Своими руками

Всё тайное, сокрытое, всё, что отражалось в амальгаме времени, когда-нибудь проступает сквозь хронологическую патину, пусть не чётким, пусть размытым контуром, но всё же — становится явным. Равно как и рукописи, письма не горят. Хотя некоторые из них, по умыслу их авторов и адресатов, должны были бы обратиться в пепел… Аннотация к книге «Тайные письма великих людей» Я к вам пишу — чего же боле? Что я могу ещё сказать? Александр Сергеевич Пушкин, «Евгений Онегин», письмо Татьяны

Линь Циншуй едва подавлял желание поёрзать на стуле, пока шицзунь знакомилась с его отчётом о практике прорицания. Нет, конечно, истинную личность гостя-возрождённого он постарался обойти в формулировках аккуратно, но о проницательности Фан Аньжун — без всякого ясновидения, на одном только гигантском опыте — легенды ходили далеко за пределами ордена Цанцюн. Наставница задумчиво хмыкнула, отстучав холёными ноготками многозначительное стаккато по краю стола. Ему самому до такой отточенности жестов было ещё далеко, но он прилагал немалые усилия. — Значит, потрясение основ, хм. Эта считала, что достаточно хорошо выучила своего преемника, чтобы встреча с уже известным нам возрождённым лицом к лицу и визит хули-цзин не заставили юного Циншуя так опешить… Тем более, что у девочки пока всего пара хвостов. Иронию в голосе шицзуня не услышал бы только глухой — а уж Циншуй на слух, в отличие от зрения, никогда не жаловался. Тем не менее, шорох обмакиваемой в чернила личной печати и лёгкий стук её отпечатка на отчёте показывали, что наставница решила не тыкать очень уж тщательно в не-его-секреты. — Сяо Циншуй передаст приглашение Шан-шичжи посетить этого мастера, скажем… завтра, к началу первой стражи. Любопытно, будет ли он ограждать свои секреты настолько же рьяно. …Или же нет. — Шицзунь уверена, что это хорошее решение? Всё-таки вмешиваться в дела возрождённого и его соратников чревато последствиями. — Поэтому встреча назначена именно на завтра. Если расспросы этого мастера окажутся плохой идеей, наш юный провидец получит предупреждение. А Циншуй, сопровождая мальчика сюда, аккуратно выспросит его… Раз уж ученик сумел получить благосклонность тех, кому в вашем поколении мир доверил выправить своё полотно судеб. Что ж, такой подход давал и ему, и Шан-шиди хоть какое-то пространство для манёвра, так что Линь Циншуй молча поклонился наставнице, принимая поручение, и послушно покинул кабинет, повинуясь элегантному жесту, подкреплённому мерцанием ци. Признаться честно, последние два дня он провёл в архивах пика, перебирая имеющиеся сведения о возрождении в прошлом или получении памяти себя-будущего. Благо, он был наследником пика, на постоянной основе имеющего дело с пространственно-временными сложностями, так что его доступа хватило. Потому что сам этот феномен был не столько связан с личностью возродившихся — а скорее уж являлся механизмом самосохранения мироздания. Однако, задокументированные Чжицзи случаи касались только мастеров Цанцюн — что логично — и иногда других крупных орденов. Чтобы такая миссия выпала демону… Ладно бы это действительно был заклинатель с примесью демонической крови. Родственные связи, скажем, с духами местности, скорее даже повышали отзывчивость совершенствующегося к призыву разрушающегося мира о помощи. Но хаотичность природы обычно делала демонов скорее агентами распада, чем восстановления и, хах, возрождения. Тем большего уважения заслуживал подвиг будущего и бывшего Короля Севера, укротившего собственную природу ради возлюбленного, если и вовсе не пошедшего против неё. Однако Циншуй всё равно несколько опасался того, как отреагирует на правду о личности «Бай Цзы» даже наставница. Не говоря уже о главах других пиков, из которых полным пониманием явления возрождения мог похвастаться разве что Шэнь-шибо. Вздохнув, он закончил сворачивать журавлика с посланием — письменным, чтобы шиди при необходимости мог показать приглашение своим вышестоящим и освободить расписание — и сложил печать, отправляя вестника в полёт.

(・ω・)

После знакомства с наследным принцем Севера и лично одобренной помолвки между двумя шиди и молоденькой хули-цзин Му Цинфан настроился ничему не удивляться. И старательно не удивлялся утренним сплетням от дежурных, что Вэй-шисюн вчера заработал ушиб и трещину в плечевой кости (это ещё ладно, хотя шисюну не стоило подзуживать демона на спарринг с боевым, хоть и затупленным клинком) и что — они так и знали! — на Байчжане практикуют почти демонические методы тренировки учеников. Не удивлялся вестнику от У-шишу с просьбой поспособствовать сбору десятка-другого хвостиков луноцвета в пиковой роще лапками этой самой хули-цзин, а заодно передать ей кое-что «по мелочи». Лист красовался согласной припиской с весёлой рожицей от шицзуня и печатью-цянькунь в уголке, из которой высыпались несколько нефритовых бусин с эмблемой Двенадцати пиков и личным знаком мастера У. И когда, потянувшись за следующим документом на подпись, он вместо очередного доклада или запроса нащупал личную записку, которой там только что не было, Му Цинфан тоже не стал удивляться — не стал, он сказал! Только помянул тихим незлым словом наглую физиономию одного ледяного демона, оставившего на этом листке бумаги отчётливые, хоть и почти уже истаявшие следы своей ци. Чтоб ему икнулось, где он там сейчас, предупреждать же надо! 【Есть ли возможность у целителя Му принять сегодня деву Цзяо по вопросу, который обещал донести до вашего пика мастер У? Этот практик также хотел бы посоветоваться относительно последствий несчастного случая с одним из родственников. Бай Цзы.】 Текст был выполнен угольным карандашом, угловатыми и резкими знаками, причём в знакомой Цинфану скорописи — а ведь такое за считанные недели не освоишь! То есть принц Мо и раньше был вовлечён в дела Цанцюн достаточно, чтобы выучить их систему? Хм. Целитель заполнил пустую часть листка с несколько большим тщанием, чем в своих личных записях, но всё же пользуясь той же скорописью. Ну-ну, в эту игру можно сыграть и вдвоём. 【Этот Му пока занят исключительно бумагами и может от них оторваться в любой момент. Нужно ли будет осматривать пациента?】 Записка легла текстом вниз поверх одной из стопок с уже подписанными бумагами, а Цинфан склонился над следующим документом, незаметно распустив по кабинету свою сенсорную сеть. К нему тут же заглянула одна из младших учениц с отчётом от команды сборщиков пыльцы лилий нечаянной радости. На уход за этими капризными цветами приходилось отправлять исключительно самых юных из будущих целителей и травников, чей нижний даньтянь ещё не успел раскрыться. Пока он записывал количество собранной пыльцы, хвалил хорошо справившихся детей (соразмерное поощрение было важным!) и отправлял шимэй восвояси, сеть даже не дёрнулась. Зато стоило двери закрыться — и от нижней стороны столешницы отделилась дымная ниточка, слизнув записку, как не было. Му Цинфан даже повернуться в сторону стола не успел. Каков хитрец! Спустя ещё пару докладных — о количестве потраченных приёмным покоем перевязочных средств и с просьбой аптечного пункта пополнить запасы некоторых мазей — записка снова оказалась подпихнута ему под руку всё тем же почти незаметным облачком. И что там ответил Бай-сюн? 【И рад бы, но не рискну. Будем у приёмного покоя через пару палочек благовоний.】 Что ж, демон его заинтриговал — но и несколько встревожил, так что Цинфан на всякий случай наведался в кладовку и сунул в рукав свой походный лечебно-диагностический набор. Даже если с осмотром не срастётся, выспросить симптомы и передать снадобья он сможет. А совместимость организма пациента с лекарственными средствами хотя бы минимально можно будет проверить на ци и крови самого Северного принца.

(・ω・)

Мо Баю пришлось пообещать близнецам Вэнь, что приглядит за их невестой на пути до Цяньцао и обратно. Широкоплечие молодые воины, любопытно блестящие в его сторону красновато-карими глазами оттенка переспелой вишни, слитно двигающиеся и очевидно понимающие и чувствующие друг друга без слов, демону понравились. И то, как они слаженно нависали над плечами своей лисички в очевидном желании защитить и позаботиться, он тоже одобрил — так что спокойно подтвердил, что глаз не сведёт, чтобы не обидел кто. Выйдя на Радужный мост, довольная, хоть и слегка озадаченная дева Цзяо осторожно скосила на него глаза и нерешительно пристроила ладошку в знакомой по человеческим парочкам конструкции «девица на выгуле». Мо Бай невозмутимо оттопырил локоть для удобства — Цинхуа вис на нём куда ощутимее, так что деликатно ухватившаяся лапка хули-цзин его скорее позабавила. И вообще, раз уж дева Цзяо теперь его имэй, пусть привыкает к общению. В том числе и на людской манер. Убедившись, что протестовать он не собирается, лисица защебетала про свои ближайшие планы — сплести обереги для новых родичей да познакомиться с прибывающими вечером шестого дня на Цанцюн родителями и дедом женихов. Вайбофу Ли обещал всё устроить к общему удовлетворению, будучи вроде как знакомым с главой клана Вэнь, но она всё равно несколько нервничала. Всё-таки совсем незнакомые люди, которые вдруг станут её свекровью и свёкром… Будучи в той же позиции относительно самого мастера Ли, Мо Бай её понимал и сочувствовал, так что похлопал по тыльной стороне ладони в утешение. Му-дайфу встретил их у самых ворот, после краткого приветствия пояснив, что к нужной роще быстрее дойти напрямую, не мешая дежурным целителям принимать пациентов. Спустя пару сотен шагов петляния по аллеям (напрямую, да?) аккуратные домики с палисадниками и беседки под деревьями сменились бесконечными рядами грядок с разно-всякой растительностью. И не только зелёной — местами на глаза попадалась листва, цветы и довольно распушившийся мох самых диких расцветок, и опознать на вид из всего этого разнообразия Мобэй мог едва ли четверть. Прохожих тоже стало куда меньше, и целитель Му с ворчанием «вот зарекался я полог вне работы применять, но с вами согрешишь и не заметишь» сложил пальцы в уже знакомую Мо Баю печать, накрывая всех троих голубовато-перламутровым куполом. Вклинившись между ними, дайфу совершенно не глядя повёл их под руки дальше. Покосился на демона и вопросительно поднял бровь. Мо Бай вздохнул: — У шушу искажение ци случилось. Мы с дедом Байи были рядом и быстро остановили, меридианы и тело почти не повреждены. Меня больше беспокоит его душевное состояние. — О, а сейчас он?.. — Спит под воздействием пилюли из лавандовых ветрениц. — Хм, гибрид сон-травы? Славно. Бай-сюн может поделиться деталями о причинах искажения? И о его телесном и духовном состоянии тоже, они часто взаимосвязаны. Наедине, конечно, пока барышня Цзяо займётся сбором. — Мн, — вот уж кому Мо Бай был готов доверить почти столько же, сколько своим мальчишкам, так это будущему мастеру Му. — В таком случае эта Лян-эр может что-то собрать не только для себя, но и для Цанцюна, чтобы у сюнцю и дайфу было время поговорить спокойно и не торопясь, — лисичка косилась с сочувствием. Неудивительно, искажение ци было равно опасно и зачастую мучительно для всех практиков, независимо от происхождения и пути совершенствования. А непредсказуемость последствий делала его ещё неприятнее. Целитель одобрительно покивал и передал имэй мешочек из двухслойной ткани, попросив набрать в него серёжек, только аккуратно, чтобы не стряхнуть с них пыльцу. — У-шишу заглядывает проведать луноцветы нечасто, а ученики с фамилиарами-лисами недостаточно аккуратны, чтобы собирать мужские цветки вместе с пыльцой, обычно у них большая часть на шерсти и остаётся. Фамильярам это, конечно, только на пользу, но вот нам остаётся только вздыхать о растрате компонента. Покачав головой, Му-дайфу убрал полог, открывая их глазам небольшую купу стройных деревьев, больше всего напоминавших берёзы с рыжеватыми разводами на белой коре. Ветви усеивали бодро машущие лисьи хвостики размером меньше ладони и самой разной расцветки — рыжие, чёрные, серебристые, белоснежные и даже пёстрые, с кончиками того же или отличающегося цвета. Юэлян с улыбкой хлопнула в ладони и шагнула под их сень, довольно принимая поглаживания от ближайших хвостиков. Оглянулась на них: — Эта Лян-эр соберёт всё требуемое и обиходит землю под деревцами, её стоит немного разрыхлить. Му-дайфу позовёт, когда закончит консультировать сюнцю? — Конечно, — целитель проводил взглядом лисичку, шушукающуюся со склонившимися к ней веточками, прямо-таки подставляющими под её пальцы свои хвостики, потом повернулся к нему и снова поднял полог, готовый слушать.

(・ω・)

Перечень потерь, которые успел перенести младший брат Владыки Севера, впечатлял. И то, что он сумел многого добиться, несмотря на все удары судьбы и несомненные проблемы с самооценкой, — тоже. А вот Бай-сюн в своей попытке исправить отношения с дядей несколько поторопился, хоть и действовал в целом верно. В результате демон просто не успел переварить начальный стресс от изменения их отношений, и новость о неблаговидном поступке стала для него последней каплей, вызвавшей срыв и резкую потерю желания жить. Впрочем, стоило уточнить: — Насколько тяжёлым преступлением с точки зрения ваших традиций было его вмешательство в процесс передачи наследия? Мо Бай неопределённо повёл рукой: — Поступок бесспорно подлый и бесчестный, но не сказать чтобы неслыханный. Не зря же у нас принято звать кого-то доверенного и достаточно сильного для несения почётной стражи во время этих ритуалов. Всякое случалось. Считается, что такое портит карму и отношения с предками, и что получивший таким образом трон Владыка вряд ли будет править долго… но бывало, что так убирали и кого-то совсем неподходящего для нашего трона. Я не ожидал, что он так остро отреагирует, — сокрушённо признался демон. При его маловыразительном лице складка на лбу и опущенный взгляд уже немало значили. — Здесь, скорее, просто слишком много и слишком быстро навалилось. Ваши изменившиеся отношения, осознание своей неправоты. Потом неосуществимое желание всё исправить, так? — Мн, — кивнул Мо Бай. — И вот эта новость не просто заставила его стыдиться, а стала последней соломинкой, раздавившей верблюда. — …И что мы теперь можем сделать? — Проводить больше времени вместе с ним. Выслушать и побудить выговориться… погоди, сейчас, — Цинфан выудил из цянькуня в рукаве тонкий свёрток с фимиамом-болтушкой, — вот. Только лечение — не допрос, там нужно сначала разрешения спросить у пациента. — Мн, конечно, — демон спрятал свёрток и благодарно кивнул, — поступить иначе будет оскорблением. — Ещё займите его чем-то продуктивным — полезным, но лучше не связанным с насилием или риском. Ваши уроки, например… Да пусть хоть баллады пишет, всё отвлечётся от дурных мыслей. Сосредоточенно кивающий в такт словам демон на упоминании баллад фыркнул: — Это его покойная бабушка сочиняла, когда жила на Востоке в семье мужа и скучала по Пустошам. Сам шушу… разве что попросить записать их все? С комментариями из наших хроник о тех событиях, которые упоминаются. — Дельная мысль. Сидение в библиотеке или же в кабинете с бумагами и книгами поможет ему успокоиться. Дальше, то, что он сделал тебя своим якорем… не самое здоровое решение, но временно сгодится. Постарайтесь помочь ему найти что-то ещё, что будет важно и интересно. — Мн. Попробуем. Хотя после смерти матушки для него защищать благополучие клана стало единственным стоящим делом. — Это можно делать не только сражаясь, напомни это ему, — целитель задумчиво поправил футляр с акупунктурными иглами на поясе. — Меня больше всего беспокоит, что он готов передать тебе силу вместе с жизнью. — У А-Хуа есть идея как-то изменить ритуал наследования, чтобы можно было передать силу предков и остаться в живых. Он ещё и у Линь-цяньбэя спросит завтра. — Это хорошо. Циншуй-шиди понимает такое лучше большинства, да и ваши заморочки со временем тоже, так что не стесняйтесь спрашивать его совета. Ему это польстит, а вам принесёт пользу. — Я передам А-Хуа и сам буду помнить, — согласился демон. — Жаль, конечно, что нет возможности оценить состояние пациента и поговорить с ним лично… — Я не рискнул бы делать это без его позволения, разве что для спасения его жизни… — Мо Бай подëргал себя за прядь волос у плеча, как он делал иногда в момент задумчивости. — Возможно, я смогу уговорить его встретиться с Му-дайфу позже, мм, в нейтральном месте. — Нейтральном? — заинтересовался Му Цинфан. — Шушу слишком осторожен, чтобы согласиться прийти на вашу территорию, обратное без маскировки не лучшая идея, так что… Этот Бай приглядел одну пещеру неподалёку от Цанцюна для семейных нужд и может привести вас обоих туда. — Пожалуй, это будет лучший вариант… Ох, этот Му совсем забыл, вот, — Цинфан нашарил в одном из своих пространственных хранилищ свиток, — этот остался должен мастеру Мо за образцы инструмента и считает, что эти записи могут послужить как оплата. — Мм? — демон прибрал свиток, но косился заинтересованно. — Знания, которые могут оказаться полезными для идеи Шан-шиди по иммунизации вашего клана. — Этот Бай благодарит дайфу. Считая вашу помощь сегодня, теперь уже мы вам должны. Демон поклонился формально, почти торжественно, но в его синих глазах светилась искренняя благодарность. Хм, ну раз он сам сказал… — Что ж, этот Му помнит наш разговор о способностях Бай-сюна и хотел бы воспользоваться ими в профессиональных целях. — Мм? — Щепки и занозы, в большом количестве. Один из учеников Цинцзина услышал вчера некую балладу и решил переложить её на музыку, подобрав мелодию на цине. Да только увлёкся так, что вложил в инструмент свою духовную энергию, ммм, не слишком контролируя. Это уже третий раз за полгода, и всё время Гао-шиди! — Цинфан возвëл очи горе в смеси возмущения и смирения. И ведь Гао Цзясюаню вряд ли когда-нибудь запретят играть — талант к циню и сочинительству у юноши несомненный. Демон тихо фыркнул, сдерживая смешок. — Мне как раз перед вашим приходом сообщили, и пока по моим указаниям юноша находится в целебном сне, а его пострадавшие части тела под стазисом. Этот Му собирался вернуться в приёмный покой и заняться им лично, но будет очень рад, если кое-кто упростит задачу. — Что ж, этот Бай с радостью поможет.

(・ω・)

Сегодня Шэнь Юань пришёл в библиотеку не просто сдать-взять книги «для лёгкого чтения», а с конкретной целью. Потому что после палева на Радужном мосту и очередного пиздеца, случившегося сегодня утром у Бай-гэ и его дяди, стоило форсировать налаживание отношений с наследником Чжицзи, у которого Хуа-гэ собирался завтра спрашивать совета. Благо что уже и приглашение получил элегантным бумажным журавликом. А значит, сегодня все остальные личные проекты пришлось отложить, чтобы выполнить обещание поискать техники, которые могут помочь Линь-шисюну скомпенсировать недостаток телесного зрения. Ши-шисюн показал ему, в каком зале находятся справочники по духовным техникам, используемым в каллиграфии и рисовании, и как получать доступ к полкам — всего-то приложить свой ученический жетон к торцу стеллажа. Правда, предупредил, что допуска младшего ученика может не хватить на источники с рабочими описаниями техник, особенно требующих большого расхода ци. Отобрав несколько книжиц с многообещающими названиями, Шэнь Юань перебрался в соседний зал вроде читального, где за столами уже сидело несколько учеников. Увы, даже забравшись в самый уголок, он не нашёл желанной возможности спокойно просмотреть выбранное. Ближайший к нему сосед беспрестанно отвлекался, ëрзал на месте, вздыхал и шуршал бумагой. Приглядевшись, Шэнь Юань опознал в страдальце вчерашнего задиру. Прямо сейчас Сун-шиди с отвращением уставился на лежащие перед ним развёрнутый свиток и пустой листок бумаги, угрюмо мусоля во рту рукоять собственной кисточки для письма. Когда с той стороны послышался хруст и тихие ругательства Сун-шиди, отплёвывавшегося щепками от перегрызенной кисточки, Шэнь Юань вздохнул и прямо вместе со своей стопкой книжиц перебрался за его стол. — Светлого дня шиди. — Бур-бур-бур, — лучше притвориться, что совсем не расслышал, чтобы не заставлять шиди снова терять лицо. Хотя его навыки красноречия и в этой области оставляли желать лучшего — сразу видно, на улице не жил и крепкого словца толком не слышал. Наконец, шиди немного успокоился и поздоровался нормально: — Светлого дня. Шэнь-шисюну что-то требуется? Шэнь Юань кивнул на свиток (ага, стихи Фэн-шишу) и вопросительно наклонил голову: — Задание от дашицзе вызывает у Сун-шиди затруднения? — А шисюну что до того? — огрызнулся шиди, невесело оглядывая стол. — Надоело слушать, как шиди мается. Отвлекает от дела. Так что советую поделиться проблемой. Недаром говорят, что три дурака могут побить одного мудреца. — Пф, да что сяо шисюн может знать? Вот надоест этому Бай Цзы ваш аньдинский братец, начнёт варвар его поколачивать или и вовсе бросит, ни здрасьте ни до свидания, что тогда будете делать, знаешь? — тирада, произнесённая шипящим полушёпотом, была не столько злобной, сколько неподдельно горькой. Шэнь Цзю и сам так раньше щерился, а потому прекрасно расслышал боль сквозь неловкую попытку оттолкнуть чужака. — …Шиди не прав, этому Шэню пришлось всякого повидать. И этот готов выслушать, если шиди Сун захочет поделиться пережитым, — подражая движениям Ци-гэ, когда он кого-нибудь утешал и подбадривал, Шэнь Юань придвинулся ближе и взял шиди за руку, мягко сжимая между своими ладошками. И тут на него полилось. Оказалось, что восемь лет назад, как раз перед тем, как Сун Сяня взяли внешним учеником Цинцзина, его цзецзе соблазнил и бросил какой-то офицеришка, генеральский сынок. В общем, типичный мажор. Бросил жестоко, так, что впечатлительная девица от разбитого сердца да позора в петлю полезла — еле вынуть успели. А когда отец шиди, чиновник шестого ранга, попытался убедить мудозвона взять на себя ответственность, тот только рассмеялся в лицо и пригрозил влиянием уже своего отца-генерала. Сам Сун Сянь, тогда мальчишка тринадцати лет, подслушал беседы взрослых и кинулся с кулаками на уходящего мудака, за что был нещадно бит его челядью. А ещё этот уёбок со смехом заявил избитому мальчишке, что у него «в каждом городе такая подстилка имеется, и не одна, что, на всех жениться?» А позже, когда Сун Сянь только появился на Цинцзине, на него и других новичков мигом насели такие же мелкие задиры с Байчжаня, включая не то кузена, не то племянника того самого мудака, дразня бумагомараками и неженками. И это противостояние длилось по сей день, не остывая. — Так что всем этим дикарям в радость только мечом или кулаками махать да нефритовые стебли тешить, — закончил шиди удручённо, но убеждённо, — а то, что кто-то из них умудряется изображать из себя образованных людей, так это, наверно, одно притворство. Что, скажешь, что я не прав, и что в них тоже есть что-то хорошее? — глянул он почти с вызовом. — В чём-то шиди прав, — легко согласился Шэнь Юань. — Военное дело, как и любая сила и власть, очень легко может дать повод для злоупотребления. И этот Шэнь искренне сочувствует шиди и его цзецзе из-за того, что им тоже пришлось столкнуться с таким му… ммм, мерзавцем, если не сказать хуже. Такое нехитрое выражение солидарности всё же сработало — выжатый собственными откровениями Сун-шиди слабо и вяло, но всё-таки усмехнулся. — Но вот обобщая свои выводы, шиди промахнулся, — Шэнь Юань соединил кончики пальцев, выстраивая домик из ладоней. — И негодяи, и хорошие люди есть в любой профессии. Вот, к примеру, на Байчжане сейчас гостит вольная заклинательница Цзяо Лян, шиди слышал? Её наставником и приёмным отцом был чистейшей души даос, старый друг Му-дайфу и Вэй-шисюна с Ваньцзяня. Был, потому что помешал одному чинуше грести взятки, и тот принял меры. Ей теперь что, тоже ненавидеть всех чиновников подряд, включая твоего отца? — Нет, батюшка не такой, он бы никогда!.. — А нам с Ци-гэ на Сун-шиди и других учеников из богатых семей тоже прикажешь коситься с подозрением, что вы бедняков за людей не считаете? Особенно после того, как один чиновничий сынок чуть не затоптал Ци-гэ лошадью только из-за того, что тот вступился за уличного попрошайку. — Сделал что? — в ужасе почти вскрикнул Сун Сянь, в последний момент торопливо понизив голос. Потом продолжил торопливым полушёпотом. — Какой кошмар… Нет, конечно, у нас даже семейные рабы получают добротную одежду и жалованье, и матушка регулярно раздаёт суп и булочки бездомным. — Вот и тут так же. Деве Цзяо, между прочим, братья Вэнь с Байчжаня жизнь спасли на ночной охоте. А она — им. И замуж они её берут настолько категорически, что даже готовы из родного клана уйти, если глава будет против брака. Так что и среди воинов, и среди учёных есть хорошие люди. И есть плохие, не без этого. А про того мерзавца советую деве Цзяо и рассказать — она за смерть отца весьма изобретательно расплатилась, может, и тут подскажет. Сун-шиди задумался, уже не выглядя настолько расстроенным. Шэнь Юань немного поколебался, и всё-таки добавил: — И ещё шиди лучше бы извиниться потихоньку перед Ма-шицзе. Она ведь тоже из семьи военных, но среди учеников одна из лучших — даже шицзунь вон как её ценит. Сун Сянь смутился и порозовел, но согласно кивнул. Неловко пошуршал своими бумагами, жуя губу, и спросил, видимо, пытаясь сменить тему: — А что потребовалось в библиотеке Шэнь-шисюну? — Этот Шэнь ищет технику, которую можно использовать, чтобы текст был видим духовным зрением, — не стал противиться переводу разговора в другое русло Шэнь Юань. — О? Тогда лучше напрямую спросить Чжао-лаошифу. Но этот шиди не уверен, что техника Чтения Сокрытого будет сяо шисюну уже под силу. Разве что на чём-то маленьком, вроде записки, — юноша показал руками размер клочка бумаги. — Чтения Сокрытого? — Шэнь Юань резко навострил уши. Конкретное название и имя того из наставников, кому техника точно была известна — это уже было весьма неплохо. — А, и я не для себя ищу, мы с Хуа-гэ хотим помочь Линь Циншую с Чжицзи. У него проблемы с телесным зрением, зато духовный путь и высокий уровень совершенствования. — Ааа, тогда точно к лаошифу. У нас он ведёт занятия по скрытной корреспонденции, для служащих при дворе это бывает важно. Показывал технику, когда мы обменивались записками с невидимыми чернилами. Но предупреждал сразу, что ци потребуется много. Этот Сун… я уже на середине возведения основы, а на вот такой лист четверть резерва потрачу. И печати ещё плохо помню. — Тогда этот Шэнь найдёт и спросит лаошифу прямо сейчас, спасибо за подсказку, шиди! Шэнь Юань торопливо убрал свои письменные принадлежности и сгрёб не пригодившиеся книги. Он уже предвкушал разговор с лукавым шутником Чжао Юньланем, по совместительству — мастером-шпионом Цанцюна. Сун Сянь махнул ему рукой вслед, пожелав удачи, и снова склонился над своим заданием, решительно пододвинув к себе свиток со стихами.