Охотник на вампиров

      30 октября 193Х г.       Внутрь тёмной спальни Луффи не проливался даже яркий свет медленно опускающегося солнца. Небо за плотно зашторенными окнами было ярко-красным, с тяжёлыми, почти чёрными собирающимися облаками. В небесах гремел гром, и его оглушительные раскаты доносились даже до отдалённого поместья. Луффи спал глубоким вампирским сном, не имея никаких намерений просыпаться ровно до тех пор, пока солнце окончательно не спрячется за изломанный горами горизонтом.       Идеальный момент для убийства.       Зоро, напротив, не спал уже давно. В последнее время ему не спалось. Два дня назад, под утро, он встретил Росинанта на кухне, и чужой растрёпанный, но вызывающе довольный и загадочный вид подсказал, что в их изначальном деле на него больше не было надежды. Кровавый укус на светлой шее бросался в глаза подобно сигнальному огню, устремившемуся в небо среди ночи. Сколько бы Луффи и Ло не твердили, что они здесь были в безопасности — вот только по какой причине? — Ло уже нисколько не стеснялся нарушать данных обещаний. Да ещё и Росинант: никудышный помощник, хуже не придумаешь!       Теперь Зоро застрял здесь. Не мог бросить этого дурака Росинанта, очарованного с ног до головы одним лишь Ло, не мог сбежать, не выполнив поручение. Ему нужны были деньги… «Какие, чёрт возьми, деньги?» — тут же выругался про себя Зоро. Дело уже давно было не в деньгах. Всё дело, с самого начала (и, как ему предвиделось, до самого конца), было в Луффи.       Он сидел у кровати Луффи, отсчитывая минуты до его пробуждения по мере того, как солнце опускалось всё ниже и вскоре должно было и вовсе исчезнуть, поглощённое неминуемой ночью. В руках он вертел два серебряных кинжала — третий ещё давно отдал Росинанту и теперь не знал, потерял тот его где-то на полу спальни Ло, или в остатках здравомыслия хотя бы прятал под подушкой.       «Я должен убить тебя. Я должен убить тебя сейчас, пока ещё есть возможность. Завтра ваш дом наполнят десятки вампиров, но меня уже здесь не будет. Я не могу больше тянуть время — ничем хорошим моя медлительность до сих пор не обернулась.       Луффи, я не ненавижу тебя. И моё мнение не изменилось: если бы ты был самым обычным, самым нормальным парнем, если бы мог жить обычную жизнь, я бы с радостью оставался с тобой так долго, как мы бы захотели. Но ты не человек, и даже если и был им когда-то давно, наверняка уже ничего не помнишь. Все вампиры — чудовища, неважно, как скоро я получу подтверждение своей правоты.       Если бы ты только знал, что я собираюсь сделать и зачем приехал, непременно бы возненавидел меня. Скорее всего, я был бы уже мёртв и обескровлен. Ты добр ко мне потому, что я добр к тебе, но ты не знаешь, что моё благосклонное отношение — в большей степени лишь прикрытие и гарант моей безопасности. Пока тебе весело со мной, я буду жить. Как только я заикаюсь о том, что должен уехать, ты выглядишь так, будто и в самом деле готов убить меня, лишь бы не отпускать.       Я… не знаю, какие из моих чувств настоящие. Я привязываюсь к тебе с каждым днём лишь сильнее, и почему-то мне кажется, что ни твои прошлые согрешения, ни нынешние странности больше не отталкивают; и ещё я понимаю, что это очень, очень плохо. Мне не следует проникаться к тебе сочувствием или чем бы то ни было.       Я должен убить тебя, пока ты не проснулся. Пока у меня ещё есть шанс всё исправить.       Скольких людей ты убил? Уж точно больше, чем я — вампиров. Ло будет за тебя мстить, нисколько не сомневаюсь, вот только у меня есть целых два шанса на спасение: или из великого сочувствия Росинант уговорит его оставить меня в живых, или, пока они будут заняты, я смогу улизнуть достаточно далеко, чтобы Ло нашёл меня уже глубоким стариком. Впрочем, дожить до старости я всё равно не планирую.       У тебя шансов выжить, конечно, чуть меньше».       Зоро крепко перехватил в руках серебряные кинжалы. Убивать спящего — довольно подло, но в то же время несомненно безопаснее, чем вступать в открытый бой. А ему пока ещё была дорога жизнь.       Он прикрыл глаза. Глубоко выдохнул. Тяжёлая голова затылком опустилась на высокий матрас.       «Если не убью тебя сейчас, ещё одного шанса не представится», — повторил про себя Зоро. Закатное солнце могло бы ласкать его смуглое лицо, однако в спальне по-прежнему было довольно темно. В его душе света оставалось ничуть не больше. Ещё выдох.       «Почему так сложно? Ты же чудовище, а мне ничего не стоит убить одного из вас. Стоит только начать, а там и до спальни Ло будет рукой подать. И пока вы спите, всё, наконец, закончится… Разве в твоих глазах я не видел бесконечной усталости от такого существования? Разве не говорил ты, что должен был умереть ещё восемьсот лет назад?»       Холод серебра в руках больше не отрезвлял, напротив, жёг руки раскалённым металлом. Слабак! Разве имеет он право называться охотником на вампиром? В этом доме он и сам стал добычей, терзаемый не только кровожадными вампирами, но и внутренними безнадёжными противоречиями! Как твёрд он был, когда клялся, что не дрогнет его рука над холодным проклятыми телами, как самонадеянно отправился в очередное путешествие за смертью.       А ведь если смерть настигнет его самого, даже некому будет озаботиться его похоронами. Если, конечно, останется, что хоронить.       Не пристало ему сомневаться. Не пристало сожалеть. Дело будет сделано, неважно, какой ценой.       Зоро распахнул глаза. Холодные руки обхватили его щёки, и ещё сонный хрипловатый голос прошептал над самым ухом:       — Ведь вампирам не снятся сны, так отчего же я сплю сейчас, Зоро?       Кинжалы едва не вывались из рук с оглушительным звоном и были поспешно спрятаны за пояс. Луффи проснулся! Ничего не выйдет, он не сможет убить его, глядя в глубокие тёмные глаза и широкую клыкастую улыбку. Всё потому, что он невозможно долго медлил!       Зоро накрыл чужие белые руки своими, горячими. Что он должен был говорить? О чём должен был в очередной раз лгать Луффи? Как ему следовало объясняться, что он забыл в чужой спальне?       — С чего ты взял, что это сон? — негромко отозвался Зоро, не в силах повернуть головы.       — Ты ведь здесь, — Луффи хихикнул. — Стал бы ты просто так заявляться в моё логово?       — Прямо уж «логово»… — выдохнул Зоро, вторя чужому смеху.       — Представим, что это и в самом деле сон! — несравнимо бодрее воскликнул Луффи, по-прежнему не выпуская лица Зоро из своих ладоней. — Что бы ты сделал?       — Лёг бы спать обратно.       Зоро почувствовал, как стук сердца предательски нарастал в его груди. Луффи не мог его не слышать, даже если бы захотел. Он волновался? Конечно, он волновался, стоило вспомнить, о чём размышлял ещё минуту назад! Но то ли пробуждение Луффи не оставило и следа от странного наваждения, с головой накрывшего Зоро, стоило встать с кровати при свете дня; то ли Луффи неведомыми силами обращал в небытие всю вражду, направленную на себя. Сверхъестественные вампирские способности, не иначе.       — Твоё сердце, — вновь шепнул Луффи.       Его рука забралась под рубашку Зоро и легла на грудь. Сердце забилось сильнее прежнего.       Зоро хотел обернуться, но не мог. Ладонь Луффи оглаживала его лицо, скользила по виску, щеке, подбородку. Другая рука накрыла сердце, словно жадно ловила каждый отчаянный стук.       Вдруг Луффи оттолкнулся от кровати и завис в воздухе вверх ногами, лицом напротив лица Зоро, не отрывая холодных рук.       — Если бы я только спал сейчас… — начал было Луффи, но прервался на полуслове.       И в следующую секунду, подавшись вперёд, накрыл губы Зоро своими.       Не сказать, что поцелуй был для Зоро особенной неожиданностью. Где-то в подсознании, никогда не задумываясь об этом, он чувствовал, что рано или поздно всё должно прийти именно к этому. То, как Луффи тянулся к нему, и как Зоро порой отталкивал его, но всегда — недостаточно, чтобы показать незаинтересованность. Незаинтересованности не было.       Луффи был холодным, очень холодным, таким, будто это и в самом деле снилось им обоим. Однако то, с каким жаром он целовал Зоро, заставляло позабыть обо всём остальном.       Зоро отвечал на поцелуй. Он хотел было замедлить Луффи, придержать коней, но лишь с трудом представлял, сколько лошадиных сил притаилось внутри этого паренька-вампира. И Луффи, несомненно, был намного сильнее. Он вжимал Зоро в край кровати своим напором, снова и снова целуя его губы. Стоило оборваться одному поцелую, и Зоро умудрялся сделать крохотный вдох, как Луффи опять целовал его.       Чужая холодная рука ближе прильнула к колотящемуся сердцу, казалось, Луффи всем своим лицом готов был зарыться Зоро под рубашку. Но Зоро, очевидно, ещё не был к этому готов. Когда же он нашёл в себе силы протянуть руку и оттащить Луффи за плечи, дыхание совсем сбилось, и, прикрыв глаза, он никак не мог взглянуть в бледное лицо.       — Но ведь это всего лишь сон, разве нет? — Даже с закрытыми глазами Зоро чувствовал, как Луффи улыбался. — Во сне можно делать всё, что захочешь! Но когда проснёмся…       Зоро знал, что никакой это, конечно, не сон. И по крайней мере он уж точно не проснётся. Если Луффи хотел, чтобы Зоро сделал вид, будто ничего только что не случилось — зачем вообще нужны были все эти поцелуи? Вот только Зоро будто бы и в самом деле собирался сделать такой вид, стоило тяжёлой двери спальни Луффи захлопнуться за его спиной.       Раз уж они только и делали, что притворялись, лгали друг другу, смотрели ненастоящими взглядами и каждый раз обещали обо всём забыть, Зоро подумалось, что несправедливо, если этим правом воспользуется только Луффи.       Тот хотел было уже вернуться в кровать и кувыркнулся в воздухе, наконец меняя голову и зад местами в пространстве на задуманные природой; но Зоро потянулся и перехватил его руки, с силой потянул на себя и усадил Луффи к себе на бёдра.       — Когда проснёмся, — продолжил оборванную фразу Зоро, — я буду всё отрицать.       Он притянул Луффи за затылок и с жаром поцеловал.       Ему было холодно. Целый месяц в этом промёрзшем, тёмном, пугающем доме ему было только лишь бесконечно холодно. Луффи жил так всю жизнь? Безмозглый идиот! Он жаждал тепла как человек, месяц дрейфовавший на льдине среди бескрайнего океана. Это тепло запросто могло сжечь его в ту же секунду. И ему… не следовало бросаться в бушующее пламя. Но Зоро хотел.       Едва тёплый, худой Луффи сидел неподвижно в его руках и на ногах и глядел на Зоро широко распахнутыми глазами, пускай Зоро этого и не видел. Ближе. Оказаться ближе. Притянуть к себе, прижать, стиснуть в объятиях, терзать губы требовательными поцелуями. Пока не закончится этот день и не закончится этот сон. Ловить изумлённые вздохи и сладкие стоны.       Если до наступления ночи у них осталось лишь десять минут… Зоро не посмеет потерять ни секунды.