Охотник на вампиров

      По-прежнему 26 октября 193Х г.       Когда Ло и Росинант спустились в подвал, их взглядам предстали слегка обеспокоенные внешне Луффи и Зоро.       — Как вы умудрились прийти позже нас?! — недовольно осведомился Луффи.       Ло потратил немало душевных сил, чтобы не переглянуться с Росинантом и не коснуться в странном наваждении собственных губ.       И всё же Луффи и Зоро выглядели не только обеспокоенными, но ещё и потерянными, а вместе с тем будто бы всем своим видом старались показать, что всë в порядке.       «Что между вами двумя успело произойти?» — подумалось Ло, и на мгновение заглянув в мысли Зоро из праздного любопытства, он обнаружил там ровно тот же вопрос, слово в слово, но уже по отношению к ним с Росинантом.       Его собственная старая одежда смотрелась на слишком молодом, слишком современном Зоро по меньшей мере странно. Все эти рюши, вычурные воротники — неужто они и правда так одевались? С другой стороны, хорошо, что никто из ныне живущих не видел, как им приходилось наряжаться в приличном обществе хотя бы три века назад.       — Поспешим, или дотянем до рассвета, — вместо дальнейших рассуждений распорядился Ло. — Держите, не хочется, чтобы вы ещё и ноги здесь переломали.       С этими словами он поднял с пола небольшую лампу с плескавшимся в ней маслом и протянул Росинанту. Тот вновь чиркнул зажигалкой, и в маленькой подвальной комнатке стало не просто светло, а слишком светло. Глаза, отвыкшие от какого-либо искусственного света, обожглись что у людей, что у вампиров.       Они двинулись вглубь подземного лабиринта из непроглядных коридоров, низких арок, таинственных проходов и неожиданных развилок. Росинант шëл точно вслед за Ло, Луффи и Зоро за их спинами не отставали.       Искомая крипта обнаружилась где-то глубоко под замком. В еë центре, под необычайно высоким потолком — как для настоящего подземелья — стоял длинный каменный саркофаг, увитый паутиной и щедро усыпанный пылью, как и буквально всё вокруг. Не обращая внимания на с интересом взиравших на них пауков, Ло и Луффи без труда сдвинули массивную каменную плиту и осторожно, точно она им ещё не раз понадобится, беззвучно опустили её на пол.       В саркофаге лежал одетый в торжественную одежду скелет очень высокого человека, примерно одного роста с Росинантом. Тело его давно истлело, остались лишь выбеленные кости и почему-то… длинные густые кудри.       — Скелет? — недоумëнно переспросил Зоро, заглядывая внутрь. — Я думал, здесь будет хотя бы ещё один вампир.       — Росинант, пожалуйста, одолжи немного своей крови, — очень вежливо обратился к нему Ло. Необычайно вежливо даже для себя самого.       Росинант без колебаний кивнул, отдал лампу Зоро и шагнул ближе. Ло взял его за запястье, провëл острым ногтем по горячей руке и оставил небольшой порез. Краем глаза он заметил, как фыркнул и показательно отвернулся Луффи, как недовольно нахмурился Зоро и услышал, как сквозь стиснутые зубы зашипел Росинант. Но порез был очень тонким, таким, что даже две капли крови едва выступили на светлой коже. Одну из них Ло подцепил пальцем и швырнул скелету точно в лоб; другую осторожно слизал языком, склонившись над протянутой рукой.       — Ло! — окликнул его Зоро. — Занимайтесь этим, когда вас никто не видит.       — Что за времена пошли, — понизив голос, Ло улыбнулся, — пить кровь прилюдно уже считается неприличным. Кормящей матери с голодным младенцем ты тоже велишь закрыться в детской?       — Что-то ты слабо похож на младенца.       Ах, если бы только этот вспыльчивый мальчишка знал, что это было самым невинным из всего, что происходило между ним и Росинантом. Даже их разговоры в долгих поездках в город или под утро в гостиной у камина меньше предназначались для чужих ушей, чем этот вполне невинный, практически дружеский жест. Не говоря уже обо всём остальном.       Пока они с Зоро молча переглядывались, кости в саркофаге пришли в движение, и скелет, наконец, принял сидячее положение. Испуганный вскрик Росинанта эхом разлетелся по округе и потерялся где-то в лабиринте коридоров.       Скелет обвëл взглядом пустых глазниц всех собравшихся и мелодичным голосом осведомился:       — Доброй ночи! Который сейчас год? — на несколько секунд его взгляд задержался на Зоро, и он уточнил: — Или, быть может, мне следует сначала узнать, который сейчас век?       — По-прежнему двадцатый, — не скрывая улыбки, сообщил Ло. Давно отчаявшись запоминать даты, он добавил: — Примерно тридцатые годы.       — О, надеюсь, Первая Мировая война уже закончилась?       — Первая?! — в один голос переспросили Зоро и Росинант.       — Йо-хо-хо-хо! — заразительным смехом разразился Брук. — Луффи, Ло, что это за два господина?       — Наши друзья, Зоро и Росинант, — Луффи широко улыбнулся и повис на плечах Зоро. — Поднимайся, Брук, пойдëм, время близится к рассвету, а нам ещё ехать обратно.       — Ехать? Куда? Ведь мы же у вас дома.       — Расскажем обо всём по дороге!       — Будьте добры, расскажите, — слегка рассеянным тоном добавил Зоро, а Луффи и Брук одновременно рассмеялись.       Ло невольно встретился взглядом с испуганным, точно так же ничего не понимающим Росинантом. Быть может, им и в самом деле стоило обо всём рассказать по дороге, тем более, что времени для этого было предостаточно, однако все объяснения неизменно утомляли Ло. И всё же он поймал себя на мысли, что хочет подтолкнуть Росинанта навстречу Бруку, словно маленького ребёнка к большой собаке — точнее, ожившему скелету большой собаки — и шепнуть, чтобы он ничего не боялся. Но и эти своевольные мысли были поспешно изгнаны из пока ещё здравого сознания.

*

      Рассказ занял какое-то время. Они всё спускались и спускались по заросшим горным тропам, мимо бурной реки, через густые леса, но неизменно — в свете луны. Кто-то нёс в руках пустую корзину (оправдываться перед Бепо не хотелось), кто-то по-прежнему мокрую одежду, а кто-то изо всех сил старался не уронить хотя бы себя самого.       Как бы ни было сложно в это поверить, Брук тоже был вампиром. Они познакомились с ним во времена пиратства, и тогда ещё живой музыкант неизменно выделялся среди прочей команды своим нечеловечески высоким ростом, а ещё — заразительным пиратским смехом. Последней привычке он так и не изменил за все века своего существования. Ло относился к музыке спокойно и терпеливо, а вот Луффи, которому нечасто удавалось завлечь в команду по-настоящему талантливого музыканта, был просто в восторге с первого дня… и до самой смерти Брука. Выход в море никогда не был для них приятной прогулкой, и в той битве летающие повсюду обломки кораблей угодили несчастному музыканту прямо в голову.       Ло долго и настойчиво спрашивал Луффи: уверен ли он, что обратить умирающего Брука в вампира — это хорошая идея? Брук ни за что бы не ответил им честно и тем более здраво. В тот момент ему наверняка больше всего на свете хотелось жить дальше, но в самом ли деле он был бы рад обречь свою душу не иначе, как на вечные мучения?       К счастью или к сожалению, не все обращения в вампиров заканчиваются успешно. Луффи влил свою кровь в ещё тёплое тело Брука, и бедолага умер в страшных мучениях. Ло был уверен, что ослабленное тело не справилось с вампирской кровью, и не стесняясь, попрощался с Бруком; однако Луффи отказывался признавать очевидное, и лишь его отчаянное сопротивление позволило Бруку спастись и переродиться.       Все вампиры после перерождения приобретают сверхъестественные способности. Ло всегда интересовался медициной, и провидение наградило его способностями под стать. Луффи… кто знает, куда смотрел Бог — если он, конечно, существовал, а в этом приходилось изрядно сомневаться — когда выбирал дар для Луффи. Быть может, стрелял вслепую, словно в дартс.       Брук пришёл в себя семь дней спустя. И мог бы стать основателем новой мировой религии, если бы его не обвинили в плагиате, и если бы дело не происходило на пиратском корабле посреди моря. Все эти семь дней он пролежал глубоко в трюме, и то ли из-за метаморфозы перерождения, то ли из-за приобретённых способностей, его кожа, мышцы, внутренние органы, нервы и кровеносная система, всё-всё, кроме скелета и выдающейся причёски, истлели за эти самые семь дней. А может, это и к лучшему. Если бы он продолжал существовать в виде семидневного мертвеца, Ло бы сам прикончил его из милосердия.       Однако Брук стал, должно быть, самым проклятым и невезучим вампиром из всех. У него были острые клыки, но не было собственной крови, не было даже желудка или горла, чтобы пить чужую. Как и все вампиры, он реагировал на человеческую кровь — именно это и помогало разбудить его — однако ровным счётом никак не мог её выпить.       За все столетия Ло так и не удалось понять, а вскоре он и бросил пытаться, как Брук двигался, говорил или ориентировался в пространстве. Солнечный свет или серебро прожигали выбеленные кости, а попади Брук в текущую воду, наверняка немедленно пошёл бы ко дну. Из-за того, что Брук не пил человеческую кровь, большую часть своего бессмертного существования он спал беспробудным сном то на корабле, то в высоком склепе под их замком, где Ло и Луффи любезно предложили за ним приглядеть. Долго находиться в мире живых — или не совсем живых — Брук не мог. Однако как он в конце концов просыпался, или откуда всё-таки черпал силы — Ло тоже не знал.       По дороге домой за рулём был уже Ло. Слишком поздно они осознали, что их машина никак не была рассчитана на такое количество негабаритных пассажиров. Росинант пересел вперёд, и они с Ло слушали громкие песни, доносившиеся с заднего сиденья, но не подпевали.       — Так вы разбудили меня, чтобы я сыграл на вашем приёме? — весьма воодушевлённо осведомился Брук.       — Именно так! — подтвердил Луффи. — Наверное, Бепо занимался приглашениями. Но должна приехать Робин, а ещё…       — Бепо? Кто такой Бепо? Как тяжело спать двадцать лет, даже рядом с вами появились новые имена!       — Это мой фамильяр, — бросил через плечо Ло, не имея никаких намерений уточнять его видовую принадлежность.       Краем глаза он увидел, как Брук с самым доброжелательным выражением костей на лице развернулся к Зоро и как бы невзначай спросил:       — А вы, господа, Зоро, Росинант? Вы прибыли на бал заранее?       — Мы люди, — тут же изничтожил всякую интригу Зоро. — Мы приехали в гости к Луффи, и если всё сложится удачно, то успеем вовремя уехать.       — Л-люди? — неверящим голосом переспросил Брук. — С нами едут живые люди?!       — Не нужно так кричать, — Луффи бросился к бешено вращающимся костям. — Да, люди! Разве ты с самого начала не заметил…?       — Да как же я мог?! Луффи, неужели ты видишь, чтобы у меня были глаза? — он указал на пустующие глазницы. — Ах да, у меня ведь нет глаз! К тому же, он так одет! Йо-хо-хо, совсем как Ло, когда я видел его…       — Неважно, — повысив голос, оборвал его Ло. — У нас в гостях люди, этого достаточно. Мы не собираемся убивать их. Луффи вообще не хочет, чтобы они уезжали, так что нам, возможно, понадобятся твои способности.       В тишине, нарушаемой лишь рёвом мотора, Брук протянул длинное:       — А-а-а-а, вот в чём дело.       — Ещё напомни, что вы обещали не пить нашу кровь, — подал голос Зоро из-за спины Ло.       — Уж на твою кровь точно никто не покушается, — Ло взглянул на дорогу и обернулся, чтобы, чуть улыбнувшись, спросить: — Да, Луффи?       Даже не стараясь скрыть смущения, Луффи ничего не ответил, осознанно или нет вжимаясь в руку сидящего рядом Зоро. Тот, впрочем, уже давно его не отталкивал. Брук всё продолжал восклицать: «Люди! Как вы после стольких лет умудрились связаться с людьми?» — словно ворчливый дальний родственник, которого имели неосторожность посвятить в недавние семейные события. В этот момент Ло подумал:       «И в самом деле, в автомобиле три вампира и два человека. Всё это дело очень дурно пахнет. На что бы Зоро ни надеялся, никуда Росинант раньше времени не уедет. Какого чёрта я вообще во всём этом участвую? Ах, да… Ради Луффи. — Его взгляд невольно скользнул в сторону, туда, где в приоткрытое окно курил сгорбившийся Росинант. К прочим мыслям пришлось поспешно добавить: — Идиот».