Охотник на вампиров

      19 октября 193X г.       Первые холода нагрянули неожиданно. Если бы кто-то вышел на крыльцо ранним утром, когда солнце медленно выкатывалось из-за горизонта и пряталось под толщу облаков, то непременно встретился бы с Бепо, что высоко задрал голову в ожидании первого снега. Однако до снега было ещё далеко. И никто не вышел в то утро на крыльцо, кроме Бепо, и не ловил лицом рассветные солнечные лучи. Всë поместье, затерянное вдали от любопытных глаз, спало.       Проснувшись около шести часов вечера, Зоро с грустью отметил, что в его комнате было очень холодно. Он слабо представлял, сколько усилий требовалось, чтобы по-старинке отапливать большое поместье, а ещё постарался оценить, знал ли Бепо, что бесшëрстные беспомощные люди замерзали в бескрайних льдах полюсов на раз-два. Привыкший к тëплой, даже временами душной городской жизни, Зоро поëжился и с головой забрался под одеяло.       А под одеялом обнаружился совершенно холодный, точно замëрзший во льдах экспедитор, бесцеремонный Луффи. На широкой кровати в тот же миг стало очень тесно и совсем немного — жарко. Но только для Зоро.       Казалось, Луффи сладко спал, и вид у него был умиротворëнный и безмятежный. Только встретившись с ним практически лицом к лицу, Зоро вдруг ощутил впивающиеся в бок острые когти. Однако первый порыв в тот же миг столкнуть Луффи на пол очень быстро прошëл, и всë же Зоро воскликнул:       — Какого дьявола ты здесь делаешь?! — он вынырнул из-под одеяла прямо в холодную комнату.       Полусонный Луффи с удовольствием отозвался:       — Я так замëрз! И в твоей постели намного теплее, чем в моей.       Зоро едва не выкрикнул: «Конечно, потому что ты холодный, как мертвец», — но в последний момент прикусил язык.       — Луффи, ты ледышка, — вместо этого недовольно прошипел Зоро. — Прочь из моей кровати! И покажись врачу!       — В теории, — хитрым, сладким голосом протянул тот, — это и моя кровать тоже.       Луффи, конечно же, убираться никуда не спешил. Битва была проиграна ещё до её начала, и всë равно Зоро не мог позволить себе сдаться без боя.       Подумать только, к нему в кровать среди белого дня — пусть и с плотно зашторенными окнами — пробрался вампир, а он не то что этого не почувствовал и не проснулся, но теперь ещё и никак мог его прогнать! Прежде Зоро случалось даже спать с открытыми глазами, а теперь он чувствовал себя попросту жалким.       — В доме вообще есть отопление? — на всякий случай уточнил он.       — Есть, конечно… Если Бепо растопил печь. А я слышал, что белые медведи очень боятся огня. Но даже если и растопил, то нужно какое-то время, чтобы дом прогрелся. Теплее всего должно быть в гостиной.       — Так может, пойдëм в гостиную? Или я хотя бы оденусь и пообедаю?       — Нет!       Прикосновение когтей к бокам наконец исчезло, но уже через мгновение Луффи оказался верхом на чужом животе с одеялом на плечах. И всë, о чëм мог думать Зоро — нет, не о том, каким холодным был воздух в комнате, и не о том, насколько существенным ощущался вес Луффи — что он совершенно не может пошевелиться. Вампирские фокусы ли? Или дело было не только в них? У Луффи, казалось, и вовсе не было ни одного.       Теперь пальцы Луффи ощутимо упирались в голую грудь Зоро. С виду у него были не такие уж и длинные когти, всё ещё очень опасные, но ничего такого, что заставляло бы Зоро в этот момент каждым миллиметром кожи ощущать, словно к груди был приставлен нож. И всë-таки он чувствовал именно это. Не имевший привычки спать полуобнажëнным и одетый в ночную рубашку Луффи опустил взгляд:       — Ого, вот это шрам!       В повисшей абсолютной тишине был слышен скрежет зубов Зоро. Вряд ли Луффи поверит, что в бетонных джунглях города на него напал тигр.       Он прикрыл глаза и выдохнул, выравнивая вмиг сбившееся дыхание. Луффи водил мягкими подушечками пальцев по длинному, наспех заштопанному шраму. По-прежнему не в силах пошевелиться, Зоро зажмурился и как можно спокойнее спросил:       — Почему ты меня не отпускаешь?       — С тобой так тепло, — бесхитростно и даже искренне отозвался Луффи.       — Очень скоро я тоже замëрзну, если не залезу под одеяло.       Слишком быстро Зоро заставили пожалеть об этих словах: Луффи подался вперëд, прямо к его лицу, однако в последний момент упëрся руками в подушку. Перехватившее дыхание уже не спешило возвращаться в норму.       Одной рукой Луффи расстегнул верхние пуговицы на своей рубашке и оттянул ворот, не просто демонстрируя, а почти упираясь в чужое лицо выглядывающим, безобразно затянувшимся шрамом, пересекающим плечо и спускающимся к груди.       — Откуда…?       Но Луффи тут же оборвал его тихим смешком:       — Тс-с-с, я же не спрашивал.       С полминуты они обменивались взглядами. Почти безмолвными. Пускай Зоро и понимал намного больше, чем Луффи мог сказать вслух, отчего-то в воздухе всё нарастала повисшая неловкость.       Потому Зоро, не в силах больше её выносить, обхватил Луффи за плечи и затылок и рывком притянул к себе. Холодное дыхание упиралось в шею. В голове крутилось одно: «Только не укуси, только не укуси, чëрт бы тебя побрал, только не кусайся!»       Но Луффи лежал смирно и неподвижно, даже дышал едва ощутимо. Нос задевал подбородок Зоро, а вскоре тот ощутил и забравшиеся в волосы ледяные пальцы.       Думать отчаянно не получалось. Но и понимать, что сейчас он обнимал Луффи в своей постели, прижимая к себе под одеялом, точно в попытках согреть, тоже совсем не хотелось. Худощавый мальчишка в его руках был злом во плоти… И всë же он улыбался так беспечно и открыто, так просто и понятно хотел быть ближе, и ещё ни разу даже не пытался его укусить, как бы близко в итоге ни находился. Никогда прежде Зоро не страдал от нехватки человеческого тепла, кажется, даже в детстве; но неужели она ощущалась абсолютно невыносимой сто, двести лет существования спустя? Что же, этого он никогда не проверит на себе.       Если бы его и в самом деле хотели убить, едва ли Луффи сделал бы это вот так.       И… едва ли вообще это сделал.       Судорожно цепляясь за остатки здравого смысла и какие-то части сознания, что ещё способны были мыслить, Зоро кое-как произнëс:       — Согрелся? — лишь после обнаруживая, что собирался сказать нечто совершенно иное.       — Зоро, — очень мягко выдохнул Луффи, — я чувствую, как бьëтся твоё сердце. Ты всегда спишь голый?       — Я вполне себе одет, на мне штаны, — заявил он, толкая чужую ногу своей. — Если бы я знал, что во сне ко мне в кровать заглянут гости, то, конечно, надел бы парадный костюм.       — Ты очень тëплый. — Даже не видя его лица, Зоро понял, что тот улыбался. — Но я смогу согреться только одним, особенным способом.       — Мне точно нужно знать о нëм?       — А я тебе и не предлагаю, — хихикнув, Луффи приподнялся на вытянутых руках и добавил, заглядывая в глаза: — Хотя, может, есть и другой.       Руки Зоро сами по себе скользнули с его плеч и шеи вниз по спине и остановились на талии.       Перейдя на шëпот, Луффи продолжил:       — Но ни первое, ни второе я не смогу сделать без твоего согласия.       Зоро прекрасно понимал, что было «первым», и не имел ни малейшего понятия, что скрывалось за «вторым». И всё же, насколько сильно бы его ни раздирало любопытство, он заставил себя сдержаться. Вместо ответа он сел в кровати, по-прежнему придерживая Луффи на своих бëдрах за спину, и прижал его ещё ближе. Длинные руки тут же обвились вокруг его шеи. Зоро прильнул к чужому уху и выдохнул:       — Тогда вылезай из кровати и жди меня внизу. Я голоден, как стая волков, утром ты так и не позволил мне позавтракать. Если мëрзнешь, попроси Бепо заварить горячего чая… или оденься, в конце концов!       — Ты такой смешной, когда злишься.       — Луффи!       Когда за Луффи захлопнулась дверь, Зоро без сил рухнул на подушку, вслушиваясь в бешено колотящееся сердце. Если Луффи и в самом деле слышал его… Впрочем, сердце стучало так сильно, что оставалось удивляться, почему в комнате не дрожали стены. Тяжело дыша, он прикрыл глаза рукой и остался в полутьме комнаты наедине с собой.       Чем больше времени он проводил в компании Луффи, тем сильнее его затягивало в первобытную тьму, в ту часть мира, что существовала всегда, но которую ни одному человеку не удавалось исследовать — и вернуться живым. И чем ближе они становились с Луффи, тем меньше оставалось в Зоро решимости убить его.       И всё же он видел, каким взглядом на него смотрел Трафальгар Ло — точно кот на нанизанную на когти мышь. И сколько бы мышь ни пищала, ни пыталась сбежать…       — Разрешите войти, — донëсся голос по ту сторону двери.       — Бепо? — вслух изумился Зоро. — Чего тебе?       Огромный белый медведь вошëл в комнату и аккуратно закрыл за собой дверь. Даже это зрелище стало для Зоро вполне привычным. Быть может, когда он вернëтся домой, его положат в лечебницу для душевнобольных, и рано или поздно он поверит, что говорящих медведей и в самом деле не существовало.       Ровно как и вампиров.       — Господин Луффи только что прошëл мимо с очень и очень довольным лицом. Должно быть, он вышел от вас, — как бы между делом заметил Бепо.       Зоро сел в кровати и нахмурился:       — Просто он опять ведëт себя… как Луффи.       — Не поймите меня неправильно и, пожалуйста, не говорите господину Ло о нашем разговоре. Но вам и господину Росинанту не стоит и дальше задерживаться в доме. Ради вашей же безопасности.       — В самом деле?       — Можете мне не верить, но до конца месяца вы обязаны под любым предлогом вернуться домой.       Слушать угрозы, пусть и весьма туманные, от белого медведя было очень необычным. И всё же Зоро был не из тех, кого легко напугать.       — Всё потому, что твои господа — вампиры? — ухмыльнувшись, осведомился он.       — Н-не только. Я не могу вам сказать прямо. Извините. Господин Зоро, если вам дорога жизнь… Уезжайте, пожалуйста. Господин Луффи очень расстроится, но если вы умрëте, он расстроится ещё больше. Поговорите с ним, быть может, он согласится уехать с вами.       — Погоди минутку! — оборвал его Зоро. — О чëм речь? Что должно случиться? И при чëм здесь, чëрт возьми, Луффи? Объяснись как следует, раз уж пришëл!       Бепо виновато опустил взгляд, слегка поклонился и, прежде чем уйти, пробормотал:       — Больше ничего не могу сказать. Прошу меня простить. Дом скоро прогреется.