Своими руками

Небылица: будет и на дядиной улице праздник (ШХ|ЛГЦ, отравление Чёрной Оттепелью)

Линьгуан-цзюня отнесло на несколько шагов и впечатало во вздыбленную предыдущими ударами каменную плиту, по которой он тут же сполз в сидячее положение, шипя и с отвращением глядя на своё размозжённое колено. Мо Бай, пошатываясь и хватая воздух, выпрямился. Правой рукой он схватился за левую, безжалостно выпрямляя неестественно изогнутое раздробленное предплечье и затягивая его толстой коркой льда. От боли он на несколько мгновений прикрыл глаза. За хриплым дыханием обоих противников и отрывистыми ругательствами Линьгуан-цзюня, тоже пытающегося повернуть ногу в правильное положение, тихий свист был почти не слышен. Глава «Работать вместе — это успех»

Дядя внезапно взмахнул рукой с невнятным, но встревоженным восклицанием. Что-то уронил на разбитые плиты мостовой и согнулся со сдавленным шипением под крик Байи-боцзуфу: «Сюэцю!». Мо Бай присмотрелся, плеснув ци в глаза — рядом с дядей на камни, заляпанные кровью и припорошённые осколками льда, упал маленький дротик, покрытый чем-то смолянисто-чёрным. Ах ты ж грязная бесова задница, яд! Мо Бай мысленно отследил, откуда прилетело отравленное оружие, и метнул сосульку в сторону неказистого демона, пытавшегося скрыться в толпе и всё ещё сжимавшего в руке оружие. Один вдох, пара порталов — и над дядей, на чьих висках уже выступили крупные капли пота, взялся хлопотать дед Байи. …Увы, заминка стоила ему возможности толком допросить убийцу. Всего пара фраз — и одутловатый слуга тут же обмяк на пригвоздившей его к стене сосульке. Это было подозрительно, так как удар Мобэй-вана не задел ничего жизненно важного. Возможно, у него был сообщник, успевший заставить его замолчать из страха перед раскрытием? Проверить? Может быть. Сейчас — важней другое. К нему уже поспешно направлялась пара стражников из дядиных подчинённых, так что он оставил на них тело покушавшегося, а сам торопливо вернулся к родичам — только чтобы скрипнуть зубами. Кисть дяди лежала на плитах рядом с дротиком, без колебаний отсечённая им самим. Царапина на ладони уже успела сильно вздуться и сочилась тёмной, почти чёрной кровью. Дядя, чьё лицо окрасилось неестественным румянцем, а губы кривились в болезненной гримасе, уцелевшей рукой помогал деду Байи натуго перетягивать культю. К счастью, сочившаяся из-под тряпок и ещё сильнее пятнающая камни кровь была нормального, алого цвета. Но пластины льда, закрывавшие несколько наиболее глубоких дядиных царапин до этого, уже успели подтаять. Он принюхался — под густо разлитым по площади духом свежей крови, между привычными оттенками льда и камня, скользил еле уловимый запах крокусов и прелого мха, как в тундре ранней весной, когда сходит снег. В сочетании с чёрной кровью из раны, лихорадкой и тем, что культю пришлось заматывать тряпками, это могло означать только… Бездна! Мо Бай помнил этот обманчиво невинный запах, появлявшийся только после отравления, при реакции яда с кровью ледяного демона… он знал эту гнусную отраву, знал на собственной шкуре! Он, не раздумывая, перенёс их, всех троих, в приёмный зал алхимика — подальше от возможной опасности, поближе к запасам эликсиров и антидотов. Отсечённую руку и дротик тоже прихватил, обмотав лоскутом, спешно оторванным от и так разрезанного рукава — и сгрузил на стол вместе с духовой трубкой, выпавшей из рук напавшего. Дед, что-то обеспокоенно-благодарно буркнув, тут же полез рыться по шкафчикам. Дядя, усаженный на пол, привалившись к стене, поднял на него глаза и криво, страшно усмехнулся: — Лёд не слушается… Хха… И жар… Это… — его голос был непривычно хриплым и прерывистым, лишённым обычного лоска. — …Чёрная Оттепель, — мрачно ответил он. — Байи-бо… я не дал ему… хха… сунуться к моей ци. Хха… Найдите, какая сука… — Сам найдёшь, — твёрдо оборвал дядю Мо Бай. Возможно, он не раз ещё успеет пожалеть о том, что хотя бы попытался спасти Линьгуан-цзюня, но у них только что-то сдвинулось с мёртвой точки! А значит, если бы он НЕ попытался, то потом не простил бы себе этого. А непростительных вещей ему и так помнилось достаточно — хорошо, хоть не в этом времени. Так что он выдернул из цянькуня убранный перед поединком плащ, набросил себе на плечи, укрывая коллекцию царапин, бросил короткое «Я за помощью» и растаял в тенях. Краткая остановка на голом утёсе — буквально пяток вдохов на обмен кодовыми сообщениями с Цинхуа и ожидание, пока его жених заскочит в ближайший укромный закуток — и вот он уже осел на колени перед своим маленьким возлюбленным. Цинхуа не был обязан помогать в этом, но он был человеком, был заклинателем — и, значит, мог хотя бы попытаться вычистить из жил дяди ту небольшую дозу яда, которая успела попасть в кровь.

(♡ω♡)

Помня о назначенном на полдень поединке, Шан Хуа начал нервничать с самого утра. И если на занятиях он худо-бедно отсидел, на автомате записывая лекции наставников, то после, не в силах сосредоточиться и опасаясь что-то напутать, выпросил у Лин-шицзе отсрочку. К тому времени дуэль уже началась, и завихрения ци в связном артефакте на его шее выдавали, что Бай-эр напрягает все свои силы, пользуясь техниками направо и налево. Сочувственно покосившись на его подрагивающие руки и искусанные губы, шицзе вздохнула и отправила его восвояси, велев вернуться на вечернюю смену поручений к первой страже, если ему станет лучше. Но до своего домика Шан Хуа не добрался. И даже из коридоров административного здания выйти не успел. Искра ци дёрнулась чуть болезненно, полыхнула ещё несколькими приёмами — кажется, в основном с использованием теней — а следом Слеза Морозного Феникса запульсировала заранее оговорëнными сигналами — «срочно», «нужна помощь», «я могу прийти?». Он отбил сигнал «погоди чуток», покрутил головой — в коридоре никого не было — и поспешил заскочить в ближайшую пустую подсобку. Захлопнул дверь, нацепив изнутри на её полотно талисман звукоизоляции, а следом раскидал по углам якоря для изолирующего ци массива, завалявшиеся у него в цянькуне от временной конструкции маскировки «Бай Цзы». Отправил приглашение. И перед ним тут же соткался из теней его демон — но в каком виде! От тяжело упавшего на колени Мо Бая резко пахло кровью, через которую еле пробивались запахи камня и льда. Отороченный мехом плащ не был запахнут до конца, и между полами виднелись одежды, рассечённые чуть ли не в лоскуты и заляпанные багрянцем. Левая рука висела плетью, закованная наспех в ледяной лубок. Ох уж эти демонические семейные разборки! Но то, что Мо Бай появился перед ним в таком виде, даже не попытавшись толком привести себя в порядок, сильно встревожило Шан Хуа. Юноша тоже склонился на колени, подхватывая и сжимая жениха за плечи: — Ты серьёзно ранен? Нужна помощь? Что случилось, Бай-эр? Демон мотнул головой: — Нет. Да. Я… относительно в порядке, но на дядю напали. Он отравлен Чёрной Оттепелью. — …Блять! — Шан Хуа притянул своего демона поближе, позволяя уткнуться лицом в плечо. Теперь понятно, из-за чего он примчался вот так. Юноша нервно кусал губы, а его мысли гудели вспугнутым пчелиным роем. — …Баобэй, я… я не уверен, что у меня хватит на него сил, но сделаю всё, что смогу. Если что… В случае чего нам придётся открыться Му-шисюну и умолять его о помощи. — Мн, — ледяной демон сглотнул и поднял голову, погладив его по щеке. — Спасибо, А-Хуа. Ты… ты не обязан этого делать. — Знаю. Но он твой родич, и ты тревожишься за него. Это главное сейчас. Идём, — ученик Аньдина поднял своего потрёпанного жениха на ноги, попросил свернуть ауру потуже и собрал все расставленные им для скрытности талисманы. Потом кивнул и прижался, показывая, что готов отправляться. Первый шаг в личные покои Бай-эра — в другой ситуации он облазал и облапал бы тут всё, но сейчас было пиздец как некогда — позволил им слегка почиститься, а Шан Хуа нацепить хотя бы минимальные знаки, полагающиеся тому, кто находится под защитой и покровительством наследника Северного трона. И вот Мо Бай уже снова поднял вокруг них обоих тени, на этот раз почти крадучись и заранее дав знак вести себя тихо, так что они вытаяли из теней в углу каменного зала незамеченными. Худощавый демон с белыми волосами, уложенными в полурасплетённые косы, фамильными синими глазами и тусклым сейчас сигилом — Линьгуан-цзюнь, без всяких сомнений — лежал на полу в совершенно растрёпанном состоянии. Над ним хлопотал другой демон, седой однорукий алхимик Мо Байи, закрепляя шину на повреждённой ноге. — Чшшш, — его будущий, эммм, пациент зашипел сквозь сжатые зубы, обнажённые в болезненной ухмылке, — да брось ты это! На какого беса возиться с ногой, если всё равно сдохну от яда! — Бай-чжисунь обещал привести помощь, — напомнил мастер Байи, выплюнув конец бинта, который до этого держал в зубах, затягивая повязку над распухшим коленом. А здорово Бай-эр его приложил! — Ну да, и ты думаешь, что он сможет убедить Цзюньшана или Змея-Опустошителя?.. Во что нам это встанет — так проще уж сдохнуть. — Чжисунь нашёл свою дуйсян, когда посещал в том числе и Царство Людей. Может, она знает какого-нибудь из их заклинателей? Пф — он чуть не фыркнул вслух. Ещё как знает, и даже не одного. Вот только с полом дуйсян будущие родичи тут малость промахнулись, ага. — Хах, ну спасибо, дядя, насмешил. Ты можешь себе представить человека, способного добровольно трахнуть священного демона? Где ж он такого дурака найдёт, ха-ха, — а вот тут было обидно, себя Шан Хуа дураком отнюдь не считал. Линьгуан-цзюнь, хрипло дыша и наверняка сгорая от лихорадочного жара, помолчал немного, восстанавливая сбившееся от горького смешка дыхание, а потом добавил не менее угрюмо, — хотя я сейчас бы и под человека лёг, лишь бы выжить и тех сук, которые эту отраву где-то выкопали, лично на ленточки распустить. Шан Хуа почувствовал, как рука Мо Бая на его плече чуть сжалась и подтолкнула его вперёд. Ну да, такой момент грех упустить. — Что ж, достопочтенного Линьгуан-цзюня никто за язык не тянул, — ядовито заметил он вслух, делая шаг из тёмного угла, но всё ещё ощущая спиной надёжное присутствие своего ледяного принца.

(♡ω♡)

Раздавшийся всего в нескольких шагах насмешливый юношеский голос — как и вообще присутствие в зале кого-то нового — застал его врасплох. Сюэцю оправдывало только то, что сейчас его выламывало от накатывающих волн болезненного жара, и на этом фоне мимо его внимания мог пройти даже носорогопитон. Не то что ци вернувшегося племянника, глыбой нависшего над фигуркой поменьше, с ног до головы закутанной в плащ с его плеча — и в облако его энергии. Из-под капюшона выглядывало миловидное лицо, обрамлённое волнистой каштановой чёлкой. На вид примерно ровесник сяо Бая, на деле — а кто там разберёт. Светло-карий оценивающий взгляд, сведённые брови и сжатый в тонкую линию рот выдавали сложную смесь эмоций. Неодобрение, лёгкое злорадство и… жалость? Не то впечатление, какое он привык производить — особенно на того, кто явно прятал свою ци под флёром силы его племянника, а значит, вряд ли был силён сам. Мальчишка ещё раз смерил его взглядом и повернулся к Байи-бо, с лёгким поклоном обращаясь с вопросом: — Приветствие почтенному мастеру. Этот скромный знаком с действием Чёрной Оттепели только косвенно и хотел бы попросить описать симптомы отравления более детально. Расписанная в ответ угрюмым алхимиком картина была достаточно мрачной, чтобы заставить Сюэцю задуматься, а стоит ли дожидаться следующей фазы отравления вообще. Этот мальчишка не выглядел кем-то достаточно сильным, чтобы быть полностью невосприимчивым к этой отраве, а просто оттягивать неизбежное… Однако чужак, хоть и морщился на описании деталей смерти от этой дряни, но напуганным не выглядел. — А-Хуа? — племянник сжал пальцы здоровой руки на плече мальчишки. — Не уверен, что смогу вычистить полностью, — качнул тот головой, — но это как минимум даст достаточно времени для следующего хода. — Мн. Юноша задвигался, выходя ближе к середине зала, расстегнув брошь-застёжку, светящуюся синевой ци сяо Бая, сняв плащ и спрятав его в кольцо-цянькунь. Под плащом была простая роба в тускло-голубых тонах с минимумом вышивки… Роба, закрывающая тело наглухо в человеческих традициях. И даже после исчезновения холодного облака ци, прикрывавшего чужака, Сюэцю не мог толком уловить его ауру. То ли она была очень тесно свёрнутой, то ли просто слишком слабой, чтобы он в нынешнем состоянии мог её прочувствовать. Кажется, это всё же было безнадёжно. — Мастер Байи, учитывая обстановку и состояние пациента, потребуется что-то, чтобы создать правильный настрой. Обоим, — голос юноши был деловит, не выдавая никакой опаски относительно собственной судьбы. — Этот Шан, увы, не имел возможности подготовиться заранее. Бофу озабоченно нахмурился, проворчав, что при такой большой разнице в силе подобрать афродизиак, адекватно действующий на обоих сразу, практически невозможно. — А. Проблема скорее… в природе этого скромного. Рука с тонкими пальцами и аккуратными округлыми розовыми ногтями (Сюэцю что-то царапнуло в этой картине, но он был слишком измучен, чтобы думать с обычной быстротой) поднялась и сдёрнула со лба юноши широкую синюю ленту с резным каменным украшением. По залу разошлась волна ци, слишком лёгкой и сладкой, чтобы принадлежать демону — даже суккубу. Человек! Теперь всё встало на свои места. И почему сяо Бай притащил сюда именно этого мальчишку, и зачем этот Шан Хуа так кутался и прятал свою ци, и особенности внешности и одежды. Дядя немного просветлел лицом и перечислил несколько из имеющихся в его кладовых средств и составов, из которых юный человечек довольно уверенно выбрал кумкваты весеннего томления, пробормотав себе под нос одобрительным тоном что-то про «интригу пятой жены» и «точно не траванусь». Уточнил дозу «для достопочтенного» и сообщил, что ему самому будет достаточно половинки фрукта. При этом Сюэцю достался ещё один оценивающий взгляд, на который он ощерился, но промолчал — это было унизительно, однако жить Сюэцю всё-таки хотелось. А значит, завуалированное оскорбление, что его внешность недостаточно привлекательна, пока было лучше проглотить. Благодарно кивнув, мальчишка забрал со стола три оранжевых плода размером с фалангу большого пальца, один из которых Байи-бо рассёк когтем пополам, и закинул свою долю в рот. Подойдя ближе, Шан Хуа сел на пятки и отдал ему плоды, высыпав в нехотя протянутую ладонь. Да, Сюэцю сейчас придётся подставить своё тело этому человечку, но необходимость происходящего не делала этот факт менее оскорбительным. А когда он с горькой усмешкой разжевал и проглотил кисловато-сладкие кумкваты, мальчишка ещё и подлил масла в огонь: — Этот понимает, что у достопочтенного наверняка иные вкусы, но всё же просит умерить неприязнь. Этот всего лишь пытается помочь. Вот так небрежно ткнуть пальцем прямо в тот позор, что ему приходится не просто обращаться за помощью — за спасением — но принимать её как милость от человека! Сгорающий в лихорадке демон не выдержал и с оскалом зашипел прямо в лицо, выражающее обидную жалость: — Неприязсснь? Да такой, как ты, не заслужшшивает даже презссрения этого досстопочтенного! Делай ссвоё дело и помалкивай, иначе этот засставит тебя зссамолчать навеки! Из-за спины человека полыхнуло морозом и послышался голос племянника, полный холодного гнева, от которого Сюэцю замер. Бай-чжи уже успел показать сегодня, что его нельзя недооценивать, а эта сдержанная ярость напомнила Сюэцю даже не постылого брата, а их отца, таким тоном обычно выдававшего последнее предупреждение провинившимся вассалам. — Шушу не посмеет задеть А-Хуа и пальцем, или этот Мо Бай избавит его от такого искушения лично, оторвав оставшиеся конечности. Усилий А-Хуа это не обесценит, но восстанавливаться шушу придётся долго и болезненно. — Сюэ-чжи, — укоризненно-страдальческий голос Байи-бо заставил сердце Сюэцю болезненно сжаться. В последние дни он начал вспоминать былую лёгкость общения с дядюшкой и жалел сейчас, что разочаровал его. — Ради тебя тут из кожи вон лезут, а ты грубишь. Где твоя вежливость? — Хах, этот Шан даже не удивлён, — пожал плечами с кривой усмешкой молодой заклинатель, — подобного заявления стоило ожидать от того, кто и собственного племянника не пожалел, бросив на людских землях. Что уж говорить об угрозе убить будущего родича по браку. Сюэцю моргнул и впервые присмотрелся к волосам мальчишки, которые — Бездна, где были его глаза! — были определённо заплетены на висках в косы с тем же плетением, что и у сяо Бая. А. Кажется, на этот раз он сам, добровольно, упал лицом в самую глубокую и грязную лужу в округе. Единственным светлым моментом в этом позорище было то, что румянец, уже покрывавший его лицо и тело из-за лихорадки, вызванной отравой, просто не мог стать ещё сильнее. Смущённый донельзя, он отвернулся, но это не мешало ему слышать продолжение разговора. — А-Хуа, он предупреждён теперь и не станет делать чего-то настолько глупого, — голос племянника при обращении к жениху тут же потерял всю холодную жёсткость. — И ты знаешь, что наш конфликт был вызван недопониманием, которое уже прояснилось. — Это не отменяет того, что я помню, я видел, сколько вреда он тебе причинил в прошлом и будущем, — а вот голос человека был всё так же едок. — Этого не случится. Теперь точно нет. Поэтому я прошу… прошу тебя дать ему шанс. Сяо Бай, даже после того, как он настолько эпично осрамился, всё равно хотел его спасти? Мо Сюэцю не знал, что и думать, прикусив губу и прижав ладонью колотящееся не только от лихорадки сердце. — Хах, баобэй, я не питал иллюзий с самого начала, — устало ответил заклинатель. — И знал, каких родственников получу, когда соглашался на помолвку. «Удар за ударом», — невесело усмехнулся Линьгуан-цзюнь. Надо признать, что племянник хорошо выбрал. Пусть этот человек был слабее духовно и телесно, но уж словом умел и бить наотмашь, и жалить в просветы брони. Да и само его появление здесь — то, что мальчишка сразу и без долгих уговоров сунулся на враждебную территорию, доверяя защите своего жениха и пытаясь помочь — перевешивало все недостатки происхождения многократно. И пусть сказанного было уже не проглотить обратно, выбираться из собственноручно выкопанной ямы хоть как-то требовалось. Да, для демона признание своей неправоты перед более слабым было потерей лица, но ему сейчас терять было уже, в общем-то, нечего. Сжав челюсти и отогнав горячий туман, окутывавший его разум и уже начавший приобретать отчётливо весенние оттенки, Сюэцю повернулся обратно и посмотрел прямо в лицо тому, кого незаслуженно оскорбил. В лицо последствиям собственной ошибки. — Этот не знал… не понял раньше, с кем имеет дело. Этот шугун просит… просит прощения у будущего чжицю, — выдавить из себя эти слова и не опустить взгляд было почти невыносимо сложно. — …Извинения приняты, — после паузы немного наклонил голову юноша. Порозовевшие скулы показывали, что в нём тоже уже начали играть весенние страсти, но обращённый на Сюэцю взгляд всё ещё отражал больше смесь осуждения и жалости, чем желание. — Однако этот Шан Хуа запомнит и то, как шугун относится к людям, не имеющим защиты и поддержки от представителя его клана. Запомнит и будет следить, чтобы подобное не повторилось. Этот ядовитый цветочек наклонился к нему ближе и последние слова практически выплюнул ему прямо в лицо тихим, но предупреждающим тоном. Браво! Он дёрнул уголком рта и кивнул, подтверждая, что понял и не имеет возражений. Только тогда Шан Хуа снова выпрямился на пятках — и начал распутывать завязки своего пояса. Раздеваясь, он куда более мягким и тёплым тоном попросил «почтенного мастера Байи» организовать ширму или что-то вроде. А на просьбу обращаться по-родственному от бобо, тут же притащившего требуемое, согласно добавил, что «этот побеспокоит боцзугуна». Сюэцю же тем временем не мог не любоваться постепенно обнажавшимся гибким и стройным телом своего будущего родича и — пусть только на один раз — партнёра по совершенствованию. Сяо Бай определённо неплохо выбрал. Кумкваты лишь разжигали желание, не застилая разум и не заставляя считать партнёра более привлекательным, чем на самом деле. Так что демон понимал, что и без их воздействия оценил бы юношескую порывистость, персиковую кожу и перекатывающиеся под ней не слишком объёмные, но заметные мускулы. Равно как и покрывавшие тело любовные отметины — не только помолвочную метку на плече, но и другие, более свежие следы, расчерчивающие торс и руки, подставленные его взгляду. Рассказывающие историю крепких объятий, дразнящих покусываний, блуждающих по телу губ и рук, прихватывающих гладкую кожу тут и там — но осторожно, чтобы не сломать хрупкое тело. Отправив снятую одежду в свой цянькунь, юноша цепко прищурился в его сторону, пожевал губами и зажёг на ладони оранжевый огонёк ци, тут же свернувшийся в круг печати. В его ауре не чувствовалось угрозы, и Сюэцю, хоть и дёрнулся было перехватить опускающуюся к его телу руку с техникой, всё же сдержался. Даже если Шан-чжицю задумал как-то ему напакостить — пусть. Он заслужил право хотя бы на один настоящий удар, а не только на язвительные речи. Лёгкое пламя, жаркое, но не обжигающее злобно и не пытающееся растопить его заживо подобно Оттепели, порскнуло по его телу, облизывая со всех сторон, и исчезло. Исчезло, прихватив с собой потёки крови, смешанной с каменной пылью от разломанных плит мостовой и плёнкой липкого пота. Лоскуты, в которые превратилась за время поединка одежда, тоже бесследно истаяли в пламени, оставив на нём только повязку на культе левой руки и бинты, приматывающие к куску дерева повреждённую правую ногу. Да и эти тряпки вернули первозданную чистоту и белизну. Демон удивлённо поднял брови — удобная техника. Но каков чистюля! Цветочек огладил ладонью его грудь, проводя кончиками пальцев вдоль пересекающих её только-только взявшихся корочкой царапин: — Хах, по крайней мере, теперь видно, где лучше сильно не нажимать, — удовлетворённо пробормотал себе под нос юноша. Ах, вот оно что! По его торсу прошлись уже обе узкие ладони, оглаживая, надавливая подушечками пальцев на неповреждённые места. Шан Хуа облизнулся, постепенно поддаваясь плотскому желанию. Потёр пальцами один из сосков. Сюэцю рвано вздохнул — вот уж действительно Цветочек. Ласки, почти невесомо проходящиеся по телу — что нежные лепестки и сладкий нектар, но и ядовитых шипов из хлёстких и едких слов у него было припасено более чем достаточно. Ему было откровенно мало этих дразнящих касаний, разжигающих весеннее пламя в противовес болезненному жару лихорадки, и демон со стоном потянулся рукой к тёплому телу, оглаживая напряжённое бедро под тонкой тканью ещё не снятых штанов — только чтобы его запястье пригвоздили к полу тонкие пальцы. Сюэцю трепыхнулся и проклял слабость от отравления, из-за которой он не мог даже вывернуться из-под рук человеческого мальчишки. Нависший над ним Шан Хуа, одной рукой всё ещё удерживающий его запястье, другой упёршийся в грудину, почти оскалился, резко и хрипловато от возбуждения огрызнувшись: — Не вздумай! — Что именно, сяо Хуа? — он выгнулся, пытаясь хотя бы бедром притереться к мальчишке. Мало-мало-мало. — Ничего не вздумай, — выдохнул юноша ему в лицо, трогательно сведя брови. — Ни кусать, ни царапать, ни хвататься за что ни попадя. Этот Шан человек, не демон, и для ваших штучек слишком уязвим, так что шугуну лучше лежать смирно и получать удовольствие. — А племяннику Цветочек подобные вольности позволяет, — возразил он мурлыкающим тоном, с намёком обласкав взглядом персиковую кожу, испятнанную метками укусов, царапин и следов от сжимавшихся пальцев. И снова пытаясь прижаться, потереться косточкой таза о колено — да хоть что-нибудь! — Этот доверяет Бай-эру и его пониманию человеческих пределов, — отрезал Шан Хуа, и Сюэцю содрогнулся. Да, мальчишка в очередной раз ткнул его в больное место, но в сочетании с прижимающими его к полу руками и горящим взглядом сверху вниз этот комок напряжения тут же стёк в пах жаркой тяжестью, от которой заинтересованно дёрнулся нефритовый стержень. «Ещё!» — мелькнула мысль, и, гонясь за ней, демон извернулся, приподнимаясь на локте и игнорируя зацепившийся за стык плит пола край повязки, болезненно дёрнувший культю. Ткнулся губами в край челюсти, скользнул к чуть приоткрывшимся, чтобы что-то сказать, розовым губам и длинно лизнул, затыкая их языком. Втянул в рот нижнюю, с вызовом царапнув её кончиками клыков. Шан Хуа зашипел не хуже него самого и снова впечатал его в пол, отрывая от себя и упираясь ладонью уже в основание шеи. Скользнул выше, обхватывая его горло тонкими пальцами — и прицельно плеснул с обеих рук ци прямиком в меридианы. Невообразимо гладкие и горячие струйки скользнули внутрь, как котоласка в змеиную нору. Да Шан Хуа весь целиком сейчас напомнил ему этого зверька. Гибкого, юркого, с шёлково-гладкой шерстью, обманчиво кажущегося маленьким и беззащитным — только чтобы проскользнуть мимо всех ударов и вцепиться в шею под ухом, вскрывая сонную артерию мелкими, но бритвенно-острыми зубками. Демон возбуждённо оскалился навстречу напряжённо прищуренному взгляду, откинул голову, подставляя горло, и выдохнул хрипло, уже вслух: «Ещё!» — Ещё, значит? — мальчишка наклонился ниже, усиливая поток ци, вжимая пальцы одной руки под челюсть, другой стискивая его запястье. Завис на мгновение нос к носу, потом сместился вбок и шепнул ему на ухо, — если шугун не будет таким непослушным, то можно будет и ещё! На краю его ушной раковины сомкнулись зубы, ровные, без выступающих клыков. Сжались с силой, но без спешки, сминая хрящ и вытягивая из него ещё один стон. Сюэцю выгнулся снова, прижимаясь и потираясь о Шан Хуа грудью. Потоки янтарной ци наконец достигли верхнего и среднего даньтяней, огладили их изнутри, вызывая сладкую дрожь. Мальчишка снова приподнялся, немного ослабляя хватку, прищурился сильнее: «Отведи ногу вбок». Не отпуская его, осторожно переступил коленями через замотанное колено, устраиваясь между его ног. И только тогда скользнул ладонями ниже, прихватывая и приподнимая его бёдра, придвинувшись ближе так, чтобы тыл демона оказался у сяо Хуа на коленях. Контраст между бережным отношением к его телу и почти гневными, резкими взглядами и речами заводил демона всё сильнее. Отпустив его, юноша потянулся к кольцу-цянькуню, призвав из него пузатый керамический горшочек. Приоткрыл крышку, выпуская деликатный, сладковатый аромат на грани цветочного и фруктового. Остановился, вопросительно наклонил голову и уточнил, приподнимая горшочек повыше: — Шугун не против запаха османтуса? — Нисколько, — мотнул он головой, — он хорошо подходит Цветочку. Кивнув, юноша пристроил открытый сосуд сбоку и обмакнул в него пальцы. Запах стал сильнее. Другой рукой сяо Хуа распустил завязки на своих штанах и высвободил из-под ткани нефритовый стержень, бодро торчащий вверх. Немного поëрзал, сосредоточенно прикусив губу и притираясь ближе, скользкой ладонью огладил сначала его напряжённый ствол, а потом оба вместе, прижимая их друг к другу. Сюэцю застонал от острого удовольствия, которое доставили ему движения ловких пальцев и возобновившийся поток ци. Выгнул спину навстречу ласке, и другая рука немедленно скользнула мимо его тазовой косточки вниз, прижимаясь к пояснице и выплëскивая чуть ли не напрямую в нижний даньтянь ещë больше лёгкого пламени. Ах, хорошо! Сюэцю потянулся рукой, дразня и сжимая по очереди обе черепаховые головки, сталкиваясь с двигающимися по стволам пальцами сяо Хуа. Тот полоснул его острым взглядом, но окорачивать на этот раз не стал. Только направил его руку, подсказывая ритм, а затем скользнул пальцами к его отведëнному бедру, проминая и оглаживая в такт с внутренней стороны, где царапин и ушибов не было. Вихрь ци внутри, сплетëнный из его собственных, наконец-то толком зашевелившихся синих струй и направлявших циркуляцию янтарных тонких и гладких язычков пламени, рванул вверх, пробивая по меридианам в средний даньтянь, промывая насквозь ядро, затем поднимаясь ещё выше, бесследно сжигая тени вины и стыда, пятнавшие стенки верхнего. И под внимательным, пронзительным взглядом юного заклинателя, легонько толкавшегося в его руку, сжимавшего его бедро под коленом, обжигавшего поясницу узкой ладонью, расцвёл диковинным фонтаном, продирая его насквозь, облизывая и прочищая разом все духовные вены. Его выгнуло, разом выбрасывая на сияющий пик, и следом вскрикнул и крупно задрожал Цветочек, примешивая капли горячего семени к его собственной прохладной лужице на животе и брызгам на тыльной стороне ладони. Юноша всхлипнул, откинув голову и крепче вцепившись в его ногу, закусил губу. Рвано вздохнул и позвал тонко, жалобно: «Бай-эр!» Сбоку из теней тут же выскользнула массивная фигура племянника, сноровисто обхватившего жениха за плечи здоровой рукой в жесте поддержки, позволяя привалиться к себе и уложить голову на плечо.

(♡ω♡)

Жалобный голос и страдальческая гримаса Цинхуа заставили Мо Бая подхватить любимого в свои объятья, не теряя ни мгновения. Его жениха всё ещё потряхивало остаточной дрожью плотского удовольствия — но мышцы не спешили расслабляться в блаженной истоме, сохраняя болезненное напряжение. Он тронул губами шею Цинхуа, обессиленно откинувшего голову на его плечо, нащупывая ближайшую духовную вену — и точно, её стенки раздражённо пульсировали. Даже с учётом того, что дядя потратился на поединок, а потом часть его ци отожрал яд и часть прямо сейчас уходила на восстановление — разница в силе всё же оказалась слишком велика. Всё же титул «Линьгуан-цзюня», да после сокрушительного поражения от старшего брата, достался ему вовсе не за красивые глаза… И это сам Мо Бай, имея за душой опыт управления куда большим резервом Короля Севера вкупе с показанными Му-дайфу упражнениями на контроль, мог позволить себе даже с А-Ци не особо осторожничать, вольно выпуская свою энергию внутрь тела начинающего заклинателя. А тут… Демон осторожно влил несколько капель собственной ци — и А-Хуа вздохнул с облегчением, полушёпотом потребовав ещё. Под влиянием его холодной и устойчивой энергии начинающееся воспаление духовных вен действительно начало сглаживаться, так что Мо Бай согласно заурчал, целуя подставленную точёную шею, оглаживая округлое плечо и тонкими струйками отдавая то, что сейчас было так нужно А-Хуа. Жених потянулся к нему рукой, попытавшись запустить пальцы в волосы, но Мо Бай зацепил краем глаза красные следы вдоль запястья, там, где Цинхуа передавал дяде ци и словил её ответную волну. Хах, даже на телесном уровне проявилось… Демон бросил недовольный взгляд в сторону дяди — смотри, на какие жертвы ради тебя пришлось пойти моему Цинхуа! Повернул голову, касаясь запястья губами и уже успокаивая раздражение прохладными каплями ци. Высказать претензии можно было и позже. Цинхуа благодарно вздохнул, щекотно поглаживая кончиками пальцев угол его челюсти. Со стороны дяди послышался шорох, но им сейчас было не до того. Зализав повреждение снаружи и выгладив искрами ци изнутри, Мо Бай тихо скомандовал жениху подставить другое запястье, почти так же сильно пострадавшее, и не менее тщательно повторил процедуру. Подтянул Цинхуа ближе, усаживая на свои колени, и потянулся здоровой рукой проверить третью точку контакта, но жених остановил и успокоил его со смешком: — Там преобладал мой поток, и самое ценное, ха-ха, совсем не пострадало. — У сяо Хуа что-то не так из-за этого шугуна? — дядя уже успел отодвинуться ближе к стене и сесть, привалившись к ней спиной. Сейчас он замер, недоумëнно и немного встревоженно нахмурившись, бросив сдирать повязку с культи. — Духовная энергия Цветочка вроде же не реагировала агрессивно… — Аха. Пока все потоки оставались внутри тела шугуна, проблем не было, — пояснил А-Хуа, нежась в объятиях Мо Бая и даже не пытаясь выбраться. — Но в конце, когда у шугуна восстановилась нормальная циркуляция ци, то объём и, эмм… степень хаотичности для духовных вен этого Шана оказались немного жестковаты. Примерно… да! Как молнии при прорыве, вот! — Цинхуа обрадовался удачно найденному сравнению, но потом нахмурился. — Этот младший сожалеет, что не сможет довести процесс лечения до конца. Хотя, возможно, это и к лучшему, ведь шугуну так не нравилась необходимость лечь под человека… Мо Бай успокаивающе погладил Цинхуа. По его мнению, его жених и так отлично справился, заодно подарив ему пару новых фантазий и идей. И дядя после парного совершенствования выглядел куда как бодрее. — Этот шугун не был бы против, Цветочек, — лицо дяди смягчилось, — то, что является позором с чужаком, может быть позволено родичу. Но с совершенствованием нужно быть осторожным, так что шугун не посмеет просить чжицю рисковать. Тем более, что шугун уже чувствует себя намного лучше… О, и благодарю. И за уже полученное лечение, и… меня называли по-разному, — усмехнулся устало дядя, — но вот с гневом Небес ещё ни разу не сравнивали. Ладно. Раз уж дядя и сам понимает, что требовать от Цинхуа большего не имеет права, Мо Бай не будет высказывать ему своё недовольство полученными повреждениями… тем более, что они были невелики и уже залечены. Однако вопрос с тем, до какой степени Цинхуа удалось прочистить духовную систему шушу своими стараниями, стоило прояснить.