Живи для меня, Уоккер

Сутки до миссии в Сигансине. После расставания с Леви в конюшне.

      Это был настоящий праздник, но не для всех. Разведчикам накрыли шикарный стол, на котором главным блюдом было мясо. Такой продукт — настоящая редкость, особенно в этом количестве. В столовой царила суматоха: громкие споры о том, кому какой кусок достанется, смешиваясь с радостными возгласами тех, кто уже успел выпить больше, чем следовало. Если бы Леви не вмешался, скорее всего, разразилась бы настоящая драка.       Ари предпочла отметить это событие в одиночестве, не желая участвовать в шумных компаниях и распитии алкоголя. Она уединилась на тренировочной площадке, где в тишине считала звезды и часы, оставшиеся до начала неизбежного похода.       В голове у нее роились тысячи вопросов, на которые не было ответов. Она беспокоилась не только о своих товарищах, которых, возможно, придется похоронить по возвращении домой, но и о том, что может произойти с ней самой. Мысль о том, что ее имя может оказаться в списке погибших не давала ей покоя.       Перед ее глазами возникала одна и та же ситуация, но с разными исходами, и она не могла не думать: «Как с этим справится Леви?» Она не сомневалась, что Аккерман останется в живых, но что произойдет с ней самой — предсказать было невозможно. Съест ли ее титан или подстрелит очередной предатель? А может, она вообще…       — Решила снова сбежать от всех? — раздался знакомый голос Ханджи за спиной. — Вы с Леви в этом очень похожи.       — Нет, просто настроение не очень, — ответила Уоккер, не поворачиваясь. — А ты почему не со всеми?       — Леви разогнал всех. Там безобразие: подрались из-за мяса и напились до свинского поведения.       Ари тихо усмехнулась, ведь они и сами предполагали, что все закончится именно так. Ей следовало бы пойти спать, как и планировалось пару часов назад. Леви даже не подозревает, что она все еще не в постели, а сидит на песке, отпуская дурные мысли в одиночестве.       Ханджи присела рядом с подругой, поджимая ноги к груди. Несколько минут они просто молчали, стараясь подобрать нужные слова, но те, казалось, растворились в воздухе. В тишине слышался лишь легкий шорох травы и далекий гул вечернего праздника. Ари чувствовала, как нарастает напряжение, и понимала, что это молчание — не просто пауза, а попытка разговорить.       — У тебя все на лице написано, — внезапно произнесла Ханджи, пристально вглядываясь в лицо подруги.       — М? — Ари, в недоумении, посмотрела на Зоэ, пытаясь понять, о чем идет речь. — Что ты имеешь ввиду?       — Мне ты можешь все рассказать, — произнесла Ханджи с искренним интересом, давая понять, что готова выслушать. — Я слушаю!       Ари устало выдохнула, словно сбрасывая с плеч тяжесть, которая уже давно давила на нее. Она знала, что разговор с Ханджи поможет ей, как минимум, прийти в себя и перестать хандрить.       — Просто… — Ари запнулась, пытаясь собрать свои мысли воедино, словно они растворялись в тумане. — Я беспокоюсь. Не могу избавиться от ощущения, что что-то пойдет не так. Каждый раз, когда я закрываю глаза, вижу, как все идет наперекосяк и меня сжирает титан.       Ханджи наклонилась ближе, в ее глазах светились искренний интерес и понимание.       — Это нормально. Мы все боимся. Но пока с тобой Леви, безопасность твоей задницы гарантирована. Он не позволит никому даже пальцем до тебя дотронуться.       — Да, но… — Уоккер вздохнула, — Что если этого не произойдет? Что если нам придется разделиться? Никто не знает, какие сюрпризы ждут нас в Сигансине или, возможно, все пройдет тихо и спокойно. Если я умру, что будет с Леви? Он не заслуживает такой участи.       Да, Зоэ была права, эта девочка загнала себя ужасными предположениями и догадками. Ханджи задумалась.       — В худшем случае, он проведет остаток жизни, виня себя в том, что не смог защитить тебя, — произнесла она, глядя в глаза Ари. — Это будет его личный ад.       Ари почувствовала, как ее сердце сжалось от беспокойства. Она не могла представить, как Леви будет справляться с такой ношей.       — Но в лучшем случае, — продолжила Ханджи, — он влюбится в Моррисон, женится на ней и у них появятся дети. — Ее легкий смех, развеял тяжелые тучи над их головами. — Или даже двое! Представь себе: маленькие Аккерманы, бегающие по полям и делающие все, что заблагорассудится!       Ари не смогла сдержать улыбку, представляя эту картину. Она знала, что Ханджи пытается поднять ей настроение и это даже помогало.       — Не шути так! Я ж с того света вернусь, чтобы прибить и Леви и Иви, — ответила онаю — И все же… я не могу избавиться от страха.       — Страх — это вполне естественно, — произнесла Ханджи, нежно обнимая Ари за плечи. — Но помни, ты не одна. Мы все здесь и если кто-то из нас оступится, то остальные помогут ему подняться. Мы — гребанный разведкорпус, не забывай.       Ари кивнула, ощущая, как груз на душе немного развеялся. Возможно, разговор с Ханджи помог ей взглянуть на ситуацию с другой стороны. Какой смысл убиваться сейчас, если можно расслабиться, и, возможно, в последний день своей жизни сделать все что хочется.

***

      Уоккер проснулась в объятиях Леви, и смятая постель еще хранила запах прошлой ночи. Легкий свет, пробивающийся сквозь занавески, уносил с собой остатки сна. Она потянулась, наслаждаясь теплом его тела и мягкими, неосознанными прикосновениями на своих бедрах.       Ария повернулась к любимому, чтобы увидеть редкое зрелище — сон Аккермана. Она мягко улыбнулась и убрала прядь волос с его лба. Это было невообразимо. Спокойное и умиротворённое лицо, словно вообще ему не свойственное, но такое любимое и желанное. В такие моменты Уоккер завидовала сама себе, ведь кто еще мог видеть капитана таким уязвимым и незащищённым? Правильно, ни одному смертному не было позволено такого!       — Ты снова это делаешь? — произнес Аккерман сонным голосом, не открывая глаз. Уоккер удивленно вскинула брови. — Ну, пялишься на меня, пока я сплю.       Ария тихо рассмеялась и закусила нижнюю губу, стараясь скрыть свою радость. Ее сердце наполнилось нежностью к этому мужчине, который хотел даже сейчас казаться недоступным и черствым.       — Ничего не могу с собой поделать, ты слишком красиво спишь, — ответила она, искренне наслаждаясь моментом.       — Что в этом красивого? — Он открыл глаза, и у Арии перехватило дыхание. Его сонный голос звучал как мелодия, а синева его глаз притягивала ее, как магнит. Она могла утонуть в этих глазах, забыв обо всем на свете.       — Какая же ты странная, Уоккер, — произнес он с легкой усмешкой, и Ария почувствовала, как ее щеки слегка покраснели.       Мужчина приподнялся, нависая над ней, и обхватил пальцами ее подбородок, заглядывая в глаза с безграничной любовью. В этот момент все вокруг словно затихло, и остался только их мир.       — Я живу эти сутки так, словно они последние. Не ворчи, а дай насладиться мне спокойно! — добавила она, и в ее голосе звучала уверенность, которую он так любил. Это было не просто желание — это была потребность, понимание того, что каждый миг может стать безвозвратным.       — Ты что, собралась помирать? — строго спросил Аккерман, ему было больно понимать весь смысл ее, даже таких безобидных, слов. Он мягко поцеловал девушку в губы, стараясь передать ей свою поддержку и уверенность. — Тебе нельзя, я запрещаю. Поняла?       Ария лишь тихо рассмеялась.       — Ну, раз так, то ладно, — произнесла она, притягивая мужчину к себе и увлекая его в страстный поцелуй. Этот поцелуй был наполнен не только любовью, но и отчаянием.       — Уоккер, какая же ты ненасытная, — нежно прошептал Аккерман, едва касаясь ее увлажнившегося лона. — Черт. Ты уже?       Леви взял в руки свой член и приставил его к промежности Арии. Как только он начал входить в нее, издавая тихий рык, в дверь постучали.       — Леви, ты уже встал? — раздался голос Эрвина, нарушая тишину комнаты.       Еще как встал! Ария и Леви смотрели друг на друга, словно две испуганные мыши, не смея пошевелиться. Уоккер оттолкнула Аккермана, спрыгнула с кровати и, дрожащими руками, схватила вещи, разбросанные по полу. Она едва успела залезть в шкаф, когда двери в комнату открылись и на пороге появился Смит. Взъерошенные волосы командира и полурасстегнутая рубашка ясно давали понять, что он либо не ложился спать, работая над планом, либо встал рано, чтобы снова погрузиться в документы. В руках он держал стопку бумаг, что придавало его появлению особую весомость.       Леви успел прикрыться одеялом, но его взгляд оставался испуганным и полным тревоги.       — Вставай, сегодня… — начал Эрвин, поднимая удивленный взгляд на растерянного капитана. Смит быстро оценил обстановку: все указывало на то, что минуту назад он был здесь не один. Однако командир не стал вмешиваться в интимную жизнь друга. Смущенно вернувшись к своим бумагам, он вытащил небольшую скипу и положил ее на комод. — Это нужно проверить до отъезда.       Эрвин уже собирался выходить, но одна деталь, валяющаяся на полу, привлекла его внимание. Это была единственная маленькая вещица, которая мгновенно осадила его: кулон, подаренный Петрой на день рождения Арии. Она никогда не снимала его где попало, только во время секса — это был своего рода ритуал, когда Уоккер оставалась ночевать у Смита. Очевидно, подвеска выпала в тот момент, когда Ария спешила залезть в шкаф.       Он уставился на этот кулон, болезненно осознавая, что Уоккер и была той самой девушкой, с которой Леви провел это утро и, возможно, ночь. В груди у Эрвина засаднило от осознания реальности. Ревность давила его, и обида больно кусала за сердце. Обида на самого себя. Смит винил себя до сих пор за то, что так поступил со своей женщиной — бросил ее самым жестоким способом. Ревновать ее было эгоистично, но он ничего не мог с собой поделать. Завидовал и ненавидел Леви за то, что он мог к ней прикасаться, но в то же время был рад за них. Странный коктейль эмоций. Эрвин просто стоял и пялился на пол, борясь с желанием спросить, что эта вещица делает здесь, и просто выйти, сделав вид, будто ничего не заметил. Аккерман, заметив его взгляд, закрыл глаза и закинул голову назад, осознавая их общий провал с Арией.       Не то чтобы Ария и Леви боялись, что Смит узнает об их отношениях, просто сейчас было неподходящее время для откровений. Чувство вины перед другом сжирало Леви изнутри, разрывая его на мелкие кусочки. Каждый вдох давался все труднее и труднее, словно невидимая рука схватила за горло Аккермана.       Эрвин выдавил из себя болезненную улыбку, его глаза встретились с глазами Леви. Аккерман подумал: «Нужно было все рассказать». Он осознавал, что поступил с другом нечестно, и это чувство вины давило на него, словно тяжелый камень.       — Леви, не спеши, я буду ждать тебя в кабинете, — сказал Эрвин, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри него бушевала буря.       Это последнее, что сказал Эрвин прежде чем покинуть комнату капитана. Когда Ария вышла из «укрытия», Леви не смог умолчать о том, что произошло.

***

      За несколько часов до начала миссии в Сигансине царила напряженная обстановка. Каждый был охвачен тревогой, гадая, что их ждет за стенами. По приказу Эрвина было решено выдвинуться ночью, а это означало, что времени оставалось чуть меньше суток. Неудивительно, что в некоторых уголках штаба можно было увидеть рыдающих разведчиков; их страх был вполне обоснован, впереди их ждала неизвестность.       Пока солдаты завтракали и готовились к тренировке, Смит решил остаться в кабинете, чтобы закончить одно важное дело. Он сел за свой письменный стол, открыл верхний ящик и достал чистый лист бумаги с простым карандашом. Командующий аккуратно выводил буквы на бумаге, возможно, составляя очередной отчет для отправки в столицу или куда-то еще. Мысли его были заняты не только предстоящей миссией, но и тем, что произошло в спальне Леви.       Тихий стук в дверь отвлек Эрвина от письма, и он поднял глаза на вход.       — Входите, — произнес он, и дверь тут же открылась, являя взору Леви Аккермана. Смит, не торопясь, сложил записку и убрал ее в верхний ящик стола.       — Привет, Леви, — произнес он с легкой улыбкой, стараясь скрыть свои истинные чувства.       — Тебя не было на завтраке, — с настойчивостью начал капитан. — Ты в порядке?       — Не так уж и сильно, — ответил Смит, сложив руки на груди. — Не стоит беспокоиться обо мне, Леви. Посмотри на других солдат — каждый из них переживает по-своему. У меня просто пропал аппетит.       — Я сейчас не об этом и ты это прекрасно понимаешь, — Леви закрыл дверь и решительно вошел в комнату.       Эрвин, стараясь не встречаться взглядом со своим другом, понимал, что тот и без того мог читать его, как открытую книгу. Только вот, капитан знал, что нельзя отправляться на опасное задание, не разрешив конфликт. Здесь и сейчас они должны были обсудить случившееся.       — Мы должны были сообщить тебе об этом раньше, — начал Леви с глубокой серьезностью. — Просто все думали, что сейчас неподходящий момент.       Он прислонился спиной к двери и пристально взглянул на Эрвина, который по-прежнему был занят своими бумагами, разложенными на письменном столе. В комнате воцарилась напряженная тишина, но каждый из них понимал, насколько важен этот разговор.       — Не вините себя за это, Леви, — ответил командующий, не отрывая взгляда от своих записей. — Мы ведь взрослые люди. Как я могу говорить о праведности, когда сам когда-то поступал ужасно? Для меня главное, что Ария теперь счастлива.       Леви усмехнулся, подняв взгляд к потолку, словно выискивая там ответы на свои вопросы.       — Видел бы кто нас сейчас, — сказал он с иронией. — Стоим, плачемся из-за женщины, словно на носу нет других более важных дел.       — Ты прав, — хмыкнул Смит, наконец отложив бумаги в сторону. — Давай не будем отвлекаться. Я не держу зла на вас.       Леви, почувствовав облегчение от этих слов, встретился с ним взглядом.       — Мне было важно услышать это, Эрвин, — произнес он, его голос стал мягче.       Эрвин, в свою очередь, стал более серьезным.       — Леви, у меня есть к тебе одна очень важная просьба… — начал он.

***

      Это был опасный и непредсказуемый путь, который проходил через территории спящих титанов — существ, внушающих страх и способных на непредсказуемые поступки. Солдаты постоянно перешептывались о том, что смерть может настигнуть их в любой момент. Страх витал в воздухе, окутывая каждого, даже если кто-то пытался его скрыть.       Опытный командир Леви вел за собой элитный отряд, состоящий из недавно принятых кадетов, которые с самого начала осознавали всю серьезность своей миссии. Ария молча продолжала свой путь верхом на лошади, а рядом с ней ехали Джастин и Иви.       — Как вы думаете, те два предателя, Райнер и Бертольт, — начала Иви, нарушая тишину, — они появятся?       — Надеюсь, что нет, — тихо и сдержанно ответил Майлз, но в его голосе слышалась тревога. — А ты как думаешь, Ари?       Уоккер продолжала свой путь в молчании, её мысли роились в голове, как пчелы в улье. Она не могла избавиться от мрачных предчувствий, которые терзали ее сердце. Джастин и Моррисон переглянулись.       — Ария! — окликнула ее Иви, пытаясь вывести подругу из задумчивости.       Голубоглазая встрепенулась и посмотрела на своих товарищей, которые пристально вглядывались в ее лицо. На нем они прочитали страх, который окутывал ее с головы до ног, словно темная вуаль.       — Ты тоже боишься? — удивился Джастин.       — Бояться неизвестности — это нормально, — ответила Иви, словно оправдывая Уоккер. — Думаешь, никто больше не испытывает подобное?       Они оглянулись на солдат, которые пугливо двигались вперед, вздрагивая от каждого хруста веток под их ногами.       Майлз кивнул головой, понимая, что она была совершенно права. Трусость мог подавить в себе лишь тот, кто был наглухо отбит или не дорожил своей жизнью. Иви мельком взглянула на его волосы, собранные в аккуратный пучок, и ухмыльнулась про себя, отмечая его новый образ.       — А ты словно специально прихорашивался на случай смерти, — посмеялась девушка. — Если умирать, так хоть красивым.       — Значит, ты считаешь меня красивым? — с легкой улыбкой спросил Майлз.       Он посмотрел на Моррисон и тихо рассмеялся. Ему было лестно слышать такой завуалированный комплимент от девушки, которая была дорога его сердцу. Но в то же время в его душе возникали сомнения. Почему он все еще не признался в своих чувствах? Наверное, потому что боялся, что такая, как Иви, явно отвергнет его.       От его комментария у Иви порозовели щеки. — И вовсе нет… — ответила Иви, отводя стыдливо взгляд.

***

      Все началось подозрительно спокойно, хотя этого и следовало ожидать. Разведчики, отправившиеся на поиски, обнаружили на земле посуду с неизвестным напитком, который все еще был горячим. Это указывало на то, что кто-то прячется в пределах Сигансины.       Самое страшное было то, что они не знали, сколько врагов их поджидает. Многие предполагали, что это могут быть те самые бывшие члены разведки, которые могут превращаться в титанов — колоссального и бронированного. Командующий Эрвин Смит тоже придерживался этого мнения.       Пока одна группа искала предателей, другая отправилась вглубь города. Ария, попрощавшись с первой группой, ушла вместе с командой Ханджи.       Как только появился бронированный титан, все словно перевернулось с ног на голову. Ханджи приказала Арии и Иви ждать удобного момента, чтобы атаковать громовыми копьями, и девушки послушно выполнили свою задачу. Однако все не могло быть слишком идеально.       Высоко над крышами они увидели летящую бочку. Их опасения оказались не напрасными. Сигнализирующая яркая вспышка — и все, что помнила Ария, это то, как Иви схватила ее тело и взметнулась на УПМ, унося ее подальше от изувеченного тела Райнера. Взрыв.       Моррисон затолкнула Уоккер в какой-то подвал и обхватила ее голову руками. Эта рыжая бестия пыталась спасти ее ценой своей жизни. Горячее пламя коснулось нежной кожи лица Арии, и Иви громко закричала, корчась в муках от страшной боли. Это было последним воспоминанием на тот момент.       Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, как Бертольт превратился в титана. Судя по силе взрыва, это был именно он.       — Эй, есть кто? — раздался глухой голос Зоэ.       Ария открыла глаза. Сквозь пелену перед глазами она смогла разглядеть, что их тела оказались замурованы под обломками здания, в котором Иви пыталась ее спрятать. Иви… Тело девушки лежало на ней сверху, и только благодаря Моррисон Ария была жива. Хотя ее дыхание было слабым, рыжая все еще жила. Половина волос Иви сгорела, оставляя характерный запах, который смешивался с запахом жженой плоти, заполнившим воздух.       Уоккер закашлялась, и, как только к ней вернулось сознание, она почувствовала резкую боль в руках, ногах и на лице. Ханджи отчаянно искала выживших, но никто не откликался. Если Ария не сможет выбраться из-под обломков, их обеих ждёт неминуемая смерть.       — Ханджи, — прохрипела она. — Мы здесь.       Но ее голос звучал слишком тихо. Она боялась пошевелиться, ведь любое движение могло вызвать обвал. Ария стиснула зубы и сделала глубокий вдох, насколько это было возможно. Первые два раза она просто откашливала пыль и грязь, забившие ее легкие. И только на третий раз ей удалось произнести чуть громче:       — Мы здесь! — снова крикнула она. — Помогите!       Тишина. Иви была в ужасном состоянии, и ей срочно требовалась медицинская помощь.       Что случилось с остальными? Выжили ли медики? Мысли метались в голове, как дикие звери. Если Ханджи жива, значит, она могла оказать первую помощь. Но если бы только Ария смогла до нее докричаться.       — Зоэ! Зоэ! Помоги!       В этот момент ее сердце забилось быстрее от страха и надежды. Она попыталась приподняться, но обломки придавили ее еще сильнее, и каждое движение приносило новые волны боли.       — Иви… — прошептала она, стараясь привлечь внимание подруги. — Держись, мы выберемся!       Собрав всю свою силу, Ария попыталась сдвинуть обломки, но они не поддавались. Вокруг царил хаос, и единственным звуком, нарушающим тишину, были ее собственные всхлипывания и стук сердца. От бессилия по ее щекам потекли слезы.       — Ханджи! — снова закричала она, надеясь, что ее голос сможет пробиться сквозь завалы. — Мы здесь, не оставляйте нас!       Каждая секунда казалась вечностью, и страх за подругу заставлял ее действовать. Она знала, что должна выжить, чтобы спасти Иви. И в тот момент, когда надежда начинала угасать, она услышала звук шагов, и ее сердце забилось с новой силой.       В голове Арии вертелся лишь один вопрос: «Слышит ли её подруга?» Если Зоэ уйдет, их шансы на выживание резко упадут до нуля. Но Ария не собиралась сдаваться. Она стучала правой ногой по камням, взывая о помощи, пока песок осыпался на ее лицо, попадая в глаза и рот.       — Ханджи, мы здесь… мы здесь!       — Ария? — раздался полный тревоги голос Зоэ. — Не двигайся, я сейчас помогу.       Минуты тянулись словно часы, каждая из них казалась вечностью. Когда вопрос с их судьбами был более или менее разрешен, Уоккер подумала о тех, кому повезло меньше. Очевидно, не все смогли укрыться от страшного взрыва.       Зоэ смогла убрать завал. Уоккер зажмурилась, как только солнечный свет больно ударил по ее глазам. Черт. С левого глаза Ханджи текла кровь, и ее вид был не менее потрепан, чем у Арии.       Первым делом командир достала обмякшее тело Моррисон, а затем помогла подняться и Арии.       — Двигаться можешь? — спросила Зоэ, осматривая подругу с тревогой. — У тебя сильные ожоги. Сиди, я позову на помощь. А сама пойду и найду задницу Райнера. Мы не закончили с ним.       Ария, взглянув на свои руки и ноги, заметила, что они покрыты кровью и сильными ожогами. Однако у нее не было сил, чтобы беспокоиться о возможных комплексах, ведь ее голова и веки налились тяжестью. Дальше она погрузилась в темноту.

***

      Сложно сказать, сколько времени Уоккер провела без сознания. Ее разбудил резкий шлепок по щекам, от которого боль пронзила все лицо. Она открыла глаза и увидела перед собой Ханджи, которая сидела на корточках с выражением ужаса на лице. Вероятно, она думала, что Ария уже не дышит. Один глаз Ханджи был перевязан, что свидетельствовало о том, что кто-то из медиков выжил в этом бою.       — Моррисон… — прошептала Ария. — Помогите Иви…       — Уоккер, как ты? — спросила Зоэ, стараясь скрыть тревогу в голосе.       — Нормально, — ответила она, постепенно приходя в себя. Попытавшись встать, она почувствовала поддержку подруги, которая подала ей руку. — Что с остальными? Удалось поймать Брауна? Где он?       — Мы упустили Райнера. Проклятая горила на перевозчике забрала его тело.       Услышав о звероподобном, Ария изменилась в лице, ведь с этим особым титаном сражался отряд Эрвина.       — Что с отрядом командующего?       — Я пошла проверить, а ты сиди здесь. Главное, не отключайся. Иви уже забрали и спрятали в здании. Сейчас ей оказывают первую помощь, но шансы на выздоровление невелики.       Новости были неутешительными. От приступа паники к горлу Уоккер подступила тошнота, голова заболела, и на ватных ногах она сделала пару шагов вперед.       — Я пойду с тобой, — произнесла Ария, делая еще несколько шагов в сторону стены. — Газа хватит. Я все равно большую часть времени просто провалялась на земле. Дай я сделаю хоть что-нибудь.       На самом деле, она просто хотела увидеть своими глазами живых товарищей, убедиться, что с ними все в порядке. Зоэ схватила ее за рукав, слегка отдергивая назад.       — Я сама пока не знаю, что там произошло. Колоссального титана не видно…       — Ты же понимаешь, что меня бесполезно убеждать? — Уоккер посмотрела на подругу с болью в глазах. Ханджи поняла все и вскоре сдалась.       — Ладно, — ответила она, громко выдохнув. — Пойдем.       Арией управляли эмоции и страх за жизни друзей и любимых ей людей. Ей уже было все равно на ожоги на конечностях, ведь даже боль словно отступила перед ней. Используя УПМ, они быстро приблизились к стене, и первое, что они увидели, было то, как Микаса сидит верхом на Леви, приставив лезвие к его горлу.       — Какого хрена там творится? — протянула Зоэ. — Черт! Ария, только ты не суйся!       Ханджи прибавила скорости и мигом настигла крышу. Она успела схватить угрюмую девчонку, прежде чем та бросилась на Флока — рыжеволосого парнишку, который не так давно вступил в ряды Разведкорпуса.       Сердце Арии бешено забилось и она поспешила к крыше здания, где развернулась драка. С радостью она обнаружила, что Леви жив. Однако, когда она достигла вершины, ее постигло страшное зрелище: на краю крыши лежало тело Эрвина. В его животе зияла огромная дыра, из которой на землю стекала кровь, оставляя за собой алые лужи.       Мир вокруг словно замер. В ушах раздался звон, а в глазах потемнело от ужаса.       — Эрвин… — с отчаянием в голосе пропищала она, приземлившись рядом с телом командующего.       Леви, увидев состояние девушки, мысленно выругался. Он понимал, что то, что она увидела, разбило ее на мелкие кусочки. Он обратил внимание на запекшуюся кровь и жженые раны, и чувство вины пронзило его с новой силой.       Горячие слезы хлынули по щекам Арии, когда она опустилась на колени перед блондином. Она не могла поверить в происходящее. Каждый удар ее сердца отзывался в ушах, как громкий колокол, напоминая ей, что все это происходит на самом деле.       Следом за ней на крышу поднялись Жан и Конни, но Арии было уже не до них. Вокруг царил хаос: Эрен что-то кричал Леви. Ханджи, пытаясь удержать разъяренную Микасу, бросала быстрые взгляды на происходящее, но Ария не могла сосредоточиться на них. В ее сознании все слилось в одно: образ Эрвина, которого она знала как сильного и решительного лидера, теперь лежал безжизненно и это было невыносимо.       — Спасите Армина! — до Уоккер долетали лишь обрывки того, о чем они говорили. Эти слова резали ее сердце, как нож. А как же Эрвин? Почему? Неужели они не видят, что командующему нужна помощь?       Ария, не в силах сдерживать слезы, потянула руку к Эрвину, ее пальцы дрожали. Она хотела прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что это не сон, что он не исчезнет, если она его коснется. Но реальность была безжалостна, и она знала, что ничего не сможет изменить.       — Эрвин, пожалуйста, открой глаза, — прошептала она, ее голос дрожал от эмоций. — Не бросай… не бросай нас.       Леви слышал мольбу Арии, чувствуя, как его сердце сжалось от боли. Он знал, что сейчас ей нужна поддержка, но сам был в ужасе от того, что происходило вокруг.       Ария осторожно приподняла голову Эрвина и положила ее себе на колени. Он был все еще теплым, хотя дыхания почти не ощущалось. Он был жив! Это осознание наполняло ее надеждой, но вместе с тем и страхом, что время, отведенное ему, может оказаться совсем коротким.       — Леви! — воскликнула она, привлекая внимание всех окружающих. Ее гневный взгляд, направленный на капитана, заставил поежиться даже того, кого, казалось, невозможно было напугать. Аккерман знал, что скрывается за этим взором. — Чего ты ждешь? Вколи Эрвину сыворотку!       Микаса вновь попыталась вырваться, но Зоэ не дала ей такой возможности. Эрен, как и его подруга, недоброжелательно посмотрел на Уоккер, но Арии было все равно. На ее руках умирал дорогой сердцу человек, и она не могла допустить этого.       Как только капитан достал инъекцию, Микаса вновь пришла в ярость. Она закричала, словно раненый зверь, и попыталась вырваться из крепких объятий Зоэ. Слезы хлынули из ее глаз, словно бурный поток, передавая всю боль и отчаяние товарищам. В этот момент вокруг царила напряженная тишина, каждая душа ощущала тяжесть происходящего.       — Микаса! — воскликнула Ханджи, ее голос звучал сдержанно, но в нем чувствовалась сила. — Пойми, нам всем нужен Эрвин… Мы все потеряли кого-то близкого, и мне так же, как и тебе, хотелось бы вернуть своих друзей…       Повисла гробовая тишина, и только слова командира пронзали каждого до глубины души. Аккерман ослабла и размякла в ее объятиях, а гнев уступил место горю. В этот момент она осознала, что все они переживают одно и то же — горечь утраты и страх за тех, кто остался.       — Больно, — продолжила Зоэ, — Но мы должны двигаться дальше.       — Давай же, Леви! — крикнула Уоккер дрожащим голосом, ее руки нежно гладили Смита по волосам и щекам. Слезы капали на его лицо, но, как бы Ария ни молила его открыть глаза, этого не происходило. Боль терзала каждую клеточку израненного тела, но это была не физическая боль, а душевная. Она была настолько сильна, что ожоги казались простой царапиной.       Это было эгоистично, ставить Леви перед таким выбором: в чью пользу это бы ни было сделано — утрата будет огромной.       Ария не сомневалась, что Леви выберет Эрвина. Он спасет его, даже если кто-то будет против. Лишь бы он сделал это как можно скорее.       — Уйдите все с крыши, чтобы я мог вколоть сыворотку!