С днем святой Валентины!

Джокер достал из штанов пульт с одной лишь красной кнопкой, а большой палец уже тянулся нажать. С удовлетворением и хитростью посмотрев Брюсу прямо в голубые глаза, он собирался сделать лишь одно движение пальцем, такое легкое, но такое, по мнению самого Бэтмена, критичное. Жертвы надо предотвратить, нужен отвлекающий маневр, но какой? Мысли путались, хотелось просто выбить из рук пульт, но вероятность того, что кнопка все же будет нажата, слишком велика. Что делать? В голову не пришло ничего лучше, кроме как... К черту все. Грубые пальцы Уэйна впились в затылок, сжимая зеленые волосы. Притянув Джона к себе довольно близко, он впился в чужие губы так, словно этого совершенно не хотел. Словно этот поцелуй был вовсе не попыткой сближения, а наказанием. Джокер стал в этом слиянии первым, кто, проявив инициативу, задействовал язык. От такого пальцы Брюса впились сильнее в бледную кожу. Юрким движением руки, Бэтмен хотел отнять кнопку из расслабленной кисти, но Джон, заметив это, убрал руку за спину, сильнее напирая языком, старательно обвивая Брюса — тот был сбит с толку. Нахмурившись, он придвинулся ближе, в попытке залезть за спину и дотянуться до этой гребанной кнопки, но именно в эту секунду Джокер решил поиграться: переместив руку на щеку Бэтса, он напирал и напирал — взял над ситуацией верх, полностью путая Уэйна в своих же мыслях — смущал, настаивал и ловко маневрировал. Брюс почувствовал, как что-то сжалось в его груди. «Нужно.. выхватить пульт» — единственная здравая мысль пролетала в голове уже реже и дальше, словно проносилась тихим эхом. А, может, уже и не нужно вовсе ничего выхватывать? Взяв Брюса за подбородок, Джон медленно отстранялся, переходя со страстного танца языков в нечто, похожее на нежные почмокивания. — Что ж.. Это было даже лучше первого раза, но по прежнему не так. Ставлю семь из десяти, — ухмылялся Джокер. — Отдай кнопку, - сквозь тяжелое дыхание пропыхтел Бэтмен. — Серьезно? После того, как ты пытался воспользоваться мной ради этой штуки? — вновь достав ее из-за спины, Джон опустил палец, вбив кнопку в пульт. Нажал? Неужели? — да подавись. — Джокер! — рявкнул Бэтмен, сжимая кулаки. Он выглядел так нелепо с этой размазанной по щекам помадой: так, словно предал сегодня не только сотни людей, допустив нажатую кнопку, но и самого себя. Свои принципы. Но вдруг, не сдержав смех, Джокер снова расхохотался. Этот смех, впиваясь в уши, сдавливал разум и высасывал рассудок, подобно яду. Иронично, что первым оружием преступника был именно увеселяющий газ — это как никогда подходит его личности. Смех, который сводит с ума. Брюс почувствовал, как от злости пелена появилась перед глазами, вот только непонятно, на кого из двух он злился сильнее. — Видел бы ты свое лицо! — кряхтел Джей, хватаясь за живот, — Кнопка не рабочая, Бэтс. Но как же ты ради нее старался, мне даже завидно! Хохоча, он кинул кнопку в Брюса, и та была ловким движением поймана. Коснувшись шлема, Бэтмен включил зрение, и обнаружил, что в железке действительно нет проводов. Черт возьми, как же это вывело Уэйна из себя. Он сжал кнопку так сильно, что та с треском разрушилась прямо в руках. — Настоящая кнопка у Валентины, но я сомневаюсь, что она дотягивает до моего уровня, — ухмыльнулся Джон, поправляя разлохмаченные волосы, — хотя я был бы рад, если бы она ее все же нажала. Надеюсь, в этот момент я буду рядом с тобой - хочу увидеть твое лицо! Этот довольный смешок заставил Брюса вжаться в руль и вдавить в педаль газа так, что вновь засвистели покрышки. Достав из консоли очередные наручники «на всякий случай», он кинул их Джокеру на колени. — Надевай, — буркнул он, явно показывая, что любое непослушание аукнется не очень хорошо, — и чтоб без фокусов. — О, я говорил, что мне нравится, когда ты такой властный? — еще секунда, и у Уэйна из ноздрей покатит пар, а лицо станет краснющим, как помидор, но щелк наручников немного успокоил разъяренную душу, — знаешь.. А это интересная идея! С наручниками я был бы не против попробовать. Второй щелк расслабил Бэтмена намного проще. Хоть сейчас Джей не стал вытворять всякого — хватит уже с Брюса. Он и без того разрывается между чувством вины и непониманием происходящего: больше хочется верить в то, что вся эта ситуация лишь галлюцинация от газа Пугала. Что это все не на яву. Но он понимал точно то, что постепенно сходит с ума. Мозгу срочно нужна разгрузка, а в Аркхэме срочно нужен еще один пациент. Поездка проходила в тишине, только Джокер иногда заговаривал о чем-то своем, задавая вопросы, которые все впоследствии оставались без ответа — не до этого. Хотя оба прекрасно понимали, что еще встретятся. Что еще обсудят все произошедшее. Если честно, Брюсу очень хотелось с кем-то поделиться переживаниями, но не с кем. Кем он вообще себя выставит? «Альфред, я два раза поцеловался с самым опасным и жестоким преступником Готэма, наплевав на все твои предостережения. И мне даже немного понравилось. Каковы мои прогнозы?» «Гордон, мы ведь друзья? Так вот.. Помнишь Джокера?» Бэтмену страшно представлять, что бы с ним сделали, если бы узнали. С каким выражением лица на него бы посмотрели? А Джокеру, кажется, вообще плевать. Сидит, дрыгая ножками, смотря на пролетающие вокруг деревья и ускользающую под шинами дорогу. О чем он вообще думает? Нет, скорее о чем он вообще думал? Кажется, в преступном мире и без того ходят слухи о нездоровой привязанности Джокера к Бэтмену — это заметит каждый внимательный человек. Но что было бы, если все узнали? Наверное, Бэтмен бы прекратил вселять страх до дрожи в коленях. Возможно, Брюсу даже кричали бы что-то вслед и провоцировали. Нельзя допустить, чтобы кто-то узнал. Но и ведь с самим Джокером не заговоришь об этом — он заметит волнение. Поймет, что эта тема ударяет Уэйна прямо под дых, и, наверняка, найдет повод лишний раз напомнить о своей оплошности. Хотя Джону тоже не очень выгодно, чтобы в его кругах узнали, что он целовался с перекаченным мужиком. Даже если этот перекаченный мужик — защитник Готэма. Абсурдная ситуация. Кстати о ситуации — помада. Как вовремя он вспомнил! И что было бы, если бы с этими следами на щеках, он явился бы в Аркхэм? Учитывая еще и размазанную помаду на губах самого Джокера. Злостно стирая ее, Бэтмен хмурился все сильнее. Матовая. — Я могу помочь, — ухмылялся Джокер, но в ответ получил лишь неразборчивое бурчание, — тебе, кстати, очень даже к лицу. Хотелось врезать посильнее, только непонятно, кому именно. Каждая минута длилась отвратительным часом, и Брюс уже не знал, куда себя деть от этих мыслей. И вот, снова эта сцена, каждый раз вызывающая дежавю: хмурый Бэтмен стоит у главных дверей лечебницы вместе с развеселым Джокером в наручниках под ручку. Интересно, как долго придется ждать следующей встречи? — Вперед! — охрана пихала преступника оружием, подгоняя, а Джокер лишь ухмылялся, поглядывая на отдаляющуюся темную фигуру в дверях, так и нашептывая взглядом: «до встречи». С тяжелой головой Брюс добрался до убежища, где его уже встречал обеспокоенный дворецкий. — Всё в порядке, сэр? — кажется, тот уже успел накрутить себя. Брюс понял, что не может соврать, поэтому предпочел оставить вопрос без ответа. Все было определенно не в порядке — все было хуже некуда. — Нужно взять мою кровь на экспертизу, — сняв шлем, Уэйн, пошатнувшись, направился к бэт-компьютеру. — Вам надо отдохнуть. Анализы подождут, — на Альфреде не было лица. Наверняка, тяжело думать о том, что ты ничего не смог сделать, когда твоего близкого человека накачали сильным наркотиком — чувство вины съедало изнутри. — Все в порядке, — отрезал тот, как всегда, кратко и сухо, — результат будет известен через 2-3 дня. Не так быстро, как хотелось бы, но все же лучше, чем ничего. Усевшись на стул, Бэтмен избавился от своего костюма, оголив торс. Множественные шрамы красовались на нем: от глубоких ранений до маленьких, незначительных царапин. Стоило крови залиться в шприц, как Уэйн почувствовал резко накатывающее на него недомогание. Все вокруг становилось мутным и приглушенным — кажется, самое время немного отдохнуть... Альфред безуспешно окликал Брюса, но тот уже был не в состоянии ответить. Это был мучительный обморок, когда тело перестает тебя слушаться, а сознание отключается постепенно, не давая этому противодействовать. Прошло всего мгновение, как Брюс, сжав в руках одеяло, резко оторвал спину от кровати — вскочил, словно от кошмара. Он думал, что смог побороть свою слабость, и до сих пор сидит на кресле в бэт-пещере, но нет. Рука в области сгиба локтя была перевязана бинтом, а сам Уэйн находился в своей спальне. Роскошной, но такой пустой. В ней давно не было никого, кроме членов семьи, а постель уже не казалась такой уютной, как прежде. Он больше не получал удовольствия от сна. На краю кровати сидел Альфред — заботливым, но таким уставшим взглядом, он смотрел прямо в голубые глаза. Он знал, что никак не может помочь, поэтому пытался лишь находиться рядом, и ему хотелось верить, что Брюсу становилось от этого хоть немного легче. — Кровь сдана на экспертизу, осталось только ждать. На шлеме я не обнаружил никаких записей, которые могли бы нам помочь в расследовании. Мне жаль. Отдохните, сэр... Я прошу Вас. — осторожно уложив Уэйна обратно на подушки, дворецкий поднялся, — Позовите, если чем-то понадоблюсь. Закрыв за собой дверь, Альфред не только оставил Брюса наедине со своими мыслями в одинокой спальне, но и в давящей тишине, что вызывала бескрайнее напряжение и тревожность. Всякое в жизни приходилось переживать, и если каждое воспоминание посмеет вспыхнуть искоркой в этом огромном пламени, то огонь может распространиться по всему сознанию. Как жаль, что не всегда мысли можно контролировать, какие бы усилия не были приложены. Рано или поздно, все выйдет из под контроля. «Вышло из под контроля...» — веки прикрылись под весом хмурых бровей. Ему хотелось думать, что все произошедшее лишь сон или какая-то неудачная шутка, но бинты на руке говорили об обратном. Он еще не настолько спятил, чтобы не отличить сон от реальности... Правда? Те поцелуи — огромная ошибка. Как если бы море во время шторма вдруг загорелось огнем. Как если бы муравей съел слона, а жираф свернулся бы в конвертик — бред! Но чем сильнее ты углубляешься в это царство абсурда, тем убедительнее это выглядит — это и пугало. Брюс знал, что наркотик — это только своеобразный толчок к запретному плоду. Если бы он действительно был зачарован Джокером, то одного поцелуя было бы мало. Они никогда не говорили о любви, но оба знали, что их взаимоотношения особенны. Что уж скрывать: они не были врагами, потому что их связывала не ненависть. Бэтмен понимал, но в то же время невероятно осуждал действия Джокера. Хотя он проклинал себя каждый раз, когда хотел согласиться с некоторыми логичными выводами, вылетающими с губ, небрежно раскрашенных помадой. Так и здесь — невыносимо мерзко от осознания, что Джокер зацепил Бэтса за живое. Этот поцелуй был своеобразным проникновением не только в полость рта, но и в душу. Их сердца бились в унисон, а языки переплетались в страстном танце, словно ждали этого очень давно. Даже сейчас, думая об этом, Брюс заметил, как тело покрывалось мурашками... Но скорее от страха того, что будет дальше. Эти размышления ни к чему не привели: только два мнения боролись друг с другом: мозг кричал о рациональности и нужде оставаться в трезвом уме, пока сердце, окунаясь в затишье, трепетно ждало хоть какого-то намека. Ждало, пока этот узнаваемый голос снова ляпнет что-то на потеху простолюдинам, которые никогда не поймут истинного смысла, ведь эти слова будут предназначены только одному единственному — Брюсу. Не Бэтмену или кому-либо еще, а только тому, кто находится под этим слоем образов и ложных убеждений. Слова... Уэйн совсем забыл о словах. Вы бы могли подумать, что он наконец задумался о своих чувствах? Увы... «Настоящая кнопка у Валентины». Точно! И как он мог забыть? Нужно было сказать об этом Альфреду, но пока... Все эти мысли медленно сводили с ума. Такое ощущение, будто сознание порой существовало отдельно от тела. Не давая себе отчета о прошедшем времени, Уэйн не заметил, как вновь погрузился в сон, только на этот раз уже менее тревожный. Потребовалось несколько дней на то, чтобы прийти в чувства. Все это время Брюс то и дело порывался бросить все, надеть костюм и патрулировать улицы, но в новостях тишина, бэт-сигнал молчал, а тело нервно содрогалось каждый раз, когда мысли посещала затея вновь обличиться бэтменом. Он и не заметил, насколько устал. Стоило сделать перерыв хотя бы на пару дней, в этом Альфред был полностью прав. В базе данных наш герой смог найти только досье о мелком хулиганстве, от которого открутились штрафом. Кто эта таинственная женщина — Валентина? Наверное, стоило ввести в курс дела Гордона, но Брюс не горел желанием объясняться за то, что произошло в офисе: наркотик — слишком важная деталь. Либо нужно рассказать обо всем без исключения, либо и вовсе не говорить ничего, и Бэтмен решил выбрать именно второе. В конце концов, не в первый ведь раз он решался раскрыть дело самостоятельно, правда? Хотя мысленно он и догадывался о том, что это глупая идея. Речь идет, возможно, о новом опасном преступнике-злодее со своим именем и оружием. Надо было добыть больше информации, и самым логичным решением казалась поездка в Аркхэм. Нужно было допросить Джокера, ведь казалось, что он знает о Валентине немного больше, чем написано в базе данных. С тяжелым сердцем Брюс надел шлем, завершающий образ, и встретился взглядом с Альфредом. Тот казался уже менее обеспокоенным, ведь он был рад, что Уэйн послушался его, дав себе время на отдых вопреки всему. В то время как сам Уэйн в глубине души метался из стороны в сторону. Контакта с Джокером надо было избегать, но что, если нет выбора? Нет. Выбор был всегда, и Брюс это прекрасно понимал, но его по прежнему тянуло к опасности, которой веяло от безбашенного клоуна-принца преступного мира. Он оправдывал любые мысли о Джокере наркотиком, не понимая, что тем самым только сильнее привязывает себя к тому, что произошло в бэтмобиле. Санитары мрачно встречали Темного Рыцаря в Аркхэме, ведь знали, что если он пришел в такое место, значит не стоит ждать ничего хорошего. Стоило бы просто спросить о Валентине лично у специалистов, которые держали её в лечебнице до побега, но без удостоверения полиции никто не имел права давать личную информацию — врачебная тайна. Простая формальность, которую нельзя было избежать. Тем не менее, сам власти Готэмского округа в виде документов и контракта позволил Бэтмену являться в Аркхэм, разрешая контактировать с пациентами, но не больше. И то под присмотром санитаров и охраны. Дойдя до переговорной комнаты, где буквально за дверью в наручниках сидел один из самых опасных преступников Готэма, Бэтмену не хватало решимости дернуть за ручку двери. Он все чаще замечал за собой то, насколько тяжело ему стало лишь думать о контакте с Джокером. Брюс чувствовал, будто потакает ему, следуя по изначально заготовленному сценарию. Будто не выполнил домашнее задание в виде обдумывания ситуации в машине, хотя он и не должен был. Так почему? Стиснув зубы, Уэйн дернул ручку, войдя в помещение.