Своими руками

Никто не сможет эту крепость взять. Она Подобно айсбергу — ужасно холодна. Признание в любви и… лёд растает! Кто виноват в падении её? Весна. Алексей Капранов Когда лезешь не в своё дело, всегда приходится платить. Чарльз де Линт, «Барабан из камня», Гун

Натягивая на себя одежды ученика Аньдина, Цинхуа всё ещё выглядел задумчивым. — И всё же, вот мы с тобой, хоть и встретились только месяц как, но до этого знали друг друга многие годы, — поделился мыслями он. — Ты прожил полжизни бок о бок с одной версией меня и был любовником другой версии. Я описывал твою жизнь и мечтал о тебе, в том числе и, ммм, телесно, пока писал свою новеллу… — Мгм. И я специально учился тому, как тебя не спугнуть. Оттого и сошлись мы так быстро, — согласился Мо Бай, весьма довольный упоминанием того, что А-Хуа ещё в прошлой жизни доставлял себе удовольствие с мыслями о нём. — Именно! — юный заклинатель повернулся к нему и назидательно ткнул пальцем. — Но Юэ Ци мы оба знаем куда хуже, так? Конечно, это всё ещё больше, чем если бы он был каким-нибудь пушечным мясом, ну, случайным незнакомцем. Но всё же, вот как нам понять, будет ли такой вариант, ну, с ним, работать? — Не попробуем — не узнаем. — А если попробуем, а оно не получится? Если мы разобьём нашему А-Ци сердце? Мо Бай затянул пояс и цапнул за руку снова начавшего метаться по комнате Цинхуа, успокаивающе прижимая к себе и прислушиваясь к частому стуку его сердца. — Чего ты боишься сейчас? — Что мы можем его обидеть и оттолкнуть. И если откажем сейчас, и если дадим согласие, а оно не сработает. — Нашего Юэ Ци? Ты же помнишь, что он был готов даже отказаться от памяти, лишь бы не причинить тебе боль. А потом, как повлияли на него наши чувства, м? — Оу, — Цинхуа облегчëнно привалился к нему. Потом снова встрепенулся, — хэй, но он точно заслуживает большего, ну, чтобы его тоже любили и дорожили. — С тем, как он чувствует мир… А-Ци будет доволен, даже если мы сможем любить его только как брата. Но если так выйдет, мы посмотрим, не найдётся ли ещё кто-то, кто оценит его по достоинству. — …То есть ты думаешь, что согласиться стоит? — А-Хуа, ты сам сказал, что мы знаем его хуже. Значит, это нужно будет исправить. Если мы просто разрешим ему ухаживать за нами обоими, это ведь ещё не обязательство, как помолвка. А уже потом будет яснее, сможет ли А-Ци вписаться как партнёр в нашу жизнь, м? — А, это получается ни да, ни нет, и что мы предлагаем сначала лучше узнать друг друга? — Мгм. И то, если он и правда влюблён именно в нас. — Аха, это понятно… О, я знаю, что ты обещал не говорить, но хоть намекни, Юэ Цинъюань был в хорошем будущем счастлив с кем-то? Если с тамошними версиями нас, то это обнадёживает. — То время тоже не было идеальным. Он был доволен, да. Но счастлив… не уверен. И для тех правителей Севера он был скорее… другом семьи, — Мобэй пожал плечами и усмехнулся. — У нас может сложиться иначе, и не обязательно это будет хуже. — Если так, то да. Надо постараться, чтобы вышло лучше. Хотя я не совсем врубаюсь, как это будет политически, ну, если мы втроём… — Хмм… только равный брак. Здесь, на Цанцюне, отличие будет только то, что мы оба будем считаться ещё и партнёрами Цинъюаня. А у нас на Севере… Консорт может быть одновременно только один, — на этих словах Цинхуа напрягся, и демон поспешил продолжить, — и это будешь ты. Как глава ордена, А-Ци не имеет права встать ниже меня. И объединить наши домены невозможно. Поэтому он не будет иметь никакой официальной власти на Севере, как и я на Цанцюне. — О, зато я буду стоять за плечами у вас обоих? Как Четвёртый Лорд и как консорт? — Мгм. И в обоих доменах, ммм, только в определённых аспектах… Я хотел бы предложить шушу место стратега и заместителя в делах клана, когда взойду на трон, — решительно сменил он тему. До того, как А-Ци расскажет им о своих проблемах откровенно, планировать дальше уже не было особого толка. — Аха, после заключения альянса под действием сыворотки правды это имеет смысл. Но ему нужно будет ещё многое узнать о нас для этого. — Мгм… Я собираюсь рассказать ему и боцзуфу о своей памяти. — О? Ты уверен, что уже можно? — Мн. Про вас с братьями пока рано, но им стоит знать, что у меня есть опыт. А то шушу взялся вводить меня в курс клановых дел и разжëвывает всё, как сопливому мальчишке, — Мо Бай поморщился с толикой раздражения, на что Цинхуа хихикнул. — Хэй, а ты уже решил, как и когда? Чтобы для меня линию поведения продумать соответственно, когда к ним в гости пойду. — Мн. Я обещал с дядей поделиться тренировочной площадкой, отведу сегодня после завтрака в Кальдеру Танцующих Камней. И деду Байи там будет интересно. После тренировки как раз и откроюсь. А вам вечером скажу, как прошло. — …О. Тогда удачи! — Цинхуа не упустил возможности крепко и обстоятельно его поцеловать. Расходиться после завтрака по делам придётся уже на людях, и подобное будет неуместно. Отстранившись и поправив одежду на них обоих, юный заклинатель зацепил его за локоть и вывел из домика. Впереди их ждал новый хлопотный день.

(・ω・)

К моменту выхода на завтрак Шан Хуа был готов поставить алтарь с подношениями другому мастеру Шэню. По его мнению, убеждение Мобэя в необходимости говорить «словами через рот» и последующее обучение этому хитрому скиллу стоило не меньше, чем поклонения как божеству. Тем более, что формат общения тысячей намёков вместо проговаривания своих чувств и ожиданий, в модерновом Китае бывший распространённым, но не универсальным, тут цвëл буйным и махровым цветом. Чем он сам в бытность Самолëтом не раз пользовался, описывая недоразумения, приводящие к очередной свадьбе главного героя. Но не суть. Главным было то, что прорезавшаяся у его молчаливого демона привычка проговаривать проблемы спасала их отношения уже в не в первый раз. И даже помогала их — ха! — культивировать! Впору делиться с Му-шисюном открывшейся мудростью для вставки в руководства для парного совершенствования в качестве ульты… Хотя вполне могло быть, что целитель и так знал — иначе с чего бы он рекламировал «болтушку» в качестве средства от сердечных демонов? Хмм… проговаривать чувства… прямо и открыто… Юный заклинатель на всякий случай пробежался мысленно по всем их предыдущим разговорам с Мо Баем — впрочем, такое он запомнил бы намертво, так что можно было и не стараться. Покосился на совершенный профиль идущего рядом демона. И решительно утащил его на боковую дорожку к ближайшей беседке, так удачно расположенной у пруда с плещущимися утками. Скрывающие её от прямого взгляда кусты гортензии в голубоватом облаке пышного цветения были как раз кстати, заодно обеспечив и символичность. Бай-эр, хоть и был удивлён изменением маршрута, но послушно последовал за ним. Остановившись в центре беседки, Шан Хуа отпустил локоть жениха, отступил на шаг и повернулся лицом к лицу. Мо Бай, чуть вздëрнув бровь, потянул было из цянькуня заглушающий талисман, но он мотнул головой и заверил: — Ничего секретного, баобэй, — потом нервно сглотнул и сжал между ладонями большую прохладную руку. А кто подслушает — ну и флаг им в руки. Против таких сплетен он не возражал. Прикусив губу и посмотрев жениху прямо в глаза, Шан Хуа собрался с духом. Мобэй заслужил услышать это от него, главное, не сбиться на нервное бормотание. — Бай-эр… Я понял, что ещё ни разу не говорил прямо, даже в самые интимные моменты, но ты заслуживаешь знать, и вообще… Демон подбадривающе погладил его ладонь пальцами, положив другую руку на плечо. Хах, как раз к помолвочной метке. — …А-Хуа? — поторопил демон, когда он затих, собирая храбрость в кулак. — Я люблю тебя. Эммм… Не просто влюблён или вкрашился, а мммпф!.. Торопливо полившиеся из него от нервяка слова были тут же заглушены прохладными губами, властно смявшими и присвоившими его рот. Кажется, он всë-таки произвёл правильное впечатление, отстранённо заметил Шан Хуа, раскрывая губы и позволяя широкому языку нежно лизнуть внутри. А потом обхватил руками шею своего принца, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах, и потерялся в ощущениях. Мобэй разорвал этот сладкий и крышесносный поцелуй, когда у него уже начинала кружиться голова от нехватки воздуха. Неохотно оторвался от губ, но всё ещё удерживал обеими руками за спину и затылок. Прижался ко лбу твёрдым камнем налобной ленты и, глядя ему прямо в глаза своим синим-синим и пронзительным до растекания в лужицу взглядом, низким бархатным голосом произнёс: — …Люблю тебя, А-Хуа. Больше жизни.

(・ω・)

Признание Цинхуа было внезапным до дрожи. Нет, Мобэй видел в поступках и ощущал в ци своего заклинателя при парном совершенствовании растущую привязанность, щемящую нежность, яркую страсть… Но чтобы дождаться этого подарка настолько рано, и вот так, не на пике эмоций во время сплетения тел и не разнеженным остаточным удовольствием, а после сложного и местами даже болезненного разговора? Благослови Небеса мудрость мастера Шэня и мастерство слова главы Юэ из счастливого мира! Торжественный поцелуй (хоть их и могли увидеть — но плевать, сами виноваты) и ответное признание в любви немного смутили его Цинхуа. Юноша порозовел, бормотнул «Я знаю, баобэй», коротко клюнул его в губы мягким ртом и сбежал в сторону пиковой столовой. Мо Бай глубоко вздохнул и покосился на пару плавающих в прудике рядом уток — напыщенного красавца-самца, что-то крякающего скромной пёстрой уточке. Потом фыркнул на пушистые голубые и синие шарики цветущей гортензии — ха, кажется, по человеческим традициям это было самое что ни на есть подходящее место для воркования влюблённых — и, покосившись по сторонам, выломал из середины кустов, так, чтобы было незаметно, пару мелких соцветий. Одно светло-голубое, в тон одеждам учеников Аньдина, другое более насыщенное, под цвет своей верхней одежды. Раз уж собрался демонстрировать своё присутствие на пике как гостя и жениха их ученика, обозначить это положение следовало ярко и отчётливо. Потом поправил немного сбившуюся перевязь с ледяным мечом, который взялся таскать на спине, пока гостил на Цанцюне, и широкими шагами отправился догонять своего возлюбленного. Чёрные кожаные ножны презентовал ему Вэй-цяньбэй, и в будущем они могли послужить неплохой меркой для призыва меча под отработанные приёмы… но пока развеивать меч причин не было, и они использовались по самому что ни на есть прямому назначению. Цинхуа нашёлся в нескольких шагах от столовой, оживлённо разговаривающим с заклинателем постарше в одеждах старшего ученика. Прислушавшись, Мо Бай уловил какую-то малопонятную ерунду о… запоминании символов с помощью коротких стихов?.. а, речь шла о том, как научить распознавать талисманы. Придя к очевидному согласию, другой ученик Аньдина выдал Цинхуа очередную порцию бумаг, кивнул, прощаясь, и зашёл в здание столовой. Его маленький заклинатель тут же сунулся в одну из книжиц, бормоча себе под нос что-то не особо осмысленное, но стоило демону подойти поближе — и ему досталась яркая улыбка. — …это был Вэй Дун, шисюн отдал свои заметки про обучение талисманам, как обещал, — Цинхуа взмахнул бумагами и тут же спрятал их в цянькунь, — потом разберусь, это не срочно. Юный заклинатель потупился, внезапно слегка оробев и только поглядывая на него из-под завесы чёлки. Мо Бай воспользовался этим, достав более яркую из сорванных веточек гортензии и заправив под одну из косичек. На вопросительный звук Цинхуа, нерешительно прикоснувшегося к нежным цветам в своей причёске, демон протянул на ладони вторую веточку. С тихим восклицанием: «О!» жених подхватил её и покрутил в пальцах. Потом потянулся к нему, и Мобэй наклонился, позволяя вплести в свои чёрные волосы пушистый голубой шарик-соцветие. Вот так, удовлетворённо усмехнулся он, теперь их взаимное чувство будет очевидно всем окружающим. Его Цинхуа довольно фыркнул, поправляя веточку, быстро мазнул губами по его щеке — и тут же заторопился, с улыбкой ухватив его за рукав и утягивая за собой внутрь. Они, как и вечером на Цинцзине, разделили стол с главной ученицей пика, уже знакомой ему Лин Вэнь, и Вэй Дуном, её-вновь-помощником-благодаря-помощи-его-братьев. Старшие заклинатели явно были в хорошем настроении, так что не поскупились ни на комплименты их импровизированным цветочным декорациям, ни на слегка лукавые поздравления. А главная ученица Аньдина, довольно жмурясь и отпивая хорошо знакомый ему напиток, ещё и добавила: «Эта Лин-цзе ещё раз благодарит Бай-сюна за чайный сбор». Это было хорошо, благосклонное внимание вышестоящих поможет Цинхуа продвинуть свою репутацию на пике. А его действия закрепят в головах мысль, что Цинхуа прочно занят, и всякой мелкой шушере — не обломится. Особенно когда маленький заклинатель окончательно расцветёт, и все эти слепцы начнут кусать локти… Довольство Мобэя было прервано негромким бормотанием из дальнего угла столовой. То звучало настолько злобно и ядовито, что он невольно вычленил эти слова из множества разговоров — как услышал бы шаги хищника за шелестом листвы или шорох вынутого из ножен кинжала посреди пышного приёма. «Подстилка демонического отродья»? «Расплатился хризантемой за спасение своей шкуры»? Мо Бай нахмурился. Да ещё и голос оказался ему знаком — тот самый непроходимый наглец, успевший уже не только бросить ему под ноги Цинхуа, но и попытаться обидеть сяо Юаня. Что ж, пусть его арсенал в роли Бай Цзы и в присутствии других людей был ограничен, но это не значило, что он совершенно беспомощен. Тем более, что Лин-цзе помрачнела, кажется, тоже уловив если не все мысли, которыми ученик Гун поделился со своим окружением, то как минимум пару оборотов точно. Так что Мо Бай отложил палочки, отодвинул стул и под быстро стихающие шепотки в несколько широких шагов подошёл к столу, занятому самыми плечистыми из внешних учеников в столовой. Он смерил взглядом коренастого молодчика со шрамом на брови, тут же втянувшего язык в задницу, а голову в плечи, пытаясь казаться меньше. Хм. На этот раз его не хватило даже на выкрикнутые в лицо оскорбления — может, оттого, что тут он не был самой крупной лягушкой на болоте и не ожидал поддержки старшими своей выходки? Запах сьëжившегося хулигана всё больше наливался страхом, но в нём ещё сохранялись нотки злости и… О. Он внутренне усмехнулся, оставляя лицо спокойным. — Внешний ученик Аньдина решил, что знает лучше собственного наставника? — холодно бросил он, слегка приподняв бровь и не отрывая взгляда. Какая замечательная бледность. И соседи по столу начали потихоньку отползать в стороны, просто прекрасно. — П-при чëм з-здесь ш-шицзунь? — заикнулся этот идиот. «Бай Цзы» провёл пальцами по демонстративно висящему на поясе нефритовому жетону, привлекая к нему взгляды, потом наклонился, опëрся одной ладонью на скрипнувший стол и не менее холодно продолжил: — Бессмертный мастер Ли собственноручно выдал этому практику разрешение свободно посещать Цанцюн как члену семьи одного из вас. Неужели один из его собственных учеников осмеливается порицать его решение?.. — он окончательно навис над бегающим глазами по сторонам парнем, уже даже не пытающимся что-то сказать в своё оправдание. Трусливый слизняк! — Или же… кто-то позавидовал, что его шисюн получил то, что ему самому не светит никогда? Последнюю фразу он почти промурлыкал, любуясь краской, стремительно заливающей лицо хулигана. Надо же, он менял окраску почти так же быстро, как гребнистый паук-хамелеон. Хотя и менее искусно. — Да что ты!.. Да я же!.. С чего вообще… — попытался выдавить из себя опровержение очевидного смущённый сопляк. Мо Бай выпрямился и повёл плечами, демонстрируя всему взорвавшемуся оживлёнными шепотками залу столовой, что тут было чему позавидовать. Он уже повернулся было, чтобы вернуться за свой стол и продолжить трапезу, но тут заикающегося и пышущего паром хулигана всё-таки прорвало. Мальчишка вскочил из-за стола, роняя лавку, и крикнул ему вслед: — Да чем этот трусливый задохлик лучше меня? Почему… почему никогда?! Пф, и терпения тоже никакого! Мо Бай повернулся обратно и медленно, злорадно усмехнулся, позволяя себе самый малый намёк на обнажённые клыки. Кто-то из зрителей ахнул. — Хорошо, я скажу прямо и без церемоний. Хотя как ты можешь называться заклинателем, если не знаешь самых азов?.. Неважно. Все совершенствующиеся, будь то люди или демоны, чувствуют ци окружающих. А демоны ещё и тонко чуют запахи. — И? — упрямо и зло вскинул голову побагровевший сопляк. — Кому нужен партнёр, от которого страхом разит так, что малейшая попытка парного совершенствования приведёт к искажению ци? Разве что какой-нибудь молоденькой суккубе с голодухи, пф. И окинув пошедшего пятнами горе-ученика последним презрительным взглядом, он всё-таки вернулся к глядящему на него с широкой улыбкой Цинхуа. — А ты жесток, Бай-эр. Гун-шиди теперь всю жизнь припоминать это позорище будут, — неубедительно попенял ему жених, в то же время одобрительно похлопав по руке. Сзади на фоне гула голосов послышались торопливые шаги. Это ученик Гун, не выдержав, сбежал из столовой. Ха. Вот теперь точно запомнят. И в гомоне уже были слышны сделанные некоторыми из зрителей правильные выводы о том, кто же тут проявил свою трусость, а кто настоящий смельчак. Так что удовлетворённый исходом демон невозмутимо пожал плечами, вбросив последнюю, добивающую фразу: — Если он заинтересовался кем-то, носящим демоническую кровь, это ещё не повод перенимать худшие из демонических традиций и оскорблять потенциального партнёра и его пару. Тем более за спиной. Так даже в звериных кланах поступают только те, кто совсем недалеко ушёл от неразумных тварей.

(・ω・)

Шан Хуа восхищался тем, насколько разным может и умеет быть его Мобэй. Грозным принцем и суровым воином, внушающим страх и благоговение. Чутким и внимательным любовником. Трепетным возлюбленным — его слова любви вкупе с этим пронизывающим взглядом били прямо в сердце наотмашь. И, наконец, матёрым троллем, как будто позаимствовавшим не только чувство юмора Несравненного Огурца, но и умение Шэнь Цинцю метко жалить словом, как заправская гадюка. Впрочем, он не удивился бы, если бы его демон и такие уроки брал, да. Он поспешно выбросил из головы случайную мысль, что его бедный главный злодей — с внешностью гордого недоступного бессмертного и поведением записной стервы — тоже должен был вписаться в его типаж чуть меньше, чем полностью. Не-не-не, братец Юань уж точно найдёт себе кого-то ещё по сердцу, а они все с радостью помогут. Сейчас же речь шла о его принце, его булочке Бай Цзы, всего несколькими отточенными фразами и выверенными движениями уронившем репутацию Гун-шиди в грязь так, что не отмашешься. Ах, как он гордился сейчас, гордился — и злорадствовал. Расплата за годы несправедливости, за синяки и удары по гордости вышла просто феерической! Да и оправиться после услышанных сегодня гадких и мерзких слов это тоже помогало. Конечно, Шан Хуа понимал, что, открыто связав судьбу если не с демоном, то с носителем демонической крови, он сам создал возможность такого отношения к себе. Но знать — это одно, а вот испытать, услышать такую грязь в свой адрес и ужаснуться на миг тому, что её подхватят и разнесут окружающие… Бай-эр заслуживал его самой горячей благодарности за то, что перехватил этот поток дерьма и прицельно выплеснул обратно. Кажется, не только он сейчас впечатлился действиями и словами Бай Цзы. Лин-шицзе отчётливо пробормотала, что «этот засранец Гун только что заслужил себе ещё седмицу отработок… или дольше, пока не научится думать головой, а не нижним даньтянем, и выражать романтические чувства культурнее обезьяны». Ха! И поделом. А от одного из соседних столов к ним подбежала любопытно блестящая своими бирюзовыми глазами Лянь-шимэй. Девочка с трудом дождалась, пока он представит её одобрительно прищурившемуся Бай-эру, и звонко, на весь зал поинтересовалась, заглядывая демону за спину: — А это тот самый меч, которым даочжан Бай сломал руку Вэй-шисюну с Ваньцзяня? — Не сломал, у него кость только треснула, — невозмутимо поправил её Мобэй, — этот Бай успел повернуть клинок плашмя, но недостаточно сдержал удар. — Мгм. Шисюн сильный заклинатель и быстро вылечится, — утешающим тоном прощебетала шимэй, а потом просияла, — но достать его вот так мог бы только очень хороший воин, в прошлых соревнованиях между пиками Вэй-шисюн занял третье место среди учеников на стадии формирования ядра. — Этот практик понимает, насколько удачным было предложение Вэй-цяньбэя потренировать его сражаться на мечах, — согласно кивнул Бай-эр, — и прикладывает все усилия, чтобы освоить науку достойно. — Шан-шисюну очень повезло найти такого достойного и любящего жениха, — девочка бросила взгляд в сторону вплетённых в их волосы цветов, — ему и даочжану не стоит слушать завистников, которые готовы облить помоями кого угодно, вроде этого грубияна Гун-шисюна. — Хех, — неловко почесал в затылке Шан Хуа и заверил её, — мы не будем обращать на них лишнего внимания, но спасибо шимэй за добрые слова… О, кстати, — он повернулся к Бай-эру и состроил жалобные глаза, — этот Шан обещал Лянь-шимэй подарить ленточку для волос под цвет глаз, но шицзунь сказал, что на миссии ещё пару седмиц точно не отправит. Может, Бай-эр сможет помочь? Демон видимо задумался, потом качнул головой: — У этого Бая нет сейчас ничего подходящего… хотя… Из его перстня появилась лента, правда, чисто белая. Однако Мо Бай прищурился, чуть приподняв уголок рта, предложил шимэй пустить в неё немного ци — «так же, как талисман активировать» — и под девичьими пальчиками на белом фоне проявились сплетающиеся линии цвета бледной бирюзы, тут же став гуще и разбегаясь вдоль ленты. Демон перевернул полотно, и оказалось, что с другой стороны лента стала, наоборот, бирюзовой с белым узором. — Шерсть гребнистого паука-хамелеона? — аха, похоже, Бай-эр успел запомнить, как он хвалил шимэй, и решил сделать ей поистине королевский подарок. — Мн. Белая с брюшка, меняющая цвет со спинки. — Ох, это, наверно, очень дорого стоит, эта Лянь не смеет принять такой подарок. — Большие полотна такой ткани действительно стоят немало, но не такая узкая ленточка, — небрежно отмахнулся демон. — Да и свою полезность для этого Бая она уже исчерпала. — Полезность? — переспросил поглядывающий на них не без любопытства Вэй Дун. — Для контроля ци, — пояснил Бай-эр и одним касанием к кончику ленты заставил пройти по ней несколько сапфировых волн разной яркости, оставив за собой снова чисто белое полотно. — О, так это не только украшение, но и инструмент для совершенствования… От таких подарков не отказываются, шимэй, — добродушно подтолкнул девочку их бывший наставник по талисманам. Шимэй, ещё чуть-чуть помявшись, всё-таки приняла подарок, поклонившись и смущённо пробормотав слова благодарности, после чего сбежала к стайке других учениц её возраста. Так что Шан Хуа признательно сжал пальцы своего демона и повернулся к шисюну, которого заинтересовало, как он поладил с новым наставником-аскетом. — У Ши-лаошифу, конечно, лицо как из камня рубленое, зато так шисюны и шимэй ему робеют надоедать и сразу подходят ко мне. А этому Шану ни их вопросы, ни манера лаошифу обходиться минимумом слов не мешают…