Бедные-несчастные

«Подумать только, какой быстротечной может быть жизнь». Смерть молодого аристократа всегда будила в нем эти мысли… Голубые радужки глаз эльфа становились ещё светлее в окружении мрачного зала суда. Астарион отчаянно изображал интерес, но внимание его обвинителю получить не удалось. Судья теперь думал о своей матери. Отношения их можно было назвать вполне сносными: они не ненавидели друг друга. Астория не была излишне холодной, но энергию свою она предпочитала тратить на что угодно, кроме сына. Астарион получал нежные объятья перед сном не каждый вечер, и очень скоро совсем перестал их ждать. Когда не ждёшь ничего хорошего, но получаешь — это ведь приятно, правда? Если же ожидать от жизни подарков и нежных поцелуев перед сном… Надежда в конечном итоге сводит с ума жаркими обещаниями. Судья по-птичьи наклонил голову, возвращаясь к слушанию сторон. Гур. Обвиняемый не нравился ему с самого начала. Как и положено любому убийце, тот стоял за трибуной в цепях. Грязный, небритый, одетый в плесневелые лохмотья оборванец. Такой готов перерезать любую глотку за горстку монет, ему нечего терять. Астарион чувствовал гниловато-кислый запах тряпок, в которые тот завернул свое немытое тело. Что же до его преступления — все ясно, как светлый летний день. Бандит проник в верхний город ради грабежа, и несчастный молодой аристократ попался ему на пути. Сэр Джонатан Майлз, невинно убитый молодой человек. Его грудную клетку проткнули трижды, Астарион читал краткий протокол. Протоколами занимался Роланд, такой полезный, но такой раздражающий иногда тип. Астарион подавил желание зевнуть, и вместо этого нахмурил брови, бросив взгляд с сторону обвиняемого. В зале сидели и другие оборванцы: очевидно, родня. — Молодой лорд убит в расцвете сил, его будущее украдено, блистательное будущее! — диктовало обвинение. — И все ради нескольких перстней, снятых с его рук? — Да я даже никогда не был в Верхнем Городе! — не выдержал гур. — Предупреждение! Не перебивайте сторону обвинения, — холодно произнес Астарион, ударив молотком по столу. — Вам дадут слово. Продолжайте, мистер Дэвис. И обвинение продолжало, продолжало без какой-либо конкретики, ведь она не нужна в столь простом вопросе. Все знали, чем кончится суд. Астарион смотрел на несчастного гура с презрением, знал, что тот виновен в произошедшем. Он выглядел именно так, как на сцене показывают разбойников, ждущих за темным поворотом пути. Гур воплощал в себе все стереотипы, связанные с грабителями, и присяжные должны это учесть. Финальное слово за Астарионом, но присяжные явно захотят дать рекомендацию. И скорее всего мнение их совпадет на сто процентов с его собственным. Виновен. Виновен во всем. Эльф закатил глаза, слушая жалкие объяснения гура, оправдания, что не убедили никого в зале. «Меня там не было, я никогда бы не убил невинного человека, у меня дети, у меня семья». Ерунда. Астарион слышал подобное изо дня в день, одни и те же слова, менялись лишь лица говоривших. Присяжные удалились для вынесения решения, и судья привычно окинул взглядом зал. Если в деле были замешаны аристократы, представители этого же сословия присутствовали и на открытом слушании. Богатые горожане не могли пропустить этот процесс. Мелкие лорды, скучающие купцы и помещики, обнищавшие дворяне и прочий мусор: все они наводнили зал. «Собирают слухи для знати покрупнее», — с тихим смешком подумал Астарион. Падальщики, чьи ряды он совсем скоро намерен покинуть. Но среди знакомых лиц мелькнуло и одно новое, интересное. Черный капюшон закрывал верхнюю часть лица гостьи, и лишь ее аккуратные тонкие губы, сжатые в обескровленную ниточку, предстали перед взором. Девушка сидела на последнем ряду с самого края деревянной лавки: надеялась улизнуть как можно скорее. «Держит осанку», — заметил эльф, окинув ее взглядом. «Эльфийка, если судить по капюшону, и молодая, если верить этой части ее личика». Смутно знакомые губы, ведь правда? Астарион сощурил глаза, он выдал свой интерес, и загадочная незнакомка надвинула капюшон ниже, занервничала, меняя местами ноги, закинутые одна на другую. «Эсмерай?» — спросил эльф сам себя, когда черная прядь волос упала на ее бледную шею. Эта стать, этот овал лица, блестящие черные волосы, едва-едва выглядывающие из-под капюшона… Это она. Она или ее весьма точная копия. Девушка, очевидно, чувствовала на себе взгляд судьи, но не желала покидать зал, ждала вердикта. Астарион сделал вид, что переключил внимание на прокурора, на помощников, столпившихся у его трибуны, но боковым зрением продолжал следить за загадочной незнакомкой. Если это — Эсмерай, то что ей тут нужно? Наследники таких богатых и видных фамилий редко приходят сюда. Вряд ли она пришла любоваться своим будущим супругом, пока что ее маленькое розовое сердечко покрыто тоненькой корочкой льда. Астарион знал, что растопит ее, но теперь понимал и, что все случится не так просто. — Ваша честь, — прокурор передал Астариону листок, в котором присяжные выразили свою волю. «Виновен». Ну конечно же он виновен, это же — гур. Он виновен в том, что вообще появился во Вратах Балдура, что родился в этом грязном племени. Разве можно пускать сюда этих животных? Пусть живут себе в диких лесах, на пляже, в рощах. Пусть держатся подальше от цивилизованного общества. Вердикт Астариона был известен всем присутствующим ещё до того, как с губ его сорвалось громкое «Признан виновным в убийстве». Стук молотка отмерил гуру смертную казнь через повешение, и ждать ее он будет в камере здесь же, в подвале. Осуждённый принялся хватать стражу за руки, кричать что-то торопливо собирающемуся судье, но никто и не желал его слушать. Эльф точно знал, что едва он скажет свое последнее слово, Эсмерай поднимется с места и сбежит из зала суда. «Что же занесло тебя прямо ко мне в паутину, лунный мотылек», — подумал Астарион с хищной улыбкой на губах. Девушка двигалась легко, но весьма быстро, точно суетливая лисичка на охоте за чужими курами. «Можешь нырнуть в переулки, но от охотника не скрыться», — думал Астарион. Погоня казалась ему… Возбуждающей. Что будоражит кровь сильнее, чем чувство превосходства над наследницей богатейшей семьи Врат Балдура? Ответ не шел на ум, и Астарион мягко улыбался, взглядом следя за фигуркой Эсмерай. Она нырнула в толпу, надеясь затеряться, прошмыгнула в главный выход и собиралась покинуть судебную палату, пока у дверей толпятся люди… Но не все так просто. «Правда думаешь, что сбежишь от меня из моего же зала?», — весело подумал эльф. Наивная девочка. Может в прошлый раз ее смутил его напор, но сейчас Астарион не смог совладать с собой. Он воспользовался запасной дверью, миновал короткий коридор, украшенный позолоченной лепниной, в сотый раз за день мимолётно осмотрел портреты своих предшественников. — Не сейчас, — отмахнулся он от Роланда, что нес в руках очередную кипу бумаг для рассмотрения. Молодой помощник смерил его недовольным взглядом, но торопливо убрался с пути. Она не уйдет, Эсмерай некуда убежать. Эльф видел ее спину, скрытую плотной черной мантий, и все гадал, для чего этот маскарад. Для кого? Если бы она пришла для него, что совершенно точно невозможно, девушка бы постаралась остаться замеченной и судьей, и залом. Но она… Она так растерялась, ощутив на себе его колючий взгляд. Почему? Астарион мог узнать это выражение из миллиона других: взгляд человека, сожалеющего о чем-то. Он слишком долго работал городским судьей, чтобы не запомнить все детали, не отметить выгнутые брови и плотно сложенные губы. Эльф шел быстро, понимая, что Эсмерай ослабила бдительность. Дурочка решила, что смогла ускользнуть, и погони больше нет. Да и думала ли она, что Астарион пойдет за ней следом? Зрителем в зал может явиться кто угодно… Конечно, если приходил кто-то из семьи такого уровня, об этом судье сообщалось заранее, чтобы шоу стало зрелищнее. Мисс Тиллертон же не оповестила суд заблаговременно, пришла без гувернантки и любого другого сопровождения. Чем больше эльф думал об этом, тем больше находил загадок в произошедшем, тем сильнее ему хотелось догнать ее и получить ответы. Астарион смотрел за тем, как стройная фигурка девушки покидает здание суда, как она аккуратно шагает по мраморной лестнице, идёт вдоль пирса. Расстояние, разделявшие их, стремительно сокращалось. «Ирис и… И что?», — эльф чувствовал манящий запах ее духов. В прошлый раз ноты его словно были чуть другими. Терпения ему не хватило. Астарион желал посмотреть, куда именно девушка направится после «представления», но, осознав, что путь она держит в сторону родительского поместья, решил прекратить эту забавную игру. Хорошего понемножку. Мисс Тиллертон решила сократить путь через парк, в котором в это время дня почти не бывало гостей. Цветущие розовые кусты не могли скрыть за собой ее маленькое тельце, даже для эльфийки Эсмерай была хрупкой и невысокой. Она медленно шла вдоль живой изгороди, позволяя себе любоваться торжеством природы. Эльф точно знал, каким путем мышка попытается покинуть зеленый лабиринт. «Это даже забавнее, чем можно было представить. Нужно устраивать подобную охоту время от времени», — подумалось ему. Астарион поджидал свою жертву за поворотом, словно паук, расставивший паутину. Беспечная бабочка завернула за угол и оказалась прижата к стене, поймана в капкан его рук.С губ эльфийки сорвался тихий вскрик, и талия ее на долю мгновения вжалась в предплечье эльфа. — Мисс Тиллертон, — Астарион постарался придать голосу как можно более нежное звучание, он должен был смягчить их встречу, сгладить напор. — Господин судья, — нервная улыбка заняла ее губы, и эльфийка осторожно откинула капюшон, она вжалась в каменную стену сильнее, чтобы выиграть пару лишних сантиметров личного пространства. — Как… Какая неожиданная встреча. — Я просто хотел убедиться, что вы благополучно доберётесь до дома, — теперь лишь одна рука Астариона лежала в нескольких сантиметрах от ее плеча, прижималась к каменной кладке стены. — В этой части города много бандитов и мало стражи. — Как любезно с вашей стороны, сэр, — безупречное воспитание. — Я думаю, что раз большая часть пути уже была пройдена без лишних приключений, я не могу больше вас задерживать. У вас, должно быть, очень много дел. — Нет, — он невольно облизнул нижнюю губу. — Следующее заседание только завтра, я совершенно свободен, — Астарион невзначай поправил жабо. — Что же до вас, мисс Тиллертон, вам ведь не грозит опасность? Девушка явно чувствовала опасность, и исходила она от него. Астарион стоял к ней слишком близко, но эльфийка не пыталась призвать его к приличиям. На скачках она одернула руку, точно ошпаренная, но сейчас… Почему сейчас, когда его близость приносит ей почти физический дискомфорт, она молчит? Боится чего-то более существенного, чем глубокий флирт? Черные волосы девушки обрамляли ее хорошенькое лицо, и здесь, вблизи, Астарион увидел россыпь бледных веснушек на ее стремительно розовеющих щеках. «Ты поэтому носишь вуаль под палящим солнцем? Чтобы веснушки не налились цветом, какая прелесть», — подумал он. Судья ощутил прилив возбуждения, брюки стали чуть теснее, и желание заворочалось внизу его живота. Будь она простой девкой, горничной или официанткой… «Какая вульгарность», — одернул себя эльф. — Почему вы так решили? — Астарион понял, что Эсмерай нервничает, задавая свой вопрос. — Вы пришли на заседание под покровом тайны, — эльф на секунду отвёл взгляд и боковым зрением увидел, что девушка невольно дрогнула, будто подавила желание сорваться и сбежать. — Будто вам что-то угрожает, мисс. — Я просто успела соскучиться по вашему обществу. — Какая очаровательная ложь, — улыбнулся судья, по-птичьи наклонив голову набок. — И как горько мне от осознания, что это — чистейший вымысел. Эсмерай вновь выдавила из себя нежнейшую улыбку. На этот раз она взяла себя в руки, подалась вперёд, словно забыв о том, что его близость вызывала в ней отнюдь не приятный трепет. «Изображает интерес, и весьма умело», — тут же понял эльф. Но зачем? Зачем ей это? «Чтобы я перестал задавать вопросы», — с хищной ухмылкой осознал судья. Он не стал отходить, не дал ей больше места и не убрал руку, с упоением наблюдая за тем, куда приведет их эта ситуация. Эльфийка огляделась по сторонам, проверяя, не увидят ли их лишние свидетели. Она еще не готова падать в глазах общественности. — Вы ведь не расскажете моему отцу, что видели меня здесь, господин судья? — она почти выпятила губу, как капризный ребенок, выпрашивающий у матери сладость перед обедом. — Он расстроится, если узнает, что я иногда сбегаю из дома. — Это ужасно дурная привычка для молодой леди, — пожурил ее Астарион. — Кто знает, куда она вас заведет. — Ничего страшного не случится, я уверена, — Эсмерай уводила беседу все дальше от изначального вопроса, и эльф решил поддержать ее игру. — Вы ведь тоже не были примерным ребенком, верно? — Я всегда был хорошим мальчиком, — ответил ей плут. Но это — ложь. Астарион делал лишь то, чего сам желал, и многое упустил в задорную юную пору. Он не завел нужных знакомств, как хотела мать, не окрутил богатую вдову, не устроился помощником к видному деятелю, чтобы позже занять его место. Эльф вызвался учиться праву, он рвался вперёд с меньшей прытью, отдавая предпочтение бессмысленному кутежу… Он упустил драгоценное время, и теперь должен был компенсировать его утрату, улучшить свое положение одним резким толчком. Свадьбой. Свадьбой с мисс Тиллертон. Девушка одарила своего «спасителя» очаровательной улыбкой, но на лице ее отчётливо проглядывалось волнение. «Можешь врать и юлить сколько пожелаешь, милая. Мне это только на руку. Меня тебе все равно никогда не переплюнуть», — думал эльф. — Рады ли вы были увидеть меня, мисс Тиллертон? — спросил он полушепотом, наклонился ещё ближе, забыв о любых рамках приличия. — Безумно. Только ради вас и явилась на заседание, — ответила девушка с хитрой улыбкой, улыбкой, которую она должна была заранее репетировать перед зеркалом. — Тогда, быть может, вы будете рады встретиться со мной снова? В этом же саду? — ее серые глаза точно потемнели, туман в них рассеялся, пригласив на свое место грозовые облака. — Завтра. — Завтра? — повторила она, точно эхо. «Ты ведь можешь улизнуть в любое время, милая. А ещё ты пришла суд исключительно ради меня… По твоим же словам», — думал судья, не разрывая с девушкой зрительного контакта. «Будет странно, если ты вдруг мне откажешь, так?». И Эсмерай знала об этом. Наследница большого состояния плотно сжала губы, ее серые глаза не выражали особенного интереса, но в них Астарион разглядел слабое пламя страха. Ветер тронул ее волосы, и сладковато-терпкий запах масляных духов снова коснулся его слуха. Эльфу отчего-то захотелось наклониться еще ближе, набрать полные легкие воздуха, попробовать ее на вкус. «Ты ведь не меня боишься, мышка? Нет. Пока ещё нет», — думал эльф, наблюдая за серыми радужками. — Я… Я не уверена, что это будет уместно, господин судья. — Но ведь и ваш нынешний визит выходит за рамки приличия, — Астарион увидел, как губы ее слегка дрогнули. — Но я никому не расскажу об этом, мисс. Даю вам свое слово, — о, сколько обещаний он намерен нарушить. — Что наша жизнь без соблазнов? — Пустота, — тихо ответила эльфийка, и искра интереса мелькнула во взгляде. — Вы ведь не обидите меня завтра? — спросила девушка с прищуром. — А вы уже согласны прийти? — улыбнулся Астарион. — Я бы никогда не навредил вам, мисс Тиллертон. «Пока вы не станете моей женой, разумеется», — думал эльф. Девушка колебалась, время шло, и грудь ее быстро вздымались и опадала под плотным черным плащом. Она прикусила губу на долю мгновения, а после улыбнулась, смотря судье прямо в глаза. Во взгляде ее было что-то необычайно притягательное, тайна, которую так хотелось раскрыть. Газеты не врали. Эсмерай хороша собой, и она четко понимала все свои плюсы. Внешность избранницы интересовала Астариона не так сильно, но все же… Будь она совсем уродлива, эльф бы не тратил силы. — С радостью, господин судья, — ответила девушка, и капкан захлопнулся окончательно. — Завтра. В этом парке. Вы и я. Вы и я, — улыбнулся Астарион, убирая руку. — Берегите себя, мисс Тиллертон. Во всяком случае — до завтрашнего вечера. После же о вас позабочусь я, — девушка слабо улыбнулась, слегка кивнув своему спутнику. «Мята? Полынь?», — все гадал Астарион, когда от эльфийки остался лишь шлейф духов. «Что-то терпкое».