Своими руками

Поколение Y (поколение «игрек»), или поколение Миллениума, также поколение «некст», сетевое поколение — поколение людей, родившихся, по разным классификациям, примерно с начала 1980-х до середины 1990-х годов. Представителей поколения называют миллениалы… Википедия. Поколение Y Подзатыльник — традиционный способ передачи информации от поколения к поколению. Автор неизвестен

Свежий и пахнущий бамбуком ветерок, задувающий в открытую беседку, совсем не облегчал задачу написания отчёта… Точнее, его третьей черновой версии — первые две вышли совсем уж исчёрканными, да ещё и с перекошенными в разные стороны столбцами. Что поделать — Чжао Юньланю всегда была свойственна не то что живость, а прямо-таки хаотичность мышления, и с возрастом эта особенность только набрала силу. Непредсказуемо перескакивающие мысли делали его особо неприятным противником для всяких закосневших формалистов… однако такие вот документы оставались для Чжао Юньланя чистой мукой. Но спихивать эти обязанности на более спокойного мужа всё время он не собирался. А потому упрямо чёркал в листке бумаги, тут вымарывая пару слов, там добавляя уточнение… Окончательный, чистовой отчёт он собирался писать, «войдя в образ» возвышенного школяра или ответственного чиновника — такой настрой, хоть и навевал сонливость, позволял получить что-то относительно читабельное — и не только Вэй-эром, привыкшим к его обычным торопливым каракулям, завивающимся волнами и чуть ли не спиралями. Впрочем, ни отчёт, ни размышления, какие детали доверить бумаге, а какие только шепнуть мужу на ушко, всë-таки не поглощали всё внимание Чжао Юньланя. А потому просунувшаяся между увивших беседку плетей вьюнка умильная мордочка сяо шичжи не стала для него сюрпризом. Чжао Юньлань приглашающе кивнул в сторону скамьи напротив, подождал, пока любопытно сверкающий глазами мальчишка усядется. Смахнул свои многострадальные бумажки в цянькунь — отчёт от него не сбежит, а вот узнать, ради чего будущий наследник Вэй-эра искал именно его, было интересно. — Этот мастер услышал, что сяо шичжи расспрашивал о его местонахождении старших учеников. У шичжи что-то случилось? — Юньлань как бы невзначай потянулся ладонью к чужой макушке. Шэнь-шичжи всегда был остёр на язык, как бы ни повернулась его судьба, и так же предсказуемо всегда пытался решать конфликты самостоятельно — хоть и не всегда успешно. За полторы недели, проведённых на пике в этой временной линии, мальчишка успел — неожиданно — попасть под крыло некоторых старших и — вполне ожидаемо — обшипеть как минимум двух проблемных учеников. Конечно, открыто жаловаться сяо шичжи ни за что не станет — но лицо держать мальчишка пока толком не умел, и Чжао Юньлань рассчитывал отследить возможную проблему банально по реакции на вопрос. И, да — мальчишка недовольно надулся и отодвинулся, пыхая иголочками ауры, но это недовольство относилось только к попытке его погладить. Ха, как всегда! — Этот Шэнь в порядке, лаошифу не стоит беспокоиться. И, пожалуйста, можно не портить причёску? Этот не хочет потом получать замечания за неопрятность. Юнлань озадаченно оглядел собранный на макушке Шэнь-шичжи хвостик, действительно покосившийся. — Разве так сложно поправить? Я думал, проснувшаяся память должна была помочь с навыком? — Ммм, другие традиции. У мужчин были приняты короткие волосы, и этот причëсывал и заплетал только мэймэй. Самому без зеркала неудобно. — Ладно, тогда, перед тем как отпустить шичжи восвояси, этот мастер сам поправит его причёску, м? — с хитрой усмешкой отбил аргумент Юньлань и таки потрепал своего колючего боевого племянника по голове. Мелкий совсем надулся под его смешки, смущённо пофыркивая, но не смея перечить и дальше. Зато его аура встопорщилась зеленоватыми иголочками-колючками во всё стороны ещё сильнее — пожалуй, пора было вспомнить и о прозвище из другого времени. — Будешь так взъерошиваться и дальше — буду звать каштанчиком, — шутливо пригрозил мастер Чжао. Юньлань ожидал в ответ гневное шипение или хотя бы покрасневшие уши, но Шэнь-шичжи внезапно серьёзно задумался, что-то прикидывая про себя. После же наморщил нос и кивнул: — И пусть никто потом не говорит, что их не предупреждали! Это прозвище действительно гораздо лучше, чем те, которые у этого Шэня были раньше. — Ммм? — заинтересованно поднял брови Чжао Юньлань. — Одно было совсем уж унизительным, другое, ммм, слишком вульгарно для ученика Тихого пика. На просьбу поделиться ученик поёрзал на скамье и пожевал губу, потом со вздохом смирения попросил поставить полог приватности и испытующе потыкал своей ци плёнку установленного барьера. После чего предупредил — делится только потому, что мало ли как эта история в будущем может укусить за задницу и его самого, и Цанцюн как его боевую семью. И рассказал. Сначала, шмыгая носом и опустив глаза, про номерную кличку, выданную работорговцами безымянному новорождённому младенцу, подобранному поздней осенью в канаве и выпестованному одним из их малолетних рабов, Седьмым, и до восьми лет бывшую для него единственным подобием имени. Юньлань сжал губы. Не первая такая история в его жизни, и даже не десятая… Но всё равно — как же сурово обошлась с этим ребёнком жизнь. Хорошо, что теперь сяо Шэнь был в надёжных руках Вэй-эра, а не какого-нибудь проходимца, решившего прибрать к рукам талантливого мальчишку. Юньлань молча понадеялся, что со временем те годы останутся лишь смутным воспоминанием вроде страшного сна. Потом бывший Девятый с ностальгической улыбкой уточнил, что после открытия духовных вен этот самый Седьмой подарил ему фамилию, назвав в честь многознающего бессмертного мастера Шэня — специально, чтобы принести клятву кровного братания. Упомянул, что проснувшаяся память прошлой инкарнации вернула ему настоящее имя, Юань, и подтвердила право на фамилию Шэнь. А дальше сяо шичжи прямо-таки полыхнул ушами и скулами, кое-как выдавив из себя признание о выбранном юным школяром псевдониме. Намекающем на хвалебные иносказания об «основном достоинстве» героев жёлтой литературы. Ну да, почти все подростки в определённом возрасте проходят фазу, когда завуалированное упоминание нефритовых стеблей или яшмовых врат кажется вершиной остроумия. А некоторые из неё и не выходят. — Но называть его полностью этот Шэнь не будет, хватит и того, что Хуа-гэ до сих пор кличет меня братцем Огурцом. Кто ж знал, что та мусорная Самолëтная новелла, которую я так усердно критиковал, окажется пророческой, — вздохнул сяо Шэнь. — Самолëтная? — поднял брови Чжао Юньлань. — А, ой, это часть уже его псевдонима. Не менее вульгарного, так что полностью тоже не скажу… пока, — мальчишка бросил на него взгляд со значением, на что Юньлань покивал, мол, не будет выспрашивать. Но свои подозрения насчёт самого прозвучавшего слова «фэйцзи» он таки решил проверить: — Но именно поэтому ты иногда называешь его Фэйцзи-сюн? — Ну да, какой пароль, такой и отзыв, — сяо Шэнь пожал плечами и усмехнулся. — А значение идёт от хапуги, от негодного плана или от несбыточной мечты? — Пф, нет, самолёт — это летучая повозка из мира той нашей жизни. Лаошифу может не гадать, там довольно специфичная метафора. Вот оно что… Короткие волосы, самолёты — и сам Юньлань, и Вэй-эр помнили прожитую в таком мире временную линию весьма смутно, но это был хороший мир. И мальчишки наверняка привнесут оттуда немало идей — эх, жаль, что они с мужем вознесутся раньше, чем тут появится что-то вроде возможности писать и исправлять текст прямо на экране… Но это были совсем уж отвлечённые мысли — а он так до сих пор и не выяснил, зачем Каштанчик его искал. Сяо шичжи тем временем продолжал с немалым предвкушением делиться планами: — …Зато прозвище, подаренное лаошифу, вполне точно отражает характер этого школяра, особенно на ниве критики. Особенно если потерять приставку «сяо», тогда можно использовать «Лицзы» как псевдоним там, где не стоит афишировать, что я ученик Цинцзина… О, но лаошифу должен пообещать, что сохранит его только в узком кругу, — сделал умильные глазки мелкий паршивец, — а то мало ли перед кем придётся так представляться. Чжао Юньлань фыркнул и наклонил голову вбок: — Только если сяо шичжи пообещает пройти полный курс обучения маскировке у этого мастера. Речь, жесты, одежда… и обязательно причёски! — Этот ученик с радостью припадëт к источнику мудрости лаошифу… — мальчишка отсалютовал и лукаво зыркнул из-под чёлки. — Или, раз уж мастер Чжао собирается по-семейному заплетать этого младшего, его лучше называть шиму? Юньлань поперхнулся воздухом, но тут же расхохотался, хлопая себя ладонью по бедру. — Да уж, скольких учеников Вэй-эр выучил, а так к этому Юньланю никто ещё не осмеливался обращаться, ха! …Впрочем, как раз сяо Шэню можно, только тоже в узком кругу, — он задорно подмигнул мелкому. Раз уж Каштанчик тут совсем без кровной семьи остался, то пусть зовёт его как сердце подскажет. Отсмеявшись и подгребя под бок смутившегося, но не особо сопротивлявшегося мальчишку, Юньлань напомнил, что сяо шичжи искал его по какой-то конкретной причине. — Ну да, Сун-шиди сказал, что лаошифу знает технику Чтения Сокрытого, — покосился на него Шэнь Юань снизу вверх, — лаошифу может рассказать или хотя бы подсказать, в каком источнике есть описание?.. Чжао Юньлань посерьёзнел и качнул головой: — Не думаю, что это техника сейчас по зубам тебе или твоим братишкам. Пусть даже у вас с Юэ-шичжи большой резерв для своего уровня. Шан-шичжи старше, но в первую очередь идёт по пути физического совершенствования, так? А уж происхождение Бай Цзы и вовсе делает сомнительным возможность выполнять чисто духовные техники… — Ммм, и Хуа-гэ, и Бай-гэ вполне уверенно пользуются печатями духовных техник. Но техника понадобилась не для нас, разве что на будущее пригодится… — Тогда для кого?.. — поднял брови Юньлань. С кем ещё успел столковаться мальчишка для общих затей, дел или шалостей? — Для Линь-шисюна, наследника пика лаошифу. Ему такой приём в самый раз будет. Чжао Юнлань замер на несколько мгновений, переваривая внезапную информацию. Сяо Циншуй же уже столько лет на пике, и даже не только главным, но и наследующим учеником Чжицзи стал. И уж сейчас-то, на пике стадии формирования золотого ядра, у него точно хватало резерва не только выучить, но и активно использовать эту технику для чтения… Но он до сих пор её не знал? «Ах я растяпа! Совсем забыл проследить! Вот что значит, когда в твоей голове болтается несколько временных линий, половина которых даже этому миру не принадлежат, и в придачу обрывки прошлых воплощений!» — Гуева моя дырявая голова! — выругался он и, примерившись, несколько раз приложился лбом к столу.

(・ω・)

Шэнь Юань выдохнул с облегчением, когда стало ясно, что предложенный Ци-гэ «гамбит в побочной сюжетной линии» сработал как надо. Всë-таки их прошлое рабов действительно могло аукнуться, особенно если бы оказалось сюрпризом для всей боевой семьи. Нет, сначала, во время лечения на Цяньцао, они прикидывали, что благоприятной и уравновешенной реакции на раскрытие этого своего секрета можно добиться от Му-дайфу. В конце концов, при политике Цанцюна по набору учеников целителям всяко приходилось временами и рабское клеймо с новичков сводить. А они с Ци-гэ благодаря новоявленным побратимам успели избежать хотя бы этого. Наличие клейма, наверняка поставленного бы после их продажи этим дерьмовым негодяям Цю — тьфу! — и скрыть, и объяснить было бы сложнее. Но вот потом Чжао-лаошифу произвёл на них не менее интересное впечатление. Мастер-шпион ордена точно с самого начала знал из доклада наследника Цяньцао, что они попали сюда с улиц — и при этом относился к Шэнь Юаню с задорным дружелюбием. А ещё он имел ловко подвешенный язык (похоже, способность заговорить зубы кому угодно была профессиональным сянься-шпионским требованием, вон и Хуа-гэ в исходном сюжете тоже…), но при этом на удивление деликатно огибал вопрос их прошлого. И вообще, был супругом шицзуня — и, значит, любая попытка недоброжелателей развоняться по поводу бывшего раба на Цинцзине до смены поколений мимо него точно не прошла бы. Конечно, у Шэнь Юаня уже начали бродить в голове определённые подозрения на тему чрезмерной — как для общения с новичками — фамильярности лаошифу, да и полного отсутствия удивления его ершистому характеру. Как будто мастер Чжао не ожидал от него ничего иного. Но эти подозрения были совершенно из другой оперы, и Шэнь Юань собирался детально прислушаться к ци лаошифу, прежде чем говорить о них кому-либо. Так что Ци-гэ, оценив характер и личность лаошифу при встрече на Радужном мосту, дал добро на то, чтобы при удобном случае предупредить мастера о возможной «засаде». А уж вызывать сочувствие жалостливой историей Шэнь Юань умел ещё в бытность бесфамильным крысëнком сяо Цзю. И это сработало — Чжао Юньлань непривычно сурово нахмурился, но даже не попытался обвинять их в подлоге или порицать, вот ни на цунь! Скорее уж разозлился на работорговцев. А потом в рамках отвлечения внимания от всё ещё болезненных воспоминаний Шэнь Юань даже сподобился получить красивый и осмысленный псевдоним и безнаказанно обозвать лаошифу мамочкой! Правда, пришлось вытерпеть загребание в объятия, но оно того стоило. И вообще, позволило ему беспалевно прощупать структуру ци мастера, больше всего напоминавшую Шэнь Юаню слоëную выпечку. Или участок археологических раскопок. Вот это многократное и мощное «эхо» поверх пробивающихся из глубин осколков, свойственных большинству встреченных им ранее мастеров, близких к вознесению, уступало только подобному же у шицзуня. И весьма отличалось от искрящихся пророческих отсветов в разных слоях ауры, явно отличавших провидцев. То есть у него — и у шицзуня тоже, если уж на то пошло, их ауры в этом отношении ощущались похоже, да и уровень взаимопонимания как бы намекал — за спиной не только века этой жизни, но и дофига всего ещё? С ума сойти… Получалось, что наставники Шэнь Юаня были примерно как Мо Бай, только гораздо, гораздо более матëрыми… Шэнь Юань почувствовал себя рыбкой-лоцманом рядом с огромной акулой: вроде и делится добычей, но разница в размере и весе несоизмерима. Зато сразу понятно, как можно было запамятовать даже важный момент — поди ещё выкопай нужную мысль из этих воистину археологических наслоений! И вот такое сейчас сидит рядом с ним и беззастенчиво валяет дурака? Хотя да, кто бы ему запретил. Но вот то, что лаошифу счёл его достойным лицезреть и даже участвовать в этом дуракавалянии… поражало, но и грело тоже. Хотя зрелище того, как лаошифу старательно, но осторожно бьётся головой об стол, сокрушённо бранясь о своей дырявой памяти… Шэнь Юань вздохнул на такое ребячество и подумал, как бы он поступил в такой ситуации с братцем Самолётом… хотя нет, с Бай-гэ, разница в силе и опыте хоть как-то поближе. Он подложил свои ладони на стол, и мастер Чжао упёрся в них лбом. Потом лаошифу повернул голову и, грустно кося на него взглядом, пожаловался: — Этот мастер ведь сам привёл сяо Чжушуя на Чжицзи, и тренировал использовать боковое зрение, и учил читать… У него тогда ещё только-только духовные вены открылись. А вот потом забыл поделиться техникой, растяпа! Всё перепутал и думал, что Циншуй уже владеет этим приёмом, хах. Вот что значит проводить больше времени с мужем и на миссиях, чем на родном пике! Ага, и иметь в голове как минимум два набора воспоминаний об этом периоде времени, если не больше, поди ещё в них сориентируйся. Но это, понятно, лаошифу не озвучил. Что ж, такой артистизм стоило поддержать. Вспомнив редкие моменты из прошлой жизни, когда его хорошее настроение и самочувствие совпадало со свободным временем у мамы, позволяя им подурачиться вместе (а ведь точное сравнение, титул-то шиму мастер Чжао принял, не отказался!), Шэнь Юань высвободил одну ладонь и нарочито укоризненно ткнул лаошифу пальцем в лоб: — Даже этому Шэню с абсолютной памятью нужно прилагать усилия, чтобы сознательно держать в памяти все текущие дела. И чтобы припомнить что-нибудь без ярких ассоциаций. А у лаошифу в памяти одного только текущего воплощения несколько сотен лет хранится, не говоря обо всём остальном. Немудрено в этой горе информации что-то и потерять. Так что главное, что мы эту ошибку выловили и можем исправить почти вовремя, м? Мастер Чжао с неразборчивым согласным звуком кивнул, благодарно потрепал его по плечу и выпрямился, собираясь из растëкшейся по столу грустной лужицы. Хорошо, что они беседовали под пологом — если лаошифу было не обязательно сохранять лицо, то Шэнь Юань совершенно не хотел пускать по ордену слухи о своём непочтительном поведении. — И то верно. Кстати, а что сяо Лицзы имел в виду под остальным? — любопытно блеснул глазами мастер-шпион. Шэнь Юань едко прищурился: — Лаошифу лучше знать, куски и осколки каких инкарнаций и времëн захламляют его Чертоги Памяти. Этот Шэнь видит только, что их много, как в слоëном пироге с начинкой. — Пф, — фыркнул мастер Чжао на сравнение, — не знал, что твой наставник уже рассказал тебе о нашем возрождении. — С шицзунем этот Шэнь ещё не говорил, но, похоже, придётся. — Хэк, то есть я сейчас сам себя выдал? — озадаченно, но без особой тревоги почесал в затылке лаошифу. — Окончательно — да, но и раньше вы с шицзунем вели себя с этим учеником довольно похоже на Бай-гэ, с полным пониманием моего характера и талантов. И ауры у вас… Издалека не рассмотришь, но в них чувствуются куда более весомые добавки и сложная временная структура, чем просто пробуждающиеся перед вознесением воспоминания о ярких моментах прошлых жизней. А мне было с кем сравнивать. Лаошифу заинтересованно наклонил голову, и пришлось объяснять, как именно он чувствует отпечатки иных времён в ауре совершенствующихся. Упомянул искорки предвидения, плавающие в верхних слоях подобно пылинкам в луче солнца и замеченные им у пары заклинателей в цветах Чжицзи. Описал неподвижные и неизменные камни и рифы возвращающихся воспоминаний о прошлых воплощениях, поднимающиеся из-под мути перерождения у старейшин и глав пиков (и приличное плато, подпирающее ауру у него самого и его братьев-заклинателей). Рассказал и о том, как чувствуются слои воспоминаний о другом времени у возрождённых. — Так что этот ученик после некоторой практики научился различать тех, кто пролил суп Мэнпо, кто переписывает книгу своей жизни и кто мухлюет, заглядывая в ещё не сданные карты, — перечислил он, загибая пальцы. — Хотя количество дополнительных слоёв у лаошифу немного озадачило этого Шэня. — Этот практик и его супруг как-то раз наткнулись на разлом в пространстве и времени, который, ммм, продолжая метафору сяо шичжи, позволил заглянуть в целую стопку черновиков о нашей жизни. И не только в этом мире. — О, альтернативные вселенные? Наверно, так ещё сложнее вспомнить, что было, чего не было, а что вы изменили, — посочувствовал Шэнь Юань и покосился на лаошифу с ещё большим уважением. — Иногда. В любом случае, сяо Шэню лучше будет скрыть такую сенсорную способность, — лаошифу задумчиво потëр щетину на подбородке. — Братья знают, и немного про чувствительность к ци в этом аспекте ещё шисюны Му и Вэй. Ну, и те из наставников, кто читал их отчёты. — Ммм, они распространяться не будут, а вот в остальном стоит придержать пока такой козырь в рукаве. Они понимающе переглянулись — действительно, мало ли что.

(・ω・)

Сяо шичжи его порадовал, хоть и удивил остротой своего восприятия, вот так сходу вычислив его сложные отношения с ходом времени и вызвав на откровенность. Так что теперь Юньлань был должен Вэй-эру желание — он ставил на то, что эту их особенность свита юного возрождённого раскроет не раньше, чем через несколько месяцев. В любом случае, пришлось предупредить, что о таком даре лучше помалкивать — на всякий случай, особенно помня о том, что Дворец Хуаньхуа славился своими оракулами и провидцами. А когда юный Шэнь, согласно кивнув, пожевал губу и деловито уточнил, а насколько сурово охраняемым секретом является наличие возрождённых в верхушке Цанцюна, Чжао Юньлань покрутил в воздухе ладонью: — Верхушка как раз вся давным-давно в курсе, и ещё несколько заклинателей с Цяньцао и наших пиков. Ммм… Уточни у Му-шичжи или сяо Циншуя, кто ещё из младших знает. Другим не рассказывай, но если здесь кто-то сам догадается, то можешь объяснить. И от братьев можешь не таить, в конце концов, мы с вашим Бай Цзы одно дело делаем, так что если ему потребуется совет… — …Одно дело? — непонимающе наклонил голову Шэнь Юань, словно любопытный совёнок. — Сохранение мироздания, — объяснил мастер Чжао, припомнив собственные злоключения. Почти рефлекторно потёр всё ещё иногда фантомно ноющее плечо, на котором долгое время отсутствовал один из его трёх огней небесных душ. — В конце концов, здоровый мир не позволит никому и ничему вмешаться в поток времени, а повреждённый подпустит или даже притянет в ключевую точку только того или тех, у кого есть возможности и стимул для того, чтобы всё исправить. Пусть даже сам возрождённый считает, что действует исходя из личных причин. — О, если вспомнить, что «личные причины» для Бай-гэ, — Каштанчик поднял обе ладони и пару раз согнул пальцы в воздухе, — своей судьбой переплетены с немалой частью сразу двух Царств, такой механизм возрождения внезапно имеет очень глубокий смысл. — Вот именно, — подтвердил Юньлань, — так что уж на пике этого мастера твёрдо известно, что мешать любому возрождённому очень даже неполезно для кармы — зато помощь ему приветствуется даже Небесами. — Вот оно как… Значит, поэтому наставники так снисходительны к этому Шэню и его братьям? — Ну, этот мастер и его муж баловали бы сяо Шэня в любом случае, — Юньлань ободряюще притиснул мальчишку к своему боку, стряхивая грусть, — но и это соображение тоже влияет. Зато какие дивные лица иногда строят почтенные пиковые лорды, когда вы вместо того, чтобы, как порядочные дети, тащить домой лишайных котят и тайком сбегать в ближайший зелёный терем, устраиваете куда более неординарные выходки! Мелкий немного смущённо захихикал в рукав на его пафосную реплику, без сомнения уловив намёк на приведённую в орден хули-цзин и вылазку Шан-шичжи в Северные Пустоши. — Ммм… говоря о котятах, лаошифу в курсе об обстоятельствах девы Цзяо? — на его согласный кивок сяо шичжи приподнял брови, — Нужно ли этому Шэню организовать личную встречу с ней и с Бай Цзы для того, кто собирает для Цанцюн информацию из внешнего мира? — Не стоит. Запомни на будущее, юный Шэнь, никогда не нужно складывать все яйца в одну корзину и полагаться на данные из одного источника. К этому Чжао стекаются отчёты и от мастеров других пиков, имеющих собственных знакомых, родственников, партнёров и клиентов. Так что пусть уж Ли-шисюн сам разбирается со своей племянницей и будущим зятем. А если что срочное будет, то?.. На его намекающе поднятую бровь Каштанчик понятливо закивал, заверив, что самые срочные и важные новости сообщит ему или шицзуню лично. А потом, что-то припомнив и нервно поёрзав на скамье, задал следующий вопрос, очень окольно и намёками попытавшись выяснить, что делать, если ему стало что-то известно о тайне, окружающей главу Линъю. Ох, какие остроглазые и шустрые ребятки оказались в группе поддержки ледяного мальчишки! Немудрено, что он так резво побежал их выручать. Таких соратников для его неподъёмной миссии поди ещё найди. Посмеиваясь, Юньлань объяснил — и про пари на раскрытие этого секрета, и то, что сам в него не лез по просьбе мужа, не желающего поступать неспортивно. А в других вариантах секрет так и остался нераскрытым из-за того, что он был знаком с У Аньминь только шапочно и в юности — этот практик трагически погиб на пошедшей наперекосяк Конференции Альянса Бессмертных незадолго до вознесения поколения Кэ. Пику укротителей пришлось выбирать нового наследника, а от так и не состоявшегося мастера У на память осталось только имя на мемориальной табличке — в списке тех, кто ценой жизни защитил младших учеников от разгула орды нежити, призванной каким-то кретином из числа бродячих заклинателей… Пытаясь отвлечь загрустившего от этой истории Каштанчика, Юньлань вытащил свои записки и учебные материалы для техники Чтения Сокрытого — и мальчишка тут же вцепился в них, как лавовая гончая в добычу. Пробурчал, что Линь-шисюну и так читать тяжело, чтобы усаживать его ещё и за дешифровку. А затем, достав письменные принадлежности и чистый свиток, ровным и красивым почерком скопировал туда и обе печати, для показа которых ученикам Юньлань использовал безупречно нарисованные Вэй-эром диаграммы, и заметки об использовании техники, почти без усилий разбирая его курсив и изредка уточняя детали: — Значит, основная печать напитывает поверхность ци и подсвечивает неоднородности в её составе, но не имеет ограничения по площади, так? — Да, поэтому сяо Шэню нужно быть осторожнее и использовать её только на маленьких листочках, ммм… — Юньлань цапнул увлечённого почти-наследника пика книжников за левое запястье так, чтобы не мешать ему шуршать кисточкой, и оценил точнее резервы чуть колючей духовной энергии. Потом вытащил чистый лист из собственного цянькуня и отрезал четвертушку ножом для бумаг, показывая. — Примерно такого размера, чтобы не ухнуть больше половины резерва. Мальчик очень серьёзно посмотрел на него и уверил, что он и его братья ценят свои жизни и совершенствование и не собираются рисковать на ровном месте. И тут же вернулся к делу: — А вот эта, более сложная, как раз позволяет ограничить распространение, например, на одну страницу в книге, так? — Именно, но сяо шичжи вряд ли сможет освоить её так же быстро. — Поэтому если прямо очень нужно будет, то этот Шэнь обратится к кому-нибудь посильнее или будет работать по частям. Книгу, например, можно разобрать на отдельные листы, а свиток разрезать. — Молодец. Но лучше попроси помощи, хоть у этого мастера, — он потрепал дописавшего и отложившего на просушку свиток Каштанчика по голове и ухмыльнулся на взгляд великомученика. — И не забывай о том, что другим тоже видно результат, но пользователю техники куда легче сосредоточиться на конкретном составе чернил, краски или ещё чего-то. Подумав, он решил дать мелкому попробовать технику под своим присмотром. Уполовинил свою бумажку ещё раз, налил в пустую чашку чая из своей поясной фляги (всё равно пришлось бы вылить, сбор вышел слишком горьким на его вкус). Усмехнулся и тщательно начертал пару столбцов бледным настоем, становящимся почти невидимым при высыхании: 【На ветке каштана качается маленький плод,】 【Шипами грозится — расплата стократная ждёт!】 Сяо Шэнь сложил пальцы, высунув кончик языка и тщательно формируя над ладонью печать, потом прикоснулся к записке… Весело фыркнул, тоже сунул свою, уже тщательно отмытую от чернил кисточку в чашку с чаем, отвернулся и дописал что-то своё на этот же листок, закрывая собственным телом. Мастер-шпион с интересом ознакомился с содержимым возвращённой бумажки, где после вливания порции ци, свёрнутой в эту же технику, продолжением его вихляющихся столбцов проявилось гордое и чеканное: 【Коснись — исцарапает в кровь твои дерзкие руки,】 【Лишь ветру позволено плод сей отправить в полёт.】 Юньлань рассмеялся, прибирая листочек в цянькунь — похвастать Вэй-эру успехами Каштанчика — а вместо него доставая гребень. Перекинул ногу через каменную скамью, садясь на ней верхом, и усадил сяо шичжи перед собой. Пора было выполнить свою угрозу и поправить мальчишке совсем растрепавшийся хвостик. Волосы ещё не успели сильно отрасти, так что на распутывание потребовалось только несколько взмахов расчёски. А потом Юньлань начал объяснять: — Итак, главный секрет супербыстрого освоения науки создания причёсок. Смотри, ты уже умеешь пропитывать ци разные предметы, с собственными волосами это ещё легче, попробуй по чуть-чуть… Ага, теперь ты должен очень отчётливо чувствовать их положение. Запоминай ощущения в тонких чувствах, какие этот мастер отделяет пряди и как сплетает, тогда скоро с помощью ци сможешь и сам повторять даже быстрее и ровнее, чем на другом человеке. Особенно когда научишься контролировать пряди, чтобы они гладко ложились…