Своими руками

Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет. Ты что ж грустишь, бродяга? А ну-ка, улыбнись! И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Олег Митяев, «Изгиб гитары жёлтой» (песня) Мелькнул хвост лисий. Нет теперь мне покоя – Жду каждый вечер. Сюраюки Тамба Стоит узнать, в чём фокус, и всё так просто. Престиж (фильм)

Шэнь Юань давно так не смеялся, катаясь по полу и держась за живот. А всё началось с того, что Лян-эр оказалась весьма ответственной в порученной ей задаче сделать маску лиса Цин Хуа более достоверной и уже успела проконсультироваться на Линъю и Цяньцао. И когда только успела? Результатом же изысканий лукавой сестрицы стали мелкие конфетки-леденцы в форме прозрачных золотистых монеток с красными и фиолетовыми искрами. Изготовлены они были, по словам лисы, из плавленого тростникового сахара с добавлением растёртых сушёных лепестков того самого лисохвостого луноцвета и «оборотневых монеток» — ползучей пряной травки вроде кошачьей или собачьей мяты с круглыми листочками. По уверениям Му-шисюна, до трёх конфеток в день заклинатель на стадии возведения основы мог переварить без побочных эффектов и вредных последствий, а прямой эффект одного леденца длился около шичэня. Больше того, его можно было временно заблокировать циркуляцией ци в области головы и копчика или вычистить из организма с выбросом цзина. — Ну да, ну да, как же без па-па-па-лечения, — язвительно вбросил Шэнь Юань при этом описании, не удержавшись и закатив глаза. А вот сам эффект он сейчас мог наблюдать во всей красе, с чем и был связан его дикий ржач. Хуа-гэ, заперев дверь и задёрнув шторы, проглотил одну конфетку — и тут же обзавёлся весьма симпатичными клычками, лисьими ушками и парой хвостов цвета молочного шоколада. Особо доставляло то, что его шёрстка была не ровной, а слегка волнистой. — Не, ну если в нашем прежнем мире вывели кудрявых кошек, морских свинок и крыс, то почему бы тут не быть милому кудрявому лисохомяку! — подначил Шэнь Юань, заработав брошенную в его сторону братом виноградину из блюда на столе. Которую тут же демонстративно слопал. Надутые в театральной обиде щёки сделали Хуа-гэ ещё милее, так что Бай-гэ заинтересованно прищурил свои синющие глаза в его сторону. Ага, фансервис тут не только с девочками работает, вот теперь братец Самолёт его эффект лично на себе прочувствует! Описанный У-шишу метод скрытия звериных черт братец под руководством Лян-эр освоил буквально за чашку чая, и теперь настало время потренироваться всё это фуррячье богатство использовать. Вот тут Шэнь Юань и начал ржать, как не в себя. Потому что два длинных и пушистых хвоста явно перевешивали худенького заклинателя, заставляя его спотыкаться и чуть ли не вспахивать носом пол. Да и на поворотах братца заносило! В сочетании с паническим испугом на физиономии и прижатыми ушками Хуа-гэ комедия получалась преизрядная. — Пфф-ха-ха-ха! Хорошо хоть они не такие, ха-ха, длинные, чтобы ты на них ещё и наступал, ха-ха-ха! — поделился он с пола, утирая выступившие слёзы. — Придётся тебе потренироваться побольше, чтобы перед свёкром, пффф, лицом в грязь не ударить, ха-ха! Ой, не могу, буквально, ха-ха-ха! Бай-гэ зорко приглядывал за своим женихом, бродящим по комнате и по команде Лян-эр выполняющим разные действия и движения. Шэнь Юань подозревал, что демон думает не только о том, чтобы помочь сохранить равновесие неловкому «лису-оборотню», но и о… эмм, фансервисе, да. По крайней мере, голубоватый оттенок ушей и скул на что-то такое намекал — и нет, Шэнь Юань не хотел знать детали. Покосившись на Ци-гэ, сидящего с дурацкой умилённо-смущённой физиономией и прикрывавшего румянец широким рукавом надетого сегодня нарядного верхнего ханьфу, он только ещё сильнее уверился, что не хочет знать больше! Через пару палочек благовоний лисичка удовлетворилась относительно уверенными движениями названого брата и начала вдалбливать в него культурные мелочи. Вроде того, что в присутствии старших и более сильных демонов хвосты полагается держать поближе к собственным ногам, или как уместно помянуть в разговоре богиню-покровительницу лис, а то и выругаться на манер хули-цзин. — Мы хотим показать Цин Хуа как лиса из Человеческого Царства, общающегося больше с людьми, чем с сородичами, поэтому большая часть манеры речи останется как есть. Мы просто добавим штрихов, как будто сюнчан в обществе знакомых демонов расслабился и перестал так жёстко следить за речью, как с людьми. Конечно, другие хули-цзин при встрече посчитают, что в сюнчане не меньше половины людской крови, но никому другому не скажут. Это внутреннее дело клана и гнезда, а принадлежность к Цзяохуа по оберегу прослеживается однозначно. — Хм, а если кто спросит, почему А-Хуа носил в прошлый визит другую подвеску? — задал вопрос Ци-гэ, заинтересованно блестя глазами. — Ммм… Можно сказать, что эта была ещё не готова, а сюнчан не хотел наносить визит без оберега, подобающего статусу. Потому позаимствовал артефакт у своего дагэ. Сгодится? Лян-эр по-кошачьи наклонила голову набок и пряднула ушками. Хуа-гэ в ответ насторожил собственные шоколадные с чёрной оторочкой ушки торчком — ах, как занятно было наблюдать за каждым движением этих подвижных пушистых треугольничков — а потом они разъехались в стороны под ласковыми пальцами жениха, чешущими их у основания, и временный лис довольно скульнул, отвлекаясь. — Авв… гхм, точно, тем более, что это даже правда, аха! Удовлетворившись ответом, Ци-гэ вовлёк всех в обсуждение того, в какой момент и как они собираются открывать карты и снимать маску Цин Хуа, и стоит ли Хуа-гэ брать с собой меч — хотя бы засунув его в цянькунь. Но они успели только набросать план, не углубляясь в детали, когда в дверь постучали. Лян-эр и Хуа-гэ тут же сосредоточились на том, чтобы спрятать уши и хвосты, а Ци-гэ открыл дверь, за которой обнаружились неуклюже переминающиеся близнецы Вэнь. И у каждого на щеке красовался красный отпечаток ладони… Мда! Лисичка спешно подскочила к своим женихам, наперебой поздоровавшимся с «сяо шисюнами», и начала хлопотать над следами пощёчин, обтирая их влажным платочком и целуя в утешение в здоровую щёку каждого из братьев. Ффух, сколько собачьей еды! От беспокойства, вежливо проявленного Ци-гэ, близнецы отмахнулись, неловко пояснив: — У деда тяжёлая рука… — …и мало терпения к дурацким поступкам… — …так что нам досталось… — …за то, что сами в воду полезли… — …и Лян-мэй к себе на мечи не выдернули. Эта их манера говорить по очереди была немного раздражающей, но вполне объяснимой. Так что вменять им эту особенность в вину Шэнь Юань не собирался. А вот то, что парням прилетело именно за это, означало, что глава Вэнь беспокоился за их жизни и скорее всего не собирался выпинывать из клана. Хорошо. — А в остальном всё в порядке? — уточнил Ци-гэ, и братья Вэнь поспешили с широкими улыбками успокоить и его, и свою невесту. А потом тут же откланялись вместе с ней, собираясь представить будущую Вэнь-эр-фужэнь своей семье. Закрыв и снова заперев дверь на замок и барьер, они занялись обсуждением уже и того, что при лисичке обсуждать было не совсем удобно. Хотя бы из-за того, что она многое не знала, и пришлось бы на каждом шагу отрываться и объяснять. А дел, стоящих упоминания и обсуждения, за седмицу с прошлой общей встречи успело накопиться немало. И если братец Хуа, подумав, снова выпустил уши, лёг головой на колени жениха и подставился под почесушки когтистыми пальцами, то никто ему ничего не сказал — пусть уж осваивается в новой маске. Сам Юань поделился набросками для справочника по гендербендерному «оркестру-в-кустах», шуточно попрекнув Самолёта за такую богатую фантазию и решительно захапав себе один из пушистых шоколадных хвостов. Взамен свитков с его таблицами, пошедших по рукам впечатлённых братьев, Хуа-гэ вручил Шэнь Юаню вымученные из памяти рецепты кремов, румян и белил домашнего изготовления. И даже не стал особо фыркать на затисканный хвост. И правильно, будет выкобениваться — Юань его за хвост ещё и подёргает, вот. Просмотрев исчёрканный свиток, Шэнь Юань положил себе не только проверить компоненты и рецептуру, но и добавить от себя случайно вычитанный в интернете рецепт натуральной краски для волос и несколько освежающих и питательных масочек для кожи, которые при нём готовила мэймэй. А на закономерный вопрос о том, как и когда будет выполняться проект будущего справочника, ответил Ци-гэ, что Гао-шисюн, Му-шисюн и Ли Юй, главный ученик пика звероводов, пока выбирают ответственных за общий проект со своих пиков, а курировать совместную работу будет Ци-шицзе. Когда вернётся на Цанцюн с отдыха. К этому времени действие лисьей конфеты сошло на нет, и Хуа-гэ как-то незаметно принял свой привычный облик, хоть и взъерошенно-размякший от почесушек. Немного подувшись, но не став пока больше тратить леденцы из выданного своей Лян-сяомэй мешочка, их пророк взялся рассказывать про свой вчерашний визит на пик прорицателей. Так что общие записи пополнились копией древнего пророчества — хвала Небесам, не грозящего им глобальной задницей помимо уже известного — и напоминанием для Шэнь Юаня после знакомства с Тянь-шиди отвести его к Му-шисюну и поломать голову над лечением. Выведя последний знак, Юань сощурился — к опытному подонку У Яньцзы у него после рассказов братца Самолёта счёт был не меньше, чем к молодому говнюку Цю Цзяньло. В конце концов, даже если самому Шэнь-уже-не-Цзю на этот раз повезло сохранить свои меридианы и остатки совести, избежав участи котла и невольного соучастника, это не означало, что мудак У Яньцзы не обходился так же с другими детьми и подростками этого мира. И потому несостоявшийся «ученик» и жертва экспериментов тёмного заклинателя собирался гадить ему как можно больше. Хотя бы чистенько распутав дело его грязных рук. А переданную Хуа-гэ выжимку из черновиков со всей известной ему информацией об У Яньцзы он собирался изучить и сам, самым тщательным образом. И ещё — на случай, если карма таки столкнёт их двоих на узкой дорожке — Шэнь Юань собирался хорошенько подумать над тактическими заготовками с учётом историй и отчётов Вэйланей, описанных в мусорном пророчестве подвигов Ло Бинхэ… и, пожалуй, с Бай-гэ тоже посоветуется. Чтобы не пришлось, как в грёбаном каноне, ждать момента отвлечения мудака на другую жертву и с риском для собственной жизни пырять в печень простым ножом. Упоминание о Тянь Чи, бывшем рабе, приведённом на Чжицзи лично Линь-шисюном, плавно перешло в обсуждение их собственного с Ци-гэ прошлого, приоткрытого нескольким старшим. И уж тут дагэ развернулся, дотошно выспрашивая, как на эти откровения реагировали Чжао-лаошифу, Фан-шигу и её наследник. И как изменилось после этого стратегического слива информации отношение к Юаню наставника. …Да почти и не изменилось. Разве что на утреннем уроке духовных техник для личных учеников шицзунь был многословнее обычного, особенно в области этики и этикета их применения, и чаще спрашивал, всё ли понятно и нет ли у кого вопросов. Ци-гэ одобрительно отметил, что такой дидактический приём сделал бы честь и профессиональному педагогу или психологу из их прошлой жизни. И действительно, не каждый смог бы не привлекать лишнего внимания к пострадавшему ученику, бередя душевные травмы ненужной и унизительной прилюдной жалостью, зато учесть возможные отличия в нуждах и пробелы в знаниях. Закрыв эту до сих пор не особо приятную для них тему, Ци-гэ красочно расписал и свёл в компактное резюме, что теперь, по результатам нашумевшего визита «вольного заклинателя Бай Цзы», думают на Цанцюне и о самом госте, и о них всех. Выходило, что думают совсем даже не плохо — а количество уже стекающихся к дагэ информационных потоков ещё как впечатляло. Тем более с учётом того, что Хуа-гэ и он сам тоже регулярно подкидывали дагэ новости или очередные сплетни. Последним взялся рассказывать о делах этой седмицы Бай-гэ. Конечно, за пределами Двенадцати пиков дела у него были в основном сугубо семейные — но начал демон всё-таки с другого. Отметил, что новые вассалы уже неплохо освоились с порученными обязанностями, да и устроились в его покоях прилично. Осталось только навестить их кланы, чтобы мадам Чжу могла собрать оставшиеся в клановом селении вещи, запасы и оборудование. А малышка Лянсы хотела встретиться с ближайшими родственниками, если они её признают, и при поддержке своего нового мастера тоже вытеребить хоть какое-то количество качественных материалов и инструментов для своей родовой профессии. После же, коротко упомянув, что дядюшка взялся посидеть с ним над клановыми делами и обещал познакомить ближе с некоторыми из родичей, имеющих в клане вес, Мобэй-ван недоумённо свёл брови: — Хотя внимание Чжунци-лаоши мы оба уже привлекли своим поединком. Вместе с шушу, похоже, и будем разбираться. Нужно будет сначала выяснить, что ему нужно от нас и вообще по жизни. Ооо, это было интересно. Мо Чжунци как распорядитель императорского гарема появлялся в новелле не единожды, так что Шэнь Юань помнил об этом, как недавно выяснилось, бесполом ледяном демоне больше, чем кое-что. И даже больше, чем о большинстве цветочков из этого постоянно разрастающегося цветника. Однако, это касалось в основном времён после падения в Бездну Ло Бинхэ. Поёрзав на подушке, Шэнь Юань не утерпел и спросил: — Бай-гэ, а ты что-то знаешь об истории старейшины Чжунци? — Мн. Судя по словам шушу, он был рождён как мальчик. Сейчас это уже не очевидно, но по крайней мере он не возражал, когда я назвал его танбофу. — То есть он старший кузен твоего отца по мужской линии? — Да, его отцом был Мо Жунсюэ, первенец прадеда, но при этом бастард. Именно Жунсюэ подставил деда Байи во время охоты на морского змея-миногу, желая устранить его и стать наследником трона. Боцзуфу тогда потерял руку и искалечил совершенствование, но на трон следующим взошёл Мо Сюэбао, мой родной дедушка. После этого Жунсюэ вышвырнули из главной ветви клана, а когда у него родился ребёнок с белыми волосами, дед заставил учить его методу совершенствования с формированием ядра в нижнем даньтяне. Из-за всего этого танбофу не может сам стать наследником. — А-Бай, я не совсем понял, причём тут цвет волос, — вклинился Ци-гэ, — и сяо Юань, кажется, тоже. Шэнь Юань благодарно кивнул дагэ и с интересом выслушал справку от братца Хуа, уже успевшего вызнать, как трактуют цвет волос у потомков Мобэй-цзюня. — …Значит, чем дальше родство с Королём Севера, тем сильнее должен быть лёд и больше его доля в совершенствовании, чтобы проявиться в цвете волос? — уточнил он. Хуа-гэ пожал плечами в незнании, но их демон спокойно подхватил нить разговора: — Мн. Даже из детей деда чисто белые волосы только у шушу, а старшие, близнецы Дунфэн и Лэндань, оба раньше имели и белые, и тёмные пряди. Так что если бы шушу был ближе к ним по возрасту, он мог бы стать и первым в линии наследования. — Хмм… Но наверняка твой дед выбрал Дунфэна наследником из-за того, что у него был более удачный путь совершенствования. Темы чёрных волос самого Мо Бая никто касаться не стал, понимая, что в детстве это наверняка доставило ему немало неприятностей, а оттого было больным вопросом. — Да, даже несмотря на то, что у отца белых волос было больше, бофу был лучшим кандидатом. Но случилось, как случилось… А Чжунци-танбофу ещё в юности публично порвал с родителями и сосредоточился на совершенствовании и обелении своей репутации, пф, под стать гриве. И сейчас он второй по силе после отца в их поколении, но только потому, что у отца есть ещё и сила предков. И старейшиной клана Чжунци стал, завершив стадию зарождения души, неприлично рано. А вот какие интересы помимо собственной репутации и совершенствования у него есть, я даже и не знаю. И шушу тоже не знает. — Блин, я уже и не припомню, с чего он предложил Лорду Ло присматривать за его цветником… Только что это случилось сразу после твоего восхождения на трон, — Хуа-гэ обеспокоенно жевал губу и чесал макушку, растрёпывая и так покосившийся пучок. — Ло Бинхэ вроде бы незадолго до этого женился в очередной раз, причём на демонице с Севера… ммм, Бай Хэмао, вот, — подскочил Шэнь Юань. — В то время братец Самолёт ещё уделял достаточно внимания сюжету, так что она была неплохо прописана. Из клана тюленей-оборотней, хайбао-цзин, из рода Бай, ну, у которых шкурка по цвету не серая, а белая с пятнами, как у снежного барса. Так вот, она сразу начала называть его бобо, чуть ли не единственная из всего гарема, и Чжунци ей благоволил. Покровительствовал даже. — А, так вот в чём дело! — почти весело рыкнул Бай-гэ. Все повернулись к нему, и демон пояснил с ухмылкой: — А мы-то гадали, с чего танбофу тайно шастает в бухту Дуаньшань. Значит, эту девицу навещает. М… её отцом или любовником он вряд ли является, скорее что-то вроде опекуна или покровителя. И я её помню. Бай-гунян имела собственное пространство горчичного зерна, куда прятала нас с Цзюньшаном от кракена морозной глубины. Ммм… чуть старше меня, с пепельными волосами и белой чёлкой. И обращаться в тюленя могла только ниже пояса, полукровка с другим кланом, что ли. — Вот, выясните, что их связывает — глядишь и поймёте, что ему от вас надо, — триумфально ткнул пальцем Шэнь Юань. — Хм, танбофу продаёт цянькуни лучшего качества и объёма, чем большая часть изготавливаемых в нашем Царстве, а у неё в моём времени были свои не хуже и даже жилое скрытое пространство… — Похоже, кто бы ни был её вторым родителем, это скорее всего дух местности или их близкий потомок с активным наследием, помнишь, что вчера Линь-шисюн говорил! — Хуа-гэ взволнованно жестикулировал и дёргал своего жениха за рукав. Бай-гэ всё сильнее прищуривал глаза, уставившись в пространство в выражении крайнего подозрения. Наконец, он медленно кивнул: — …Мн. Да, нам определённо стоит проверить, откуда она такая взялась. И кто делает для танбофу цянькуни с клановыми узорами вышивки тюленей — то ли она сама, то ли этот таинственный другой родитель. — Ты что-то заподозрил? — спросил Ци-гэ. — Ммм, есть вероятность, что тот неизвестный мастер цянькуней — бастард нашего рода. Уж не знаю, из дедова или отцова поколения кто-то дикий овёс посеял, но глаза у Бай-гунян синие, разве что светлее, и в лице есть небольшое сходство с дедом, прошлым Королём. А, и рисунок её хуадянь чем-то напоминает наши клановые, ну, до того, как они загораются при посвящении стихии. — …А ведь у неё даже имя соответствует вашим канонам. По крайней мере у людей падающие хлопья снега часто называют журавлиными перьями, «хэмао». И чёлка белая… — отметил Шэнь Юань факты, говорящие в пользу гипотезы побратима. — Может, по линии Жунсюэ? Что, если она и правда родная племянница Чжунци? — задумчиво спросил Ци-гэ. — Вряд ли, у него наследия духов не было, только чистый лёд. Так что скорее уж кто-то из потомков прабабушки Эргу постарался… Я спрошу у боцзуфу и шушу, пусть выяснят, кто из семьи в северных фьордах весну искал, и сам тихонько загляну в те края сплетни послушать, — решительно кивнул демон и успокоился. — И что, если выяснится, что она вам родня? — Ци-гэ хмурился, видимо, представил себе возможные сложности с введением новой веточки в клан. Но Бай-гэ был уже совершенно невозмутим: — Ни мне, ни шушу она всё равно не конкурент. Выросла вне клана, хоть и имеет сродство со льдом, да и звериное наследие её явно поставит ближе к концу списка возможных наследников. А вот если Чжунци-лаоши попросит нас посодействовать её введению в клан, то будет должен. И его поддержка нам много где сгодится. — Действительно, насколько я помню, распорядитель Чжунци всегда был принципиален, верен слову и серьёзно относился к взятым на себя обязанностям. По крайней мере, он заботился о благополучии не только своей протеже, но и остальных цветочков, даже из людей. И по мере сил пресекал склоки и свары, — задумчиво отметил Шэнь Юань. — Значит, вы вполне можете постараться привлечь его если не в сам альянс, то как сочувствующего. Неплохо, — похвалил Ци-гэ, — но достаточно о политике. А-Бай, ты ещё не сказал нам, как себя чувствует твой шушу. — Уже лучше, сбежал из гостевого зала боцзуфу в собственные покои и гоняет подчинённых. То квартирмейстера вызвал с задачей собрать излишки провизии для продажи на Юг — у них сейчас засуха свирепствует — то личных слуг в библиотеку за хрониками гоняет. Сяо Юань, можешь радоваться, он обещал записать все прабабушкины баллады про историю Пустошей со своими детальными комментариями, и одну копию передать тебе. Говорит, в благодарность за помощь в расследовании. Шэнь Юань довольно прижмурился. Новые интересные источники всегда были чем-то вкусным, а уж стихи с документальными комментариями потомка прямых участников исторических событий — мням! — Но от дальнейшего лечения он не отказывается? — уточнил Ци-гэ. Ох уж этот его режим наседки. — Нет, на второй день следующей седмицы обещал встретиться с Му-дайфу. — А, да, вы с А-Хуа писали, что Линь-шисюн помог вам обустроить для этого уголок поуютнее. Ммм, может, каких-нибудь закусок им сообразить для большей задушевности разговора? — Мн. Если что, их можно просто убрать. — Это мы мигом сообразим, мяска в ассортименте и витаминчиков, — пробормотал Хуа-гэ. — …О! Я завтра у него и уточню, что ему может из наших закусок понравиться. — Обязательно. Кстати, ты для визита всё приготовил? — Шэнь Юань решил проверить, не забыл ли чего их будущий эмиссар в Ледяной Дворец. Братец Хуа задумался и выкопал из цянькуня книжицу с заметками, заглядывая в неё и загибая пальцы по мере перечисления: — Так, для боцзугуна подушку из сделанных на продажу, по просьбе Бай-эра, я уже выкупил в счёт семейной казны и сунул в цянькунь. Чаем моим травяным он интересовался, так я солидную пачку прессованного взял, и рецепт у Му-шисюна в долг, пусть алхимик сам решает, чем заплатит. Для шугуна заметки, как работать с тюремным массивом и ухаживать за ним. Чинить, когда износится и сломается, мне самому придётся, но надёжный казематик вам всегда пригодится. Что ещё… А! Ши-лаоши, которому я теперь помогаю вести уроки по талисманам, продал мне несколько пачек из тех, что алхимики и боевики пользуются, а я изготовление ещё не освоил. Бай-эр, думаю, твои родичи не откажутся от обмена на что-нибудь полезное для нас, а? — Мн, — демон расслабленно растёкся на подушках, приобнимая Хуа-гэ, прищурился и лениво кивал на каждый пункт. — О! Ещё я с У-шишу договорился, он охотно выкупит коллекцию гу, хоть всех сразу. И хочет повесить ответственность за обмен и обустройство тварюшек на Цзы Даня из старших учеников. Так что надо бы поспрошать у шугуна, что он захочет за них получить со звериного пика. Вроде всё? Прикинув про себя, Шэнь Юань срочных вопросов, которые нужно было бы решить именно при этом визите, больше не нашёл, так что удовлетворённо покивал. — Ммм… Ты про подушки заговорил. Сяо Юань, вот, — Ци-гэ протянул ему мешочек, чуточку подсвеченный изнутри его тёплой золотистой ци, — вложишь в свою? Шэнь Юань невнятно ворчнул, цапнул подарок и спрятал за пазуху, порозовев и стараясь не размякнуть от тёплой-тёплой ауры, исходящей из твёрдого округлого камня в мешочке. Подумал и всё-таки буркнул: — Спасибо. Эм, всем вам. Дагэ молча взъерошил его волосы со своей дурацкой улыбкой, которую хоть на хлеб вместо масла намазывай… или даже вместо мёда, пф! — Обращайся, диди, — усмехнулся Хуа-гэ. — Мы семья и всегда готовы тебе помочь, как ты помогаешь нам. — Мн. — Кхм, А-Хуа, ты говорил, что у тебя и А-Бая эти дни выдались сложными, — «на мягких лапках» обратился Ци-гэ уже к их побратимам. Так-так… кажется, сейчас ответочка достанется и им тоже! — Ну… да. А к чему ты ведёшь? — настороженно наклонил голову Хуа-гэ. — Что вам тоже такие подушки нужны. С накопителями ци друг друга и успокаивающими травами. Йесс! Шэнь Юань поёрзал на подушке, сдерживая мстительную ухмылку, попытавшуюся выехать на его лицо. — Этот Бай собирался спросить у сяо Юаня совета про оформление подарка для Цинхуа в ближайшем будущем… — Всенепременно! — с энтузиазмом закивал он, не обращая внимания на подозрительный взгляд братца Самолёта. — А для Бай-гэ я сошью подушку сам, и даже уже придумал, какую! Только гэ нужно самому попросить у Му-шисюна или у мастера Мо Байи сонные травы для начинки, а то наши сборы могут и не подойти. О да, после эпичного рассказа Мо Бая об охоте на пустынных червей и сломанной руки будет в самый раз подарить ему длинного, зубастого, синевато-фиолетового здоровенного червяка! Пусть душит во сне, да! Муа-ха-ха!