Своими руками

Меч — это лишь меч. А спасает он или убивает, зависит от того, что в душе у мечника. Мосян Тунсю, «Магистр дьявольского культа». Лань Ванцзи Клинок ты должен чувствовать, как продолжение собственной руки. Ты не должен думать, какое именно движение ты хотел бы им совершить; ты должен действовать им точно так, как действует белая цапля своим длинным клювом или дракон своими когтями. Действительно хороший меч — это воплощение твоих намерений: он сам делает то, чего хочешь ты. Кристофер Паолини, «Эрагон. Брисингр»

После визита к Хунцзину они остановились в одном из пустых залов Павильона мечей, чтобы гости могли привести себя в порядок. Му Цинфан обработал и перевязал пальцы Цзяо Лян и принялся за пострадавшую сильнее кисть принца Севера. Сяо Шэнь тем временем выпросил у запасливого Шан-шиди тесьму тёплого коричневого цвета и отвёл барышню Цзяо в сторонку — заменить рассечённую любопытным клинком шнуровку на робе. И то верно, не стоило смущать всех встречных учеников воротом, разошедшимся под напором пышной груди, вдобавок к игривым подмигиваниям и кокетливым смешкам. Причём сам Шэнь Юань на поддразнивание лисички сухо ответил, что из их сугубо мужской компании помощь со стороны самого юного отрока, по определению ещё не заинтересованного в девушках, будет наиболее приличной. И что теперь ей стоит несколько умерить своё кокетство, блюдя репутацию ордена, принявшего её под крыло. И только слегка порозовевшие кончики ушей выдавали, что шиди Шэнь не был настолько спокоен, как старался выглядеть. На удивление, вразумление заставило Цзяо Лян потупиться и, затянув новую шнуровку до вполне приличного вида, поклониться юному Шэню с тихим извинением. На что тот кивнул и со смешком признался, что и сам пока с трудом сдерживает старые привычки, не подобающие положению ученика Тихого пика — так что всё придёт с практикой. Вернувшаяся на лицо хули-цзин умилённая улыбка подсказывала, что один маленький книжник уже успел обернуть её вокруг своих детских пальчиков. Тех самых, которые в этот момент вцепились в её рукав, на манер непоседливого младшего братишки направляя девушку обратно к ним. Следующим пунктом назначения был Цяньцао, где Цзяо Лян ждало, помимо повторного осмотра, ещё и объяснение с очнувшимися утром Вэнь-шиди. Так что, выйдя из павильона, они начали неторопливо спускаться к Радужному мосту, позволяя Вэй-шисюну догнать их. Судя по слышимому издалека торопливому шагу, кузнец спешил присоединиться к ним после короткого разговора с довольно благодушно настроенным Цянь-шибо. Вообще, насколько целитель мог судить, реакция посвящённых в их общую авантюру глав пиков была положительной. Ли-шибо, как и ожидалось от главы пика логистики, заинтересовался возможностью нового полезного контакта — а заодно и не упустил шанса лично оценить жениха своего почти наследника. Присутствие названых братьев Шан-шиди как минимум намекало, что и их учителя тоже не против — Цинфан сомневался, что они совершили бы такую детскую ошибку, как попытка скрыть от своих наставников то, что легко могло и обязательно вскоре дошло бы до них по другим каналам. Шицзуня ему самому этим утром и вовсе удалось приятно удивить. Наставник собирался предложить ему после корректной диагностики обратиться за помощью к Фан-шигу — односторонняя блокировка связи душ при отсутствии одной из сторон была делом малоизученным и сложным. А потому требовала тщательных расчётов не только самого ритуала, но и наиболее благоприятного дня и времени для его проведения. Оставлять перспективных старших учеников зависеть от неконтролируемой связи с демоницей шицзунь точно не собирался. Новое же знакомство и визит лисицы в орден как гостьи позволяли заменить этот подход на более щадящее гашение связи по взаимному согласию, а то и вовсе ограничиться только настройкой да регулировкой. Ритуалы для этих вариантов были куда проще, и Му Цинфан уже написал записку Линь-шиди, попросив его вечером навестить Цяньцао для профессиональной консультации. Однако наставник не мог не воспользоваться поводом для очередного урока — особенно когда урок этот был об ответственности за свои поступки и проявленные инициативы. Так что Му Цинфану пришлось взять на себя обязанность лично получить согласие на регулировку связи не только от пациентов, но и от Фэн-шибо, необъятного и объясняющегося в основном жестами и записками. К счастью, на удивление поэтическая натура лучшего мечника Цанцюна позволила Цинфану начать с зарабатывания у него плюсов романтической историей о спасении жизней его учеников самоотверженной лисицей, и продолжить принятыми мерами предосторожности. После чего искренне уважавший мнение Хунцзина мастер Фэн дал своё согласие, ограничившись только тяжёлым предупреждающим взглядом и условием, что после хвостатая спасательница должна посетить и Байчжань… Целитель ей не завидовал — попасть под пресс «срочной оценки боеспособности» лично байчжаньским медведем опасались даже бессмертные мастера… ну, кроме самих обитателей Байчжаня, отбитых на всю голову, причём иногда даже буквально. Хоть тех же братьев Вэнь взять. С ними разговор прошёл куда как менее напряжённо… для целителя. Только что очнувшиеся шиди не успели приобщиться к мельнице слухов Цанцюна и понятия не имели, как именно они оказались на Цяньцао. Из-за этого было ещё более забавно — и даже трогательно — наблюдать, как они извиваются, пытаясь выгородить барышню Цзяо всеми правдами и неправдами. — Шиди могут рассказать этому целителю, как именно они получили имеющиеся травмы и истощение духовной энергии? — он обвёл строгим взглядом братьев Вэнь, уже сидящих на своих постелях с подсунутыми под спину подушками, но всё ещё слишком бледных даже на фоне белой ткани простыней и больничных одежд. — Этот Вэнь плохо помнит происшедшее и боится, что не может помочь Му-дайфу, — уши старшего близнеца, Вэнь Жэня, порозовели, а глаза были направлены куда угодно, только не на него. — А Вэнь Хэ тоже страдает от провалов в памяти? — обратился Цинфан к младшему близнецу нарочито обеспокоенно, подавляя улыбку. — Увы, дайфу, но у этого шиди тоже всё как в тумане, — согласно закивал второй пациент, заглядывая ему в глаза с видом потерянного щеночка… Несмотря на то, что был на полголовы выше и куда шире его в плечах. — Шиди не помнят, как охотились на терракотовых змееугрей? — Что-то такое припоминается, хотя и смутно, — поёрзал на кровати Вэнь Хэ, — Да, там, кажется, был один совсем огромный, может, он ударил нас по голове? — раненый посмотрел на него с явной надеждой, что объяснение будет принято. — Что, обоих? Как-то сомнительно, шишек на голове и вообще ушибов выше пояса у вас не наблюдается, а укусы змеерыб сосредоточены на ногах и руках. Однако этот Му сомневается, что змееугри могли оставить следы клыков у вас обоих на шеях и демонической ци в нижнем даньтяне, м? Мальчишки переглянулись, побледнели, потом покраснели и заёрзали ещё сильнее. Старший неуверенно проблеял: — Этот Вэнь не может припомнить, откуда это взялось, но этот не чувствует никаких негативных эффектов и уверяет, что будет здоров, как только восстановит запасы ци. — Увы, этот Му сомневается, что шиди достаточно разбирается в целительстве, чтобы судить о тонкостях своего состояния, — попенял Цинфан и добавил лукаво, — возможно, восстановить вашу память поможет то, что половина Цанцюна гудит от слухов о двух наших учениках, которых накануне принесла к порогу ордена демоническая лисица, м? Два поражённых вдоха, быстрая смена эмоций на выразительных лицах — облегчение, благодарность, опаска — и шиди тут же переобулись, наперебой запев совсем другую песню: — Му-дайфу, пожалуйста, скажите, что её не нашли!.. — Му-дайфу, не нужно её искать!.. — Она ничего плохого не сделала… — …она просто тоже охотилась на змеерыб… — …она спасла нам жизнь!.. Братья снова переглянулись, и слово взял только старший, говоря серьёзно, почти торжественно: — Му-дайфу, если бы не она, эта склизкая тварь закусила бы нами обоими. Или же мы обратились бы в статуи от слишком большого количества ядовитых укусов. Не нужно пытаться её искать, пожалуйста! Тем более, что она и так вряд ли выживет. Ведь ей досталось куда сильнее, чем нам. — Хмм… — целитель непроницаемым взглядом смотрел на встревоженных юношей. Смелости братьям точно было не занимать. Даже зная, что орден не одобряет общения с демонами (по крайней мере, официально), решиться защищать и отстаивать свою хвостатую спасительницу вместо того, чтобы тут же сдать демоницу с потрохами… Более чем достойно похвалы. — Сегодня во второй половине дня Цанцюн посетят гости, молодые вольные заклинатели Бай Цзы и Цзяо Лян. При упоминании знакомого имени шиди вздрогнули и напряжённо уставились на него. — Прежде, чем направиться сюда, они совершат краткую остановку на Ваньцзяне, в Павильоне Мечей. Вэнь Хэ побледнел так, что начал сливаться с простынями: — Вот гуй — Хунцзин — он же её убьёт! Му-дайфу!.. Вэнь Жэнь сравнялся цветом с младшим братом, так же беспомощно глядя на него и кусая губы. — У этого Му есть сведения из надёжного источника, что Красное зеркало куда менее сурово к личностям и существам нечеловеческого происхождения, если они не несут угрозы Цанцюну, — сжалился целитель над искренне переживающими за свою сердечную подругу шиди. — Иначе этот целитель не согласился бы пригласить гостей подобным маршрутом. Краска начала постепенно возвращаться в их лица, но братья Вэнь всё ещё были встревожены. Переглянувшись, братья тихо спросили: — Чем эти шиди… — …могут помочь? — Шиди Вэнь из-за побочных эффектов от самолечения находятся совершенно не в том состоянии, чтобы с чем-то помогать, — произнёс терпеливым тоном Му Цинфан, демонстративно вздохнув и потерев пальцами переносицу. — Вам предписывается отдыхать, медитировать и восстанавливать запасы ци. Этот Му рекомендует сосредоточиться на вашей Цепи Разделённой Души. Физические нагрузки, тем более тренировки, строго запрещены. Для верности этот Му активирует массив, запирающий павильон, до своего возвращения. Завтрак и обед шиди Вэнь находятся на столе под стазисом и должны быть употреблены до вечера. Шиди всё понятно? Юноши неохотно покивали с выражениями мрачного упрямства. Ну, массив не даст им совершить такую глупость, как побег из госпиталя, а запрет на тренировки заставит умерить байчжаньскую неугомонность хотя бы до лёгкой разминки во дворе павильона — чего Цинфан на самом деле и добивался.

(・ω・)

Догнать неторопливо спускающуюся с Ваньцзяня группу удалось легко — и Вэй Цинвэй вклинился рядом с молодой хули-цзин, решив ковать, пока горячо. — Этот Вэй хотел бы принести соболезнования об утрате девы Цзяо, — прогудел он, наклонив голову в знак скорби о старом друге. — Цянь-сюн был праведным человеком и добрым другом этого Вэя и Му-шиди. — Эта скромная благодарна Вэй-цяньбэю и Му-дайфу за поддержку, оказанную ими ифу, — девушка тоже поклонилась с грустной улыбкой, — и за то, что они оказали ему последние почести, когда эта не имела такой возможности. — Дева Цзяо знает? — Эта Лян-эр получила ранение, когда ифу выпихнул её из лабиринта, и пряталась поблизости, пытаясь оправиться. А потому видела, как Вэй-цяньбэй и Му-дайфу достали и похоронили его тело… Эта каждый год возжигает благовония у возведённого ими памятника. Кузнец неловко помолчал — он понимал, почему она тогда не показалась им на глаза. Вряд ли убитые горем заклинатели адекватно бы восприняли в тот момент хули-цзин, заявившую о родстве с их погибшим другом. И скрыть от них свою природу раненой девице точно не удалось бы — Му-шиди сразу ухватил бы её за запястье, обнаружив несоответствие. — Кхм… Этот Вэй рад, что смог хоть чем-то помочь, — наконец, выдавил он, — и сожалеет, что в тех обстоятельствах большее было невозможным. Му-шиди к тому времени незаметно оказался с другой стороны от юной лисички и сочувственно подхватил её под руку, замедляя шаги так, чтобы они оказались позади остальных. — Этот Му тоже хотел бы заверить барышню Цзяо в своём сочувствии и готовности помочь, хотя бы в память о Цянь-сюне, — дева Цзяо в ответ благодарно сжала пальцы на его локте. — Прошу прощения, что вчера это не пришлось к слову… В то время мы сделали всё, что могли и что обязаны были, но увы, мы узнали о схеме чиновника второго ранга Цэнь слишком поздно. — Мн. К сожалению, то, что мы смогли выяснить, было только слухами, и без веских доказательств мы не имели возможности даже наказать этого негодяя как следует, — мрачно добавил Вэй Цинвэй. — О, эта Лян-эр благодарна старшим за приложенные усилия, но заверяет, что карма уже настигла виновника гибели ифу, — внезапно хищно улыбнулась хули-цзин. — В конце концов, если не работают методы великих праведных орденов, многое можно узнать и совершить тем, кто не столь строго следует предписаниям Дао. — Хмм? — заинтересованно посмотрели на деву Цзяо они оба. — У этой Лян-эр есть немало знакомых и даже дальних родственников, менее принципиальных в исполнении законов, зато весьма осведомлённых о самом разнообразном грязном белье. Поэтому на то, чтобы найти подтверждения участия Цэнь Чжэнци в этой куче нечистот, потребовалось не так уж много усилий. А потом… слухи — коварная и зачастую весьма опасная вещь. Неудивительно, что вскоре волна дурных сплетен о характере и деяниях нечистого на руку чиновника достигла самых высокопоставленных ушей… — на юном девичьем лице было выписано полнейшее удовлетворение. — Сначала господина Цэнь обошли при назначении, потом сослали как неугодного в глухую провинцию, а вскоре и вовсе отрешили от должности, опасаясь, что его дурная карма отразится на состоянии государственных дел. После беременная супруга опального Цэня разорвала брачные узы и вернулась в родительский дом, заявив, что даст своему дитя фамилию собственного рода. Потеряв службу, господин попытался найти другие источники дохода, но столкнулся с отъявленными мошенниками и потерял последние средства к существованию, вынужденный даже дом и контракты слуг продать за бесценок. Ведь даже самые незаконопослушные господа среди смертных опасались навлечь на себя неудовольствие Небес, подавая руку помощи тому, кто оскорбил их кровавым убийством беспорочного даоса. С каждым словом девы Цзяо брови Му-шиди поднимались всё выше, а сам Цинвэй всё с большим трудом сдерживал одобрительную усмешку. Пусть им, заклинателям, и не подобало вмешиваться в дела смертных и уж тем более злорадствовать, слыша о постигших человека несчастьях… По его мнению, продажный чиновник более чем заслужил всё свалившееся на его голову, покусившись на одного из самых светлых и чистых людей, кого Цинвэй знал. — К настоящему времени Цэнь Чжэнци вынужден был пополнить собой ряды попрошаек, хотя и здесь не добивается большого успеха. Сплетни о его грязной истории следуют за бывшим чиновником из города в город, вызывая отвращение у простых людей и делая его подаяние весьма скудным, а попытки присоединиться к какой-нибудь банде — безуспешными. В конце концов, даже разбойники и грабители не примут в свои ряды того, чья карма уже навлекла на него неисчислимые несчастья. — Хах, до чего же настойчиво иногда действует карма… особенно, если не постесняться ей помочь, не так ли, сестрица? — оглянувшись на них, философски произнёс Шэнь-шиди. — Вольным заклинателям обычно нет необходимости блюсти репутацию ордена в чистоте, так что сплетня из их уст не кажется чем-то из рук вон, — невинно улыбнулась лиса. — А уж скрывающиеся среди теневой стороны носители демонической крови тем более держат ухо востро… и думают, что говорят. Будущему стратегу стоит иметь это в виду. — Как предостережение или как ресурс? — лукаво сощурился маленький книжник, став до забавного похожим с девой Цзяо, состроившей не менее хитрую мордашку. — И то, и другое, Шэнь-сюн, — заверила лисица, прикрывая улыбку рукавом. — Ох… Этот Шэнь непременно будет брать уроки у Чжао-лаошифу по использованию таких ресурсов. Однако же, и советы сестрицы Цзяо будут приняты с подобающим вниманием. И с этим зловещим заявлением юный ученик Цинцзина снова ускользнул вперёд, завязывая беседу с Бай Цзы. — Хах, это… весьма тяжкое наказание. Но этот Вэй не может не приветствовать подобное рвение и дочернюю почтительность, — кузнец одобрительно усмехнулся весело стрельнувшей в него глазами девушке и почесал в затылке. — Однако у этого есть ещё одно дело к деве Цзяо. В своё время Цянь-сюн унёс с собой с Ваньцзяня ученический меч, созданный именно этим кузнецом. Если для девы Цзяо не будет слишком большим беспокойством, этот хотел бы осмотреть его текущее состояние. Цзяохуа на миг удивлённо вскинула брови — а потом с согласным звуком сняла с пояса ножны с мечом и подала ему с уважительным поклоном. Цинвэй осторожно принял оружие в ладони, оглядывая и ощупывая его своей ци. Простые деревянные ножны, потрёпанные многочисленными охотами, но аккуратно вычищенные. Они были сделаны не на его пике, но и не смертным кузнецом — прочное дерево и металл оковки явно обрабатывали с использованием духовных техник, как Шэнь-шиди собирал свою бамбуковую флейту. Был ли это вольный заклинатель или же демон, но уютный дом для прямого одноручного цзяня был создан с любовью к делу и уважением к клинку. Гладкий набалдашник и небольшая крестовина без узоров, изогнутая рожками полумесяца к ножнам, сияли полировкой. К набалдашнику белым шёлковым шнуром — хах, паучий шёлк? — крепилась довольно длинная кисточка из нитей разных оттенков голубого. На шнурке поблёскивала знакомая агатовая бусина, которую когда-то вырезал Цянь-сюн, а рукоять была оплетена тонкими полосками буроватой кожи… какого-то мелкого демонического или духовного зверя? Это определённо была кожа, и в ней чувствовались искры энергии с отчётливым привкусом стихии молнии. Спросив у хозяйки меча разрешения, Цинвэй медленно обнажил меч. Сияющая гладь полотна, тщательно — и правильно — наточенные лезвия и остриё. Клинок был до краёв пропитан энергией хозяйки, отдавая холодной, щиплющей язык водой из лесного родника, рождённого ударом Небесного огня. Пока этот ручей весело плясал по песчаному ложу, перекатывая по дну лохматые веточки фульгурита и облизывая брызгами травянистые кочки по берегам, но впереди уже опасно ворчали пороги. Вторичная стихия молнии? Скорее всего. Но самое главное — это уже не был тот ученический духовный меч, простой и честный клинок, способный лишь проводить ци благодаря свойствам правильно подобранного металла, рубить, колоть и подниматься в воздух — но ничего более. Теперь в нём чувствовалась индивидуальность. Ощущалось то, что меч предан своей хозяйке и не примет, упрямо не пожелает принимать ничью другую энергию, упругой струйкой воды выскальзывая из-под любой другой воли… Как интересно! Энергия демонов практически всегда была более тяжёлой и хаотичной, более едкой, чем человеческая. И похоже, что за годы пользования клинком дева Цзяо, сама того не осознавая, начала постепенно, очень и очень медленно перековывать клинок под себя. Перестраивать его внутреннюю структуру под свою природу, проплавлять в сути металла духовные вены сродни имеющимся у совершенствующихся — проклёвывающимся даже у самой слабой травинки или букашки, стоило им начать не просто впитывать фоновую ци, но перемещать и преобразовывать её. Этот меч был на пути к становлению полноценным именным духовным оружием, привязанным к своей хозяйке до конца её жизни. Духовным, демоническим ли?.. Время покажет. Но Цинвэю хотелось бы увидеть, каким станет меч-полукровка, рождённый под его собственным молотом и совершенствующийся в потоках гибкой и хищной ци со звериным оттенком. Каким станет их теперь общее с молодой хули-цзин стальное дитя… Потому что — Вэй Цинвэй задумчиво глянул вперёд, на расправленные плечи Бай Цзы и льнущего к нему Шан-шиди — такое смешение могло дать очень, очень интересные и даже выдающиеся результаты. Проведя последний раз рукавом по полотну едва ли не ворочающегося в его руке клинка, он вернул меч в ножны и уважительно передал обратно хозяйке. — Дева Цзяо хорошо заботится о своём оружии. Этому Вэю хотелось бы узнать: из чего сделана оплётка рукояти? — Эта Лян-эр в прошлом году немного проредила колонию длиннохвостых молнекроликов в местности Цзяннань, в горах недалеко от Цайи. Их шкурки не обугливаются от молнии, в отличие от предыдущей оплётки, которую эта сожгла, пытаясь проводить свою вторую стихию через меч. — …А, умно. Если дева Цзяо сможет найти угрехвостого ската небесной скорби, то его шкура тоже может подойти для этой цели, а жир стоит добавить в полировочное масло. И вообще, этот Вэй напишет список полезных алхимических компонентов. Некоторые из них могут усилить стихийное сродство клинка к воде или молнии, другие ускорят прорастание в нём духовных вен. Особенно если Цзяо Лян будет ухаживать за мечом, не стесняясь заполнять его своей ци. Этот особо отметит компоненты, которые не слишком сложно добыть на ночной охоте или выменять — у торговцев или у нас на Аньдине. Полагаю, с последним проблем не возникнет. — Вэй-цяньбэй считает, что меч может быть улучшен? — радостно встрепенулась ночная охотница, любовно пристраивая клинок на поясе. — Эта Лян-эр заметила, что со временем он стал лучше слушаться и легче проводить мою ци, даже стихийную, но не ожидала подобного. — Мн. Духовная энергия девы Цзяо достаточно сильна, чтобы влиять на духовный меч, но не вредить ему. Так что, как бы это ни было удивительно, сейчас клинок постепенно перековывается, подстраиваясь и становясь действительно личным. Хмм… На самом деле, этому кузнецу кажется, что он уже достаточно индивидуален, чтобы получить имя. — Для этой скромной будет честью и радостью носить меч, не только созданный, но и названный Вэй-цяньбэем, — снова стрельнула в него взглядом лисица. — Тогда пусть твой спутник отныне зовётся Юйту. Это имя и созвучно с твоим, напоминая о яркой луне в ясную ночь, и дополняет его, ибо во всех сказках, где есть хитрая лиса, там и быстроногий заяц. — Оох, это замечательное имя! — просияла вольная охотница, поглаживая рукоять свежепоименованного меча и смеясь в рукав. — Эта Лян-эр надеется ещё не один раз погоняться и поиграть в свете луны со своим Лунным Зайкой.