Своими руками

Семья — это самое важное, что есть в мире. Если у вас нет семьи, считайте, что у вас нет ничего. Семья — это самые прочные узы всей вашей жизни. Джонни Депп Говорят, что кровь людская не водица — это то, что определяет, соединяет и становится нашим проклятьем. Мрачные тени (фильм)

Возможность лично отчитать внуков, по глупости подвергших опасности как свои жизни, так и жизнь своей девушки, позволила Вэнь Ханьцзяну немного выпустить пар. После чего сговор с мастером Ли и почти медитативное упорядочивание дел клана привели его в куда более расслабленное расположение духа. Особенно в присутствии сына, привалившегося к его боку тёплой спиной и окутавшего павильон своими флюидами умиротворения. Они всегда помогали ему держать в узде свой гнев, хотя Ханьцзян старался не подавать виду. Именно на людей дар А-Хао практически не действовал — раскрываясь в полную силу на духовных зверях и их потомках, этот талант пусть слабее, но влиял и на духов. А людям то ли не хватало чувствительности, то ли требовалась другая «частота»… В общем, не стоило главе клана — особенно главе клана с его репутацией — лишний раз напоминать о своих не совсем человеческих корнях и выдавать потенциальное слабое место. Увы, близкое родство с могучим Тяньгуном и довольно хаотичное детство заставили его человеческое сознание искать стабильности. Потому быт кланового поместья подчинялся строгой системе правил — а наследие горных духов сконцентрировалось в краткие всплески сильных эмоций. Но Ханьцзян давно привык к раздвоенности своих стремлений и привычно менял местами вполне материальную маску гневного духа и метафорическую маску строгого главы клана, поборника — ха! — традиций. К счастью, сегодня для гнева, разбивающего камни в пыль, не было причин — и он постепенно погрузился в мелочи и детали, неспешно торгуясь с шисюном Ли за сумму выкупа невесты и окончательно отмякая. Кто бы ожидал, что главы Двенадцати пиков именно в этом случае проявят завидную свободу мысли и выполнят за него большую часть работы по сохранению лица? Он успокоился настолько, что припасённый Аньшанем сюрприз вызвал только удивление вместо обычного раздражения мелкими подколками старого приятеля. Надо же, шисюн до сих пор был обижен его ещё детским отказом перевестись на Аньдин. Хотя с гордостью упомянутый лукавым шисюном будущий наследник даже и не удивил — давно пора было найти подходящую кандидатуру среди своих рабочих пчёлок. А вот ход с укреплением дальней родственной связи и дополнительной привязкой молодой хули-цзин к Цанцюну клятвой названого родства уже был более неожиданным. Но и предусмотрительным, особенно в свете скорого вознесения поколения Ань. Лишняя страховка, даже такая на первый взгляд неоднозначная, молодёжи уж точно не помешает. Нет, главным сюрпризом для Ханьцзяна стал его собственный младший кровный родич. По материнской линии, ха — пусть Ли-шисюн не стал говорить прямо, что знает, с кем сошлась тётка Эргу, но смотрел так многозначительно, что можно было в этом не сомневаться. Охо-хо, что же заставило праведных заклинателей Цанцюн приветить мальчишку с кровью ледяных демонов — вместо того, чтобы немедленно оборвать всякие попытки общения, особенно со стороны одного из учеников? Увы, шисюн своей натуре ничуть не изменил, вообще не спеша что-нибудь рассказывать и только дразнясь намёками, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И увиденное — а точнее, воспринятое тонкими чувствами — превзошло все его ожидания! Расплывающееся вокруг юноши облако прохлады и, что более важно, буквально ластящееся к массивной фигуре пространство… Что ж, вряд ли дед Тяньгун был бы столь благосклонен к своему потомку, если бы тот позорил его кровь. А это благоволение было совершенно очевидно — для него, прожившего на родовой земле почти всю жизнь и привыкшего чувствовать кожей эту же ласку дыхания гор, шепчущих «ты дома, ты наш». Впрочем, мотивы деда поди ещё выясни — так что проверить, нет ли тут какой червоточинки, не помешало бы. И Вэнь Ханьцзян скрупулёзно уточнил, какие проверки характера, явные и не очень, провели для этого Бай Цзы, что даже выдали ему постоянный пропуск на Цанцюн. Сам новоявленный внучатый племянник на детальные разъяснения Ли-шисюна только безмятежно моргал и слегка улыбался — ах, как знакомо было Ханьцзяну это выражение, практически не сходившее с лица А-Хао!.. Сын и сейчас сидел ровно с такой же невозмутимой полуулыбкой. Чжисунь отреагировал только на упоминание хитрого массива Проявления Истинных Побуждений, заранее скрытого Ли-шисюном на нижней площадке Лестницы Испытаний. Не сыворотка правды, но тоже неплохой способ проверить, не затаил ли злобу и не задумал ли какую каверзу приглашённый гость. Мальчишка в тот момент приподнял бровь, но и только — прижавшийся к боку жениха ученик Аньдина и тот отреагировал заметнее, фыркнув под нос на упоминании массива, хоть и достаточно тихо, чтобы это можно было игнорировать. Ну, раз уж мальчишка действительно не замышлял дурного Цанцюну, то и лишняя проверка вряд ли его обеспокоила бы. Успокоившись на этот счёт, Ханьцзян потянул из вшитого в рукав цянькуня талисман определения кровного родства — из более дорогих и сложных, которые Ху Аньми обычно делал только для внутреннего использования на Цяньцао и которые вполне точно улавливали все связи до пятого колена. Конечно, на демонах такие талисманы не отрабатывали, и нельзя было угадать, как повлияет на сложную печать примесь демонической крови — но попытаться стоило. Тем более, что ци юноши, хоть и отдавала холодом, но текла вполне себе размеренно и спокойно. Пока активированный талисман скручивал над собой смерчики ци, заставляя капли их крови медленно переползать в нужные места изображённого в середине листа древа поколений, Ханьцзян покосился на заинтересованно блестящие синие глаза чжисуня: — Всё-таки лицом не похож, — решил он. — Если бы не синие глаза, этот лаоцзу и не подумал бы. Разве что, пожалуй, статями ещё уродился в неё… — В прабабушку? — уточнил мальчишка. — Нет, в бабушку… или деда, уж не знаю, как у вас в роду считается, — он неопределённо помахал рукой в воздухе. Чжисунь озадаченно наклонил голову: — Бабушки этого Бая были стройными… все три, считая эрцзуму, хоть она и не родная по крови. Но Вэнь-лаоцзу видел кого-то из старших родичей этого младшего? Ну, кроме прабабушки Эргу? — А, да, до вашего поколения это могло и не дойти… Я видел кузенов один раз, ещё в юности. Старшего тогда потрепало изрядно, так бяомэй с перепугу его к матушке в монастырь притащила, я как раз там гостил. Ну, я бы тоже на её месте звал на помощь всех родичей, кого мог — парнишка был без сознания, бледный как рисовая мука, без руки, да ещё и ци еле трепыхалась. Пришлось уходить в уединение, чтобы не светить их метками на всю Вершину Тяньи. На этом моменте Ханьцзян отвлёкся на талисман, однозначно опознавший мальчишку, как его внучатого племянника. Родного, правда, а не двоюродного — но из-за неразличимости крови сестёр-близнецов, матушки и тётки Эргу, так и должно было быть. Ну вот и ладно. — А дальше что? — с любопытством подался вперёд Ли-шисюн, этой истории тоже не слышавший. — Пока матушка бяосюна выхаживать взялась, я сбегал к целителям да за припасами. Вернулся — а тут как раз бяомэй со злости глупость сделала. Прорычала, что ублюдок, из-за которого её дагэ покалечился, трон всё равно не получит, а чтобы никто не попытался её оттереть от наследования как женщину, хлопнула пузырёк слёз феникса залпом. Ну, и свалилась в корчах рядышком с братом. Мы с матушкой умаялись, пока хотя бы бяомэй… точнее, уже бяоди в чувство смогли привести. Так-то она и до того была статями почти как Фэн-шисюн, — Ханьцзян хмыкнул и кивнул в сторону слушавшего его историю с улыбкой главы Байчжаня, — а уж после того, как слёзы тело перестроили, парень в плечах как бы не шире получился. Он ещё тогда сказал, что мол, не любил с самого начала сиськами трясти, не стоило и начинать. А как состояние бяосюна стабилизировалось, так младший брат его и унёс. Всё равно дальше только их родовая стихия и могла помочь. — Ммм, Байи-боцзуфу до сих пор приходится снег и лёд употреблять, и чем сильнее насыщенные ледяной ци, тем лучше, — согласился чжисунь, — а вот про деда не знал. У нас там… мало кто раскрывает другим то, что может быть использовано как слабость. Слова юноши заставили Ханьцзяна прищуриться — это явно не было здоровой семейной атмосферой. — Этот лаоцзу начинает подозревать, что у чжисуня нет в Демоническом Царстве тех, кому можно доверять и на кого положиться. Тех, кто может обеспечить его всем необходимым, защитить, дать совет, — на пробу прощупал он ситуацию. — Мм, с ресурсами у правящего клана проблем нет, и у этого есть собственные покои и лояльные подчинённые. Над вопросом доверия к себе этот младший работает. При дворе из-за постоянных интриг не так просто доказать, что ты достоин верности и уважения. А для защиты и советов у этого есть Сюэ-баба и Байи-боцзуфу. — …Ясно, — помрачнел и вздохнул Вэнь Ханьцзян. У подножия трона правителей всегда была грызня за власть, и было чудом уже то, что мальчишка мог уверенно перечислить хотя бы нескольких чело… демонов, которым мог доверять. Может, потому дед Тяньгун и оказывал поддержку юному полукровке — ведь и кузенам тогда, много десятилетий назад, местные горы помогали восстановиться чуть быстрее… Надо будет как-нибудь расспросить нового родича о них подробнее — как минимум, бяосюн до сих пор жив и с Бай Цзы, по всей видимости, в хороших отношениях… Но это вполне терпело, так что Ханьцзян вернулся к прежней теме. Вопрос, есть ли у него дом и семья в Человеческом Царстве — может, по материнской линии? — заставил юношу удивлённо вскинуть брови и покачать головой. Оказалось, что здесь Бай Цзы мог рассчитывать только на жениха и двух побратимов, таких же юных учеников Цанцюн. А единственным недоделанным подобием дома для него была лично найденная неподалёку пещера, из которой ещё только предстояло обустроить хоть сколько-нибудь приличное жилище. Пф, варварство какое! Совершенный непорядок! Конечно, взаимная поддержка в пределах поколения что-то да значила — но в их возрасте была явно недостаточной. — Это совершенно неприемлемо! — Ханьцзян даже не пытался скрывать возмущение. —Дети не должны бродить по свету, не имея ни своего угла, ни тех, кто присмотрел бы за их благополучием или дал наставления! — Этот Бай уже не малый ребёнок. И способен сам позаботиться о себе! — гордо вздёрнул подбородок мальчишка. Ага, дедова кровь, вон как глазами засверкал. — То, что тебе приходится справляться самому, не значит, что так должно быть, — настоял Ханьцзян. — Вон, у твоего жениха есть Ли-шисюн, как шицзунь и ифу. У твоих названых братцев за спиной тоже учителя и семьи, так? Сяо Шан закашлялся, смущённо потупился и пробормотал, что их побратимы, как и он, практически сироты. Только и разницы, что их кровные родичи отказались от них раньше. — …Значит, им же хуже. И карму себе испортили, и потеряли все преимущества от совершенствующегося среди потомков, — отрезал Ханьцзян, — а наш клан не будет им уподобляться и оставлять подростка беспризорником. Он не отрицал того, что потомки должны были почитать старших — но считал, что и предки должны потрудиться, чтобы заслужить это почитание. Ведь если саженец не поливать и не удобрять, как потом требовать от него добрых плодов? — Сяо Цзы, негоже, что о тебе некому позаботиться во всём Царстве Людей, — пожилой глава клана оглядел подростка, сидящего с упрямо выдвинутой челюстью, и зашёл с фланга, — а если тебе гордость поперёк горла стоит и не даёт принять заботу о себе, так хоть пожалей лицо этого старика и нашего клана! Подумай, что скажут люди, узнав, что у родича Вэней ни кола, ни двора, голову некуда приклонить и на праведный путь некому наставить, а? Внучатый племянник вздохнул: — А моё происхождение? Это Лян-имэй может свою природу спрятать, мне же скрыть наследие полностью ещё долго не выйдет. Не лучше ли вам не афишировать родства с тем, в чьих жилах течёт кровь священных демонов? — Клан Вэнь был основан моим отцом, известным чудаком и вольнодумцем, да ещё и женившимся на дочери горного духа, — хмыкнул Вэнь Ханьцзян. — И потому клан идёт двумя путями. Те, кто неспособен скрыть свою инаковость и не имеет сил или смелости её отстаивать, уходят под крыло моей сестры на Вершину Тяньи. Там принимают всех, кроме практикующих откровенно тёмные демонические практики, противоречащие праведному пути и намеренно вредящие окружающим. В тебе я такого не чувствую. В нашей же ветви остаются те, кто лучше способен скрыть отличие от других и может при нужде постоять за себя — недаром мы все обучаемся на боевых пиках Цанцюна. И потому мы можем позволить себе принять таких, как сяо Юэлян и сяо Цзы — достойных и честных практиков, несмотря на особенности происхождения. На лице юноши едва заметно смешались удивление и одобрение его словам. Он явно колебался — а жених только погладил его по рукаву да многозначительно посмотрел, не подталкивая к решению напрямую. Наконец, юный полукровка опустил глаза, уважительно сложил руки и проговорил «Тогда этот Бай Цзы побеспокоит Вэнь-боцзуфу». Ханьцзян удовлетворённо огладил подбородок и пообещал обустроить для него домик-павильон в квартале для дальних родичей и гостей. И прислать через внуков жетон-пропуск, по которому сяо Бай, его жених или названые братья смогут пройти за защитные барьеры поместья. Оживившийся А-Хао начал объяснять новому члену семьи, как к ним добраться. Любопытно, что ближайшего к поместью города сяо Цзы не знал, а вот расположенный выше в той же речной долине буддийский храм, где в том числе был и алтарь покровителя клана, Будая, оказался для него хорошим ориентиром, хоть и заставил задумчиво свести брови. Но всё же было заметно, что сяо Цзы ещё не до конца поверил в их принятие — или же не хотел доставлять потенциальные неприятности, что делало ему честь. — Бай-чжи, — мягко произнёс А-Хао особенным голосом, каким он обычно обращался к своим зверям или к детям, когда хотел их успокоить или убедить в чём-то, — ты и Лян-эрсифу будете не первыми носителями демонического наследия в нашем клане. Вон, сяо Тань хоть и попал ко мне совсем неразумным котёнком из-за Проклятия Звериного Сознания, но и после выздоровления остался в семье, не став разрывать связь фамилиара. — Мррф, мяус-стер Чжихао добр-рый нас-ставник, — сонно муркнул Уголёк из-под лавки, заставив лисичку тихо хихикнуть, — вкус-сно кор-рмит, хор-рошо учит, мрр. — И боцзуфу позволил? — приподнял бровь сяо Цзы. — Мастер У тщательно проверил их связь и подтвердил, что этот чёрный балбес под руководством Чжихао опасности для окружающих не представляет. А мнению главы Линъю я доверяю, — пояснил своё решение Ханьцзян, привычно посетовав, — хоть этот гуев шутник из-за дурацкого пари и имеет привычку наводить тень на плетень. А-Хао добродушно закатил глаза, и Ханьцзян потрепал его по голове, шутливо упрекая в молчании и секретах даже от родного отца, но тут же отвлёкся на удивлённо фыркнувшего Ли-шисюна. Лорд Аньдина разглядывал переданную ему учеником записку, видимо, только что и начёрканную лежащим на столе угольным карандашом. — Всё, кончились ваши с Аньминь секреты, — весело произнёс шисюн, — передав записку А-Хао. — Молодцы, мальчишки… Или это твой дар сыграл, А-Хуа? …Последующее за этим обсуждение не только наконец-то объяснило Ханьцзяну секрет происхождения наставника его сына — дух дерева, надо же! — но и заставило молодёжь раскрыть ещё несколько своих секретов. Вроде возвращения назад во времени души его внучатого племянника, пробуждённой памяти о прошлой жизни его жениха и побратимов и их разнообразных даров. Что ж, в их семье это был уже не первый возрождённый, да и повышенную самостоятельность мальчишек опыт лишних нескольких десятков лет неплохо объяснял. Справятся. Особенно учитывая, что выигранное пари давало не только их учителям, но и самим мальчишкам право на разовое выполнение их просьбы У-шисюном… или шицзе, в зависимости от фазы луны, пф. А если хитрый дух расщедрится, то и по одной на каждого.

(・ω・)

Сюэцю знал, что сяо Бай собирался провести вторую половину дня и ночь у жениха и его братьев, а потому постучавшийся через Слезу Феникса и тут же вышагнувший из теней в его кабинет племянник оказался для него неожиданностью. — Только не говори, что у Цветочка что-то случилось и его визит переносится. Опять. — Нет, всё как и уговорено, — качнул головой Бай-чжи. — Завтра вечером, к началу второй стражи, я приведу сюда его и Лян-имэй. — Юную главу Цзяохуа? — Мн. Она решила поддержать своего сюнчана. — И какого беса тогда ты тут? Только предупредить, что гость будет не один? Ну так я услышал и запомнил, можешь обратно уматывать к своим мальчишкам, — Сюэцю здорово надоело почти безвылазно сидеть в покоях, хоть дядиных, хоть своих, и накопившееся раздражение давало о себе знать. А с племянником хоть не нужно было изображать элегантную вежливость. — Пф. Есть и другие темы для разговора, — не обидевшись, фыркнул Бай-чжи, подсаживаясь к столу и косясь на разложенные бумаги. — Старый Змей прислал ответ? — Да, твоя наводка оказалась хороша, он дал неплохую цену за провизию. И Лэндань не стал возражать против сделки. Единственное, Южный князь предложил в числе прочего отдать с десяток змеëнышей из пострадавших кланов, а я ума не приложу, куда их поселить. Околеют же от холода даже на наших южных границах, тем более с голодухи. Так что придётся выменивать их на что другое. — Если под клятву, чтобы наша ци их защищала, то не околеют. Только выбирать надо самим, и не сейчас, а когда отъедятся. Хочешь, займусь. И выберу, и присягу клану приму, и перетащу сюда. Это уже было интересно. — Значит, на личную службу… Хм, а то, что без защиты они до границы наших земель отсюда живыми не доползут, замёрзнут раньше, будет лишним доводом для их верности, хорошо. А на что эти шипелки годятся? — Лазутчики и охотники, особенно из засады. В разведке хороши. Яд не особо силён, но для наших земель нетипичен, так что Байи-боцзуфу и Чжу-данян не откажутся, чтобы им миску-другую надоили. Да, ещё змеедемоны могут подчинять неразумных сородичей как фамилиаров, так что если выделить им кладку инеистого питона, можно со временем получить тяжёлых всадников для таранных ударов. Вот это было весьма перспективно — таких боевых единиц в войсках Севера не было с самого его детства. Инеистого питона можно было лет за пять вырастить до габаритов крепостного тарана, способного в броске прошибить лбом каменную кладку в локоть толщиной, если кормить вдоволь — или же позволить охотиться самому под присмотром всадника. А раз племянник такое предложил, значит и раздобыть живую кладку сможет. — …Неплохо. Тогда я напишу, что пришлю соклановца ближе к началу осени. Выбирай с толком. Ммм, по содержанию тоже что-нибудь дельное посоветуешь? — В еде неприхотливы, спать предпочитают одним клубком в укромном месте — одно слово, норники. Довольно опрятны, но в ледяную воду наших источников первый раз загонять придётся силой. Линьгуан-цзюнь споро записал заметки в свиток и пока отложил — над обустройством и расположением казармы нужно будет ещё подумать и посоветоваться с квартирмейстером. Особенно, если правда раздобыть для них потенциально очень крупных фамилиаров. — Кстати, ты был прав. Кузен Чжунци действительно нами заинтересовался, — поделился он с племянником, прибирая бумаги. Бай-чжи приподнял бровь и выжидающе уставился на него. — Тётушка Мэйхуа, когда приносила мне с утра дядины эликсиры, сказала, что он снова приходил. Под каким-то пустяковым предлогом, вроде совместимости одного из её тоников с его любимыми лакомствами, но расспрашивал её… о разном. — У неё успело сложиться какое-то впечатление? — Пока неясно, — качнул головой Сюэцю, — то ли тансюн, будучи старейшиной клана, решил оценить её как твоего вассала и помощницу дяди, то ли переманить к себе хочет, а может, поручить что сложное и деликатное по аптекарской части. — Или же пытается через неё вызнать больше о нас, — подхватил племянник и поморщился. Ну да, опыт там или нет, а интриги Бай-чжи недолюбливал. — Мн. И ко мне он тоже заявлялся, решил, мол, трапезу разделить. Выставил на стол сидр из трёхсотлетнего шишкоягодника, вполне приличный, и преподнёс вот закусок, — Сюэцю махнул на лежащую сбоку связку вяленых прыгучих заеустриц, уже уполовиненную. — …Он знает, что у тебя со здоровьем нелады, — сделал верный вывод Бай-чжи. — Ну так что ещё могли подумать, раз уж я сиднем в покоях сижу, — вздохнул Сюэцю и пожал плечами, — по крайней мере это более приятная реакция, чем пара подложенных в мою постель девиц и одна попытка отравления. Эта новость заставила племянника недовольно нахмуриться, и Сюэцю злорадно усмехнулся: — Цзя Фумэн уже пожалела о своём желании устроить мне рассеянность мыслей. Я скормил весь запас отравы её подпевале-вредителю и приказал сгрузить его, бессмысленно пускающего пузыри, на пороге её покоев. Так что можешь расплату уже не планировать. Лучше как освободишься — к сплетням прислушайся. А то я уже не знаю, что про Чжунци и думать. Ну, не подкатывает же он ко мне на потрахаться, ему и нечем. — А, мне кое о чём тут мальчики напомнили относительно него, — оживился Бай-чжи. И рассказал про девицу из тюленей-оборотней, находящуюся под покровительством Чжунци и называющую его дядей, и про свои подозрения относительно её происхождения. А пока Сюэцю обдумывал, какие могут быть последствия от неучтённого ответвления в их семье, племянник тоже выставил на стол солидную — двумя ладонями не обхватишь — миску, заполненную шариками чего-то съедобного, каждый размером в цунь. Блюдо пахло жареной рыбой, довольно аппетитно, и когда Бай-чжи придвинул миску к нему поближе, Сюэцю не удержался и наколол один шарик на коготь, принюхавшись и следом отправив в рот. Закуска тут же лопнула на языке, оказавшись наполненной внутри вязкой жидкостью с тем же рыбным привкусом, пощипывающей язык растворёнными каплями водной ци и интересно сочетающейся с мягкой солоноватой жирностью шкурки. — Икра радужного карпа-отшельника, обвалянная в рисовой муке и слегка обжаренная в подсоленном масле. От тысячелетних рыб заклинатели икру и молоки на эликсиры пускают, но до того возраста всё, что они мечут, годится только вот на такие закуски с лёгким укрепляющим эффектом. Я на образцы нашей кухни обменял. Так что, я смотрю, у нас с Чжунци-танбофу мысли сходятся. — Пф, не подлизывайся, — фыркнул Сюэцю и съел ещё несколько икринок. Надо было признать, людские практики-кулинары знали толк во вкусной и полезной для совершенствования пище. — Всё равно заставлю работать. Раз уж ты умеешь свои мелкие порталы-окошки открывать скрытно, последи-ка за той бухтой в свободное время. Может, услышишь что полезное. — Мн. Но и своих информаторов ты расспроси. — Не учи рыбу плавать, племянничек… и, кстати, не заговаривай мне зубы. О моих делах ты мог бы и завтра спросить. Мальчишка усмехнулся, удовлетворённо проследил за тем, как он лакомится очередной порцией икры — ну да, вкусная, он и не собирался спорить — и выложил новость уже со своей стороны: — Если ты помнишь, один из Двенадцати пиков, Линъю, занимается охотой и укрощением зверей. Так вот, им интересна наша трофейная колония гу. И было бы неплохо, если бы ты к визиту А-Хуа уже подумал над этим предложением. — Они же праведные заклинатели? — поднял брови Сюэцю. — Или вся их праведность при первой же возможности отправилась в запасники вместе с совестью? — Пф, всё проще. Они учеников натаскивают опознавать гу и тех, кто ими заражён. Но и поизучать будут не против, мало ли как отличается от других особей результат усилий Се-вана и его дамочек в области селекции. Сюэцю подумал и щёлкнул пальцами, припомнив удививший его во время расследования, но потом подзабывшийся момент: — Поэтому твой Цветочек шевеления жуков внутри тела буквально чуял через эманации барьера, да? — когда племянник согласно буркнул своё «Мн», он встал и прошёлся вдоль боковой стены кабинета. — Эх, жаль, я только-только придумал, как их пристроить. Вот, погляди, — и он повёл рукой, указывая на стоящий вплотную к стене ледяной сосуд. Высокий, в полтора его роста, и такой же длины, сосуд был почти доверху наполнен водой, в которой плавали слабо светящиеся синим колоколообразные медузы с волочащимися шлейфами. Внутри прозрачных тел некоторых из них просматривались шевелящимися тёмными комками жуки гу. Ядовитые особи едко-зелёного оттенка из-за свечения медуз казались нежно-бирюзовыми, их надутые брюшки пульсировали под медленно колыхающимися куполами. Жук-марионеточник распустил свои тёмные контрольные нити по щупальцам крупной медузы, заставляя её активнее обшаривать дно сосуда и лежащие на нём кости в поисках недоеденной пищи. Матку же Сюэцю засунул в самую большую из пойманных особей, и та сейчас вяло переваливалась с боку на бок, надутая, как слизняк Ланьни в боевой форме. Жуки время от времени шевелили челюстями, отщипывая кусочки от внутренностей своих носителей, но медузы были слишком безмозглы, чтобы чувствовать боль, и достаточно живучи, чтобы при обильной кормёжке отращивать внутренности быстрее, чем их подъедали. Племянник тоже обратил внимание на любовно обустроенную «пугательную стенку», подойдя и легонько постучав когтем по ровной и кристально прозрачной ледяной поверхности: — Лампомедузы драконьей гривы? Хорошая задумка — и красиво, и жрут эти хищницы всё подряд, и посетителей ими пугать удобно, — похвалил Бай-чжи и усмехнулся, — а ещё их можно по одному в чашку поменьше отсаживать и на стол выставлять, поближе к особо несговорчивым гостям… Слушай, а ты всех разом не отдавай, и вообще, предложи совместное владение. Заклинателям что-то вроде этого сосуда обустроить не сложно будет, я могу порталами туда-сюда медуз перекидывать. А сплетники пусть головы ломают, почему у тебя количество и состав гу меняется. — Ха-ха, представляю, сколько слухов пойдёт, в кого я мог их засунуть или где развести новых, — развеселился Сюэцю. — Тогда, если отдавать, то матку первой. Она вроде как должна яйца отложить, а я понятия не имею, что сделать, чтобы тварюшки потом вылупились. — Мн. Так что думай, что будешь спрашивать со звероводов за доступ к своей собственности. — Нууу… я собирался у тебя спросить, но это дело заморочливое, вряд ли тебе будет интересно зверей живьём по болотам ловить… — Говори уже, — положил ладонь ему на плечо племянник, любуясь изысканно зловещей картиной вместе с ним. — У нас в западных мшаниках ядовитые рачки-пиявки нынче размножились, кишмя кишат в каждой болотине, и всех быков в стадах восьмилапых боброяков извели. Самки откочевали на сухое раньше, так их сколько-то осталось, но покрывать их теперь некому, пока телята в возраст не войдут. Так что если вопрос сейчас не решить, мы шерсти с того округа ещё много лет не увидим. — А… Поголовье надо восстанавливать? Да, это лучше людям поручить, чтобы отловили по глухим местам. Даже лучше выйдет — они же их ещё и приручат, а вслед за быками и коровы с телятами посмирнее станут. Можно будет на ходу стричь, не забивая, хотя бы пока стада не восстановятся… Хотя я ожидал скорее, что ты что-то для себя лично захочешь получить, а не только для Пустошей. — За кого ты меня держишь?.. — демонстративно оскорбился Сюэцю. — Ха, конечно, я тоже получу от этого пользу. Знаешь, как давно я окучиваю старейшину, покровительствующего князькам тех мест? Племянник с полуулыбкой качнул головой: — Вот за что я тебя всегда уважал, так это за умение совмещать личную выгоду с пользой для клана и домена… Ладно. На всякий случай придумай пару запасных вариантов, но этот кажется мне вполне годным. — Славно. Но ты снова не объяснил, какого беса пришёл лично. Про жуков мог и запиской спросить, угощение передать через портал тебе тоже труда не составило бы… И вряд ли мою физиономию тебе приятнее созерцать, чем свой деликатный цветочек. Поссорился, что ли, с ним или с кем из его родичей? — Спасибо за беспокойство, шушу, но с роднёй — и его, и нашей — сегодня вышло совсем наоборот, куда лучше, чем я мог надеяться, — на его поднятые брови племянник пояснил, — сегодня Лян-имэй официально за близнецов Вэнь сговаривали, так что мы были представлены их старшим. И ещё кое-что хорошее случилось… Но об этом лучше завтра, чтобы не повторять боцзуфу отдельно. Сюэцю внимательно поглядел на племянника — тот выглядел вроде довольным, но… не то чтобы нервным, скорее чем-то обеспокоенным. — Хорошее, но хлопотное? — рискнул он предположить. В ответ Бай-чжи качнул головой и отошёл к окну, рассеянно уставившись на переливы вечернего неба. Подёргал себя за прядь волос, потом сплёл пальцы за спиной. — …Ты же помнишь, каким одиночкой я был раньше? И в том времени так было до конца. Я никого не подпускал слишком близко, даже Цин Хуа не доверял полностью. И в другом, счастливом мире… я был чужим там, не на своём месте. А теперь… Как будто прозрел и увидел, что стоит сделать первый шаг, протянуть руку первым — и рядом будто сами собой оказываются те, кому не всё равно. Юноша повернулся к нему и показал раскрытые ладони, опустив к ним глаза. — Те, кто видит во мне не только союзника, но друга, возлюбленного, члена семьи. Я… я не привык к такому и каждый раз, когда такое происходит, невольно ищу подвоха. Может, потому, что мне трудно понять, чем я заслужил такую поддержку? Сюэцю прикусил клыком губу, солоноватым вкусом собственной крови заглушая резанувшую по сердцу вину за былое одиночество сяо Бая. Подошёл к племяннику, стиснул широкие запястья поверх жёстких вышитых рукавов: — Именно ты её заслужил больше, чем мы все, вместе взятые. За то, что нашёл в себе силы вернуться. За то, что взвалил на себя, что делаешь для нас вот этими руками. За то, что даёшь нам, мне шанс быть рядом и не отталкиваешь, хотя имел полное право. — Пф, — фыркание Бай-чжи вышло неожиданно меланхоличным, — я и сам тогда… став старше, я знал, что твоя неприязнь ко мне была из-за недопонимания. Знал, но так ничего и не сделал, чтобы её развеять. Так что часть вины лежит и на мне. И, раз уж мы коснулись этой темы… Му-дайфу с готовностью выделил время для встречи с тобой в своём расписании. На второй день следующей седмицы, в час петуха. Что? Всего через три дня? Сюэцю уронил руки и поморщился: — Ну вот умеешь же ты испортить момент, Бай-чжи. Ты же знаешь, что я не особо рвусь откровенничать с чужаком… тем более, человеком. Мог бы и пододвинуть это мероприятие куда-нибудь подальше. — Чтобы ты так и маялся от чувства вины при каждом нашем разговоре? Шушу, ты мне доверяешь? Тому, какой я сейчас? — Ты знаешь, что да. — Тогда поверь мне, он поможет тебе облегчить груз на душе. Таков его путь самосовершенствования, если хочешь — исцелять тела, дух и души других. — У людей обычно помощь демонам в праведный путь совершенствования не вписывается, скорее наоборот, — без особого пыла огрызнулся Сюэцю. — Зато помощь близкому родичу союзника и доброго друга — вполне. Шушу, мы уже и место обиходили, я самый удобный диван из своих покоев для тебя поставил. А-Хуа собирается завтра выспросить, какие закуски ты предпочитаешь, чтобы подсунуть их дайфу. — …Ладно. Убедил, соблазнитель. — И… — Бай-чжи заколебался, потом решительно сузил глаза, — я хотел бы, чтобы ты встретился кое с кем ещё. Сюэцю прищурился в ответ: такое заявление было весьма подозрительным. — С суккубой по имени Мэйинь. Она… — племянник пытался добавить что-то ещё, но Сюэцю его уже не слышал. Оскорблённо хватанув воздух ртом, он потянулся вперёд и ухватил дерзкого мальчишку за горло — что он себе возомнил, заявлять ему в лицо такое?! — Ес-сли ты намекаеш-шь, что проблемы этого дос-стопочтенного от недотраха, то я… — зашипел он в лицо Мо Бая, не опустившего взгляд и даже не попытавшегося уклониться, а только непокорно сжавшего губы, — я… хссс, я выз-сову тебя на поединок с-снова, и на этот раз-с буду с-сдерживатьс-ся куда меньш-ше и переломаю тебе конечнос-сти за такую дерзос-сть! Мальчишка открыл рот, попытавшись что-то сказать, поморщился — и растаял дымом, выворачиваясь из его хватки. Пряди дыма на мгновение заволокли всё поле зрения, но тут же исчезли, а из-за спины раздалось хрипловатое: — Уйми свой гнев, — Сюэцю повернулся на каблуках. Племянник потирал быстро исчезавшие следы от его пальцев на своём горле, но смотрел прямо, без насмешки или обиды. — Весенние забавы — не единственное, с чем можно обратиться к сливовым девам. — Без медового исцеления тоже обойдусь, — проворчал он, остывая также мгновенно, как и вспыхнул. — Уж не настолько я беспомощен, да и Байи-бо хорош как алхимик. — Мн. И не за этим тоже. Мэйинь — провидица, и лучше всего она видит красные нити судьбы. А вот это было внезапно, хотя Сюэцю не совсем понимал, причём тут он сам. Его единственная любовь, его Фувэй уже давно ушла к Жёлтому Источнику, и он собирался чтить её память до конца своей жизни, сколько бы её ни было. Развод там или не развод. — У людских практиков, в отличие от нас, есть обычай ставить духовные отпечатки на возлюбленных — и в случае гибели находить их перерождение и возобновлять отношения. Но духовный отпечаток — не единственный способ, и потому я, когда мне напомнили про эту традицию, вспомнил про Мэйинь. — Ты?.. — в горле Сюэцю пересохло, он судорожно сглотнул и замолк, глядя на племянника и едва понимая, что тот говорит. Едва позволяя себе росток надежды… — Я до сих пор скучаю по матушке и ни за что не поверю, что ты — нет. Не после того, как ты тряс меня за воротник, узнав о возвращении во времени. Ну так как, шушу?