Своими руками

Если однажды вам придётся выбирать между всем миром и любовью, помните: если вы выберете мир, то останетесь без любви, а если выберете любовь, то сможете завоевать весь мир. Альберт Эйнштейн

Сидеть на каменном полу со связанными руками, не имея возможности хотя бы опереться на стену, было неудобно, но он старался не ёрзать лишний раз: свежие синяки и ссадины ныли от каждого неловкого движения. Он попытался покрутить запястьями, чтобы хоть немного ослабить слишком туго затянутые витки вервия бессмертных. Бесполезно. Блять. Цинхуа старался не вспоминать лишний раз об уже случившейся катастрофе и не думать о закономерной развязке, чтобы не свалиться в истерику: пропитанный едкими кислотными испарениями воздух и так неприятно драл горло, а любая попытка сделать глубокий вдох вызывала приступ мучительного кашля. Он прислушался к собственному телу. Ци текла по меридианам вяло, почти не слушаясь, но он всё-таки мог до неё дотянуться. Короткая кривая усмешка: эти идиоты, как обычно, его недооценили, стянув вервием только руки. Так, ладно, надо попытаться хоть немного привести себя в порядок. Он аккуратно, стараясь не тревожить многочисленные ушибы, скрестил ноги и выпрямил спину. Вдох, выдох. Оммм… Часть его сознания следила за медленным током ци, подталкивая её к самым неприятным повреждениям, часть контролировала глубину дыхания… Вдох. Выдох. Из медитативного транса его вывел поток холода, вырвавшийся из раскрывшегося в тенях портала, и звук шагов. Он встрепенулся, открывая глаза и выхватывая взглядом тёмный силуэт на фоне скудного свечения нескольких вмурованных в стены ночных жемчужин. — Мой Король!.. — хрипло воскликнул он и, неловко взмахнув связанными руками, скользнул вперёд, облегчённо прижимаясь лбом к бедру. Мобэй-цзюнь одним движением опустился на колени, подхватывая его в надёжные объятия, нетерпеливо поддел когтями вервие. Шан Цинхуа устало растёкся, опираясь спиной на широкую грудь и опуская затылок на плечо. Подставил покрасневшие запястья под заботливые касания подушечками пальцев и ласковые капельки ци, окутывающие прохладой раздражённую кожу. Во все стороны хлынул мороз, сковывая кислотную гладь коркой зеленоватого льда и конденсируя облачка едкого пара, быстро выпавшие инеем. Воздух заметно посвежел, и заклинатель наконец-то смог вздохнуть полной грудью. Холод уже много лет как перестал беспокоить его даже на малую толику… Когда жжение в горле и глубже, наконец, стихло, он пожаловался: — Тебя так долго не было. — Искал, куда эти ничтожества засунули твой меч, — низкий голос отдавался вибрацией во всём теле. Когтистая ладонь коротко коснулась перстня на другой руке, выпуская из цянькуня недлинный клинок в обманчиво-простых ножнах, который Цинхуа перехватил прямо в воздухе и прижал к груди. Меч отозвался приятно покалывающей волной ци — ему тоже совсем не понравились чужие руки и расставание с хозяином. — Ты нашёл его!.. Ох, спасибо, спасибо, Бай-эр! — заклинатель извернулся всем телом, разворачиваясь к своему Королю лицом. Оседлал твёрдые колени, обхватил свободной рукой родное лицо. Потёр большим пальцем обеспокоенную складку, в последнее время всё чаще появляющуюся между ровных стрел бровей. Спустился ниже, легонько погладив опущенный уголок рта. Сапфировые блики огонька хуадянь отразились в крупном аквамарине перстня на пальце — тюремщики не посмели тронуть знаки его принадлежности Северу. Цинхуа откинул голову назад, привычно укладываясь затылком на широкую ладонь, ощутил, как когти цепляются за откровенно растрёпанные косы. Позволил мечу негромко звякнуть о камни, выскальзывая из расслабившихся пальцев… Начавшее оттаивать выражение лица Мо Бая внезапно снова заледенело, выражение глаз стало отстранённым. Супруг и сюзерен становился таким, только когда приходилось сдерживать гнев или боль. Ох. Цинхуа уронил руку на правое плечо ледяного демона, коротко впиваясь пальцами сквозь все слои одежды и посылая следом россыпь щипучих искр ци, чтобы привлечь к себе внимание. Синие глаза немного ожили, встречаясь с ним взглядом. — В груди жжёт? — неохотный кивок в ответ. — Мой Король, не думай об этом сейчас, смотри на меня, давай же, вдох, выдох, вдох, выдох… — закаменевшее было мощное тело под ним постепенно расслабилось. — Легче? — Мгм, — и тонкие губы коснулись его виска, а объятия обвились теснее. — Всё уже, прошло. Ты прав, А-Хуа, у нас ещё есть время. Цинхуа с готовностью подставил лицо и шею под россыпь лёгких поцелуев, обнимая в ответ и притираясь всем телом. — А раз время… ещё есть… — прошептал он, согревая своим дыханием заострённое ухо, прихватывая зубами медленно начинающий голубеть краешек и слегка оттягивая кольца серёг, — то может… твоё Величество… соблаговолит… вытрахать… из головы… этого Цинхуа… лишние мысли?.. Мобэй в ответ низко рыкнул ему в шею. Заклинатель выгнулся и ахнул от удовольствия, почувствовав длинный мазок языка и следом — знакомую лёгкую боль от клыков. Да-а-а-а. Он таял и плавился под настойчивыми губами, оставляющими на коже покрасневшие пятна засосов, под руками, блуждающими по телу и сдирающими остатки одежд — и отвечал как мог, на ощупь выпутывая своего ледяного, но такого горячего Короля из ханьфу, оттягивая тяжёлые белоснежные косы, оставляя на мраморных плечах лунки от ногтей… Мобэй отвлёкся на несколько мгновений, разворошив груду одежд в гнездо, спешно накрытое его собственным плащом, и бережно уложил заклинателя поверх тряпок, нависая и окидывая жадным взглядом. Цинхуа полюбовался нежно-голубым румянцем, окрашивающим уже не только уши, но и высокие скулы распалённого ледяного демона, и призывно развёл колени. Его Король привычным движением выудил из перстня-цянькуня баночку смазки, перебивая тонким запахом цветов османтуса остатки кислотной едкости в воздухе. Втянул заострённые когти и — наконец-то — вжал сразу два влажных пальца в плотно сомкнутые складки его хризантемы. Мышцы, уже давно привычные к регулярным вторжениям в тело с этой стороны, послушно расслабились. Цинхуа выгнул поясницу, насаживаясь на пальцы глубже и с нетерпением ожидая того момента, когда уже нефритовый стержень его властного супруга заполнит его тело и опустошит разум, оставив только ощущения и набирающую скорость круговерть ци. …Всё ещё сжимающие друг друга в объятиях тела налились тягучей усталостью. Их совершенствование, наоборот, было разогнано до предела. Духовная энергия, многократно подстёгнутая парным совершенствованием и заранее подобранными пилюлями стимуляторов, мощными потоками гудела в меридианах, не замедляясь уже даже в моменты передышки. Шан Цинхуа не помнил точно, сколько раз за эту долгую ночь они достигали сияющего пика, не желая отпускать, цепляясь друг за друга с отчаянной жадностью, прижимаясь с невыносимой нежностью, словно пытаясь слиться в одно существо — и ненадолго замирая тесным клубком в перерывах. Сейчас Мо Бай накрывал его своим большим телом, словно заслоняя широкой спиной от враждебного мира. Расслабленное в истоме после очередного — последнего — раунда па-па-па, оно ощутимо прижимало Цинхуа к полу, словно якорь, удерживающий корабль в надёжной пристани. Заклинатель сжал покрепче руки на талии своего Короля и грустно вздохнул. — Утро, Бай-эр. — Мгм, — привычно придерживающая затылок ладонь перебрала пальцами, подхватывая поудобнее. Лоб почти обожгло морозное касание синего пламени, синие глаза смотрели на него практически в упор. — Утро, А-Хуа… Пора? Заклинатель зажмурился и сглотнул, пережидая мгновение противной слабости и прокатившийся по спине озноб. Его Король, его супруг и возлюбленный с ним, до конца — напомнил он себе. Они сумели сберечь хотя бы это. Он слепо потянулся к губам Мо Бая, черпая силы в нежности и безмолвной поддержке, запустив обе руки в белую гриву. Когда демон замер и слегка отстранился, Цинхуа бросил взгляд вниз, на уродливые полосы ожогов, начавшие пятнать широкую грудь. Поджал губы, высвобождая руку и складывая печать меча. Мо Бай привстал, усаживаясь на пятки и подтягивая его за собой. Они прижались друг к другу, притиснулись грудь к груди, одновременно с этим расправляя и сплетая ауры. Укладывая подбородок на левое плечо своего Короля, Цинхуа видел отсвет металла своего парящего в воздухе клинка и с лёгким треском вырастающие вокруг них из пола первые ледяные клыки, уже начавшие загибаться внутрь. Лёгкое движение пальцев, короткий тихий свист — и вот уже оба их тела нанизаны на клинок. Лёд присоединился к металлу мгновением позже. Цинхуа почти не чувствовал боли — ощущения тела напрочь забивала бешеная вибрация потоков ци, начавших вырываться из них обоих и раскручиваться вихрем вокруг. Мо Бай пробормотал над ухом «Подожди чуть-чуть, А-Хуа, я сейчас, я с тобой…», хрипло булькая разодранными лёгкими. В глазах начинало темнеть, но заклинатель ещё успел увидеть стены льда, накрывающие их обоих, обхватывающие растерзанные тела ещё одним бережным объятием, и ярко вспыхнувший язычок красного пламени, озаривший удивлённое лицо Императора Демонов у двери. Больше он не видел и не чувствовал уже ничего, ну то есть телом не чувствовал. Каким-то образом его сознание растеклось по всему неотвратимо разрастающемуся ледяному куполу, сияющему изнутри нежно-зелёным светом породившей его духовной энергии, охватывая странным подобием чутья ци каждый камень, с которым соприкасался неостановимо нарастающий ледяной поток. «Блять. Получилось», — пронеслась мимолётная мысль. Пылающий их общей ци и волей лёд упёрся в стены и потолок, с треском сминая их, перемалывая внутри себя. Горящий алым силуэт попятился, но выхватить дымящий злобой и безумием клинок, чтобы сбежать, уже не успел. Их лёд рывком ускорился, вскрывая Водную тюрьму как консервную банку… «Да, детка, давай, ломай её полностью!..» Мелькнул в духовном видении образ воющего над обломками меча калеки в одной из соседних камер, милосердно быстро придавленного рухнувшим потолком. «Прощай, Шэнь-шисюн, прощай и прости, и счастливого тебе посмертия». Мелькнуло распяленное в крике морщинистое лицо ублюдка лао Гунчжу, перемалываемого стеной льда. «Попался и ты, старый враг», — донеслось мрачное удовлетворение Мобэя. Гасли одна за другой меньшие искры — жизни тех, кому не посчастливилось в это утро оказаться в Водной тюрьме. Лёд, сияющий от напитавшей его ци, не просто сметал всё на своём пути — перед ним катилась волна жгучего мороза, какой и в самом сердце Севера не сразу найдёшь. Слабым хватало уже этого. Прочие же… Льдом равно накрывало заключённых и тюремщиков, людей и демонов. Остатками угасающего сознания он — они — ещё успели отметить затухающий язычок огня и бессильной ярости небесного демона, силившегося втянуть глоток воздуха в насквозь промороженные лёгкие. Там, внизу и в центре, где покоились уже ненужные тела, где лёд был мощнее и холоднее всего… «Прощай и ты, ожесточённый и одинокий Император, марионетка-на-троне…» Над источающей нестерпимый холод ледяной гробницей, в которую превратился Дворец Хуаньхуа, медленно вставало солнце.

(・ω・)

Мо Бай выплывал из сна медленно, постепенно осознавая себя. Ровный и неспешный, легко контролируемый ток ци по меридианам. Чуть ускоренное биение сердца. Глубокий вдох — у него снова — нет, всё ещё — есть тело? Да. Запахи и приглушённые звуки человеческого жилья. Тёплый человечек, свернувшийся под боком и посапывающий ему в подмышку — Цинхуа, живёхонький. Значит… ЭТО ему приснилось? Тщательнее прислушавшись к совершенствованию, ледяной демон уловил янтарное мерцание в меридианах и небольшую утечку собственной энергии. О, они обменивались ци, пока спали. Хмм… Это могло повлиять, но как?.. Демон рассеянно почесал слегка зудящую грудь. Он всё ещё обдумывал, что ЭТО такое было, перебирая все отпечатавшиеся в памяти детали необычного сна, когда его Цинхуа завозился, просыпаясь. — Сдобрутр, мой принц, — пробормотал маленький заклинатель, сонно щурясь. Вчера они проговорили до вечера. Мо Бай не был приспособлен к рассказыванию длинных историй, так что после первого, очень краткого пересказа основных событий Цинхуа достал чернила, приличную стопку бумажных листков и начал пытать его наводящими вопросами, записывая ответы. Они оба сомневались, что, даже изведя всю бумагу, сумели бы зафиксировать все потенциально важные детали, но для начала и этого было достаточно. С непривычки разговоры совершенно измотали Северного принца — да и заклинатель признался, что после впихивания в одну голову памяти двух воплощений новая информация укладывалась «со скрипом». Так что спать они упали довольно рано, ещё до захода солнца, ограничившись парой довольно целомудренных поцелуев. Но даже сейчас лицо его Цинхуа выглядело несколько помятым, а под глазами наметились тёмные круги. — Утро, баобэй. Всё в порядке? — Мо Бай провёл когтистой ладонью по взлохмаченным волосам, наслаждаясь самой возможностью это сделать. — Угх… Да, Бай-эр, спасибо. Просто сон приснился… странный. Демон заинтересовано шевельнул бровью. Цинхуа тоже? Тогда… — Поделишься? — Хмм, да там ерунда какая-то, чес-слово. Мы с тобой устроили марафон па-па-па, почему-то посреди Водной тюрьмы, а потом разнесли её вдребезги. Льдом. Мда, мощно получилось… — Мгм. И даже лао Гунчжу достали, — согласился ледяной демон с оценкой партнёра. Раз, два, три… —… Что? — вскинулся Цинхуа, стряхивая остатки сна и таращась на Мо Бая. Видимо, что-то его всерьёз встревожило — заклинатель вдруг охнул и лихорадочно начал раздёргивать и так весьма символически запахнутый спальный халат. Демон накрыл его руку своей, сдвинул в сторону вместе с тканью — щекотные касания поверх зудящей кожи вызывали невольное желание наморщить нос. На его груди постепенно таяли более тёмные полосы раздражённой кожи. — Это же… Чёрт, рисунок точь-в-точь как та мерзкая печать! Бай-эр, как ты себя чувствуешь? Не жжёт? — заклинательская ци плеснулась с руки щедро и неаккуратно, спешно заполняя собой меридианы. — Мы же не притащили эту дрянь сюда?! Мо Бай медленно качнул головой. Протянул свободную руку, стягивая уже нательную рубаху Цинхуа. — У тебя тоже, — прохладные пальцы осторожно коснулись розоватой полосы у левого соска. Между четвёртым и пятым ребром, именно там, где скользнул в тело своего мастера духовный меч. Цинхуа потёр медленно светлеющий след от удара, поднял на Мобэя растерянный взгляд: — Не понимаю… Это должен был быть сон — но он был таким ярким, и эти следы, и я помню, как выглядит печать проклятия, и ты сказал про лао Гунчжу!.. — А-Хуа, тихо, дыши, — Мо Бай притянул к себе взъерошенного заклинателя, успокаивающе перебирая волосы и поглаживая спину. Когда Цинхуа немного расслабился, демон продолжил. — Я думаю, это было пророческое видение. Мы обменивались ци во сне, поэтому я тоже его увидел. — Ох… Бля! — пробормотал юноша ему в плечо, — но разве?.. В смысле, я же не?.. ну, кроме той дурацкой новеллы… Но никогда не было так ярко! Чтобы прямо чувствовать, и запах, и прикосновения… — Цинхуа зарумянился, видимо, вспомнив, как именно они разгоняли ци до нужного уровня. — Ты заклинатель, — пожал плечами Мо Бай. — У тебя сейчас куда больше ци, чем у обычного человека. И мы занимались парным совершенствованием. Цинхуа зарумянился ещё больше. — Думаешь, поэтому? — Первый всплеск сил всегда мощный, — демон ласково убрал за ухо выпавшую прядь волос. — Я уронил в портал западные покои, когда пробудил свои. Цинхуа смог нырнуть в будущее и растянуть своё видение на меня. Заклинатель неловко хихикнул, прижимаясь лицом к голой груди Мо Бая. — Да уж, занырнул так занырнул… Эффект присутствия вышел — закачаешься! Я твой небесный столп со всех сторон обчувствовал, хах… — Цинхуа посерьёзнел, немного отстраняясь и укладываясь удобнее. — Но… я целиком был тем Шан Цинхуа. Знал, о чём он думал, что чувствовал, имел его воспоминания… как если бы это случилось со мной наяву. И если это видение… получается, почти ничего не изменилось? Я всё равно попал в Водную тюрьму, и Шэнь Цинцю… — Шан Хуа передёрнул плечами. Мобэй задумчиво качнул головой. — Когда ты из другой реальности вспомнил своё пророчество, его сумели изменить. Так что это скорее… предупреждение. То, что может, но не обязано произойти. — Хаа, — заклинатель облегчённо выдохнул и растёкся поверх демона. — Кто-то там, на Небесах, благоволит к моему маленькому Цинхуа, — ласково поддразнил Мо Бай, чмокнув пушистую макушку. — И подбрасывает мне подсказки? Мда, это, конечно, не IDDQD, но всё равно как-то читерно… О! Значит, то, как мы жахнули, действительно можно устроить? Вот прямо так сильно, чтобы даже небесного демона раскатать? А как?.. — Родовая техника, — пожал плечами принц Севера, — одноразовая. «Сердце зимы» применить сможет только Мобэй-цзюнь. Но одной моей силы на Императора не хватило бы. Наверно, потому я и позволил тебе… а не отправил в безопасное место в последний момент. — Хэй! И что бы я без тебя потом делал? — Цинхуа возмущённо шмыгнул носом, — Лучше уж так, вместе и на перерождение уйти. И вообще, я обещал следовать за тобой до конца жизни! Так что если всё-таки придётся «громко хлопнуть дверью» напоследок, ты от меня не отвяжешься! — А-Хуа… — встревожился Мо Бай от такого заявления, но заклинатель упрямо продолжал: — Вот ты же не смог без меня и вернулся сюда! Так неужели ты думаешь, что я… что я не смогу полюбить тебя так же сильно? Что я захочу остаться — так, не захочу тоже… исправить? — голос Цинхуа сорвался. — А я даже не демон, моей выносливости не хватит на Солнцеворот или на Священный Мавзолей… — карие глаза влажно блестели. — Ох, баобэй… — демон перетёк в сидячее положение и устроил своего человека между скрещённых ног, прижав к груди, — тогда договорились. Вместе до конца, каким бы он ни был. Они замолчали. Цинхуа немного посопел и пошмыгал носом ему в плечо, но постепенно затих. Наконец успокоившись, заклинатель повернул голову, скосил на него один любопытный карий глаз и спросил: — И какие у нас на сегодня планы? — Вот планами и займёмся, — приподнял уголок рта Мо Бай.