Охотник на вампиров

      26 октября 193Х г.       Некогда привычные стены навевали на Ло чувство позабытого, мрачного уюта, чëрного света домашнего очага. Обеденный стол, за которым они с Луффи никогда не сидели прежде, добавил в их сегодняшнее путешествие немного интриги и недосказанности, а с другой стороны, напротив — что за тяга к откровениям вдруг пробудилась в Зоро? Ло видел, как металась его душа, чувствовал её надрыв, а стоило Зоро бросить на Луффи — как казалось ему одному — незаметный взгляд, как он тут же получал преисполненный нежности взгляд Луффи в ответ. Что же, Луффи выбрал самое неподходящее время в году, чтобы влюбиться.       К тому же, он не изменял своей старой привычке виртуозно и невероятно глупо падать в текущую воду. Как удачно сложилось, что при переезде они оставили какую-то часть одежды и практически всю мебель в старом доме. Да и вообще не стали его продавать.       По правде говоря, дело было в их странном соседе, покоящемся в подвале.       Не было никакого смысла спускаться туда прямо сейчас, так что у них было немного времени, чтобы побыть наедине. В последние дни его обнаруживалось всё больше.       В темноте Ло без труда разглядел, как Росинант перегнулся через широкий стол и пытался дотянуться до его руки. По инерции он подтолкнул ладонь ему навстречу.       — Чего тебе? Мог просто позвать.       — О чëм я сейчас думаю? — с блуждающей на губах улыбкой осведомился Росинант и склонил голову на бок. Длинная светлая чëлка упала на глаза.       — О том, почему я сказал им, что пил твою кровь четыре раза, — без запинки отозвался Ло.       — Вот чëрт, а ты и правда читаешь мысли…       Но Ло был вынужден тут же развеять скрывающееся за досадой восхищение:       — Я не читал их, это и так понятно.       Росинант по другую сторону стола резко вздрогнул, как человек, неожиданно обнаруживший в своих мыслях то, о чëм всем остальным знать не стоило. И лишь огромным усилием воли Ло заставил себя не проверять, что же именно.       — Но это было всего трижды, — слишком мягким тоном напомнил ему Росинант.       — Ты прав. Один раз я посчитал авансом.       С грохотом падающего тяжëлого стула Росинант подскочил на ноги, забрался на длинный стол и перемахнул через него, оказываясь лицом к лицу с Ло. А ещё — в непосредственной близости. Ничто не мешало ему попросту обойти стол, но этот путь совсем его не привлекал. Не ожидавший такой прыти Ло не то что опешил, а даже не сразу смог подобрать слова, чтобы добавить:       — Я не имел в виду, что прямо сейчас.       — А когда?       — Когда станет совсем невыносимо.       — Разве ты не хочешь сейчас?       Если бы по нетерпению проводили       Олимпийские игры, Росинант, несомненно, собрал на них всё золото — или хотя бы разделил его с Луффи. Его длинные ноги, непристойно широко раздвинутые прямо у Ло под носом, без труда касались пола. Взгляд заскользил по худым бëдрам, и Ло не знал, видел ли это Росинант в царившей вокруг темноте.       Чтобы всë-таки заглянуть ему в глаза, пришлось высоко задрать голову.       — Ты в порядке только потому, что я делаю от силы по два глотка, — не скрывая высокомерного тона, сообщил Ло. — Если бы я не был так сдержан, ты уже не смог бы забраться в такую даль.       — И я очень тебе за это благодарен, — Росинант кивнул.       Не выдержав, Ло поднялся на ноги, выставил руки на стол по обе стороны от сидящего Росинанта и, по-прежнему задрав голову вверх, неторопливо произнëс:       — Не думай, что из нас двоих, главный — ты, или что ты можешь что-то решать. То, что я был слаб в твоëм присутствии, не значит ровным счëтом ничего.       Росинант как-то растерянно, точно извиняясь, улыбнулся и нервно сглотнул.       Как же Ло хотелось — глядя на эту кривую улыбку, на искрящиеся в темноте глаза, ощущая вцепившиеся в столешницу пальцы то ли в страхе, то ли… в нетерпении? — сделать те самые два глотка горькой крови. И как же он бессовестно, не моргнув и глазом, лгал. Припомнив о неизменной горечи во вкусе Росинанта, он потянулся, выхватил у него изо рта сигарету и не глядя затушил её об нижнюю часть столешницы. Портить мебель совсем не хотелось, однако если ему доведëтся ещё хоть минуту вдыхать невыносимо горький дым — он не мог за себя ручаться.       Внезапно Ло ощутил, как горячие, обжигающие руки заскользили по его предплечьям, медленно, но неумолимо поднимаясь к плечам и шее. Росинанту и в самом деле нравилось касаться этого холодного тела, вглядываться в бесцветное лицо, ощущать ледяное дыхание на коже? Точно исследователь, решительно выдвинувшийся навстречу величайшему открытию своей жизни, Ло подался вперëд, к разгорячëнному живому Росинанту; коснулся его одежды своею, прижался бëдрами к внутренней стороне его бëдер, грудью скользнул по распахнутой под чужим пальто груди. Казалось, тянуться к Росинанту было так близко и в то же время непривычно, невыносимо далеко. Его приоткрытый рот замер в сантиметре от горячей шеи, с солоноватым привкусом пота, и запах Росинанта — горький табачный, приторный, с освежающими нотками осенней ночи — в ту же секунду будто бы свëл Ло с ума. Больше не хотелось крови, не хотелось пронзать клыками мягкую кожу с чуть отросшей светлой щетиной, едва различимой в темноте даже для него. Тëплая, свежая, человеческая кровь точно заструилась по венам и артериям от одних лишь прикосновений к Росинанту, и полузабытое тепло наполнило тело Ло. Не так он привык его ощущать и не так собирался почувствовать вновь.       Весь мир замер на несколько секунд, они не двигались, не дышали, не решались оказаться ещё ближе. Наконец, тяжëлая рука на тëмном затылке Ло притянула его ближе; но в последний момент тот спрятал обнажившиеся клыки и скользнул по мягкой шее губами. Словно пронзивший затылок серебряный кинжал, рука Росинанта с силой удерживала его на месте и не позволяла отстраниться.       За одним поцелуем последовал другой, жадный, жаждущий тепла, изнывающий от желания прикоснуться больше, чем сейчас. Росинант в его руках вздрагивал, но молчал, то ли стоически сцепив зубы, то ли, ошеломлëнный, не мог подобрать слов.       Вторая рука Росинанта втиснулась между ними, пробралась под подбородок Ло и направила его выше: туда, где обжигающие губы Росинанта уже не осмеливались ни о чëм просить. Ло не потребовалось залезать в чужую голову или хотя бы заглядывать в полуприкрытые глаза. Росинант ничего не разглядел бы в темноте, но от Ло не ускользнули ни подрагивающие ресницы, ни распахнутые на выдохе губы, ни заливший щëки румянец. И за доли секунды, что эта картина стояла перед глазами, он отпечатал еë в памяти с великолепной точностью. А после закрыл глаза и поцеловал Росинанта по-настоящему.       Прошла целая вечность или, возможно, чуть больше, прежде чем они смогли отпустить друг друга. Но даже в этот момент Ло почувствовал, как тело против его воли продолжало льнуть к Росинанту.       — Ло, я…       — Молчи…       — Не закрывай мне рот! — тон Росинанта сделался слегка возмущëнным. — Если целуешь, будь добр и выслушать.       Ему даже начинало нравиться, как Росинант в его присутствии не мог попросту помолчать. Нет, тому отчаянно было, что сказать, и почти не заботило, хотел это слушать Ло или не слишком. Вот только перед тем, как продолжить, Росинант перехватил Ло за талию и прижал к себе, не позволяя отстраниться. Или дело было всё-таки в том, что Ло не хотел?       — Я надеюсь, дело не в моей фамилии, — произнёс Росинант негромко.       Однако это было последним, что Ло ожидал от него услышать, и всё же волна негодования неумолимо нарастала где-то в груди. Он даже как следует наступил Росинанту на ногу — чтобы не смел и думать о подобных глупостях.       — Эта история случилась так давно, что тебе даже не нужно о ней знать, — в голосе сквозило явное недовольство. — С чего вдруг решил заговорить об этом? Ситуацию менее подходящую представить сложно.       — Почему же? Ещё остаётся постель, — как ни в чём не бывало отозвался Росинант.       — Постель? Какая ещё пос…       Осознание едва не сбило с ног, благо, Ло крепко удерживали на месте. Отчего-то он вмиг почувствовал себя застенчивой викторианской девицей: в самом деле, о какой постели шла речь?! Однако вида не подал. Да и видимых признаков смущения он слишком давно был лишён.       Не желая и дальше развивать эту тему, он решил вернуться к более приятному занятию, чем пустые угрозы: вновь потянулся отчаянно далеко к Росинанту и поцеловал его в губы. Губы Ло были холодными, словно лёд, и целовать его было всё равно, что ожившую статую. Но Росинант не отстранялся, не отталкивал его и не противился. Росинант и сам тянулся к нему, отвечал на поцелуи, и когда его горячий мокрый язык скользил по холодным бесцветным губам Ло, последний невольно распахивал их, позволяя скользнуть глубже.       Должно быть, это было невыразимо мерзко — целоваться почти что с трупом. Не чувствовать под своими руками привычного человеческого тепла, как чувствовал его Ло, забираясь под чужое пальто. Не ощущать биения сердца в прижимающейся к тебе груди. Всë то, что так манило Ло, понемногу сводило с ума и запросто отключало здравый смысл, — всë это у него самого отсутствовало. Ему бы и в голову не пришло, что Росинант мог не разделять его отчаянных, зарытых где-то глубоко в груди желаний.       — Ты потеплел, — с блуждающей на губах улыбкой заметил Росинант.       Его большие ладони прошлись по чужой спине и остановились на шее.       — Не говори ерунды, — отмахнулся Ло, не раздумывая даже секунды.       — Какой смысл мне лгать?       — Если я и могу согреться, то только от выпитой крови.       Росинант на это беззаботно пожал плечами и, словно стремясь удостовериться в своей теории, снова поцеловал Ло. Целовал долго, неторопливо, облизывал губы и вновь вынуждал приоткрыть их, чтобы проникнуть языком в чужой рот. Если бы Ло и в самом деле согрелся, то решил бы тогда, что у Росинанта и вовсе лихорадка — таким пышущим жаром он был, несмотря на все обстоятельства. Но пока его за подбородок и щëки удерживали на месте, он не смел двинуться, не хотел мешать исследованию Росинанта. Если это и в самом деле можно было так назвать…       Наконец, Росинант отстранился и чиркнул зажигалкой возле лица Ло. Тот вдруг почувствовал, как краска смущения и вправду на секунду хлынула к щекам, стоило задуматься о том, как вероломно и бесстыдно сейчас целовал его Росинант. И дело было вовсе не в пляшущем неподалëку пламени. Но ведь этого не могло быть!       — Ты определëнно близок к смерти, но ещё борешься за жизнь, — с задумчивым видом произнëс Росинант, ухватившись за подбородок Ло и принимаясь вертеть голову из стороны в сторону.       Его большой палец скользнул по чуть заалевшей щеке.       — Сейчас укушу тебя и воскресну окончательно, — сцепив зубы, прошипел Ло, предпринимая слабые попытки вырваться.       — О-о-очень страшно, — Росинант хохотнул в ответ. — Неужто ты прежде не целовался с живыми людьми?       Ло воспользовался случаем, когда хватка Росинанта ослабла, и сделал крошечный шаг назад, отстраняясь. Отчего-то ему даже захотелось сделать вдох полной грудью.       — Не исключаю, что последний мой поцелуй с человеком был ещё до того, как ты родился, — с трудом, однако ему удалось вернуть прежний слегка высокомерный тон. — Или у меня нет права что-то забыть?       — У тебя есть право освежить воспоминания.       Ло наградил его многозначительным взглядом. Не время и не место было для подобных разговоров. За каким чёртом тогда в постели они обсуждали его малоприятное прошлое?! И хотя злиться по-настоящему на Росинанта не получалось — что за его поступки, являющиеся лишь закономерным продолжением поступков Ло, что за слова — всё равно Ло чувствовал себя не в своей тарелке. При том, что он по-прежнему находился в собственном доме, где они с Луффи прожили больше сотни лет. Каждый камень здесь был ему знаком, каждый звук был предсказуем, однако в этой до боли привычной картине возник Росинант. Слишком живой для этого места, слишком плохо видящий в темноте, слишком неуклюжий для покосившихся ступеней и притаившейся во тьме мебели.       Стоило подумать о последнем, как Росинант поднялся на ноги, однако не успел и шага сделать, прежде чем споткнулся об очередной стул и полетел прямо на пол. В ту же секунду Ло протянул руку и перехватил его, на этот раз не позволяя расшибить лоб.       — Который час? — как ни в чём не бывало осведомился Росинант.       Ло, всегда носивший при себе карманные часы, пожал плечами, сообщая, что не имеет ни малейшего понятия. Да и что бы им сказали стрелки часов? В этом доме время всегда текло по-особенному, то растягивая минуты, превращая их в месяцы, то сжимая годы до нескольких мгновений.       — Луффи и Зоро уже наверняка ждут нас внизу, так что вперёд! — неожиданно бодрым голосом провозгласил Росинант и двинулся прочь из столовой. — Кстати, а куда идти?       — Не отставай, — небрежно бросил Ло, однако для верности решил всё-таки взять Росинанта за руку.       Если бы он только знал, как выглядел в этот момент: растрёпанный, взъерошенный, волосы на затылке после пальцев Росинанта торчали во все стороны, едва заметный румянец всё ещё теплился на щеках, рубашка в беспорядке, а от самого Ло пахло табаком и совсем не пахло кровью. Неизвестно, к сожалению или к счастью, однако Ло ни о чём из этого не знал.