Своими руками

Это было одно из зловещих развлечений [Лукреции Борджиа]. Вручать после бурной ночи ничего не подозревающему и уже изрядно надоевшему ей кавалеру ключ. Якобы от её спальни. Расчёт был на то, что ключ возьмут в руки. Причём в голые руки. Без всяких перчаток. А хитрость заключалось в самом предмете. Он вообще не подходил к замку двери. Один зубец ключа был специально остро-остро заточен. И смазан сильнодействующим ядом. Манипулируя ключом нельзя было не оцарапаться. И тогда яд, попадая в ранку, проникал в кровь и спустя несколько часов или дней жертва умирала. Олег Мазурин, Женщины-маньяки

Пока дядя, удовлетворённый принесённой клятвой, начал всё-таки расспрашивать Чжу-данян о том, что ей известно о заговоре, Мо Бай прислушался к ощущениям. В том, другом времени у него одно время было несколько подчинённых, давших клятву на крови, так что не то чтобы это было ему совсем уж незнакомо. Ещё один маячок, не настолько ярко чувствующийся, как капелька Слезы Феникса, но более сильный, чем помолвочная метка. Впрочем, ему для наведения портала даже и последней хватило бы, а тут связь была всё же сильнее. Ледяные демоны, конечно, не небесные, но ушли недалеко — так что на расстоянии пары шагов он мог не только оценить состояние тётушки (истощение ци, застарелые рубцы там, где сидел гу, свежие повреждения на груди и руках), но и ещё немного подтолкнуть заживление. Всё-таки теперь он за мастерицу отвечал. Немного подумав, он открыл форточку в собственные покои и вытащил одну из шкатулок с мелкими украшениями. В этой, в числе прочего, были и вещи с горным хрусталём. По его мнению, создание антидота для их клана, и, скорее всего, «поперёк приказа», вполне стоило того, чтобы не только прикрыть Чжу Мэйхуа от отцовского произвола. Статус доверенного лица мадам алхимик более чем заслужила, в конце концов, его секреты тётушка поклялась хранить по собственной воле. Разумеется, Цинхуа тут же сунулся к шкатулке любопытным лисёнком, которого он сейчас изображал. Мо Бай негромко объяснил свою задумку, стараясь не улыбаться позвякиванию украшений, перебираемых тонкими пальчиками — всё-таки время и место не располагали. В итоге они оба согласились, что кольца или там браслеты хорошему алхимику будут скорее уж мешать, и сошлись на плоской серебряной цепочке, плотно охватывающей шею как раз под меткой-ошейником. Ту наверняка заметят — и новый статус Чжу Мэйхуа не смогут игнорировать. Тем более что кровная клятва была одной из разновидностей личной присяги — и после недавней дуэли многие не отказались бы дать её Мо Баю, рассчитывая за счёт наследника повысить и свой статус. Так что паучихе местами ещё и завидовать будут. Так и не отпустив Цинхуа с колен — после всего происшедшего и сказанного напоминание о том, что его возлюбленный жив-здоров и рядом, помогало успокоиться и сосредоточиться на деле — Мо Бай привлёк внимание своей новой подчинённой иначе. Лёгкая пульсация метки на шее заставила Чжу-данян прервать разговор, озадаченно оглядываясь — и, в итоге, посмотреть на него. Мо Бай вопросительно качнул зажатой в пальцах цепочкой, Чжу Мэйхуа оценивающе прищурилась… и кивнула с лёгкой усмешкой. Мобэй-ван сместил пальцы, вливая ци в обрамлённый серебром кусочек хрусталя, пока тот не засветился синим. Потянулся прямо через тени, застёгивая обновку на точёной шее паучихи. Не гонять же раненую вокруг стола только потому, что ему не хотелось вставать? Теперь можно было и прислушаться к разговору. Если до сих пор тётушка подтверждала уже известные им из предыдущих допросов факты, то теперь всплыло кое-что новенькое. После неудачи Се Шэнду его старшая любовница прикарманила матку гу, на которую была завязана вся выращенная Князем скорпионов колония. Так Чжу Хэйгуа заполучила в свои руки полдюжины супер-ядовитых тварюшек, из-за скрещивания способных сильно навредить даже представителям устойчивых к отравлениям кланов, и единственного, с трудом выпестованного гу-марионеточника. По плану Се-вана тот предназначался Линьгуан-цзюню и только чудом уцелел в неразберихе. Дядя при упоминании этого своего промаха поморщился, как будто его заставили огнесливу сожрать. Иронично, что именно эта тварюшка и оказалась подсажена талантливой аптекарше её вероломной кузиной. Многоногий гад был запущен в покои Мэйхуа во время очередного визита за пилюлями, предотвращающими зачатие — и напал на неё ночью во время сна. Чжу Хэйгуа сама же об этом и разболтала, заявившись на следующее утро и удостоверившись, что бессильно сверлящая её ненавидящим взглядом аптекарша надёжно спелёнута контролем. Чёрной Вдове хотелось похвастаться, а подельникам эта сука недостаточно доверяла, чтобы рассказать всё. Не желая ни взваливать на себя груз ответственности за клан, ни подчиняться своей строгой цзецзе и старейшинам клана, Хэйгуа подсадила им ядовитых тварюшек, показательно притравив затем самого занудного и назойливого из старейшин. Этим она добилась того, чтобы Дяньце оставила свою младшую сестру в покое, испугавшись оставить клан без сильнейшей части старшего поколения — и даже снабжала по первому требованию. Хэйгуа достаточно было только скрыть от сестры самые одиозные из своих поступков, чтобы та не посчитала их последствия более разрушительными и не вмешалась. Например, выведывание рецепта Чёрной Оттепели у Ша Цюаньтао, приходившегося Цзючжун-цзюню, кажется, дядей. Этот немолодой уже священный демон был главой делегации, приехавшей в Ледяной Дворец, чтобы пригласить Мобэй-цзюня посетить один из их праздников с намёком на возможность породниться. Распутная паучиха прыгнула в койку скучающего ветреника без малейших колебаний, а довольный её весенними талантами и изрядно напившийся Цюаньтао распустил перья, похваставшись в числе прочего и знанием заковыристого и опасного рецепта. Упоминание о яде, опасном в первую очередь для ледяных демонов, придало форму смутным планам Хэйгуа поквитаться с Линьгуан-цзюнем — и Чёрная Вдова развила бурную деятельность. В отличие от потрахушек и управления колонией гу, в ядах Хэйгуа разбиралась плохо, что и компенсировала прибиранием к рукам лучшей мастерицы клана. Заказав у Мэйхуа незаметный многосоставной яд длительного действия, способный ослабить даже одного из Ша, на втором свидании Хэйгуа отравила незадачливого любовника, выменяв затем у корчащегося и харкающего кровью Цюаньтао рецепт Оттепели в обмен на флакон с противоядием… точнее, с тем, что он считал противоядием. Смесь мощного снотворного со средством, отбивающим память, и временным блокиратором для использованного яда обезопасила отравительницу от попытки отомстить, а заодно и привела к смерти старейшины Ша спустя пару седмиц «от естественных причин». А на следующий день Мэйхуа был всунут в руки листок бумаги и отдан приказ, который почти стал её смертным приговором. Предупредить как-то о запланированном покушении старшего коллегу — да и кого бы то ни было вообще — находящаяся под контролем гу аптекарша не могла. Но её кузина, плохо знающая алхимию и потому уверенная в невозможности создания антидота от этой мерзости для ледяных демонов, не давала ей приказа не пытаться этого сделать. Так что аптекарше оставалось только экспериментировать над составом, тщательно записывая все шаги, и надеяться, что мастер Байи останется в живых и сумеет завершить дело, если её записи попадут к нему.

(・ω・)

Линьгуан-цзюнь от удовлетворения мысленно потирал руки. Заигравшаяся в интриги мстительная дура Хэйгуа считала, что пока она жива, пойманной под контроль гу аптекарше никто не сможет развязать язык — и совершила ту же ошибку, что и её отравленный любовник из клана Ша. С её стороны было бы куда умнее найти по-настоящему верного соратника, которому можно доверить свои секреты, или и вовсе держать рот на замке. Зато теперь он знал причину смерти таинственно скончавшегося Ша Цюаньтао. Впрочем, сожалеть конкретно об этой смерти Сюэцю не собирался — разве что о том, что не успел первым. Ведь именно переданное старейшиной Ша приглашение и его же намёки, подзудившие владыку Северных Пустошей совершить визит на Восток без подобающей королю свиты (а значит, и без куда более глазастого младшего брата), закончились возвращением Мобэй-цзюня в родные пенаты с ослабленным совершенствованием и кляксами разводов на коже. Мэйхуа с готовностью делилась наболевшим во всех деталях, даже пролистывала свои журналы, уточняя даты приготовления упомянутых ей составов. Да уж. Племянник, кажется, жаловался на отсутствие доверенных подчинённых? Или же это сказал его жених? Теперь начало было положено. И ведь в этой ситуации пытаться перехватить присягу смысла не было — всё-таки Мобэй-цзюнь имел больше оснований доверять наследнику, чем оскорблённому им младшему брату. Возьми столь хорошо владеющую искусством ядоварения аптекаршу под крыло сам Сюэцю, и эргэ мог бы даже заподозрить его в попытке переворота, невзирая ни на какую иммунизацию. Так что решение отдать этот кусочек вкусного пирога сяо Баю было верным. Уточнив ещё, где заговорщица держала матку гу — в собственном теле, под особой скрывающей ци меткой на бедре — и пролистав переданные ему Цин-гунцзы записи предыдущих допросов и рассказанного Чжу-данян, Линьгуан-цзюнь решил, что теперь можно заняться и самой «Хэйгуафу». Мэйхуа пододвинулась поближе к доваривавшему антидот Байи-бо, изредка тихо подсказывая. Сяо Бай неохотно ссадил своего лисёнка с колен, уступив ему стул, и прошёл в конец коридора к камере, где валялась бессознательная зачинщица всей этой каши. Задумчиво оглядев одетую в один тонкий халатик паучиху, в первую очередь, видневшийся из-под полы на бедре рисунок стилизованного скорпиона, племянник предложил сначала вытащить из неё гу, а потом уже приводить в себя. Это было здравой мыслью, и Цин-гунцзы, покосившись на ледяную клетку с первым гу, сосредоточенно зарылся в свой цянькунь, добывая ещё пару духовных камней. Похоже, или сам лисёнок, или всё его гнездо имело какие-то общие дела с одной из человеческих заклинательских школ — а может, прикормленного человечка. Массивы и обучение работе с ними, фимиам-«болтушка», талисманы, теперь вот это… Надо бы после, когда всё успокоится, отвести парня в сторонку и удостовериться, что он знает, что делает. Человеческие заклинатели, и особенно ордена, пафосно называющие себя «праведными», относились резко отрицательно к демонам всем скопом, не разбирая кровных линий и рода занятий. Так что с ними нужно было держать ухо востро.

(・ω・)

Когда её юный мастер, Мобэй-ван, забирал из рук жениха наполненные лёгкой и тёплой человеческой ци духовные камни, на задворках её сознания что-то шевельнулось… Ощущение, что эта подпись ци попадалась ей где-то ещё… Ладно, это можно и после обдумать. А пока она собиралась получить удовольствие, наблюдая за тем, как эта вероломная и развратная сука, по чистому недоразумению родившаяся её родственницей, а не какой-нибудь суккубой, получит своё, окончательно и неотвратимо. А может, даже чуть-чуть и поучаствовать. Байи, хоть и был поглощён процессом вытяжки, но всё-таки бросил в сторону своих младших родственников одобрительный взгляд. Молодой мастер Цин снова закутался в свою накидку с головой и взялся за кисточку. Ледяной демон на этот раз не стал заходить в камеру полностью, а только просунул руки через свои теневые облачка-порталы — одну положив Хэйгуа на шею в готовности придушить ещё разок, если очнётся не вовремя, другую с зажатым в ладони камнем поднеся к бедру рядом со скрывающей меткой. А как только рисунок начал искажаться ползущим к поверхности жуком, не особо церемонясь, выдрал тварь вместе с приличным куском плоти. Матка оказалась крупнее гу-контролёра и больше походила на мягкую плоскую кляксу с бахромой лапок по краям, вроде расплющенной мокрицы. В области брюшка она отчётливо бугрилась — вынашивала яйца для новой партии? Мэйхуа слишком мало знала о разведении гу, чтобы сказать наверняка. Небрежно заткнув зияющую рану льдом, чтобы пленница не истекла кровью, принц Севера отступил от камеры, заключил извивающуюся с тонким писком тварь в ледяную клетку и стряхнул с руки кровь на пол, смыв остатки намороженным и тут же растаявшим инеем. Хех, похоже, юный демон владел обеими своими стихиями с равной лёгкостью, используя без лишних размышлений — и это в его возрасте! Умный, сильный, талантливый и принципиальный — такого претендента на Северный трон стоило оберегать и поддерживать. Что, похоже, присутствующие тут члены его семьи, включая жениха, уже делали. Хэйгуа застонала и начала шевелиться, пытаясь сесть, а потом подняться на ноги. Принц чуть приподнял уголок рта и спрятал ледяную клетку за спину. О, он собрался неприятно удивить её кузину? Мэйхуа решила последовать его примеру и перебралась на другую сторону стола, практически полностью скрывшись от взгляда из камеры за нагромождением алхимического оборудования. Кузина, пошатываясь, повернулась — и резко втянула в себя воздух. Ну ещё бы, направленная в её сторону «ласковая» улыбочка Линьгуан-цзюня и галопирующего носорогопитона заставила бы притормозить. Особенно в сочетании с решёткой камеры и связанными руками. Губы Мэйхуа начали расползаться в злораднейшей ухмылке. — Ты!.. — наконец, выплюнула с ненавистью Чжу Хэйгуа. — Мы, — поправил её Мобэй-ван, окатывая презрением. Ага, а вот теперь можно и присоединиться: — Действительно, мы, — поддержала Мэйхуа своего молодого мастера, выходя из-за стола. Она шагнула к нему, чувственно покачивая бёдрами и прикрывая прижатой к груди ладошкой не до конца зажившую рану от извлечения гу — будто не в силах справиться с сердечным трепетом или же разыгрывая «волнение юной девы». Остановившись совсем рядом, она уселась на пятки самым грациозным движением, на которое была способна, демонстративно прижимаясь к его бедру грудью и обвивая пояс Мобэй-вана руками. Принц тихо хмыкнул и одобрительно потрепал её по плечу, оставив прохладную ладонь лежать у самой шеи и всё ещё держа другую руку за спиной. Оох, если бы взгляд кузины мог убивать одной только злобой, Мэйхуа уже осыпалась бы пеплом. В глазах Хэйгуа мелькнуло что-то ещё, она расчётливо прищурилась и напряглась, очевидно пытаясь дотянуться до неё через гу — три раза ха! Мобэй-ван хмыкнул ещё раз, громче, и вытянул руку вперёд, покачав на ладони клетку с уродливой тварью: — Мадам Чжу не это ли ищет? Хэйгуа бросила отчаянный взгляд вниз, на собственную разодранную ногу — лёд ослабил боль до такой степени, что она, скорее всего, до этого и не поняла, что именно случилось. Теперь её лицо исказилось уже от страха. Последовавшие за коротким шоком ругательства и бессильные угрозы севшим, визгливым голосом показывали, что теперь-то она поняла, насколько глубокую яму себе вырыла. Принц вздохнул и снова похлопал её по плечу с тихим «Возвращайся к боцзуфу, тут мы уже сами».

(・ω・)

В другой ситуации Шан Хуа возмутился бы тому, что какая-то даже не девица, а зрелая дама обнимает бёдра его жениха. Эй, это было его место, и ничьё иное! Но желание утереть нос стерве, едва не порушившей жизнь, он прекрасно понимал, так что ограничился недовольным взглядом в сторону возвращающейся на своё место аптекарши. Эх, братца-Огурца бы сюда — вот его несостоявшийся злодей наверняка умел зыркать так, чтобы пробирало даже демонов. Впрочем, паучиха его недовольство уловила и так — сев за стол, она шепнула ему с понимающим видом: «Ни на что не претендую, молодой мастер, принц всецело ваш», под весёлое фыркание боцзугуна. Выведенную же из себя «злодейку текущей арки» разговорить удалось легко и быстро. Всё больше впадающая в панику паучиха под давлением сдалась и не только подтвердила уже известные им преступления, но и назвала ещё около десятка имён демонов, которых она так или иначе использовала, а потом убила. Так что ему было что записывать. Обыскивать её после допроса повторно уже не нужно было, так что Бай-эр просто нарастил уже имеющиеся на ней ледяные оковы, добавив к ним кляп, и оставил её в той же камере. Оставалось разобраться с Чжу Дяньцэ и прихваченной заодно молоденькой служанкой. Матрона, приведённая в себя и подтвердившая своё незнание большинства махинаций сестры, получила очень вежливую и очень действенную выволочку от Линьгуан-цзюня за потакание и укрывание преступницы. Узнав о нейтрализованной матке гу, напуганная и пристыжённая Матрона добровольно подставилась под когтистую ладонь принца, с лёгкостью выдернувшего из неё мелкую дрянь — зеленовато светящийся полупрозрачный мешочек яда с лапками и жвалами, фу. Теперь у них была целая коллекция разнообразных гу, с которыми надо было что-то делать… но это было проблемой не сегодняшнего дня. После короткого торга Матрона предложила клану Мо солидную виру серебром и службой, передав в стражу Ледяного Дворца дюжину всадников на длиннорогих пауках-орлоедах, и без единого звука протеста согласилась на переход Чжу Мэйхуа под крыло Мобэй-вана. Со всеми пожитками, включая солидную коллекцию ингредиентов и оборудования. После чего была милостиво отпущена и переправлена порталом в павильон своего клана с указанием вывести всех присутствующих его представителей на одну из площадей дворца. Шугун после этого тоже воспользовался помощью Бай-эра, шагнув до своих покоев и отдав подчинённым приказ оповестить остальных обитателей Ледяного Дворца о поимке за руку группы заговорщиков и намечающейся в ближайшее время казни. Помня описание Чёрной Оттепели, увиденное сегодня собственными глазами и услышанное на допросах, Шан Хуа не собирался и пальцем шевелить в пользу Чжу Хэйгуа и её добровольных сообщников. В конце концов, чем нагляднее будет их казнь, тем в большей безопасности будет на территории Северных Пустошей его жених. Впрочем, присутствовать на ней он не собирался в любом случае. Риск того не стоил, да и вообще, его уже слегка подташнивало от запаха крови и отвратного вида рассаженных по клеткам многоногих ползучих страхидл. Хорошо, что скоро всё должно было уже закончиться.

(・ω・)

Очередная прихоть хозяйки-потаскухи, как она про себя называла Чжу Хэйгуа, вылившаяся в приказ хорошенько обслужить её иньские врата, была такой же тошнотворной, как и большинство предшествующих. Однако протестовать Лянсы не решилась — в этом клане она была чужой и не имела никакой надежды найти заступничество у кого бы то ни было из ядовитых Чжу, презирающих её родной клан за более мирное ремесло. Поморщившись, она припомнила, к чему привели попытки артачиться сразу после взятия в плен. Повторения тех бесконечно мерзких и показавшихся ей бесконечно длинными дней Лянсы не желала — а потому молча подчинялась даже самым болезненным и постыдным приказам, выжидая шанса хоть как-то навредить своим нынешним хозяевам. По крайней мере, на этот раз прихлебатели потаскухи были куда-то отосланы, так что ей приходилось терпеть только один поток непристойностей и оскорблений, иногда перемежавшийся болезненными оплеухами и щипками. Удары были слишком сильны для проявлений заинтересованности, но так было даже легче — Лянсы не испытывала ни малейшего желания в полной мере становиться постельной игрушкой этих. Получив очередной щипок прямо по старому синяку и капризное требование поторопиться, она поджала губы, но приказ, тем не менее, выполнила. Увы, но в силу слабого по малолетству совершенствования, скудной кормёжки и обилия сыпавшихся тычков, затрещин и пинков, ушибы и царапины на Лянсы заживать как следует просто не успевали. Наконец, приближавшаяся к разрядке потаскуха заткнулась и перестала распускать руки, просто извиваясь в своём кресле с бесстыдными стонами. В душном будуаре, пропахшем сексом, фимиамом и женскими притираниями, вдруг повеяло прохладным сквозняком, но стонущая в экстазе потаскуха этого не заметила. Осторожно обшаривая комнату взглядом, Лянсы с шоком, тут же переплавившимся в восторг, увидела, как из тени от выгибающегося женского тела, прямо из-под плеч паучихи, протянулась широкая мужская ладонь — бледная, с синими когтями на сильных пальцах. Холодом тянуло как раз оттуда. За ладонью последовало перевитое мощными мышцами предплечье, обтянутое плотным синим шёлком, богато вышитым серебристой нитью. Рука-из-теней коротко ткнула куда-то в спину потаскухе, заставив её неестественно замереть, а затем пережала горло — и Лянсы с непередаваемым злорадством отбросила свой инструмент, любуясь на закатившиеся глаза и корчи Чжу Хэйгуа в судорогах от удушья. Хрипы, пришедшие на смену развратным стонам, звучали музыкой в её ушах, куда более приятной, чем тренькание на пипе одного из прихлебателей потаскухи. Разглядывая хрипящее тело, Лянсы рассеянно набросила на плечи болтавшуюся на поясе рубаху и поправила полы, раздумывая, что теперь делать. Сразу попытаться сбежать от Чжу, выйдя из павильона будто бы по поручению хозяйки, которая теперь уж точно её не хватится? Или сначала пошарить в вещах в поиске чего-нибудь полезного и не слишком подозрительно выглядящего в руках служанки-подростка? Покинуть Ледяной Дворец или спрятаться и попытаться найти себе место здесь, когда утихнет шум и Чжу будут или перебиты, или позорно выброшены за ворота? Тем временем обмякшая Чжу Хэйгуа была утащена через сгустившиеся тени неведомо куда. Ну, как неведомо — слухи о теневых порталах наследника Северного трона доходили и до вассальных кланов, а не узнать качество шёлка, клановые цвета Мо и пристойные высокопоставленному ледяному демону мотивы вышивки Лянсы никак не могла. Так что, похоже, потаскуха наконец-то нарвалась и серьёзно разозлила Мобэй-вана. Решив для начала поискать хотя бы еды, которую можно было бы съесть сейчас и взять с собой, Лянсы повернулась к выходу из будуара, но дойти до двери не успела — в спину снова пахнуло холодом. Она остановилась, сглотнула и прикрыла глаза, чувствуя почти ласковое прикосновение холодных пальцев к шее. Ну, вот и кончились все её планы. Что ж, по крайней мере Диюй ожидал не только её, и этой потаскухе Чжу Хэйгуа наверняка придётся провести там куда дольше. Лянсы упрямо вздёрнула подбородок, чувствуя, как слабеют коленки и звенит в ушах. Она ещё сумела поднять руку и прикоснуться к холодной коже сильной руки, удерживающей её на весу, прежде чем в глазах окончательно потемнело… …На Диюй это не походило, слишком уж было холодно. Холодило щёку и бок, на котором она лежала. Руки были завёрнуты за спину и скованы чем-то холодным. И даже в рот было засунуто что-то морозящее язык и щёки изнутри до такой степени, что ломило зубы. Гладкое, не позволяющее стиснуть зубы как следует, но уже быстро тающее. Ледяной кляп! Ей несколько раз довелось видеть, как управляют стихией ледяные демоны, и использовать куски льда, чтобы сковать пленного — ну, почему бы и нет? Значит, Мобэй-ван не стал её убивать. Пока. Будет допрашивать о делах потаскухи? Эх, жаль, что она почти ничего не знала. Знала бы — рассказала, а так… Жаль, что он вряд ли поверит ей на слово. Она поморщилась, выплёвывая остатки кляпа и открывая глаза. Пол и стены из белёсого ледяного монолита. Блестящий от изморози металл решёток, и двое снаружи. Как ожидалось, у самой решётки стоял Мобэй-ван в тёмно-синем ханьфу с вышивкой по обшлагам рукавов, вороту и подолу, уже высокий и широкоплечий, несмотря на юный возраст — насколько он её старше? на три года? или на четыре? — а мощь уже, наверно, не меньше, чем у главы её бывшего клана. Чуть дальше, в отороченной белым мехом и покрытой вышивкой сплошь мантии, стройный, беловолосый и с такой же бледной кожей — Линьгуан-цзюнь! Ох, и влипла же она! Лянсы пробило было дрожью, но тут за двумя ледяными демонами и ещё одной решёткой, в камере напротив она заметила несколько неподвижных тел, неплохо ей знакомых — смазливый музыкант и костлявая сука, прихлебатели и любовники потаскухи, были чуть ли не с головы до пят запакованы в ледяные коконы. Рядом с ними валялся жирный и не менее похотливый одноглазый слуга из местных, которого её хозяйка — теперь уже наверняка бывшая — прикормила и допустила к телу, скованный попроще, примерно так же, как была она сама. Значит, и они попались! Ха, так этим и надо! От прекрасного зрелища её оторвал смешок Линьгуан-цзюня, вроде бы мягкий, но снова заставивший маршировать по её телу целые табуны мурашек. — Хех, ты только посмотри, племянник, как злорадно умеет ухмыляться эта мелкая девчонка. Она поспешно подобрала под себя ноги и села на пятки, склонив голову в знак подчинения. Проделывать это со связанными руками ей было не привыкать. — Хмм, — послышался более низкий голос Мобэй-вана. — подними голову. Она выпрямилась и расправила узкие плечи, рискнула бросить на них ещё один взгляд — наследник трона выглядел спокойным, его дядя смотрел заинтересованно. Ой. — Будешь отвечать сама или?.. — Сама, достопочтенный Мобэй-ван, — пискнула она, нервно облизав губы. Потом собралась с духом и снова вздёрнула подбородок. К боли и унижениям она уже успела привыкнуть, и вряд ли её ждало что-то новое. Так что Лянсы не собиралась пресмыкаться и скулить от страха, выпрашивая жизнь, перед благородными господами Мо. Будь что будет. — Ну-ну, сяо Бай, она, может, и ни при чём вовсе, а ты так грозно рычишь, — с весельем в голосе попенял принцу Линьгуан-цзюнь. — Так, начнём по порядку. Как давно ты прислуживаешь Чжу Хэйгуа? — Три луны, достопочтенный Линьгуан-цзюнь… Несмотря на нервирующий её интерес во взгляде и гладкий, как шёлковая удавка, голос, заданные братом Мобэй-цзюня вопросы не вызвали у неё затруднений. Его интересовало, знала ли она что-то об интригах, которые плела эта потаскуха — ни беса ни знала. С кем и как хозяйка общалась в присутствии Лянсы помимо двух своих доверенных лиц и приставленного обслуживать павильон дворцового слуги? — кувыркалась между простынями с парой молоденьких паучков из младшей ветви, отдавала указания большегрудой аптекарше и ссорилась со старшей сестрой, Матроной Чжу. Отлучалась ли куда-нибудь помимо официальных мероприятий — да, в прошлый визит сюда провела вне павильона пару ночей и оба раза возвращалась довольная, пропахшая сексом и мужским потом. Переписывалась ли с кем-то? — при ней нет, но Лянсы не следила. И теперь даже жалела, что не догадалась присмотреться, а что такое затевает её распутная хозяйка. Как ни странно, но никаких угроз или даже недоверия к её словам высказано не было. Ледяной демон только так же мягко задал несколько уточняющих вопросов, вроде известных ей имён и описания внешности любовников хозяйки, сути отданных аптекарше указаний и причин ссоры с матроной. В конце концов Линьгуан-цзюнь удовлетворённо кивнул, повернувшись к наследнику трона. — Девчонка ни при чём, а её показания подтверждают уже известное нам, можешь отпускать, — на этих словах принц согласно прикрыл глаза, и ледяные оковы на её запястьях треснули, распадаясь на куски. — Хм, а за этими младшими кузенами, падкими до прелестей Хэйгуа, надо будет приглядеть. А то мужчины у Чжу, конечно, смирные, но вдруг кому из них взбредёт в голову, что их любовница не заслужила казни? О, — снова вернувшись к ней взглядом и слегка прищурившись, ледяной демон обратился к ней. — Мелкая, не хочешь подзаработать? Хозяйку ты не любила, это заметно, но голову она кружить умела отменно. Так что как насчёт присмотреться к её любовникам по возвращении в клан? Если они что затеют, передашь одному из моих подчинённых взамен на серебро или ещё что нужное, м? Лянсы словно окатило ядовитой слизью. Они собирались вернуть её к Чжу? Просто… повторить всё уже пройденное, только с какой-нибудь другой ядовитой сукой в роли хозяйки?!.. Нет, нет! Ну почему, ей же только удалось избавиться от одной потаскухи… Тело напряглось, разгоняя ци по меридианам, и впервые в жизни Лянсы почувствовала, как проклёвываются на углах челюстей жвалы, а на лбу приоткрываются дополнительные глазки, раздвигая угол зрения и заставляя силуэты ледяных демонов подёрнуться льдисто-голубоватой дымкой неторопливо колыхающейся ауры. С трудом взяв под контроль срывающееся дыхание и сжав кулачки так, что отросшие когти пробили кожу ладоней, она склонилась в поклоне и, стараясь сохранять достоинство, не частить и не скулить, произнесла: — Эта скромная просит не возвращать её в услужение Чжу. — Ммм? — удивился Линьгуан-цзюнь. Перед её опущенными к полу глазами простучали чёрные сапожки, остановившиеся вплотную к сапогам Мобэй-вана, метнулся подол тёмно-синей накидки. Колыхнулась голубоватая дымка, сливаясь с аурой принца. Глуховатый голос торопливо проговорил: — Мой принц, достопочтенный Линьгуан-цзюнь, она же не Чжу, вон, глядите, глазки на другой стороне лба раскрылись. — Хм. Как твоё имя, дитя? — пророкотал Мобэй-ван. — Чжи Лянсы, достопочтенный принц, — она поклонилась глубже и подняла глаза. Рядом с наследником Северного трона стоял, кажется, юноша, закутанный с головой в накидку цветов клана Мо — только желтовато-карие раскосые глаза блестели весёлым интересом из-под капюшона.