Лёгкое поведение

Марат резко отворил дверь спальни и застал страшную картину: его любимый страстно стонал, сидя сверху на начальнике охраны Марата. Корчемный быстро закрыл лицо руками: - Мрази! – выпалил с гневом. – Ублюдки! Вон! Застигнутый куртизан соскочил с кровати и бухнулся на колени перед блондином: - Маратик, солнышко… Это не я, не я… Это он, он меня заставил… Прости, я не виноват… Марат отвесил любовнику оплеуху такой силы, что молодой человек, пискнув, укатился под стол. Выхватив из-за пояса свой пистолет Марат трижды выстрелил в кругленького начальника охраны, который не успел ни штаны надеть ни сообразить что произошло. Мёртвое тело грузно шлёпнулось на пол. По рации блондин вызвал Никиту. Тот явился через несколько секунд, будто ожидая за дверью. - Теперь ты начальник моей охраны, - сообщил Марат. Видя окровавленное тело своего шефа и бьющегося в истерике под столом бывшего проститута Никита всё понял и согласно кивнул. А ведь он подозревал нечто похожее. - А что делать…с ним? Марат думал недолго. В любви и в мести он был беспощаден. - На задний двор и закопать. - Как закопать? Он же ещё жив. - А меня это не ебёт. Он хотел остаться здесь навсегда, вот пусть и останется. Закопать. И быстрым шагом ушёл из спальни. В спину ему ещё долго летели истошные крики бывшего мальчика по вызову, которому Марат посмел отдать своё сердце… Вечером, прослушав равнодушно доклад Никиты о выполнении задания, Марат отпустил прислугу, взял бутылку коньяка, сел к камину и залпом опустошил её. «Я люблю тебя, Марат»,  «Я всегда буду с тобой, Марат». Ложь! - Нет веры блядям, - пустая бутылка улетела в дальний угол. Марат откинулся на спинку кресла, закрыл рукой глаза и заплакал. В тот вечер он поклялся сам себе что больше ни в кого не влюбится. Тем более – в шлюху. Через полгода тоска и нестерпимое желание секса приведут его в объятия Эдмунда… Самые серьёзные клятвы проще всего нарушить… Итак – Япония. Но перед поездкой Эд решил закончить все свои дела. Дело номер один: Найти Бекрева. После «крестин» от новенького ни слуху ни духу и Эдмунд уже начал подозревать что этот «масик» вполне может плавать кверху брюхом в Мойке или валяться где-то в выгребной яме. Уж слишком непрезентабельный товар он взял на поруки. Начать свои поиски Эд решил с «Розового замка». Приехав к друзьям-коллегам он застал там ещё не остывшую секс-вечеринку с алкоголем и наркотиками. В комнате Киса на кровати Толик лежал, обнимаемый с двух сторон мускулистыми мужчинами. Вся троица крепко спала. Эд осуждающе поцокал языком – групповуха это ещё ладно, но зачем их на ночь у себя оставлять!? В следующей комнате Эдмунд нашёл Рапунцель. Черновласый сидел в кресле высоко задрав голову, Шклярский подошёл к нему близко и увидел полностью стеклянные глаза парня. Рапунцель переживал сладкий наркотический трип и совершён не реагировал на происходящее. Столик возле кресла был густо усыпан долларами, на которые, в свою очередь, Юнусов щедро насыпал кокаина. Эдмунд скрежетнул челюстями – прям на заработке свою дрянь раскладывает, давно ли они слëзно просили у Маэстро немного «капусты» в долг чтобы купить себе затрапезные шубы из линялого пыжика, чтобы выглядеть «солидно» в глазах клиента. Забыли видимо уже… Возле туалета в коридоре, прислонившись спиной к стене сидел Кондрашка. Услышав шаги, он поднял голову (в его загашенных «колëсами» зрачках прыгали розовые зайчики) и протянул Эду таблетку с дебильной улыбкой: - Последний поезд до Хогвартса? - Нет, спасибо, милый, - саркастически ответил Эдмунд, отворяя дверь туалета и становясь у унитаза, - Гарри без меня обойдëтся. Поняв что с этих обдолбышей толку ноль, облегчившись, Эд пошёл к выходу. Зайдя в комнату Ильгиза он шустро собрал со столика все баксы, предварительно смахнув с них кокаин. Сложив деньги в свой карман, он подмигнул трипующему коллеге: - Как увидишь Вишеса, Джоплин и Горшка – передавай привет, зайка. Юнусов даже не пошевелился. Ещё один человек который мог бы сказать ему где Костя – это Матрица. С недеждой что этот торчок будет в чуть более жизнеспособном состоянии, чем обитатели «Розового замка», он поехал в секс-шоп Самойлова. - Жа-алобно поëт ка-анаре-ейка, - сипло напевал Глеб, закручивая блант с марихуаной для курения, - eins, zwei, drei, канаре-е-ейка-а… В магазин тайфуном ворвался Эдмунд. - Матрица, где Бекрев? - Тс-с, - зашипел Глеб, прижав палец к синим губам, - не ори, рано ещё, люди спят. - Ты знаешь где Бекрев? Самойлов, покачиваясь лодочкой проследовал к двери в подсобку, широким жестом отворил её и пригласил Эда заглянуть. В душной подсобке среди раскиданных документов, за которые Самойлову грозит пожизненное, в плотной завесе табачного и наркотического дыма на полу на грязном матрасе спал его крестник. Было ясно видно что без водки и наркоты тут не обошлось. - Он моя Ева Браун, а я его Гитлер, - с гордостью сказал Глеб, перекатившись с пятки на носок, - хорошенький такой. Эд ощутил омерзение. Может Костя и не такой уж прибыльный товар, но он категорически бы не желал парнишке участи превратиться в животное живущее от дозы до дозы, как Самойлов. Но было уже поздно. Этот ублюдок уже всё сделал. Эд схватил наркошу за грудки, сильно захотелось отвесить Матрице лещей, но марать руки об эту гниль потом себе дороже. Отпустив хакера Эд быстро убежал из магазина. В спину ему донеслось весёлое «жа-алобно поёт канаре-ейка-а»… Дело номер два: выполнить все заказы клиентов. Один из них снял Эда по телефону и попросил устроить «садик» (сеанс садо-мазо секса), но с условием участия в нём и девочки. Эдмунд не Кондрашка, он решил выполнить этот заказ, а для этого следовало найти «бабочку» помоложе, посимпатичнее и на все согласную. Взяв велосипед Эд поехал по городу на поиски хотя бы одной проституки. Но после последней ментовской облавы девочки тщательно шхерились и без особой причины не высовывались. Наконец на Лиговском он увидел маленькую стайку жриц любви, возглавляемую их авторитетной «мамочкой» с погонялом Снежок (в миру – Светлана Сурганова). Заметив подъезжающего к ним Эдмунда (читай- конкурента) сутенёрша презрительно хмыкнула: - Тебе чё надо, Маэстро? Ты ж не из нашей категории. - Снежок, мне садик надо посадить, да только с тёлочкой напару. Дай мне кого-нибудь из твоих кудесниц. Ну, чтоб была покрасивее, помоложе и посговорчивее. Снежок повернула голову к своим девочкам, секунду подумала и громко скомандовала: - Хелависа! Из стайки выпорхнула девица на вид лет девятнадцати, с волосами цвета блеклого аквамарина, губки сжаты в вишенку, в широко раскрытых глазах – два голубых бантика. - Поедешь с Маэстро. – объяснила сутенёрша. - Чё за тема? – обратилась девица к Эду. - Садик надо посадить, - пояснил Маэстро, разглядывая коллегу. - Клиент? - Фартовый. - Кэш? - Хороший. - Оки-доки, поехали. Посадив «бабочку» к себе на велосипед Эд повёз её к клиенту. … - А это твоё настоящее имя? – поинтересовался Шклярский у девушки, беря в руки увесистую кожаную плеть. - Неа. - ответила «бабочка», стоя у противоположного края кровати и капая расплавленный воск со свечи на соски клиента. Пристёгнутый ремнями к кровати мужчина застонал сквозь кляп. - И как тебя в реале мамка назвала? - Наташка. - Наташка, - хмыкнул Эдмунд, - ну да, с таким именем в нашем деле многого не добьёшься. Размахнувшись плетью Эд стал стегать клиента по голой груди и животу. - И давно ты в нашем деле? – рука Шклярского с плетью рассекала со свистом воздух и опускалась на тело клиента, оставляя на коже красные отметины. - Полгода. – юная путана выглядела чудесно в рабочем костюме: кожаное боди в обтяжку, ботфорты на шпильках и кепочка с кокардой. Отойдя к столу девушка поставила свечу и взяла страпон. Сквозь резиновый шарик, вставленный в рот, клиент одобряюще застонал. - И что тебя привело в наше дело? Адреналина мало или бабло нужно? - Эд был одет скромнее: кожаные трусы и портупея крест-накрест пересекающая грудь. Вдоволь наигравшись в ковбоя, стегающего лошадь, Эд положил плеть и взял зажимы для сосков. - Адреналина мало и бабло нужно. - ответила Наташка с крупицей высокомерия в голосе. – А ты местный? - Хелависа села на край кровати и жестом пригласила Эда сесть рядом. - Даже слишком, - прыснул Эд, присаживаясь рядом с девушкой, между ними разделительной преградой лежали голые ноги клиента. - А я из Москвы, приехала в Питер изучать романо-германские языки, - рассказывала девушка, задумчиво покручивая меж пальцев анальные шарики, - но не поступила в универ и теперь вот так работаю. У меня предки ботаны законченные, если узнают – мне пиздец. - По вызову работаешь? - Угу. Мне кажется, - Наташка подняла на Эда свои ясные глаза, тепло улыбнулась, - будто я тебя знаю уже сто лет. - Аналогично, если честно, - ответил на улыбку своей улыбкой Эд. Прожевав шарик во рту и выплюнув его в их разговор вмешался подзабытый ими клиент: - Извините, а игнор это тоже является частью процесса? А то это больше раздражает, а не возбуждает. Услышав это Хелависа взъерилась от злости, будто волчица: - Эй ты, - заорала она в лицо клиенту, - заткни пасть когда две шлюхи разговаривают. Тебе бы вообще следовало закрыть свой хавальник с такой милипиздрической пиписькой, говна ты кусок!!! Эдмунд, уронив челюсть слушал этот эмоциональный монолог. Такой резкий переход от милой болтающей зайки к разъярённой фурии он видел до этого только у одного человека. У Марата. Запихнув в рот клиенту кляп девушка, качнув бёдрами, взяла со стола плётку и улыбнулась Эдмунду: - Ну что, милый, накажем этого говноеда по полной? - Как нехер делать, - просиял Эдмунд, тоже вооружаясь плетью… Уходя от клиента, Хелависа ещё раз пересчитала полученный гонорар и обратилась к коллеге: - Блин, я реально кайфнула глядя как ты работаешь. - Да, я тоже. - Хочешь я тебя зафрендлю? - Что ты мне сделаешь? – не понял Эд. - Ну, френдом своим сделаю, - щёки девушки слегка озарились розовинкой. Эд не сразу понял что это означает предложение дружить и согласился. Достав из сумочки помаду Хелависа взяла коллегу за руку и написала на тыльной стороне его ладони свой номер телефона. - Звякни. - подмигнула Наташка и развернувшись на каблучках пошла в сторону метро. Эд усмехнулся глядя в спину девушки и пошёл в противоположную сторону, на метро. Остался последний и самый главный пункт его плана: сообщить сыну что он ненадолго уедет. Стас выслушал в телефоне сбивчивые пояснения отца о его срочной командировке спокойно. - Что ж, хорошо, я присмотрю за домом, пап. Но почему так далеко то – на Сахалин? - Повезём новые материалы, - брякнул Эд первое что пришло в голову. - Ясно. - произнёс Стас и в этом одном слове было всё: грусть, недоверие, сомнения и печаль. – У тебя всё хорошо? От такого вопроса Эд опешил. Стас задал его голосом, который априори не примет неправильный ответ. Эд ступал на минное поле, где неверный шаг порушит все доверительные отношения отца и сына. - Стась, у меня всё отлично. Мне самому не по душе ехать в самую жопу нашей великой страны, но…надо. - Привези нам каких-нибудь сувениров - тон Станислава изменился, засиял детской радостью. - Обязательно, - Эд и сам не заметил как зацвёл счастливой улыбкой. Следующим утром толком не позавтракав Эд поехал в Лахту к Марату. На сей раз блондин не стал томить его часовым ожиданием и как только Эдмунд вошёл в кабинет, его тут же стиснули сильные руки. Поцелуй – жёсткий и глубокий вонзился в его губы словно игла. По, скорее, профессиональной привычке, чем по наитию, Эд тут же опустил руку на член блондина. Крепкий стояк нащупывался сквозь плотную ткань джинсов. Сильный удар ладонью прилетел по руке Шклярского, лицо Корчемного при этом оставалось непроницаемым и совсем было непонятно о чём о думает, чего хочет и что будет делать. Звякнула пряжка ремня, одним резким движением Марат вытащил ремень и накинув его на шею Эда, словно аркан, затянул на кадыке петлю, при том он не переставал его целовать и кусать. Воздуха стало резко не хватать, Эд дернул головой и прервал слишком жёсткие лобызания. Ремень давил на гортань и ощущалось так будто его кто-то душит. - Марат… Кхх… Отпусти… - Сидеть. - в ответ скомандовал блондин. Эдмунд послушно брякнулся на колени, глухой стук от соприкосновения с плиткой пола разнёсся по кабинету. Марат держал конец ремня как поводок. - А теперь – работай. На уровне лица Эдмунда оказался готовый порвать ширинку член. Опустив джинсы вместе с бельём (трусы у Марата импортные, дорогие,от Карла Лагерфельда) он взял в руки твёрдый орган и несколько раз провёл по нему ладонью вверх-вниз. Со сладкой усмешкой на губах Марат прикрыл глаза и слегка откинул голову назад. А когда на головку опустились губы, лицо Корчемного приняло звериные черты, он хрипло прорычал и вонзил пальцы в короткие волосы Эдмунда. Проститут умело отсасывал своему клиенту, касаясь языком каждой венки на члене, теребя головку, покусывая уздечку он выбивал из себя последний воздух, шею всё сильнее сдавливало – купаясь в экстазе Марат медленно накручивал ремень на руку, петля становилась всё туже. Эд не знал что произойдёт быстрее: или клиент кончит или он умрёт от асфиксии. Большой опыт в плане минета сыграл на пользу Эдмунду. Спустя пять минут жарких оральных ласк, сжав кулаки вместе с волосами Эдмунда Марат кончил ему в рот, громко прорычав несколько неприличных слов. Эд отстранился и закашлялся, жадно хватая ртом воздух, с краешков губ по подбородку потекли белые струйки. Марат же, вернув своё обычное высокомерное выражение лица молча натянул обратно трусы и штаны, снял с шеи Эда ремень и чмокнул того в макушку. - Вот теперь привет. Шклярский ответил кивком, сидя на полу он обтирал ладонью губы и пытался прийти в себя. От нехватки воздуха покруживалась голова, в зрачках танцевали пятнышки. Заметив это Марат усадил путана на диван, принёс ему стакан воды. Памятуя их предыдущие встречи виновато сказал: - Извини, я если на работе, то люблю пожёстче. - Это я уже понял, - выдохнул Эд, ему становилось легче, головокружение отступало. На языке играл сладко-солёный вкус Марата. Всю свою страсть, всё что он испытывал по отношению к Эдмунду он слил ему в рот. Прийдя в себя Эд увидел что любовник уже сидит за ноутбуком, снова весь холодный и отрешённый от него. Игра началась. Гибкой походкой Шклярский медленно подошёл к Марату, склонился к его плечу. - Что смотришь? - Передвижение моих караванов со спутника. На экране действительно несколько синих точек неспеша плыли по зеленому полю. - У тебя и спутники есть? – спросил Эд, считая точки. Всего – восемь. - Угу. Четыре штуки. - ответил Марат так небрежно, словно речь шла о каком-нибудь гаджете куда более меньшего размера. «Что же ты за человек?» не давало покоя Эдмунду. - И куда они едут? – снова спросил Эд. - Сквозь джунгли приближаются к Пномпеню. - Ого, - удивился куртизан, - так там же красные кхмеры лютуют. Я по телику видел, они звери. Детей режут, женщин, целыми семьями, они… - Я знаю. - перебил его Марат и Эд так и сел на край стола. Он сразу всё понял. - Ты ч-чё, им…помогаешь? - Эдик, я уже говорил тебе, - та же знакомая Шклярскому осклабившаяся ухмылка, - я не продаю оружие, я продаю возможности. А уж каждый ими пользуется по своему усмотрению. А Пол Пот – это возможности для возможностей. А то что говорят по телевизору – это кривое зеркало, где толстые становятся худыми, а глупые умными. Эдмунд не нашёл что сказать в ответ. Казалось что у Марата были философские отповеди на каждое его слово, и надо отдать оружейному владыке должное – в его словах были рациональные зёрна. Эд с высоты своего возраста это понимал. Но Эд холодел от мысли что Марат помогает творить ад на камбоджийской земле, о котором трубят с экрана телевизора, показывая кошмарные кадры расстрелянных людей за то что они имели несчастье носить очки. Чтобы не раздуть снова пожар конфликта с клиентом Эд прошёлся по кабинету, поглазел из панорамного окна на город и заметил на стеллаже среди статуэток людей с различными видами оружия коробку с виниловыми пластинками. Снедаемый интересом он вежливо обратился к Марату: - Можно? - Да, - Корчемный даже не повернул голову, продолжая с огромным интересом пялиться на квадратики на экране. Эд спустил коробку на пол и с упоением начал в ней копаться, изредка он издавал восторженные восклицания – в коробке лежал почти весь его плейлист: начиная от Фрэнка Синатры и заканчивая «Appetite for destruction» и даже «The jazz soul of little Steve» в оригинальной версии. - Ты тоже слушаешь Guns N' Roses? - Это не моё, - пробубнил Марат, - но если тебя возбуждает это старьё – забирай, а то у меня всё никак руки не дойдут выкинуть это. Тон, полный раздражения, удивил Эдмунда. Марат сам признавался что у него музыкальные предпочтения очень схожи с Эдмундом, но эти винилки он явно недолюбливал почему-то. Почему? Восторженно копошась в пластинках Эд не сразу увидел как блондин убедился что караван доехал до столицы Камбоджи и решил что можно и отдохнуть…телесно. Присутствие жаркого доступного мужчины дополнительно его волновало. Эд почувствовал как его обжигает сбоку плотоядный взгляд. Марат, скрестив руки на груди, уставился на него тем самым взглядом клиента. Эд поднялся на ноги, ожидаючи. - Иди ко мне, - попросил его блондин. Эдмунд обрадовался что одним минетом их встреча не ограничится и сделал шаг навстречу. И снова его губы сплелись с сухими губами клиента в сочном поцелуе. Голова тут же взметнулась ввысь, мысли тут же испарились. - Какая же ты…дрянь, - жгло губы Шклярского жаркое дыхание. В страсти у Эдмунда лицо как у сомнамбулы. - Да, - шептал он, - я дрянь, я твоя дрянь. Толчок в плечо и Эд сел на край стола. Коленом блондин развёл в сторону его ноги. Затрещали пуговицы, зажужжали молнии… Запищавшая за поясом брюк рация прервала интимный момент. - Марат Александрович! - сквозь хрипы динамика донесся голос Алины. Блондин отлип от жаркого тела, жестом крутого парня достал рацию и поднес ко рту: - Да? - Елена Павловна здесь. Ждёт вас в выставочном зале. - Чудно. Идём. - ухмыльнулся Марат и стащив почти готового Эдмунда со стола потащил за собой. - Что ещё за Елена Павловна? – недоверчиво хмыкнул Шклярский. - Увидишь. Она тебе понравится. Открыв стеклянную дверь в выставочный зал Эд с порога был ошарашен открывшемся его взору зрелищем. Боком к ним стояла женщина в костюме бежевого цвета. Она метала ножи в прикрепленную к стене фотографию незнакомого бородатого мужчины. Дождавшись пока последний нож воткнётся в нос мужчины с фото Марат громко спросил: - Ты закончила? Женщина быстрым уверенным шагом приблизилась к мужчинам. Она вся пылала энтузиазмом и уверенностью. - Я нашла его, - заговорила она с жаром, - он приезжает в Москву через месяц. Марат, он должен быть твоим…моим…нашим. Я отдам его тебе на разговор, но потом…отдай его мне, Марат. Корчемный и ухом не повёл в ответ на такой эмоциональный всплеск. - Ты на своей жажде мщения совсем помешалась уже. - Ты охренел? – вскричала женщина. – Сам по уши в говне, спишь и видишь как бы заполучить его, а мне говоришь о помешательстве…- тут взгляд незнакомки упал на Эдмунда, который сиротливо прятался за мощной спиной Корчемного. – А это чё за фокстерьер? Эд, крайне возмутившись таким обозначением себя, в свою очередь не остался в долгу. - А это чё за болонка? – обратился Шклярский к любовнику, указав на женщину. Марат выжидающе хмыкнул и представил незнакомку-энтузиастку: - Познакомься, это Елена. Моя правая рука. Моя сестра по оружию. - Которую ты регулярно посылаешь в жопу, - обидчиво пробубнила Елена. - Лена, это Эдмунд, он мой… Женщина опередила своего brata в определении характеристики Эдмунда и его взаимоотношений с Маратом. - Это твой новый Игорь? - Не смей мне о нём напоминать! – взъерился Корчемный и тут же потух. – Эдик сопроводит меня в моём вояже в Японию. А тебе советую прекратить выслеживать этого еблана. Я тут, видите ли, в одиночку жопу рву чтобы ублажить Пиночета, пока Лена хернёй страдает. - Хернёй я страдаю? – завопила Елена. – Тебе не понять что значит потерять своего ребёнка, что значит лишиться всего что было дорого. – Голос женщины задрожал, глаза налились слезами. – Я её сама хоронила, вот этими руками. Я хоронила свою дочь, которую у меня отняли эти ублюдки, я отомстила им всем…кроме него. Он нужен мне. Тебе этого не понять. Конечно, тебе этого не понять, ты человек который не любит никого кроме себя. Тебе насрать на других. И развернувшись на каблучках, она быстро выбежала вон. Эдмунд слушал эмоциональный монолог Елены молча и в какой-то момент ощутил эту сильнейшую душевную боль, которой была полна эта несчастная женщина. Закрыв глаза он понял – это его боль. Он тоже своими руками хоронил свою дочь. Хлестанули по лицу страшные воспоминания: два гроба, оббитых красных сукном, маленькое кукольное личико с чуть вздёрнутым носиком дочки в гробике, вспомнилось как он одубевшими руками пытался вставить в крохотные ушки ребёнка золотые серёжки. Открыв глаза Эд по-ученически попросил у Марата выйти и получив разрешение, стремглав побежал за Еленой. Он настиг её у лифта. Женщина украдкой вытирала выступающие на ресницах слёзы. - Лена, подождите. - Что надо? – «сестра по оружию» осмотрела Эда с брезгливостью. - Я сейчас слушал вас и я прям ощутил вашу боль как матери. Я ведь сам давным-давно дочь похоронил. Презрение спало с лица женщины, заменилось удивлением. - Как это получилось? - Давайте присядем? Они присели на белые диванчики среди раскидистых монстер в глиняных кадках. Эд пряча взгляд рассказал свою печальную историю как в один день дружная семья Шклярских из четырёх человек превратилась в подобие семьи из двух человек. Лена слушала внимательно, не перебивая, практически материально ощущая скорбь отца по своему ребёнку. Это была её скорбь. - А сколько было лет твоему сыну? – спросила она когда Шклярский замолчал. - Три. Дочке - пять. - И ты растил его один. - Пришлось. Правда я его от горя чуть в детдом не сдал, идиот конченый, но вовремя остановился. Так и поднял его в одиночку. - Занимаясь…вот этим? Эд исподлобья зыркнул на Елену. У него что, на лбу написано что он трахается за деньги!? - Да. – твердо и безапелляционно. - Везучий ты, сукин сын, - вздохнула Лена, - а у меня никого нет. Есть Марат и моё желание отомстить тому кто превратил мою жизнь в ад, убив моего мужа, мою мать и мою дочь… - Расскажи, - попросил Эд, аккуратно дотронувшись до руки Лены, - горем надо делиться, иначе оно сожрёт заживо. «Сестра по оружию» Марата подозвала Алину, попросила у неё два кофе. Залпом выпив свою чашку она начала говорить: - Мы жили в Америке. Мой муж работал на ЦРУ, он был выдающийся физик-атомщик,  занимался разработкой сероводородной бомбы. - Серо-водородной? – переспросил Эд. – Это как? - Ну вот представь мощную ударную волну водорода и страшный тепловой эффект серы. Мощнее атомной в два раза. Если такая бомба упадёт на Питер – снесёт к хренам собачьим всё вплоть до Екатеринбурга. И вот он её разрабатывал. Наивный считал что делает это ради науки. А потом узнал что США хотят сбросить её в Ираке. И ему стало жаль иракских детишек. – Лена громыхнула кулаком по журнальному столику, стоящему между ними, звякнули чашки. – Чужих детишек пожалел! А о своей не подумал. Он собрал все чертежи, оборудование, взял меня, дочку и мою маму и мы все сбежали обратно в Россию. Муж хотел продать чертежи российскому правительству, но не успел… Эд понял что они дошли до самой страшной части рассказа и решил не торопить Лену, дав ей собраться с мыслями. Каждое слово стало даваться ей с трудом. - На ЦРУ, помимо моего мужа, работал ещё один человек. Он всегда завидовал нам и мечтал заполучить разработки мужа. А тут такая возможность – мы в России, голожопые, напуганные, ждущие что вот-вот смежники нас сдадут госдеповцам. Он приехал…не один… - Голос Лены вновь задрожал, Эд крепко сжал её ладонь. – С ним приехало ещё три мордоворота…с калашами… Нас всех собрали в гостинной и… - Лена всхлипнула, по щекам заструились горькие слёзы. – И они начали стрелять… Я помню как прижимала дочу к себе, с первыми выстрелами меня отбросило от неё, я упала на комод, комод упал на меня и я ничего больше не помню… Когда я очнулась, то поняла что лежу среди трупов. Я лежала прям на дочке. И с тех пор я ни о чём кроме мести не думаю. Я уже убила троих из расстрельной команды. Остался один. Тот самый. Юрий Шевчук. Лена почти выплюнула с неимоверной злостью это имя. Эдмунд начал потихоньку понимать. - Это в его фотку ты ножи тыкала? - Да. А ножи это так – женская слабость. - И как ты хочешь получить этого урода? - Он приезжает через месяц в Москву, а Марат мне вяжет руки полностью. Хочет чтобы я ему задницу вечно прикрывала. А ведь Шевчук его вот-вот раздавит как таракана. - То есть, как раздавит? - Ключами от «Гидры» - А чё это такое? Губы женщины изогнулись в усмешку, она снова заказала у Алины кофе и снова махнула залпом всю чашку. - А Марат усвоил урок, больше не треплется языком перед своими постельными мальчиками. Он тебе не говорил про «Гидру»? - Не-а, - Эд достал сигарету, не задумываясь о том что в Лахте нельзя курить, - он мне почти ничего не рассказывал о себе. - Научился, значит. Короче, «Гидра» - это система серверов в Даркнете, на которых хранятся данные всех торговцев оружия, которые делают это…мм, не вполне законно. У каждого такого теневого торгаша есть свои ключи доступа к «Гидре», есть они у Марата. Вернее, были. - И куда это они делись? - Стибрил твой предшественник и передал Шевчуку. Усмешка, которая расцвела на женском лице на этой фразе на языке слабого пола означало «а я его предупреждала». Эд навострил уши и закрепил в мозгу что у Марата до него был любовник, который передал злейшему кровному врагу Елены ключи от сервера Марата и за это, очевидно, поплатился. Зная натуру Корчемного, его жёсткость и жестокость, становится понятно что тот мужчина умер очень неприятной смертью. И это мягко говоря. - Шевчук передаст ключи ФСБ-шникам и вся поднаготная о его тайной помощи врагам России вылезет. И ему хана. Впрочем, я отвлеклась… Елена поняла что разговор ушёл в не ту плоскость, на которую позволительно ступать Эдмунду и вернула разговор в сторону своего кровника. - Если я убью эту мразь, то это будет вершина моей жизни. Мне больше ничего не надо. - А чем можно завлечь в твои руки этого урода? Что ему нравится? - Нравится…- Лена потёрла руками лицо. – А нравится ему то же что и Марату…и тебе. Юронька у нас содомским грехом страдает. – Заметив радостный блеск в глазах мужчины, она хмыкнула. – Только не надейся что у тебя получится его соблазнить. Он любит мальчиков помоложе чем ты, длинноволосых да накачанных. Во всяком случае, пять лет назад, когда он убивал меня и моих родных, его предпочтения были такими. Родительская солидарность, общая боль и просто симпатия к красивой женщине развеяли сомнения Эдмунда в том что ему следует помочь несчастной матери свершить месть. Пусть это будет месть за её ребёнка и за его ребёнка. - Я помогу тебе, Лен. Я обещаю что ты получишь этого ублюдка, а Марат получит свои ключи. Я сделаю это чего бы мне ни стоило. Обещаю. - Смотри, - полуулыбнулась женщина, - как бы тебе твои обещания не вышли боком. - Не выйдут, - махнул рукой Эд… У кабинета Марата он нос к носу столкнулся с любовником. - Мне пора, у меня дела, - быстро проговорил светловолосый, - жду тебя завтра в семь утра в Пулково. - Всё, летим? – уточнил Эдмунд. - Да. Вечером Эд лежал в своей постели и думал сразу обо всём: о Елене, о её семье, о её жажде мщения, которая явно заполнила её разум полностью, о Шевчуке, о Марате, о грядущей поездке в Японию. С этим клубком мыслей он заснул, чтобы в шесть утра вспорхнуть над кроватью от визга будильника. В половину седьмого он уже был в Пулково. Его встретили двое молчаливых охранника Марата, забрали у него чемодан и всучили ему его собственный загранпаспорт с визой. - Чудеса в шапите, - хихикнул Эд. Пройдя через терминал его провели к сто тридцатому выходу и проводили до самолёта. Эд увидел огромную железную птицу, на боку которой синей краской написано «MARAT». - У него ещё и свой самолёт есть, - Эд кажется совсем не удивился. После трёх спутников, личный самолёт – это мелочь. У трапа его поприветствовала милая стюардесса и провела на борт. Внутри в широком кресле с ноутбуком на коленях сидел Марат. Алина объявила ему о прибытии Эдмунда, тот отреагировал равнодушно. - Пришёл? Ещё бы… И снова погрузился в экран. Эд присел в ближайшее кресло, прижал к себе рюкзак. Личный самолёт Марата напоминал внешне его спальню. Камин, кожаные кресла, бар с горячительными напитками, пальмы и диффенбахии в кадках. Всё бело-золотое, вычурное и богатое. Закончив своё свидание тет-а-тет с ноутбуком, Марат переключился на Эдмунда. Он пригласил её в хвост самолёта, где располагалась хозяйская спальня. И сразу стиснул его в своих руках, сдавив так что сжались все органы, и швырнул его на кровать. Эд затаил дыхание. Что на этот раз ему захочется с ним сделать!? Мягкая перина чуть продавилась, когда накачанное тело короля «эмкашек» опустилось на неё вплотную к Шклярскому. Дыхание закупорилось в лёгких проститута, когда лапища любовника шустрой рыбкой нырнула ему под ремень штанов. Шершавые пальцы нащупали спящий член куртизана и одним движением разбудили его. Эд ахнул и закусил губу со всей силы. Одной рукой надрачивая ему Марат превращал свою игрушку в сгусток огня, мечущийся от удовольствия по всей кровати, стонущий сквозь закушенную губу низким голосом. Рука Марата творила невообразимо прекрасные и пошлые вещи, ласкала член нежно и грубо одновременно, второй рукой Корчемный прижимал горящего мужчину спиной к себе. - Чья ты блядь? – обожгло ушную раковину. Ладонь на члене, эротический шёпот в ухо. Эд совсем уже ничего не соображал. - Чья ты блядь? – повторил Марат; рука задвигалась быстрее. - Т-твоя, - вместе со словом из губ вылетел громкий стон. - Чья ты блядь? - Твоя… - Говори, - шептал Марат. - Я твоя блядь, твоя, - изнывал Эд, чувствуя что он близок к оргазму. - Ещё говори. - Твоя… твоя… тво-я… Оргазм был ослепительным, в прямом смысле. На пару секунд Эд ослеп от накатившего удовольствия, на зрачки упала плотная пелена. Он густо кончил в руку любовнику. Марат вытащил ладонь, обтёр её об футболку любовника и встал с кровати. Взяв бутылку шампанского он налил себе полный бокал и опустошил его в один глоток. Эд лежал на спине и ждал когда успокоится сердце и прояснится взгляд. Марат стоял, смаковал сладковатый вкус шампанского и думал как ему трахнуть свою блядь. Едва живой после очумелового дрочилова Эд почувствовал как его переворачивают на спину. Сил сопротивляться не было, да и вообще ни на какие действия не было сил и Эд покорно лёг на живот. Марат приподнял его, позволяя ему некоторые «поблажки», поставил на колени и чуть надавил на поясницу. После этого, от души налюбовавшись своим развлечением, начал раздевать его, а потом и себя. Мокрые от спермы джинсы Эдмунда неряшливым комком шлёпнулись на пол, следом полетела футболка… Грубо, властно и энергично, без смазки и презерватива Марат втрахивал свою «походную метрессу», стояющую в коленно-локтевой, в перину кровати. А под ними на десять тысяч метров вниз открывалась другая Россия – независимая и непокорённая никем… * В аэропорту Ханеда самолёт встречала делегация японцев в черных костюмах на трёх лимузинах. Эд рассчитывал что его посадят рядом с Маратом, но его запихнули в машину к охранникам, а в авто к Марату села Алина. Во время полёта в перерыве между сексуальными игрищами с Корчемным и чтением о Японии секретарша барона учила Эдмунда этикету и правилам поведения в корчемновской свите. Правила были схожи с правилами при дворе французского короля: Не идти впереди Марата, а семенить послушно за ним, не садиться пока он не позволит, называть его «Марат Александрович» или «Шеф» (Эдмунду как особо приближённому к повелителю оружия позволялось обращаться к нему на «ты»). Эд слушал и с трудом сдерживал смех. - А книксен при его появлении не надо делать? – уперев руки в бока Эд сделал искомое движение. Алина прыснула в кулак… Лимузины привезли Марата и его свиту к двухэтажному домику, скрытому от посторонних глаз пышными магнолиями, сакурами, яблонями и высоким забором. Шагая по мощёной мелким камешками дорожке Эд катил свой чемодан на колёсиках и увидел низко свисающее с ветки сочное зелёное яблоко. Он протянул руку и сорвал красивый фрукт и тут же его дёрнул за локоть один из охранников. - Вы что, нельзя, - прошипел он со злостью, - скажите спасибо что никто не увидел. Эд икнул и быстро спрятал яблоко за пазуху. Другая культура, однако. На пороге особняка их встретили три милые японочки в кимоно и Эдмунд понял окончательно что он в другой стране. Девушки провели Марата и его «метрессу» на второй этаж в комнату с резной мебелью и широкой кроватью. Поставив чемодан Эд ничком плюхнулся на кровать. - Я устал. Марат многообещающе склонился над ним. Эд вспомнил их секс на высоте десять тысяч метров и по животу до члена пронеслись мурашки. - Порезвимся? – кокетливо двинул бёдрами жрец любви. - Извини, не могу. У меня через полчаса встреча с Кокоцу, мне надо подготовиться. - О, а возьми меня с собой. - Ладно, только оденься поприличнее. Этот прыщ японский любит манеры и прочую хуету. Но я то умею определить где манеры, а где тупое манерничество. Эдмунд сменил джинсы и футболку на прямые брюки и рубашку (не зря сложил в чемодан). Японцы – народ педантичный и ровно через полчаса Марат, Эдмунд, Алина и охранник Марата Михаил прибыли в трехэтажное каменное здание где их ожидал, сидя на циновке, низкий японец в белом строгом костюме и с тросточкой. - Рад вас видеть, Марата-сан, - начал японец на чистом английском. Марат сел на предложенную ему циновку, по левую его руку встала Алина. Михаил и Эдмунд прижались к стене. - Надеюсь вы подумали над моим предложением, господин Иитиро, - сказал Марат. Иитиро Кокоцу засмеялся и тут же стал серьёзным. - Вы же знаете что наша страна сейчас находится в состоянии войны. Китайские войска теснят нас близ Мукдена. Наш великий микадо призывает всех встать на защиту нашей Великой страны и каждый японец готов умереть ради Великого микадо и… - Умоляю вас, господин Иитиро, оставьте свои рассуждения о политике тем кто в ней разбирается. Мой опыт подсказывает мне что о политике много рассуждают те кто в ней совершенно не разбираются. Я повторю свой вопрос: Вы приняли моё предложение? Эдмунд понимал английский на уровне общения клиента и легкодоступного мужчины, но разговор Марата и японца понимал. Любовник явно склонял этого сухого человечишку на покупку его оружия. О японско-китайском конфликте из-за марионеточной территории Манчжурии говорили из всех утюгов пять лет назад, потом всё затихло и казалось что конфликт исчерпан, но нет – драчка двух пауков была в самом разгаре. - До чего вы удивительный народ, - усмехался в лицо японцу Марат, - вам стыдно не умереть в бою, но выклянчивать объедки с американского стола вам не стыдно. Вы думаете они будут вечно вам помогать оружием? Им бы сначала заткнуть моими «эмкашками» рты своих рейнджеров, которых рвут на куски моджахеды на улицах Тегерана, а что останется (если останется, конечно) то будет ваше. Я предлагаю вам постоянство. Мои караваны будут ездить ко дворцу вашего драгоценного микадо чаще, чем вы ходите в туалет. - Марата-сан, а китайскому лидеру вы то же самое говорили? «Хитрый самурай» подумал Марат. Шпионы Кокоцу уже донесли ему что Марат поставляет оружие японским врагам – китайцам. Переговоры превратились в в кошки-мышки. Но господин Кокоцу ещё не догадывается что ему уготована роль мышки. - Марата-сан, уж поверьте, мы не нуждаемся в вашей помощи. Наш народ сможет победить в этой войне, китайцы будут повержены и Великий потомок богини Аматэрасу станет величайшем правителем и покорителем Манчжурии. А вы…вы выбрали не ту сторону. Это был приговор. Лицо Марата посерело, но он взял себя в руки. Встал, вежливо подал своему визави руку. - Что ж, господин Иитиро, я был рад с вами пообщаться. Передайте мои самые искренние комплименты вашей супруге и…желаю удачи. - И вам тоже. Прощайте - До свидания, господин Иитиро. Развернувшись Марат быстрым шагом вышел, все потянулись за ним. Когда Эд, обогнав Мишу и Алину, приблизился к любовнику (но, как и положено, покорно шагал за ним) Марат задумчиво сказал одно слово: - Мало. - Чего мало? - Мало им было две атомные бомбы. Надо было больше скинуть. От двух бомб у них развилось гипертрофическое чувство величия, удачно совмещённое с ярким синдромом жертвы. Ёбнутый народ, просто ёбнутый. Надо было ещё две. Минимум. В лимузине по дороге к особняку Алина шепнула шефу: - Заартачился, значит. Что будете делать? - Я не люблю когда мне отказывают. - Ответил Марат. – Придётся показать ему что это он принял не ту сторону. В коттедже сев на край кровати Эд спросил мрачного Марата: - И что теперь будем делать? - Меня ещё жду некоторые дела, а тебе сейчас принесут поесть. Оставайся здесь, дом оплачен на три дня. - А что я буду без тебя делать? - Да что хочешь. Я приеду поздно, меня не жди, ложись спать. Эд сам потянулся за поцелуем. Марат нежно чмокнул его меж губ и, ни секунды не отдохнув, ушёл. Японочки в кимоно принесли Эду обед, состоящий из исконно японских блюд. Шклярский медленно жевал суши, запивал их горячим сакэ, но больше всего ему понравился суп дзони с лепёшками моти. После обеда в комнату зашли всё те же девушки. Одна села на пол и заиграла на сямисэне, две другие начали танцевать. - Охренеть, тут у них и жратва и шоу, - кайфовал Эд, с восторгом наблюдая за плывущими по полу девушками. После обеда и развлечений Эдмунд немного подремал, а, проснувшись, вышел на улицу прогуляться вокруг дома. Его головы касались идеально круглые яблоки, но он больше не рискнул их сорвать. Сделав несколько фотографий на фоне магнолий он вернулся в дом. Со скуки он достал ноутбук и занялся поиском информации о Юрии Шевчуке. Рассказ Елены не выходил из головы, да и поведение Марата было совершено непонятно: он в одном шаге от пиздеца и вместо того чтобы пытаться избежать раскрытия своих тёмных делишек он катается в Японию и сулит плюшки со своего оружейного стола какому-то задохлому япошке. О Юрии Юлиановиче Шевчуке безграничный мир Интернета хранил совсем мало информации. Эмигрант, свалил из Союза в Америку в конце восьмидесятых, атомщик по профессии (и конченный урод по жизни), любимец американских корифеев науки (и спецслужб), «отец» сероводородной бомбы (которую придумал супруг Елены), верный муж и отец (и любитель сладких мальчиков). В принципе, портрет вырисовывался. Можно попробовать загнать крысу в крысоловку, надо только найти хорошую приманку. Он бы и сам рискнул затянуть Шевчука в свои сети, да увы, московские путаны обоих полов этого не поймут и не простят. У питерских и московских шлюх контры с незапамятных времён и появление питерского проститута в московских клубах и барах поставит под угрозу здоровье и даже жизнь Эдмунда. Надо подумать. Думал Эд весь остаток дня, думал, засыпая, и даже во сне мыслительный процесс какое-то время продолжался. Эдмунд не почувствовал как его спящего обняли хорошо знакомые ему и его телу руки, прижали к горячему голому торсу. Переполненный впечатлениями дня Эд спал крепко. Утро началось рано. Марат требовательно попинал его по лодыжке. - Вставай давай, соня. Эд с трудом открыл глаза. Любовник сидел возле него уже одетый и собранный. - Ты чего, блин. Рань такая. - Рань не срань, потерпеть можно. Вставай, мы едем кататься на лошадях. - На каких лошадях? - На обыкновенных. Вставай быстро. Слово «быстро» и командирский тон Марата сработали лучше будильника. Наскоро одевшись, натянув узкие джинсы на худые ноги Эд выпил чашку сакэ натощак и поехал с Маратом и его охранным эскортом к коням. Их встретил низенький седой японец, восторженно залепетал что-то на смеси японского и английского языков, Марат лишь отмахнулся от него и потребовал себе и Эдмунду двух лучших лошадей. Шклярский оробел при виде грациозного животного, Марат же лихо взлетел в седло, Эд, неуклюже и с помощью инструктора, забрался лошади на спину. Тронулись. Марат грациозно вёл шикарного ахалтекинца, Эд следом ехал на манчжурской лошади, у крупа его лошади шёл парень-инструктор, страхуя новичка. Махнув один круг вокруг клуба Эд освоился, посмелел, жестом показал парню отойти, что дальше он будет вести лошадь сам. В какой-то момент две лошади поравнялись, Эд улыбнулся любовнику и протянул к нему руку. Марат удивлённо поднял брови, но руки их скрепил. Лошади шагали шаг в шаг, медленно покачивая головами и закусывая удила, ладонь грел жар от сильной корчемновской руки. Эд расслабился, из души исчезли тревоги и страхи. - А что это за хрен японский, с которым ты вчера разговаривал? – спросил проститут. - Иитиро Кокоцу – заместитель министра обороны Японии. - Херасе! Важный чел. - Важный, важный, хер бумажный. Но фанатик до ужаса. Верит в богоизбранность их императора и величие их страны, которая за всю свою историю не дала человечеству ничего, кроме как извращённых понятий жизни и смерти. Фанатизм страшен тем что за ширмой огромной любви и беспримерного уважения скрывается непомерное честолюбие. Ёбнутый народ, ёбнутая страна. - Мм, националист вы, Марат Александрович. Марат тряхнул волосами, отпустил руку Эдмунда и со всей силы вдарив пятками по бокам лошади пустил её рысью. Эду показалось что он обиделся. В задумчивости он отпустил поводья и это стало ошибкой. Почувствовав слабую руку, лошадь взбрыкнула, встала на задние копыта и понеслась галопом не разбирая дороги, унося и своего наездника. Только в воздухе застыл дикий вопль: - Мара-а-ат! Помоги-и-и!! - Лошадь понесла! – завопил Миша чуть ли не громче самого Эдмунда. Все секьюрити засуетились, побежали за лошадью. Хлестанув своего коня, Марат помчался наперерез коню Эдмунда. Шклярский прижав голову к голове лошади из последних сил держался за гриву. Он понимал если разожмёт руки – погибнет от копыт. В ушах свистел ветер, пейзажи перед глазами неслись цветным вихрем, от коня неприятно пахло конским потом и от чего-то постным маслом. Нагнав лошадь Эдмунда Марат вздыбил своего ахалтекинца, стеганул сначала его, а затем и разбушевавшуюся лошадь. Манчжурка всхрапнула и встала. Эд разжал руки и вывалился из седла прямиком в руки Марата. Блондин уложил любовника на землю, расстегнул на нём рубашку, обеспечивая свободный приток воздуха. Эдмунд был без сознания, губы его, белые как мел, были чуть приоткрыты, грудь дышала часто-часто. - Эдик! Эдик, ты меня слышишь? – все охранники Марата увидели как их шеф тоже весь побледнел, как затряслись его руки. Глаза твёрдого и холодного как камень продавца оружия были полны страха. Подсунув руки под талию бесчувственного Эдмунда Марат поднял тело на руки, про себя охнул насколько он лёгкий и поспешил вон. Вдруг он увидел стоящую поодаль лошадь, поездка на которой чуть не стала последней для его любимца-куртизана. Выхватив из-за пояса свой пистолет он почти в упор трижды выстрелил в животное. На звуки выстрелов прибежал седой хозяин клуба, заорал на японском и тут же упал навзничь на землю – пуля из пистолета Марата угодила мужчине в колено… Эд очнулся в машине. Марат прижимал его к себе и смотрел перед собой в одну точку. Эдмунд не поверил своим глазам: на лице блондина застыл неподдельный страх. И это было так естественно, так искренне, что Эд чуть не разрыдался прям у него на руках. Второй раз за всё время он видел Марата с настоящими эмоциями, а не с этой фальшивой миной Господа Бога. Почему он не может быть настоящим всегда? Голова раскалывалась, болела отбитая об лошадь спина, но Эд смог придумать хитрость. Он закрыл глаза и снова притворился бессознательным. Иногда он слегка приоткрывал один глаз – страх не сползал с лица блондина всю дорогу до коттеджа. Вбежав внутрь с Эдом на руках Марат заботливо уложил его на кровать, что-то прокричал на английском, добавил яркие «fuck» и «shit» и выбежал из спальни. Наступила тишина. Эд громко выдохнул. Болью саднило локоть – недожокей разодрал его когда падал с лошади. В спальню кто-то вошёл – Эдмунд не шевелился. На лицо упало что-то влажное с приятным цветочным запахом, заскользило по щекам, опустилось к шее. К зубам поднесли мисочку с жидкостью. Эд сделал слабый глоток – по вкусу напиток напоминал молоко с мёдом и открыл глаза. Возле него крутились служанки-японки. - А где Марат? – спросил Эд. Девушки переглянулись, пожали плечами и упорхнули. Шклярский снова остался один и решил оценить ущерб своему телу от весёлых покатушек – в жизни больше ни к одной лошади он не подойдёт! На локте кожа содрана, на спине, там где начинается копчик, будет синяк, зад ноет, отбитый от частых соприкосновений с кожаным седлом. В целом, могло быть и хуже. С коридора долетел знакомый голос, затем быстрые шаги по лестнице и в спальню влетел Марат. Он хлопнул дверью с такой силой что разбудил бы и мёртвого – не то что бессознательного. Барон был злой как чёрт. Орал в свой телефон кому-то: - Пообещай ему что угодно: любые бабки, любую тачку, баб, мужиков, дворцы, зáмки… да хоть яйца его чилийские облизывай! Но чтобы он принял меня на следующей неделе. Завершив звонок он посмотрел на кровать. Эд, притихший, смотрел на него, подперев рукой голову. - О, ты очнулся! – воскликнул блондин. – Как ты? Снова маска. Злого босса, который без зазрения совести отправил кого-то лизать кому-то яйца. - Нормально, - ответил Эд, - локоть болит. И я до усрачки перепугался. Больше ни к одной лошади не приближусь ближе чем на километр. Нахер надо! Марат снисходительно изогнул край губ. К сердцу вновь подступило тепло, как в момент когда он взял его на руки. Но он тут же задушил эту нежность в себе и, гордо взмахнув патлами, прошёл к зеркалу, сел на мягкий пуфик и стал расчёсывать свои локоны, изо всех сил борясь с искушением снова дотронуться до Эдмунда. Не дай бог его шлюха догадается, что он испытывает чувства к этому далеко не мальчику очень лёгкого поведения, то Марат снова станет игрушкой в руках хитроумной бляди, которая выдоит из него всё что будет нужно, а потом изменит ему в его спальне на его кровати. Неприятное дежа-вю испытал Марат, вспомнив своего бывшего, скачущего на его начальнике охраны и представил в этой роли Эдмунда. Мерзость. Эд видел как крепко задумался Марат, сжав в руке щëтку для волос. «О чём сейчас ты думаешь»? Влезть в его мысли – рискованно. О, как он прекрасен когда думает! - Спасибо что спас меня, - тихо высказал Эдмунд то что так рвалось наружу из самого сердца, - если б не ты, она меня бы скинула и затоптала. Молчание. Эд попытался разглядеть в выражении лица любовника хоть что-то человеческое. А там пустота. Молчание явно длилось дольше положенного. Марат чесал волосы, Эд баюкал свой пострадавший локоть. И проститут снова решился заговорить первым, включил всю свою игривость. - Слушай, а давай просто полежим. Ну, вот просто поваляемся. Как два старпëра. Марат повернул голову. На лице ни единой кровинки, глаза искрятся лазурью. - Чë прям без секса? - Ну, да. - Ладно, давай. Кровать легонько скрипнула когда оружейный барон опрокинул на неё своё баронское тело. Они лежали рядом, совсем близко: глаза в глаза, губы разделяло всего несколько сантиметров расстояния, ладонь Марата обнимала запястье Эдмунда и блондин чувствовал как бешено бьётся его пульс. - Спасибо, - ещё раз прошептал Эд зачем-то. Марат снова задушил подползающую к сердце нежность. - На здоровье, - хмыкнул он как можно более безразлично, - из тебя наездник как из говна чупа-чупс. - Кому-то и чупа-чупс - говно, - вдруг выдал куртизан. - А кому-то и блядь - невеста, - ляпнул Марат в ответ. Эд ухватился за эту фразу как тонущий слон за соломинку. - Скажи, ты что-то чувствуешь ко мне? – вопрос что пуля – точно в лоб. – Ты мне даёшь денег больше чем мой ценник, ты меня к себе домой привозил, ты меня сюда привёз зачем-то. Марат, скажи, я ведь для тебя не просто блядь. Твоя блядь. Марат со скоростью ракеты соскочил с кровати. - Не воображай себе всякую херню, - закричал он невпопад. – То что я тебя один раз вытащил из борделя ещё ничего не значит! Уясни на всю жизнь – я никому не позволю собой крутить. Я вас, шлюх, знаю, вам только бабки мои нужны. А будешь ерепениться – я и тебя грохну и рука у меня не дрогнет. И вылетел из спальни, громко ударив несчастной дверью, и оставил Эдмунда наедине с шоком и неприятно колющей болью в груди. Что ж, из всего этого набора слов Эд понял одно: Марат о чувствах говорить не любит (мягко говоря) и особых никаких чувств к Эдмунду не испытывает. А он надеялся. В какой-то момент ему показалось что Марат видит в нём кого-то ещё, кроме как предмет для быстрого удовлетворения своих членовых потребностей. Но он ошибся. И, увы, не в первый раз. Марат выбежал на улицу и, заламывая руки, принялся наматывать круги вокруг коттеджа. Миша-охранник почти бежал за ним, не попадая в размашистый шаг шефа. В Марате шла настоящая война чувства и разума. «Что ж я делаю? Зачем я его приближаю и тут же отталкиваю?» и тут же «Он такой же. Он такой же каким был и тот. Он втирается ко мне в доверие, корыстная мразь». Марат остановился резко, поднял голову на небо, белоснежные пряди посыпались на плечи и ключицы. Японское небо накрывалось одеялом из звëзд, где-то вдалеке стрекотали сверчки, ухали филины, квакали лягушки. Хорошо то как. Постояв и насладившись вечером Марат развернулся и быстрым шагом пошёл обратно в дом. Миша с трудом за ним успевал. Эдмунд всё также лежал в кровати и, кажется, совсем не поменял позу. Только глаза его теперь были опущены в экран айфона – Шклярский что-то читал в телефоне. На возвращение проветрившегося любовника он никак не отреагировал. Марат медленно подошёл к постели, аккуратно сел – тихонький, молчаливый, спокойный – совсем не похож на самого себя. - Может…трахнемся? – спросил со скромностью девственницы. Эд поднял взгляд от телефона. Хочешь себе ручную блядь? Будет тебе ручная блядь. Телефон, не понимая чем он провинился, с громким треском и хряском упал на пол. Пахнущая лошадью и травой майка улетела туда же… На этот раз не было никаких извращений, ремней и акробатических этюдов. Просто секс в миссионерской позе. Марат ритмично и жëстко вонзал член между ягодиц своего проститута. Эд лежал под ним и выполнял свои обязанности по полной: стонал, выгибал спину, кусал губы, царапал любовнику спину. Лицо Корчемного было так близко к его лицу, что Эдмунд видел как по лбу мужчины стекает капля пота. За секунду до оргазма Марат просунул руку под голову любовника, схватил его за волосы, резко дëрнул, заставив Эда задрать голову, шипя от боли, и впился ему в шею зубами. Так и кончил. Перекатившись на свою часть кровати Марат медленно восстанавливал дыхание. Эд потирал укушенную шею. Мало ему сегодня травм. Выкурив традиционную сигарету после секса Эдмунд заснул. С Маратом он не обмолвился и словом. На следующий день за утренней чашечкой сакэ Эд вспомнил что несентиментальное путешествие завершается, а он так и не купил подарки семье. - Мне надо в город, - с такими словами он встретил вернувшегося Марата. - Хорошо, я отправлю с тобой Алину и Олега. Вся троица села в авто и поехала в Токио. Поездка заняла несколько часов, Эд успел трижды пожалеть что ему захотелось увидеть столицу. В пути он разговорился с секретаршей Марата и с тем самым толстеньким охранником (которого и звали Олег). - Скажите, ребят, а Маратушка наш всегда такой…дикий? Чë он орёт вечно по поводу и без? Олег, сидящий за рулём, хмыкнул и посмотрел на Алину, сидящую рядом на пассажирском сидении. - Он не всегда был таким, - сказала девушка, - были у него в жизни печальные события, которые и сделали его таким. Но он добрый на самом деле. - Где-то в глубине души, - снова хмыкнул охранник. - Очень глубоко, - согласился Эдмунд. Токио сразу поразил Шклярского ярким контрастом практически во всём. Рядом с шикарными коттеджами росли низенькие картонные трущобы, по дороге одновременно ехал Бентли и взмыленный рикша, вдоль тротуара прогуливалась девушка в мини-юбке, навстречу ей шла девушка в кимоно. Алина с видом специалиста сообщила куртизану где лучшие магазины сувениров. Эда закружил бурный токийский шоппинг. Для начала он купил сыну японский двигатель для его автомобиля. Невестке он нашёл красивое шëлковое платье-кимоно с вырезом сбоку в нежной светло-синей расцветке, к нему он купил бумажный зонтик-вагаса и большой бумажный веер с драконом. Потолкался в очереди, но всё же добыл для свата японскую печь – хибати, а сватье, как любительнице чая, большой набор настоящего японского чая в стеклянном коробе. Внукам Эд купил набор деревянных солдатиков, а также кучу различных мягких игрушек котов и енотов, две продолговатые подушки- дакимакуры в виде котят и кучу одежды для мальчиков от японского бренда Uniqlo. Не забыл Эдмунд и дорогих (в плане цены) коллег. Купил три набора косметики для ухода за лицом от Shiseido, Кису как фанату котов купил японский сувенир «манэки-нэко» - кошка с раскачивающейся лапой, а Кондрашке приобрёл сувенирную катану (чтоб мог прирезать свою «Джульетту» пенсионного возрасте когда совсем надоест). Себе Эдмунд купил дерево-бансай, японские фарфоровые тарелки и целую кучу презервативов от бренда Okamoto Rillakuma. Сказали что надëжные, вот он и проверит… В магазине антикварного оружия он увидел ритуальный нож для совершения сэппуку. Не удержался от комментария: - Всё в этой стране не так. Если водка то горячая, если рыба то сырая, если харакири то кривым мечом. Чудо-страна… Олег весь взмок, с него сошло семьдесят семь потов, пока он загрузил все подарки в автомобиль, при этом чуть не порвав багажник дорогого «Фиата». Эдмунд был доволен – пусть и потратил все наличные. Ещё заработает… В последний вечер перед отъездом в Россию в коттедж приехал всё тот же Иитиро Кокоцу с симпатичной дамой под ручку и целой кавалькадой секьюрити. Был дан званый ужин. Подавали дзони, изюм в меду, сельдь в уксусе, баранину в брусничном соке с финиками, фрукты и, естественно, сакэ. Эдмунда посадили подальше от Марата, почти на край стола рядом с Алиной. Сам оружейный барон вëл милую беседу с замом министра японской обороны, улыбался ему, смеялся в голос. Но Эд видел (он уже научился видеть): эта жеманная улыбка – ненастоящая. Это улыбка милого котëнка, который отбрасывает тень свирепого тигра. Но сам мистер Кокоцу, видимо, совсем не видел фальши в словах, жестах и улыбках Марата, а его сопровождающая дама (наверное, супруга) вообще в какой-то момент начала строить блондину глазки. Эдмунд почувствовал угол иглы в сердце – ревность. Но почему он ревнует? Он же просто мальчик для траха, не больше. Отвернувшись Эд завёл разговор с Алиной: - А ты всегда с собой блокнот носишь? - Да. Вдруг шефу приспичит новый контракт заключить, надо сразу записать сумму и условия. - А давно ты у него в секретаршах? - Семь лет и три месяца. - А где Лена и Никита? Я видел что их с нами нет. То что в их гоп-компании отсутствуют «сестра» Корчемного и его главный секьюрити Эд заметил ещё в первый день, но спросить не было подходящего времени. - Елена Павловна в Чили, уговаривает Пиночета принять условия шефа. А Никиту Марат Александрович оставил в Питере с какой-то важной миссией. С какой? Я не знаю. Девушка умолкла и сделала глоток рисовой водки. Эд тоже решил обратить внимание на сакэ. Он стремительно пьянел под раскатистый смех Марата. Он резал уши и душу на маленькие куски… Вылетев из аэропорта Ханеда в три часа ночи, в Пулково самолёт Марата сел ровно в час дня. Весь полёт барон и проститут игнорировали друг друга, общались сухо, интимных отношений между ними не было. Эд спустился по трапу, вдохнул сырой питерский воздух. Дом. Хорошо то как! Звук тяжёлых шагов за спиной – он! - Эд. – тихо сказал Марат, Шклярский повернулся к нему: собранный, мрачный, чëрствый. – Я подумал над твоими словами… - Успокойтесь, господин король стволов, - прервал его Эдмунд, саркастически цокая языком, - это всё хуета, она была сказана не всерьёз. Считайте что это бред пьяного человека. - Никогда не видел чтобы человек пьянел от глотка сакэ. Эд надул пузырь из жвачки, зубами лопнул его и языком загнал тянучку обратно в рот: - Не переживайте, - будто издеваясь он обращался к Марату на «вы», - я блядь, вы клиент. И иначе не будет. - Эдмунд… - Послушай, - притворное раболепие слезло со Шклярского, - я всё понимаю. Никто не хочет марать свои руки проституткой. Член – пожалуйста, но не руки… Посмотри на меня, Марат, посмотри внимательно. – Эд коснулся своей щеки, на коже рассыпались паутинкой мимические морщины. – Можно любить такого как я? Такого как я можно пользовать, но любить… Так что, если захочешь потрахаться- звони. Мои расценки стандартные: ночь – семьсот пятьдесят, час – сотка. Будь здоров. И повернувшись спиной к человеку с пистолетом за поясом Эдмунд с высоко поднятой головой удалился, катя за собой свой чемодан. Марат, растерянный отповедью, молча смотрел ему в спину. Тем же вечером, он бродил по спальне в своём особняке и считал свои грехи, накопленные за жизнь: - Шесть, семь, восемь… Да, точно, их было восемь. Эдмунд будет моим девятым возлюбленным. Включая… Игоря. При воспоминании бывшего его передëрнуло от гнева. Он бежал от чувств, но чувства были быстрее него. Эдмунд тоже не спал. У Панфиловых был всенощный концерт. Им вернули Костика, вернули детские выплаты и пошло-поехало. Эд выдержал лишь час криков и пьяных воплей. Поднялся наверх, набил морду отцу семейства, потаскал за волосы по полу мать, забрал мальчика и отвёл к себе. Накормил его, помыл и уложил спать на диван. Сам Эд загибался дугой в кресле и понимал что вот она – Родина. Что там унылая Япония, что там буйные манчжурские лошади. Словно в подтверждении мыслей заболел локоть. - Эх, япона-мама… Он ещё не раз вспомнит это несентиментальное путешествие. * Бабушка вошла в его комнату когда Эдик слушал на граммофоне пластинку «Abbey Road», он особенно любил её, так как она вышла в его день рождения. Неожиданный визит бабушки случился в середине «Here comes the sun». - Эдик, тебя ждут, - сообщила бандерша. Завуалировано это означало что Эдика ожидает клиент. Он нехотя поднял иголку и остановил песню. - Иду. Кто там? Владимир Николаевич? - Нет, парень молодой, симпатичный. Полтинник даёт. Два рубля твои. - Хорошо, баба. Эдику уже стукнуло семнадцать и в нём начало просыпаться бунтарское подростковое естество. Ему совершенно не нравилось что почти весь заработок бабушка забирает себе, отдавая ему жалкие крохи. Однажды, неделю назад, он воспротивился, сказал что не пойдёт ублажать очередного партийщика или фарцовщика. Бабушка рассвирипела, схватила его за шею и потащила в душ. Почти час она поливала худое тело внука ледяной водой и лупила его жëсткой мочалкой, пока Эдик не согласился пойти работать. Подзатыльниками бабка загнала подростка в комнату для клиентов, где на постели сидел толстый работник партторга… Эдик медленно шëл к комнате для клиентов. То что клиент молодой это плохо, они обычно обращаются с мальчиком как с подручным материалом. Толкнув дверь он увидел молодого паренька с ясно-голубыми глазами, острым подбородком и светлыми волосами, чëлка игриво зачëсанна на правую сторону. Парень (на вид ему лет двадцать) обворожительно улыбнулся: - Нифига себе, - сказал он мягким голосом, - ты ж совсем пацан. Ну, проходи, присаживайся. Эдик испугался: «Я ему не нравлюсь», но подчинился, подошёл, сел. - Тебя как зовут? - Эдмунд. Эдик. - Я Борис. Но можешь звать меня Боря или Гребень. - Гребень? – удивился Эдик. – Почему? - Фамилия у меня Гребенщиков. Борис явно был разочарован, но старался этого не показывать. Эдик паниковал: если он не принесёт бабушке пятьдесят рублей она снова погонит его под холодный душ. Но сильнее страха наказания, было другое чувство, что-то доселе незнакомое, но невероятное сладкое что вызывало присутствие этого юноши. - Эй, ты чего дрожишь! – Борис одним взмахом сграбастал Эдика к себе. – Ну чего ты, не боись, я тебя не трону, не волнуйся. Эдик прям в его руках и разрыдался и рассказал Борису сразу всё: про бабушку, про то что она его зажимает в деньгах, про душ и мочалку и как ему надоела эта жизнь. Борис слушал молча, покусывал губу и всё плотнее прижимал этого нескладного ушастого мальчонку к себе. - Эдик, не плачь, - сказал он подняв за подбородок его лицо, заставляя смотреть глаза в глаза, - это ужасно, конечно, использовать тебя как трах-игрушку для разных толстопузов. Я предлагаю тебе бежать. - Куда я убегу? – хныкнул подросток. - Ну, например, ко мне. Эдик открыл рот, но Борис приложив палец к тонким губкам не дал ему сказать: - Подожди, послушай. Да, я знаю как это странно звучит, мы совсем не знакомы, но я желаю тебе добра, я вижу как тебе осточертело это всё. Послушай, я живу в Ленинграде, здесь я временно. Я решу свои дела и я вернусь за тобой, если ты будешь согласен. - Я согласен, - быстро пролепетал Эдик. В выборе между жëсткой мочалкой и симпатичным незнакомцем мальчишка сделал свой выбор. - Подумай хорошенько. Ладно? - Ладно. Эдик заулыбался сквозь слëзы. Тучи, которыми казалось обволокло всю его жизнь, начали потихоньку рассеиваться. В них проник прекрасный луч света. «От него сияние исходит» думал Эдик, смотрел на Бориса и видел в его глазах рай. - Ты на гитаре играешь? – вдруг спросил Борис. - Н-нет, бабушка говорит что гитара и рок-н-ролл это капиталистическое дерьмо. - Мало ли что говорит эта жаба, - махнул рукой парень. - Битлов любишь? - Да. Боря изогнулся и достал из-под кровати тяжёлый кофр, отстегнул блестящие застëжки, откинул крышку и взял в руки чëрную «Ямаху». Эдик открыл рот в удивлении. - Давай, - предложил светловолосый, - научу тебя. Весь положенный для интима час Борис учил Эдика науке приручения струн. На прощание он сунул ему в ладонь пятьдесят рублей и шепнул на ухо: - Я вернусь. Подумай. Эдик уже подумал. Сладко билось детское сердце стоило только подумать о его новом светловолосом знакомце. Первая любовь – сладкая, нежная, поднимающая над землëй… Но как больно будет Эдик падать… Он спал и не знал этого. Во сне он видел Бориса. «Сбегу, сбегу с ним…»