Своими руками

— Значит, пророчества древних песен по-своему сбылись! — сказал Бильбо. — Конечно! — ответил Гэндальф. — А почему они не должны сбыться? Ты ведь не перестал верить в пророчества только потому, что сам помогал их осуществить? Дж. Р. Р. Толкин, «Хоббит, или туда и обратно» Моя семья пытается расшифровать «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества» уже 400 лет. Можно сказать, мы профессиональные потомки. Благие знамения (сериал), Анафема Гаджет Вот и значение слов: Мене — исчислил Бог царство твоё и положил конец ему; Текел — ты взвешен на весах и найден очень лёгким; Фарес — разделено царство твоё и дано Мидянам и Персам. Библия, Книга Пророка Даниила, 5:26–28

По комнате плыл запах крепко заваренного успокаивающего настоя, налитого шицзунем потрясённому пророку, и Линь Циншуй тоже сделал глубокий выдох, отбрасывая тревогу. Говоря откровенно, вопреки собственным принципам он несколько завидовал тому, что провидческий дар такой силы — приличный даже и для главы Чжицзи! — достался ученику другого пика. Тем более Аньдина, самого близкого к смертным по своей философии и взращивающего в основном практичных физических совершенствующихся, не особенно склонных к тонким душевным порывам. И ведь даже знание того, что виделись шиди одни только предупреждения о катастрофах, не заставило Циншуя осознать полностью, что подобный дар означает. Однако происшедшее в поле восьми триграмм его восприятия показало, насколько высокую цену платил юный пророк за свои знания о неслучившемся. Во время этого даже не видения, а лишь малого проблеска шиди побледнел так, что стали заметны обычно теряющиеся на фоне загара веснушки, и схватился за сердце, сотрясаемый мелкой дрожью. А духовная энергия плескала так резко, что ещё немного — и начала бы вредить телу, вызвав кровотечение из цицяо. Наставница тогда дала Циншую знак успокаивать взбудораженную ци вливанием своей, более пригодной из-за совпадения его вторичной стихии с пострадавшим. Воздух шицзуня грозил скорее раздуть огонь Шан-шиди сильнее, потому она и ограничилась шоковой терапией, ткнув пальцами в пару акупунктурных точек и отвесив сдержанную пощёчину. И вот теперь юный пророк хлебал настой златотканого персика как воду, постепенно розовея, начиная снова потрескивать разгорающимся костерком ци и отходя от, несомненно, шокирующей картины, подсмотренной им в чужой памяти. Наследник Чжицзи примерил подобное переживание на себя — и решил, что этот дар больше похож на проклятье. Тут не завидовать нужно, а поддерживать и, возможно, даже искать способы сделать эти видения менее яркими — потому как пережечь себя, впасть в уныние и дойти до упадка, а то и до искажения ци с такими потрясениями было очень даже реальной угрозой. — Этот шисюн может чем-то помочь шиди? — спросил он, указывая рукой на чашку. Уже не такой бледный юноша задумчиво постучал пальцами по краешку сосуда и понаблюдал за кругами на соломенно-жёлтой поверхности отвара. Однако, его ответ был совсем не тем, что ожидал Циншуй, хоть и касался алхимии: — Пожалуй, что так. Что-то, фокусирующее дар предвидения. И хорошо бы выяснить, как подобые средства действуют на тех, чьи отношения со временем осложнены иначе, ну, как Бай-эр и мои братья. Старейшина Чжао может что-то знать, и у Му-шисюна наверняка есть методы, взялся же он проверять кровь пустынных червей… — Фокусирующее? Этот думал скорее о составах противоположного действия, чтобы хотя бы на первое время снизить нагрузку на верхний даньтянь шиди. — Ммм, лучше уж мне придётся поволноваться из-за кошмарных видений, — покачал головой пророк, сдвинув брови, — чем видеть их воплощение в реальности. А вот то, что я могу через ци втянуть в видение своих, полезно. Бай-эр имеет опыт другого времени и поймёт больше, Юань-ди запомнит каждую мелочь, да и А-Ци тоже оценит ситуацию иначе, чем я. — Это нелёгкая ноша, — сочувственно пробормотала шицзунь, — шичжи уверен, что такое будет хорошей идеей? Шиди почти весело фыркнул: — Бай Цзы такой постановки вопроса вообще не понял бы. Если есть источник важной информации, он за ценой не постоит. И братья помогать с этим рванутся быстрее цингуна. Разделённые переживания легче перенести. — Действительно, — голосом поставив в обсуждении точку, наставница сменила тему. — Однако, эта Госпожа Пика позвала Шан-шичжи не только из любопытства, так что, если наш юный пророк вернулся в состояние, подходящее для серьёзной беседы?.. — Этот шичжи в полном распоряжении Фан-шигу, — Шан Хуа поставил опустевшую чашку и торопливо сложил руки перед грудью в салюте. Шицзунь освободила столик от посуды и раскрыла на нём свиток — да не бумажный, а из планок прочного цинцзинского бамбука. Такой свиток, пропитанный ци насквозь, мог сохраняться сотни и тысячи лет без всяких цянькуней и заклинаний сохранности. А ещё для длительного хранения символы на таких свитках вырезали или выжигали, а не просто наносили кистью. Именно это позволило Линь Циншую перетрясти пиковые тайные архивы быстро и не отвлекая от дел немногих имеющих доступ старейшин. Так что он с интересом потянулся духовным зрением к строгим столбцам, где каждый штрих в его восприятии отчётливо темнел на фоне ровного свечения полированного бамбука. — Это пророчество было сделано Хань Сяньцзы, одним из старейшин, несколько поколений назад. К нему приходили вот такие туманные высказывания, которые приходилось толковать. Остальные его пророчества уже сбылись одно за другим, но вот это было первым… — И потому дотянулось дальше? — догадался шиди, с интересом оглядывая свиток. — Совершенно верно. Шицзунь этого мастера несколько раз раскидывал кости, но сумел в итоге определить, что поколение Ань может увидеть, как оно начинает сбываться. Также у него были предположения относительно толкования отдельных частей, как и у этого мастера, но пока всё зыбко. — Что-то, касающееся поколения Цин? — Циншуй успел разобрать начало и подумал, что оно может указывать на глав пиков. — Возможно. Если оно перекликается с известным Шан-шичжи о вариантах будущего, это может сделать толкование куда легче, — с этими словами наставница повернула свиток текстом к Шан Хуа. Юный пророк окинул его взглядом буквально за несколько вздохов, то поднимая брови, то хмурясь. В конце же и вовсе сдавленно прыснул, зажав рот ладонью: — Пфф-хи-хи, этот ученик, пхи, просит прощения за неучтивость. Но один момент, мм, весьма… в общем, содержит забавный намёк на кое-что из прошлой жизни этого младшего в другом мире. — Хм. Чжао-шиди тоже находил занятным выбор слов в конце текста, но так и не объяснил, из-за чего. Так шичжи имеет идеи относительно содержания этого пророчества? Шиди Шан посерьëзнел и прищурился, что-то прикидывая. — Действительно. Однако тут есть кое-какая, ммм, чувствительная информация… Чжао-лаоши и Шэнь-шибо знают, но вряд ли кто-то ещё.

(・ω・)

Шан Хуа впился взглядом в ещё одно гуево пророчество, раскочегаривая свои — пока ещё не успевшие потускнеть — воспоминания обо всех прочитанных сюжетах с оракулами, прорицаниями, смутными откровениями и иже с ними. Сколько из них он «утаскивал» в свою пророческую новеллу! Так что не стоило удивляться, что на Чжицзи — буквально пике фэншуй и предсказаний — нашлось в загашниках что-то подобное. Но всё равно оказалось так странно читать что-то важное, о чём он не писал. 【Наступит время, когда на ветви Трёх саженцев из Двенадцати опустится вес будущего.】 «Бляяя!..» В этой фразе однозначно читались Пиковые Лорды, причём в нагаданных прошлым главой Чжицзи временных рамках это могли быть только трое из их поколения Цин. И Самолёт жопой чуял, что как минимум без его братишек тут не обошлось. Ну кто ещё мог стать критически важными, самыми слабыми или, наоборот, самыми сильными звеньями цепи, связывающей боевое братство двенадцати глав Цанцюна? 【Один из Трёх — тот, кто успел забыть, что видел внутренним взором из-за предела времени и пространства…】 Его сердце практически рухнуло в желудок. «Что я там думал про запасного избранного? Ну вот, теперь можно начинать чувствовать себя Гарри-мать-его-Поттером. Особенно, если это пророчество пошлёт меня спасать мир». 【…торжество сердечного демона и постигшее три мира искажение.】 «Гуев чокнутый кровожадно-развратный Синьмо, засравший мозги Владыки Ло до полного разжижения. Гуево слияние миров, отправившее к Жёлтому Источнику одним махом половину их населения. Гуев Путь Гордого Бессмертного Демона!» Шан Хуа прекрасно помнил возмущения братца Огурца по поводу катастрофы, постигшей Три Царства из-за безудержной мсти потерявшего меру протагониста. И вот в этот момент был с ними полностью согласен. То, что он в прошлой жизни мелочно смаковал после очередной неурядицы, на поверку оказалось кошмаром, грозящим свалиться на их собственные головы. И уже однажды пережитым его Мобэем. 【От пробуждения его памяти зависит…】 Как он, собственно, и думал. Хотя медаль главного спасителя мира всё равно вручалась Бай-эру, втряхнувшему — ха, втрахавшему! — в него память бытия Самолётом и читерский дар пророческих видений. А дальше они уже все вместе выруливали ситуацию на менее кровавый путь — и, кажется, неплохо справлялись. 【…обрушатся ли в бездну горы и реки…】 Ну да, от цзянху под пятой Императора Трёх Миров остались рожки да ножки. А уж Цанцюн и вовсе буквально пал в Бездну. 【…под тяжестью дисгармонии между числами имён двух других…】 Хоть это и осталось только в черновиках, но тут кристально ясно читались Ци-гэ, сяо Цзю, их общее дерьмовое рабское прошлое — потому как числовыми кличками свободных людей не называли — и неслучившееся поместье грёбаных Цю, всадившее клин в отношения между Пиковыми Лордами и в конце концов ударившее кинжалом в спину их обоих. 【…или же сплетённые корни всех Трёх поддержат их…】 Нда. Это и радовало, как подтверждение их успеха, и заставляло нервничать из-за тяжести ответственности за весь цзянху. Да какой там — за все три Царства, аха. 【…и ценой трещины в фундаменте Золотого Цветка…】 «О?.. Ха! Надо бы обрадовать Бай-эра, что его старый враг получит по заслугам», — решил Шан Хуа. Потому как Золотым Цветком мог быть только Хуаньхуа, Цветочный дворец, а его фундаментом — морщинистый седобородый властолюбец, Старый Мастер Дворца Чэн Дэчжэн. 【…выстроят новые Радужные мосты, соединяющие вершины миров.】 Альянсы между орденами и школами цзянху, начиная с самого Цанцюна, и правящими домами Демонического Царства? И, пхи-хи-хи, способ их закрепления, на взгляд миллениала, просматривался однозначно. Пффф! Один такой они уже практически заключили в виде абсолютно гейской помолвки будущего Лорда Аньдина и будущего же Мобэй-цзюня, ха-ха! Шан Хуа прыснул, поспешно извиняясь и обтекаемо оправдываясь, и с удивлением узнал, что старейшина Чжао тоже обратил внимание, и как бы не на этот же самый момент. Насколько же разнообразными были те «черновые» варианты его жизни, неужели?.. — …идеи относительно содержания этого пророчества? Нда, для отвлечëнных размышлений сейчас было не время. Потом. А пока… блин! Он спокойно мог поделиться своим пониманием текста — не особо даже и туманного в свете его собственной книжки и черновиков — но вот если по Цанцюну сейчас пойдут слухи, что новые ученики до этого были рабами… С такой информацией нужно было поосторожнее. «Чжао-лаоши — умный и опытный практик, и свою шицзе знает лучше, вот пусть сам и решает. Если он сочтëт правильным поделиться с Фан-шигу, то можно будет все свои соображения раскрывать безбоязненно. А нет — так возрождëнный старейшина и аргументы подберёт не в пример более убедительные, что эту нору пока лучше не раскапывать», — озарило Шан Хуа, как свалить ответственность на того, кто справится с ней лучше. Так что он вбросил информацию, что этот деликатный кусочек есть у мастера-шпиона, который наверняка сразу поделился с мужем, поскольку дело касалось воспитанника и будущего наследника Шэнь-шибо. Фан-шигу, уточнив, что этот нюанс не касается их стр-рашного секрета, в который оказался посвящён её наследник, задумалась, озадаченная необходимостью выспрашивать своего шиди. А вот Линь-шисюн поднял брови: — Чувствительная информация — в каком направлении? Шиди может хотя бы намекнуть? Шан Хуа замялся, пытаясь сообразить, что ему сказать — и говорить ли хоть что-нибудь или и вовсе отмолчаться. — Шиди, — вздохнул прорицатель, — этот Линь, возможно, не слишком хорошо видит, но зато прекрасно помнит, насколько негодующим был голос Му-шисюна, когда он просил уточнить кое-что для его недавних целительских записей. И вместе с некоторыми собственными соображениями относительно нумерологии этот шисюн может кое-что предположить… — Линь Циншуй на последней фразе кивнул в сторону свитка с пророчеством, потом наклонился ближе и положил прохладную ладонь поверх его, сжатой в кулак на краю стола. Шан Хуа сглотнул. Эти ударения на определённые слова… если он понимал их правильно, Линь Циншуй намекал о том, что братишки не знали точно времени своего рождения, об их плачевном телесном состоянии после жизни на улицах… и о тех самых кличках Седьмого и Девятого? Ох, что же ему делать? — Этот шисюн полагает, — голос прорицателя смягчился, а выражение лица, странно смотрящегося с закрытыми глазами, разгладилось до полной безмятежности, — что шиди тревожится о том, насколько искренне присутствующие здесь следуют принципам и ценностям наших предшественников на Цанцюне, превознёсших талант превыше происхождения. Если даже не в связи с этим пророчеством, то после поведанного шиди о собственном прошлом, так? — Ммм… этот шиди действительно не хотел бы, чтобы его отношения с бывшей роднёй трепали сплетники, — нерешительно подтвердил Шан Хуа, благодарный шисюну за брошенную подсказку. Пусть сейчас у них поддержка старших — и друг друга — складывалась словно сама собой… Но за две жизни он слишком много раз имел дело с теми, кто мог протянуть руку помощи, мог позаботиться, поддержать, обогреть. Мог — но не стал. И даже после извинения шицзуня, даже после того, как Вэйлани радушно приняли диди на Цинцзине, в сердце всё равно отдавало горечью: а раньше-то что им всем мешало? Подстраховать дашицзе там, где она не справлялась. Сделать то, что так легко удалось ему и его Мобэю, и вытащить Юэ Ци и Шэнь Цзю из рабства. Не знали? Не сочли достаточно важным с высоты своего возраста? Кто знает. Но доверять наставникам полностью и без доказательств он после всего этого опасался. — Пф! Через руки этого мастера прошло более чем достаточно учеников и их гороскопов, чтобы понять кое-что, — надменно вздёрнула подбородок шигу, но тут же смягчилась. — Даже если карма заводит нить чьей-то судьбы на самое дно… Зачастую это лишь временно, и при надлежащих усилиях и поддержке даже из икринки со дна вонючего болота вылупится карп кои, способный подняться по водопаду и взмыть в небо драконом. Так что, выкупив Шан-шичжи, Цанцюну повезло получить жемчужину по цене бросовой перловицы. И прошлое юного ученика не станет известно никому без его разрешения. Линь Циншуй наклонил голову, соглашаясь с наставницей. — Этот младший благодарит шигу и шисюна за понимание, — Шан Хуа сложил руки в салюте. Витиеватое, но лестное сравнение с карпом-драконом и с жемчугом грело внутри, а уменьшение количества потенциальных источников нелестных слухов радовало. — На нашем пике, в силу специализации предъявляющем высокие требования к душевной организации кандидатов, ученики и заклинатели скромного происхождения встречаются не так часто, — произнёс шисюн, — но они есть. И, пожалуй, Шан-шиди не помешает познакомиться кое с кем из них, чтобы в случае чего знать, кто может отнестись с пониманием или поддержать, м? Шан Хуа, если честно, не совсем понимал, почему это было предложено именно сейчас, но всё равно согласно, хоть и растерянно кивнул. Линь-шисюн продолжил: — К примеру, этот старший имеет разрешение сяо шиди делиться с другими его жизненными обстоятельствами по необходимости и своему разумению, как опекун. И если Шан-шиди не станет распространяться?.. — Конечно, никому без разрешения Линь-шисюна или самого шиди, ммм… Тянь Чи, да? — Шан-шиди его помнит? — Мхм. Примерно ровесник диди, холоден нравом, носит маску на пол-лица и не говорит, общаясь только языком жестов и записками, да? Хм, о нём из-за этого ходит немало самых экстравагантных слухов, но ничего уничижительного. — Верно, некоторые из них мы пустили специально, чтобы замаскировать правду. Что ж, мельницу сплетен предсказатели раскочегарили знатно. Чего стоил только слух, что мальчишка — сын и чуть ли не наследник одного из императоров, скрывающий лицо и голос из-за невероятной схожести с отцом… Или же отравленный врагами матери-императрицы ещё до рождения — и проходящий на Двенадцати Пиках лечение от физического недостатка анонимно и под псевдонимом. Не зря же носит в имени знак неба? А оно вон как оказалось, раз уж шисюн о нём сейчас заговорил… — Этот шисюн привёл шиди на пик самолично и был бы рад, если бы ему потребовался всего лишь глубокий кошелёк, как Жун-лаоши при выкупе Шан-шиди. Увы, свободу и возможность совершенствования для сяо Чи пришлось вырывать с боем. А его состояние — результат того, насколько усердно в том поместье помечали свою собственность и обеспечивали её послушание и молчание. Очень уж грязные дела они проворачивали. Мальчишка имел на лице рабское клеймо? И его немота… Охо-хо, не повезло. Но почему он тогда до сих пор носил маску, ведь на Цяньцао отменно умели сводить всяческие шрамы и рубцы? — Тянь-шиди у нас уже больше года, но его всё ещё не вылечили? — озабоченно нахмурился Шан Хуа. — Увы, высокородные ублюдки не постеснялись нанять бродячего заклинателя, владеющего многими демоническими техниками. Чэн-шибо постепенно распутывает вязь проклятий, но, — предсказатель невесело качнул головой, — по оценке Цинфана, им потребуется ещё пара лет, чтобы привести сяо Чи в порядок. Фан-шигу, тоже сидевшая с хмурым лицом, пристально посмотрела на него и предупредила: — Поэтому шичжи стоит быть осторожным с теми, за кем не стоит орден или школа. Хотя и это не гарантия — сяо Тяню навредил бывший монах. Он начинал совершенствование в буддийском монастыре, даже был выбран преемником одним из аббатов — но сбежал, попутно проредив тексты из запретной библиотеки. И их настоятель до сих пор отказывается сообщить нам, какие именно техники были описаны в пропавших текстах… а это могло бы помочь Чэн-шисюну с лечением. Ну, как раз история беспринципного монаха из Чжаохуа, соблазнившегося кривой дорожкой, была Самолёту в общих чертах знакома, хоть и осталась в черновиках. Так что он твёрдо согласился: — Этот шичжи прекрасно понимает, насколько опасен У Яньцзы и ему подобные, и будет очень осторожен. — Шиди знает о нём? — удивился Линь-шисюн. — В стëртом будущем он причинил немало неприятностей, — небрежно пожал плечами Шан Хуа, — а через, ммм… четыре года был убит. Хотел поохотиться на учеников во время Конференции и откусил больше, чем мог проглотить. Нет, правда, находясь в поле зрения сяо Цзю, пытаться убить его Ци-гэ — это было реально глупейшей ошибкой со стороны второстепенного злодея. Но кто бы ему ещё подсказал, что у Шэнь Цзю такие суровые тараканы в голове. — Хм… Информация от Бай Цзы или?.. — сосредоточенно поинтересовалась Фан-шигу. — Из старого пророчества этого младшего, — качнул он головой и уточнил извиняющимся тоном, — из потерянных записей. То, что было только в случайно сгоревших черновиках, а потому так и не увидело свет. Этот Шан постепенно пытается восстановить информацию, поскольку она охватывает близкое к нам время, но всё остаётся смутным и без деталей, увы. Ну да, закоротивший ноутбук с черновыми записями и схемами вполне можно было назвать сгоревшим. Жаль, что Самолёт тогда был слишком подавлен, торопился выдать с телефона побольше платного контента для покупки хотя бы планшета — а в результате махнул рукой на восстановление и черновиков, и потерянных сюжетных линий. Тогда и братец Огурец так не дулся бы и не бушевал о дырах в сюжете, и знаний о ближайших годах у них сейчас было бы куда больше. — Лучше, чем ничего, хотя… Циншуй, выдай своему шиди руководство по технике направленной медитации для освежения конкретных воспоминаний, — глава пика предсказателей отвлеклась и покачала головой, пробормотав себе под нос «сразу нужно было обеспокоиться», потом стряхнула меланхолию и строго добавила. — И Шан-шичжи нужно предметно поговорить с мастером Чжао, он этого подлеца У Яньцзы уже давно мечтает поймать за хвост. Шан Хуа с готовностью согласился. Уж кому, как не мастеру-шпиону ордена, мотающемуся по всему Человеческому Царству с расследованиями, стоило слить информацию про ублюдка, при другом развитии событий сильно навредившего наследникам двух старших пиков Цанцюна. И самому младшему ученику Чжицзи, выходит, этот козёл тоже подгадил преизрядно. Тем более, что Чжао-лаоши уже был в курсе прошлого братишек — то есть ему можно было выдать расклад полностью, без цензуры. — Так что, этот шисюн успокоил шиди о том, что ту чувствительную информацию здесь можно раскрыть, и что она не уйдёт дальше и не будет использована во вред? — сыграл голосом Линь Циншуй. На миг это напомнило Шан Хуа шёлковые, но опасные мурлыкающие тона Линьгуан-цзюня, заставив мурашки пробежаться по его спине. Но вообще-то продемонстрированная госпожой и наследником пика степень поддержки ученика-бывшего-невольника действительно была солидным аргументом в их пользу. Так что ученик Аньдина отогнал опаску и начал аккуратно сдавать позиции: — В целом да, остаётся только вопрос, что этот Шан, в отличие от Линь-шисюна, пока не получил от вовлечённых лиц разрешения на огласку. На что молодой прорицатель искоса блеснул глазами с интересом и предложил тут же и спросить разрешения, да хоть вестником — и уволок его на своё рабочее место за стеной, подальше от глаз наставницы, писать записку для Юань-ди с соответствующим запросом.

(・ω・)

Фан Аньжун прокрутила в пальцах чётки, одобрительно улыбаясь. Возня младших с попытками окольного обмена секретами у неё под носом была умилительной, как игры котят, ловящих друг друга за хвосты. И стоило отдать юному Циншую должное — если бы она не прочитала уже отчёт Му-шичжи и не заглянула в гороскопы восходящих звёздочек, могла бы значение его намёков и упустить. Впрочем, аргументы для убеждения Шан-шичжи её ученик подобрал грамотно — а заодно и старательно устроил своему маленькому, но гордому подопечному поддержку на Аньдине. Вон как сяо Шан сочувственно шмыгал носом. Её улыбка стала хищной — дополнительная возможность прижать беспринципного У Яньцзы, перехватывающего и портящего молодую поросль на территориях чуть ли не всех крупных школ, немало радовала госпожу пика прорицателей. Тем более, что её гадание на судьбу сяо Тяня в последнее время выдавало зависимость от кого-то ещё из жертв этого мерзавца… Или несостоявшихся жертв? Предсказание, как это часто бывает, не давало полной ясности — похоже, это будущее ещё не выкристаллизовалось и поддавалось изменению. Отправив вестника — интересно, на Цюндин или Цинцзин? или даже на оба пика сразу? — мальчишки проскользнули обратно в её кабинет. Пророк поёрзал, выпрямился на пятках, посматривая почти торжественно, и заявил: — Пока этот младший ждёт ответа на своё послание, он хотел бы попросить у Линь-шисюна разрешения познакомить Тянь-шиди со своими братьями… и поделиться с ними его историей. Это пойдёт на пользу самому шиди. — Хм? Поясни, — ответственно нахмурился юный Циншуй. Фан Аньжун тоже заинтересованно шевельнула бровью — что на этот раз пришло в светлую голову суетливого аньдинца? — Во-первых, А-Ци… кхм, Юэ-сюн в прошлой жизни из-за нездоровья и ранней смерти брата много внимания и усилий уделял благотворительности. И в том числе получил личный опыт, как поддерживать и подбадривать, эм, — мальчишка покосился на её ученика неловко, почти виновато, и обтекаемо закончил свою фразу, — людей с ограниченными возможностями. Теперь настал черёд Циншуя поднимать свои тонкие брови, но ученик тут же удовлетворённо кивнул: — Действительно, Юэ-шиди в личном общении с этим шисюном был, мм, привычно тактичен. И в речи, и в жестах стараясь обеспечить удобство восприятия, но не привлекая к этому излишнего внимания. Такое и на этом пике не всем даётся… И шиди не будет смотреть на сяо Чи свысока, так? — Никто из нас, — серьёзно поправил его Шан-шичжи, — в том мире, где мы жили, рабство уже давно было вне закона, и там Тянь-шиди считали бы жертвой возмутительного преступления, а не грязью под ногами. — А что думает по этому поводу Бай Цзы? — поинтересовалась она. — Он уже давно заявил, что «право решать чужие судьбы нужно заслужить, а не покупать», — отчётливо процитировал жениха юный пророк, вполне удачно скопировав жёсткие интонации. Даже так? От демонического полукровки, судя по всему, и выросшего среди демонов и их жестокости, она не ожидала настолько принципиальной позиции. — Кхм, в любом случае, есть ещё и во-вторых? — подтолкнул Линь Циншуй. — Аха, — нетерпеливо ёрзая, выдохнул Шан-шичжи, — диди, то есть Шэнь-шиди, помнит дословно всю увидевшую свет часть моего пророчества. А там было описано немало разных диковинок, и нашего цзянху, и других Царств. В том числе целительского толка. Так что если его посадить вместе с Му-шисюном и, наверно, Тянь-шиди — ну, на случай, если шиди помнит важные детали — то они смогут вместе подобрать средства, которые могут помочь шиди оправиться быстрее. — Думаешь, на Цяньцао хоть что-то ещё не пробовали? — юный Циншуй, кажется, даже обиделся за своего друга-целителя. — Секреты других школ, что-то ещё не изобретённое… или же то, что вовсе будет проще достать будущим родичам по браку этого Шана. Первые перечисленные пророком варианты смягчили обиду её ученика. Действительно, целители не могли использовать то, о чём не знали. Но вот третий, при всей логичности предложения, имел и недостатки. И Циншуй, к его чести, понял это сразу. — В таком случае этот Линь, как опекун сяо Чи, окажется в серьёзном долгу перед правящим домом демонического Севера, — нахмурился он. — Вопрос в том, что именно они могут потребовать в оплату? — Забавно, что шисюн спросил, — ухмыльнулся юный хозяйственник. Ох, такое выражение, да на лице ученика Ли-шисюна… кажется, он ждал этого вопроса, продолжив едва не триумфальным тоном. — У Бай Цзы и союзной с ним фракции клана Мо как раз имеется пара задач для специалиста по фэн-шуй… и ритуалиста. — Демонические ритуалы? Не слишком ли? — нахмурилась Фан Аньжун. Втягивать её наследника во что-то сомнительное… Но шичжи отмахнулся привычной скороговоркой, с завидной уверенностью в собственной правоте: — Нет-нет, Фан-шигу, тот ритуал не содержит ничего противоречащего принципам дао или духу праведного пути! — …А букве? — въедливо прищурилась она. — Наши правила написаны людьми и для людей, так что… — развёл ученик руками, даже не смутившись. — Хотя ритуал не полностью демонический. Бай-эр говорил, что его создателем был Чжулун-ван. — Тот самый дракон-светоч, списки баллады о котором уже ходят по пикам? — заинтересованно наклонил голову Линь Циншуй. — Мхм. Он вроде как стоял у истоков их рода, влив свою ледяную природу в кровь небесных демонов, или что-то вроде того. А, то есть это был один из тех предков ледяного мальчишки, кто цепью наследия приковал его к Северным Пустошам. Что ж, драконы, пусть и порождённые демоническими землями, уже другое дело. Их пути совершенствования действительно напрямую не противоречили человеческому праведному пути. Так что Аньжун кивнула на вопросительный косой взгляд ученика, разрешая ему заняться этим делом. — В любом случае, между порталами наследного принца, немалой силой его дяди и широким ассортиментом алхимических компонентов мастера Мо Байи и мадам Чжу Мэйхуа, аптекаря в личном вассалитете принца, это может действительно оказаться несложно. А если ценность услуг и товаров где-то не совпадёт, разницу всегда можно будет уладить через торговый канал этого Шана… — разливался соловьём юный ученик Аньдина, и она не могла не улыбнуться. Мальчишка так старательно стягивал вместе судьбы обеих частей своей семьи! В окно влетел журавлик, фонящий ци Чжао-шиди, и спорхнул прямо в руки шичжи, прерывая его деловые рассуждения. Юноша нетерпеливо развернул записку, и краем глаза она уловила знакомые кошмарно кривые иероглифы Юньланя: 【Одобряю. Чжао】. А над ними красовался набросок в несколько штрихов — лицо и торс мужчины, поднимающего пиалу с одобрительным взглядом, и приписка ровными, но совершенно незнакомыми знаками-закорючками: 【Go for it, bro!】Ох, и наберётся же Шэнь-шичжи у её шиди дурных привычек! Шан Хуа широко улыбнулся, свернул и спрятал листок, откашлялся и решительно поднял взгляд: — Если Фан-шигу позволит этому ученику вернуться к вопросу о древнем пророчестве? Она поощряюще пододвинула к боевому племяннику свиток, приготовившись внимательно слушать и запоминать каждую мелочь. Шан-шичжи склонился над началом, постукивая пальцем по первому столбцу и практически вещая уверенным голосом: — Даже без дополнительного сужения временных рамок из последующего содержания очевидно, что число двенадцать относится к пикам Цанцюн и их главам поколения Цин, точнее к троим из Пиковых Лордов…