Своими руками

Кажется, знаешь о себе всё! Так нет же, находятся люди, которые знают о тебе больше… Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты прячешься в кустах с радаром? Мой дядя самых честных правил… Спиртягу мне на стол поставил. — Дядя, дай рубль! — А в морду? — Можно и в морду, но деньги — вперёд… Шуточки в Интернете

Первые визиты Мо Бая к названым братьям показали, что мальчишки легко и охотно окунулись в жизнь учеников ордена заклинателей, но вот привычка спать вместе и постоянно обмениваться ци во сне их подвела. Понятно, что со временем они научились бы справляться — если бы не нашлось другого выхода. Но люди были гораздо менее выносливы, чем демоны, а ведь и ему самому тяжело давались вернувшиеся после Обратного Солнцеворота кошмары, посещавшие его практически каждую проведённую в одиночестве ночь. Так что обеспечить младшим (как минимум телесно) братьям здоровый крепкий сон на сложный период адаптации однозначно стоило. Цинхуа отметил, что это далеко не худший вариант — в известных им вариантах будущего Шэнь Цинцю вообще приходилось посещать бордели, чтобы хоть иногда иметь возможность выспаться — и решение помочь братьям всецело одобрил. В конце концов, сам ученик Аньдина не имел проблем со сном, несмотря на привычку тревожиться по любому поводу, а пообщаться и устроить весенние игры они могли выкроить время и так. Юань-нэйди, несмотря на уже привычную колючесть повадок, телесного контакта с ледяным демоном отнюдь не чурался. Подросток не только снова позволил расчесать себе на ночь волосы, но и с удовольствием пристроился у него под боком — а за ночь и вовсе забрался поверх и вольно раскинул конечности. Ледяную ци он при этом втягивал в себя через всю площадь контакта, по чуть-чуть, но практически непрерывно, и намечающиеся завихрения в его даньтяне выдавали близость прорыва на новую стадию совершенствования. С А-Ци получилось сложнее: к моменту его второго визита ученик Цюндина уже успел начать активный этап их импровизации по «забрасыванию удочек» для будущего альянса, что явно увеличило груз на его плечах и сделало накопившуюся усталость более очевидной. Впрочем, судя по его поведению, основной затык был в другой сфере. Обычно полный уверенности прирождённый дипломат внезапно начал розоветь от смущения, путаться в репликах и уплывать в собственные мысли. Цинхуа уже как-то упоминал, что в исходном варианте будущего впечатляющие навыки общения Юэ Цинъюаня давали сбой на Шэнь Цинцю из-за чувства вины и страха навредить ещё больше. Оттого он и молчал, не пытаясь прояснить ситуацию. Сейчас с Юэ Ци творилось что-то похожее, разве что на начальной стадии. То ли влюбился в кого-то и не знает, как подойти к объекту воздыханий, то ли опасается заводить отношения из-за хранимых секретов, а может и вовсе услышал резкий комментарий от своей зазнобы и теперь пытается не принимать близко к сердцу… Настойчивая пульсация в нижнем даньтяне, весенний сон и то, что А-Ци начал старательно избегать близкого телесного контакта, только подтверждали догадки. Что ж, если это так и продолжится, придётся вызывать брата на откровенный разговор. Как показывало его собственное взаимодействие с Цинхуа, совет мастера Шэня о проговаривании «словами через рот» был просто бесценным. Впрочем, несмотря на все сложности, после ночи сна А-Ци неплохо так посвежел, избавившись от синевы под глазами и вернув упругую уверенность походки. И если уж говорить о Шан Хуа — отношения с ним тоже продвигались вперёд, радуя стремительно оттаивавшее сердце Мо Бая. Юный заклинатель не стеснялся ни спрашивать у него совета или помощи, ни высказывать собственное мнение. И в весенних играх всё больше осваивался, иногда с радостью отдавая контроль и просто позволяя себе наслаждаться сплетением тел и потоков духовной энергии, а иногда наоборот, с интересом исследуя его тело, поглаживая, прикусывая, сжимая… От этого последнего Мо Бай просто плавился на месте — не испытавший и не ожидающий от его руки страданий, как тогда, Цинхуа постепенно становился куда более открытым и свободным в выражении своей страсти. Более того, зная о демонической живучести и предпочтениях уже не понаслышке, заклинатель под настроение без колебаний пускал в ход зубы и ногти, а то и усиливал свои движения, напитывая мускулы ци — ровно настолько, чтобы придать ощущениям желанной остроты и вырвать из горла Мо Бая очередной низкий рык. И не боялся принимать подобные знаки внимания в ответ, подставляясь под его клыки и когти, оставляющие за собой покрасневшие следы на коже, доверяя, что его демон удержится в рамках человеческой хрупкости, не причинив вреда, не сбив желание слишком сильной болью. А то, что иногда им не удавалось выделить достаточно времени, чтобы побыть вместе, и приходилось ждать дольше — что ж, это делало следующую встречу только ярче, а чувства — острее.

(・ω・)

Мо Бай рассчитывал на то, что Цинхуа вернётся в свой домик раньше, чем братья. В конце концов, им-то ещё нужно было добраться с других пиков. А потому он, заглянув на Аньдин и пожелав возлюбленному доброго утра, сразу же шагнул в собственные апартаменты и методично собрал в цянькунь кусочки всех имеющихся мехов и мягких тёплых тканей, приятных на ощупь. Жених обещал помочь с оформлением декоративных подушек для А-Ци и Юань-ди, чтобы они и одинокие ночи проводили в большем спокойствии и комфорте. Понятие «сюрприз» Мо Бай понимал и не собирался оставлять братьям возможность заранее отказаться от даров в попытке сохранить лицо — или ещё по какой-нибудь глупой причине. Потому и надеялся сегодня успеть обсудить наедине с Цинхуа выбор материалов и существ, приличных человеческим заклинателям и достойных такого подарка. Закончив со сборами, он решил заодно заглянуть к двоюродному деду и узнать новости о сборе первой массовой контрабандной поставки. Для другого его проекта всё равно времени на что-то осмысленное сегодня не хватило бы, а начерченный план уже лежал в цянькуне, готовый к семейному обсуждению. Байи-боцзуфу успел сменить гнев на милость — после уже принесённых ресурсов и обещания помочь раздобыть ещё пару ингредиентов, на которые он давно точил клык, но из-за дальности и опасностей экспедиции не имел возможности собрать самостоятельно. Так что в покои алхимика Мобэй-ван зашёл без опаски — но вместо куда-то отошедшего хозяина наткнулся в приёмном зале на дядю, задумчиво разглядывающего прозрачную глыбу тысячелетнего льда. Линьгуан-цзюнь оглянулся на скрип двери и нахмурился при виде племянника. Снова окинул оценивающим взглядом лежащий на каменном подносе кусок льда со следами мелких сколов с одной стороны — дед уже начал им лакомиться — подковырнул когтем, откалывая небольшую пластинку, и сам лизнул на пробу. Мо Бай, пока собирал, тоже не удержался и похрустел льдом — уж очень заманчиво тот истекал звонкой холодной ци — так что прекрасно знал, какой букет вкуса сейчас почувствовал дядя. «Высочайшее качество», — подумал он с ноткой гордости, невозмутимо встречая взгляд чем-то недовольного старшего родича. Впрочем, в его присутствии Линьгуан-цзюнь уже давно был перманентно недоволен, и Мо Бай, зная причину, его в этом почти не винил. — Твоих рук дело? — вопросительно буркнул дядя, для разнообразия не строя из себя утончённого господина и не подпуская в голос ядовитой сладости. Пожалуй, это был хороший знак. — Давно пора было озаботиться, — пожал плечами Мо Бай, закрыв за собой дверь и прислоняясь бедром к центральному каменному столу, — а уж теперь тем более. — Поясни-ка свою мысль, племянничек, — прищурился Линьгуан-цзюнь. — Как будто дядя сам не понимает, — усмехнулся Мо Бай. — Мобэй-цзюнь выкрутился из ядовитой ловушки Цзючжун-цзюня, но на ком это нарисовало мишень? — На тех, кто создал противоядие и достал для него ингредиенты, ты это имеешь в виду? — ответно выгнул бровь Линьгуан-цзюнь. — Наследник всегда мишень, — невесело хмыкнул Мо Бай, — а вот дед Байи теперь рискует куда больше. Неудовольствие одного из Владык нашего Царства — чем не повод для попытки убрать того, кто мешает подобраться поближе к трону другого Владыки. — О, значит, наследник отрастил мозги и решил прикрыть себе задницу, перетянув на свою сторону кланового алхимика? — яд всё-таки прорвался в голос дяди, по-видимому, кусавшего себе локти из-за того, что не сообразил подсуетиться сам. — Или же это твоя дуйсян такая умная? — И то, и другое, — честно признал Мо Бай, — и ещё я не хочу потерять самого нормального члена семьи. Такое признание выбило Линьгуан-цзюня из колеи. Мо Бай же тем временем потихоньку запечатал наружную дверь льдом. Всё-таки направление их разговор принял довольно рискованное, и, в отличие от деда, дядя обрывать эту тему не стал бы. — А что, остальных членов семьи племянник нормальными не считает? — немного вяло возмутился шушу. — Говорить плохо о сюзерене — дурной тон, — пожал плечами Мо Бай, тоже позволив себе саркастичные нотки, — а из хорошего этот Бай может отметить разве что его силу. — Пф, вот уж не ожидал услышать подобное от наследного принца, — усмехнулся Линьгуан-цзюнь, — впрочем, такая неожиданность не делает утверждение менее верным. — Ох и остёр же ты стал на язык, Бай-чжисунь, — проворчал от внутренних дверей дед Байи, — но хоть двери запечатать догадался. Дядя оглянулся на толстую корку чёрного льда и хмыкнул — пожалуй, даже одобрительно. Ну да, клановыми техниками он владел не хуже, так что покинуть покои алхимика это бы ему не помешало, зато подслушивание этот лёд затруднил неимоверно. Затем шушу, спохватившись, приветственно поклонился Байи-боцзуфу, получив ответный кивок, и снова вернулся к разговору, едко поинтересовавшись: — А про этого дядю сяо Бай тоже ничего хорошего не скажет? Мо Байи предпочёл пока в диалог больше не встревать, но довольно обеспокоенно слушал. — Линьгуан-цзюнь силён, умён, добился всего сам и радеет за клан, за что заслуживает уважения, — Мо Бай отвесил формальный, но довольно уважительный поклон, а затем сверкнул глазами. — Однако дядя имеет и слабое место, за которое его легко зацепить. — Неужели? И что же сяо Бай считает слабостью этого достопочтенного? — Слепую ненависть к собственному брату и проистекающую из неё неприязнь к этому Мо Баю, — он вздохнул и прикрыл глаза ресницами. — Случись что со мной или отцом, и шушу дважды подумает, прежде чем помочь. А то и вовсе плеснёт масла в огонь. — Вот только не говори, что у меня нет для этого веских причин! — лицо Линьгуан-цзюня гневно исказилось, он сжал кулаки и почти рычал. — Не скажу, — кивнул Мо Бай, проводя пальцами вдоль косы, — этому Баю также знакома и бессильная ярость, и боль от потери, — он наклонился вперёд и опёрся на стол руками, сверля дядю взглядом и оскалившись. — Но раз уж дядя решил жить дальше и добиться чего-то стоящего, так делай это так, чтобы матушка могла бы одобрить! — Молчи! — дядя окончательно сорвался на рык и метнулся к нему, хватая за воротник. — Какое ты имеешь право, щенок!.. Он перехватил запястье дяди и сжал с достаточной силой, чтобы не позволить вцепиться в горло или наоборот, отшатнуться и сбежать. Нет уж, раз удалось вскрыть этот гнойник, так пусть хлещет. — Тот день был одним из худших и в моей жизни! — отчеканил он, не отводя взгляда и взвинчивая силу. — Несмотря на то, что в других обстоятельствах он мог бы стать семейным праздником, ведь именно тогда я впервые обратился к стихии! Вокруг них плясали тени вперемешку с порывами метели, несущей хлопья снега и осколки льда. Так и стоявший поодаль дед Байи закусил губу, но, к счастью, под руку им не полез. Осознав всё сказанное, злобно щерившийся дядя распахнул глаза и отпустил его ханьфу. Да, дядя, именно так всё и было. Этот Бай тогда впервые заморозил собственные чувства в попытке избежать боли. Вихрь начал стихать, но Линьгуан-цзюнь не собирался отпускать свой гнев так просто, снова сузив глаза и выплюнув: — Один из худших? Ха, как будто в твоей жизни были другие такие дни! — И это говорит мне тот, кто несёт ответственность за один из них? — поднял бровь Мо Бай. Пусть сейчас, спустя годы — или десятки лет, как посмотреть — предательство шушу было более понятным и уже почти не болело, но тогда, в детстве, оно стало страшнейшим ударом. Он почти поддался искушению сжать пальцы на запястье дяди изо всех сил, но в итоге только неловко дёрнул пальцами. Линьгуан-цзюнь спал с лица и прикрыл глаза свободной ладонью, ссутулившись. Метель окончательно стихла, и Мо Бай тоже позволил себе отпустить руку дяди и большую часть теней. — Бездна!.. — глухо выдохнул шушу. — Водная тюрьма Цветочного Дворца, да? — Хуже, дядя. Удар от того, кому я доверял. — Хаах. Теперь-то уж вряд ли… Но что… изменилось? — дядя неопредёленно-изящно повёл в воздухе пальцами. Мо Бай пожал плечами. — …Всё?.. Считай, что я поумнел и понял, что лучше уж попытаться выстроить своё счастье заново, чем тратить жизнь на бесплодную злобу. На стол перед ними с негромким стуком приземлилась бутыль с чём-то жидким и прямо из воздуха сконденсировались две ледяных пиалы. — Пейте, обормоты, а то ещё все шкафы мне тут поломаете, — почти нервно буркнул Мо Байи, и вряд ли шкафы волновали его в первую очередь. Дядя благодарно кивнул, сел на подтянутый к себе стул и плеснул из бутыли в обе пиалы. Эликсир тёк вязким киселём и пах свежестью — успокоительное? «В самый раз будет», — решил Мо Бай и тоже кивнул деду, садясь и отпивая прохладную жидкость. Немного помолчав, дядя пробурчал: — И всё же, неужели сяо Бай думает, что сможет сам, один, уберечь Байи-бо? Самоуверенный мальчишка! — Ну так и ты смотри в оба. Или намекаешь, что я слишком слаб для такого? — усмешка вышла усталой. — Ну, думать-то ты начал, а вот насчёт боевой мощи я пока не уверен. С кузенами из младшей ветви ты чего-то выдающегося не показывал. О, так дядя отслеживал? Ну, кто бы сомневался. — Пф, так проверь! Им-то много и не надо было, это против воина твоего уровня мне пришлось бы выкладываться. — …И придётся! — Линьгуан-цзюнь оживился и сверкнул глазами и пламенем хуадянь, щедро плеснув тем же семейным сапфирно-синим блеском. Им обоим тут же прилетело по щелбану от сидевшего между ними деда Байи. Алхимику, правда, пришлось неловко извернуться, чтобы дотянуться до Мо Бая, но он справился. — Ммм? — потёр пострадавший лоб наследник трона. — Не здесь, идиоты. — А, ну да. И не сейчас, у этого Бая есть планы на ближайшие дни. Хм, послезавтра? Шушу? — Почему бы и нет. Где? — Твой выбор. — А если этот достопочтенный успеет заранее подготовить поле боя? — изящная бровь приподнялась в жеманном удивлении, дядя почти мурлыкал. Видимо, уже оправился. Вот и отлично. — Этот всегда может сменить диспозицию, — Мо Бай слегка усмехнулся, поставил пиалу на стол и качнул тенями. …Конечно, сидя вдвоём на стульях посреди бескрайней заснеженной пустыни, они выглядели по-дурацки. Зато это был весомый аргумент. — Эти твои бесовы порталы! — выругался дядя со смесью раздражения и восхищения. — И шушу не стоит о них забывать, — подпустил он в голос нарочитой надменности. — Больно уж часто Бай-чжи ими пользуется в последнее время, во Дворце и не застать. Многие запомнили. Несмотря, на, кажется, сдвинувшиеся с мёртвой точки отношения, дядя всё ещё был язвителен до отплёвывания ядом. — А, действительно. Идём. На этот раз Мо Бай развернул перед ними портал открыто, как дверь. Линьгуан-цзюнь встал, сделал шаг, затем оглянулся на свой стул. Мобэй-ван молча окутал оба стула тенями, возвращая на законные места. А то ещё влетит от деда за просранную мебель — и с него ведь станется заставить самолично мастерить замену. В портал дядя зашёл сам, хоть и с некоторым сомнением, Мобэй шагнул за ним, оказавшись в сокровищнице, сразу возле нужного стеллажа, и снимая с полки ларец с изображением феникса. — Хочешь повесить на Байи-бо Слезу? — Мхм. — Без лишних слов, Мо Бай переместил их обоих обратно в приёмный зал деда. С каждым разом использование порталов давалось ему всё легче, возвращая ювелирную точность контроля, наработанную ещё тогда ищейкой Императора Трёх Миров. Вот только, не успел он выступить из теней, как на загривок чуть ли не со свистом обрушились прутья метлы. Сдержав первый порыв увернуться и атаковать в ответ, Мо Бай смиренно выдержал хлёсткое выражение неудовольствия обеспокоенного алхимика. — Ты опять? Исчезаешь без предупреждения бес пойми куда, ещё и Сюэцю-чжи с собой утащил, а этот старик не знает, что и думать. Терпеливо дождавшись, пока дед закончит ворчать и отвлёчется на то, чтобы отхлебнуть успокаивающего эликсира прямо из горла уполовиненной бутыли, Мо Бай поставил ларец на стол и вынул из него один из комплектов Слёз Морозного Феникса. — Так Байи-боцзуфу будет знать, где этот Бай и в каком состоянии, м? Дед, мигом перестав кипятиться, перевёл расчётливый взгляд с него на Мо Сюэцю, скромно притулившегося сбоку и с лёгкой усмешкой наблюдающего над процессом вразумления. — …При одном условии. На вопросительно приподнятую бровь алхимик ответил кивком в сторону дяди и пояснением: — Если отслеживать, так вас обоих, охламоны. Мобэй без возражений перебросил мешочек со Слезами Феникса Мо Сюэцю, машинально поймавшему его в ладони и поднявшему немного растерянный взгляд, и достал из ларца ещё один комплект. После чего шагнул обратно в сокровищницу, чтобы убрать на место оставшиеся артефакты и не мешать настройке связной пары между родичами. До чего же удачно вышло. Сам-то он из принципа дяде Слезу не предложил бы, по крайней мере, сейчас, а вот дед Байи как неравнодушный посредник, способный при нужде позвать обоих… да, такой вариант был лучшим выходом. Мо Бай побродил по сокровищнице ещё немного, набивая другую шкатулку всякой драгоценной мелочёвкой, обещанной Цинхуа. На настройку Слезы требовалось время, и пусть уж родичи разберутся с этим без него. Расчёт оказался верен — когда он шагнул из обратного портала, дядя разглядывал отсвечивающую синим между пальцами подвеску, дед свою, льдисто-голубую, нанизывал на снятую с шеи цепочку. Удовлетворённо кивнув, Мобэй вытряхнул свою пару Слёз из мешочка и отработанными жестами сначала перебросил деду одну, а потом обменял на вторую, быстро засветившуюся почти тем же оттенком синего, что и у дяди, разве что чуть темнее. Пока Байи возился с цепочкой, Мо Бай ослабил шнуровку пояса и распахнул пошире ворот своего ханьфу. Это сидящему всё время во Дворце алхимику можно было носить артефакты, просто подвесив на шею. Да и у людских заклинателей небоевых специальностей закрытая одежда и более бережное отношение к телесному здоровью позволяло поступить так же. Но для демона, часто участвующего в ночных охотах, выяснении семейных отношений и прочих сражениях, висюльки на шее были уязвимостью, да и их сохранность гарантировать так было сложно. Поэтому свои связные артефакты Мо Бай хранил иначе. Убрав когти и окутав тенями пальцы с зажатой в них капелькой Слезы Феникса, он глубоко вдохнул и задержал дыхание. От того, что он делал это не впервые, вкладывать пальцы в собственную грудь проще не становилось. Медленно и сосредоточенно… ещё чуть глубже, так, чтобы кончики просквозили за рёбра… Всё, можно выпустить Слезу и убрать пальцы. Грудь резануло болью от артефакта, «проявляющегося» внутри, раздвигающего собой плоть и синхронизирующегося окончательно с его ци, так что пришлось сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. — Даже так? — удивился дед Байи. — И никак иначе, — ладонь сама защитным жестом легла на грудь, где за рёбрами мягко пульсировали теперь уже четыре искры ци. Воистину, чтобы сберечь близких, нужно держать их у самого сердца. Дядя поражённо поперхнулся. — Ну ты и… заморочился. Хотя… с другой стороны, при нашем-то образе жизни… — дядя взглянул на всё ещё лежащую на ладони сапфирово светящуюся каплю и вздохнул. — В Бездну всё! Байи-бо, ты видел, как сяо Бай это сделал. Приглядишь, чтобы не хуже вышло? Линьгуан-цзюнь криво усмехнулся, впечатал артефакт в ладонь племянника и развёл в стороны края своего вышитого ханьфу, сильнее открывая бледную грудь. Мо Бай уважительно кивнул — чтобы доверить такую деликатную процедуру конкуренту в гонке на трон и почти что врагу, нервы нужно иметь крепче металла — и перекатил артефакт на ладони, прихватывая как следует. Дед зорче ястреба смотрел из-за плеча. Свободная ладонь легла на грудину дяди, контролируя положение тела. — Вдохни и замри… да, так… стисни зубы, будет как кипятком изнутри… готово. Истекающие тёмным дымком пальцы бескровно выскользнули наружу, даже не коснувшись кожи. Дядя зашипел и неразборчиво выругался себе под нос, потирая ноющую грудь. Байи-боцзуфу ответственно поймал его за запястье, пуская в тело струйку ци, прислушался и удовлетворённо кивнул. — Вросла как будто с рождения там была, мешать ничему вроде не должна. Ну-ка, — и он сунулся уже к запястью Мо Бая, повторив процедуру, — и здесь так же. Но сразу с четырьмя-то не запутаешься? — Подписи ци непохожи, тут и захочешь — не спутаешь. — Ну, хорошо тогда. А, и ещё, мальчишки, будете драться — этот старик приглядит. А то ещё увлечётесь, покалечите друг друга всерьёз, а мне латай потом. Так что уговор, если дам сигнал, останавливаетесь сразу, поняли? — Мгм, — согласно кивнул Мо Бай. Бить насмерть или близко к тому он не собирался в любом случае, да и самому не хотелось потом очень уж потрёпанным своим мальчишкам-заклинателям сдаваться. — Сюэцю? — дед сверлил взглядом надувшегося дядю до тех пор, пока тот не сдался, едва разборчиво проворчав «Ладно». Устало вздохнув — очень уж нервным выдалось общение, да и говорить пришлось много — Мо Бай снова сел за стол, достал пару листков бумаги, угольный карандаш и начал набрасывать список условных сигналов, чтобы не учить второй, отличающийся. А то точно голова распухнет всё запоминать.