Своими руками

— Моя паранойя от того, что меня хотят убить. Теория заговора (фильм) — Благородная Нинет, я вам предлагаю маленький заговор. — А большой нельзя? — Маленький, с большими последствиями! 31 июня (фильм)

Мо Байи перебрался в допросный каземат вместе с тазом, в который он осторожно сложил предоставленные родичами образцы. Благо, заранее притащенный стол позволял провести первичный анализ и там — а лично присматривать за всем было спокойнее. Мало ли какие ещё сюрпризы преподнесёт эта троица! Лисёнок, видимо, думал так же — или просто слишком извёлся за время поединка, чтобы снова тихо сидеть в безопасном уголке. Как бы то ни было, Цин-гунцзы к ним присоединился, пусть и закутавшись в ранее сброшенную накидку по самые уши. Натянул капюшон, повозился с чем-то, спрятанным под воротом рубахи, после чего голос юного лиса как будто бы выцвел и потерял звонкость, превращаясь в невнятно-безличный «шепоток из толпы». Лисёнок разжёг благовония и устроился за столом с чистой бумагой — ни дать ни взять безликий секретарь, которого и привели-то исключительно на случай, если сами что-то запамятуют. Лисий амулет был надёжно скрыт столешницей, характерная огненная ци — флёром силы Мо Бая… Вот уж точно, даже если кто из пленников сегодня выживет, опознать Цин-гунцзы они не смогут и под страхом смерти. Младшие родичи тем временем на удивление быстро втянулись в общий ритм допроса. Бай-чжисунь своим низким рычащим голосом бросал одну-две угрожающие реплики, начиная с обещаний искалечить лично или пройтись по родне преступника, если ответы — или их отсутствие — его не устроят. Потом вступал Сюэцю, своим шёлковым голосом и кажущимся на контрасте сочувствием вытягивая из допрашиваемого признания, благодаря фимиаму лившиеся потоком. А стоило пленнику заколебаться, и в дело снова вступал рык Мобэй-вана. Цин-гунцзы сосредоточенно шуршал кисточкой, иногда негромко уточняя какую-нибудь деталь. Что интересно — угрожающий рык жениха его нисколько не пугал, а вот от обманчивой мягкости голоса Сюэцю плечи лисёнка каждый раз слегка напрягались. Завершив допрос Цзяна, дознаватели решили пока от него не избавляться. Обыскать, связать и запихнуть под стазис-талисман, придержав до подходящего момента. Талисманов этих у сяо Бая нашлась целая пачка — и Мо Байи в очередной раз задался вопросом, какой же статус имеет в своей семье Цин-гунцзы, и откуда сам лисёнок достал столь… специфические вещицы. И кстати, о лисятах. Байи оторвался от анализа яда, бросил на Цин-гунцзы внимательный взгляд из-под бровей: — Неужели манеры Сюэцю производят настолько сильное впечатление? — Этот Цин доверяет своему принцу безоговорочно и привык к его грозному рыку, — почти весело хмыкнул юный лис, бросая на жениха нежный взгляд. — Линьгуан-цзюнь, с другой стороны… Пожалуй, он напоминает этому об одной старой байке. Племянник и внучок, сосредоточенно паковавшие Цзяна в одну из пустых камер по другую сторону коридора, своё занятие не прервали, но уши явно грели. — Хмм, если переложить на характер шугуна, получается примерно так. Сидят заговорщики и оживлённо обсуждают, как бы им похитрее убрать Линьгуан-цзюня. Внезапно в комнату заходит сам Линьгуан-цзюнь, изящно поправляет меховой воротник и безукоризненно вежливо спрашивает: «Разрешите, я вас перебью?» Лисёнок ещё и промурлыкал это почти с теми же шёлковыми интонациями, которые демонстрировал во время допроса сам Сюэцю. Когда до пожилого алхимика дошла двусмысленность фразы, он даже хлопнул по столу рукой от избытка чувств — и рассмеялся: — Точно подмечено, Цин-гунцзы! Внук весело фыркнул, соглашаясь, а сам Сюэцю, отсмеявшись, подошёл к ним. — Просто мало кто понимает, как реагировать на противоречие между утончённым образом этого достопочтенного и моей силой. А сбитый с толку противник… — …лёгкий противник, — понимающе подхватил юный Цин. — Действительно, — одобрительно кивнул Сюэцю, — но сяо Хуа не стоит опасаться этого шугуна. — …Поживём — увидим, — дерзко вскинул голову лис. Одарив его долгим взглядом, племянник кивнул своим мыслям и вернулся к делу, отходя к занятым камерам, где сяо Бай уже убирал ледяной кляп изо рта однорукого пленника.

(・ω・)

Допрос шёл своим чередом — непривычно гладко из-за разговорчивости и правдивости пленников, но с результатами примерно ожидаемой степени пакостности. Зачинщицей действительно оказалась непосредственная хозяйка двоих из трёх исполнителей, Чжу Хэйгуа, пылавшая к Линьгуан-цзюню лютой ненавистью. Впрочем, причин слуга не назвал — только упомянул, что она хотела за кого-то отомстить. К сожалению, две другие паучихи тоже оказались замешаны, хотя предстояло ещё выяснить, насколько глубоко они увязли в этой куче ядовитого дерьма. Пока доподлинно удалось выяснить, что оба допрошенных получали у матроны крупные суммы серебра, а аптекарша варила и яд, и противоядие к нему — но противоядие только для обычных демонов, не для ледяных. И досталось оно только Цинь Суну и Цяо Лохань, как доверенным лицам Хэйгуа. Эти двое должны были проследить за успехом первой попытки, сделанной Цзян Гуаем –одноразовой марионеткой паучихи. В суматохе после покушения Цинь Сун собирался в любом случае обеспечить вечное молчание сального толстяка. А переодетая в мужчину Цяо Лохань должна была или сразу вернуться к хозяйке с вестью об удаче, или улучить момент для второй попытки и улизнуть, сбросив маскировку по дороге. И Цзян, и Цинь в процессе вытрясания из них информации тряслись от страха и пытались обелить себя и спихнуть как можно больше вины на других — насколько им позволяла сыворотка правды. Так что Сюэцю не мог не вспоминать вчерашнее презрительное замечание племянника о жалящих друг друга пауках в одном кувшине. Хах, да ведь большая часть Северного двора была такова. Хотя Линьгуан-цзюнь уже мог видеть, что сяо Баю удивительно повезло найти своего лисёнка, доверявшего ему безоговорочно, так, чтобы без запинки подтвердить это под действием орхидей непреложной истины. И тем более горький привкус оставляло осознание, что ему-то как раз ни лисёнок, ни сам племянник не доверяли. Не после всех прошлых неприятностей, которые обозлённый и горюющий Линьгуан-цзюнь доставил мальчишке. Не после его предательства… Хотя, возможно, во рту просто горчило от дыма курящихся благовоний. И всё же… Если они так его опасались — то почему помогли? Почему сяо Бай просидел вчера весь день, упрямо отслеживая вероятных заговорщиков, — и даже ночью не послал это дело к болотным гуям и не завалился спать, а упрямо сидел в медитации, время от времени открывая глаза и растирая виски, чтобы хоть немного сбросить напряжение от длительного использования стихии? Почему не ушёл сам и не увёл свой цветочек сейчас, оставив расследование самому Сюэцю? Почему до сих пор ничего не потребовал в оплату? Сюэцю сделал ещё один глубокий вдох горьковатого дыма и решил, что вот как раз сейчас этот вопрос можно и задать — пока ответ на него точно не будет ложью, даже если мальчишка выберет молчание. На лоб музыканту уже был пришлёпнут стазис-талисман — жаль, что использовать их можно было только на слабаках вроде этих слуг — и племянник, выдернув обмякшего калеку из камеры, сноровисто обшаривал складки одежды, с особой осторожностью обращаясь с перстнями на уцелевшей руке. Сюэцю покрутил в руках трость, на которую будет вынужден опираться ближайшие дни, пока не срастётся бедро. Стильную, с изящными завитушками трость, которую, кстати, придумал Цин-гунцзы, когда Сюэцю наотрез отказался позориться с костылём, и которую тут же наморозил из своего чёрного льда племянник и сунул ему в руки с незлой усмешкой. — Сяо Бай, почему? — Ммм… Что? — мальчишка вскинул голову, недоумённо приподняв бровь. — Ты мне не доверяешь… Вы оба не доверяете, но всё равно взялись помочь. Почему? Племянник помедлил, обдумывая ответ и заканчивая возиться с музыкантом. Свалив его заново упакованную в лёд тушку в камеру, где уже валялся Цзян, и заперев замок на решётчатой двери, Мо Бай прислонился к этой самой решётке и задумчиво потёр наверняка ноющее предплечье. — Потому что шушу нужен живым нам всем. Северным Пустошам. Клану Мо. Байи-боцзуфу. Этому Мо Баю. — Нужен? Неужели? У Пустошей и клана и без меня есть и Владыка, и наследник. И для чего Мобэй-вану, наследному принцу Северного трона, — Сюэцю почти выплюнул эти последние слова, — понадобился живым соперник за этот самый трон? — Соперник? Ха! Случись что с отцом сейчас, я даже не буду пытаться сразиться за трон с тобой, дядя, — сяо Бай наклонился вперёд, сжимая руки в кулаки и полыхая огнём метки хуадянь. — Что, предпочтёшь ударить из теней? — Линьгуан-цзюнь напрягся, сжимая трость так, что ещё чуть — и она раскололась бы в руках. Мальчишка внезапно расслабился и криво усмехнулся: — Предпочту не пытаться залить озеро в бочонок. Не знаю уж, чем думал отец, когда не просто назвал основным наследником четырнадцатилетнего мальчишку, но и вычеркнул из очереди наследования собственного брата. Насмотрелся на соседей, у которых такой традиции нет? — сяо Бай пожал плечами и остро взглянул на Сюэцю. — В любом случае, сейчас я просто не осилю всю мощь предков, так что даже не буду и пытаться. — …Мне казалось, что ты серьёзно нацелился на трон, — удивлённо поднял брови Сюэцю. — А я и нацелился. Но лучше быть живым наследником и стоять у подножия трона — отца или дяди, не так важно — чем сдохнуть или покалечиться. Так что моё время ещё придёт, просто не сейчас. — Вот, значит, как… — Бай-эр абсолютно прав, — прозвучал из-за спины серьёзный голос лисёнка. — Случись что, мы и сами бы не дали ему так рискнуть. И вообще, брать в руки власть, ещё не имея ни опыта, ни ресурсов, ни доверенных подчинённых — это был бы кромешный ужас и жуткая глупость. А вот у достопочтенного Линьгуан-цзюня всё нужное уже есть. Так что, в случае чего, мы побеспокоим шугуна, м? Сюэцю не ожидал такого. Для молодого и сильного демона естественным было бы как раз пытаться взять своё силой, быстро, без оглядки на последствия. Конкретно для его племянника — ещё и логично с учётом их… сложной истории. Но каким-то образом это дикое, странное решение было выгодно им обоим. Линьгуан-цзюнь получал шанс сесть на трон, Мобэй-ван — большую свободу действий и возможность как следует подготовиться к взятию власти в свои руки — когда-нибудь, поскольку он, видимо, не торопился. — Что ж, значит, мы вернёмся к этому разговору через несколько лет, когда сяо Бай наберёт достаточно мощи, — озвучил Сюэцю с кривоватой усмешкой, — а пока… союзники? Мо Бай согласно хмыкнул и, проходя мимо к камере Цяо Лохань, хлопнул его по плечу, а потом бросил, не оборачиваясь: — Согласен. По крайней мере, в отличие от отца, тебе не всё равно. Так что, кто бы из нас ни сел на трон в итоге… сработаемся.

(・ω・)

Шан Хуа нервно фыркнул. Линьгуан-цзюня он, если честно, несколько побаивался. Достаточно умный, сильный и безжалостный, чтобы выжить и вытрясти себе титул, этот демон вполне мог бы и лазейку найти в любом обещании, и попросту передумать. Тем не менее, поднятый им именно в этих обстоятельствах вопрос доверия показывал, что Мо Сюэцю действительно не всë равно. — Спешите видеть новинку в области дипломатии, заключение альянса между претендентами на трон под действием сыворотки правды, — пробормотал заклинатель себе под нос. — А почему бы и нет, союз так уж точно надёжнее будет, — философски отозвался услышавший его алхимик. — Мгм, — согласно хмыкнул и Мо Бай. Что думал по этому поводу Линьгуан-цзюнь, осталось неизвестным, так как именно в этот момент их прервала тирада грязных ругательств и угроз в адрес этого самого Линьгуан-цзюня. Бай-эр как раз убрал кляп изо рта девицы в мужском костюме, которая всё время допроса сверлила Линьгуан-цзюня кинжально острыми взглядами. Как-как? Выблядок беззубого пещерного слизняка, рождённый из задницы мелкого беса вместе с дерьмом? Однако болючие мозоли кому-то оттоптал достопочтенный дядюшка, болючие и, судя по всему, очень личные… Шугун слушал девицу со снисходительной улыбкой, и, когда Цяо Лохань прервалась на вдох, лениво заметил: — Надо же, из трёх покусившихся на меня на этот раз яйца нашлись только у одного, и то у девки. А ведь казалось бы!.. — Жадный кусок сала может отправляться в задницу огра! — злобно выплюнула та. — А за руку А-Суна вы оба ещё заплатите, макаки ледяные, особенно ты, ублюдок! — девица поднялась на ноги и подошла ближе к решётке. Что ж, оба её подельника были слишком напуганы, чтобы дёргаться, так что пылающая от злости Цяо Лохань и не догадывалась о барьере, с которым попытка прикоснуться к решётке или метнуть что-то между прутьями обернётся неприятным сюрпризом. — К сведению Хань-эр, — заметил Линьгуан-цзюнь своим опасно-шёлковым тоном, изящным движением прислоняясь к выступу стены в считанных цунях от решётки, — родители этого достопочтенного состояли в законном браке. А если учесть, что отцом этого был предыдущий Король Севера, то Хань-эр только что добавила к своим преступлениям ещё и оскорбление сюзерена, м? — Да плевать я хотела на вас вссехх, выползссни отморожшшенные! — девица сорвалась на шипение, странно дёрнув челюстью. И вдруг метнулась к дразнящему её ледяному демону. Лицо пленницы исказилось, стремительно отращивая щитки и мандибулы на углах нижней челюсти — боевой облик? блять! — следом волна изменения прокатилась по всему телу с треском разрывающейся одежды, и в решётку влепилась уже не худенькая женщина, а довольно отвратный монстр. От пояса вниз тянулось длинное, несколькими петлями охватывающее камеру тело гигантской многоножки, а из торса выходила не одна, а целых три пары рук — и только верхняя из них была скована льдом. Две нижних пары, очевидно, попытались схватить стоящего так близко ледяного демона сквозь решётку — но барьер отшвырнул налетевшую на него с размаху женщину-сколопендру во всю мощь её же рывка, и теперь Цяо Лохань с нечленораздельным шипением трясла отбитыми и обожжёнными руками. И, судя по неестественно вывернутой кисти, как минимум одно из запястий она выбила из сустава. А по прозрачному барьеру на уровне лица стекала зеленовато-студенистая масса плевка. — А ведь ядовитая тварюшка, — заметил вслух Шан Хуа, прислушиваясь к ци. Девица удачно оказалась как раз в той камере, которую запирали они с Мо Баем. Шугун, не дёрнувший во время неудачной атаки даже бровью, с интересом осмотрел плевок. — Прелестно, — мурлыкнул он, — и что же девица из боковой ветви клана Угун забыла под чужим именем в слугах у Чжу? Полюбовавшись на продолжающую бесноваться сколопендру и вспомнив один из многочисленных поворотов сюжета своей новеллы (кажется, тогда он обнаружил в раковине на кухне многоножку, жутко напугался и мстительно прописал одного из представителей этого клана как злодея-на-час, эпично побиваемого даже не самим главным героем, а его правой рукой), Самолёт напомнил Мобэю: — Если хотите получить вот от этого ответы, мой принц, можно использовать тот приём с охоты на гигантских червей. — Мгм, — раздражённо хмурившийся Мо Бай кивнул, окутал руку льдом и открыл маленькое теневое окошко прямо за спиной у девицы. Молниеносное движение, испуганный женский взвизг — и Цяо Лохань безвольно повисла, удерживаемая им за широкий ледяной ошейник, из-под которого по её спине текла струйка крови от вонзившихся в нервный узел на загривке шипов. Женщина полными ужаса глазами уставилась вниз, на своё обмякшее тело, гримасничая и тщетно пытаясь пошевелить хоть чем-нибудь, кроме головы. — Будешь говорить, или мне начать выдёргивать лапки? — угрожающе осведомился Мобэй-ван, поворачивая её лицом к решётке и демонстративно пуская тени по пальцам другой руки. Сколопендра закусила губу, тихо подвывая. — Этот достопочтенный задал вопрос, — напомнил Линьгуан-цзюнь мурлыкающим тоном, почти томно прикрыв глаза и даже не сдвинувшись с места. — Угун-гунян собирается на него отвечать? По каземату прошёлся ветерок, направляя больше скопившегося под потолком дыма в её камеру. Умно — насколько мог судить Шан Хуа, запугать сколопендру так просто не выйдет, а вот спровоцировать на злость, чтобы выплеснула всё в лицо объекту своей ненависти, да под сывороткой правды и «болтушкой»… Да, могло и сработать. Сколопендра ещё попыталась дёрнуться — но страх на её лице уже вновь уступал место злобе: — Почшшему я должна отвечшшать тебе, убийцсса? — не очень внятно из-за мандибул крикнула-прошипела она, разбрызгивая изо рта ещё больше ядовитой слюны. — О? И кого же это такого важного я убил? — шугун скучающе потёр ногтями отворот ханьфу, потом осмотрел их, чуть ли не насвистывая. — Мерзавецсс, тыы задушшил Се-шшшифу! — Ох, неужели кто-то ещё помнит про Се-вана? — театрально закатил глаза Линьгуан-цзюнь. Мо Бай хмыкнул и усилил хватку, незаметно для монструозной девицы принуждая её тело вернуться к околочеловеческому облику. Видимо, его тоже раздражала шепелявость. — Насставник любил насс, учил насс, а ты его прикончил, басстард! Слова продолжали литься из неё потоком. Оказалось, что эта девица, Угун Хань, и мадам Чжу Хэйгуа были ученицами и любовницами предыдущего Князя клана скорпионов, Се Шэнду. Попытавшись подсадить Линьгуан-цзюню гу, чтобы сделать своей марионеткой, Се-ван откусил больше, чем мог проглотить, и был хладнокровно задушен ледяным демоном. Но обе женщины Князя поклялись отомстить, да ещё и привлекли к планируемой мести троюродного племянника покойного, Се Суна. Поскольку из всех троих паучиха занимала наиболее высокое положение и клятвенно обещала, что организует в своём клане всё необходимое, Угун Хань и Се Сун сменили имена и взялись изображать слуг Чжу Хэйгуа. К сожалению, про двух других паучих сколопендра практически ничего не знала, так как с ними Хэйгуа наладила дела самостоятельно. Только и предупредила, что перед матроной Чжу языки распускать не стоит, а вот того, что Мэйхуа проболтается кому-нибудь, можно не опасаться. Впрочем, в обсуждение планов аптекаршу всё равно не вовлекали — только передавали приказы и три дня назад забрали готовые составы. Когда вконец охрипшая барышня Угун начала повторяться и в деталях, и в ругательствах, дядюшка Сюэцю переглянулся со своим племянником и кивнул. Мо Бай тут же легонько отоварил девицу по затылку, заставив наконец-то заткнуться. Дальше процедура пошла уже по известной колее: стазис, обыск и сковывание льдом по новой. Впрочем, Линьгуан-цзюнь озаботился запаковать и её, и молодого скорпиончика в ледяные коконы полностью, а по некотором размышлении также активировал и барьер на камере, где свалили допрошенных. — Сяо Бай, можешь проверить, что сейчас происходит в павильоне Чжу? — возвращаясь к их столу, спросил Сюэцю. — Нужно решить, кого и в каком порядке будем допра… Он не договорил, встревоженно вскинувшись на внезапный скрежет. Алхимик, всё это время спокойно колупавший образцы яда, побелел, как свежевыпавший снег, со свистом втягивая в себя воздух. Одна из склянок на столе неприятно дымилась — и именно в неё упёрся невидящий взгляд Мо Байи, крошившего когтистыми пальцами край стола, как ломоть свежего хлеба. Наконец, алхимик поднял глаза, пылающие почти белым, как и пульсирующий в такт движениям его пальцев огонёк на его лбу. От мастера-алхимика шибало холодом с такой силой, что Шан Хуа почувствовал даже сквозь обёрнутый вокруг него кокон ци жениха. Мотнулись на сквозняке седые пряди. — …Эти твари… И она ещё называла Сюэцю убийцей… — проговорил Байи негромко, но с неожиданной злостью. — Да их же давить надо… Мальчики, уничтожьте этих тварей, растопчите так, чтобы больше никто не посмел! Заклинатель усилием воли унял дрожь в пальцах и легонько прикоснулся к рукаву мастера: — Боцзугун, что случилось? Что-то не так с этим ядом? — Не так? Ххах, — издал Байи сухой смешок, — можно и так сказать. Это «Чёрная оттепель»! — последние слова алхимик практически выплюнул. Треск ледяной колонны, по которой с размаху саданул кулаком Линьгуан-цзюнь, почти заглушил тихо выдохнутое Бай-эром «Бездна!..» Шан Хуа, добавив к этому не менее прочувствованное «Блять!», судорожно нашарил в цянькуне и с размаху налепил на стоящий на столе таз с образцами — дротиками и когтистыми перстнями — стазис-талисман.