Трещина в сюжете

      Цзинъи узнал это место.       Он оказался на территории своего ордена. На улице давно стемнело, на небе появлялись первые звёзды. Вдалеке, ближе к зданию и дорожкам, уже зажгли фонари, что разгоняли ночную тьму и дарили спокойствие проходящим мимо старшим заклинателям. По улице гулял зябкий ветерок. Сам Цзинъи быстро осознал, что находиться на знакомой поляне — самое дальнее тренировочное поле, считающиеся полузаброшенным. Оно частично заросло и выглядело ночью достаточно устрашающе, отсюда же вела тропинка в одиноко стоящую беседку.       «Вот это да, воспоминание кажется таким реалистичным», — промелькнула мысль в его голове.       Позади него послышались неспешные и лёгкие шаги. Обернувшись, глаза Цзинъи расширились от изумления. Это был Лань Ванцзы! Только выглядел он совсем по-другому: осунувшийся, с едва заметными синяками под прекрасными глазами. Волосы были собраны в низкий хвост, при этом было видно, что спать этот человек не собирался. Он выглядел таким хрупки и тонким в нижних одеждах и накинутом на них верхнем ханьфу, что казалось — надави слегка — и он сломается. Только первое впечатление по его внешности всегда было обманчивым, с какой стороны не посмотри.       Молодой Лань Ванцзы остановился неподалёку от него, его задумчивый взгляд был направлен в небо, а губы — сжаты в тонкую полоску. Он был погружён в собственные мысли и вряд ли они были приятными, если судить по его лицу.       «Видимо, сегодня та самая ночь, когда он снова оплакивал смерть Вэй Усяня», — подумал Цзинъи, с любопытством рассматривая заклинателя, что неторопливо направлялся к той самой беседке.       Внезапно до ушей Цзинъи донеслось странное шуршание и хруст веток. Устремив взгляд в сторону кустов, он мигом остановился на подозрительных белых пятнах, мелькнувших меж веток. Нахмурившись, Цзинъи подошёл ближе и с удивлением обнаружил, что может проходить сквозь предметы!       «Ах да, воспоминания. Я здесь кто-то вроде призрака».       Зато эта «способность» помогла ему быстро узнать, кто скрывался за кустами. Это был он сам, точнее прошлый хозяин тела, примерно возраста трёх-четырёх лет.       Маленький Лань Цзинъи выглядел таким очаровательным, что теперешний просто загляделся. Малыш куда-то крался, периодически сдувая противную прядку чёрных, словно смоль коротких волос. Он руками придерживал наспех небрежно надетые верхние одежды, ступая босыми ногами по траве. Налобная лента нашлась в крошечном кулачке, что прижимали к груди. А вот детские глаза смотрели куда-то в сторону от старшего, явно за кем-то следили.       «Он следит за Лань Ванцзы?» — поймав взгляд малыша, Цзинъи быстро понял, что оказался прав. «Так, у меня появилось несколько вопросов. Первый: как он ночью умудрился не попасться дежурным? Второй: зачем он следит за своим дядей? И третий: где его обувь?»       Маленький Лань Цзинъи, между тем, уже успел добраться до беседки, в которой устроился Лань Ванцзы. Старший заклинатель сидел, слегка сгорбив спину, свои руки он поставил на колени, разведя те в стороны. Голова покоилась на руках, скрывая лицо. От подобной картины сжималось сердце.       «Тяжело смотреть на страдания человека, не имея шанса помочь».       Цзинъи остановился у входа в беседку, с сочувствием смотря на молодого заклинателя. Руки чесались подойти и хотя бы молча поддержать Лань Ванцзы, но это — всего лишь воспоминание, а он здесь — дух. Оставалось только продолжать наблюдать за ним и маленьким Лань Цзинъи. Тот спрятался за стенку беседки, несмело выглядывая из-за неё. Его любопытный взгляд был направлен на Лань Ванцзы, который не замечал слежки.       «Интересно, часто ли он видит своего дядю в подобном состоянии?» — задался вопросом Цзинъи, переводя взгляд с одного Ланя на другого.       Несколько минут ничего не происходило. Лань Ванцзы продолжал сидеть, не шевелясь, а маленький Лань Цзинъи стоял у стенки. При этом невооружённым взглядом было видно, что ребёнок начал замерзать, его руки слегка подрагивали, он ставил одну ножку на другую, стремясь хоть немного согреть их.       «Такими темпами он быстро окоченеет и заболеет. Сколько ещё он здесь…»       Тихий, почти незаметный всхлип прервал размышления Цзинъи. Он повернул голову в сторону молодого заклинателя, не сразу поняв, что это он всхлипнул. Он поджал губы, опуская глаза. Ему казалось, что он не имел право становиться свидетелем чужого горя. Это было не его дело, ему не следует лезть, если не просят.       Но малыш Лань Цзинъи так не считал.       Дети по своей природе — невинные и добрые, они эмпатичны и на подсознательном уровне понимают, когда взрослым плохо. Если кто-то в их присутствии грустит или страдает, они подойдут к ним и спросят, что случилось, а затем попытаются хоть как-то помочь.       Малыш вздрогнул, когда услышал всхлип, замялся, оглядываясь по сторонам, вышел из своего «укрытия» и мелкими шажками приблизился к взрослому, обеспокоенно смотря на него.       — Шушу? — негромко позвал того маленький Лань Цзинъи, теребя край своей ленты.       Лань Ванцзы вздрогнул и резко поднял голову, натыкаясь на малыша. Цзинъи от изумления даже рот приоткрыл, увидев красные глаза и две дорожки от слёз на слегка порозовевших щеках. Во взгляде Лань Ванцзы он успел заметить горечь, боль и отчаяние, прежде чем они скрылись за пеленой привычного равнодушия. Своей маской молодой заклинатель мог обмануть кого угодно.       Но не своего племянника.       — Шушу, вы плакали? — голос маленького Лань Цзинъи звучал взволнованно и растерянно одновременно. Вот только растерялся он не от того, что видел плачущим взрослого. — Вас кто-то обидел?       «Почему его вопрос прозвучал именно так, а не, например, «почему вы плакали?» — озадаченно склонил голову Цзинъи. Почему-то появилось очень нехорошее предчувствие.       — Обидел? — незаметным движением Лань Ванцзы вытер остатки слёз и уже недоумённо смотрел на племянника. Даже не спросил, что тот делает ночью и босиком на улице. Его также удивил вопрос малыша.       — Да, вы же плачете, — кивнул маленький Лань Цзинъи, полностью уверенный в своих словах, — значит вас кто-то обидел. Шушу, вам кто-то сказал плохое слово или вас ударили?       Цзинъи перевёл ошеломлённый взгляд на ребёнка, не понимая, откуда такие предположения.       «Ему же только четыре года, судя по внешности, с чего он решил, что кто-то издевается или бьёт Лань Ванцзы?»       — Нет, — отрицательно покачав головой, ответил старший. — Почему ты подумал об этом?       — Ну, — мальчик задумался, переступая с ноги на ногу, — когда меня обзывают мои шисюны или другие ученики толкают на тренировках, я прячусь тут, чтобы никто не видел, как я плачу, — негромко закончил маленький Лань Цзинъи, поморщившись от неприятных воспоминаний.       «Теперь понятно, почему он предположил такое. Но почему к нему все так относятся?» — кулаки Цзинъи сжались сами собой. «Куда смотрят взрослые? Неужели никто не замечал издевательств?»       Лань Ванцзы оказался в таком же шоке, даже скрывать не стал. Видимо, он не ожидал услышать нечто подобное от племянника, который никогда не жаловался на подобное и всегда улыбался, когда встречался с ним или со своим отцом.       — Тебя обижают другие ученики? — переспросил Лань Ванцзы, глядя на племянника уже более серьёзно. — Почему ты не рассказал об этом отцу?       — Дедушка сказал, что наследнику клана Лань нельзя жаловаться на баловство других, — неуверенно проговорил малыш, отводя взгляд в сторону. — Я должен терпеть и тогда от меня отстанут. Поэтому я и не говорил папе.       Цзинъи с неверием слушал слова мальчика, крепко сжимая зубы. Он ужасался ещё больше со слов маленького Лань Цзинъи. Его дед не воспитывал внука, а просто отмахивался от него, веля всё терпеть! И это — хвалёное воспитание в ордене?!       «У меня появилось несколько вопросов к этому человеку. Кто он такой, чтобы так обращаться с своим внуком?» — Цзинъи почувствовал нарастающий в груди гнев. «Терпеть издевательства, он это серьёзно?! Прекрасный вариант, ничего не скажешь!»       — Лань Цзинъи, — тяжелый вздох сорвался с губ Лань Ванцзы, привлекая внимание мальчика к себе. Бледная рука опустилась на детское плечо, притягивая к себе. Он обо всём уже догадался. — Такое отношение к себе терпеть нельзя. Другие продолжат приставать к тебе и задирать тебя. Ты должен был рассказать об этом своему отцу.       — Шушу, а вы папе рассказывали о тех, кто вас обидел? — склонив голову набок, спросил малыш. Заметив, что дядя не ответил, он непонимающе добавил. — Нет, но почему я должен говорить? Вы же тоже терпите боль, как говорил мой дедушка.       — Меня никто не обижал, Лань Цзинъи, — было видно, что объяснять причины своих слёзы Лань Ванцзы не хотел, но и проигнорировать вопрос племянника, а уж тем более врать ему — он не смог бы. — Мои слёзы — слёзы скорби и печали, мне больно из-за того, что рядом со мной нет любимого человека, — замолкнув, он добавил, смотря куда-то поверх мальчика. — Я скучаю по нему.       Маленький Лань Цзинъи видел, как взгляд дяди изменился, вновь появились печаль, сожаление и тоска. Мальчик открыл было рот, чтобы как-то утешить его, но не знал, что сказать. Тихо вздохнув и шмыгнув носом, он подошёл ещё ближе, протянул ручку и опустил её на голову Лань Ванцзы, мягко поглаживая по волосам. Сам молодой заклинатель вздрогнул, почувствовав прикосновение.       — Если вы так скучаете по этому человеку, то и он тоже, — убеждённо произнёс малыш. — Вы должны встретиться с ним ещё раз и рассказать, что не хотите его отпускать, тогда и плакать не нужно будет, — ребёнок протянул вторую руку и осторожно смахнул слезу. — Это же так просто! Объясните всё ему и живите вместе.       «Если бы всё было так просто», — невесело усмехнулся Цзинъи, наблюдающий за ними. «Мы, взрослые, порой сами всё усложняем, а потом жалуемся и страдаем из-за этого. А ведь я ещё не затронул тему недопониманий… Вот уж где точно полно проблем».       — Он же тоже любит вас, шушу?       Лань Ванцзы долго смотрел на племянника, пока с его губ не сорвалось тихое: «Да».       — Вот, значит вы должны поговорить с ним, — кивнул мальчик, искренне желавший помочь дяде. — А ваш любимый человек далеко находится? Может вы к нему пошлёте почтового голубя?       — Я… подумаю над твоим предложением, — Лань Ванцзы тактично ушёл от ответа, из-за чего нахохлился маленький Лань Цзинъи. Но малыш не задал повторно вопрос, поскольку его ладони быстро оказались в более больших и широких руках. — Ты замёрз.       Мальчик виновато посмотрел на старшего, опуская плечи. Лань Ванцзы же заметил, что племянник был ещё и без обуви, покачал головой, быстро встал и взял того на руки, продолжая согревать детские ладони.       — Шушу, — шёпотом позвал того маленький Лань Цзинъи, теснее прижимаясь к нему в попытке согреться, — вы правда можете помочь мне?       Цзинъи последовал за ними, вслушиваясь в разговор.       — Правда, — кивнул Лань Ванцзы, плавно идя по дорожке. — Я обещаю помочь. Никто больше не тронет тебя и не скажет ничего плохого.       — А папа ругаться не будет из-за моего молчания?       — Твой отец очень любит тебя, — мягко ответил Лань Ванцзы, переведя потеплевший взгляд на племянника. — Если он и станет ругаться, то не на тебя, а на тех, кто приставал к тебе.       — Он и дедушку ругать будет? — на мгновение в детских глазах промелькнул страх.       Лань Ванцзы несколько секунд молчал, обдумывая свои слова, а маленький Лань Цзинъи пребывал в замешательстве и ждал.       — Он серьёзно поговорит с ним, — и снова уклончивый ответ. — Не волнуйся и твой отец, и я всё сделаем, чтобы с тобой никогда и ничего плохого не случилось, Лань Цзинъи.       На детском личике появилась очаровательная улыбка, мальчик схватил дядю за руку и благодарно что-то тихо проговорил. Видимо, разморённый теплом, малыш уснул, поскольку именно на этом моменте воспоминание обрывалось.

***

      С громким вздохом мальчик подскочил на постели, едва не свалившись с неё же. Он быстро огляделся по сторонам и рухнул на подушку обратно, осознав, что находиться в своей комнате. [Вы в порядке, хост?]       Голос Фуюн звучал обеспокоенно. Лань Цзинъи кивнул и протёр глаза, стараясь быстрее прийти в себя.       — Вот так воспоминание, — просипел он, пялясь в потолок. — После него у меня появилось больше вопрос, чем ответов. Но, по крайней мере, я кое-что понял, — мальчик перевернулся на бок, смотря уже на системное окошко. — Лань Ванцзы выполнил своё обещание.       «Однако, какое странное стечение обстоятельств. По сути, той ночью встретились два человека, каждый из которых потерял любимых и близких. Только малыш Лань Цзинъи не мог знать, что возлюбленный его дяди умер. И оба попытались утешить друг друга», — размышлял мальчик. «И почему над ним издевались? В Гусу Лань строгие правила и порядок, тут не место унижениям, дракам и прочему. Неужели и правда никто не замечал измывательств над ребёнком? Откуда родилась такая жестокость?» [Хост, вам доступно ещё три воспоминания, связанные с персонажем Лань Ванцзы. Вы хотите их просмотреть сейчас или оставите на потом?]       Мальчик некоторое время молчал.       — Сколько времени осталось до подъёма? [Час и шесть минут.]       — Я всё равно не усну после того, что увидел, — пробормотал себе под нос Лань Цзинъи, вновь укладываясь назад. — Давай посмотрим, что меня ждёт дальше.       Сегодня Лань Ванцзы открылся для него с новой стороны. Несмотря на потери в прошлом, он не закрылся в себе, не оттолкнул и не проигнорировал племянника, а даже больше — принял его своеобразную помощь. И избавил ребёнка от жестокости.       «Удивительное открытие, зато теперь я точно знаю, что буду активнее участвовать в сюжете. Я больше не смогу оставаться в стороне и смотреть на страдания этого человека. Даю слово».       После «просмотра» всех трёх воспоминаний, Цзинъи был опустошён. Во-первых, пришлось потратить больше сил, чтобы не свалиться в обморок после такой нагрузки на мозг. А, во-вторых, он получил ответ на свои вопросы, но лучше бы прожил без него…       «Обвинение в предательстве?»