Своими руками

Кунамбебу, как обещал, проводил меня в дом Тамайи — Той, кто играет на флейте жизни. Там, в пронизанном солнечными полосами полумраке, я встретился с самой красивой женщиной, которую когда-либо видел. Мария Фариса, «Джунгли внутри тебя» Та, которая покинула Сад Света, Кто бежала во тьму, и нашла её в себе, Чтобы получить власть, больше прежней, Чтобы стать ночным духом, девой теней. Лучшая любовница для мужчины при свете полной луны, Кто незримо таится в пределах ночи, Кто вдохновляет бунтовать дочерей Евы, Чтобы сломать преграды и превзойти себя. GeifoddapPwyll, «Гимн Лилит»

Сюэцю деловито осматривал небольшой зальчик своих покоев, по совету племянника обставленный подобно той дядиной комнате с мехами и подушками, где он валялся, обессиленный, первые дни после искажения ци. Выходило вроде достойно для неофициальной встречи с юным чжицю и его сестрицей. Угощение на вечер должен был обеспечить Байи-бо, потому как, по словам Бай-чжи, желудок у Цветочка был деликатным и привыкшим к кухне Человеческого Царства. Так что подбирать блюда алхимику пришлось «как для себя, только без навыков алхимии и сродства ко льду» — и на этом уточнении они с Байи обменялись многозначительными взглядами. С каждой такой оговоркой становилось всё более очевидно, что деловитый дуйсян племянника был полукровкой и потомком кого-то из мастеров Цанцюн. И не то изображал бродячего заклинателя по примеру своей сестры, не то и вовсе был достаточно нахален, чтобы притворяться человеком в сердце сильнейшего людского праведного ордена. Хотя если его прикрывал не только старший родич, но и уважаемый целитель… В любом случае, это был единственный пришедший им в голову вариант, объясняющий и доступ мальчишки к заклинательским инструментам и руководствам, и небрежную обыденность их использования. Что ж, если старейшины проглотили восхождение его отца, полудемона, на Северный трон, им придётся рано или поздно смириться и с вхождением в род Мобэев ещё одного полукровки, талантливого и верного своему избраннику. Усмехнувшись при мысли о том, кому и как придётся для этого выкрутить руки, Линьгуан-цзюнь последний раз окинул взглядом расставленные в центре комнаты низкие столики, поправил покосившуюся настенную курильницу, запечатал вход льдом и вернулся в свой кабинет. Увы, эти хлопоты дали ему возможность лишь на краткое время отвлечься от куда более тревожных мыслей о своём будущем… Только и исключительно будущем, потому что вчера вечером Бай-чжи задержался ненадолго, чтобы выложить и обсудить известные ему варианты возврата в прошлое — ни один из которых Сюэцю не устроил. А, значит, порождённые знанием о возрождении племянника слабые и смутные надежды спасти всех, кого он потерял, и исправить собственные ошибки — всё это полетело в Бездну, не успев даже оформиться в планы. Как выяснилось, Бай-чжи успел вызнать у союзников, ведущих хроники подобных событий, условия возвращения в прошлое чьей-либо души, второго шанса и отката времени для всего мира — и спровоцируй Сюэцю что-то подобное, именно у него как инициатора разрушения мироздания не будет вообще никаких шансов дотянуться до возможности возрождения. Так что этот вариант стоило начинать обсуждать только в том весьма маловероятном случае, если Бай-чжи не справится с починкой полотна судеб. Второй вариант был совершеннейшей бесполезной насмешкой, потому что локальный откат времени в рамках не успевшего закаменеть прошлого давал исправить в лучшем случае один день, даже с использованием сильнейших инструментов и вложением мощнейших резервов. А чаще хватало и вовсе лишь на несколько вздохов. И третий — силой разорвать ткань мира, шагнув в былое целиком… Этот вариант не устраивал Сюэцю даже не из-за необходимости как-то решать вопрос с собственной более молодой версией. Просто вернувшийся во времени становился раздражающим фактором, заставляющим временной поток разветвиться, как обрастает всё новыми кончиками хвост таинственной метлохвостой веретеницы. И оставить позади нетронутым мир, где Фувэй отдала за него больше, чем жизнь, где его родители и брат мертвы, где он бросил Бай-чжи… Мир, где оставшимся придётся справляться и продолжать жить без него, где сделало или сделает первый вздох новорождённое дитя с душой его Вэй-эр… Бросить их всех и трусливо сбежать от ответственности за последствия собственных деяний — одна мысль об этом была для Сюэцю невыносима. И потому ему оставалось смотреть только вперёд. Чинить и дальше отношения с дядей и с племянником. Поддерживать их и защищать. И может быть — какой бы неясной ни была пока забрезжившая надежда — когда-нибудь снова встретиться взглядом с той, чья потеря сломала его. А значит, Сюэцю встретится с расхваленной племянником провидицей-суккубой. И до этой встречи он будет молиться предкам, чтобы Бай-чжи справился с её поиском побыстрее, чтобы от их с Вэй-эр красной нити осталось достаточно, несмотря на вечный огонь Диюя и суп тётушки Мэнпо — и чтобы провидица смогла углядеть и сказать ему хоть что-то полезное. Ха, он заплатит ей за это знание, сколько бы ни запросила ясновидящая сливовая дева. Иное было бы предательством по отношению к той, что своим телом выкупила его жизнь. По крайней мере, это будет куда более достойное вложение цзина по сравнению со всеми девицами и юнцами, которых в последние годы всё чаще подкладывали в его постель соклановцы или вассалы, ищущие благоволения Линьгуан-цзюня или влияния на него — и которых он неизменно приказывал выставить из собственных покоев, даже не прикасаясь. Хотя иногда очередные заговорщики привносили в эту рутину разнообразие, под видом очередной перепёлки подсовывая убийцу. Это было, пожалуй, даже приятно, заставляя его с ностальгией вспоминать некоторые из встреч с Фувэй — и потому он под настроение оставлял в живых и отпускал честных наёмников-ассасинов, которым удавалось оказать ему достойное сопротивление. И не без выгоды для себя, заполучив в результате пару надёжных подчинённых и уважение гильдии наёмных убийц. Погружённый в такие сентиментальные мысли, Сюэцю, к своему стыду, отреагировал на шагнувшего в кабинет из теней Бай-чжи с опозданием на пару ударов сердца. Мальчишка снова носил ханьфу на человечий манер, из-за широкого плеча торчала рукоять ледяной сабли — что-то новенькое, хм — а от одежды прямо-таки несло мускусно-приторным суккубским ядом. Мо Бай встретил его ищущий взгляд и вздёрнул уголок рта в усталой полуулыбке. — Нашёл? Племянник хмыкнул и кивнул, подходя поближе. Сюэцю, кажется, не удержался от того, чтобы сморщить нос от усилившегося резкого запаха — потому что мальчишка остановился и свернул в пальцах плетение из своей ци. Печать тут же расползлась по его телу, облизнув одежду синими отсветами, и запах возбуждающей отравы почти полностью исчез. — А, извини. Меня тут пытались соблазнить. И ещё убить, — невозмутимо пожал плечами Бай-чжи, усаживаясь в кресло с другой стороны стола, и Сюэцю заинтригованно подался вперёд.

(・ω・)

Мо Бай открывал портал из будуара Мадам в несколько смешанных чувствах. С одной стороны, удачно подвернувшаяся провокация от обнаглевшей в край Мэйчжи позволила ему диктовать условия сделки и достаточно легко убедить Мэйинь согласиться на все его условия — не только оказывать услуги ему и его близким в первую очередь и не задирая цен, но и умерить выкачивание её мэймэй цзина из добычи. Взамен он посулил установление связей с живущими в Царстве Людей демоническими кланами и рекомендации обращаться к их гнезду без опаски для вольных заклинателей и целителей Цанцюна. Всё-таки сажать сестриц совсем уж на голодный паёк она не согласилась бы, а так увеличившийся со временем поток клиентов-совершенствующихся с лихвой восполнил бы затраты на более частые переезды. С другой же стороны, происшедшее неприятно напомнило ему о том, как он сам в своём времени потерял дядю. Именно потому он не стал мешать Мэйинь самой милосердно поставить точку — и проследил за своим языком, стараясь не оскорблять усопшую, каким бы позорным кретинизмом ни был её поступок с его точки зрения. Но сейчас его дядя был жив и почти здоров, и Мо Бай отбросил в сторону сложные раздумья, вышагивая из теней и нашаривая взглядом хорошо знакомую ему беловолосую фигуру. Глубоко задумавшийся дядя даже не сразу его заметил, хоть и должен был ожидать прихода — хах, значит, уже доверял и не стерёгся так его подписи ци. Но вот шушу встрепенулся и вскинул острый вопросительный взгляд фамильных синих глаз. …У него ушло совсем немного времени на то, чтобы кратко обрисовать происшедшее в логове суккуб, заставив шушу усмехнуться: — Вот, значит, что бывшая Мадам не поделила с нашим сюзереном. Что ж, возможно, ему не стоило оставлять её в живых… но в кои-то веки его равнодушие оказалось на пользу делу. Пф, он ведь даже любовниц в свою постель таскает больше потому, что считает это правильным для Короля, чем из настоящего увлечения их прелестями. — Допустим, плотское удовлетворение он получает, хотя вряд ли видит большую разницу между одной и другой. Но да, такое отношение хотя бы медовые ловушки делает против отца неэффективными, — уточнил Мо Бай. Он хорошо помнил изнутри ощущение замороженных чувств и то, что нутряные, полузвериные страсти сквозь него всё-таки могли пробиться, делая в таком состоянии его — а, значит, и отца, — всё же не совсем бесстрастным истуканом. — Ну да, какая ему разница, в какой платок сморкнуться, — съязвил дядя и отмахнулся. — Ладно, не до этого сейчас, меня больше интересует другое. До чего ты в итоге договорился с новой Мадам? — Вот, — Мо Бай протянул ожидающе приподнявшему бровь дяде лист бумаги. Это не был официальный, подписанный обеими сторонами договор — но и ему, и Мэйинь было спокойнее знать, что их договорённость существовала не только на словах, и что её детали не будут искажены изменчивой памятью. Да и в целом записи были куда удобнее, чтобы показать хоть дяде, хоть своим мальчишкам. — Ммм, я впечатлён. Конечно, тут заметно, что твои… наши союзники получат больше выгоды, чем мы сами — но это неизбежно, поскольку Мэйинь и её подопечные странствуют в Человеческом Царстве. А вообще очень неплохое решение. Получить всё, что мы от них хотим, как виру за оскорбление, показать свою силу и при этом прослыть благодетелем… Ха, я даже удивлён, что с таким подходом она не попросилась к тебе в личные вассалы. — Мэйинь менее властолюбива, чем её покойная сестра, но решения о своей жизни предпочитает принимать сама. Даже в моём времени она для Владыки была любовницей, а не наложницей. Хотя при её влиянии и силе могла бы стать даже и женой. — Вот как. Ну, тогда твой вариант тем более хорош… Она нас ждёт сегодня? — с плохо скрытой надеждой в голосе спросил шушу. — Да, только попросила дать ей пару палочек благовоний, чтобы немного прибраться в покоях. Всё равно из-за нашего уговора их гнездо будет перебираться на новое место как можно скорее, и ритуалы поминовения она будет проводить уже после переезда. — Что ж, если леди желает попудрить носик, то лучше ей в этом не мешать, — понимающе протянул дядя, но было заметно, что ему ох как не терпится встретиться с Мэйинь лично и расспросить её. Ну да, это не совершенно незнакомый целитель душ в лице человеческого заклинателя. Чтобы скрасить дяде остаток времени ожидания и отвлечь от разгорающегося нетерпения, Мо Бай рассказал, как изображал вольного заклинателя и охотился на недозревшую нюй юань чань, чтобы умаслить городские власти и получить больше информации про охотничьи повадки местного гнезда суккуб. — Пхе, кто бы мог подумать, что из священного демона может выйти настолько убедительный даочжан, — развеселился шушу. Ни он, ни дядя даже не подозревали, что как раз в этот момент где-то в густых лесах Центральных Равнин из кустов неподалёку от лёжки пёстрого медвелося раздался громкий чих и гневное, но тихое женское шипение: «Испортишшь мне охоту — придушшу!». Ему отозвался вздох и приглушённое «Да, дорогая». А свернувшийся в корнях соседнего куста маленький зелёный змей высунул язык, чтобы понюхать воздух и удостовериться, что хищника они таки не разбудили, и несколько меланхолично, но с долей веселья подумал: «Ох уж эти брачные игры Цзюньшшана. Сссу-гунян дразнитсся, а он и рад. Зато шшипит она не хужшше меня». Но уж об этом, кроме него самого, и подавно никто не узнал.

(・ω・)

Покои Мадам Мэйинь оказались классическим женским будуаром — но имели и уголок, выделенный под рабочий кабинет. Доминировала в большом зале, естественно, кровать, на которой и десятерым было бы не тесно — Мадам тоже надо было кушать. В конце концов, Сюэцю не был совсем уж необразованным и слышал об оргиях суккуб, на которых мэймэй делились энергией со своей Мадам. Однако следовало отдать Мэйинь должное — оформлено это основное рабочее место суккубы было со вкусом. В противоположном углу туалетные столики, комоды, пуфики и мелочи вроде ваз, шкатулок и подставок с курильницами как раз оставляли место для стола, шкафа с документами и пары удобных диванчиков, с одного из которых поднялась им навстречу хозяйка будуара. Линьгуан-цзюнь цепко оглядел Мадам Мэйинь, отметив не менее внимательный взгляд карих глаз из-под длинных ресниц. Тёмные волосы суккубы с лёгким фиолетовым отливом спадали на спину и округлые плечи, обнажённые свободным воротником платья, но несколько прядей были небрежно собраны на темени узорчатой шпилькой. Высокий лоб украшал тёмно-розовый хуадянь в форме цветка с округлыми лепестками. Тонкие черты лица дополнялись маленькой родинкой на левой щеке, около угла рта, и строго-волевая линия челюсти их совсем не портила. Сложенные в приветственную радушную улыбку мягкие алые губы и умеренно пышная грудь, частично прикрытая воротником и подчёркнутая изящным кулоном, выдавали сдержанность и зрелость характера суккубы. Молоденькие мэймэй часто были чрезмерны в своём желании вылепить тело, привлекательное для мужчин. Мэйинь же выглядела скорее утончённо-соблазнительной дворцовой куртизанкой, а не вульгарной перепёлкой, открыто предлагающей плотские удовольствия, какими были большинство суккуб. Он смутно припомнил, что мельком видел её среди свиты Мадам Мэйчжи в прошлом году и что она, кажется, играла на эрху. Но сам Сюэцю суккубами не особо интересовался, а ни в каких скандалах Мэйинь не участвовала — вот и прошли они тогда мимо друг друга. И кто бы мог подумать, что теперь именно от неё будет зависеть столь многое. — Дядя, позволь представить тебе Мадам Мэйинь. Мадам, мой шушу, Линьгуан-цзюнь, — племянник шагнул вперёд, представляя их друг другу, и добавил с одобрительным взглядом на обстановку, — усилия Мадам не прошли даром. Сейчас этот зал выглядит гораздо уютнее. Сюэцю усмехнулся про себя. Кажется, опыт дал его многострадальному племяннику в том числе и несколько житейских премудростей. Например, что женский вкус и красоту нужно хвалить почаще. Особенно если они специально приложили усилия. — Ах, добрый принц льстит этой скромной Мадам, — суккуба кокетливо прикоснулась к рукаву мальчишки и опустила глаза, вежливо склонившись перед Сюэцю и демонстрируя ему свои яшмовые холмы, с которых почти соскользнула ткань платья. — Хорошего дня достопочтенному Линьгуан-цзюню. — Мадам, — он самую малость наклонил голову, признавая её статус матриарха независимого рода. Мэйинь пригласила их устроиться на одном из диванчиков у стола, сама же присела напротив, изящно подобрав под себя ноги, и предложила выпить чаю с закусками, на что он выгнул бровь: — И с неучтёнными добавками? — …Ах, прошу простить эту Мадам за оплошность. Чай эта приобрела в людской лавке и ничего в него не добавляла… пока. А вот от закусок, видимо, придётся отказаться, у нас тут всё, эмм, несколько специфически действующее на мужчин, — суккуба изобразила смущение и стрельнула глазами в них обоих. Что ж, это было весьма скромно для демоницы, чей путь совершенствования буквально зависел от мужского цзина. И её честное признание Линьгуан-цзюнь оценил. Видимо, эта суккуба относилась к ним с должным уважением, хоть и была не прочь залучить на свои простыни. — Хм. Мэймэй этого гнезда уже привыкли охотиться на смертных любовников, не так ли? — спросил Бай-чжи. — Полагаю, у Мадам найдётся что-нибудь, действующее слабо… достаточно, чтобы демон вроде нас мог проигнорировать. Мадам Мэйинь округлила губки, потом приспустила ресницы в задумчивости, а через пару вздохов оживилась: — О, добрый принц совершенно прав. Как насчёт яшмовых дынь иньского мёда? Суккуба вынула из цянькуня, оформленного в виде широкого браслета, небольшую дыньку. Удлинённый плод размером с пару кулаков был полупрозрачен как полированный янтарь и издавал тонкий запах, действительно напоминающий мёд. Линьгуан-цзюнь только сейчас запоздало осознал, что в будуаре почти не пахло приторной сладостью суккубских афродизиаков. Ох-хо, к ним действительно проявили немалое почтение, подчёркнуто избегая даже намёка на соблазнение без их согласия. Племянник же довольно кивнул и решительно забрал дыньку, пояснив: — При моём резерве сильно увлекаться таким лакомством не стоит, но несколько ломтиков будут вполне приемлемы. А шушу и вовсе не обратит внимания на столь слабое воздействие. Бай-чжи, кажется, любил сладкое? И неплохо знал, что и как делать конкретно с этим лакомством — вон как ловко распластал дыню на мелкие кубики лезвиями-струнами изо льда, разложив истекающие сладким соком полупрозрачные кусочки на плоском ледяном блюде. Ха, заодно и похвастал своим мастерством! Отдельно была отложена в пиалу сердцевина — мясистый шнур, усаженный довольно крупными семечками. Племянник постучал когтями о край пиалы и уточнил у суккубы, нужны ли ей семена. — О, пространство горчичного зерна, в котором мы выращиваем эти плоды, совсем невелико и уже засажено, — изящно помахала она рукой. — Так что эта Мэйинь может разве что отдать их мэймэй Мэн, девочка балуется жареными семечками под свои человеческие книжки. Племянник весело фыркнул, но не упустил случая выпросить семена себе. — Зачем? — удивилась Мадам, возясь с чайником. — У вас на Севере слишком холодно, они всё равно не прорастут. Да и выращивать эти нежные лианы так, чтобы сохранить свойства плодов, нужно уметь. А если использовать как афродизиак сами семена — так они действуют слишком слабо для любого уважающего себя практика. — В Пустошах их не вырастить, верно. Но вот человеческие целители неплохо заплатят за безопасное и мягкое возбуждающее средство для учеников, чтобы использовать в прелюдии к парному совершенствованию. Особенно учитывая приятный вкус и запах, — Бай-чжи демонстративно наколол один из кубиков на коготь, поднёс к своим губам и чувственно слизал скопившийся густой сок, перед тем как сунуть лакомство в рот полностью. Проглотил, усмехнулся и добавил. — И этот Мобэй знает достаточно о том, как их выращивают, чтобы наши союзники остались довольны. Сюэцю посмеялся про себя мелкой выходке племянника, уколовшего суккубу её же оружием, и с ностальгическим вздохом тоже потянулся за сладостями. Он вспомнил этот запах — ага, и вкус тоже тот самый — именно такими кусочками, только сушёными и по одной штучке, баловал его иногда в детстве дагэ. Так вот где он брал эти сладости… Ну, путешествовал старший брат много, а, значит, и к медовым целителям заглядывал наверняка нередко. Мало ли на что можно нарваться, если совать любопытный нос в разные укромные места. — Ах, у этой Мэйинь до сих пор в голове плохо укладывается грандиозность планов достопочтенного принца на альянс с одним из сильнейших человеческих орденов, — игривым тоном пожаловалась демоница. — И то, насколько снисходительно они относятся к подобным мне… Хотя это объясняет то, как мне и моим сестрицам удалось выжить, попав сюда, хоть тот бессмертный мастер и наткнулся на нас почти сразу. — Мастер Чжао достойно заботится о том, чтобы у заклинателей Двенадцати пиков было больше шансов получить своевременное лечение, если они наткнутся на опасность. И знание о том, к кому можно обратиться с просьбой о парном совершенствовании и где их искать — существенная часть того, что предоставляется уходящим на опасные охоты. — Как член правящего клана, я могу только одобрить такое внимание к находящимся под его защитой, — кивнул и Линьгуан-цзюнь. — Но это не отменяет того, что эта скромная сестрица едва не упала в обморок от страха и от тяжести его силы, увидев этого ненормального, — суккуба оторвалась от разливания чая по чашкам и деланно надулась. — Мало того, что он невероятно сильный возрождённый, так ещё и реинкарнация какого-то божества! О? Это было интересно. В ответ на два вопросительных взгляда Мэйинь пояснила: — Кажется даже, он не из вознёсшихся совершенствующихся, а из первозданных богов. По крайней мере, его будущий облик выглядел как небожитель, но, ммм… показался мне не вполне человеческим. — …Этот Мо Бай слышал краем уха, что у мастера Чжао был какой-то кармический узел, не позволявший ему толком совершенствоваться в течение нескольких воплощений. В конце концов, ему удалось преодолеть это узкое место с помощью супруга, и теперь они оба близки к вознесению, — Бай-чжи принял чай из рук Мэйинь, сыпнул в чашки себе и Сюэцю по несколько кусочков льда и отпил глоток. — Вполне может статься, что эту карму он получил как раз из-за того же, что и привело его в колесо сансары. В любом случае, деталей мы не узнаем, если только сами мастера Чжао и Шэнь не поведают больше… Но довольно светских бесед. Мадам Мэйинь может рассказать нам, что ей нужно на этом уровне совершенствования, чтобы рассмотреть во всех деталях нити судьбы моего дяди?