, что докажет присяжным, что под крышей дома Тиллертонов скрывается убийца. Астарион облизнул губу, точно пытаясь почувствовать вкус собственной победы. Вчерашний визит к Господину Зарру приоткрыл завесу тайны. Астарион принес ему эскиз кинжала, которым был убит несчастный повеса-аристократ, и мужчина без проблем узнал в нем фамильное орудие дома Тиллертонов. Набор из девяти кинжалов и одного меча. Странно, что Тристан без задней мысли оставил его в теле убитого. Дважды. Должно быть, юнец действовал импульсивно, без четкого плана, а фамильный кинжал – все, что при нем было. Астарион не знал, является Трастин психопатом, опьяненным своей безнаказанностью, или же просто стал жертвой обстоятельств... Да ему и не было до этого дела. Эльфа интересовала лишь реакция Эсмерай. Как приоткроется ее хорошенький круглый ротик, едва эльфийка услышит выдвинутый ультиматум, как задрожат белые пальцы. – Твои люди должны найти две долговые расписки и этот кинжал, – эльф протянул гуру свёрток, кусочек полотна с изображением орудия убийства. – Проблем не возникнет? Они ведь умеют читать? – Боже, да, – выдохнул гур, выхватив свёрток из рук гостя, на ладони судьи осталась грязная полоса. – Но проблема в том, что особняк Тиллертонов охраняют лучше, чем ворота верхнего города. – Твои люди могут пройти через канализацию, – отозвался эльф. – Но ее ведь тоже будут охранять! – Нет, – улыбнулся Астарион. – Не в этот день. Ты что-то слышал о ночном летнем бале? Событие грандиозного масштаба, скажу я тебе. Вино, танцы, цветастые маски на сотне аристократов… Гур по-собачьи наклонил голову, явно понятия не имея о бале, маскараде и любой другой прихоти толпы богачей. Астарион тяжело вздохнул. Вся стража города будет занята в этот дивный вечер, на улицу выйдут лишь редкие одиночные патрули, скучающие юнцы в ярко-красной форме. Вся серьезная профессиональная стража соберётся у бального зала, в окрестном парке, будет держаться ближе к большим деньгам важных жизней. Не стоит думать, что поместье Тиллертонов останется без охраны, но стража не будет стоять у каждого окна, как днём ранее. Лишь у казны, должно быть. А если Астарион ошибся, что же... Гуров ждёт верная смерть, такое случается с ворами и бродягами. – Ты ведь хочешь доказать свою невиновность? – заключённый быстро кивнул. – Добудь доказательства, а об остальном позабочусь я сам. – А что, если их поймают? – Их убьют, – простодушно ответил эльф, словно речь шла о курах и свиньях. – Но вы ведь охотитесь на оборотней и вампиров, ведь так? Пробраться в кабинет Тристана, обыскать его и добыть все улики... Не составит труда? – Мне нужно подумать, – ответил гур. Но Астарион уже знал, какое тот примет решение. Узник загнан в угол, он хотел жить, и ещё больше он хотел сохранить лицо в глазах многоликого общества. Гур представлял не только себя, нет, но и целое племя своих босоногих собратьев. Если один Гур – вор, убийца и лжец, так могут судить каждого, верно? О, бродячие народы очень ценят свою честь, запятнать ее легче легкого… Астариона мало заботило, что сброд подумает об эльфийской природе, если молодой судья вынесет неверный приговор. Гораздо важнее было то, что Астарион получит из всех своих решений. Ему нужна выгода, не добрая молва. – Я вернусь к тебе завтра, подготовь свой ответ до полудня, дольше ждать нельзя, – каблуки его сапог застучали по каменному полу. – И берегись крыс. Пронырливые твари, скажу я тебе, – одна такая как раз проскочила мимо. – Почему вы мне помогаете? – спросил узник, но эльф не ответил. Пусть думает все, что захочет. Крысы, тараканы, блохи и мыши – неизменные спутники запустения и бедноты. Эльф скривился, отвернувшись. План его шел по четко намеченному курсу, Гур сжимал в руке эскиз кинжала, и решимость крепла в его разуме. Стоит ему лишь парой слов обмолвиться об этом встрече, как хваткая грязная женщина возьмёт дело в свои руки, она добудет искомое. Жаль, конечно, что глупцу придется умереть, несмотря на все приложенные ими усилия. Эсмерай ведь согласится, и по условиям договора придется уничтожить все полученные доказательства. Эльф покинул темницу в отличном расположении духа. Он помыл руки несколько раз, и запах душистого розового мыла заполнил ванную комнату. Грязь, оставленная касанием приговоренного, сходила особенно долго. Лицо гура стёрлось из памяти, точно ночной кошмар. Вернувшись в свой кабинет, эльф еле заметно улыбнулся. «Шустрый юнец, полезный», – весело подумалось ему. Вчера Ролан ругал коллегу за то, что Астарион неправильно раскладывает дела по полкам, и судья ответил тому, что клерк может заняться уборкой и сам. И вот... Стол его теперь чист. Все бумаги убрали и отнесли в архив без него. Оставили лишь посылку, принесенную не больше двух часов назад. Именно тогда ведь он и спустился в темницу. Ролан видел, куда именно идёт его коллега, и наверняка решил, что Астарионом руководят самые чистые и благородные мотивы. Бедный парень думал о нем лучше, чем было на самом деле. Эльф закусил губу, встав над коробкой, точно над сундуком с сокровищами. По сути, она и хранила в себе сокровище... Костюм, обошедшийся Астариону в целое состояние. Пришлось заложить парочку припрятанных на черный день картин, залезть в сбережения и выудить оттуда все золотые монеты. Материнских украшений давно уже и след простыл, а состояние его семья промотала ещё до рождения мадам Астории. Судья осторожно поднял крышку, и вышитый золотыми узорами костюм заблестел на солнце. Белая шелковая подкладка идеально прилегала к коже, сюртук подчеркнёт ширину его плеч, подтянутость живота. Да, с новым козырем в рукаве Астариону не нужно быть красавцем, и все же... И все же, если он окажется привлекательным, девчонка скорее согласится на этот нелепый союз. «Думает ли она обо мне?», – спросил эльф сам себя, но даже непомерное самолюбие не смогло заглушить здравый смысл. Нет. Нет, очень вряд ли. Такие избалованные аристократки всегда получают желаемое, и если бы Эсмерай испытывала к Астариону хоть толику интереса, она бы не прекратила их встречи. Но та ведь заговорила с ним? Там, на самом давнем балу. А по всем правилам светского этикета могла проигнорировать общество столь незначительной персоны. Судье хотелось думать, что в мыслях ее останется место их кратким встречам. Кто знает, возможно, мир ее так ограничен и скучен, что симпатичный молодой эльф вполне может взбудоражить серую реальность. Серую, как ее туманные очи. Астарион почти пожалел о том, что Ролан забрал бумаги из его кабинета, там ведь было древо великих домов, а на нем – портрет Эсмерай. Можно было бы улыбнуться этому хорошенькому личику, оставить поцелуй на бумажной щеке. – Скоро, – шепнул Астарион самому себе. Его вышитый золотом маскарадный костюм все лежал в коробке, а в верхнем ящике стола ждало приглашение. Украшенная драгоценными камнями маска, выполненная в виде солнца, огромной горячей звезды, ждала там же. Астарион поставил все на этот вечер, и ставка должна сыграть.