Бедные-несчастные

«Мне искренне жаль обижать ваши чувства, Господин Судья. Я глубоко уважаю вашу службу, восхищаюсь личностными качествами столь справедливого и интересного в общении эльфа, но, боюсь, что не могу позволить этому знакомству зайти дальше, — изящный у нее почерк. Или у малышки Эсмерай есть свой собственный секретарь для подобного? Астарион читал письмо во второй раз, и правый уголок его губ приподнимался в грустной усмешке. От конверта исходил сладкий аромат ирисов, на него точно потратили каплю духов. «Боюсь, что вынуждена извиниться перед вами и попросить оставить меня. Навсегда. Я не слишком опытна в любовных делах, не замечена в интрижках, потому надеюсь, что вы не найдете мое письмо игривым предложением к продолжению». Э.Т. — инициалы, выведенные в самом конце. Астарион поднес письмо ближе, удержавшись от желания прикоснуться к нему губами. — Мышка не хочет лезть в кошачью миску добровольно, — промурлыкал он, перечитывая письмо ещё раз. — Что же, — бумага шуршала в ладони. «Ну нет, так просто ты не спрыгнешь с крючка, Эсмерай», — подумал эльф. При мысли о том, что девушка собирается игнорировать его при следующих случайных встречах, Астарион испытывал странное раздражение. Что-то внутри него бунтовало против этого поворота, и дело не только в наследстве, в удачной сделке по заключению брака, нет. Судья решил, что в нем проснулся хищник. Голодная змея, идущая по следу неосторожной мыши. Астарион отложил письмо, окинув взглядом собственный кабинет, пытаясь настроиться на деловой лад. Продолжит ли он работу, став зятем одного из богатейших жителей города? Разве что удовольствия ради. Касадор часто подкидывает ему работенку, а в благодарность позволяет собирать крошки со своего стола. Как же круто изменится жизнь, когда Астарион станет ему равным. И Эсмерай. Вспомнив ее испуганный вид, тихий голос, бегающий взгляд серых глаз, эльф невольно вздрогнул всем телом. Придет время, и он вновь почувствует над ней власть, и в этот раз руки его зайдут куда дальше, коснутся талии, поднимутся вверх к еще наливающейся груди. Возбуждение заставило поежиться, призрачное удовольствие кольнуло низ живота, и судья попытался отвлечься. На столе его лежало очередное дело, слушания по которому будут проходить завтра. Ему следует подготовиться заранее, изучить некоторые аспекты произошедшего. Кажется, грабеж со взломом, громкое дело, но без известных фамилий. Однако, если преступление проходит на границе верхнего города, знать всегда слушает вердикт. Они хотят жить в безопасности, требуют ее. Астарион плотно сжал губы, заставив себя убрать письмо в верхний ящик стола и запереть его на ключ. Сюда доступа нет даже у Роланда, незаменимого в своей дотошности клерка. Эльф провел ладонью по волосам, слегка пригладив их назад. Это — не конец, нет. Жалкая попытка к бегству, которую Астарион с ловкостью пересечёт. У него теперь есть все возможности. Эльф взглянул в сторону отложенной на вечер папки: дела об убийстве двух молодых аристократов. Эсмерай замешана, но как? Неужели молодые люди ей докучали? Необходимо определить, что именно их между собой связывало, и что могло стать причиной к размолвке. Судья рассматривал маленькие карандашные портреты и с удивлением заметил, что в душе его медленно ворочается ревность… «Смутно знакомые лица», — думал он, но все не мог вспомнить, где видел этих повес. Так что их связывало? Астарион медленно поднялся из-за стола, чувствуя на себе взгляды с висевших на стене портретов. Предшествующие ему судьи, знатные патриархи, аристократы из самого высшего из всех высших классов. Эльф надеялся однажды встать с ними в один ряд, оставить здесь собственный портрет и с него смотреть в глаза следующим поколениям судий. Мужчина улыбнулся, потянув на себя круглую ручку двери. Шаги его эхом проходили по пустому коридору, поднимались вверх к потолку и плавно спускались вниз. О письме вспоминать не приходилось, Астарион четко понимал, что пара чернильных строчек не смогут ему помешать. «Если она нашла время на нашу встречу и эту отписку… Дело или в ответном интересе, или в страхе перед судебным разбирательством». Эсмерай оказалась девушкой не глупой, она должна была осознавать, что Астарион — не лучшая партия. — Господин судья! — за собственными мыслями эльф не заметил, как путь ему преградили три человека. «Кто их сюда впустил?», — невесело подумалось ему. Изуродованная загаром кожа, серые одежды, предназначенные для долгих походов, стёртые до дыр сапоги, перемотанные веревкой. Не каждого аристократа пропускают через тяжёлые двери Дома Правосудия, а вонючие бродячие гуры смогли проскользнуть. Крысы — не иначе. Судья смахнул с мантии невидимую пыль, лениво окинул пространство взглядом. Эльф и хотел бы пройти мимо, но гуры перекрыли проход. Во взгляде каждого не было угрозы, лишь мольба, лишь страстное желание… Справедливости? Астарион точно понял, за чем именно они сюда пришли. — Вам нельзя здесь находиться, — холодно произнес он, взглядом ища на стене кнопку вызова охраны. — Покиньте помещение как можно скорее, пока у вас не начались проблемы, господа… — Мы должны сообщить вам! Должны! — громко говорила женщина, и золотые серьги звенели в ее ушах в такт движениям головы. — Произошла ужасная ошибка! Соломон не виноват в убийстве! — Покиньте помещение, — сухо повторил Астарион, и бронзовая кнопка оказалась вжата до щелчка, где-то внизу зазвенел колокольчик. — Соломона не было в верхнем городе, сэр! Он ловил вампирских отродий в порту, — заговорил второй Гур, и голос его оказался весьма хриплым. — Ими забиты все улицы, во Вратах Балдура поселился вампир, и мы изничтожаем эту нечисть, — испуганно поддержала женщина, кивая своей пустой головой. — Прошу, сэр, вы должны нас услышать. Не дайте несправедливости восторжествовать! — Присяжные вынесли свой приговор, — Астарион слушал внимательно, но не желал давать гурам ложную надежду, ему за это не платят. — Он не виноват! Охрана шла удивительно долго. Астарион все не слышал их громких шагов, и уже начинал раздражаться. Как много им пдают за это безделье? Астарион нахмурил брови, когда позади него наконец отворилась дверь. Мраморные полы и стены, позолота, тонкие резные кружева на безжизненном камне… Вся эта атмосфера протестовала против присутствия здесь гуров. Отребье, жалкое подобие человека. Судья изо всех сил сдерживал отвращение, стараясь не морщиться от неприязни. Он должен сохранить видимость равного отношения ко всем, хотя бы изобразить непредвзятость. Если чернь начнет бунтовать — это ведь тоже плохо… Астарион должен действовать в интересах знати, но так, чтобы остальная часть общества не поняла этого. — Это все дело рук Тиллертонов, сэр, — тихо произнесла женщина, когда охрана уже показалась из-за угла. И эльф услышал ее даже сквозь громкий лязг тяжёлых латных доспехов. Тиллертонов. Образ Эсмерай с ее тонкими розовыми губами, растянутыми в грустной полуулыбке, возник в голове. «Попалась», — подумал судья, смотря за тем, как стража медленно, почти лениво, хватает гуров под руки и ведёт в сторону выхода. «И все же как они смогли пробраться в зал суда?», — спросил Астарион сам себя. Женщина сопротивлялась сильнее, чем оба ее спутника, и в глазах ее ярко горел огонь справедливости. Кто она заключённому? Жена? Мать? Сестра? Понять сложно. Выглядела она весьма плохо, да и человеческий век так отчаянно короток, что угадать их возраст — задача не из лёгких. — Что ты сказала? — тихо спросил судья, когда троицу почти выставили за тяжёлую золоченую дверь. — Это — тяжелое обвинение, и ты поносишь имя богатой и влиятельной семьи. Ты уверена в своих словах? — Это они! Они замешаны, и мы достанем вам доказательства их вины! — кричала несчастная, пока голос ее не стих за тяжёлой преградой. — Я клянусь, я клянусь вам, это — они! Они! «Хорошо, что Ролана нет рядом», — вскользь подумал Астарион. О, старый приятель бы заинтересовался ее словами, раскопал это дело быстрее молодого судьи, и прелестная Эсмерай могла бы лишиться своего блестящего положения словно по щелчку пальца. Астарион же предложит ей выбор. Сперва он желал идти по пути обольщения, хотел влюбить в себя очаровательную глупышку и заставить слепо шагать за ним вслед… Но девушка оказалась не так проста. Что же… Шантаж — это ведь ещё проще, верно? Эсмерай любит своего отца и семью, чтит доброе имя Тиллертонов, дом, выстроенный десятками поколений. Если в руках Астариона будут неоспоримые доказательства их вины, она сделает что угодно, лишь бы их не пустили в ход. Мысль о том, что девушка встанет на колени и жалобно попросит его не уничтожать репутацию ее благородной семейки, будоражила кровь. Идиотам-гурам и невдомек, как они помогли ему в этот долгий вечер. Астариону всегда нравилось ощущать власть над другими, потому он и решил стать городским судьей. Стоять над Эсмерай, решая ее судьбу одним росчерком пера, удовольствие совершенно особенное. Голоса гуров смолкли, охрана увела их далеко-далеко, а эльф забыл, с какой целью он вышел из кабинета. Случай решил, чем Астариону стоит заняться. Он ещё пару мгновений провел в пустом коридоре, смотря за тем, как сквозняк пробирается под дверью и сдувает пылинки с богатого красного ковра. Странная улыбка заняла губы, и Астарион поспешил вернуться в свой кабинет. — Что здесь случилось? Грохот ужасный, а голосов не разобрать, — Ролан вновь подкрался к нему, словно ночной вор в поисках наживы. — Сюда прошли посторонние? — Да, охрана вывела их, — осторожно ответил Астарион, уже взявшись за ручку двери. — Пришли просить за своего друга. — Гура? Я уверен в его невиновности, — эльф нахмурил свои темные брови, и Астарион тут же решил, что приятель выглядит старше своих лет. Амбициозный клерк смотрел в сторону выхода, но не решался догнать толпу дебоширов и расспросить их о деле, что привело гуров в этот зал. Он колебался, и городской судья чувствовал, как в сердце его зреет гнев. Если Ролан испортит ему все дело… Мужчина сделал шаг вперёд и преградил ему путь, заглянул в глаза, изображая искренность. Темные кудри обрамляли лицо эльфа, и зелёная рубашка выгодно подчеркивала цвет его глаз. И все же эти лесные эльфы по-своему красивы, даже если до высших эльфов им никогда не дотянуть. — Мы накажем виновных, Ролан. Мы найдем их и заставим ответить перед законом. — Да, — тихо отозвался юноша. — Это… Это ведь наш долг, — во взгляде его читалось сомнение, словно кто-то уже провел с ним неприятную беседу. — Мы справимся. Врата Балдура не превратятся в рассадник мрака, и свет обязательно разобьет тьму. — Тебе нужно было уйти в монахи, — усмехнулся судья. «Ох, милое летнее дитя», — Астарион мысленно закатил глаза. «Неужели ты так слеп, что не видишь, что Врата уже превратились в город контрастов?». Классовое разделение усиливается, бедняков все больше, а богатые продолжают богатеть, набивают животы, пока чернь помирает в канаве. Эльф знал, что совсем скоро это выльется в большую проблему, снова могут возникнуть голодные бунты, снова пострадают торговцы, несущие городу основной доход. Но что он мог сделать? Один… Лишь встать на нужную сторону, поселиться за крепкой стеной верхнего города и спрятаться за спинами сильных мира сего. Когда разгорится пламя, эльф нырнет в воду… Астарион неловко хлопнул коллегу по плечу, проследил за тем, чтобы Ролан не пошел в сторону гуров, а вернулся в свой тихий пыльный архив. — Вечером пойдешь в таверну? — бросил юноша через плечо. — О, нет, не сегодня. Сегодня у меня другие планы. Работа, — улыбнулся судья, и дверь его кабинета тихо заскрипела. Астарион редко засиживался, об этом знал и Ролан, и другие секретари. Все будет выглядеть так, будто он действительно ищет настоящего убийцу, и эльф получит одобрение и от своего чересчур справедливого приятеля, и от гуров, что наверняка будут ждать его возле здания суда. Сегодня он попросит эскорт до дома, ссылаясь на неприятную встречу с родственниками осужденного преступника. Сегодня он проигнорирует их, но после даст понять, что разгадал всю суть дела и хочет помочь несчастному. Астарион опустился в глубокое кресло с красной бархатной обивкой, уложил руки на подлокотники и вновь вспомнил про Эсмерай. Чем она занимается в это время дня? И чем он позволит ей заняться после свадьбы? Распоряжаться собственными деньгами? Нет. Нет, они станут Астариону приданным, а он, в свою очередь, подарит девушке безопасность, зароет ее маленький грязный секрет в землю и не оставит следов. Эльф постарается приумножить богатства ее дома, но он вовсе не собирался жертвовать ради этого собственным комфортом. Нет, никаких отказов и экономии. Астарион вытерпел достаточно лишений. Он плотно сжал губы, достал чистый лист бумаги и капнул на него собственными духами. Немного виски, кожа, сушеная полынь… Нужно будет пересмотреть букет и добавить что-то новое, задорное и яркое, вроде цитрусовой нотки. Эльф достал самое тонкое перо и принялся сочинять послание, что даст Эсмерай понять: он не намерен сдаваться и отпускать ее. Она не должна пугаться раньше времени, но и оставить его без внимания не посмеет. «Мисс Тиллертон, боюсь, что не смогу отпустить вас так скоро. Тем более в тот страшный час, когда по улицам нашим рыщет убийца, а вы ускользаете из дома незамеченной, словно игривая кошка. Мой священный долг — защитить всех жителей Врат Балдура, но сердце мое жаждет защитить вас прежде всего. Буду ждать нашей новой встречи». Не слишком ли слащаво написано, не слишком ли угрожающе? Астарион отодвинул письмо и вновь поднес к лицу, словно с другого ракурса мог измениться и смысл написанного. Нет, в самый раз. Теперь ему нужно навестить того несчастного козла отпущения в его темнице, дождаться ответного письма и вновь поговорить с Эсмерай, припугнуть ее… Ладонь эльфа замерла над кнопкой вызова посыльного. Нет. Нет, он не может отправлять ей записки прямо из зала суда, Астариону нужно поймать мальчишку-курьера на улице и велеть тому отнести письмо в богатый особняк Тиллертонов. Прямиком для молодой госпожи. Охотиться на сопротивляющуюся добычу еще интереснее…