Ты мое море

      Сверкающая Бентли Бентайга проносится по трассе. За рулем сидит мужчина лет 50, одетый в официальный черный костюм, и внимательно следит за дорогой. Машина пролетает мимо ярких небоскребов и старых аутентичных домов, мимо дорогих ресторанов и маленьких кафешек, мимо бегущих по делам прохожих и влюбленных парочек, для которых не существует времени. Многие представители мужского пола провожают автомобиль завистливыми взглядами, а те, кто знает, чья это машина, одобрительно кивают ей вслед.       Разносится телефонный звонок, пассажир на заднем сидении прикладывает айфон к уху, внимательно слушает информацию из трубки и отвечает:       - Я понял. Работайте дальше, молодцы. Не позволяйте ему заметить, что что-то не так. Передай Сереже, что я буду сегодня ждать его в офисе с полным отчетом относительно последних событий, - мужчина вешает трубку, вздыхает и думает: «Потерпи, малыш, осталось недолго».       Машина останавливается около величественного театра оперы и балета, который носит название «Oblivion». Еще пять лет назад его не существовало, но сейчас это самое обсуждаемое и посещаемое место города и страны. Танцоры и оперные певцы съезжаются сюда в надежде получить рабочее место, так как знают, что единожды войдя сюда, они получат всё: высокую зарплату, постоянную публику, роли мечты, лучших преподавателей и уважающее их руководство.       Все как один знают, что владелец данного театра не терпит ошибок, строг с подчиненными и внимателен к каждому работнику до такой степени, что практически каждого может назвать по имени. Его боятся и боготворят, его обсуждают тихо и уважают громко, его любят и почитают. За последние 5 лет он буквально заставил людей полюбить театр, привлек сотни гениальных певцов и танцоров, договорился о восстановлении значительного ряда постановок. Он сделал театр важной и грандиозной частью жизни города. Спросите любого прохожего, он назовет вам его имя.       - Здравствуйте, Антон Андреевич! Рады Вас видеть. Ваше место сегодня номер 5 на 25 ряду, прошу Вас пройти за мной! - раздается голос капельдинера, как только швейцары открывают величественные деревянные двери с резьбой, украшенные мрамором. «Gates of Oblivion» - гласит надпись над входом.       - Здравствуйте, Станислава! Спасибо, не утруждайтесь, я найду место. Лучше уделите внимание гостям.       Высокая фигура проходит мимо засмущавшейся омеги и теряется в толпе между колоннами.       Внутреннее убранство здания не вполне соответствовало представлениям о том, как должен выглядеть театр. Это была могущественная постройка, украшенная изнутри мраморной отделкой. В большинстве она представляла собой минималистичный интерьер в стиле модерн с нотками классицизма.       Снаружи здание казалось немного пугающим, необъятным и строгим, по ночам оно украшалось подсветкой, а днем каменный фасад абсолютно магическим образом переливался вне зависимости от погоды.       Однако внутри каждый входящий ощущал, что в этих стенах кроется своя неповторимая душа. Если приглядеться, то на всех этажах можно было встретиться с лепнинами в виде муз, играющих на разных музыкальных инструментах, а также найти небольшие статуи мифических персонажей, которых несложно было узнать, если посещать постановки театра и разбираться в литературе и искусстве.       Отдельное помещение на втором этаже было отведено под буфет, где можно было приобрести бокал качественного алкоголя любого вида. Разнообразие напитков буквально поражало, ведь многие сорта возможно было найти только за границей. Узкому кругу лиц было известно, что Антон Андреевич лично занимается данной частью бара и эксклюзивные бутылки появляются благодаря большому кругу друзей по всему миру.       На третьем этаже была представлена современная экспозиция со скульптурами. Большинство зрителей даже не догадывались о том, что многие из работ, поистине заслуживающих звания шедевров, созданы художниками совсем юного возраста. Антон Андреевич находил талантливых мастеров по всей стране и за хорошие деньги скупал их творения, тем самым вдохновляя ребят оставаться в искусстве. Он понимал, как сложно отыскать в себе силы творить, когда в кармане ни гроша, а в голове только упреки от старших. «Ты тратишь время впустую, никому ты не нужен!» - эти слова неоднократно слышал каждый из юных мастеров. Своей материальной поддержкой Антон говорил им: "Ты нужен, трудись, я тебя увидел, а после меня тебя будут видеть еще тысячи каждый день".       Спектакль начался. Сегодня премьера нового современного балета. Постановщик, невысокий полноватый альфа-бельгиец, впервые сотрудничает с "Oblivion", а значит - нужно с особым вниманием отнестись к действу на сцене. Высокая фигура в дорогом костюме проходит мимо рядов, оглядывает сегодняшних зрителей, с некоторыми из них здоровается и спокойно садится на свое место.       Шастун всегда присутствует на премьерах, отмечает для себя танцоров, следит за работой капельдинеров, просчитывает продолжительность антрактов, во время которых наблюдает за работой всего театра. Поэтому его и боятся: несмотря на свой внушительный рост, он всегда остается незамеченным, но успевает подмечать абсолютно всё. Работники театра знают, что вне зависимости от дня, каждый из них может получить фидбек относительно обязанностей и трудовой дисциплины. Пока есть Антон как основополагающая часть механизма театра, все остальные его детали тоже будут исправно и четко работать.       - Антон Андреевич, здравствуйте! Я вот только успел приехать, извините, что так поздно. Пройдемте в Ваш кабинет, чтобы я всё рассказал? - послышался голос альфы небольшого роста с темными волосами.       Шастун отвлекся от того, как артисты за кулисами праздновали окончание премьерного показа, повернулся и кивнул.       - Пойдем, Сереж, - на лице руководителя одновременно заиграли улыбка и обеспокоенность. «Почему он приехал так поздно? Неужели что-то случилось?» - подумал Шастун.

* * *

      «Очередной день, когда приходится выживать», - так подумал Арсений, покидая двери школы. Его день не имел планов, не имел красок, не имел смысла. Арсений считал, что если он сегодня жив - уже неплохо. Парень не питал надежды на хорошую жизнь, не мечтал и уже давно ничего не ощущал.       Он не помнит последнего дня, когда бы чувствовал себя хорошо весь день напролет, не помнит дня, когда бы его тело не болело от синяков, не помнит дня, когда бы не испытывал страха от возвращения в собственный дом.       Единственное, что его радовало - это возможность почитать ночью книгу под свет фонарика и хотя бы на несколько часов убежать в другой мир вместе с главным героем рассказа. С головой окунаясь в мир чужой фантазии, он пытался мечтать, иногда улыбался, но чаще плакал - в его голове крутилось только одно: "Мне никогда не стать главным героем".       - Вернулся, сопляк? - раздался пьяный голос отца из кухни, как только Арсений открыл входную дверь.       - Вернулся, - осторожно ответил юноша.       На все вопросы отца он отвечал спокойно и с опаской, потому что если с его губ считается хотя бы одна неверная нота, ему в очередной раз придется доставать аптечку, а потом вытирать кровавые разводы с пола.       Омега пробежал в свою комнату, закрыл глаза и рвано выдохнул. Ему удалось избежать разговора с отцом и его прикосновений. Арсений переоделся из водолазки с высоким горлом в футболку и в очередной раз грустно подметил, что носить их он может только дома.       Дальше вечер шел на удивление спокойно: парень успел сделать все уроки, прорешать пробники к экзамену и сложить рюкзак на завтрашний день. Теперь его главной целью было незаметно пробежать в ванну, чтобы умыться. Однако не успел он выйти из комнаты, как его поймали за шкирку и со всей дури припечатали к стене.       - Думал спрятаться от меня, мелкий засранец?! - прокричал отец, дыша ему в лицо перегаром. Если несколько лет назад Арсений еще мог чувствовать исходящий от него древесный запах альфы, то сейчас юноша уже даже не вспомнит, когда в последний раз ощущал настоящий запах отца.       Он смотрел на сына с такой злостью и отвращением, что у Арсения невольно наворачивались слезы. Парень не понимал, за что его бьют каждый день, за что его так ненавидит родной отец. Но за все эти годы настолько смирился с происходящим, что воспринимал это как должное. Наверное, так и должно быть, так правильно, он это заслужил. Его масса тела была слишком мала, чтобы противостоять отцу, его страх умереть от одной лишь такой попытки был сильнее.       - Нет, отец, - тихо ответил омега.       Альфа бросил его на пол и начал избивать ногами. Он был настолько пьян, что не мог контролировать ни свою силу, ни направление удара. Даже научившись закрывать все важные части тела, Арсений все равно получил по ногам, рукам, животу и лицу. Парень не издавал ни звука, потому что знал, что это может привести к еще более худшим последствиям.       Когда отец остановился, Арсений поднял голову и увидел, что тот допивает свою бутылку водки из горла, а затем раздался громкий удар об стену и звук битого стекла, которое полетело на омегу. Отец, громко дыша, поднес острое горлышко к лицу сына.       - Бесполезное и жалкое создание. Как же я от тебя устал. Из-за тебя вся моя жизнь пошла под откос! Ты приносишь только несчастье! Никому в этом мире не нужна такая тряпка, как ты. Никто тебя не полюбит. Ты - ничто, - рычит ему в ухо отец.       Альфа уже заносит руку для удара, как слышится стук в дверь и крик:       - Эй, Сенька, а ну открывай! Убежал от меня из школы и думаешь отделаешься? Нифига подобного!       После сказанного стук превращается в непрекращающуюся барабанную дробь.             Отец Арсения в недоумении поднимается, смотрит на дверь, а затем на сына. Если бы альфа не был так пьян, он бы увидел, как быстро глаза Арсения налились слезами благодарности, как быстро на его лице промелькнула надежда. Он бы почувствовал, как тело сына расслабляется и становится спокойнее.       - Арс, если не откроешь дверь, я ее выломаю нахер! Пусти меня, иначе тебе придется вытирать лужу мочи под вашей дверью! - снова слышится крик, который медленно переходит в скулеж от естественного для человека желания наконец сходить в туалет.       Арсений подрывается, открывает нежданному гостю дверь, и тот со скоростью света проносится мимо изумленного отца. Всё, что старший успевает услышать перед тем, как дверь в туалет громко захлопывается: - Здрасьте!