Охотник на вампиров

      После полуночи, 26 октября 193Х г.       Неизвестно, сколько старый замок был лишён своих хозяев, однако неудивительно, что он по-прежнему оставался необитаем — едва ли кто-то стал бы искать жилище в подобном Господом забытом месте, а из-за зловещей ауры все животные неизменно обходили его стороной. Да и добираться было, прямо скажем, не то чтобы недалеко. Похоже, Ло и Луффи покинули эти края, как только выяснили, что новенький автомобиль не смог одолеть даже первый крутой подъём.       Петли на тяжёлых старых дверях скрипели подобно душам грешников в Аду, пыль с порога забивалась в нос, а разглядеть очертания некоторой мебели удавалось только благодаря то и дело чиркающему зажигалкой Росинанту. Внутри было ничуть не теплее, чем на улице, и сквозняк гулял по коридорам несмотря на захлопнутые ставни. Казалось, здесь никто и никогда не зажигал свет.       По сравнению с этим замком, нынешнее поместье выглядело светлым, пыщущим жизнью местечком.       В борьбе между мокрыми штанами и пустым желудком последний одержал уверенную победу, и Зоро не смог воспротивиться предложению Росинанта сначала поужинать тем, что им так любезно положил в дорогу Бепо. Думать о том, чем будут ужинать господа вампиры, не хотелось. Столовая оказалась такой же пыльной, как и весь остальной дом, однако на помощь пришла всё ещё мокрая рубашка Зоро, которой он… никогда прежде не дорожил. А ведь ему уже пообещали новую.       Пока Зоро и Росинант с воодушевлением знакомились с содержимым корзины для пикника — опустим, что этот «пикник» не способен был впечатлить даже самого впечатлительного человека — Луффи и Ло сели напротив них за старинный стол и о чём-то почти неслышно переговаривались. От длинного подъёма на гору ноги гудели, и сейчас даже грязные стулья ощущались ничем иным, как ниспосланным свыше благословением. В дополнение к ним, упакованный в дорогу целый мясной пирог казался слаще любого райского винограда или, если угодно, крови девственницы. Зоро вдруг подумалось, что даже если Луффи и попробует его кровь, то наверняка окажется от неё не в восторге. У вампиров, думалось ему, должны быть совсем иные предпочтения.       Стоило голодному желудку удовлетворённо замолкнуть, как странные мысли одна за другой начинали вертеться не только в голове, но и на языке Зоро. Развернувшись к Ло и Луффи, он будто бы совсем не вызывающим тоном между делом осведомился:       — Росинант, ешь больше, ты словно побледнел в последнее время. Может, обратишься к врачу?       Разговор Луффи и Ло тут же затих, и Ло с решительным, бесстыдным непониманием уставился на Зоро.       — Не думаю, что стоит, я прекрасно себя чувствую, — поспешил заверить его Росинант. — Должно быть, тебя сбил с толку лунный свет.       — Или укусы на твоих руках.       — Или укусы на моих руках, — с тем же невозмутимым видом согласился он.       Не успел Ло и слова вставить в их разговор, как Зоро спросил:       — Не сблизились ли вы с Ло настолько, что мне стоит начинать волноваться?       — Сблизились? — как можно громче переспросил Ло.       — И ничего мы не сближались!       В разговор со сверкающими заинтересованностью в темноте глазами вступил Луффи:       — Торао, а ты рассказывал мне…       — Что он тебе рассказывал? — не упустил возможности осведомиться Росинант и перевёл вопросительный взгляд уже на Ло.       Зоро расслабленно откинулся на спинку деревянного стула. Как забавно было наблюдать за этими тремя: стоило лишь немного их раззадорить, как из ниоткуда возникало бурное обсуждение, заканчивавшееся размахиванием руками, заливистым смехом Луффи, и кто-то обязательно ещё несколько минут сидел красный, словно поспевший помидор, а иногда этим «кто-то» был и сам Зоро.       — Ничего не рассказывал!       — О том, что ты потомок Дофламинго, и что твоя кровь для него… — не слушая протестов, продолжал Луффи.       — О, об этом я знаю, не беспокойся, — расслабленно выдохнул Росинант. — И именно поэтому я сам предложил Ло свою кровь.       С хитрой ухмылкой Луффи напомнил:       — Вообще-то, уговор был такой, что мы больше не пьём живых людей! И хотя Зоро предлагал мне себя уже дважды, я…       Договаривать он не стал, поскольку все взгляды тут же переместились с него на Зоро, и довольная улыбка медленно сползла с его лица.       — Зоро? — только и осведомился Росинант.       — Нет, когда ты говоришь об этом вот так, очень легко может сложиться неверное впечатление, — в свою защиту слегка возмущённым тоном начал Зоро. — Напоминаю, разговор был не об этом.       — О, теперь он именно что «об этом», — совсем не скрывая злорадства, заметил Ло. — Отчего же мне казалось, что из всех здесь присутствующих ты этому больше всех противился?       Не без удовольствия Зоро парировал, их с Ло взгляды схлестнулись:       — Как оказалось, больше всех противится всё-таки Луффи. Сколько раз ты уже пил кровь Росинанта?       — Четыре раза, — без запинки отозвался Ло.       Повисло неловкое молчание, нарушаемое очередным чирканьем зажигалки. Росинант шумно выпустил дым из лёгким и намного более спокойным тоном осведомился:       — К чему этот разговор?       — Я переживаю за тебя, только и всего, — как ни в чём не бывало ответил Зоро.       — Не стоит. Ло ни о чём меня не просит и не заставляет. И вообще, всё это происходит только по моей вине, — последние слова он произносил всё тише и тише.       — Из чего следует второй мой вопрос: вы настолько близки?       — Задавать такие вопросы очень неприлично, особенно, если они содержат второе дно, — прокомментировал Ло.       Зоро подумалось, что, напротив, и первое дно вопроса звучало вполне и вполне однозначно. Однако не замечать их взгляды друг другу, или непринуждённое общение, или то, как рядом с ним Ло время от времени улыбался — вот что было неприличным: игнорирование очевидного!       Не дожидаясь ответа Зоро или Росинанта, Луффи перегнулся через стол и с довольным смешком сообщил Зоро так, чтобы и остальные услышали:       — Обычно, когда так говорят, точно что-то есть.       — Луффи!       Однако Зоро уже многозначительно кивнул ему в ответ, соглашаясь с каждым словом.       Последовавшее молчание было куда менее неловким, но всё больше — неоднозначным. Пока они с Луффи по необъяснимой причине хихикали над очевидно смущëнными товарищами, в голову Зоро не смела хотя бы закрасться мысль, как они сами выглядели со стороны. А может, это и к лучшему.       Выразительно откашлявшись, Ло настойчиво напомнил:       — Луффи, покажи Зоро, где моя одежда.       — Встречаемся внизу?       Ло утвердительно кивнул, и Зоро, на ходу доедающего пирог, потянули из-за стола.       Луффи вëл его тëмными коридорами и винтовыми лестницами, через натужно скрипящие двери и при этом — непроглядную темноту. Чем глубже они пробирались в замок, тем больше Зоро убеждался во мнении, что едва ли сможет найти отсюда выход. Его глаза за последние недели и правда привыкли к темноте, как никогда прежде, но даже он был вынужден признать, что сколько бы ни старался, даже разглядеть очередную дверь было непосильной задачей. Луффи, напротив, чувствовал себя во тьме, словно рыба в воде, и вместе с тем не смел ни на мгновение отпустить руку Зоро.       Покои Ло — а иначе назвать их попросту не поворачивался язык — и вправду впечатляли. Зоро будто бы удивился тому, что вампиры спали не только в роскошных гробах, но ещё и на не менее роскошных кроватях. Когда он распахнул плотно зашторенные окна, пыль тут же окатила его с ног до головы, но вместе с тем в комнату наконец пролилось хоть немного лунного света, на этот раз почти болезненно яркого.       Ох, как же не хватало Бепо с парой канделябров! Об электричестве Зоро не смел и мечтать.       — Они странные, — донеслось из старой гардеробной Ло.       — Костюмы? — непонимающе переспросил Зоро, по привычке повышая голос, чтобы Луффи мог его расслышать, даже если в этом не было никакой нужды.       — Ха-ха, нет, конечно. Торао и Роси. Особенно Торао.       — Не говори, что только сейчас заметил это в нëм! — в груди Зоро поднялась волна какого-то смешливого негодования. Ему и вправду вдруг стало смешно. — Что с ним вообще не так?       — Я не о том! — и сам рассмеялся Луффи.       Он вышел к разглядывающему пейзаж за окном Зоро, сжимая в руках обветшалый костюм неизвестного года — а может, даже века — пошива. Зоро окинул быстрым взглядом обилие полупрозрачных складок на рубашке, вычурные узоры на старомодной жилетке, а штаны решил не рассматривать и вовсе, поскольку заползающий под плащ осенний холод стремительно вынуждал его изменить всем своим модным предпочтениям. Если Ло и в самом деле носил нечто подобное, страшно представить, как тогда одевался Луффи!       Одежда с чужого плеча оказалась не так уж и велика, а где-то даже мала широкоплечему Зоро. Луффи стянул с него плащ и бесцеремонно бросил на грязный пол, а после того, как Зоро кое-как натянул неожиданно узкие штаны, ловко и незаметно перепрятав серебряный кинжал, Луффи принялся очень медленно застёгивать каждую пуговицу на чужой рубашке. Зоро почти привык к холоду его пальцев, к рукам, пробирающимся под одежду в надежде застать врасплох. И эти руки, лишëнные длинных острых когтей, совсем не отталкивали Зоро. Напротив, словно каждым невесомым прикосновением Луффи старался оказаться ещё ближе, задержать внимание на себе ещё на мгновение. Зоро не знал: то ли дело в очередной сверхъестественной способности, то ли в нëм самом и в Луффи, потому что он и не думал ему противиться. То, как ледяные ладони скользили по его плечам и ключицам — едва ли попросту примерялись к рубашке. Хотя кто-то вроде Луффи вряд ли придавал подобным прикосновениям особое значение.       Неожиданно он вернулся к оборвавшемуся разговору:       — Торао постоянно твердил мне: не сближайся с людьми, не пей их кровь в открытую, а вдруг ты опять случайно кого-нибудь убьёшь, — он резко закусил губу, точно сболтнув лишнего, однако продолжил говорить: — А теперь сам только и делает, что… И хуже всего то, что Роси ему это позволяет!       Зоро перехватил чужие бледные руки за запястья и оторвал от своей груди. На секунду ему показалось, будто пуговицы уже давно закончились, и теперь Луффи просто трогал его, воспользовавшись моментом.       — Ты сказал «убьёшь»?       — Случайно. — Зоро встряхнул его, и глаза Луффи распахнулись будто в испуге: — Поэтому я не хочу даже пробовать твоей крови, у меня всегда были проблемы с… чувством меры.       В один миг Зоро понял, что «случайно» было самым ненастоящим словом из всех, что говорил ему Луффи. «Убьёшь» звучало по-настоящему, однако это стыдливое, невнятное «случайно»… Как может вампир случайно убить человека? Едва ли столкнуть его под копыта бешено несущейся лошади.       На несколько секунд Зоро и самому вдруг стало стыдно. Чего ещё он мог ожидать от Луффи, вампира, пирата, несносного мальчишки и одному Господу известно кого ещё? Неужто он ждал, что Луффи умрёт безгрешным? Что он убьёт единственного в своём роде безгрешного вампира? И он так легко готов был сдаться, стоило Луффи пару раз рассмешить его своими дурачествами?       Зоро с силой сцепил зубы, что те едва не раскрошились. Не в силах оторваться от чужих глаз, он думал:       «Луффи, какого чёрта ты натворил за свою жизнь столько дерьма? Почему я чувствую, что должен разгребать это всё за тобой? Почему, мать твою, почему ты не можешь быть обычным человеком, почему каждый раз напоминаешь мне о своей сути? И будь я проклят, почему это каждый раз оказывается так больно? Кто бы сказал, что буду жалеть вампира, рассмеялся бы ему в лицо! Если бы только ты был простым парнем, пусть без несметных пиратских сокровищ, пусть без нечеловеческих сил, пусть без своего проклятого дома и проклятого друга, я мог бы быть с тобой..!»       Наконец, Луффи дёрнул холодные запястья на себя, и Зоро, вынырнув из пучины собственных мыслей и чужих бездонных глаз, вслед за ними подался вперёд.       — Извини, — ещё более невнятно пробормотал Луффи. — Может, мне и нет оправдания, но к сожалению, я прожил достаточно, чтобы перестать мучиться чувством вины.       Зоро не мог разжать руки, не находил в себе причину отпустить Луффи сейчас, как не мог заставить себя убить его. Рано или поздно всё должно было закончиться смертью одного из них, так почему Зоро, так отчаянно жаждущий жить, не мог позволить себе победить в этой немыслимой гонке? Он тоже убивал, и если судьба его души за это — сгнить в Аду, пусть так. Убивал ли он вампиров ради денег или ради искренней борьбы со злом? — ах, если бы он знал ответ на вопрос в этот самый миг, когда всё, в чём он был уверен прежде, с каждым вздохом становилось всё незначительнее.       Луффи продолжал:       — Нам, вампирам, тоже хочется верить, что мы не чудовища. Что мы — просто жертвы проклятий, ставшие такими по своей воле или… — он едва заметно сглотнул, — по чьей-то эгоистичной вине. Мы не хотим жить вечно, но это не значит, что мы ищем смерти. Должен ли я умереть прямо сейчас за всё, что натворил, за все жизни, что мне довелось погубить? Ни за что! Не питай иллюзий на мой счëт, но и не думай, что я какое-то чудовище. А считаюсь ли я виновным в смерти тех, кого не смог, не успел спасти? Люди умирают. И вампиры… тоже. Всегда. Рано или поздно не станет меня, тебя и всех, кого мы знаем и кем дорожим. Всё, что мы можем сделать, это не бояться смерти.       Руки Луффи, по-прежнему обхваченные чужими пальцами, опустились к Зоро на плечи. Холодные пальцы сминали и комкали готовую расползтись по швам старую рубашку. Голос то и дело опускался до едва различимого шëпота. Зоро не проронил ни звука, а потому Луффи произнёс:       — Знаешь, Зоро… Я вижу неприязнь в твоём взгляде. Как бы я хотел, чтобы ты смотрел на меня совсем другими глазами.       Но Зоро, не в силах вымолвить ничего более, лишь тряхнул головой и не имел ни малейшего понятия, говорит ли он правду или по привычке лжёт:       — Это не неприязнь. Почему почти все наши разговоры неизменно вращаются вокруг одного и того же? Если это дела давно минувших дней, то, может, мне и не следует о них знать. Быть может, нам лучше…       — Вернуть всё как было? — догадливо перебил Луффи. — Ты прав. Если хочешь, я могу снова притворяться человеком.       — Нет, не надо, — решительно отрезал Зоро.       Что-то внутри него отчаянно противилось этому притворству вдобавок ко всему тому, что вынужден был изображать он сам. И питать иллюзии по поводу себя самого он тоже не собирался: что же, они оба были убийцами. Но Зоро жил в убеждении, что убивает только во благо, в то время как Луффи… считал ли он так же? Трудно было разобрать.       Луффи подтянулся на носочках и прильнул ближе, от холода его дыхания у Зоро мурашки побежали по спине. Его грудь касалась груди Зоро, и тот готов был поклясться, что ещё пять минут назад ему было невыносимо холодно, в то время как теперь и рубашка казалась излишней.       — Тогда я останусь вампиром. Очень-очень хорошим и дружелюбным. А ты будешь моим гостем, как и прежде. И когда мы вернёмся домой, я надеюсь, тепло в наших отношениях тоже вернётся. Человеческое тепло.       — Только моё? А как же ты?       — Ты должен будешь меня согреть.       — Что, чёрт возьми, это вообще значит?       Но Луффи уже ничего не собирался отвечать, заливисто смеясь. Его лицо в один миг из непривычно серьёзного, строгого, где-то в глубине даже печального вновь сделалось весёлым и беззаботным. Именно к такому Луффи Зоро успел привыкнуть, однако в его глазах больше не было той бездны, где бесследно исчезал лунный свет.       Отчего же Зоро так хотелось ещё раз заглянуть в неё?       Они подхватили ещё мокрую одежду: штаны, рубашку, пальто — и вновь двинулись через тьму старого замка. Через лабиринт коридоров, по скрипучим лестницам, мимо запертых дверей они спускались всё ниже и глубже. Отголоски прошлого Луффи блуждали за каждой дверью, поджидали за поворотами, стучались в запертые окна. Он вновь держал Зоро за руку, а Зоро вновь позволял себя держать; и вести куда-то, где, быть может, он и не хотел бы находиться, но если Луффи просил как следует, разве имел он право отказать?       Луффи был, пожалуй, самой противоречивой личностью на его жизненном пути. Как хорошо, что он не имел прежде глупости ближе познакомиться с другими вампирами! Одного Луффи уже хватало с головой, наверняка он стоил как сотня других. Даже Ло не шëл с ним ни в какое сравнение. Быть может, поэтому Зоро было так тяжело решиться — на что бы то ни было.       Наконец, казавшаяся бесконечной лестница упëрлась в старую ржавую дверь-решëтку. Та была даже не заперта, Луффи толкнул её и провëл Зоро в ещё более мрачный и тëмный подвал, чем всë, что он успел разглядеть наверху. Луффи быстро огляделся и удивился вслух:       — Странно. А где Торао и Роси?