If you could only see the beast you've made of me

      — Как давно вы с Жань-эром вместе?       Чу Ваньнин никак не меняется в лице, но внутри него бушуют ураганы, извергаются вулканы, тонут корабли и вообще происходит полнейший коллапс.       Он старый и больной человек и не переживет такого потрясения. А даже если и переживет — его все равно прикончат. Можно уже сегодня заказывать гроб, в котором похоронит его чета Сюэ за совращение своего племянника.       Госпожа Ван не торопит с ответом. А лучше бы поторопила, потому что с каждой секундой молчания Ваньнин все больше убеждается в том, что лучше ему вообще ничего не говорить. Да и что он может сказать? «Вы не так все поняли, госпожа Ван! Мы с вашим племянником не вместе — он просто из меня всю душу вытрахал. И нет, не в переносном смысле: трахались мы действительно много. Но не переживайте, больше не будем!»       Но разумеется, Чу Ваньнин не говорит этого. Он смотрит госпоже Ван в глаза и произносит:       — Простите меня, госпожа Ван. Моя вина перед вашей семьей безгранична.       Чу Ваньнин ожидает чего угодно: упреков, пощечины, проклятий. Но вместо этого получает удивление.       — Что ты такое говоришь, А-Нин? Ты ни в чем не виноват перед нашей семьей!       — Виноват. Вы впустили меня в свой дом и доверили мне благополучие своего племянника, а я… Я поступил возмутительно. Мне нет оправданий.       Ван Чуцин хмурится и задумчиво царапает алыми ногтями стенки кружки с отваром. Ваньнин внутренне готовится к вспышке гнева, но его ожидания снова не оправдываются.       — На самом деле, мы уже давно догадывались.       — Давно? — не понимает Ваньнин.       Госпожа Ван хмыкает.       — Жань-эр влюблен в тебя с вашей первой встречи, А-Нин. Это был вопрос времени, когда он попытается приударить за тобой.       Что? Влюблен? Невозможно.       — Вы заблуждаетесь, госпожа Ван. Мо Жань не влюблен в меня. Наши отношения… они… они не про любовь.       — Я не знаю, что конкретно происходит сейчас между вами, и не берусь об этом судить, но уверенно могу сказать: ты его первая любовь, и он на тебе фиксирован. Странно, что ты сам этого в упор не видишь, А-Нин.       Чу Ваньнин безумно хочется выпить чего-нибудь крепкого и затянуться вейпом. Этот разговор, он слишком… неправильный. Говорить о таком, тем более с госпожой Ван, попросту некомфортно. Лучше бы вместо нее приехал Сюэ Мэн и кормил его супом с ложечки, чем все это, ей богу.       — Даже если и так, это все равно меня не оправдывает. Напротив, это делает ситуацию еще хуже.       — А-Нин, — госпожа Ван смотрит так понимающе, что Чу Ваньнину хочется плакать, — ты не сделал ничего плохого. Мо Жань уже взрослый мальчик и сам отвечает за свои поступки и свой выбор. Единственное — тебе определенно не стоило повторно брать его в терапию. Но опять же, это было его решение прийти к тебе. Мы не смогли отговорить его. Ты же знаешь, он если чего-то действительно захочет, то зубами в это вгрызется и никому не отдаст.       Чу Ваньнин кашляет и как можно аккуратнее высмаркивается.       И тут Ван Чуцин вспоминает, что он больной человек.       — Ох, ты же совсем плох! Давай померяем температуру! Где у тебя градусник?       — Не нужно. Все в порядке. Пойду прополощу горло.       В ванной комнате Чу Ваньнин какое-то время вглядывается в свое изможденное отражение прежде, чем снимает толстовку, уже переставшую пахнуть Мо Жанем. Он чувствует, как упускает нечто важное, но никак не может понять что.       То, что сказала госпожа Ван… Это не может быть правдой. Да, Мо Жань восхищался Чу Ваньнином в пятнадцать, но потом все изменилось. Чу Ваньнин скорее раздражал Мо Жаня, нежели привлекал. О какой влюбленности может идти речь, тем более теперь? Это абсурдно.       Влечение — это одно, тем более когда оно смешивается с ненавистью. А секс — отличный способ выразить агрессию относительно безопасным способом. Одной из главных причин, по которой после их первого раза Чу Ваньнин все же согласился продолжить их постельные утехи, была как раз-таки возможность перенаправить разрушительные тенденции Мо Жаня в другое русло. Ваньнину казалось, что если позволить Мо Жаню измываться над его телом, то он точно не причинит себе вреда. Но влюбленность… Чу Ваньнин сейчас сойдет с ума. Он умный человек, но ему явно не хватает мозговых извилин, чтобы осмыслить все это.       Вернувшись на кухню, Чу Ваньнин застает госпожу Ван моющей посуду и ловит вьетнамские флешбеки. Он сам не осознает своих действий, когда резко вырывает из рук женщины кружку и выключает воду.       Ван Чуцин удивленно хлопает ресницами и заметно смущается.       — Я просто хотела помочь, А-Нин…       — Вы уже помогли, госпожа Ван. Больше я в вашей помощи не нуждаюсь.       Чу Ваньнину самому мерзко от того, насколько неблагодарно он звучит, но он ничего не может поделать с собой. Ему невыносима забота госпожи Ван. Он этого не заслуживает. Поэтому лучшее решение — дистанцироваться.       — Пей побольше теплой жидкости, — наставляет его госпожа Ван прежде, чем уйти. — И не забывай есть. Я видела у тебя протеиновые коктейли, пей их, если совсем ничего в горло не лезет. И обязательно сообщи нам, если тебе станет хуже!       — Я понял вас. Хорошего вечера, госпожа Ван.       Чу Ваньнин собирается уже закрыть дверь за гостьей, когда она резко оборачивается и говорит:       — Я ничего не скажу Чжэнъюну. Если ты посчитаешь нужным, сам это с ним обсудишь. Просто… береги себя, ладно? Жань-эр далеко не невинный белый лотос. Он мастер вить из людей веревки. Не ведись на его манипуляции.       — К чему вы говорите мне это, госпожа Ван?       — Ты же помнишь, что в детстве Мо Жаню ставили психопатию? Сюэ Чжэнъюн, конечно, оспорил этот диагноз. И ты подтвердил, что у Жань-эра другое расстройство. Но часто мы слепы по отношению к тем, кого любим. Поэтому… постарайся окончательно не ослепнуть.       После ухода госпожи Ван Чу Ваньнин снова засыпает. Прежде, чем окончательно провалиться в небытие, Ваньнин ловит себя на мысли, что, возможно, всегда был слеп.

***

      Через пять дней Ваньнина практически отпускает. Он даже выползает на пробежку — не лучшее решение, учитывая перенесенную простуду, зато неизменно эффективное для отвлечения от дурных мыслей. Правда, спустя каких-то жалких пару сотен метров бега Ваньнин начинает задыхаться, и ему приходится перейти на шаг. Но так тоже неплохо. Главное просто двигаться.       Впервые за свою жизнь он нашел плюс в том, чтобы болеть. Из-за постоянной лихорадки не остается сил, чтобы анализировать и думать. Идеально! Но вот простуда прошла, и мыслительный процесс Ваньнина снова запустился. Слава Будде он завтра выходит на работу.       Чу Ваньнин не знает как будет смотреть Сюэ Чжэнъюну в глаза. Он позорно сбежал в отпуск после того, как впервые переспал с Мо Жанем и отказался продолжать его терапию, и практически не пересекался с начальником, но теперь избегать его точно не получится. Может, стоит уволиться? Хотя тогда придется объяснять причину, а Ваньнин пока не настроен говорить правду. Да и его пациенты ни в чем не виноваты. А резкая смена лечащего врача может оказаться для них травматичной. Так что этот порыв стоит пока отложить.       Вечером Чу Ваньнин пытается работать над диссертацией. Правда пытается. Но каким-то неведомым образом вместо раскрытого документа от смотрит на фотографии Мо Жаня со съемок, которые все эти два года с отвращением к себе сохранял в запароленную папку на ноутбуке. Смотрит и не понимает, дрочить ему или плакать.       Он действительно извращенец.       Мо Жань на этих фотографиях выглядит иначе, чем в жизни. Он все также красив и привлекателен, но словно бы обезличен. Не человек, а манекен. Тем не менее, дизайнерские вещи смотрятся на нем выигрышно, и Чу Ваньнин ловит себя на желании купить себе такой же костюм и плевать, что он стоит как его годовая зарплата в университете.       Фотографии в нижнем белье Ваньнин торопливо пролистывает, не решаясь будоражить свою и так расшатанную за последние месяцы психику. И все же открывает файл со статьей для диссертации.       Работать. Ему надо работать. А подрочить и похандрить он всегда успеет.

***

      — Доброе день, доктор Чу!       Чу Ваньнин кивает Е Ванси и уже собирается пройти мимо, когда слышит:       — Подождите-подождите! Мне надо кое-что передать вам!       Мужчина останавливается и приподнимает брови.       Е Ванси подбегает к нему с небольшой коробочкой в руках.       — Что это?       — Не знаю. Курьер привез на ваше имя еще утром, но вас не было в клинике, так что оставил на ресепшене. Мне пришлось расписаться за вас. Надеюсь, это не проблема.       — Не проблема. Но в следующий раз так не делай, Е Ванси. Мало ли что там.       — У вас есть недоброжелатели, доктор Чу? — шутит девушка, но что Ваньнин абсолютно серьезно отвечает:       — Да, — забирает коробку и уходит.       Он уже не слышит, как Е Ванси раздраженно бурчит себе под нос: «Чертов Мо Жань!»       У себя в кабинете Ваньнин минут десять гипнотизирует коробочку, так и не решаясь ее открыть. Он примерно догадывается, по какому поводу ему преподнесли этот «дар», но не понимает, к чему вообще все это и кто отправитель.       Когда Чу Ваньнин уже принимается снимать упаковочную бумагу с подарка, в его кабинет бесцеремонно врывается Сюэ Чжэнъюн.       Чу Ваньнин чувствует себя пойманным прямо на месте преступления.       — С днем рождения, Юйхэн! — радостно восклицает Сюэ Чжэнъюн и плюхается в одно из кресел. — Эх, дети так быстро растут! Я тебя помню еще совсем зеленым…       — Я не твой ребенок, Чжэнъюн, — напоминает ему Ваньнин, убирая так и не распакованный подарок в ящик стола. — И мне было уже двадцать три, когда мы познакомились.       — Ну, теоретически ты мог бы быть моим ребенком, если бы вместо поступления в университет я решил гульнуть…       — Тогда поздравляю, ты подружился со своим теоретическим ребенком с загула.       Сюэ Чжэнъюн хохочет и закидывает ноги на кофейный столик. Чу Ваньнин готов убить его за это, но все же помалкивает — владелец клиники имеет право закидывать ноги туда, куда его душе угодно.       — Не смотри на меня так, — испуганно просит Чжэнъюн и тут же убирает ноги. — Я по привычке. Сходим поужинать сегодня? Я угощаю в честь праздника.       — Не уверен. У меня накопилось много работы из-за отпуска и простуды.       — Работа от тебя точно никуда не убежит, а вот мы с тобой давненько не общались. Тебе совсем не интересно, как у меня дела, Юйхэн?       — Как у тебя дела?       Сюэ Чжэнъюн фыркает.       — За ужином и узнаешь!       — Чжэнъюн, я правда очень занят… — предпринимает Ваньнин очередную безуспешную попытку отвертеться.       — Не хочу даже слышать этого, — Сюэ Чжэнъюн встает с кресла и поправляет лацканы пиджака. — Я зайду за тобой в конце рабочего дня. А пока не буду отвлекать. Продуктивной работы!       Чу Ваньнин очень редко матерится. Даже мысленно. И все же он не выдерживает. Стоит двери закрыться, как из его рта вылетает смачное:       — Блядь.       Настрой открывать подарок от неизвестного отправителя окончательно пропадает. Ваньнин тяжко вздыхает и включает компьютер.       Эта семейка его все-таки доведет.       Про коробку он так и не вспоминает.

***

      На их второй сеанс после возобновления терапии Мо Жань пришел сам не свой. Он был нервный и дерганный и неотрывно смотрел на Чу Ваньнина своими темными глазами, будто бы пытаясь поглотить его взглядом.       Чу Ваньнин списал это на стресс. Все-таки у Мо Жаня выдались тяжелыми последние пара месяцев. Да и ситуация с отстранением от работы его знатно подбила. Так что ничего удивительного в том, что парень ведет себя странно, нет. Ну, так думал Ваньнин. Но он, как оказалось, знал далеко не все.       — Давай-ка ты пройдешь один тест, — предложил мужчина. — Садись за компьютер, Мо Жань.       — Не хочу, — упрямился парень. — Терпеть не могу эти ваши идиотские тесты. Еще в детстве их напроходился.       — Мо Вэйюй, — предупреждающе начал Чу Ваньнин. — Садись. За компьютер. Быстро.       Мо Жань громко фыркнул, но с кресла все же встал и направился к столу.       Чу Ваньнин как раз заканчивал настраивать страницу с тестом, когда Мо Жань оказался за его спиной и произнес прямо на ухо:       — Шкала депрессии Бека? Серьезно? Я не буду это проходить!       Чу Ваньнин повернулся к нему лицом и поинтересовался:       — Ну и что тебя не устраивает?       Мо Жань стоял слишком близко. Мужчина запоздало понял, что не стоило поворачиваться к нему. Вид нависающего над ним парня напрягал и очень… смущал.       Ваньнин нервно сглотнул, но взгляд не отвел.       — Доктор Чу, эти тесты бессмысленны, — тихо сказал Мо Жань, наклонившись еще ближе. Чу Ваньнин почувствовал его дыхание, отдающее табаком и ментолом. — Хотите знать, ощущаю ли я себя подавлено? Просто спросите.       — Пожалуйста, пройди тест, Мо Жань. Мне нужно объективно оценить твое текущее состояние. Твоих слов недостаточно.       — Меня в принципе всегда недостаточно, да, доктор Чу?       Чу Ваньнин не успел и глазом моргнуть, как Мо Жань положил руки ему на плечи и крепко сжал их. Эти прикосновения обжигали даже сквозь ткань врачебного халата. Ваньнин застыл, шокированный тем, что Мо Жаню вообще пришло в голову его коснуться.       Но плечами дело не ограничилось. Руки парня постепенно двинулись к шее и принялись легко поглаживать кожу под воротником рубашки.       — Что ты делаешь, Мо Жань?! — пришел в себя Чу Ваньнин, стоило Мо Жаню начать расстегивать верхнюю пуговицу.       — Ты так меня бесишь, Ваньнин, — жарко зашептал Мо Жань, не прекращая своих действий. — Невыносимо, блядь, бесишь. Просто… блядь… не дергайся…       Чу Ваньнин схватил Мо Жаня за запястья, пытаясь убрать его руки со своей шеи, но неожиданно сам завелся. Ощущать прикосновения парня было… приятно. Боги, да он просто конченный!       Мо Жань не убирал руки с его шеи, а Ваньнин — с его запястий. Они застыли в этой позе и молча буравили друг друга взглядом, пока Мо Жань не сжал шею мужчины.       Ваньнину резко перестало доставать воздуха.       Он смотрел на Мо Жаня широко открытыми глазами, пока тот душил его, и задыхался от нехватки кислорода и возбуждения. Мысленно он молил всех богов, чтобы парень не посмотрел вниз, потому что… ну, потому что Чу Ваньнин действительно был возбужден.       Да, он готов кончить от того, что его душит неуравновешенный пациент. Вопросы?       Чу Ваньнин практически потерял сознание, когда Мо Жань разжал свои пальцы и в ужасе отшатнулся от него.       — Блядь! Простите! Я… я… Доктор Чу, я правда не знаю, что на меня нашло…       Даже если бы Чу Ваньнин захотел, он не смог бы ответить. Он сполз по стулу вниз и осел на пол.       — Твою мать! Чу Ваньнин! Приди в себя!       Ваньнин смутно ощущал, как Мо Жань бьет его по щекам, пытаясь привести в чувство, но его это не волновало. Сознание уплыло куда-то к персиковому источнику. Так хорошо ему еще никогда не было.       Пришел в себя Чу Ваньнин уже в кресле. Над ним стояла медсестра из стационара с нашатырем и приговаривала:       — Не волнуйтесь так, молодой человек! Вот видите, доктор Чу уже пришел в сознание!       — Все в порядке, — прохрипел Чу Ваньнин и оттолкнул протянутую к нему вонючую ватку. — Можете идти, госпожа.       — Вы бы не перенапрягались, — посоветовала она напоследок. — А то сами станете нашим пациентом.       — Все в порядке, — повторил Чу Ваньнин уже жестче, и медсестра махнула на него рукой и покинула кабинет.       Мужчина вздохнул и прикрыл веки. В горле чертовски пересохло, но сил встать и налить себе бокал воды не было.       — Держите.       Чу Ваньнин неохотно приоткрыл глаза и уставился на протянутый бокал. Не долго думая, он принял его, в мгновение высушил и вернул обратно парню.       — Спасибо.       — Доктор Чу, я правда…       — Все в порядке, Мо Жань. Мы обсудим это на следующей встрече. А пока просто… Просто уходи. Как видишь, я не в состоянии продолжить прием.       Мо Жань еще немного помялся возле него и ушел.       А на следующий прием пришел весь в царапинах и укусах.       Чу Ваньнину было больно смотреть на него, но несмотря на это, внешне он держался еще более отстраненно, чем обычно. Наверное, следовало проявить больше участия к Мо Жаню, ведь парень всегда беспощадно наказывал себя за вспышки агрессии. Но Чу Ваньнин не умел быть нежным. Он мог только сказать Мо Жаню не оставаться в одиночестве.       Во взгляде Мо Жаня читался посыл сходить далеко и надолго.       А потом, спустя неделю, Мо Жань снова попытался задушить Чу Ваньнина. В этот раз мужчина даже не сопротивлялся. Происходящее казалось не угрозой для жизни, а какой-то извращенной ролевой игрой, от которой стояло у обоих. Кажется, это называется БДСМ? — Ваньнин не может сказать точно, потому что никогда этим не интересовался. А стоило бы.       После такого Чу Ваньнин не мог спать всю ночь. На следующий день он еле отвел семинар в университете, а по пути домой заехал за вином и чуть ли не с порога принялся пить. Когда ему написал Мо Жань, он еще не был пьян, но нереализованное со вчерашнего дня возбуждение дало о себе знать полным отключением здравомыслия. Поэтому он переоделся, вызвал такси и поехал в клуб.       Чу Ваньнин так устал. Устал бороться с собой и своими грязными желаниями. Он бы хотел быть глыбой льда или роботом — чем угодно, лишь бы не человеком.       У всего есть предел. И у подавляемых желаний тоже. Поэтому Чу Ваньнин в тот вечер сделал то, чего не делал ни разу за тридцать лет своей жизни.       Он наконец отпустил себя.