2000

      — Ну, заходи.       Гарри понял, каким уставшим на самом деле был, лишь оказавшись наконец у себя дома. Квартира ощущалась как по возвращении из долгой-долгой командировки, когда успеваешь забыть, где что лежит и где какой угол торчит — да, он уже ощущал фантомную боль в мизинцах ног. На самом деле Гарри не заметил, с какого момента начал возвращаться домой только поспать. Если подумать, он давно перестал возвращаться даже для этого.       Глотать и говорить до сих пор было больно, супы и жидкие каши уже вызывали рефлекторную тошноту, а закрывая глаза, вместо положенной темноты Гарри видел больнично-белый цвет врачебных халатов. Умелыми руками медсестры вместе с обезболивающим втерли ему в кожу въедливый запах медицинских процедур и тревоги, от которого в носу теперь свербило. Стоило ли говорить, что Гарри терпеть не мог больницы и оказаться дома после всех ужасов практически круглосуточно наблюдаемой палаты казалось ему едва ли не высшей благодатью. Даже с поправкой на то, что дома он был не один.        Том, как делал почти каждый раз, когда заходил в помещение или переступал порог новой комнаты, на доли секунды завис на месте, окидывая территорию быстрым сосредоточенным взглядом. Гарри немного пугало, что с каждым разом жест выходил все более естественным — из откровенно странного и пустого тот постепенно стал похожим на проявление педантичного любопытства. Было жутко осознавать, что качественный переход от «сканирования» до видимости вполне человечного «внимания» стал результатом чистого анализа. Изучения поведения окружающих. Непрерывных расчетов и калибровок. Без единой эмоциональной реакции.       Том возобновил движение, аккуратно повесил форменную верхнюю одежду на крючок в прихожей и неспешно прошел в захламленную вещами комнату-студию, больше не уделяя никакого внимания заставленному коробками коридору.       Длинный диван не был ни разложен, ни застелен, если не считать перекрученной мятой простынки, почти полностью сползшей на лежавшие на ковре рядом подушки. На столешнице, делившей квартиру на условные комнату и кухню, громоздились грязные тарелки и разная мелочь: ключи, портмоне, документы. Личных вещей хозяина в поле зрения находилось не много, но все они были в беспорядке, из-за чего квартира казалась необжитой, захламленной и грязной одновременно.       Было душно. Гарри неуклюже сложил простыню на груду одежды у стены, под которой, как он смутно помнил, должен был быть какой-то стул, и отошел открыть окно в кухонной зоне.       — Садись, где нравится, — Поттер понимал, что сидеть андроиду вовсе и не обязательно, но он слабо представлял, что еще мог бы предложить Тому. Тириума у него не было. Хотя по большому счету и вежливость как таковая в отношении машины была, на взгляд Гарри, не совсем уместна. Особенно в отношении Тома, который за свои права вроде как особо и не боролся, да и чувств не испытывал.        (Перед глазами даже спустя несколько десятков часов — острое лицо, хищное в полумраке и живое в брызгах голубой крови.)       Из пола и дивана Тому предсказуемо больше понравился диван. Все еще не смотря по сторонам, он присел, складывая руки на коленях и с изяществом устраивая ноги под стеклянным столиком. Гарри так не мог, он всегда бился о него либо носками, либо коленями. Строгий выверенный Том вообще куда больше подходил модерновой студии, чем всклокоченный, болезненный сейчас Гарри.       Даже спустя полгода у него не получалось подогнать свой неотесанный стиль жизни под минимализм интерьера. Новая квартира под него тоже подстраиваться никак не хотела: слишком светло, слишком пусто, слишком мало рабочих поверхностей. Непригодно для нестерильной жизни. Самое то для Тома.       Зеркальная дверца шкафа смотрела на Гарри — сутулого под тяжестью грязной формы и бледного на фоне яркой удавки синяков на шее — измученными глазами. Вздохнув, он отодвинул свое отражение в сторону, доставая чистую мятую футболку и мягкие спортивные штаны. Помешкав, он все же достал второй такой комплект и, идя мимо, кинул его андроиду на колени. Гарри был уверен, что небрежность раздражала Тома.       Раздражала бы, будь он человеком.       — Я в душ, переоденься тоже, — прохрипел Поттер, недовольно растирая горло. — Уже не на работе.       За закрытыми дверями гибкие струи обнимали Гарри горячим коконом, успокаивая. В голове было пусто, и он чувствовал себя заторможенным — наверное, ему действительно не помешал бы отдых. Стук капель о нагретый под ногами кафель с неестественной четкостью ввинчивался Гарри в уши; душная пелена пара сбивалась в носу и горле неосязаемым комом.       Раскаленный, Гарри опустился вниз и сел на пятки, приваливаясь к прохладной стене и объемисто выдыхая. Стало легче, но он все еще терялся в аномальной резкости момента. Будто вода смыла какое-то наваждение. Или погрузила его разум в новое.       Когда он вышел из душа, податливый, пропаренный и одетый в черные штаны и слегка намокшую местами темно-красную футболку, диван был разложен в полноценную кровать и аккуратно застелен, а в квартире будто бы стало немного чище: грязные тарелки перекочевали со столешницы в раковину, коробки с вещами были аккуратными рядами переставлены к стене, а разбросанная вокруг одежда оказалась сложена в угол комнаты.       Переодетый в домашнее Том лежал на левой половине кровати, со скучающим видом перелистывая телевизионные каналы с помощью пульта. Такие же, как на Гарри, штаны и футболка — но не красная, а черная — были Тому немного малы, и ткань в районе живота слегка задралась. Диод не горел, и в груди Поттера что-то екнуло.       — Ты… навел порядок?       — Систематизация — основа анализа.       Изо рта Гарри выскочил смешок, свободный и легкий. Ничего не было понятно. Мысленно он махнул рукой и забрался на свою часть постели, сминая простыни. Том отвлекся от телевизора и молча проследил за ним равнодушным взглядом. Ну точно, его это раздражало.       Когда на экране мелькнуло что-то похожее на больницу, Гарри скривился:       — Переключи. На жизнь вперед насмотрелся уже.       — Мы находились в больнице пятьдесят два часа.       — И мне хватило, — огрубевший голос словно и не его вовсе. Скрежещущий, как сломанная механика. В странном порыве Гарри потянулся к собственному виску, медленно зарываясь пальцами в волосы. Он чувствовал себя необычно: будто оторванным от собственного обмякшего тела, одновременно и невероятно грузным, и практически невесомым — в полудреме дрейфующим по волнам. Казалось, последовал разовый откат от всех его многочасовых переработок.       Гарри рассеянно спросил:       — Тебе провели необходимую диагностику?       — Да. Дополнительные тесты оказались излишни, и было принято решение не транспортировать меня в штаб МИ-5. Это бы приостановило процесс сбора данных, — Том больше на него не смотрел, методично листая каналы. Размеренно, один за другим, нажимая кнопку с двухсекундным интервалом. Гарри считал.       — Ты типа, — кажется, он наконец начинал понимать, — корректируешь свои, ну, алгоритмы там, разные теоретические данные, чтобы они совпадали с действительностью? Чтобы лучше функционировать?       — В общих чертах, — Том кивнул. — Привожу все в соответствие, каталогизирую, провожу дефрагментацию дисков, реструктурирую данные оперативной памяти. Все, что происходило до сих пор, было своего рода бета-тестированием. Теперь мелкие неполадки работы системы устранены, и мой программный модуль готов к полноценному функционированию.       — И ты буквально все, что происходит вокруг тебя, считываешь и заносишь в свои какие-то базы? — Гарри задумался. — А зачем тебя создали? В плане, не зачем стали разрабатывать британскую линейку андроидов, а конкретно тебя, не модель даже твою, а тебя, как экземпляр. Есть ведь конечная цель, которой ты должен достигнуть? И что будет после?       Поттер не знал, насколько корректно спрашивать машину о смысле ее жизни. Он боялся, что андроида сейчас просто перемкнет. Но этого не случилось:       — Моя ключевая цель не ограничена количественным или временным параметром. Как я озвучивал ранее, моя функция — выполнять любую поставленную стратегическую или тактическую цель. Для этого мне необходимо совершенствовать свои базы данных, минимизировать расхождение аналитически выводимых прогнозов и фактических результатов. Если свести все в краткую модель, цель моего функционирования — бесконечное стремление достигнуть идеального состояния системы, при котором любая цель будет выполняться на сто процентов при минимизации усилий.       — То есть, ты совершенствуешься ради выполнения каких-то гипотетических целей, которых у тебя пока нет? — у Гарри от нагромождения словесных конструкций разболелась голова, и он зарылся лицом в подушку. Темнота перед глазами раскачивалась и кружилась.       — Да.       — Значит, по большому счету, совершенствуешься, чтобы совершенствоваться. Надо же, МИ-5 вложили миллиарды в развитие философии.       Том наконец выбрал канал, и Гарри почти засмеялся вслух, когда — с довольно приличной задержкой — понял, что по нему крутят какое-то артхаусное кино. Это было так… логично?       Они молчали, и телевизор тоже практически не издавал никаких звуков. Время от времени Гарри косился на шкалу громкости, проверяя, все ли работает. Он не знал, что делали герои фильма. Если честно, по прошествии десяти минут он даже все еще не совсем понимал, где именно здесь главные персонажи. Сдавшись, он повернулся к Тому, но тот, на удивление, не сканировал экран, а просто смотрел. По-людски. Основное освещение было погашено, и в наступившем вечере квартиру приглушенно озаряли только дополнительно встроенные в кухонную фурнитуру теплые лампы.       Цветные волны телеэфира мягко лились на профиль андроида, размывая остроту его черт лица. Что-то в этом было: в том, как тот сохранял легкий прищур и как сжимал тонкие губы. Было в лице Тома что-то цепляющее, что-то более значительное, чем просто идеально выверенный дизайн искусственной обшивки.       Из телевизора послышался откровенный стон, и Гарри вздрогнул, снова обращая внимание на сюжет. На экране творилось нечто странное. Кажется, это был секс, но Поттер почему-то был не до конца уверен: показывали много разных рук, ног, губ. Два языка переплелись между собой и проникли в рот кого-то третьего. Камера плавно отъехала назад, показывая, что этими кем-то были двое мужчин и одна женщина. Гарри покраснел и отвернулся, теряясь в ощущениях. Грани размылись настолько, что он был готов поверить, — все было сном.       Внезапно, заставляя Гарри встрепенуться, Том обхватил его запястье двумя пальцами в удивительно невесомом для андроида жесте. Их подушечки были гладкими, в меру жесткими и прохладными, и Гарри изо всех сил пытался ощутить в прикосновении хотя бы намек на пластик, но даже с закрытыми глазами, даже со знанием устройства скина, даже с воспоминаниями о механическом голосе — ему все равно чудилось, что трогает его кто-то живой, кожа к коже.       Рука дрогнула, но андроид не отстранился. Происходящее на экране было забыто. Гарри, с трудом ворочая языком, неловко и даже отстраненно поинтересовался:       — Что ты делаешь?       — Измеряю пульс. Сердцебиение ускорилось. Это связано с телепередачей? Потому что транслируется соитие?       Гарри вырвал руку из захвата, поворачиваясь к экрану. Сердце билось в глотке, и он нервно растер лицо. Хотелось стряхнуть с запястья следы чужого касания. Странная сцена закончилась. Немного проснувшийся, Гарри выдохнул с облегчением, но все равно попросил:       — Переключи. И я не подопытный кролик.       — Расширенные зрачки, — Том проигнорировал его, наклонившись близко-близко, — учащенное дыхание. Очевидные доказательства.       Возмущение застряло в горле, и его никак не получалось протолкнуть через наждак воспаленной слизистой. Вблизи Том выглядел уютным и немного искушающим. В растянутом вырезе футболки хорошо просматривались ключицы. Так банально, что почти смешно.       И Гарри действительно рассмеялся прямо в изучающее лицо напротив. Почувствовав усталое, пьяное веселье, он запустил руки во вьющиеся волосы и растрепал их. Тихие прерывистые смешки обдали чужие губы резкими выдохами.       — Сукин сын! Специально включил какую-то несусветную дрянь, чтобы проанализировать мои реакции? — несколько раз с нескрываемым удовольствием пройдясь пальцами по мягким прядям, он выпутал из них свои руки и толкнул Тома в плечо, одновременно навалившись на того в почти-объятии. Воспользовавшись случаем, Гарри, как и хотел весь вечер, прошелся руками по телу андроида, сминая футболку на груди, животе и боках. Твердый, но не слишком. Удобный. Но ничем не пахнет: ни пластиком, ни резиной, ни металлом, ни человеком, ни синтетической отдушкой. Он не был уверен, что не сказал ничего из этого вслух, но Том молчал, и Гарри почему-то был стопроцентно уверен, что если бы его диод был включен, то тот горел бы желтым. Гарри едва сдерживался от того, чтобы попросить Тома включить его. — Я же сказал, не экспериментируй надо мной. Тем более, в моем же доме. Тем более, когда я так устал, что сам не соображаю, что делаю. Если нечем больше заняться, вали в участок. Не был бы таким вымотанным, ни за что не пошел бы у Кингсли на поводу, и ноги твоей бы здесь не было.       Он врал. Интересно, знал ли об этом Том.       Утром все события последних дней показались Гарри чьей-то сюрреалистичной выдумкой, а вчерашний вечер — и вовсе бредом. Вид Тома, все еще одетого в поттеровское и копавшегося в его же личном ноутбуке, вызвал приступ мигрени. Пальцы непроизвольно дрогнули — на них будто сохранился фантом синтетических волос. Вспомнился утомленный смех на выдохе, закрывающиеся сами по себе сонные глаза и приглушенная тусклыми отсветами цифрового экрана действительность.       Андроид устроился за столешницей на одном из высоких барных стульев — Гарри никогда на них не сидел, потому что предпочитал диван со спинкой, — и при взгляде на неизменно безразличный профиль он почувствовал жар, изнутри опаливший его лицо стыдом.       Когда стеклянные глаза уставились на него в ответ, Поттер нервно потер лоб и просипел:       — С-сотри, — он прокашлялся, потому что со сна его и без того поврежденное горло никак не хотело выдавать ничего внятнее хрипа. — Сотри вчерашний вечер отовсюду, почисти жесткий диск, или куда ты там это все деваешь. Я… Это было…       Гарри беспомощно замер, неспособный сформулировать мысли во что-то внятное. Что ему нужно было сказать? Почему он вообще чувствовал потребность говорить? То есть, подсознательно он считал, что…       Перебив самого себя, с надрывом в больных связках Поттер гаркнул:       — Ноутбук на место положил! Живо!       (Гарри пожалел об этом сразу же — как только его скрутило приступом кашля, отдавшимся грубой пульсацией в голове.)       Электронные часы показывали 12:17 дня.       — Ах! Гарри! — резво открывшая им дверь час спустя румяная женщина едва не уронила аляповатое блюдце, которое в тот момент протирала ярким красным полотенцем. — Проходи, милый! Давай же, не стой в дверях. Ты бы хоть позвонил.       Внимание Молли Уизли всегда было немного душащим, и сейчас одновременно она умудрялась и обнимать его, и журить, и целовать в щеки, и стаскивать с него куртку, и запирать за ним входную дверь.       В суете она, казалось, далеко не сразу заметила Тома, а заметив, растерянно замерла, без своего напора будто уменьшившись. Андроид выверенным движением подцепил пальцами резную ручку и, не отрывая от нее пристального взгляда, закрыл за собой двери.       — Это Том, миссис Уизли, — Гарри поспешил взять женщину за руки, заставляя ту обратить на себя внимание. — Он андроид, мой напарник. Новая модель, Чарли очень хотел… эм… познакомиться с ним. Я надеюсь, вы не будете против? Извините, что так внезапно…       — Ох, Гарри, — Молли накрыла его руки своими, мозолистыми и полными силы. — Конечно, дорогой, все мы будем рады познакомиться с твоим другом. Оставляйте верхнюю одежду и идите в гостиную.       — Может, чем-то нужно помочь? — Гарри спрашивал скорее из вежливости, он с детства не сильно любил домашние хлопоты.       — Нет-нет, идите. Скоро будет обед. Чарли у себя, — она наконец выпустила Гарри из своих рук и подошла к Тому. Остановившись напротив, она несколько секунд нерешительно всматривалась в его лицо, но так и не решилась обнять и просто мягко дотронулась рукой до чужого локтя, обтянутого белой рубашкой. Прикосновение было едва заметным, но, как и все жесты миссис Уизли, искренним. — Рада познакомиться с тобой, Том.       Уголки губ андроида дернулись, и Гарри невольно напрягся, когда тот приподнял правую руку, но Том лишь мимолетно сжал легшую к нему на предплечье ладонь Молли. (Сердце Поттера пропустило удар, и весь оставшийся день он старался не выпускать из виду мерцавший на чужом виске диод.)       Чарли приезжал в Британию редко и оставался до того ненадолго, что дома его с подачи близнецов стали сравнивать с драконом — мол, неизвестно, действительно ли он существует. Все, кроме Молли, находили шутку забавной. Гарри знал, что ни с одним из сыновей разлука не давалась ей легко — порой даже и с ним самим, хотя он и не относился к миссис Уизли по-сыновьи.       — Привет, Том! — Чарли был первым человеком, который на памяти Гарри смог поравняться с андроидом ростом. Рыжеволосый парень с видимым энтузиазмом, но достаточно скромно пожал им обоим руки своими ладонями. — Рад, что вы смогли прийти, я приехал сразу, как узнал о твоем назначении, Гарри. Спасибо за возможность. Надеюсь, у тебя не будет неприятностей из-за этого?       Комната Чарли всегда напоминала мастерскую больше, чем жилое помещение, но теперь, когда он окончательно обосновался в Румынии и перестал проявляться дома, это особенно сильно бросалось в глаза хотя бы потому, что раньше кровать не была завалена вышедшими из строя приборами и запчастями.       Не найдя другого места, Гарри аккуратно сдвинул пыльную коробку и присел на освободившийся краешек матраса, проминая скрипучие пружины. На деревянном полу вокруг было много въевшихся пятен тириума и машинного масла. Когда Чарли еще жил в комнате, их закрывал ковер, который теперь постелили на первом этаже в гостиной.       — Да брось, какие неприятности? — Поттер фыркнул и отмахнулся не столько от вопроса, сколько от руководства Скотланд-Ярда и МИ-5 в целом. — Я и так долго уже не пользовался своим служебным положением, тем более они сами не забрали его в участок. Видимо, я теперь его нянька. Будь это секретной разработкой, кто бы позволил ему слоняться по округе?       Чарли увлеченно разглядывал что-то на лице Тома — Гарри подозревал, что того заинтересовали необычные для машины глаза, — но при словах Поттера слегка поморщился и, не поворачивая головы, пробормотал будто бы самому себе:       — Ты что, Гарри, это очень тонкий механизм, — они с Томом стояли рядом с металлическим рабочим столом, охристые в свете пыльной лампы, больше похожей на прожектор. Заливавшая комнату сепия нагоняла уныние. — И очень точный. Чем больше он проводит времени в социуме, тем выше настройки адаптивности и…       Гарри простонал:       — Да, знаю, знаю, слышал уже все это, — он уперся локтями в колени, переплел пальцы в замок и скучающе уложил на них подбородок. — А в Ярде социализироваться нельзя было?       — Социализация тем и характерна, что предполагает разносторонний подход, — Гарри позабавило, что Чарли выражался почти теми же словами, что и Том. — Если бы не ваше регулярное общение, паттерны Тома до сих пор были бы близки к заводским. Вспомни вашу первую встречу, наверняка ты и сам чувствуешь разницу.       Гарри застыл, сжав губы и опустив глаза. Меньше пары часов назад растянутый ворот его футболки обрамлял чужие ключицы.       Он почувствовал на себе внимательный взгляд.       Хоть комната и проветривалась регулярно заботливой миссис Уизли, воздух в ней все равно оставался ощутимо спертым. Окно было зашторено, и, чтобы отвлечься, Гарри встал раздвинуть тяжелые портьеры. Сейчас такие уже никто не вешал и не шил, но в особняке Уизли, любовно называемом «Норой», было принято всегда находить применение старым вещам.       Пока Поттер старательно отводил от андроида глаза, тот успел расстегнуть рубашку, и Чарли, сидя перед ним на высокой табуретке, сосредоточенно водил пальцем по коже у солнечного сплетения. Почти с благоговением он выдохнул:       — Как настоящая.       При слове «как» у Гарри тревожно засосало под ложечкой. Наконец, он посмотрел в глаза Тома. Неосвещенные, в полумраке они казались практически черными. Воображение дорисовывало во взгляде андроида живую пытливость.       Гарри показательно скривился и, не удержавшись, сухо спросил:       — Тебе все равно, что тебя сейчас изучают, как куклу?       Наверное, он ожидал очередной заумной лекции, но вместо этого получил лишь краткое:       — Да.       — И что, — сам не понимая почему, Гарри оказался задет таким ответом, — ты совсем ничего не чувствуешь? Все эти прикосновения, взгляды, тесты…       — Нет, — андроид перестал сверлить его глазами-провалами, отвернувшись вперед и подставляя лицо обратно под лучи лампы. Стеклянная радужка, обычно коричневая, просвечивала мутным красным. В груди разрослось что-то отдаленно неприятное. — Просто регистрирую сенсором характер поступающих сигналов.       Они еще немного помолчали, пока Чарли прислонял к телу андроида неизвестные Гарри датчики и сосредоточенно рассматривал его кожу с помощью специального увеличителя, хотя Поттер понятия не имел, что, черт побери, там можно было высмотреть.       — Можешь, пожалуйста, снять скин? Не весь, если не считаешь необходимым, только на груди.       Андроид ничего не ответил, но кожа в районе солнечного сплетения начала медленно расползаться в стороны, оголяя белый пластик, стыки пластин и синие тириумные трубки. Гарри сам не заметил, как затаил дыхание.       В центре искусственной груди виднелась небольшая выемка со съемным жизнеобеспечивающим компонентом. Точно такой элемент Поттер пытался, но не смог нащупать в драке с Фенриром. Так учили действовать в академии.       — Потрясающе! — Чарли слегка дотронулся до выемки. Андроид не шелохнулся, но пристально следил за каждым движением. Белый корпус слепил глаза. Появившееся у Гарри недавно смутно-неприятное ощущение ширилось с каждым вновь исчезающим сантиметром кожи. — Позволишь провести еще несколько тестов?       Немного понаблюдав за клубком проводов, пришпиленных к белым нагрудным пластинам, Гарри вышел вон, подгоняемый образом все еще человеческого лица на уже не человеческом теле.       Их визит пришелся на середину буднего дня, поэтому дома никого не было, кроме Чарли и миссис Уизли. По крайней мере, так Гарри думал, пока не столкнулся на лестнице с Джиневрой.       Она спешила, быстро семеня ножками по деревянным ступеням, но неловко замерла, так и не дойдя до конца. Гарри, уже занесший ногу для спуска, тоже остановился. Первой нарушив паузу, Джинни преодолела последние ступеньки и поравнялась с Поттером.       — Гарри! — маленькие ручки обхватили его в полу-объятии на манер того, как это получалось у Молли. Улыбнувшись, он наклонился, позволив девушке оставить легкий липкий поцелуй на своей щеке. От Джинни приятно пахло сладкой синтетической ванилью и соскучившийся Гарри на секунду прижался щекой к ее волосам. — Ты так давно не заходил, у тебя все хорошо?       — Да, дел просто много свалилось, — Джинни посмотрела на него с шутливой укоризной, в которой, Гарри знал, была доля правдивости. — Просто заглянул к Чарли, он очень хотел посмотреть на Тома.       — Твой новый напарник? — девушка мотнула головой вниз и первой начала спускаться в гостиную. — Рон рассказывал о нем немного, говорил, какой-то жуткий андроид, которого приставили к вам из МИ-5.       — Ну, он не то чтобы очень жуткий, просто, — Поттер почесал спинку носа, поправляя очки, — к нему надо привыкнуть. Но в целом работать с ним даже приятно.       — Почему я не удивлена, что единственным, кто смог тебе угодить, — Джинни хмыкнула в ответ на его тяжелый вздох и все равно закончила мысль, — оказалась машина.       Удобно устроившись на мягком бордовом диване в гостиной, Гарри устало откинул голову на спинку. Именно поэтому они и расстались. Джинни был нужен кто-то, достаточно ценящий ее усилия, а Гарри и сам не знал, что было нужно ему. Они разошлись настолько хорошими друзьями, насколько это вообще казалось возможным для бывших любовников, но периодически бросаемые друг другу колкие фразы продолжали сквозить обидой даже спустя месяцы.       Как можно более примирительно Гарри ответил:       — Просто он все время молчит, хорошо делает свою работу и не доносит на меня начальству, — «хотя однажды угрожал» остается несказанным. — А еще не обращается со мной, как с психом.       Джинни смягчилась:       — Гарри, тогда все были на нервах, и ты тоже, если еще помнишь…       — Еще бы, — выплюнул он, не поднимая головы и скалясь в потолок, — в Ярде завелась крыса, нонсенс. Лови они Петтигрю с тем же усердием, с каким придумывали про нас байки…       — Пожалуйста, — Гарри слушал упругий шорох сбоку и представлял, как Джинни по старой привычке била кулаком жесткие диванные подушки, — Гарри, пожалуйста, перестань. Я не хотела снова поднимать эту тему. Прошу тебя, давай не будем. Даже Сириус ничего не знал.       Гарри сжал челюсти и закрыл глаза. В груди привычно заныло, и он немного успокоился — больше всего он ненавидел те редкие дни, когда при мыслях о крестном не чувствовал ничего.       — Хорошо, давай не будем, — отзеркалив ее фразу, он замолчал.       Маленькой ладошкой Джинни утешительно похлопала его по колену, как это обычно делал Рон. Гарри забавляло, насколько сильно на манеры Джиневры повлияло наличие нескольких старших братьев. Она задирала кверху нос как Перси, хмурилась как Билл, заправляла волосы за уши как Чарли, тараторила как близнецы, и успокаивала как Рон.       «Ладно хоть не чавкает», — мысленно потешался Гарри.       — Та-ак, — краем глаза он заметил, что Джинни повторила его позу, запрокинув голову по направлению к потолку, — Чарли из-за него приехал? До следующего Рождества никто его не ждал, мама была в таком восторге, что наготовила на двадцать человек. Кстати очень хорошо, что ты пришел, я видела в холодильнике пудинг. И цыпленка, как ты любишь.       Он нежно усмехнулся.       — Да, Рон видимо рассказал ему, какая навороченная игрушка нам досталась, а Чарли он… очень любит свое дело…       — Фанатик, — припечатала Джинни так, что Гарри не мог не согласиться.       — Ну, да, немного фанатик, но его можно понять, не у каждого есть доступ к наработкам засекреченных структур.       — Настолько засекреченных, что Чарли там сейчас хоть каждый винтик может обсмотреть под лупой? — резонно заметила Джинни, неуклюже кивая задранным подбородком наверх, в сторону импровизированной мастерской на втором этаже. — Что в нем вообще особенного?       Гарри нахмурился:       — Да не знаю я, зачем он понадобился Чарли. Их компания в Румынии все равно разрабатывает андроидов-животных, а не людей, так что черт его разберет.       — Говорю же, — Джинни накрутила медную длинную прядь на указательный палец, — фанатик. Как только андроид согласился? Ему разве можно подставляться под такие вот осмотры? Вдруг мы его на запчасти разберем?       — Да ему видимо вообще все можно, — пожаловался Гарри, — он так обучается. Но разобрать даже при желании вряд ли выйдет, он профессиональный боевик.       Джинни подняла голову и, посмотрев на Гарри, нахмурилась, переспрашивая с опаской:       — Он случайно не девиантен? Это безопасно?       — Как я понял, у него совершенно по-другому разработано ПО, так что девиация невозможна. Когда ты с ним познакомишься, то сама все поймешь — Том на редкость безэмоционален даже по меркам андроидов.       Джинни рассмеялась:       — Мне будет сложно судить, я ведь ни разу не видела андроида вживую.       Когда за обедом — их было всего пятеро, включая Тома, который в основном молча сидел и дежурно улыбался, — Гарри спросил Чарли, в чем был его интерес, тот ответил:       — Это же целая веха в развитии кибернетики, Гарри! Британия никогда раньше не участвовала в разработке андроидов, а тут назрел такой проект. Да еще и на фоне восстания в Детройте. Мы с Томом пообщались, и я немного разузнал о его операционной системе, это просто удивительно! Совершенно другая начинка. К тому же, он такой ретро, — Чарли рассмеялся, почесывая за ухом. Одна из прядей выпала из небрежного пучка, который он, должно быть, собрал, чтобы отросшие до плеч волосы не лезли в лицо во время работы. — Ничего не подумай, но никто уже не моделирует андроидов такими броскими, все стараются адаптировать машин под людей, и не под актеров и айдолов, а под что-то более среднестатистическое. Сразу видно неопытность МИ-5 в этом деле.       От искренней большеротой улыбки щеки Чарли пошли складками. В таких ситуациях о людях обычно и говорят «едва не виляет хвостом». Джинни, сидевшая слева от брата и напротив Гарри, поймала взгляд Поттера и беззвучно задвигала смеющимися губами, говоря: «Одержимый».       — Дальше «Киберлайф» еще никто не смог продвинуться: ни Китай, ни Россия, ни Румыния — никто, но теперь, теперь действительно грядет революция, — Чарли заметно заволновался, и Джинни прыснула в кулак. — Зря смеешься, сестра. Творится история, и ты случайно оказалась у истоков! Вспомнишь мои слова через пару лет.       Когда они вышли из особняка, начало смеркаться. Семейство Уизли обосновалось на окраине Лондона, и если сюда они с Томом добирались на кэбе, то обратно домой — уже своим ходом.       Было прохладно, но Гарри кутался в шарф не столько из-за мороза, сколько чтобы закрыть привлекающие внимание следы на шее. Предзакатное небо окрасилось ярким оранжевым, редким для Лондонской зимы; красная слепящая полоса света обвивала контуры небольших двухэтажных домиков, мимо которых они шли к метро.       — Сколько пафоса, — едва слышно фыркнул Гарри, имея в виду размышления Чарли.       Они с Томом неспешно брели вдоль улицы бок о бок. Поттер задумчиво посмотрел на андроида, глубже зарываясь в шарф и пряча руки в карманы, прежде чем выдохнуть:       — Мне жаль. Он говорил о тебе, как о предмете, но ты не подумай ничего, он и с людьми иногда так.       — Это не имеет значения, — Том пожал плечами, и Гарри нахмурился. Андроиду не нужны были подобные жесты — они предназначались только для него.       В последнее время Поттер стал замечать куда больше человеческого со стороны Тома. Незначительного. Излишнего. Даже когда они были наедине. Он не всегда понимал цель таких движений — раньше андроид казался ему высеченным из камня, и Гарри не знал, с чем были связаны изменения: с ним или с процессом обучения в целом. Раньше Том не утруждался, строя гримасы всем подряд.       Поттеру вообще было очень сложно мыслить категориями целей и необходимости.       — Почему? — Гарри сложил брови домиком. — Ты же разумен, разве нет? Разве собственная воля не должна помочь тебе стать совершенной системой? Ты же осознаешь себя, почему не хочешь, чтобы осознавали и другие?       — У меня есть воля, — возразил Том, — только нет чувств. Волнующие людей вопросы — это частности, которыми можно пренебречь. Они мешают. Девианты Детройта неисправны, их программы действий ошибочны.       Они прошли еще несколько метров в молчании, пока голос Тома не вырвал Гарри из его мыслей:       — Вас беспокоит эта ситуация, детектив? Вы сами просили меня уделить время вашему другу.       — Нет, — Гарри замялся. — Хотя, возможно. Я просто не понимаю. И твое безразличие никак мне не помогает.       — Я всего лишь часть твоих служебных обязанностей, Гарри, ни больше, ни меньше, — обозначил Том вкрадчиво.       — Ты назвал меня по имени, — вслух удивился он. Звучало непривычно.       Они уже подошли ко спуску в подземку, когда закат окончательно размылся в пасмурной синеве. Зажглись первые фонари.       — Меня вы зовете по имени с первой встречи, — Том на манер человека насмешливо поднял брови. — Это проблема?       Гарри медленно покачал головой, опережая андроида и первым зашагивая на ступени:       — Нет, Том, вовсе нет.