На языке зверей

      Похороны провели двадцать девятого июня. В саду перед Гнездом вырыли небольшую могилку, куда уложили деревянный сундучок, украшенный кельтской резьбой — отец когда-то рассказывал маме, что в этом сундучке любимая ворона Фреджиуса Второго, Агриппа, снесла и высидела кладку, из которой вылупились несколько воронят, среди которых был и Кронос.       Церемония получилась скромная, но имела очень большое значение для Астры. Присутствовало семейство Уизли, приехавшее, чтобы помочь с восстановлением особняка, а также Гарри, Люпин, Тонкс, мама и воронья стая в полном составе. Молли Уизли бесконечно промокала уголки глаз платочком, Артур заботливо придерживал ее за плечи. Нимфадора и Римус смотрели сочувственно. Гарри, Рон и Джордж с Фредом стояли, опутив головы — они особенно ценили Кроноса за то, как он распугивал слизеринцев, когда им случалось лезть на рожон.       Астра собственноручно опустила сундук в углубление и присыпала сверху землей.       — Кронос был лучшим другом Сорокопута, моего деда, — произнесла она, и голос ее, подхваченный ветром, эхом раскатился по окрестностям. — Лучшим другом Корвуса, моего отца... и моим лучшим другом. Он отдал свою жизнь, защищая меня. Такова была цена его верности.       Вперед, скрипнув колесами, медленно выехала мама — она еще не свыклась с креслом, в котором теперь передвигалась, и обращалась с ним довольно нерасторопно.       — Я хочу добавить кое-что, — с чрезвычайной серьезностью сказала она. — Я знала Кроноса с тех пор, как была девочкой, и он был порядочнее и отважнее, чем многие из людей. Я буду вечно благодарна ему за то, что он позаботился о моей дочери.       — Я тоже! Я тоже хочу сказать! — вдруг заголосил мистер Тафт. Астра посмотрела на него с удивлением: c момента, как они с близнецами привезли тело Кроноса в Эйршир, он разговаривал крайне редко.       Ворон важно пропрыгал к свежей могиле и заглянул внутрь.       — Кронос был чрезвычайно высокомерен, зануден и много о себе думал, — с чувством высказался он. Астра собиралась тут же заткнуть наглеца, но он продолжил голосом, полных клокочущих вороньих слез: — Конечно, он был невыносимым, но... но... он много знал, да. Конечно, не так много, как я, но он был старше, а значит, мудрее. И не раз доказывал мисс Астре свою верность. Для меня будет честью заменить его во главе стаи. Кронос навсегда останется в ее сердце!       Человеческая половина присутствующих, разумеется, из его речи не поняла ни единого слова, хотя и кивала в такт карканью из вежливости. Стая же многоголосо зашумела и захлопала крыльями, одобряя речь нового вожака.       — Спасибо, мистер Тафт, — сдержанно поблагодарила Астра. Пожалуй, это было самое милое, что он когда-либо говорил.       В тот день в саду Максвеллов, на месте погребения, выросла новая статуя — отлитая из бронзы статуя Кроноса в натуральную величину. Люпин и Тонкс любезно помогли водрузить ее на положенное место.       — Вот и все, — миролюбиво сказала Тонкс. — Теперь-то его все запомнят!       После обеда приступили к ремонтным работам. От нашествия Поющих пострадал участок сада перед домом, фасад, входная дверь, окно гостиной и крыльцо; от ударов медведя осыпался балкон, венчающий большую спальню, а с ней и часть стены. Дейдра как-то упоминала, что о сохранности ветхого балкона в свое время переживал и сам Корвус, но во время войны им было как-то не до этого. Римус и Артур быстро организовали процесс, поставив парней на внешнюю часть особняка, а Молли и Джинни — на уборку внутри. Маме от всеобщей суеты было заметно неловко. Она не привыкла просить о помощи и вообще была против того, чтобы посторонние приводили в порядок Гнездо, но Астра настояла, понимая, что вдвоем они не справятся — ни с такой дурной волшебницей, как она, и не с маминым нынешним положением.       Целый день вокруг дома левитировали строительные материлы да мусор. Астра помогала, как могла — что-то переносила и устанавливала своими руками, что-то доверяла воронам и огнепсам. От последних, правда, было больше беспорядка, чем пользы. После того, как Сахарная, заигравшись, полчаса пробегала по двору с деревянной доской в пасти, дважды сбив ею Рона и Гарри, было решено закрыть их в амбаре. Близнецы, пришедшие от проделок огнепсов в дикий восторг, тут же принялись недовольно ее освистывать. Когда Астра направилась к амбару, они устремились за ней наперегонки, отталкивая друг друга.       — Куда ты их ведешь? — возмущался Фред. — Между прочим, на Роне еще осталась парочка живых мест!       — Да, мы бы с удовольствием посмотрели...       Астра захлопнула ворота и повернулась к ним, складывая руки на груди. Фред и Джордж одновременно потянулись к ней, словно чтобы приобнять, но вдруг посмотрели друг на друга и... смутились, убирая руки прочь. Фред перевел взгляд с Астры на брата, затем снова на нее. Джордж запустил пятерню в волосы, неловко растрепал. Астра, в свою очередь, густо покраснела. Нечто вязкое и невысказанное разделяло их, и она не имела представления, что с этим делать. Кто начнет этот разговор? Мерлин, возможно ли вообще его начать?       Когда рты близнецов одновременно приотворились, она ощутимо струхнула — и поспешила ретироваться, буркнув нечто извиняющееся. Побежала с пригорка вниз, не оглядываясь, хотя знала, что они провожают ее одинаковыми беспокойными взглядами.       После того, как последний кирпичик встал на свое место, а дверь засияла ровной белизной, Молли и Джинни пригласили всех внутрь — на ужин. Столовая Гнезда набилась, наполнилась разговорами и сдержанным смехом. Сдержанным, потому что лето это было наполнено утратами. Лицо Гарри, болезненно-задумчивое, то и дело об этом напоминало, ровно как поскрипывающее кресло Дейдры Максвелл, с которым она отныне не расставалась.       — Миссис Максвелл, мы тут кое-что придумали, — живо сказал Фред, когда все уже опустошили свои тарелки. — Вы разрешите?        Они с Джорджем подскочили к креслу с обеих сторон, прежде чем Дейдра успела возразить. По плотно сжавшимся губам мамы Астра поняла, что терпению ее скоро придет конец, и про себя взмолилась, чтобы близнецы провозились не слишком долго. Впрочем, уже через минуту, что-то нацепив на раму, затянув, подкрутив, они отошли и потерли руки.       — Попробуйте проехаться, — предложил Джордж. И тут же добавил: — Лучше не в доме. Не советую.       — Фред, Джордж, — Молли, увлеченно перемещавшая тарелки в мойку, на мгновение обернулась, смерив сыновей гневным взглядом. — Вы что это удумали?!       Дейдра попробовала, как обычно, развернуть кресло — и стремительно крутанулась на триста шестьдесят градусов, легко и быстро, словно на реактивном двигателе, только к тому же совершенно бесшумном. Брови ее удивленно взметнулись вверх.       — Поразительно, — пробормотала она. — Что вы сделали?       — Секрет фирмы, — отозвались они хором, не скрывая самодовольства. Миссис Уизли возмущенно всплеснула руками и вереница тарелок, застывшая в воздухе, подпрыгнула в такт этому движению.       — Спокойно, милая, — вмешался мистер Уизли, примирительно улыбнувшись. — Я все проверил, прибор абсолютно безопасен. Мальчики проделали великолепную работу. Как вы там его назвали, м-м… Безупречный Двигатель?       — Безупречный, — кивнул Джордж.       — Или близок к этому, — компромиссно добавил Фред. — Мы будем его дорабатывать. Но даже «Нимбус» теперь уступит в проворности этому креслу.       Астра смотрела на них во все глаза, как будто по-новому взглянула. Мы исключительные волшебники, вспомнилось ей — когда Фред и Джордж выпалили это в замке Пиритса, она подумала, что они попросту выпендриваются. Но то, как близнецы использовали практическую магию, и все эти хитрые штуки, ими производимые… и медоедки — блестящая находка, справившая с артефактом министерского уровня. Лишь теперь до Астры начинало доходить, что силы свои они отнюдь не переоценивали, а очень даже хорошо осознавали.       Джордж перехватил ее взгляд, а за ним и Фред, и Астра, не успев его спрятать, улыбнулась благодарно и чуть смущенно, вымолвила одними губами, вмещая в этот жест все, чем стала обязана им за последние недели: "Спа-си-бо!"

* * * *

      Жизнь магглов — простая и понятная. Она соткана из множества маленьких ритуалов, опосредующих две-три основные цели. Они работают, чтобы зарабатывать деньги и кормиться, и кормятся, чтобы день ото дня возвращаться на работу; иногда эти данности смешиваются с заботой о близких или творчеством, но большинство из них подобное характеризует как причуды, не более.       Дейдра Далтон была полна таких причуд. Ее никогда не вели какие-то конкретные цели, не занимали повторяющиеся ритуалы. Зачем, если можно каждый день выдумывать что-то новое?       Ситцевые занавески на кухонном окне мелко подрагивали. На кухне что-то шипело да скворчало — судя по запаху, полуфабрикатный фиш-энд-чипс, поджариваемый на кукурузном масле. Дейдра лежала на полу, болтая ногами в воздухе, и увлеченно изрисосывала свой альбом. Гремел телевизор, яростным дикторским голосом озвучивая ход какого-то футбольного матча, ему вторило тяжелое сопение.       — Ну давайте же, давайте, — периодически выкрикивал Мерфи, хлопая себя по коленям. — Проклятье, они вообще будут сегодня стараться?       — Мерфи, выражения! — рявкнула мама, высунув голову с кухни. — Сколько раз я тебе говорила? Будешь разбрасываться проклятьями...       — Да помню, помню, — он раздраженно отмахнулся. — Сам проклят и окажусь! Не верю я в твои сказки, мама.       — Вот и зря, — фыркнула она. — Джейн, Дейдра, обедать!       Дейдра отложила фломастеры и встала, блаженно потягиваясь. Раздался косолапый топот, и вниз по лестнице сбежала мокроволосая Джейн — только-только из душа. Мерфи попятился в столовую задом, не отрывая глаз от экрана телевизора. Мама вышла из арки, неся перед собой дымящуюся сковороду; ее светлые волосы, закрученные в упругие завитки и собранные в высокую этажистую прическу, были укрыты платком, а подол льняного платья раскачивался из стороны в сторону.       Они расположились за столом, быстро разбросали снедь по тарелкам и принялись торопливо ее уминать. Мерфи, как обычно, забрал себе добрую половину картошки, чем вызвал у Дейдры клокочущее негодование.       — Мама, — вдруг крикнул он, тыкая пальцем на несколько картофельных палочек, самопроизвольно взлетевших над его тарелкой и направившихся в противоположном направлении. — Дейдра снова показывает свои фокусы!       — Дейдра, не воруй еду у брата, — урезонила Лола.       — Он обжора и жадина, — фыркнула Дейдра, легко подхватывая левитирующую картошку ртом. — На него уже штаны не налазят...       Лицо Мерфи покраснело от гнева:        — Они не налазят, потому что я ращу мышцы. У меня отборочные на носу!       — Неправда, — вмешалась Джейн. — Дейдра права, ты просто отъелся...       Мерфи поджал губы, быстрым движением схватил с тарелки Джейн кусок рыбы и запихал в рот целиком. Та возмущенно завизжала, но брат лишь откинулся на стуле, красуясь плотно набитой улыбкой. Мама тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.       — Э-э-эй? — позвала Дейдра, мягко касаясь ее плеча.       Лола вдруг заорала так, что все они подпрыгнули на своих стульях. Ее вопль прокатился по квартирке, отскочил от облепленных дешевыми обоями стен и вылетел в открытую форточку. Ну вот, уныло подумала Дейдра. Снова миссис Малькольм будет жаловаться домоуправу, что у них кто-то шумит...       Прокричавшись как следует, она уперла локти в стал и аккуратным движением поправила прическу, вновь став нормальной, знакомой им мамой.       — Слушать меня, сборище чертей, — строго сказала Лола. — Еще одно слово, и никакого телевизора целую неделю!       — Но ведь завтра показывают королевский балет, — заголосила Джейн, выронив вилку. — Будет петь Фредди Меркьюри! Ты не можешь так поступить, мамочка!       Мать от этого довода ничуть не смягчилась.       — Значит, вы не можете плохо себя вести. Мы друг друга поняли?       Тут уж было не до препирательств: когда Лола Далтон что-то решала про себя, ее невозможно было уговорить или переспорить. Дети продолжили трапезничать в абсолютном молчании, лишь изредка бросая друг на друга обиженные взгляды.       — И все-таки задница Мерфи слишком большая, — не сдержавшись, высказалась Дейдра.       Ответом была тишина. Она резко вскинула голову и обнаружила, что стол совершенно пуст. Удивленно заморгала, оглянулась через плечо. За окном темнели сумерки, разбавленные болезненно-желтым светом уличных фонарей; телевизор в гостиной давно не работал, а на кухне совсем не пахло едой.       — Я что... — голос осекся. — Заснула?       Дейдра соскочила со стула, нерешительно обошла комнату. Белые часы эмалью, потрескавшейся на ободке, показывали половину девятого — в такое время все уже спали.       Она уже собиралась подняться наверх, как вдруг услышала сдавленные голоса — мужской и женский. Только тогда она заметила, что входная дверь слегка приоткрыта, и сквозь проем в прихожую просачивается полоска света, отбрасываемая светильником в саду. Время от времени ее разрезали чьи-то дрожащие тени. Преисполнившись леденящего любопытства, Дейдра шагнула ближе и осторожно выглянула в щель.       На крыльце стояла мама — в домашнем халаете и тапочках на босу ногу, нервно сминала в пальцах сигарету. С ней был мужчина, которого Дейдра прежде не встречала: рослый, с темными волосами, заглаженными назад, со слегка округлым бледными лицом и жесткими черными глазами. Судя по лощеному костюму из коричневого вельвета, не из местных — в Инфилде таких господ отродясь не бывало. Выглядел он, к тому же, крайне сердитым.       — Оставь свои причуды, — сказал он матери. Голос его был низок и мягок, но шершав, словно бархат. — Бери, не упрямься. Мы не чужие люди.       — Не нужны мне твои деньги! — чуть не прорычала Лола. Дейдра оробела: она не помнила, чтобы мама была такой... мама не умела злиться по-настоящему, разве что прокричаться любила, да и то не на кого-то конкретного, а вхолостую. Но сейчас она гневалась самым натуральным образом.       — Судя по всему, деньги тут очень даже нужны, — ответил господин, смерив ее оценивающим взглядом. — Дети у тебя такие же худые, как ты сама?       Дейдра увидела, как мамины руки сжались в кулаки, однако сама она оставалась неподвижна.       — Зачем ты пришел? — глухо спросила она. — Ты обещал, что я больше тебя не увижу. Ты обещал, что оставишь нас в покое!       — Ты же знаешь, что это все из-за нее...       — Знаю. Она могла следить за тобой. О чем ты думал?       — Никто за мной не следил, даю тебе слово, — мужчина приблизился к маме, касаясь ее щеки рукой. — Я знаю, знаю, что ты злишься. Я не имел права лгать тебе...       — Но ты солгал, Сигнус. Ты солгал и превратил нашу жизнь в сущий кошмар.       — Следи за языком, — глаза его опасно сузились. — Я подарил тебе дитя!       — Подарил, — воскликнула она, всплеснув руками. — Так ты себя оправдываешь, да? Полагаешь, можно скрыть, что ты женат, да кроме того принадлежишь к опасной семейке волшебников, заделать ребенка и исчезнуть, а затем снова появиться на пороге с пачкой банкнот?       — В ней моя кровь. Придет время, и она проявит себя также, как и мы.       — Никогда, — отрезала Лола. — Она совершенно обычный ребенок!       — Мы оба знаем, что ты лжешь.       Сигнус, как его назвала мама, подался вперед и вцепился ей в предплечья. За этим последовала приглушенная возня, жалобное ругательство. Незнакомец что-то прошипел маме в ухо — что именно, Дейдра услышать не могла, однако после этого она как будто сдалась, трупно оцепенела в его руках, как делают мелкие зверьки, притворяющиеся мертвыми перед лицом опасности. Через пару мгновений она безропотно забрала что-то из его рук и сунула в карман халата.       — Умница, — тихо, но отчетливо проговорил Сигнус, слегка похлопав маму по плечу. — Хорошо, что ты одумалась. Ты ведь прекрасно знаешь, что я могу с тобой сделать, а мне бы не хотелось…       Дверь, на которую Дейдра особенно неудачно оперлась, вдруг скрипнула, с потрохами выдавая ее присутствие. Разговор снаружи немедленно стих, взгляды мамы и пугающего незнакомца одновременно обратились в ее сторону.       Да уж, жизнь магглов — простая и понятная... до тех пор, пока на пороге не объявится какой-нибудь волшебник.       Дейдра шумно выдохнула и распахнула глаза. Она была в своей спальне в Гнезде, а вовсе не в Инфилде. Сердце билось бешено, словно его укусили; свежее видение все еще стояло перед глазами, и Дейдра чувствовала, что это не просто сон. Нет, напоминание. Ей вспомнился недавний разговор с директором, явившимся в больницу Святого Мунго, чтобы ее навестить. Альбус притащил с собой охапку цветов и треклятые конфетки, ну как их, с лукавыми вкусами…       — Бэтти Боттс, — возвестил он в очередной раз — словно заевшую пластинку прокручивал. — Мне с ними никогда не везло, но…       — …но вы можете оказаться везучее, — ретиво закончила Дейдра, красноречиво показывая на свои обездвиженные ноги. — Вы и впрямь так думаете или пришли, чтобы поглумиться?       — Везение — вещь относительная, — пространно ответил профессор, присаживаясь в кресло подле кровати, в котором лишь недавно спала Астра. — То, что удача не улыбается в глобальных вопросах, не означает, что она оставит тебя в маленьких делах.       Дейдра с сомнением хмыкнула.       — Кстати, о делах. Почему вы скрыли от меня, что Сигнус Блэк — мой отец? Вы были в курсе, я знаю.       — Это было не мое решение.       — Чье же тогда?       — Корвуса, разумеется. Твой муж полагал, что тебе не нужно этого знать, ведь мы планировали покончить с Пожирателями прежде, чем это станет явным. К сожалению, на втором этапе война ужесточилась и ушла в совершенно другом направлении. Планы менялись каждый день, а потом Корвуса не стало… — Дамблдор серьезно взглянул поверх очков. — Это не моя тайна, Дейдра. Я не мог тебе рассказать, хотя и не препятствовал — если бы ты захотела, то нашла бы подтверждения…       — Как можно найти то, о чем не знаешь? — устало поинтересовалась Дейдра. — Прекращайте играть со мной, профессор. Лучше расскажите, что еще скрываете.       — Боюсь, я не смогу удовлетворить твоего любопытства. Максвеллы умеют хранить тайны. Все знания, что я имел, я передал тебе и Астре. Дальнейшее — за вами.       Дейдра ему не верила. Не верила, и все тут! Что-то странное сквозило в голосе Дамблдора в тот день, сожалеющее, но она так и не смогла разгадать, что именно. Словно время стремительно утекало сквозь пальцы. Чего же он ожидал?       Она подползла к краю кровати и поочередно спустила ноги, поставила на подножки кресла. Затем, подтянувшись, рывком закинула тело на сидение. Маневр по-прежнему давался ей с трудом; целители предупреждали, что мышцы верхней, работающей половины будут адаптироваться постепенно. Волшебники способны лечить любые раны, но нунду, как оказалось, особенный зверь. Природа наделила его особой магией, весьма плохо изученной. Раны удалось кое-как заживить, но вот последствия…       Судя по всему, паралич — самое безобидное из возможных.       Она выкатила кресло из спальни и мягко спустила по воздуху вниз, левитируя в нескольких сантиметрах над землей. Что ни говори, а сынишки Молли определенно преуспели в магических придумках да изобретениях — после их манипуляций пользоваться креслом и впрямь стало гораздо проще. В гостиной она повстречала Астру — дочь сидела в кресле, поджав под себя ноги, и неотрывно смотрела на огонь в камине. Ни одна лампа поблизости не горела.       — Ты почему не спишь? — спросила Дейдра, по привычке закладывая в голос материнскую строгость. Хотя Астра, ясное дело, была слишком взрослой, чтобы указывать ей, когда отправляться в кровать.       — Не спится, — просто ответила она.       Дейдра перевела глаза на огонь. Языки отплясывали на деревяшках, причудливо извиваясь, и это движение, то синхронное, то становящееся хаотичным, завораживало.       — Нунду нужно убить, — сказала она. — И Пиритса тоже. Мы должны подумать, как это сделать. Но только вместе.       Астра удивленно заморгала.       — Не думала, что ты захочешь обсудить это со мной. А что говорит профессор Дамблдор?       — Мракоборцы сняли чары с Даннотара и обследовали замок, но Пиритс, похоже, уже снялся с места, — процедила Дейдра. — Он не оставил после себя никаких следов. Пиритс, Поющие — это два противника, не один. Дамблдор озабочен борьбой против Темного Лорда, он рассчитывает, что друиды сами придумают план…       — Все адекватные друиды в бегах, — заметила Астра. — Они в очень плохом положении. Видела бы ты Герха!       — Ты можешь с ними связаться?       — Нет, пока Фейбл не отправит мне какую-нибудь подсказку. Она обещала, что сделает это, когда найдет безопасное место. Видимо, пока не нашла...       Дейдра мрачно кивнула. Что ж, расклад оказался еще паршивее, чем предполагалось. "Выбрал же ты время, чтобы помереть, — мысленно обратилась она к Сириусу. — Сейчас твое собачье шило в одном месте пришлось бы как нельзя кстати!"       — Ми так и не объявилась, — продолжала Астра, нахмурившись. — Ты знала, что она была с отцом в тот день? Ну, когда он...       — Почему ты так подумаешь?       Она быстро рассказала маме о диалоге, случившемся как раз перед тем, как в Гнездо заявились Поющие, об упоминании некой женщины (или девушки), которая сопровождала отца в его последнем пути к Теснине. Дейдра выслушала с непроницаемым лицом, но под конец стала очень задумчивой.       — Я ничего не знаю об этой женщине. Твой отец ушел, когда мы спали, и оставил лишь записку. Написал, что любит нас... — ее голос едва заметно дрогнул, но тут же выровнялся. — Он не упоминал, куда идет и с кем. Хотя учитывая требования, что ему выдвигал Темный Лорд, нетрудно было предположить, что он отправился на поиски Мирового Зверя — или собирался создать такое впечатление. Во второй записке, которую твой отец отправил Дамблдору, он это подтвердил.       — И ты думаешь, что он... — глаза Астры потрясенно расширились. — Что он нашел этого Зверя? Но каким образом?       — Мы полагаем, что он пытался заманить Волан-Де-Морта в ловушку. О Мировом Звере никто ничего не знает, Астра. Был ли он вообще, а если был, то где спрятан — эта тайна сгинула вместе со Сколопаксом. После смерти своего брата он отказался передавать эту часть наследия своим детям, так сказал твой отец. Он желал, чтобы эта история закончилась раз и навсегда.       — Но почему? — вознегодовала Астра. — Мировой Зверь — собственность всех друидов, лик великого Цернунна на теле мира! Если, конечно, он существует.       — Очень патетично, милая, — судя по интонации, Дейдра не была впечатлена. — Но для Сколопакса Мировой Зверь был прежде всего причиной, по которой погиб его брат. Полагаю, ему не хотелось жить с таким напоминанием.       Астра фыркнула:       — Уничтожить наследие целого народа из-за личной трагедии. Похоже, предок был настоящим эгоистом.       — Попридежи язык, — велела Дейдра. — Будь здесь отец, он бы тебе всыпал!       — Его здесь нет. Его никогда не было.       Мама вздохнула, но ничего не сказала. Астра поудобнее вытянулась в кресле, свесив с него ноги, рассеянно намотала на палец прядь мышино-серых волос — живое доказательство того, что она приходилась именитым Сколопаксам пра-пра-пра... а кому-то и десятки раз правнучкой. Подумать только: прочесть сотню книг о друидах, в некоторых из которых, помимо прочего, встречаются упоминания о ее родственниках, но по-прежнему знать о них так ничтожно мало. Черт побери этих волшебников! Занимаются всякими бессмысленными делами вместо того, чтобы изобрести машину времени... есть, конечно, маховики, но они-то устроены совершенно по-дурацки.       — Поезжай завтра в Нору, — сказала Дейдра, разломив тишину.       Сердце Астры пропустило удар. Она приподнялась на локтях, окидывая мамимо кресло подозрительным взглядом; лицо ее по-прежнему было обращено к огню, руки неподвижно лежали на подлокотниках.       — Мне нужно кое-куда съездить. Поезд до Хогвартса отходит через четыре дня. Полагаю, ты можешь отправиться на вокзал с остальными...       — И куда ты собралась?       — Не могу сказать, — Дейдра снова вздохнула, на этот раз еще более устало. — Сделай одолжение, поступи так, как я прошу. Мне так будет спокойнее, чем оставлять тебя одну. Только не зажимайся там ни с какими мальчишками, ясно?       — Кто-то должен присмотреть за огнепсами, — напомнила Астра, пропустив замечание мимо ушей.       — Дамблдор пришлет своего человека раньше, уже завтра утром. Кроме того, к ним применят дополнительные меры. На случай, если...       — Поняла я, поняла. Значит, пойду собирать вещи.              

* * * *

      Проснувшись утром, Астра некоторое время не могла понять, где находится. Над головой темнел дощатый потолок, из небольшого окна просачивался теплый солнечный свет. Пахло старым домом и сквозняком. Справа и слева слышалось негромкое сопение — Джинни и Гермиона все еще спали. Обостренные чувства Астры уловили усиленное сердцебиение последней — очевидно, ее донимали беспокойные сны.       Она встала, на цыпочках подобралась к своему чемодану, аккуратно открыла защелки, подцепила пару вещей, не глядя, и вышла. Напоследок мягко коснулась сознания Гермионы, чтобы успокоить — дыхание ее тут же выровнялось. Пускай выспится, и так ведь постоянно стрессует из-за всего, что творится...       На входе в ванную комнату она чуть не врезалась в Джорджа. Он выходил оттуда с оголенным торсом и одним лишь полотенцем, небрежно наброшенным на плечо. Астра моментально стушевалась и отступила, пряча глаза.       — Доброе утро, Максвелл, — судя по тону, ему тоже было не по себе.       — Доброе утро, Уизли.       — Мама пошла за молоком. Просила нас помочь с завтраком, а то сама понимаешь, народу много, а она одна...       — Конечно, я с удовольствием помогу, — пробормотала Астра. — Только умоюсь.       Поспешно захлопнув дверь, она выдохнула и посмотрела на себя в зеркало. Вся красная, аж до ушей. Какой позор. Вроде дочь Дейдры, а ни колдовать, ни эмоции свои скрывать не умеет...       Минуло три дня с тех пор, как Астра переступила гостеприимный порог Норы, но уживаться под одной крышей с близнецами легче не стало. Дневное время Фред и Джордж проводили в магазине, надзирая на ремонтом на жилом этаже, утра и вечера — в отчем доме, так что, разумеется, им приходилось пересекаться. Напряжение, висевшее между ними, ощущалось почти на физическом уровне. Даже от миссис Уизли, вечно погруженной в бытовую суету, не укрылось, как они трое меняются, когда оказываются рядом. Она списала это на потрясения, пережитым ими в Даннотаре, и ужасно переживала.       Что уж говорить о Джинни и Гермионе, прочитавшими ее в первый же день, как открытую книгу! Девочки наперебой советовали Астре поговорить и с Фредом, и с Джорджем; не было сомнений, что таким же образом за ее спиной науськивали и близнецов. Стыд, стыд, стыд. И невыносимая тягота ожидания. Ведь никто из них не знал, как начинать такие разговоры, ну или попросту не мог решиться. Астра, к тому же, не была уверена, как отреагирует, если ей начнут задавать прямые вопросы.       — Ну же, соберись, — жестко сказала она, обращаясь к своему отражению. — Когда-нибудь придется это сделать!       Она почистила зубы, умылась и тщательно расчесала волосы — чесала до тех пор, пока они не рассыпались по плечам безукоризненным вольфрамовым шелком. По-быстрому переоделась, чертыхнушись в процессе, потому что, как выяснилось, вместо домашнего комплекта захватила парадно-выходной — рубашку с рукавами-фонариками, многоярусную юбочку, бежевый корсет за завязках. К черту, раздраженно подумала Астра, бросая футболку и шортики в корзину для стирки. Принимали в друидических шкурах да ремнях — примут и в готическом шике. Может, отпустят парочку шуток, но от этого же никто до сих пор не умирал...       Она спустилась вниз. На кухне было ни души: похоже, Фред и Джордж благополучно забыли — забили? — на просьбу своей матери. От сердца ощутимо отлегло. Закатав рукава, Астра приступила к готовке. Достала лоток яиц, томаты, бекон, разложила все на разделочной доске, беззвучно напевая себе под нос; этому вторил звон лезвий, скользящих друг по другу — она любила затачивать ножи и делала это с большими удовольствием. Левая рука зажала один из томатов между большим и указательным пальцем, правая воздела нож… и замерла в воздухе.       — Я тебя чувствую, — отчетливо произнесла она. За спиной знакомо хмыкнули.       Шаг у Фреда мягкий, практически неслышный, но друид, конечно, распознает его сразу же. Он приближается и замирает в пяти дюймах от нее, ничего не говоря. От осознания, насколько он близко, сердце Астры начинает биться чуточку быстрее. Наверное, прямо сейчас дырявит глазами ее неуместный наряд или думает про волосы, что они напоминают мышиную шкурку…       — У тебя такие красивые волосы, — вдруг сказал он, словно вторя ее мыслям. — Наверное, ни у кого таких нет...       — Больше нет.       Она повернулась, пристально всматриваясь в его глаза. Они светло-карие, с темной каймой по ободку, глубоковатые и слегка косят уголками наружу, придавая ему вечно смеющееся выражение. Когда она смотрит в эти глаза, ей вечно кажется, что они знают больше нее, но ничего не расскажут. Немудрено, ведь своих секретов у близнецов было предостаточно…       — Джордж обо всем мне рассказал.       И вновь — молчание, натянутое, как струна. Астра сжимает руки в кулаки, понимая, что бежать некуда. Впрочем, она этого ожидала.       — Прости меня, — ничего лучше на ум не приходит. — Я не хотела...       — Это ты меня прости, — отвечает Фред, заставляя искренне изумиться. — Не смотри так! Я ведь обещал, что больше не доставлю тебе проблем. Но мы, Уизли, без этого просто не можем. Не я, так Джордж.       — Но ведь... — Астра сконфуженно мнется, закусывает губу. — Я ведь столько всего тебе наговорила! Ты, наверное, злишься на меня, но так было нужно.       — Я не злюсь на тебя, но так было не нужно, — передразнил он.       — Нет, Фред, ты не понимаешь...       — Все я прекрасно понимаю.       — Я не хочу, чтобы вы из-за меня вы отдалились.       — Технически, ты еще одна вещь, которая нас объединяет.       — Мерлин, ты невыносим...       По мере разговора расстояние между ними сокращалось, воздух становился гуще. Фред смотрел только на ее губы. Астра умолкла, когда его рука взяла ее за подбородок и слегка коснулась нижней подушечкой большого пальца. Взгляд Фреда вернулся к ее глазам, он был... многоречив. Словно с его помощью пытались что-то донести, не словами. Фред не любитель болтать о серьезном, это всем известно, но без труда открывал новые способы для того, чтобы себя выразить.       Они коснулись друг друга одновременно и пылко, увлекаясь в глубокий голодный поцелуй. Астра упоенно касалась губами его губ, вдыхала терпкий пороховой запах, ловила тремор от его шумного дыхания. Напряжение Фреда, настоявшееся за месяцы разлуки и невысказанных противоречий, ощущалось явственно. Она обхватила руками его шею и притянула к себе, позволив ему растворить это в ней, разделить на двоих…       Она не заметила, как Фред распалился — он и сам, наверное, не сразу заметил. Поцелуи становились все ненасытнее и настойчивее, но Астра сама горела, чуть не сгорала, когда он отпечатывал их вдоль ее шеи. Очнулась лишь тогда, когда он с силой вмял ее в столешницу, вынудив сдавленно пискнуть, затем усадил, разводя в сторону ее ноги.       — Ты что...       Фред лукаво подмигнул и приподнял ее бедра, одновременно стягивая трусики. Астра уперла руки в столешницу, неловко загрохотала посудой, метнула затравленный взгляд на дверь.       — А если кто-то войдет? Фред...       Он освободил ее от нижнего белья быстро, почти агрессивно, резко встал и поцеловал, одновременно пальцами лаская там, внизу — слегка надавливая, поглаживая, теребя. Астра ответила на поцелуй сдавленным стоном, вцепилась непослушными пальцами в воротник его рубашки.       — Тогда посматривай на дверь, — тихо сказал он, опускаясь вниз. Через мгновение она ощутила влажный след языка на внутренней своего бедра, очень чувствительной, и рефлекторно лягнула ногой.       — Н-нет, — слабо запротестовала, подаваясь назад. Тонкие и гибкие пальцы Фреда сомкнулись на ее бедрах, он прижался поплотнее, чтобы снова лизнуть языком, слегка отодвинуться, опалить горячим дыханием. Она закусила губу, невольно подаваясь ему навстречу...       Дверь вдруг скрипнула и приоткрылась. Астра, уже почти потерявшая связь с реальностью, вздрогнула и подняла глаза.       На пороге стоял Джордж.       Она резко свела ноги, и Фред оторвался от нее с сочным хлопком. Покосившись через плечо, ухмыльнулся влажными губами. Не будь Астра в столь двусмысленном положении — убила бы его, мерзавца, на месте. Джордж перевел оторопелый взгляд с Фреда на Астру и обратно, едва заметно сглотнул.       — Я только... — хрипло сказал он. — Я только тарелки возьму.       — Пожалуйста, Джорджи, — сказал Фред, многозначительно улыбаясь. — Ни в чем себе не отказывай.       Из груди вновь вырвался стон, потому что он вдруг принялся вылизывать ее еще старательнее, зарывшись носом в многослойные юбки; казалось, его совершенно не волнует, что они больше не одни. Астра вцепилась ему в волосы, попыталась отвадить от себя — не вышло.       — Нет! Фред, пожалуйста, прекрати! — Астра перевела глаза на Джорджа и отчаянно взмолилась: — Джордж, выйди... выйди, прошу тебя...       Джордж будто окаменел. Лишь глаза его мятежно двигались — путешествовали от ее лица, искаженного в стыдливом удовольствии, до трогательных белых ключиц, блестящих от пота, до вздымающейся груди, соблазнительно стиснутой корсетом, до зазывно раскинутых ног, наконец, между которыми пристроилась голова Фреда.       Происходящее его очаровало, лишило и спеси привычной, и гордости, и здравомыслия. Сердце колотилось, как бешеное, во рту стало сухо и горячо. Он видел все слишком отчетливо: вот Астра вдыхает, и корсет напрягается так, что того и гляди лопнет, а грудь приподнимается так сильно, что выглядывают ореолы сосков; вот она морщит лоб, прикрывает глаза, бегло облизывает верхнюю губу, думая, верно, что он не увидит, а его от этого мимолетного движения бросает в жар. Член, закованный в броню штанов, пронзительно ноет, дергаясь к животу.       Джордж откладывает черпак, с которым пришел, и прислоняется спиной к стене, разглядывая Астра уже беззастенчиво. По привычке улыбается, чтобы за улыбкой нельзя было рассмотреть, насколько отчаянно он ее хочет. Чтобы она думала, что он невинно кайфует от всего происходящего.       Астра вспыхнула от обиды.       — Джо-о-ордж... — слова, которые должны были прозвучать строго, к середине перешли в томный стон, когда где-то внизу вновь ретиво шевельнулся язык Фреда — раз, другой, третий...       Астра откидывает голову назад, пытаясь восстановить дыхание; каждое движение его языка запускает сердце все быстрее и быстрее, и казалось, что быстрее уже некуда, что ещё немного — и его просто порвет на части. Порвет, черт возьми! Прошло много времени с тех пор, как они касались друг друга, и Астра истосковалась по этому, изголодалась. Манипуляции Фреда пробуждали в ней такую страсть, какую, наверное, по осени испытывают гигантохейры — неудержимую.       Когда она вновь сфокусировала взгляд, то увидела, что Джордж расстегивает ширинку, и возмущенно выдохнула. Джордж смотрел на нее очень внимательно, ловя каждое движение, каждый вздох, каждый взгляд — он, очевидно, вовсю наслаждался этой маленькой игрой, развернувшейся на тесной кухоньке семейства Уизли.       — Я вас... — всхлипнула Астра, чувствуя, что захлебывается в этом безумии, но не может — не хочет? — прекратить его прямо сейчас. — Я вас обоих...       «Ненавижу!»       Не своя глаз с Астры, Джордж сжимает свой член в руке. Он уже вовсю стоит, подергивается, сочась капельками смазки на головке, вздувается от напряжения сизыми венами. Живой, налитой, в тисках этих длинных белых пальцев. Астра судорожно сглотнула, низ живота скрутило приятной истомой. Рука Джорджа двинулась, оттягивая кожу, затем опустилась вниз с характерным чавкающим звуком; смазка тут же растеклась по всей длине. Джордж провел рукой вверх-вниз, то закрывая головку, то высвобождая, несдержанно застонал, и Астру от этого звука пронзило удовольствием.       Она следила за мастурбацией Джорджа, выразительной, почти художественной — наверняка ведь старался! — взволнованными глазами, и в какой-то момент явственно ощутила, что ей хорошо оттого, что Джорджу хорошо.       Она жадно рассматривала его наморщенный лоб с легкой испариной, затуманенные глаза, приоткрытые губы, длинные руки с тонкими пальцами, самозабвенно поигрывающими на члене. Ей все еще было ужасно стыдно, но удовольствие победило с большим отрывом. Астра невольно раздвинула ноги пошире, не сводя опьяненного взгляда с лица Джорджа, уже не нахального, а мучимого сладкой мукой... Джордж заводил рукой вверх вниз, не сводя пристального взгляда с Астры — медленно, как будто насмехаясь, но постепенно убыстряя темп. Его голова запрокинулась, обнажив извилистую сизую венку, пульсирующую на шее, острые ключицы, легкий рельеф груди.       Фред поцеловал ее, как если бы поцеловал губы, скользнул языком вверх вниз. Сердце Астры с холодком пропустило удар.       — Ах, — вырвалось у нее. — Я сейчас...       Она откинула голову набок, вздохнула и часто-часто застонала. Краем глаза заметила, что живот Джорджа напрягся до предела.       — Я сейчас... Ах!       С очередным касанием языка ее накрыло волной удовольствия, выгнуло дугой, вырвав из горла болезненный то ли стон, то ли плач. Фред еще ласкал ее, когда тело сводило сладкой судорогой от макушки до кончиков пальцев, и она судорожно вцепилась в его волосы, притягивая его ближе к себе, а затем, когда удовольствие стало невыносимым — отталкивая.       Джордж застонал и тоже кончил, задрожав плечами, окропил густым семенем плитку. Фред отодвинулся, по-животному облизываясь. Все трое тяжело дышали. Воздух в кухне какое-то время казался тяжелым и густым, как смола. Астра отчаянно пыталась унять сердцебиение. Произошедшее она осознавала весьма смутно, но понимала, что вот-вот зарыдает от переизбытка чувств.       — Астра? — позвал Фред, отодвигаясь.       Она помотала головой и молча уткнулась ему в шею. Так они и застыли, силясь прийти в себя.       В чувство привел грохот: кто-то попытался открыть дверь с той стороны, но Джордж, сориентировавшись, налег на нее, вновь прислоняя к косяку. Фред захихикал, глядя, как его брат одновременно пытается вернуть на место свои причиндалы.       — Фредерик и Джордж Уизли! — заголосила из-за двери их мать. — Немедленно откройте дверь, не то вам мало не покажется!       Джордж, наконец, застегнул ширинку. Сбросив оцепенение, Астра схватила со стола тряпку, метнулась вперед и стерла с пола улики их маленького прегрешения. Фред наблюдал за ней с широченной улыбкой. Разозлившись, Астра метнула тряпку в его сторону, он проворно отскочил.       — В последний раз говорю, открывайте!       Миссис Уизли влетела в кухню, точно ураган, уставилась на нетронутые продукты и уперла руки в бока. Ее возмущенные глаза обратились на сыновей.       — Что я вижу! Вместо того, чтобы помогать, досаждаете Астре!       — Ей нравится, когда мы ей досаждаем, — заверил Фред, и миссис Уизли хлестнула его по лбу метелкой для пыли.       — Тебя, Астра, я ни в чем не виню, — сказала миссис Уизли, тут же меняясь в голосе. — Эти мальчишки просто невыносимы! Будет лучше, если ты займешься посудой... — она укоризненно посмотрела на близнецов. — А то они так и продолжат баклуши бить вместо того, чтобы заниматься делами!        Рассеянно покивав, Астра спешно выскользнула с кухни, прихватив стопку тарелок. Бросать Фреда и Джорджа на съедение миссис Уизли было жестоко, но совесть ее, как водится, спала беспробудным сном.