Поздравляю! Вы беременны!

— Унеси вещи на второй этаж, — Ли Ляньхуа хлопочет по дому, разбирая сундуки. То есть сидя в кресле, завернувшись в колючий плед, и указывая другим, что и куда переставить. Наклоняться с таким животом, который с каждым днём становится всё больше и больше, практически невозможно. По экспертному мнению Ли Ляньхуа, быть смертельно больным намного легче. Смертельно больной хотя бы может нормально передвигаться. — И закрой щели тканью, а то терем продувается. М, что тут у нас? Ох, забыл. Сяобао, матушка передала нам даже теплые одеяла, отнеси в спальню. — Тебя она любит больше, чем меня, — ворчит Фан Добин, безропотно выполняя поручение. — Если бы у меня был такой бестолковый сын, я бы тоже зятя больше любил! — бросает вошедший в терем Ди Фэйшэн. Он держит сразу несколько сундуков в руках, но ни сколько не напрягается. «Вот же бык», — завистливо думает Фан Добин. Вслух, конечно, превосходства не признаёт. — И ничего я не не удался..! Удался! — хватает воздух ртом, как рыба, Добин, сбиваясь. — Не твое дело! — Фан Сяобао, — наклоняет голову Ли Ляньхуа, осаждая. Матушка прислала им столько подарков, что на споры не остаётся времени. — Может, сходишь за продуктами? Я хочу арбуз. — Где я найду арбуз зимой, Ляньхуа! — щенячьим взглядом смотрит Фан Добин. Не то чтобы прямо нигде нет... На улице ещё не так холодно, и Добин даже знает пару хороших мест. Однако оставлять Ли Ляньхуа наедине с этим не хочется. Добин не ревнует, нисколечки. Вообще нет. Просто Ди Фэйшэн — не та личность, которой бы он хотел доверить своего беременного мужа... — Фан Сяоба-ао, иди уже. Мы тут справимся. Давай-давай, — отмахивается от него Ли Ляньхуа. Так что выбора у Добина, видимо, не остаётся. — Как хотите, — бурчит Фан Добин, собираясь. Как только дверь за ним захлопывается, Ли Ляньхуа строго уставляется на Ди Фэйшэна. Итак... Ди Фэйшэн готов принять этот удар. — Ты сказал Сяобао, что Янчжоумань может пополняться только изнутри, — скрещивает руки на груди Ли Ляньхуа. — И что обычный способ пополнения ци мне не подходит. Ди Фэйшэн недоумевающе смотрит в ответ. — Ты так долго ждал, чтобы высказать мне это? Ли Ляньхуа цыкает и демонстративно тяжело вздыхает. — Я не долго ждал. — Несколько недель. — Ты давно не заходил. — Просто когда я заходил, вы были заняты, — Ли Ляньхуа думает, что не так уж и часто. Около восьмидесяти процентов своего времени Ли Ляньхуа проводил, прижимаясь к Фан Добину: спал, смотрел на звёзды, ел, использовал его, как подушку, целовал, обменивался ци, как-то раз даже забавы ради читал краснеющеиу Добину вслух какой-то бульварный роман... Остальные двадцать же чувствовал себя крайне некомфортно, пытаясь полить цветы, а не землю рядом с ними, или жевал что-то на кухне. Так что Ли Ляньхуа с Ди Фэйшэном не согласен. Если бы А-Фэй хоть раз пришел, чтобы помочь ему пересадить растения! Это был бы совсем другой разговор. — Сяобао стало слишком много в твоей жизни, мне уже готовиться к побегу? — А? Нет. В этот раз нет, — Ли Ляньхуа прикладывает пальцы к вискам. Он снова начинает беспокоиться. — Мне кажется неправильным, что мы снова ему соврали. —Технически это сделал Гуань Хэмэн. — По твоей наводке. — По моей наводке. Не думай, что я не прав, резкие колебания энергии действительно могут навредить ребенку. — Ребёнку, — снова закатывает глаза (спасибо, что не скандал) Ли Ляньхуа. Сколько бы Ди Фэйшэн ни убеждал его в том, что стоит подготовиться к появлению третьего постояльца в «Лотосовом тереме», Ли Ляньхуа всё отрицает. Надеется на чудо, не иначе. Вообще-то, на таком сроке уже поздно отступать, если не хочется повредить и без того искалеченное здоровье. А повредить здоровье ему никто не позволит, уж в этом вопросе Ди Фэйшэн и Фан Добин сходятся во мнениях. Яд Бича был в Ли Ляньхуа слишком долго, поэтому надежды прервать беременность после выздоровления не сбылись. Впервые целитель Ли обманул самого себя. Или, если уж на то пошло, его обманули другие. Несправедливо! Это не значит, что он собирается признать существование ребенка или что-то в этом роде. Может быть, он по счастливой случайности вообще не родится (скорее всего не родится — как мужчина может родить ребенка?!). Нечего так рано что-то планировать. Ли Ляньхуа неизящно соскальзывает с кресла (Ди Фэйшэн даже раздумывает, не нужно ли ему помочь), проходит по комнате несколько кругов, обдумывая ситуацию, но быстро устаёт и останавливается, возвращаясь к предыдущей теме. — Можно было бы обойтись меньшим количеством ци и медитацией, чтобы распределить её почти незаметно для ребёнка. — Но так же приятнее, правда? Тебе следует поблагодарить меня. — Я благодарен! — гневно сверкает глазами Ли Ляньхуа. — Заметно, — смеётся Ди Фэйшэн. — Послушай, я не хочу что-то скрывать от него. Это никогда не приводит ни к чему хорошему, — и, будто его тревожит ещё кое-что, добавляет. — Ты правда думаешь, что у нас с ним получится ребенок? — Мне казалось, уже получился, — кивает Ди Фэйшэн на... На значительно выпирающий живот. Ляньхуа хочется жалостливо завыть. Он слишком огромный. С ним так сложно жить. А ведь это ещё не предел! Что он будет делать, когда живот продолжит расти? — Сегодня ты действительно раздражаешь, глава Ди. Лучше помолчи и отнеси эти сундуки в дальний угол! Ди Фэйшэн затыкается и относит, что куда надо. В этот раз даже не комментирует тот факт, что Сянъи вроде как сам начал этот разговор. Такой — вспыльчивый и уязвимый — Ли Ляньхуа уже стал для них нормой. Даже если сам он загоняется по этому поводу больше, чем кто-либо. Как бы он ни хотел, Ли Ляньхуа не может ничего сделать с изменяющимся, как погода, настроением. Ему казалось, что с юношеской импульсивностью и характерной ему властностью он справился. Разбежался. Все эти чувства, сидевшие глубоко внутри, внезапно прорвали плотину, которую он выстраивал в течение десятилетия. И теперь ему снова хочется, чтобы все жили по его сценариям и беспрекословно выполняли его требования. В конце концов, именно он страдает здесь больше всех, окружающие могли бы и потерпеть его характер. Единственное, что спасает от то и дело назревающих истерик по любому поводу — Фан Добин. Ди Фэйшэн признаёт его превосходство в этом вопросе — мальчишка умеет волшебным образом успокаивать Сянъи, хватает пары фраз или проявление заботы. Обычно, когда у Ляньхуа плохое настроение, он захватывает его в объятия со спины, не отпуская до тех пор, пока лотос не угомонится. Почему-то Сяобао нравится держать руки на огромном, страшном животе Ли Ляньхуа и говорить ему всякие глупости. Больше, чем самому Ли Ляньхуа, кстати. Он-то к этому чуду света вообще старается лишний раз не прикасаться. Ли Ляньхуа уже сломал голову над его беременностью. Потому что, может, это и не беременность вовсе. Она отказывается играть по правилам — энергия Ли Ляньхуа порой бывает так нестабильна и непредсказуема, что они не могут даже предположить, что будет дальше. Бушующая Янчжоумань то толкает его на подвиги, то отправляет в сон прямо во время беседы. Лекарь Гуань считает, что это нормально. Ли Ляньхуа думает, что называть хоть что-то нормальным в их ситуации — глупо и самонадеянно. Перебирая воспоминания прошлых месяцев, он никак не может понять, какой уже срок. Сейчас может быть и пятый, и девятый месяц, но ничего не происходит. Почему раньше он ничего не замечал? Если вести отсчёт с их первой близости... Чёрт, он не может даже приблизительно вспомнить дату. В любом случае, срок должен быть довольно большим. Когда это уже закончится? Может ли он родить побыстрее и покончить с этим? Может ли он как-нибудь избежать этой участи? Проклятое «замедление времени». Из-за всей этой чуши у Ли Ляньхуа не получается понять ровным счетом ничего. Он не удивится, если его беременность будет длиться дольше, чем у женщин. И при всей своей уверенности лекарь Гуань не говорит ничего конкретного. У этого шарлатана явно не такой большой опыт, касающийся мужской беременности. И в его любимых занудных трактатах по медицине такое наверняка не описывалось. Было бы у Сянъи больше знаний в области медицины, он бы уже давно разобрался, что к чему. Не то что этот. Кое-что, однако, не даёт ему спокойно изучить медицинские трактаты. Почему-то кажется, что если он сядет изучать трактаты и прикладывать полученные знания к себе, проблема станет более осязаемой. Зачем ему разбираться в этом? Может быть, если он перестанет думать, всё решится само собой. Какой-то трусливой частью своего сознания Ли Ляньхуа всё ещё надеется, что ребенок им померещился. Это может быть всего лишь переизбыток энергии. Это не может быть человеком внутри него. О нет, он не может думать о том, что там находится кто-то, кто когда-то сможет говорить и ходить, и, может быть, даже держать меч. В "эту хрень", как называет его догадки Ди Фэйшэн, уж точно и свинья не поверит. И Ли Ляньхуа в своем стремлении обмануть самого себя кажется обезумевшим и потерявшим всякие аналитические способности стариком. По крайней мере, он точно так же ворчит и спит. И ест, благо, в тереме хозяйничает Сяобао. Ли Ляньхуа просто знает, что не сможет позаботиться о ребёнке, даже если у него будет больше сил. Он не может позаботиться даже о себе, вынужденный полагаться на Фан Добина или Ди Фэйшэна! Он слишком привык умирать. Было бы слишком диким предположить, что всё на самом деле ему показалось?

***

Разобравший хлам (под контролем наконец-то пришедшего в себя Ли Ляньхуа, конечно) Ди Фэйшэн медленно потягивает чай, наслаждаясь спокойствием Лотосового терема. Хозяин дома сидит напротив и молча жуёт баранку. Ди Фэйшэн может слышать, как в его голове крутятся шестерёнки, но не препятствует. Мозг Ли Сянъи должен постоянно что-то поглощать, иначе он не сможет существовать. И с этим они с Фан Добином ничего поделать не могут. Не отправлять же его разгадывать преступления в таком положении? Постукивая по столу пальцем и с ехидной усмешкой наблюдая, как подрагивают в раздражении брови Сянъи от этого, Ди Фэйшэн понимает, что действительно любит Лотосовый терем. Здесь ему всегда рады (даже Фан Добин, который после совместных поисков Ли Ляньхуа спорит с ним только по привычке) и никогда от него ничего не требуют. В отличие от его клана, члены которого ни дня не смогут прожить, если перестанут дёргать его по всяким мелочам. Здесь жизнь всегда идёт размеренно и даже слегка нудновато, а незатейливые разговоры с хозяином терема способствуют успокоению нервов. В этом личном уголке покоя и счастья он совершенно безоружен. Как кот, выставивший напоказ мягкое пузико. Именно поэтому Ди Фэйшэн чуть не вскакивает, опрокидывая обжигающий чай, когда в дверь начинают неистово колотить. — Целитель Ли! Целитель Ли, откройте! Ли Ляньхуа медленно переводит взгляд в сторону шума. Он не меняет позу, но Ди Фэйшэн может видеть, как он собран. Надкушенная баранка точным движением опускается на стол. Им не нужно афишировать положение Ли Ляньхуа, поэтому целительская лотосового терема на данный момент закрыта для посещения. Специально, чтобы никто его не тревожил, Сянъи выбрал наиболее отдаленное от людских поселений место. Это предосторожность. Под свободной одеждой округлившийся живот не так сильно заметен (не так уж он и огромен, как кажется старому маразматику), но слухов и о Ли Сянъи, и о Ли Ляньхуа им с лихвой хватает. Обычно приходящих в отчаянии людей разгоняет Фан Добин, выдумывая причудливые причины отсутствия Ли Ляньхуа. Но Фан Добин ушёл за продуктами, и, судя по всему, вернётся не скоро. — Я открою, — бросает Ди Фэйшэн, направляясь к двери. На пороге стоит мужчина в яшмовых одеждах и придерживает опирающуюся на него барышню. — Целитель Ли занят. Советую вам обратиться к другому врачу, — отрезает А-Фэй даже не спросив, что случилось. — Но дело действительно срочное! Моя супруга была отравлена ядом и почти полностью лишилась зрения! — И что? Думаешь, у других проблем нет? — Мы обошли всех лекарей! Никто не может помочь нам! — Как пострадала госпожа? — аккуратно спрашивает господина Ли Ляньхуа из-за спины Ди Фэйшэна. А-Фэй тихо фыркает, оборачиваясь на него. Заноза в... Не удержишь ведь, если сам не захочет! — На прошлой была убита моя шимей. Тянь Нанмин хотела помочь ей, но лишилась зрения, — печально рассказывает господин... Тянь, наверное. — Только чудесный целитель может вылечить её! Уже интереснее. Ли Ляньхуа вздыхает, потирая переносицу. Кажется, именно так начинаются неприятности, но оставит ли целитель умирающую девушку? Оставит ли Ли Ляньхуа загадку неразгаданной? Нет. Осмотр получается не слишком профессиональным. Ли Ляньхуа, прячась за столешницей, слушает пульс, вглядывается в сонные глаза и вызывающую сомнения складку на одежде, прежде чем вынести вердикт. — Слышал, госпожа Сяо была убита в соседней спальне от вашей, — между делом отмечает Ли Ляньхуа. — Наверное, это стало тяжёлым ударом для вас. Приношу свои соболезнования. Дело оказывается слишком простым. Чересчур. Это немного разочаровает — он слишком рисковал ради такой примитивной истории. — И мне жаль, господин Ли, — грустно улыбается женщина. — Вы даже не представляете, как бы я хотела иметь возможность увидеть и наказать убийцу. Но он ослепил меня и скрылся. — А-а, — понимающе кивает Ли Ляньхуа, тонкой иглой тыкая по руке госпожи. Видела бы она, что он делает, — глаз бы задёргался. — Очень сильная техника. Но зачем же вы бросились к спальне вашей сестры? — Я услышала шум и крики, хотела помочь, чем смогу, но было уже поздно. Несчастную госпожу Сяо было уже не спасти. Убийца напал и на меня, но хорошо, что мой двоюродный брат подоспел вовремя. — И где же сейчас ваш брат? Почему не пришел с вами? — невозмутимо надавливает чудо-целитель на несколько акупунктурных точек на руке. — Ай! Больно! — яростно смотрит на Ли Ляньхуа госпожа Тянь. Совершенно здоровыми глазами. — Вы меня видите? — Увы, — стиснув зубы, продолжает госпожа Тянь. — Он вынужден был срочно отъехать сегодня ночью. — Конечно, должен был, иначе при таком уровне конспирации Байчуань сразу бы вас раскусил... — задумчиво прикусывает губу Ли Ляньхуа. И с детским восторгом наблюдает, как глаза напротив гневно распахиваются. — Ты! Что ты знаешь? Ли Ляньхуа покашливает в кулак, пряча улыбку, и продолжает. Как же всё-таки он скучал по этим глупым задачкам! — Если не располагать информацией и не знать, что у госпожи Сяо был роман с вашим мужем, можно было бы и поверить в вашу историю о том, как сильно вы хотели её спасти, но были беспощадно ослеплены. Вам не повезло, что госпожа Хэ из поместья Тяньцзи любит посплетничать и уже рассказала мне о вашей семейной драме, — хмыкает Ляньхуа. — Но если вы обо всём знали, почему же тогда кинулись спасать любовницу благоверного? Разве не было бы выгоднее оставить её умирать? Договорить он не успевает. Госпожа Тянь рывком хватает его за руку, отчего целитель чуть не роняет на пол иглу, которой орудовал до этого. Ногти больно впиваются в запястье. Ли Ляньхуа усмехается. — Что же вы так перепугались, госпожа Тянь. Это всего лишь половина истории, — невозмутимо пожимает плечами он, совсем не заботясь о сухожилиях, которые рискуют быть разорванными. — Здесь нет вашей вины. Уж не знаю, что случилось между господином Сяо и вашей шимей, однако это он убил её той ночью. А вы своей болезнью пытаетесь отвлечь внимание окружающих от поиска настоящего убийцы, вот и ходите по лекарям. Госпожа Тянь прикрывает глаза, как будто концентрируясь. — Целитель Ли действительно талантлив во всём, что не касается исцеления. Однако он и сам полон тайн. В голосе женщины столько злобы, что и Цзяо Лицяо бы позавидовала. Однако, к сожалению, ей не повезло попасть именно к Ли Ляньхуа, он уж точно не дрогнет. На деланно недоуменный взгляд женщина усмехается: — Твой даньтянь. Как объяснишь это? Она срывается с места и прикладывает руку туда, где должен находиться ребёнок. Ляньхуа чувствует, как горячит её энергия, но не ведёт и бровью. Хотя стоило бы. Когда их не разделяет столешница, куда сложне скрыть истинные размеры проблемы. А вот и неприятности, давно не было. Как объяснит? Ну... Ему самому было бы интересно знать, как именно это получилось. — Госпожа Тянь, разве прилично так прикасаться к мужчинам замужней женщине? — Мужчинам? — зло усмехается госпожа. — Прекрати этот спектакль! Меня не обмануть. Я бы и сама не поверила, но ты всё время прячешься за другими людьми или поворачиваешься спиной. Скажи, что мои глаза восстановились, а я не расскажу, что ты залетел, как девушка. — Я и не собирался сдавать вас, госпожа Тянь, но, боюсь, ваш муж уже полчаса подслушивает под дверью. И если бы он был удивлен, давно бы уже прервал наш разговор. Вам не кажется, что и у него есть свой мотив, а? Переживает из-за измены? — А-Мин? — Будто бы в противовес (хотя получается, что, наоборот, в подтверждение) слов Ли Ляньхуа зовёт господин Тянь. Целитель Ли снова хитро усмехается. — Ты! Госпожа Тянь в негодовании шипит и, гневно сверкая глазами, покидает комнату, словно Ли Ляньхуа опрокинул на нее ушат с кипятком. За ещё одним отчаянным «Нанмин!» следует хлопок и жалобное «Да за что?!», а Ли Ляньхуа утомлённо вздыхает, потирая живот в стремлении успокоить, защитить. Не хочется, чтобы ребёнок напугался. Ли Ляньхуа отдёргивает ладонь, понимая, что делает. Не понимая, зачем он это делает. Что ж. Он и правда сегодня устал.