Мать для Драко

Дейенерис ругала себя на всех языках, что знала. Прикоснуться к единственному странному объекту в зале Богов, точно ей Балерион[1] голову заморочил. Да кто бы вообще был в себе после собственной смерти? Самобичевание не продлилось долго, неизвестная сила потянула королеву сквозь пространство. Что могли подготовить старые боги маленькой королеве, Дейенерис не знала, но ей не верилось, что все пройдет безболезненно и быстро. Так на самом деле и случилось. Дейенерис Таргариен проживала жизни нескольких десятков человек. Она училась вместе с ними, всегда была рядом и внимательно изучала все, что ей попадалось на глаза. Девушка переживала их боль, страх и потери, как свои собственные, она понимала, что эти люди были довольно необычными. Как оказалось, раз в тысячу лет древние боги выбирали своих чемпионов, учили через сны или реже через свои земные воплощения. Каждый бог был прекрасен и по-своему жесток, их не волновали человеческие желания или мысли, а смертная жизнь была лишь способом развеять свою скуку. Каждый их чемпион проходил через жестокие испытания, буквально выживая на каждом своем шагу. Она видела, как обучались магии, воинскому делу, управлению, даже видела жизни парочки шлюх и на удивление многому научилась у этих девушек. Путь из трущоб, где нет никого более бесправного, чем женщина, продающая свое тело, до жены высокопоставленного драконьего Лорда, впечатлил ее. Дейенерис видела Древнюю Валирию во всей красе и величии. Весь Вестерос и Вольные города были на порядок ниже ее родины в плане развития и образования. Здесь даже самый бесправный раб умел читать, считать и писать, не говоря о том, что женщин учили разным наукам. В своих видениях Дени множество раз посещала Великую Академию Валирии. Она с одинаковым удовольствием слушала лекции о законах, магии и целительстве. Пару раз, когда Дени наблюдала за жизнью драконоблюстителей, она узнала все нюансы развития маленьких драконов, а так же была удивлена, что ее предки вовсе не были лордами или знатными горожанами. Огнеупорность Таргариенов была выработана большим количеством тренировок, ритуалов и жертвоприношений, и только благодаря этому они возвысились, спустя тысячу лет работы на господ. Королева видела, как Боги давали знаки всем сорока семьям, что смогли приручить драконов, но в итоге своей смерти смогли избежать только Таргариены. Самый малочисленный род, члены которого изначально были простыми драконоблюстителями, и только Дейнис Сновидица смогла сбежать со своим мужем и с младенцем Эйгоном на руках. Несколько ящиков с драконьими яйцами, малая библиотека и корабль с золотом помогли ее предкам построить Драконий камень. Дени видела всю жизнь Эйгона Завоевателя с его женами-сестрами, ей было интересно, что сделал бы ее предок вместе со своим братом бастардом Орисом Баратеоном, когда узнал бы, что Роберт Баратеон убил своего кузена Рейгара, его детей и преследовал последних драконов из их рода. Дени восхищалась Деймоном Таргариеном и презирала его старшего брата Визериса. Ей искренне было жаль Королев Эймму и Рейлу[2], когда те рожали мертвых сыновей и дочерей, девушка плакала над каждой смертью младенцев, как будто рожала их сама. Она видела момент своего рождения и момент смерти своей матери, что только успела в последний раз поцеловать свою новорожденную дочь, молясь богам о ее долгой и легкой жизни. Все четырнадцать огней были глухи к желаниям своего единственного истово верующего просителя. Драконьи яйца, что попали к ней в руки, прошли долгий путь из рук королевы Рейниры до ритуального погребального костра, в котором они вылупились. Никто не знал, что они были из разных драконьих кладок, а Дрогон являлся последним детенышем Балериона. Она увидела, как круг замкнулся. Балерион Черный Ужас, уносил на своей спине из разрушившейся Валирии Дейнис с сыном, а его сын Дрогон в лапах нес свою единственную всадницу Дейенерис Таргариен, и вместе с ней сгорел в жерле одного из четырнадцати вулканов, окружающий старую родину. Больше не было, Дейенерис Бурерожденной из дома Таргариенов, законной наследницы Железного Трона, законной королевы Андалов, Ройнаров и Первых Людей, защитницы Семи Королевств, Матери Драконов, кхалиси Великого травяного моря, Неопалимой и Разрушительницы Оков. Была Дейенерис Таргариен, всадница Дрогона и хранительница тысячи знаний. А после этого осознания невесомое тело девушки вновь куда-то потащили, и она оказалась в том месте, с которого все началось. Перед ней стояли статуи Богов, за спинами которых появились те самые башни, что она видела с улиц безлюдного города.

***

— Ao emagon naejot iderēbagon, Denis,[3] — высокий мужской баритон вырвал ее из созерцания прекрасных витражей. — Qilōni issi ao?[4] — девушка напряглась, увидев незнакомого мужчину. Валирийская внешность, корона Эйгона Завоевателя и Темная Сестра, родовой меч Таргариенов утерянный Бринденом Риверсом за стеной, явно говорили об их родственной связи. — Issa brōzi iksos Maegor Targārien. Yn ao gīmigon skorkydoso tough Maegor iksos.[5] Дени пораженно замерла, смотря на самого жестокого правителя Вестероса. Она не могла припомнить, видела ли его судьбу или нет, и проще говоря не знала как к нему относиться. Слава этого мужчины гремела сотни лет после его смерти. Всадник Балериона, многоженец, тиран и далее по списку. — Не бойся меня, дитя. Все не так однозначно, как кажется, — его улыбка осветила красивое лицо, а сотни эмоций отразились в индиговых глазах. — Я вижу ты, как и я когда-то, получила незабываемый опыт? — Да, Ваше Величество, — какой бы крови она ни была, и как бы ее ни называли, Дени так и не получила свою корону. А перед ней стоял младший сын Эйгона Завоевателя и его сестры-жены Висеньи. Законный правитель Семи Королевств. — Но я не понимаю, что Вы имеете в виду под Выбором? — Как только ты коснешься какой-либо из статуй богов, то уйдешь в его пантеон. — А Вы кого выбрали, Ваше Величество? — Балериона, я долгие годы летал на его тезке, и мой выбор был очевиден. — Тогда почему Вы здесь? Решили помочь потомку с выбором? — В какой-то степени да, но прежде всего я хотел тебе рассказать мою историю. Король махнул рукой и сзади нас появились красивые кресла с мягкой обивкой и еда. Боги, как я скучала по жареной куропатке, печеной репе, пироге с почками и душистому Арборскому вину. — Историю моей жизни ты знаешь, правда со сдвинутыми акцентами. Я был королем и, как утверждают мои современники, довольно жестоким. Но скажи мне не королева Андалов и так далее по твоему впечатляющему списку, — Мейгор усмехнулся, отпивая оранжевую жидкость из своего кубка, — каким должен быть правитель нового королевства? Мой старший брат был мягкосердечным простаком, а вокруг него плясали коршуны, пытаясь урвать кусок побольше. Мой брат забыл о своем происхождении и поклонялся ложной семерке. Даже корону с их ликами носил, стране нужен был воин, сильный правитель и я им стал. Казнил казнокрадов, поднял налоги на богатство, чтобы зажравшиеся лорды платили, как положено, построил Красный Замок. Да, у меня было много жен, но ни одна не родила мне ребенка живого и здорового, а после мой племянник Джейхейрис проникнув по тайному ходу убил меня в тронном зале. Всем сказали, что я сам упал на мечи Железного Трона, что это была кара Богов за мою жестокость. Меня провозгласили Мейгором Жестоким за мои деяния, а я всего лишь исполнял свой долг. Посмотри, что стало с династией? Если бы у меня была сестра или мне было бы разрешено жениться на Рейне, то я собственноручно вырезал бы всю гнилую ветвь Эйниса. Дейенерис смотрела на этого мужчину и понимала, что король не может быть слабым, мягким, как мех, и всепрощающим. Король должен править железной рукой, не уповая на советы многочисленных лордов и леди, как это делали последние Таргариены. — Когда я умер, то долго блуждал в темноте, а позже нашел город и зал Богов. Увидев свою жизнь со стороны и жизнь наших предков, решил, что мне пора дальше и прикоснулся к статуе Балериона, в память о своем драконе. Я родился заново. Другой мир ошеломил меня, я больше не был королем или даже принцем. Я родился седьмым ребенком в семье лорда, а после отправился завоевывать новые земли, единственным моим оружием кроме доспехов и острого меча была магия. Даже в другом мире я остался собой, мне была важна лишь моя сила и семья, именно из этих соображений я основал свою ветвь рода, которая не была под контролем моего отца. Дом, что был спроектирован мной, все еще стоит спустя тысячу лет. Правда потомки подкачали. — Другой мир... Вы не шутите надо мной, Ваше Величество? — В другой жизни я бы обиделся на твои слова, Дейенерис. Миров очень много, как звезд на ночном небе, и у каждого из людей есть сотни отражений, что проживают отличные друг от друга жизни. Сейчас я пришел к тебе с просьбой и предложением. — Миры в которых все может быть по другому, миры в которых я счастлива со своим мужем и детьми, — тихо шептала обескураженная Дени, — миры в которых я не веду борьбу за трон, а живу в свое удовольствие... — девушка зажмурила глаза в предвкушении. Тихий смех выдернул ее из мечтаний о жизни, которая у нее могла быть. — В том мире после своей смерти, я стал хранителем рода. Все девятьсот лет наблюдаю за своими бестолковыми потомками. Спустя столько столетий я впервые почувствовал зов Балериона, — он показал рукой на статую высокого старца, — а когда попал в этот зал, увидел твою жизнь, дитя. Ты впечатлила меня, с твоей силой духа и заслугами нельзя не считаться. Так считают и боги, раз позволили тебе увидеть жизни других чемпионов. Балерион выбрал тебя, когда Гэлитокс богиня огня, звезд, луны, солнца и зари, отказалась, после сожжения стольких людей в Королевской Гавани. — И вы здесь для исполнения его воли, Ваше Величество? — королеве до сих пор было стыдно, за то, как она сорвалась после смерти Визериона и Миссандеи. — В какой-то степени, — Мейгор подошел к Дени и протянул ей свою ладонь помогая подняться из глубокого кресла. — В том мире, где я являюсь хранителем, сейчас не все спокойно. Мой потомок, Люциус, женился на неподходящей деве. Она слаба и не может дать здоровое продолжение роду. Прямо сейчас дева умирает на родовом камне, ее сын может уйти вместе с ней, и мне больно от этого. Но ты можешь мне помочь, дитя. — И как же? — девушка удивленно смотрела на своего дальнего предка, ее глаза были влажными от непролитых слез. Каждая смерть ребенка и его матери отзывалась глубокой болью в ее сердце. — Ты моя кровь. Ты прошла путь, похожий на мой. Ты достойна большего, чем кинжал в сердце от полукровки. Я предлагаю тебе стать той девушкой, я своей магией и волей Балериона перенесу тебя в ее тело. Твоя магия вылечит ее, ты будешь жить в новом для тебя мире, но у всего есть цена. Твоей платой будет, возвращение величия моему новому Роду. Дейенерис смотрела на статуи Богов и думала о предложении Мейгора. Жить, быть матерью, возможно даже любить и быть любимой. Возвысить Род? Это малая цена за новый шанс, но у ее согласия должны быть и другие выгоды, только для нее одной. Она подняла голову и встретилась с пурпурными глазами короля. — Что будет, если другие люди догадаются о том, что я не та, за кого себя выдаю? — Я солью вас воедино, ты будешь знать то же, что и та женщина, — мужчина хитро улыбнулся, легко разгадав ее маленький маневр. — Мое тело годами пропитывалось магией моих драконов. Будет жаль потерять все, что я развивала так долго, Ваше Величество. — Это тоже не проблема, твоя магия пригодится тебе в новом теле. — Я не смогу возвысить Род, не имея какой-либо власти в своих руках. Да и вы говорили, что эта женщина не способна дать сильных детей, а сила Рода зависит от детей. — Родишь столько, сколько сама захочешь, — пожал плечами валириец. Он был рад готовности Дейенерис к материнству, ведь сам немного опасался предлагать ей рожать детей. Она видела слишком много смертей, в том числе потеряла пятерых детей.[6] — Ты станешь полноправной Леди Рода, будешь равной со своим мужем. Любое твое предложение и действие на благо Рода будут хорошо встречены Магией, да и отклик ты будешь получать соответствующий. — Тогда я согласна на все, что ты мне предложишь, Мейгор Таргариен. Первый своего имени, король Шести Королевств[7], король Андалов, Ройнаров и первых людей, Всадник Балериона. Как только Дейенерис Таргариен проговорила эти слова, ее поглотила тьма. Волны силы накрывали ее с головой, топя в море магии, не давая сделать спасительный вдох. Все тело горело, словно она находилась в самом эпицентре драконьего пламени. Открыв глаза, Дени увидела черный потолок со странным рисунком, а в следующий миг над ней склонился молодой мужчина. Его острые черты лица напомнили ей кого-то родного, давно забытого. — Цисси... — дрогнувшим голосом прошептал он, — ты жива, Цисси.

***

Дени точно помнила те ощущения, когда тебя затягивает в чужую жизнь, в чужое воспоминание. Она была маленькой девочкой возраста двух - трех лет. Ее мать — потомственная ведьма Ингри Ганнвор пела традиционную песнь Йоля. В их маленьком доме на берегу моря горели зажженные свечи и запах пряников, теплого молока и йольского полена кружили в воздухе. Тее — Нарциссе пять, и ее мать обучает девочку традициям семьи. Слабое здоровье малышки не позволяет активные игры или изнурительный этикет. Мать любуется своей кровинкой, стараясь взять на себя ее проклятие. Когда Нарциссе исполнилось семь лет Ингри умерла, и девочку забрал молодой, пугающий ее мужчина. Новая реальность оказалась слишком суровой для маленькой девочки, потерявшей мать. Она являлась бастардом. Третьей дочерью Сигнуса Блэка, нежеланным ребенком от короткой интрижки с красивой норвежской волшебницей. Позже Нарцисса (теперь ее зовут только так) узнала, что существует специальный обряд для таких, как она. Родовая магия Блэков защищает всех законных детей. Когда где-то на стороне появляется бастард, то магия Рода начинает сжирать ребенка, уничтожая еще неокрепшие магическое ядро и каналы. Если же ребенок доживает до пяти лет, то отец обязан ввести бастарда в Род и воспитать как положено. Нарциссе одиннадцать лет, и она впервые за четыре года чувствует себя свободной. Девочка ни на день не забывала Ингри, трепетно хранила ее колдофото и книги, что мама собрала ей в подаренный на последний день рождение браслет. Годы проведенные в доме Рода Блэк дались ей тяжело. С рождения болезненный ребенок, она трудно адаптировалась к режиму семьи. Друэлла Блэк всегда фыркала, глядя на свою падчерицу и демонстративно подчеркивала все ее неудачи. Хогвартс дал девочке возможность заниматься тем, чем хотела она сама, а не ее так называемая семья. Циссе исполнилось пятнадцать, когда она обручилась с Люциусом Малфоем. Девушка и не смела мечтать, что будущий жених сестры Андромеды и ее первая любовь когда-нибудь на нее посмотрит. Он говорил ей слова любви, шепча в каморке за гобеленом, сцеловывая крупные слезы. А после разорвал предварительные договоренности семей ради нее. В восемнадцать лет Нарцисса стала миссис Малфой. Она величественно улыбалась, смотря на толпу волшебников, присутствующих на их с Люциусом свадьбе. Ее муж предложил полный магический брак, делая ее полностью своей, введя в род. Больше ничего не связывало ее с семьей Блэк, кроме небольшой части ее крови. В двадцать два Цисси поняла, что Друэлла прокляла ее. Мачеха не простила того, что бастардка увела жениха у ее младшей дочери. Не простила Андромеду, которая в порыве злости сбежала с грязнокровкой. Цисса не могла забеременеть, а если такое случалось, то быстро скидывала ребенка. Обстановка в стране все больше накалялась и ей совершенно не нравилось, что в такие тяжелые моменты Люциус редко бывал рядом. Его патрон часто дергал свекра и ее мужа для своих поручений, иногда, практически по-хозяйски заходя в Мэнор, помыкал девушкой. А Беллатрикс часто поддакивала своему хозяину, вызывая бурю внутри девушки. Она мстила, со вкусом мстила бастардке за порушенные планы. В двадцать пять Нарцисса лежала на родовом камне, рожая своего первого ребенка. Абраксас Малфой, боясь того, что его невестка родит в конце июля, вызвал преждевременные роды. Ему нужен был наследник для сына, тот кто не будет под прицелом у милорда. И если для этого нужно было пожертвовать невесткой, то он был согласен. Дверь в ритуальную комнату распахнулась, взбешенный сын притормозил на пороге, увидев окровавленную жену на родовом камне. Ее длинные золотые волосы потускнели, грудь практически не вздымалась. Ее вдохи были поверхностными, и казалось, что девушка вот-вот умрет. Он подбежал к отцу, отбирая светлый сверток с маленьким комочком. Его сын был слишком мал, слишком рано родился и возможно даже умрет. Его хрупкая жена не выдержит смерти еще одного ребенка и уйдет вслед за ним, оставив своего мужа в одиночестве. Глаза Нарциссы открылись. Некогда такой любимый голубой цвет глаз поменялся на светло лиловый. — Цисси... — дрогнувшим голосом прошептал Люциус, не веря в то, что она все таки осталась с ним. — Ты жива, Цисси.

***

Pov Дейенерис Таргариен (Нарцисса Теа Малфой) Я буквально прожила жизнь юной девушки Теи. Сильная любовь к матери, боль от ее потери и появление в доме отца. Родственники, что хоть и не вредили открыто, откровенно ею пренебрегали и всячески стремились унизить. Сигнус, обучая младшую дочь кодексу Рода, муштровал девочку куда больше чем старших сестер. Конечно, ей выделили сейф с золотом, приданое не меньше чем у всех девушек рода, оставалось и наследство матери. Репетиторами были многочисленные родственники - ритуалы, зелья, законы магии, работа с вассалами, женский бизнес, который должна вести каждая аристократка. Ее гоняли по всем пунктам с двойным усердием, лишь бы бастардка не опозорила Род. А после, девочка влюбилась в жениха старшей сестры. Ее восхищал Люциус Малфой, но, будучи от природы робкой, она никогда не переходила границы дозволенного, а после Люциус сам признался ей в чувствах. Говорил о том, что больше не видит никого, кроме нее, рядом с собой. Грянул грандиозный скандал, когда Наследник Малфой принес брачную клятву младшей сестре своей невесты прямо в ритуальном зале Блэк-хауса, а магия Блэков откликнулась на его искренние слова. Оплеванная Андромеда и взбешенная Друэлла вылетели из зала. А позже Меда, когда Орион Блэк отказался разрывать помолвку, заверенную магией рода, сбежала из дома с грязнокровкой. Весь Род лихорадило от одной мысли, что бастардка выйдет замуж за Наследника Малфоев, когда должна была быть отдана Амосу Диггори. Второй сын мелкого рода был хорошей партией для такой девушки, и все это прекрасно понимали. Просматривая встречи с Люциусом и дальнейшую семейную жизнь, я поняла кого он мне напоминал. Так выглядел взрослый Рейгар. И Визерис. В идеальном мире именно его женой была бы я. Люциус был так сильно похож на моего Виза. Только Люц был решителен, умен и очень ласков со своей женой, в отличии от моего брата. А после совершеннолетия, Друэлла от души прокляла девушку за то, что Андромеду отлучили от рода. Нарцисса с рождения была слаба здоровьем и магией, разрушение магического ядра и насильственный ввод в древний Род не принес девочке ожидаемого облегчения. Мачеха добила проклятием, из-за чего каждая беременность вытягивала силы, делая из девушки тень. Мне было искренне жаль малышку, ее путь был не менее тяжел, чем мой. Я так искренне желала слиться с Нарциссой, стать более сильной ее версией, воспитать маленького сына, отомстить всем за злые языки и действия. Мейгор не врал, когда говорил, что сольет нас воедино. Я чувствовала, как покореженное в детстве магическое ядро под натиском моей магии расширяется, кривые магические каналы с помощью драконьей крови и силы предка приходят в порядок. Нарцисса была слабой ведьмой, примерно как маглорожденная, сейчас же после всех манипуляций наша магия больше не имела дыр и трещин. Я чувствовала себя как за толстой гранитной стеной. Тысячи магических слоев впивались в плоть, кровь и магию моего нового тела. Я боялась только одного, как это может отразиться на внешности? Магия рода окружила меня плотным коконом и ластилась будто маленький дракон в поисках мяса. Тихий смех Армандо Малфоя разбудил меня от долгого изматывающего сна. — Пора просыпаться, моя маленькая Кхалиси... Твои мальчики тебя уже заждались. После долгого пребывания во сне, я почувствовала, себя по-настоящему цельной. Я была Теей Нарциссой Дейенерис Малфой. Где-то на периферии слуха, ласковый мужской голос ворковал с ребенком. — Тшшш… не плачь мой славный мальчик, твоя мамочка скоро проснется... — тихое детское хныканье раздалось где-то справа от меня. Я почувствовала тепло под боком, будто рядом лежало яйцо дракона. — Ты знаешь, как долго мы выбирали тебе имя, безумно споря друг с другом? Но как только наша мама проснется, сама назовет тебя. Не хочу лишать ее этого права. — Д... — попыталась я раскрыть сухие губы. — Дра-ка-ри-он. — Цисси... — потрясенный голос раздался прямо над моим ухом. — Повтори, любимая. — Дракарион... Наш Драко в порядке, Люц? — я все еще не могла открыть глаза, муж взял мою ладонь и положил на крошечное тело нашего сына. Под моими пальцами завозился маленький ребенок, наш с Люциусом. Мой... живой малыш... — Целитель Сметвик сделал все, чтобы вы были в порядке. Он сказал, чтобы Драко был все время рядом. Мы практически не выходим из наших спален три месяца, дорогая. Я закрыл поместье от всех, кроме Гиппократа и Северуса. Он готовил для тебя мази, зелья и жидкую пищу. — Хочу пить... — Подожди, родная... Тебя сначала должен осмотреть целитель. [1] Балерион — Бог смерти в Валирии [2] Рейла — мать Дейенерис Таргариен [3] (Высокий валир.) Ты должна выбрать, Дени. [4] (Высокий валир.) Кто ты? [5] (Высокий валир.) Меня зовут, Мейгор Таргариен. Но ты знаешь как Мейгора Жесткого. [6] Имеются ввиду дети от Дрого и драконы [7] Дорн еще не был в составе Вестероса