Поздравляю! Вы беременны!

«Ли Ляньхуа поверит только свинья!»

©Фан Добин

Слова "Поздравляю! Вы беременны!" — это то, что по прошествии почти десяти лет врачебной практики мог бы сказать в адрес не прекрасной девы, но зарвавшегося, непочтительного мужа известный целитель Ли Ляньхуа. Но это совершенно не было тем, что он когда-либо ожидал услышать от другого лекаря сам. Нет, только не от Гуань Хэмэна, этого чопорного заучки, не отступающего от медицинских трактатов ни на шаг. Да и непочтительным мужем он вроде не был. И детей не хотел — какие дети, в его-то состоянии? Вспоминая несчастного мясника, получившего такой диагноз, Ли Ляньхуа признает — зло всегда возвращается. Иначе как объяснить весь абсурд ситуации, в которой он оказался? Однако вместо того, чтобы закатить скандал и обвинить незадачливого целителя в шарлатанстве, Ли Ляньхуа снисходительно улыбается. — Лекарь Гуань, позволю себе напомнить, что я мужчина. Лекарь Гуань мнётся, невероятно смущённый, всё ещё не отпуская запястье Ли Ляньхуа, будто пытаясь найти ошибку в своих вычислениях. Наверное, тоже уже заметил, что Ли Ляньхуа никак не может быть беременным? Он так смешно открывает и закрывает рот, что хочется рассмеяться, но прежде чем с его губ слетит хоть одно слово, Фан Добин начинает размахивать руками в праведном гневе, указывая на растерянного Гуань Хэмэна пальцем. Ну куда! — Вот именно, как это вообще могл... — возмущается Добин, но внезапно спотыкается, бросая жаркий взгляд на Ли Ляньхуа, чувствуя, как стремительно краснеют уши. Вспомнил, значит, ну-ну. Самое время. Ляньхуа, не сумев сдержаться, закатывает глаза, надеясь, что это не привлечет слишком много внимания, но уже слишком поздно. Их коротких переглядок хватает Ди Фэйшэну, чтобы сделать выводы. Сделать выводы, нахмуриться и резким движением прижать сына министра (или разбойника, тут как посмотреть, конечно) к противоположной стене. — Это ты, — шипит глава Ди. Фан Добин по-прежнему растерян, он кидает полный мольбы взгляд на Ляньхуа, который, по-прежнему удерживаемый на кровати сильной хваткой только что покрасневшего, а затем и стремительно бледнеющего Гуань Хэмэна, в этой ситуации может только вздохнуть и закатить глаза второй раз. Даже тут представление устроили! Ди Фэйшэн и уже, кажется, пришедший в себя Фан Добин, с гордо поднятым подбородком заявляющий "Это я!", снова схлестываются в драке и крушат всё, что так нежно собирал целитель Гуань в своём доме, надеясь обустроить семейный уют. Что ж, поздравлять действительно не с чем. — Лекарь Гуань, извините за это. Так как вы, говорите, это могло произойти? Гуань Хэмэн ничего подобного ещё, конечно же, не говорил, но по хитрому прищуру глаз и игривому наклону головы собеседника понимает, что тот просто пытается развеять неловкость. Ну или на крайний случай разобраться в сложившейся ситуации. Поэтому он собирает всю свою силу воли в кулак, возвращаясь к привычной чопорности, и снова прощупывает меридианы. — Не думаю, что я ошибся. Что-то, — учтиво покашливает в кулак Хэмэнь, — предположительно сгусток чистой энергии, находится в вашей цихай. И у него есть собственное течение ци. Вы же тоже лекарь, целитель Ли, должны понимать. — А, — многозначительно произносит Ляньхуа. Было бы действительно легче хоть что-то в этом понимать, но увы. Остаётся только вежливо улыбнуться. — Стоит ли избавиться от него как можно скорее? — Избавиться?! — недовольно орёт Фан Добин, в эту самую секунду вниз головой пролетающий над клинком Ди Фэйшэна. — Это же наш... мхм... Ди Фэйшэна, который вовремя закрывает ему рот ладонью, чтобы не смутить постепенно зеленеющего лекаря окончательно. Гуань Хэмэнь вздыхает, чувствуя себя изрядно измотанным и желая поскорее оказаться в одиночестве и немного вздремнуть. — Целитель Ли, концентрат Янчжоумань, а это, вероятно, он, — странным голосом объясняет лекарь Гуань, косо поглядывая на Фан Добина, — восстанавливает ваш организм. Смесь однородных энергий вытесняет яд Бича. Поэтому вы и выплевываете тёмные сгустки. Вы же чувствуете, что сердечный меридиан почти полностью восстановился? — Что? — отвлекается от атакующего его Добина Ди Фэйшэн, параллельно обхватывая локтем шею мальчонки и прижимая к себе. Тот пару раз дёргается, недовольный, но в конце концов замирает, понимая важность сказанного. — Это поможет ему восстановить силы? Ляньхуа хочется обречённо вздохнуть и взмолиться небу о том, чтобы его избавили от этих двух идиотов, только и думающих о том, как его спасти. Или сразу утопиться. Был бы у придурков мозг, они бы уже поняли, что никак. Неужели так трудно смириться с тем, что жизнь скоротечна? — Вполне может быть. Но мы также можем уничтожить это, если... — Да, отлич... — начинает было Ли Ляньхуа, но кто бы его послушал, потому что в эту же секунду два великовозрастных ребёнка прекращают махать мечами и в унисон выкрикивают: — НЕТ!!! Какие хамы, они ещё будут решать, рожать ему или нет?!

***

У Ли Ляньхуа всё было нормально. Кроме того, что он безуспешно пытался сбежать, его нашли, используя грубую силу притащив обратно, и — да, он всё ещё медленно умирает. Возможно, чуть быстрее, чем следовало бы. Обузой быть не хотелось, но вот он здесь — в Лотосовом тереме, сидит и тихо ждёт своей кончины. Ну хоть в тепле и уюте. Дома. Фан Добин и Ди Фэйшэн с ног сбились, пытаясь отыскать лекарство, однако — вот незадача — он продолжает болеть, а в последнее время так и вообще начал откашливать чёрные сгустки крови. О последнем Ли Ляньхуа сказал им двоим далеко не сразу. То есть вообще не говорил, что очевидно, зачем напрягать и без того перепуганных товарищей? Он вообще планировал помереть в уединении, но если им так нравится играть в докторов, теша себя иллюзиями о его счастливой и долгой жизни, то он по крайней мере постарается сделать это тихо. Идеальный план в который раз развалился на кусочки. Эти несносные застали его аккурат в тот момент, когда он лежал на полу практически без сил и пытался отдышаться. В луже чёрного яда, с которым так отчаянно продолжало бороться тело. Ничего же серьёзного, правда? И чего только панику разводить? Как будто бы не знали, что он одной ногой в могиле... Тем не менее, к целителю Гуаню сходить пришлось. И выслушать весь тот бред, который вливали ему в уши, тоже. И это бы не было проблемой, если бы они с Фан Добином не спалились, как подростки, хотя половина из них из подросткового возраста, вероятно, и не выходила. Не понятно, как к этому отнёсся в итоге лекарь Гуань. Кажется, он был недалеко от обморока. Ну, тут Ли Ляньхуа ему помочь не мог. Не продавать же бедняге примочки от ревматизма за пять лянов, не помогут. Тяжело, наверное, быть единственным целителем в городе... Итак, Гуань Хэмэнь считает, что потоки Янчжоумань каким-то образом (каким-то, ага, просто чудо) соединились в один, единый организм, который сосредоточен внизу его живота и имеет собственное течение ци и (боже, что?) сердцебиение. Оно циркулирует Янчжоумань и, как прилежный сын, какую-то часть отдаёт Ли Ляньхуа, восстанавливая побитые меридианы и вытесняя яд. Поэтому вместо обычной для дев в его положении тошноты Ли Ляньхуа вынужден отхаркивать чёрную кровь. Кто в это поверит, свинья? Любимая фраза Фан Добина как-то сама собой всплывает в голове, улыбочка приподнимает уголки губ. Фан Добин иногда бывает довольно милым. Он заставляет Ли Ляньхуа улыбаться, и Ли Ляньхуа очень это ценит. Никто никогда не мог позаботиться о нём также, как этот самонадеянный парень. Если так подумать, Фан Добин стал для Ли Сянъи всем — родственной душой, лучшим другом, учеником, любовником, а теперь собирается стать и отцом его ребёнка. Он разбил все его барьеры, выбил с ноги металлическую, закрытую на двенадцать замков дверь к его сердцу. Фан Добин заставил себя полюбить. Фу, это как-то даже слишком сентиментально. Ли Ляньхуа задумчиво прикусывает губу. Думать об этом непривычно. То, что он... Он... больше не умирает... Он больше не умирает, правда? Ребенок поддерживает его жизненные силы. Их жизненные силы. Вдох-выдох. Нет, лучше бы всё же умирал. Это не то чтобы отвратительно или стыдно, в конце концов, он сам виноват в том, что случилось, но с каждой неловкой мыслью начинает накатывать волнение. Он всё равно не сможет выносить это нечто. Он не стал избавляться от плода сейчас только потому, что это может продлить его жизнь ещё на пару счастливых мгновений. Потому что Фан Добин с Ди Фэйшэном так сильно хотят, чтобы он жил. И если с предстоящим безумием, ведущим в конце концов к смерти, он смирился, то перспектива быть беременным и (самую малость) живым его всё ещё волнует. Самую малость, знаете ли. Он справится, конечно же. Как-нибудь обязательно. Ох, может, всё-таки просто пойти и утонуть?