На языке зверей

             Тишина, повисшая между ними, будто бы отдавала ядом, была тягучей и густой, аж вдохнуть страшно. Астра видела, как на скулах близнецов поигрывают желваки, и мысленно молилась, чтобы они не выкинули никакой непродуманной глупости.       Пиритс изгибал губы в своей обманчивой улыбке, взирая на незваных гостей так, словно сам назначил им визит.       — Так-так! Твои друзья, Астра?       — Больше, чем друзья, — мрачным хором отозвались Уизли.       Оскал Пиритса стал шире, а руки Астры, лежащие на спине Фреда, непроизвольно сжались. Радость от их появления быстро сменилась страхом: Фред и Джордж ведь здесь, перед безумцем-псиоником, как на ладони. Они и сами не представляют, во что ввязались. Будь операция согласована с Орденом, юнцов вряд ли послали бы в стан врага, а значит, они явились сюда одни, без ведома взрослых. Будет поддержка извне или нет — неясно. При мысли о том, что Пиритс может сотворить с волшебниками, вторгшимися на его территорию, Астру окатывал колючий озноб. Следовало срочно что-то предпринять, вытащить их отсюда!       Словно подстрекая ее тревогу, Луто сделал шаг вперед, глядя на Фреда с прицельным лукавством. Глаза его на мгновение будто затуманились, моргнули и перебежали на другого брата. Джордж вдруг осел на одно колена, судорожно стискивая рукой живот.       — Джордж! — одновременно воскликнули они. Астра отделилась от Фреда и опустилась на колени, пытаясь всмотреться в лицо младшего близнеца, искаженное гримасой боли; губы его сжимались в токую дрожащую нить. Джордж мужался, но было видно, что ему приходится скверно.       — Что с тобой? — спросила она, осторожно касаясь рукой того места, которое он так отчаянно закрывал руками. Джордж лишь замотал головой, шумно выдохнул.       — У меня... — голос прозвучал хрипло. — У меня дыра в боку.       — Нет у тебя никакой дыры, — отмел Фред, но голос его звенел от напряжения.       — Это галлюцинация, — осенило Астру. — Он играет с нами!       Она уставилась на псионика. Казалось, Луто искренне наслаждается процессом, наблюдая за скрючившимся от боли человеком. Не кем-нибудь, Джорджем Уизли. Его видимое удовольствие пробудило в Астре кипящую злобу.       — Немедленно отпусти его!       Пиритс лишь рассмеялся, сверкнув белозубой улыбкой.       — Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, Астра. Впрочем, я готов тебя поблагодарить. Ты привела два здоровых подопытных разума в мое убежище, юных, не оскверненных черной магией, — он придал лицу задумчивое выражение. — Осталось решить, на ком из них мы будем практиковаться в цельном виде, а из кого извлечем мозг...       — ЗАМОЛЧИ!       Друидическая энергия закипела внутри, заметалась, словно злая собака на цепи. Астра собрала волю в кулак, чтобы сконцентрировать ее в одной точке — на разуме Пиритса. Невидимая волна отделилась от сознания и полетела в Луто, резко накрыла его; Астра почувствовала, как от этого удара псионическая связь между ним и Джорджем обрывается, и услышала справа приглушенный вздох.       Пиритс закачался на ногах и машинально приложил одну руку к виску, но тщетно — ее энергия плотно окутала Джорджа, не позволяя переустановить контроль.       — Надо же, — одобрительно воскликнул Пиритс. — У тебя получилось блокировать мое присутствие. Ты великолепна, душа моя! Представь, чего мы сможем добиться через полгода или через год...       — Боюсь, так надолго она здесь не задержится, — сказал Джордж, поднимаясь на ноги и вновь вооружаясь волшебной палочкой. Его лицо непривычно исказилось от гнева и чего-то еще, уязвленного. — Мы забираем ее домой!       — Но здесь ее дом, — сказал Пиритс ласково, будто объяснял прописную истину маленькому ребенку. — Астра — моя невеста. Она останется здесь, со мной.       Близнецы, подобного заявления очевидно не ожидавшие, одновременно вскинули брови.       — Да вы, дяденька, таблетки забыли выпить, — присвистнул Фред.       — Ага, вы для нее староваты, — добавил Джордж.       Они сложили руки на груди с самым нахальным видом. Астра прямо-таки ощущала, как варианты самых разных шуток прокручиваются у них в голове, и невольно покраснела. Боже, зачем Пиритс назвал ее невестой при этих двоих. Если они выживут, то точно задразнят ее до смерти...       Пиритс продолжал улыбаться, но Астра чувствовала, что близнецы сумели выбить его из равновесия. Под гладкой, словно отполированный мрамор, кожей заметно напряглись лицевые мышцы, а одна, над правой бровью, задергалась в нервной конвульсии. Это открытие Астру поразило, ведь свои эмоции этот человек контролировал обычно не хуже, чем чужие. И очень этим гордился, между прочим. Внутри поднялось странное, почти торжествующее чувство: увидеть, как хладнокровие Пиритса дает трещину, было неожиданно приятно.       — И что же вы собираетесь делать? — велеречиво, словно змей, поинтересовался Луто. Его лицо стало непривычно мимичным, словно ожило. — Этот замок — моя вотчина, мое неприступное убежище. Здесь всюду мои глаза и уши...       — Тогда вам стоит проверить зрение, — заявил Фред.       — И слух, — вторил ему Джордж, небрежно разводя плечами. — Мы не только забрались в неприступное убежище, мы успели по нему как следует прогуляться. Самая легкая шалость в моей жизни.              — Пора приступать к следующей, Джорджи, — они молниеносно посмотрели друг на друга, словно в чем-то соглашаясь, и одновременно пришли в движение.       Рука Фреда быстро скользнула в карман, вытащила из него некое металлическое кольцо и крученым броском метнула в сторону Пиритса. Тот ловко шагнул в сторону, но кольцо, вдруг словно ожило, текуче разомкнулось и последовало за ним, плотно обхватывая за шею. Луто вцепился в него обоими руками в тщетной попытке отодрать от себя, и тут до Астры дошло: это же министерский ошейник!       Джордж взмахнул палочкой и выкрикнул:       — Инфернус Дрогус!       Кабинет заискрился и взорвался многочисленными огненными вспышками, беспорядочно разлетающимися. Помещение быстро заполнил разноцветный дым; перед тем, как исчезнуть, вихристые всплески издавали оглушительные хлопки. Стоящие на столе колбы затряслись, затем начали взрываться одна за другой, заливая ковер суспензией, смешанной с внутренностями, и было в этом что-то чуточку торжественное. Кутерьма на какое-то время захлестнула Пиритса, скрыла троицу от его глаз.       Спохватившись, Астра бросила взгляд на стол — и отыскала на нем мозг с глазами, тот самый, на котором практиковалась по указке Пиритса. Мозг весь дрожал от ужаса и дергался, когда поблизости случалось взорваться какому-нибудь сосуду. Сердце Астры замерло. Сама толком не ведая, что делает, она подбежала к столу и осторожно сняла с него аквариум, в котором покоился бестелесный пленник.       Страх в оголенных глазах сменился удивлением. Сквозь рябь на поверхности воды Астра улыбнулась ему, будто успокаивая: она заберет его с собой.       — Решила притащить домой новую нечисть? — Фред повернулся к ней, метнул на диковинку взгляд, полный нескрываемого любопытства.       — Он живой, — твердо заявила Астра, перехватывая аквариум поудобнее. — Я его тут не оставлю!       Отрывистый смешок, смиренный вздох. Чья-то рука схватила за плечо и потащила сквозь дым, ловко лавируя между предметами мебели. В непроглядной завесе прозвенело еще одно заклинание — Диффиндо! — и гигантская золоченная люстра, висящая под потолком, рухнула вниз, погребая под собой остатки стола. Следом послышалось сдавленное шипение.       Под прикрытием хаоса они прокрались к дверям, вынырнули из дыма и рванули прочь, устремляясь по коридору в сторону центральной лестницы, и тогда Астра рискнула спросить:       — У вас есть план?       — Конечно, есть, — отозвался Фред. — Выжить и заставить твоего хахаля пожалеть, что он с нами связался.       — Не самый детальный план, — пробормотала она, пытаясь поспеть за их быстрым шагом. Убегать с таким большим и увесистым грузом, вечно норовящим выскользнуть из рук, было непросто. Астра то и дело замедлялась, чтобы перехватить его поудобнее; в конце концов Джордж, не выдержав, забрал аквариум себе.       Стены замка, увешанные старинными маслянами полотнами в рамах, сливались в два единых серо-багряных потока. До лестницы добраться им так и не удалось: Фред заметил фигуру, вынырнувшую из тьмы далеко впереди, и резко свернул вправо, утягивая Астру за собой. Очередной сосуд, подумала она с изумлением. Но как Пиритс управляет им? Ошейник должен был ограничить его в друидической магии!       — И тут перекрыто, — бросил Фред через плечо, но в его голосе не было страха, скорее, азарт, практически радость. Да уж, когда Рон рассказывал, что близнецам ничто не доставляет такого удовольствия, как чувство опасности — не лгал...       Сбитая с толку беспорядочной беготней, Астра едва не налетела на Джорджа, а он, не поворачивая головы, пихнул ее вперед плечом. Они свернули за угол, спотыкаясь о неровный каменный пол, и увидели еще одну фигуру в конце коридора. Свет настенных канделябров блеснул в неподвижных глазах.       — Проклятье! — рявкнул Фред, схватил Астру за руку, крутанул на месте и увел в другой коридор, побольше и покороче.       Коридор завершился небольшой полукруглой залой, в центре которой стояла мраморная статуя безрукой дамы. Она зачем-то была тронута живительной магией, как картины в Хогвартсе; едва беглецы приблизились, статуя повернула голову, обращая на них пустые глаза — и тут же отвернулась.       В четырех проходах, соединяющих залу с прочей площадью этажа, одна за другой начали появляться фигуры. Первый сосуд они заметили еще до того, как он шагнул в свет — то был человек, которого Астра видела в кабинете, Зверь, как его назвал Пиритс.       Второй был помоложе и пополнее, он вышел из противоположного прохода, волоча за собой два шипастых снаряда на длинных цепях. Он носил изысканных фрак на золоченых пуговицах, но при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что фрак этот потрепанный и посеревший от времени, словно его не стирали много лет.       Третий и четвертый появились одновременно — такие молодые, что без пяти минут юные, невысокие и коренастые, с длинными белыми волосами, собранными хвосты, с голубыми до прозрачности глазами. Очень похожие друг на друга, даже более, чем на Пиритса — то есть, по всей видимости, двойняшки.       Медленно, но неумолимо бледные пешки брали Астру и близнецов в кольцо. Они сдвинулись в центр, к статуе, плотно стулившись спинами. Фред почти сразу задвинул Астру между собой и Джорджем, и от этого ее кольнуло раздражение. Это ведь они находятся в опасности, не она! Ее хотя бы убивать не станyт...       — Фред, Джордж, послушайте меня внимательно. Когда эти уродцы подойдут ближе, бегите к лестницам, а я их отвлеку. Это ваш единственный шанс на спасение.       — О чем ты говоришь, Астра? — спросил Фред, не поворачивая головы, и тон у него был возмущенно-удивленный. — Это ты-то собралась нас спасать?       — Пожалуйста, не спорьте. Все уже кончено! — Астра знала, о чем говорит, и старалась, чтобы голос ее звучал как можно убедительнее. — Мы заперты внутри этого замка с тем, для кого поработить чужой разум — детская забава. Всем троим нам ни за что отсюда не выбраться, но вы сможете. Вы приведете подмогу...       — Абсурд, — фыркнул Джордж. — Никуда мы без тебя не уйдем.       — И потом, не стоит сбрасывать нас со счетов так быстро, — добавил Фред, осклабившись. — Кто с кем тут заперт, большой вопрос...       Тут уж Астра не выдержала, повысила голос. Беспечность близнецов теперь не веселила, но пугала до боли в сердце; никогда прежде она так за них не переживала.       — Да придите же вы себя! Вы не знаете Пиритса. Этот человек... он способен почти на что угодно. Он может внушить любые мысли, заставить вас чувствовать боль, обратить друг против друга...       — То есть как любой темный волшебник? — уточнил Джордж.       — Нет, — бессильно крикнула Астра. — Пиритс — настоящее чудовище! Он любит мучить людей. Он совершенно безумен... Умоляю вас, уходите отсюда. Я попробую его отвлечь. Меня он послушает!       Фред и Джордж озадаченно переглянулись, а когда вновь повернулись к ней, на лицах усматривалось мрачно-предвкушенческое выражение. Губы близнецов сложились в узнаваемые полуулыбки — такие сопровождали любые розыгрыши, ими учиняемые. Астра возвела глаза к небу: о Цернунн, есть ли на свете люди более самонадеянные?       — Мы понимаем, Астра, что эта сволочь знатно подпортила тебе жизнь, — спокойно сказал Джордж. — У тебя есть все основания его бояться. Как друид, думаю, он очень силен. Но мы, как бы это сказать...       — Мы волшебники, — закончил за него Фред.       — И что с того?!       Они наклонились к ней, словно собирались нашептать какую-то тайну. Астра невольно покраснела, когда их губы коснулись ушей с обеих сторон.       — Мы исключительные волшебники, — возвестил хоровой шепот.       Астра засекла какое-то движение справа. Скосив глаза, она увидела крошечное существо, смутно напоминающее звонок, какие стоят на стойках в отелях. Существо вприпрыжку обегало залу, множась на ходу; через каждый метр оно распадалось на пару-тройку своих точных копий, пока в конце концов маленькая армия не устремилась под ноги сосудов. Те, судя по всему, не сумели понять, что перед ними, хотя и не удивились; их затуманенные взгляды заметно отстаивали от прытких близнецовых изобретений. Интересно, невольно подумала Астра, смотрит Луто их глазами или здесь замешано нечто другое?       Окружив свиту, звонкоподобные опали на пол, поджав под себя крохотные ножки — и испустили оглушительную трель. Из центра круга забили беспорядочные серебристые молнии. Одна из них, особенно крупная, ударила в Зверя. Пораженное разрядом тело несколько мгновений стояло ровно, а затем рухнуло на землю, зияя глубоким рассечением вдоль позвоночника. Пол начала заливать густая, тяжелая кровь, но сосуд не издал ни звука.       Астра попятилась в ужасе, но тут Фред схватил ее за руку — и окружающее пространство схлопнулось. Через мгновение они уже бежали по коридору, ведущему к лестницам.       — Здесь можно трансгрессировать? — потрясенно выдохнула она.       — Нет, — незамедлительно ответил Фред. — Но ты не представляешь, сколько ограничений можно обойти, если принести маленькую кровавую жертву!       Прежде чем Астра успела затребовать с него объяснений, близнецы резко остановились, и одна из их спин слету встретилась с ее носом. Подняв глаза, она увидела Фейбл и... Герхарда, совершенно не похожего на того, которого она знала.       По виду друида можно было предположить, что его держали в неприятнейшем месте и очень увлеченно мучили. Он был худ и небрит, видимые участки тела испещряли синяки, ссадины и плохо зажившие порезы. Он как будто постарел, а еще ожесточился. Это было особенно заметно по глазам, в которых не осталось прежнего задора и оптимизма. Астре почудилось, что губы Герха шевелятся, словно что-то нашептывают, но когда она подалась вперед, друид отшатнулся и выставил вперед руки.       — Герх? — упавшим голосом позвала Астра. — Это я, Астра.       — Астра... — эхом повторил он, затем встрепенулся. Взгляд его несколько ожил, будто с него спала потусторонняя пелена, но все еще оставался каким-то потерянным и чужим. — Очень плохо, что ты здесь!       Из конца коридора послышался какой-то шум — отдаленный, но заметно нарастающий. Не сговариваясь, все они — Фред, Джордж, Астра и Фейбл с Герхом — бросились вперед и вниз по парадной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Путь оказался чистым. Двери главного входа, больше похожие на старинные крепостные ворота, нежели на двери, легко пропустили их, но Астра еще долго не могла поверить, что они выбрались. Тающий сумеречный свет, бьющий в лицо ветер, шуршащая под башмаками трава — все это казалось чем-то нереальным. Вот сейчас она моргнет — и все исчезнет, и окажется, что это Пиритс забавляется, внушая ей обманчивые видения...       Лишь в полумиле от замка они позволили себе замедлиться. Джордж с облегчением поставил аквариум на землю, размял затекшие плечи, вытер пот со лба. Фред и Фейбл уперли руки в колени, силясь отдышаться. А вот Герх, казалось, не ощущал совсем ничего. Едва все остановились, он встал к ним спиной, уперев отрешенный взгляд в океан, чьи глубокие синие массивы колыхались на горизонте. Ветер трепал его волосы и обрывки одежды, но сам он был неподвижен, как каменная статуя.       Астра нерешительно подошла и тронула былого товарища за плечо; кожа на ощупь тоже почти не отличалась от каменной поверхности. Сердце Астры непроизвольно сжалось. Ведь это же Герх, старый-добрый Герх, неунывающий друид, пышущий здоровьем и природной силой! Как больно было видеть его таким...       — С ним все будет хорошо, — вмешалась Фейбл, мягко беря Герхарда за руку. Ее взгляд, обращенный на Астру, словно от чего-то предостерегал. — Мы отправимся в безопасное место и скоро с вами свяжемся.       — Вы уходите? — воскликнула Астра, подаваясь вперед — отпускать друзей совсем не хотелось. — Мы же только-только встретились! Идемте с нами! С Орденом Феникса вам будет безопаснее, и потом, если мы объединим силы...       Фейбл покачала головой:       — Не только мы не согласны с тем, что творит Песнь. Есть и другие... и им сейчас наверняка приходится туго. Мы нужны своим людям, Астра, а ты — своим.       — Мы же еще увидимся, да?       Фейбл неловко улыбнулась. Они обе понимали, что это означает: в такие времена никто не может давать слишком смелых обещаний. Судорожно вздохнув, Астра шагнула вперед и порывисто обняла подругу. Какой маленькой и хрупкой она казалась теперь! Жесткие и колючие кудряшки Фейбл еще долго ощущались на щеке...       Нагорье укрыла массивная тень. Все одновременно запрокинули головы и увидели гигантских размеров жука, распространяющего кругом частый и свистящий звук — ни дать ни взять шум лопастей вертолета. Они едва успели отлынуть в разные стороны, прежде чем длинные и цепкие хитиновые лапы коснулись земли. Фейбл помогла Герху усестья меж гигантских наростов на панцире — он по-прежнему не реагировал на попытки себя разговорить, но на жука полез без каких-либо вопросов.       — Берегите ее, — бросила на прощание друидесса, прежде чем взобраться следом за Герхардом и отдать беззвучный приказ. Насекомое распустило крылья, чуть не сбив с ног зазевавшегося Джорджа, поднялось в воздух отрывистыми скачками и направилось в сторону леса.       — Офигеть, — прокомментировал Фред, до сих пор хранивший молчание. — Твои друзья улетели на гигантском скарабее. Максвелл, с тобой вообще возможно соскучиться?       — Полагаю, что нет... — она немигающим взглядом смотрела назад, на замок — знакомая фигура, шагающая прямо и уверенно, отделилась от него и направилась в их сторону. Почувствовав приближение своего мучителя, глазастый перепуганно заплескался в своем аквариуме. Джордж и Фред заметно напряглись.       — Не знаю, как вы, — рыкнул последний. — А я метну в эту мразь непростительным, если подойдет ближе!       — Фред, не надо, — предостерегла Астра. — Он того не стоит.       Ветер развевал волосы Луто, трепал полы его пиджака, теперь перепачканного в крови, пыли и непонятного рода жидкостях. Медный ошейник, обвитый вокруг шеи, слегка подрагивал в такт его шагу. Пиритс был один, но выглядел до того пугающе, что Астру передернуло: она предпочла бы драться с двумя десятками сосудов, лишь бы не видеть этой застывшей плотоядной улыбки и больной настойчивости в глазах, с которой он приходил за ней вновь и вновь.       Когда он был уже в десяти метрах, Фред — или, может быть, Джордж — взмахом палочки запустил сверкающее залинание (благо, не зеленое и не черное), ударившее ему точнехонько под ноги; на камнях осталась глубокая дымящаяся пробоина. Луто остановился и наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то незримому. Тишина упала на них, внезапная и почти осязаемая. Даже ветер утих, как будто подчиняясь одному его присутствию.       — Вернись в замок, Астра, — невозмутимо сказал Пиритс. — Не заставляй меня просить дважды.       — Это ты не заставляй дважды просить тебя убраться, — сказала Астра, склонив голову. Тяжелые серебряные браслеты, которые Фред в суматохе передал ей, холодили кожу и пускали по телу приятную вибрацию. Луто тоже заметил браслеты — и улыбнулся по-новому, восторженно и гордо.       — Ты быстро учишься...       — Назад! — рявкнула Астра, сверкнув глазами. — Ошейник не даст тебе проникнуть в наши разумы. Еще шаг — и я выжгу тебе мозжечок.       Она больше не боялась. Не теперь, когда знала, что имеет шансы на победу. Преимущество, способное уравнять ее и Пиритса возможности — вот и все, что нужно было, чтобы избавиться от страха. Он никогда не был всесилен, пускай и старался таким казаться. Как и любого человека, его можно одолеть, имея представление о его слабостях... или притупив силу.       Пиритс озадаченно склонил голову набок, слегка коснулся пальцами ошейника.       — Ах, ты про это...       Ошейник вдруг затрясся, завилял из стороны сторону, будто избегая невидимых зубов. Следом раздался душераздирающий писк. Астра обомлела: медное кольцо, которое не боялось ни огня, ни перочинных ножей, ни обезвреживающих заклинаний, спало с шеи Пиритса, болезненно извиваясь. Он ухмыльнулся, глядя на Астру, и она почувствовала, что тело накрывает знакомая липкая слабость. Это произошло так быстро, так неожиданно, что она не успела выставить блок, и где-то на подкорке начали прорастать зловредные мысли Луто: эти рыжие мальчишка ее раздражают. Они должны умереть.       Словно в тумане, Астра нащупала в кармане волшебную палочку и оглянулась на близнецов. Да, их следует убить.       Пронзительный крик разорвал воздух, и черная тень, спикировав с неба, толкнула Пиритса в грудь. Сознание Астры тут же очистилось, взгляд прояснился. Пока она приходила в себя, верная пара близнецовских метел стремительно подлетела и ловко метнулась к земле; в это самое время Пиритс кричал, пытаясь закрыться руками от цепких когтистых лап Кроноса.       "Прочь, прочь от маленькой дочери, мерзавец!"       Ворон был вбешен, как никогда прежде: вновь и вновь он набрасывался на врага, не давая ему возможности сфокусировать свое псионическое влияние, оставлял глубокие кровавые борозды на его лице. Голос Луто, выкрикивающий всевозможные проклятья, стал высоким и жалобным. Фред поспешно устраивался на метле, зажимая колбу с мозгом между своих коленей; Джордж уже оседлил свою и обернулся, протягивая ей руку. Взгляд его выражал непоколебимую решимость.       — Астра, сейчас!       Но она застыла, как вкопанная, потому что в это самое мгновение Пиритс, извернувшись, поймал Кроноса за горло и дернул на себя. Ворон захлопал исполинскими крыльями, чуть не поднимая псионика в воздух следом за собой, но тут в дело вступила вторая рука — и резким движением свернула ему шею.       — Нет! — закричала Астра, и крик ее разлетелся по склону надломленным эхом. Она смотрела, как тело Кроноса безвольно обмякает и падает на землю, глухо ударяясь о камни. Как в очередной раз улыбается Пиритс, торжествуя в своей власти над чужой жизнью...       Что-то горячее и мокрое скатилось вниз по щекам, и Астра не сразу поняла, что это слезы. Праведный гнев переполнял ее, заряжая неизмеримой силой.       — Сluinnidh Cernunnos, mòr Cernunnos, cuir anns gairm, — яростно прокричала она.       Браслеты отозвались нарастающим звоном в мыслях и затрепетали, подстраиваясь под ритм ее голоса; Пиритс упал на колени, словно сама земля резко притянула его к себе.       — A bhith a'gèilleadh!       Пиритс вминался в камни лицом, земля окрашивалась его кровью. Агония в его глазах смешивалась с благоговейнием, когда он смотрел на нее припухшим правым глазом. Впервые за все время, что Астра знала о его существовании, она вкусила сладость мести — отравляющую, но такую соблазнительную. Чувствовать, как Пиритс корежится под ударами ее разума, оказалось занятием бодрящим...       И как будто естественным.       — Астра, — позвал Джордж, о существовании которого она почти позабыла.       — Я убью его, — давко прорычала она. — Я хочу его убить!       — Знаю. И разделяю. Но ты еще не готова.       Его рука мягко, но настойчиво притянула ее к метле, вынуждая сдаться. Не ослабляя своего мысленного давления на Луто, Астра уселась позади Джорджа, крепко обхватывая руками его торс.       Они взмыли, набирая высоту. Земля стремительно отдалилась, и псионическая связь, соединяющая ее разум с разумом Пиритса, прервалась. Оглянувшись через плечо, Астра бросила последний взгляд на хозяина Даннотара: он лежал на земле там же, где она его оставила. Черные глаза отчетливо просматривались на кровавом месиве, в которое превратилось его лицо. В них нельзя было прочитать страх или боль, лишь неизреченную уверенность, как будто весь этот кошмар был лишь очередным эпизодом в их долгой и неизбежной истории, как будто не было сомнений, что их пути пересекутся вновь. Впрочем, Астра тоже в этом не сомневалась. Она также знала, что когда это произойдет, она непременно убьет Пиритса — или погибнет, пытаясь.       Она бессильно уткнулась в спину Джорджа, заглушая рыдания. Нет, это не может быть правдой. Кронос, который верно служил трем поколениям Максвеллов, Кронос, который научил ее всему, что она знала о заклинательском искусстве, Кронос, который заботился о ней, как о собственном отпрыске...       Кроноса больше нет.       

* * * *

      Воздух был чист и легок, без малейших токсичных примесей, без натуральных запахов. Строгая стерильность, которую обоняние распознавало безошибочно.       Никогда прежде в Инфилде не было так чисто. Ни пылинки не лежало ныне на его тесных приземистых улицах. Головки фонарей, клетки редких телефонных будок, ряды дорожных ограждений — все поблескивало, словно свеженачищенное. Со стен домов больше не смотрели нецензурные надписи, накаляканные из дешевого баллончика. Он был таким, каким мог бы быть, если бы его оккупировал пристойный средний класс, почтенные лондонские сэры и леди, или как там величают себя магглы...       Инфилд наконец-то был сыт. Лавки пестрели самыми разными товарами, полки бакалей ломились от свежих овощей и фруктов. Только вот людей в нем больше не было. Ни единой души.       Дейдра торопливо вышагивала по Холтуайтс Хилл, мимо однотипных домов, таких же обшарпанных и ужавшихся, какими она их помнила, но более чистых, что ли... не пахнущих жизнью. Направление угадывалось безошибочно: даже спустя много лет она помнила эту дорогу, дорогу, ведущую отсюда прочь. Свернув на Чейз-Сайд, она, наконец, увидела ее — стройную автобусную остановку справа от сквера. Зайдя под матово светящийся козырек, Дейдра замерла в ожидании, точно послушный солдатик.       Ничто вокруг не шевелилось. Словно аппликация, приклеенная к внутренней стороне бутылки — если покрутить ее, толща стекла создаст иллюзию движения, но чего-то органического в этом не больше, чем в кукольном спектакле...       Тем не менее, Дейдра чувствовала, что должна подождать.       Минуты текли медленно, тишина приедалась. Она раздраженно взглянула на часы — детские часы на леске, собранные из разноцветного драже. Часы показывали половину пятого. Со скуки она наклонилась и скусила одну из конфеток, но сделала это неосторожно: тонкая нить порвалась, сахарные шарики посыпались на землю. Дейдра облизнула губы.       — Так вот, значит, где все начиналось, — сказал знакомый голос справа.       Она скосила глаза.       — Ты тоже здесь?       — Как видишь.       — Выходит, мы оба умерли в тот день.       — Да.       — Что же теперь будет с нашими детьми?       — То же, что и с другими детьми, потерявшими родителей, — его голос был непривычно спокоен и задумчив. — Они станут сильнее. Не захотят, но станут.       Сириус повернулся к ней. Дейдра жадно перехватила его взгляд, судорожно вздохнула. Она помнила, как он упал в арку — воспоминание до сих пор больно жгло. Рука сама собой поднялась и коснулась его щеки, проводя по ней вниз к губам; кожа ощущалась так же, как и при жизни.       И все же что-то было не так.       — Мы разные, — вдруг сказала Дейдра. Голос треснул, не сдержав испуга. — Почему мы разные, ты и я?       Он мягко перехватил ее руку и спустил ниже, к своему сердцу. Глаза смотрели смиренно, почти безмятежно. Сириус улыбался, но ей от этой улыбки хотелось кричать. Она догадывалась, что он скажет ей, но все равно боялась услышать.       — Мой путь закончен, Дейдра. Но у тебя будет выбор.       — Нет, — выдохнула она, чувствуя, как все внутри сжимается. — Пожалуйста, не давай мне его!       — Прости, но это не я решаю, — его улыбка стала виноватой. — По всей видимости, обстоятельства твоей смерти чуть менее... фатальны, чем мои. Мне сказали, у тебя будет выбор. Автобус приходит через три минуты.       — Так скоро...       — Ты должна будешь выбрать, садиться на него... или дождаться следующего.       — А следующий куда идет?       — В лучшее место, насколько я знаю. Там больше не будет боли.       Дейдра покачала головой и закрыла лицо руками. Руки Сириуса обняли ее за плечи и притянули к себе, изничтожив пустоту, их разделяющую. Приятно. На груди его по-прежнему было приятно, хотя прежнего тепла от нее не исходило.       — Ты же знаешь, что я выберу, — вымученно прошептала она ему в шею. — Пока я нужна ей, я не могу выбрать что-то другое.       — Знаю. Передай Гарри и Астре, что мне очень жаль... и что я люблю их.       Она отстранилась, чтобы снова заглянуть ему в глаза, но не выдержала и отвела свои собственные: рядом с ним, мертвым, быть мертвой не до конца слишком стыдно.       — Я хочу сказать тебе, Дейдра, — он мягко развернул ее лицо к себе, ласково погладил по виску. — Не судьба свела нас с тобой. Нас свела ошибка в ее структуре, — его рука, лежащая на ее шее, едва заметно сжалась. — Нам не было суждено, но ты все-таки случилась. Ты сделала меня более совершенной версией... меня самого.       — Сириус...       — Прости, — сожаления в его голосе, по ощущениям, было больше, чем мог унести один человек. — Я не смогу выполнить обещание, что дал тебе. Придется справиться со всем самой.       — Меня не осталось, — созналась Дейдра. — Меня почти не осталось, Сириус.       — Слушай меня, — его лоб уперся в ее лоб, прогоняя по телу потустороннюю вибрацию. — Ты знаешь, что ты сильная. Но не знаешь, насколько. Ты все сможешь, Дейдра, и обещаю тебе: оно будет того стоить. Если ты все сделаешь правильно, вы с Корвусом вновь воссоединитесь.       Она вскинула голову и уставилась на него со смущением, изумлением и страхом.       — Но как же ты?       — Чудесная мечта, — он улыбнулся долгой, чуть печальной улыбкой. — Я так люблю тебя! Кажется, я всю жизнь ждал, когда ты наконец появишься. Хотя в упор не замечал, когда ты была Дейдрой-однокурсницей, или его женой. Но ты и сама все понимаешь.       Она понимала. Поддавшись щемящему порыву, она вновь обняла его, порывисто и безотчетно, на одно последнее мгновение спрятавшись от болезненных необходимостей и давления внешнего — и загробного — мира. Он крепко обнял в ответ. Где-то на фоне зашумел-засвистел двигатель, коротко взвигнули шины, тормозящие по асфальту. Ладонь Сириуса в последний раз погладила ее по затылку.       — Ну что, — коснулся уха мягкий собачий шепот. — Поедешь?       

* * * *

      Дейдра открыла глаза. Она увидела ясный день, просачиваются сквозь шторы какого-то неизвестного помещения с бледными стенами. Пылинки витали в воздухе, беспорядочные, сонные и сверкающие, словно крохотные танцующие звезды.       — Сириус!       Ощущение его присутствия еще не сошло: сильные руки ощущались на плечах, дыхание щекотало кожу. Мысли становились все более материальными, простецки-бытовыми. Например, она не могла поверить, что в Гнездо они будут возвращаться не вместе. Невозможно, подумала Дейдра. Он ведь только что пришел. Он ведь только что почувствовал, каково это — прийти и быть принятым...       — Мама? — она повернулась на голос и увидела Астру, свернувшуюся калачиком в глубоком стуле. Судя по сонным глазам и мальчишеской рубашке, укрывающей ее плечи, последнюю ночь она провела здесь. Ее радость, ее ненаглядный ребенок.       Они подались друг другу навстречу одновременно. Дейдра коснулась теплых плеч дочери, зарылась носом в волосы, пахнущие ветром и полынным мылом. Какой взрослой она была... и какой юной. Две эти данности странным образом уживались в детях, выращенных на скудном огрызке мире между восемьдесят первым и текущим годом. Гарри, если подумать, был точно таким же. Они станут сильнее. Не захотят, но станут.       От Астры не укрылось, как мученически вытянулось мамино лицо, и что-то подсказало, что виной тому не боль, во всяком случае, не физическая. Никогда на ее памяти Дейдра Максвелл не позволяла себе таких вольностей.       — Мне так жаль, мам, — сказала она вздрогнувшим голосом. — Мне сказали, что...       — Да, — тихо отозвалась Дейдра. — Всегда они так. Обещают быть вместе до конца своих дней, а потом умирают.       Они немного помолчали. Астра чувствовала боль Дейдры, словно она просачивалась сквозь ее кожу, и даже воздух, который она выдыхала, отдавал отравленной горечью. Вообразить себе эту муку было несложно, в конце концов, и у самой Астры теперь были возлюбленные, о которых приходилось переживать. Увидев Фреда и Джорджа в логове Пиритса, она чуть с ума не сошла от страха. Она и представить себе не могла, каково это — потерять кого-то настолько близкого, а с мамой это случалось уже дважды...       Памятуя, что Дейдра Максвелл не жалует долгие объятия, она уже собиралась отстраниться, как вруг заметила, что тело мамы крупно и неритмично содрогается. Она плакала.       Астра рассеянно погладила мать по спине, поудобнее уложила у себя на плече ее голову. Дейдра казалась непривычно легкой и хрупкой. Маги-целители три недели провели у ее постели, пытаясь залечить раны, нанесенные нунду, сшить в щепки раздробленный позвоночник и удалить ткани, отравленные его дыханием. Борьба отняла у мамы много сил. Она выжила, но какими будут долговременные последствия этих травм, никто не мог предсказать. Одна из медсестер, желая, видимо, показаться умудренной, как-то обмолвилась, что миссис Максвелл "удостоилась второй жизни" и должна быть за нее благодарна...       Дура, зло подумала Астра тогда. Вторых жизней, или как оно называется, у Дейдры было уже столько, что не счесть, и в этом нет ни милости, ни провидения — лишь подвиг того, кто не позволил себе сдаться.       Она сама не заметила, как тоже начала плакать — от сочувствия к маме, ее милой, любимой маме, и от внезапно огревшей мысли, что они могли больше не увидеться. Что она могла оказаться на месте Сириуса... Это была жуткая мысль, но Астра чувствовала некоторое облегчение от того, что судьба распорядилась именно так: она не готова была жить в мире, в котором нет мамы. Когда-нибудь, несомненно, придется, но только не сейчас.       Дрожь, пробегающая по коже Дейдры, постепенно утихла и перестала передаваться Астре. Она, наконец, позволила себе мягко отстранить маму от себя и заглянуть ей в глаза. Их лица были мокрыми от слез и нагими, словно на них не осталось никаких масок; они обе слишком устали, чтобы выдерживать эти искусственные образцы.       — Теперь все будет по-другому, хорошо? — с надеждой спросила Астра.       Дейдра медленно кивнула. Она знала, что ее дочь имеет в виду вовсе не войну. То, что приближается война и сопутствующие ей невзгоды, уже не было секретом, это и псу понятно...       При мысли о псах сердце вновь сжималось и пульсировало, словно на нем разошелся свежий шов.