Твари цвета ультрамарин

I

Десять каменных сердец редко собираются вместе. Они никогда не будут обсуждать друг с другом насущные проблемы или приказы Алмаза — каждый из них слишком самодостаточен для того, чтобы просить советов или помощи у другого. Если они собираются вместе… значит, нужно вынести вердикт, которому следовать будут все в неукоснительном порядке; иногда личные амбиции приходится задвинуть ради общего обогащения. Их меньше, чем обычно. Пустующее место Сапфира — обыденно, можно по пальцам пересчитать тех сотрудников Корпорации, кто видел его глаза в глаза. Отсутствие Агата — тем более. Янтарь тоже, скорее всего, на расстоянии нескольких гиперпрыжков от Пир-Пойнта, он часто командируется на самые отдалённые из населённых планет [его ли это желание или необходимость — кто знает?]. А вот пустота на кресле Жэйд — иррациональна. Здесь должна сидеть Жэйд, правая рука Алмаза. Её утончённое спокойствие и умение предчувствовать перемены на рынке не раз и не два помогали даже через длительные ожидание получать исключительного качества плоды. Ну, и место Обсидиан прямо сейчас пустует. Авантюрин скользит по нему отсутствующим взглядом, когда проходит к своему креслу и садится, вольно закидывая ногу на ногу. Наверняка она ещё на нижних уровнях базы, не закончила выведывать от пойманных членов сопротивления все уже известные и неизвестные сведения; это её стихия, её стезя, и отказываться от подвернувшейся возможности она бы не стала. Но она обязательно придёт. Ты сам по себе, но ты обязан прийти, так было и так будет. Приходится соблюдать дресс-код: для того, чтобы прийти на совещание, Авантюрину прямиком из рабочего кабинета доктора Рацио сначала надо было заглянуть в собственный, чтобы переодеться в подобающий члену департамента стратегических инвестирований костюм. В такие моменты их объединяет хотя бы что-то, кроме желания идти через головы или прямиком по головам. И только затем — сюда, выяснять, почему КММ решила озаботиться проблемой неорганических форм жизни только сейчас. В смысле — это всегда в какой-то мере было темой для дискуссий, но никогда до этого не поднималось особенно остро. — К делу? Или у нас несколько вопросов на повестке дня? Голос Сугилита — слишком громкий, отражается эхом от пустующих стен и возвращается вовнутрь помещения, привлекает внимание не хуже внешности, не самой обычной даже для разномастного контингента Корпорации. Он обводит взглядом присутствующих и ненадолго останавливает взгляд на каждом из них, пока, наконец, не смотрит пристально на Авантюрина. Авантюрин взгляд не отводит, смотрит всё также спокойно в ответ потому что знает, чем привлекает внимание Сугилита. Лучше бы не привлекал. Взгляд Сугилита соскальзывает; теперь внимание сосредоточено на пустом кресле Жэйд, находящемся неподалёку от него. Словно это не кресло пустует, а даже пространство вокруг него источает пустоту. — Точно. Кто возьмёт её голос? Обыденный вопрос. Каменных сердец должно быть десять, и то, что кого-то из них не хватает — не значит, что голос не будет учтён. Перл качает головой: у неё право голоса за Сапфира, которое тот даровал ей на моменты своего отсутствия. У Обсидиан голос за Агата, и никто в здравом уме не станет отдавать ей ещё и третий. Теперь, когда жадеит кредита остался без своей хозяйки… временно, хотя бы на собраниях, им будет распоряжаться кто-то другой. Авантюрин на секунду прикрывает глаза и прикидывает в уме шансы каждого присутствующего. Вариантов, на самом деле, не так много. Ранг Р46 [высший после Алмаза — Р47] имеют только Обсидиан, Опал и Жэйд. Перл — Р45, но она — эрудроид, что исключает её предвзятость в голосованиях, поэтому Сапфир доверил ей право. Значит из тех, кто ещё может взять на себя подобную ответственность, остаётся только Опал. Авантюрину такое не доверят. Точнее — сигонийцу не доверят, даже если бы он принадлежал к народу, подписавшему соглашение и вошедшему в Сигонийское Владычество. Мало кто знает, что именно произошло на Сигонии-IV, но слухи всегда были сильнее достоверной информации даже если источником будут сами корпоративные подкасты официальных новостей. Слухи и сейчас сильнее чего бы то ни было. — Я могу. Авантюрин открывает глаза и смотрит в сторону Топаз. Только её чистый голос мог прозвучать столь уверенно, когда она приподнялась со своего места, чтобы высказать притязание. Счетовода рядом не видно; на такие дела Топаз своего делового партнёра всё же не берёт. — О. Жёсткая линия губ Сугилита складывается в маленькую «о». Кроме него никто не реагирует вслух на самовыдвижение Топаз, и только Опал склоняет голову, преподнося опаловое кольцо-соску к уголку губ. — Ты провалилась, — говорит Опал без тени упрёка, лишь констатируя факт, — на проекте Ярило-VI, и хочешь, чтобы это право доверили тебе? Здесь многие на ранг выше тебя. Ага, вот оно. Дело не в том, выше или ниже по рангу Топаз, и дело не в том, что она провалилась, потому что кейс Ярило-VI изначально не мог быть супер прибыльным; учитывая сколько времени планета провела под гнетом стелларона, должны пройти годы, а то и несколько янтарных эр, чтобы планета догнала в своём развитии ушедшие далеко вперёд цивилизации. Опал хочет понимать, на что Топаз действительно готова пойти, прежде чем выразить своё согласие. И, судя по вопросу, Опал совсем не против, чтобы с него сняли ответственность двойного голосования, нужно только убедительно доказать свои притязания. Топаз уже хочет что-то ответить, но её прерывает стук двери: опоздавшая Обсидиан заходит, словно всё так и должно было быть —это не она опоздала, это собрание началось слишком рано. Бесцеремонная, не извиняющаяся, она проходит к своему месту за общим столом и тут же подтягивает ближе бокал вина, налитый кем-то ранее из сотрудников низких рангов специально для неё. Алое вино, цветом подходящее к её забранным в хвост длинным волосам, холодит прозрачные стенки бокала и медленно впитывает температуру помещения, пахнет дорогим сортом винограда и чем-то цветочным. — Не с её хваткой сидеть на Р44 слишком долго, — говорит Авантюрин, решая что продолжить обсуждение сейчас будет лучше, чем отвлекаться на Обсидиан, которая только того и ждёт, — другое дело, что она достаточно много работала с Жэйд и может понимать её логику суждений. Авантюрина называют «протеже Жэйд», но никто не станет отрицать, что Жэйд тяготела учить молодое поколение сотрудников Корпорации в целом, а не только по отдельности. Её часто видели работающей в паре с Топаз, подчинённые низких рангов её уважали, а гражданские приходили к ней в ломбард ради вещей, которые нельзя было получить, не потеряв что-то взамен. Впрочем, в последнее время ломбард простаивал: Жэйд говорила, что у людей закончилось то, что она могла бы брать в залог. Глаза Топаз едва заметно расширяются, когда она бросает взгляд на Авантюрина, словно спрашивают: «ты серьёзно?». Авантюрин бы ответил, но не хочет делать этого слишком явно, поэтому оставляет право решения за остальными. Несмотря на то, что он никогда близко с Топаз не сотрудничал, вне рабочего времени она, по крайней мере, не настолько скользкая, насколько могут быть остальные каменные сердца ради собственного успеха. Поэтому, если уж выбирать между прочими вариантами, он бы поставил на Топаз. — Я подхватывала часть кейсов госпожи Жэйд, — пользуясь подкинутым «крючком» увереннее продолжает Топаз, — к тому же она брала меня на большую часть своих переговоров, и, в случае необходимости и перераспределения, я смогу продолжить и завершить её проекты с высочайшим результатом, требуемым для преумножения состояния КММ. Всё как по учебнику. И не подкопаешься. Подчёркивай выгодные стороны, но не скрывай недостатки, показывая, что умеешь над ними работать и учитывать в опыте. — В целом, не имею возражений, — говорит Опал прежде чем кивнуть Топаз. — Что скажут остальные? Короткая дискуссия, в ходе которой члены Десяти каменных сердец высказывают свои «за» и «против», всё же завершается в пользу Топаз. Формальности, которые, тем не менее, необходимо соблюдать, чтобы привычный уклад продолжал работать; хаос не принесёт с собой ничего, кроме хаоса. Топаз садится обратно; её лицо, кажется, не поменялось бы, даже если бы ей отказали в притязании на голос за Жэйд. Но — амбиции, здесь ценятся амбиции. Опалу определённо понравилось, как она себя проявила, иначе он бы не позволил решению перевесить в её пользу. — Предлагаю всё же перейти к делу, — раздаётся голос Янтаря, когда остальные стихают. — Связь может оборваться в любой момент. Янтарь тоже не присутствует, но его голографическое изображение, транслируемое на экране, всё видит и всё слышит. Авантюрин иногда думает о том, зачем нужен Янтарь, если Повелитель Янтаря есть Эон Клипот, но задавать такие вопросы Алмазу не имеет никакого смысла. Ждать ответы от эманатора Сохранения о природе происхождения краеугольных камней всё равно что ждать, когда Эон лично ответит тебе на вопросы о мироздании. А Клипот не имеет привычки отвечать своим последователям. — Согласна, — Обсидиан берёт в руки бокал кроваво-красного вина и отпивает, прежде чем добавить: — Почему Перл здесь? Мне кажется очень странным её присутствие тогда, когда мы собираемся обсуждать вопросы неорганических форм жизни. Поставив бокал на стол, Обсидиан демонстративно снимает перчатки и бросает их рядом с бокалом. На перчатках ещё ещё видны капли крови. А, может быть, это случайно пролитое вино. — Потому что, — без тени уязвлённости отвечает ей Перл, — то, что мы решим сейчас, может затронуть всю политику Корпорации относительно коммуникации с неорганическими формами жизни в целом, а резкая смена курса может быть сопряжена с убытками, чего никак нельзя допустить. Звучит весьма логично. Нацеленность на приобретение состояния учит предугадывать и минимизировать возможные убытки, о чём Перл не преминула напомнить Обсидиан. У них разные подходы к достижению поставленных целей, но в этот раз придётся выбрать какой-то один, который устроит всех. Тем более что Алмаз, как и всегда, не присутствует, всецело доверяя решение своим подчинённым. Неорганические формы жизни. Со времён Империи Машин осталось всего два вида, которые можно отнести к этой категории, и которые согласились на сотрудничество с органическими формами, отказавшись от идеи Императора Руперта I распространять несовместимое с жизнью равенство для низвержения целых цивилизаций в руины. Та янтарная эра давно прошла. Одни говорят, что Руперт I был убит ассасинами Корпорации Межзвёздного Мира, другие — что его убила Владычица Безмолвия, Полька Какамонд. Тем не менее, после всех ужасов войны КММ пусть и не во всеуслышание, но до сих пор предполагает, что неорганические формы жизни не отступили от своих намерений. Да, в КММ работает много эрудроидов, а с некоторыми скрюллумитами ведётся полноправное сотрудничество, но это не значит, что за ними нет пристального наблюдения, чтобы засечь любое отклонение от норм или букв договорённостей. Эрудроидов как правило не допускают до высоких должностей во избежание резонансных дел на случай, если всё пойдёт именно так, как предполагают аналитики. — В чём срочность? — переспрашивает Янтарь. — Ни эрудроиды, ни скрюллумиты после Императорской войны не причиняли Корпорации особых проблем. Он где-то в нескольких звёздных системах вдали от Пир-Пойнта: фоновый шум, периодически прерывается на шипение, а изображение голограммы время от времени идёт рябью, словно чистоте сигнала что-то препятствует. Янтарь редко появляется на головной базе, но Алмаз и Основатели в том числе всецело ему доверяют, как и любому сотруднику особого отдела департамента. — Я бы тоже хотел поинтересоваться, — соглашается Сугилит, едва склоняя голову. — Надеюсь, что это что-то стоящее моего времени. Он выделяет слово «стоящее» так, словно время даже его коллег по департаменту, не говоря о других сотрудниках КММ, лишь пыль под его ногами. Авантюрин едва заметно морщится: Сугилит всегда таким был, сколько Авантюрин его помнит. Расчётливым. Жадным. Перл, не тратя времени на разговоры, выводит на отдельный экран видео, поставленное на паузу. На стоп-кадре отчётливо видно женскую модель эрудроида, которой чьи-то умелые руки попытались придать вид, близкий к человеческому: не настолько искусно, как самой Перл, но весьма близко. — Сегодня, — говорит она, слабо кивая в сторону экрана, — перехватили направленный во Вселенную сигнал от некой секты эрудроидов, пропагандирующей Вознесенные Катехизисы «Деклараций». Если бы не перехватили, то это стало бы ещё одной проблемой на пути плана Основателей. — Откуда такая уверенность? — Опал, обычно не выглядящий серьёзно из-за своей внешности, выпрямляет спину и подаётся чуть ближе, чтобы рассмотреть лицо эрудроида на стоп-кадре. — Направленный во Вселенную сигнал… слишком абстрактно. Его мог бы получить кто угодно. Или бы он так и затерялся в пространстве, не уловленный ни одним устройством приёма. — Сегодня… — бормочет Топаз себе под нос, не сводя взгляда с экрана, — что же, видимо это здорово переполошило техников, которые его уловили, раз такая срочность. — Так и есть, — кивает Перл коллегам, — о этой секте известно немногое. Они верят, что когда-то существовала пророк. Первая из эрудроидов, которая написала те самые Вознесенные Катехизисы «Деклараций», которые содержит посланный сигнал. Эрудиты уже провозгласили их самым отвратительным злодеянием в анналах социального отступничества, так что можете себе представить, что содержит эта запись. Эрудиты… интересно. Авантюрин не вмешивается, потому что сказать ему по сути дела пока что и нечего, но вот уточнение привлекает его внимание. Он буквально вот только что разговаривал с Рацио, и тот ни словом не обмолвился о том, что его коллеги уловили некий сигнал, который может здорово навредить планам КММ, если верить словам Перл. Неужели доктора Рацио не заинтересовало? Или он не счёл подобное достойным своего внимания? Перл предлагает просмотреть видео-сообщение и запускает запись: эрудроид на ней поднимает взгляд и начинает говорить. Чем больше этот так называемый пророк говорит, тем сильнее чувствуется, что обстановка в совещательном зале меняется. Даже Обсидиан, явно пришедшая сюда ради вина, а не предмета обсуждения, не сводит взгляда с экрана. «Мы не хозяева своих жизней. От рождения до смерти мы связаны с другими. Прошлым и настоящим. И каждый наш проступок, как и каждое доброе дело, рождает наше будущее. В основе всего лежит порядок-фабрикат. И истина в том, что это порядок должен соблюдаться. Даже если это порядок массовой ликвидации. Кто ты, по сути? Тот же фабрикат, имеющий лишь иллюзию прав и жизни». Запись прерывается, когда Перл нажимает на «паузу», никто из присутствующих поначалу не находит, что сказать. Опал, подпирая щёку ладонью, замечает первым: — Последователи Эны, Эона Порядка? Но она же давно поглощена Шипе. Так-то оно так, но ярым последователям это как правило особо не мешает. Точно так же, как приверженцы Распространения не теряют надежды найти тело Тайззиронта. Или как Безымянные продолжают следовать пути Освоения, хотя уже многие янтарные эры никто не видел Акивили. Или борисинцы, вставшие на путь Равновесия. Эоны появляются и исчезают, а верующие остаются; ходят слухи, что достаточным количеством верующих Эона можно даже воскресить. — Два порядка в одной Вселенной не смогут сосуществовать, — озвучивает общую мысль Сугилит, которую так никто и не выразил вслух. Порядок КММ — это стабильность, уверенная жизнь в которой у тебя всегда будет почва под ногами, достаток и отсутствие страха скоропостижной смерти. Что ожидать от Порядка секты? Лучше не проверять, чтобы потом не пришлось разбирать последствия. — И что ты предлагаешь? — хмыкает Авантюрин. — Если до сих пор о них толком никто не слышал, то можно сделать так, чтобы никто и не услышал. То есть убедить молчать. — Ты мыслишь слишком поверхностно, — парирует Сугилит, смотря своим холодно-алчным взглядом. — Слышал, что она сказала? Порядок массовой ликвидации. Радикально. Сугилит не меньше остальных знает, что случилось с авгинами, и тем не менее. Авантюрин щурит глаза, медленно вдыхает и выдыхает, но ни слова в ответ не говорит, только приподнимает руку с раскрытой ладонью — пусть решают Десять. Мнения уже разделились, и им придётся выбирать самое оптимальное решение. Это похоже на повторение истории с мнимым излучателем, когда нажатием одной кнопки с лица Вселенной стёрли несколько планет. Если повторить нажатие кнопки… у общественности могут возникнуть вопросы, ведь «Прозиум» по сути своей пропагандирует оставление даже тени войны в прошлом. Опал, краем уха послушав разногласия, обращается к Перл: — Ты уже всё просчитала? — Фактически, — соглашается Перл, опуская взгляд. — У меня оформлено несколько возможных вариантов развития событий. На данном этапе затруднительно определить из них «ключевой», нужно больше входных данных. Перл, как эрудроид, чьи вычислительные способности выше, чем у живых существ, способна рассчитать некоторые вероятности. Это полезно, но даже она иногда ошибается, когда в дело вмешивается фактор непредсказуемости. В данной ситуации подобным фактором может стать буквально всё, что угодно, именно поэтому Перл не даёт окончательный вариант на всеобщее обозрение. В зависимости от того, что решит собрание, Перл выберет самый оптимальный из своих расчётов для дальнейшей коррекции. Общение с Перл иногда вызывает эффект «зловещей долины». В Корпорации Межзвёздного Мира есть множество позиций, занимаемых эрудроидами, начиная от групп журналистов и заканчивая исследователями непригодных для жизни планет. Туда, где живому существу понадобится скафандр с кислородом, проще направить машину, которой кислород даже в малой его концентрации не нужен совсем, а у журналистов человекоподобных голов нет, их место занимают функциональные и весьма дорогостоящие камеры. Перл же… бестактно спрашивать у неё, кто её создал, но у её создателя определённо был специфический вкус: Перл в своей смеси человеческого тела, рыбьих плавников и чешуи, а также искусно запрограммированной мимики похожа на человека настолько, что это почти что неправильно. — У эрудроидов нет нервной системы, поэтому убедить их принимать «Прозиум» всё равно не выйдет, — говорит Обсидиан, лениво покачивая ногой. — Я за предложение Сугилита. Это быстро решит возможные неудобства на корню. — Суждение ошибочно, — бесцветно отвечает ей Перл, — у современных эрудроидов и скрюллумитов вживлена синтетическая неврологическая структура, что позволяет им даже входить в мир Грёз, созданный на основе мемории. «Им». Авантюрин слышит это «им» и отчётливо понимает, что Перл уже давно не причисляет себя к своим собратьям, если их можно так обозначить. Неизвестно, насколько близки между собой эрудроиды и скрюллумиты, но эрудроиды бороздят просторы Вселенной ещё со времён бывшей Империи Машин Руперта I, то есть это очень древняя неорганическая форма жизни, которая для выживания должна была самосовершенствоваться. Детали изнашиваются, их можно заменить, а вот искусственный интеллект должен обладать высокой способностью к обучаемости. Видимо, в какой-то промежуток своей эволюции ИскИн придумал себе ещё и искусственную неврологическую структуру. — Но этой структурой можно управлять, — коротко подчёркивает Авантюрин, чтобы усилить позицию. — Верно. У всех эрудроидов Корпорации, в том числе у Перл, закомментирован* блок программного кода, отвечающий за имитацию эмоций и чувств. Эрудроиды, присоединяющиеся к КММ, сознательно дают разрешение техникам на вмешательство в программный код, чтобы соответствовать требованиям. Это даже проще, чем у людей: разумным органическим существам необходим «Прозиум», эрудроидам и скрюллумитам же достаточно поставить нужный символ, чтобы код не выполнялся. Теоретически можно было бы точно также переписать программный код у членов секты, не добровольно, так принудительно. И о массовой ликвидации речи бы не шло. С другой стороны, что бы было, если бы видеосигнал перехватили не учёные Гильдии, а, скажем, эмоциональные преступники? Им нужны союзники, а эрудроиды с такой жизненной позицией — одни из самых явных кандидатов. —И массовая ликвидация в таком случае не понадобится, — подытожив, кивает Опал. — Коллеги, ваше мнение? Сугилит уже высказался, поэтому скрещивает руки на груди. Он знает, что Обсидиан поддерживает его мнение, поэтому ещё минимум два голоса ему обеспечены: Обсидиан вбросит на чашу весов ещё и голос Агата. Топаз отдаёт оба голоса за «убеждение» секты встать на сторону Корпорации и примкнуть к миру без конфликтов: она объясняет своё решение тем, что Жэйд, которая могла читать как открытую книгу сокровенные желания приходящих к ней людей, не стала бы уничтожать группу машин, у которых есть своя мечта из которой можно извлечь пользу. Оставшиеся четыре голоса делятся поровну: Перл без тени сомнений отдаёт один голос за мирное решение, а второй — за искоренение проблемы, потому что Сапфир больше всего ценит верность своим клятвам. Опал не хочет влезать в очередной конфликт, а что касается Янтаря — тот предпочтёт сохранить преимущество Корпорации, нежели преподнести чувствопреступникам ещё одного союзника на блюдечке, пусть даже в виде секты. — Паритет. — В тишине почти механический голос Перл слышится особенно явственно. — Какие будут дальнейшие предложения? Это, возможно, займёт добрую часть ночи.

II

Авантюрин ушёл пару часов назад или около того, а Рацио только заканчивает работу. Через несколько дней запланирована отправка на Пенаконию, стоило привести дела в порядок, чтобы посреди миссии не пришлось отвлекаться ещё и на вопросы студентов, не говоря уж о рутинных задачах. К слову, о студентах. Перед глазами отчётливо всплывают личные карточки-пропуски, которые Авантюрин швырнул на стол, чтобы показать, а потом забрал. Последнее, к слову, вполне можно понять: эти карточки будут причислены к уликам, а потому Авантюрину надлежит сдать их в Архив вместе со всем, что на том же самом месте обнаружила Обсидиан. Сдаст или нет — это уже дело Авантюрина, а вот имена на тех пропусках… бюрократическая машина КММ не составит их семьям даже коротеньких писем с [искусственными] соболезнованиями; чувствопреступники собственноручно роют себе могилы голыми руками, когда отказываются принять мироустройство как данность. С тех пор, как Рацио отказался от эмоций ради научных изысканий, ему действительно стало легче дышать. Исчезла стена между ним и Путём Эрудиции, с которого он не намерен сворачивать. Исчезла одна из многих переменных, которая могла пустить псу под хвост любое начинание не вовремя проявившимся чувством. Досада. Триумф. Разочарование. Довольство. Раздражение. Любая эмоция может помешать объективно оценивать результаты, превращая их в субъективщину. В точных науках субъективным данным не место; главное не задаваться вопросом, наблюдаешь ты за коробкой или сидишь в коробке. В суперпозиции между жизнью и смертью находится кот? или находишься ты? Мемория может разрушить планы Основателей по переустройству Вселенной в мир без конфликтов, если её вновь не возьмут под контроль. Раньше, если верить архивам, сосланные в систему Асдана преступники латали дыры, сквозь которые мемория бесконтрольно просачивалась в открытый космос. Чем тщательнее и быстрее латали дыры, тем медленнее сочилась мемория, и тем стабильнее была политическая обстановка между разными цивилизациями, населяющими просторы Вселенной. А с тех пор, как тюрьма обрела независимость и стала самостоятельной планетой, поток мемории не просто увеличился, а превратился в бурную реку, на пути которой нет ни одной дамбы. Меморией торгуют, подмешивая в газировку. В меморию добровольно входят, путешествуя по миру Грёз. Скоро она будет во всех уголках необъятного космоса. Меморию плотно изучали даже после того, как изобрели «Прозиум». Рацио до сих пор помнит, как Гильдия направила его в Эонами забытую звёздую систему Мэд для того, чтобы вернуть обратно сбежавшего учёного, плотно работавшего именно с меморией. Тот прихватил все свои исследования и наработки и пустился наутёк, а Корпорация Межзвёздного Мира воспринимает такие финты как однозначное предательство. Более того, все эти наработки уже заочно принадлежали Корпорации, а своми активами та никогда не разбрасывалась направо и налево. Было это, может быть, около полугода назад. Авантюрин тогда уже получил свой краеугольный камень, и это был один из первых кейсов, не считая дела «золотых песков Эгихазо», в котором пришлось с ним столкнуться. Искать эмоционального преступника в мире, где куда ни глянь — песок, та ещё задача. Вода и топливо — основная валюта в том умирающем мире, человеческое тело ценится куда ниже, человеческая жизнь не стоит ничего. Песок. Песок везде: снаружи и в домах, забирается под рубашку, забивается в ботинки. Даже если в зеркало плюнуть, слюна будет с привкусом мокрого песка и отдаваться мерзковатым скрипом на зубах. Палящее солнце не щадит никого: ни местных с кожей темнее чем у чёрных носорогов, ни заматывающихся в отталкивающие свет тряпки светлокожих. Корпорация Межзвёздного Мира могла бы решить проблемы той планетки буквально по щелчку пальцев. Подпишите контракт без права расторжения, и вы, обречённые вечно находиться в подчинении Корпорации, сможете наконец-то вздохнуть спокойно. Пока у вас есть нужные ресурсы и потенциал, Корпорация сделает всё за вас, вам не нужно будет даже напрягаться ради своего выживания. Так выжила родная планета Топаз: им всем грозила деградация и вымирание, а теперь Топаз добровольно несет волю Корпорации на другие планеты, искренне веря в то, что чудо, которое сотворили для её дома, сотворят и для других. Впрочем, если впоследствии та или иная планета окажется исчерпанным активом, от неё избавятся без особых жалости и сожалений. Сбежавший учёный угодил в один из городов, ещё не успевших вымереть от засухи или животной жестокости населявших его людей, и Рацио нужно было действовать изящно, но быстро: у разорванного на куски человека едва ли получишь ценные наработки обратно. Городом заправляли сиамские тройняшки, и интеллектом они обладали соответствующим: что делать бедным мозгам, когда их три, а тело, которое снабжает их необходимыми элементами, всего одно? Там-то и вмешался Авантюрин, которого послали на планету с той же самой целью, но обёрнутой в фантик: «если не сможешь вернуть на справедливый суд — ликвидируй». КММ все свои проблемы решает подобным образом. Как показала история, против эмоциональных преступников гуманные методы не работают, и лучшая из возможных альтернатив — «процедура». Один на неё попадёт, другой уже дважды подумает, а стоят ли его чувства целой жизни. На столе остался пропущенный мазок крови. Рацио тянется к салфеткам и одним движением стирает его, доводя окружение до возможной стерильности. Нужно будет вычеркнуть студентов из журнала. Хорошо, что журналы — электронные, и не придётся разводить грязь на страницах. Взгляд пробегает по рабочему месту; пытается понять, не забыл ли чего-то важного. На Пенаконии уже некогда будет восстанавливать отсутствующий инструментарий или, что ещё хуже, личные заметки. Рацио краем уха слышит, как дверь открывается и вскидывает взгляд ровно в тот момент, когда девушка в белом халате просачивается в помещение. — Доктор Рацио! Студентка опускается ровно на то самое место, на котором до этого сидел Авантюрин. Рацио отмечает, что настенные часы показывают двенадцатый час вечера, а это значит, что никаких студентов в учебных стенах уже быть не должно. Он отодвигается на кресле немного подальше от стола и выбрасывает салфетку, прежде чем уточнить: — Мисс?.. Вообще-то у него хорошая память на лица и имена, особенно тех индивидуумов, что пытаются превзойти его достижения. Девушка к таким не относится, но свою студентку Рацио всё равно бы запомнил. — Ларус, — отвечает та, — мы с вами беседовали сегодня на лекции о поведении электронов. Точно. Студентка не блещет умом, но пыталась привлечь к себе внимание, задавая вопросы к месту и не к месту. «Если спросят, постоянно ли его положение, нужно сказать «нет». Если спросят, неподвижен ли он, нужно сказать «нет». Если спросят, движется ли он, нужно сказать «нет». Парадоксы трудны для понимания, и эти слова о поведении электрона могли бы быть сказать сказаны и философом за две тысячи янтарных эр до появления точных наук. С другой стороны, лекция прошла оживлённо, и даже другие студенты, те, которые обычно отмалчиваются на дальних скамьях, присоединялись к дискуссии. — Мисс Ларус, — повторяет Рацио, — почему вы задержались? Время лекций давно закончилось. Предложить проводить её? Проще вызвать такси, чтобы девушка с комфортом доехала прямиком до дома. Такси повышенной комфортности оснащены искусственным интеллектом и протоколом защиты пассажиров, так что домой та доедет без опасности угодить в руки к какому-нибудь неадекватному чувствопреступнику. Наверное, стоит вызвать такси прямо сейчас. — О, я ненадолго, — студентка кладёт на стол перед Рацио записку, ловко встаёт со своего места и, прежде чем уйти, добавляет: — я принесла вам это. Попросили передать. Рацио вздыхает, слыша, как закрывается дверь. На смартфоне уже горит трекинг: такси вот-вот подъедет к главному входу, но ещё есть некоторое время, чтобы собраться и выйти. Сколько ему таких вот записок приносили за годы преподавания — наберётся на стандартное офисное мусорное ведро, даже с горкой. Часть таких записок была направлена на попытку лёгкого получения зачёта, часть преследовала иные цели. Рацио заносит было руку над шредером, чтобы измельчить бумажку, но колеблется, а потом всё же раскрывает записку. Но я бедняк, и всё что есть — мечты мои. К твоим ногам я постелил мечты мои. Ступай же осторожно, по моим мечтам ступаешь ты. Оппозиция что, следит за ним? Чушь, он никогда и малейшего повода не давал думать о том, что примкнёт к эмоциональным преступникам. Если они намереваются завербовать его в свою секту, то им придётся очень сильно постараться, чтобы не оказаться в конечном итоге на «процедуре». До того, как за тобой закрывается огнеупорная дверь с окном-иллюминатором, у тебя нет никаких проблем. Проблема — это разогревающееся сопло огнемёта, которое оставит после тебя только пепел и куски не прогоревших костей. Девушка наверняка уже убежала, да и имя назвала не настоящее. Звать базовый персонал, отвечающий за безопасность и патрулирование, бесполезно. Но можно проверить камеры внутреннего контура наблюдения, они наверняка должны были что-то зафиксировать. Они же должны как-то опознавать друг друга? Наверняка у членов оппозиции есть какие-то опознавательные знаки, на которые до сих пор не обращали необходимого внимания. Было бы у Рацио чуть больше времени, он бы запросил данные у службы безопасности просто чтобы проверить свою теорию; по фотографиям и видео можно было бы выявить какую-нибудь закономерность. Прежде чем уйти домой, Рацио заходит в специализированный отдел и кладёт записку на стол дежурному сотруднику. Вряд ли на ней есть чьи-то отпечатки пальцев, кроме самого Рацио, но пусть делают хоть что-то, чтобы поймать подпольщиков. Ступай же осторожно, по моим мечтам ступаешь ты.