18:55

Джин Ву — единственный, последний и самый надежный якорь для Джан Ди, когда тот тонет в океане страхов и воспоминаний. Самый непоколебимый и потому оставляемый напоследок, если сам он уже не справляется. Движения теплого, живого тела, в которое изо всех сил вцепился Ро, заземляют, чувствуются преувеличенно четко из-за лихорадки, взбаламутившей нервы. Джин Ву всегда знает, что делать, всегда знает, как его успокоить, и за это Джан Ди благодарен так, что словами не выразить. Да и не нужно: Джин Ву его понимает и без них. Тени стекают по ногам и теряются в островках тьмы вокруг. Джан Ди колотит, поэтому он не сразу осознаёт, где они оказались. Джин Ву садится в кресло цвета кофе с молоком и зарывается носом в волосы Ро, затем — Джан Ди ощущает лёгкое дуновение маны — достаёт из воздуха нечто мягкое и теплое, пахнущее домом. Джан Ди соображает секунду, пока плед укутывает его плечи, а потом его мышцы невольно расслабляются. Эти кресло и плед, где Джин Ву успокаивал его после случая на американской конференции гильдий и много, много раз после… — Мы дома? — Да, мой хороший. Здесь нет каналов: никому не интересно наблюдать за пустым рандомнейшим зданием. Ро глубоко вдыхает, уткнувшись в шею Сона. Так даже можно представить, что они действительно дома — в своем мире, в своей квартире. Втором месте, ставшем для него безопасным. Первое — Джин Ву. Джин Ву пропускает кудри Ро сквозь пальцы. Его кожа пахнет пылью из тоннелей метро, металлом и чем-то неуловимым, напоминающим тёплые солнечные лучи. Джан Ди хочет Джин Ву укусить. Зубы чешутся от желания оставить свой след, напитаться маной друг друга и вновь словно бы стать одним целым. Пускай ненадолго. Полегчает. Сильная ладонь оглаживает спину Джан Ди, оставляя белые отпечатки от давления пальцев. Да. Да, ещё, пожалуйста. Подчини его себе, Джин Ву, присвой, чтобы никто, кроме тебя, не мог прикоснуться к его телу и мыслям. Свяжи мягкой и крепкой веревкой так, чтобы он не мог двигаться, и будь рядом. Так, как ты умеешь. Позволь растаять в твоей власти… Джан Ди выдёргивает себя из мыслей, в которых слишком легко утонуть. Соблазн велик. Так проще, гораздо проще, чем справляться со всем самому. — Кусай, — на грани шёпота говорит Джин Ву, больше открывая для него шею. Не приказ, не просьба — что-то между. Джан Ди порой поражается тому, как Джин Ву умудряется балансировать на краю лезвия, и речь сейчас не об интонации. Зубы касаются ставшей удивительно податливой кожи и аккуратно вонзаются в плоть. Джин Ву не напрягается, даже не вздрагивает: сидит всё так же спокойно и невозмутимо, поглаживая его по голове. Размеренный пульс жжёт губы. Джан Ди сглатывает скопившуюся на языке кровь, и его мана густым облаком скользит в тело Джин Ву через вмятинки от укуса, которые вновь сочатся тёплой жидкостью с запахом металла. Джин Ву выдыхает над его ухом, и поток воздуха легко шевелит кудри. Ро вливает все, что есть в его распоряжении, и с сожалением отпускает шею Джин Ву, напоследок пройдясь языком по уже заживающим следам от зубов. Слишком быстро, слишком мало, но распечатывать ману сейчас было бы верхом идиотизма. Джин Ву зажимает меж пальцев его волосы и мягко и уверенно тянет назад-вбок. Джан Ди послушно наклоняет голову, и его шеи касаются пальцы Сона: нежно убирают пряди с будущего места укуса, а затем губы оставляют на нем мягкий поцелуй. От ласки кожа покрывается мурашками. Джин Ву может из Джан Ди хоть верёвки вить, он сопротивляться не будет. Растечётся в руках Сона, как горячая свеча. Зубы рвут кожу, и мана наполняет кровоток Джан Ди. Язык обволакивает вкус пряной, родной смерти и ежевичного вина. Глаза невольно закатываются, веки опускаются, подрагивают ресницы. Тепло разливается по телу, шея горит. Джин Ву сглатывает и отдаёт еще больше смешанной маны, получая в ответ тихий хриплый стон. Ногти Ро впиваются в спину Сона, оставляя белёсые полосы. Присутствие самой сути Джин Ву в его собственном теле сводит с ума. У Джан Ди едет крыша, и это так приятно, что он позволяет ей слететь насовсем. По коже бегают искры, Ро бьет мелкая дрожь, и мир погружается в молочную пелену на время, которое он не может — и не хочет — определять, а потом разум медленно возвращается на место, где и должен быть. Так правильно и спокойно. Гул мыслей, страхов и воспоминаний наконец-то утих. Поцелуи и дыхание Джин Ву опаляют висок. Так хорошо, так чертовски хорошо, что подрагивают пальцы. Джан Ди поворачивает голову, поднимается ладонью до тёмных волос, чуть оттягивая их, мажет по лицу Сона подёрнутым дымкой взглядом и ловит его губы своими. Они растворяются в чувстве единения, будто в одном теле на двоих.

***

До событий, которые привели к сепарации Игриса, Джин Ву пользовался влиянием монарха на тень, чтобы стабилизировать его ментальное состояние. Осборн был далеко не здравомыслящим существом, и его сумасшествие давило на теней. Ещё повезло, что Джан Ди спустя какое-то время нахождения под властью Осборна запер остатки своей души в непроницаемом коконе, хотя едва ли можно назвать это везением. Восстановление Игриса из состояния куклы было сложным и долгим, а еще требовало огромного объема терпения, о наличии у себя которого Джин Ву и не подозревал. Больше никогда он не возьмет на себя такую ответственность. Почему Джин Ву вообще на это пошёл? Ему требовался якорь, который помог бы самому Сону остаться в здравом уме и при этом не растерять эмоции на пути становления монархом Теней. Осборн провалился с первым, а Джин Ву чуть не сломался на втором. А Игрис… Игрис появился очень вовремя. В ту первую встречу, когда Сон проходил квест на смену профессии, он воспротивился воле Монарха и позволил Игроку себя убить. Не захотел карать человека просто потому, что тот хотел выжить. Увидел в Джин Ву себя. Неизвестно, каким бы сейчас был Джин Ву, если бы не Игрис. Вероятно, съехал бы с катушек под тяжестью воспоминаний Осборна, в окружении трупов, на изуродованной в последнем сражении Земле.

***

Игрис висит на нём, расслабленный, и едва слышно мурлычет ему на ухо. Паника наконец полностью отступила, хотя для этого и потребовалось использовать слияние. — Знаешь, а в пребывании тенью были свои плюсы. Постоянное присутствие твоей маны, например. И ментальная связь. — Хочешь обратно? — И остаться без поцелуев и шоколада? Не, не хочу. — Знаешь, возможно, Джин Чоль был прав насчёт шоколада… — Эй! Джин Ву смеётся, «пытаясь» увернуться от шлепка ладонью. Разумеется, у него ничего не получается. — Я о тебе забочусь! — О себе лучше позаботься! Шоколад — это святое! — О, я помню, как ты злился, когда тот стажёр стащил твою заначку… — Сон Джин Ву! Джан Ди замахивается для нового шлепка, который приходится на лохматую макушку Сона. — О, мой ангел, умоляю, пощадите! Мой проступок — всего лишь случайность, клянусь, что больше не допущу подобного… — Ты безнадёжен. — Так за это ты меня и любишь, разве нет? — Совсем обнаглел, — Джан Ди закатывает глаза, и не собираясь прятать улыбку, — на стол меня посади. Едва его бедра оказываются на горизонтальной поверхности, Ро притягивает Джин Ву ближе, надавливая на затылок, и глубоко целует. Сон довольно мычит ему в рот, оглаживает ягодицы, отвечает на ласку, крепко прижимая к себе Джан Ди, чувствуя, как его коротит от близости. Джин Ву тоже коротит, чего тут скрывать: мурашки бегают по коже, прикосновения обжигают, заставляют нечто внутри вспыхнуть и разгореться. Целоваться так — не то же самое, что оставлять друг на друге следы во время обмена маной. — Джин… — тихо тянет Ро ему на ухо, пальцы сжимаются в волосах, вызывая неровный выдох и волну искристого удовольствия, которое разливается по позвоночнику. Сердце стучит в висках. Удивительно, что с людьми делает апокалипсис и несколько дней без возможности насладиться друг другом в полной мере. Джан Ди открывает шею, подставляясь под поцелуи — Джин Ву ощущает, как трепещут его ресницы. Под касаниями Ро плавится, становится гибким и податливым, и Сона от его отзывчивости ведёт только больше. Джин Ву поднимается ладонью выше, задирая худи и водолазку, проскальзывает губами мимо ещё слишком чувствительного места укуса на шее. Выпрямляется, в мимолетном поцелуе прихватывает губы Джан Ди и стягивает с него верх. Одежда летит на пол. Взгляд Ро темнеет из-за почти поглотивших радужку зрачков. Как хорошо видеть его таким: возбуждённым, растрёпанным и полуобнажённым. Видеть, сколько в нём доверия к Джин Ву. Джин Ву это доверие никогда не предаст. Губы Джан Ди мягкие и немного влажные от прошлого поцелуя. Длинные пальцы проскальзывают под кофту Сона, движутся вверх, выводят только Ро известные узоры, вызывая волны мурашек. Его чуткие, умелые руки прекрасно знают, как действовать, чтобы окончательно сбить Джин Ву дыхание. — Сними, — шепчет Джан Ди ему в губы. Сон подчиняется, отстраняясь на пару мгновений, чтобы помочь Ро сбросить с него кофту. От контакта кожа к коже по телу пробегает разряд тока. Джан Ди вдруг останавливается, касается подушечками пальцев щеки Джин Ву, гладит скулу. — Я всё-таки порезал тебя. — Всего лишь царапина, — хрипловато отвечает Сон и ловит его пальцы губами. С губ Ро срывается едва слышный стон. Он смотрит широко распахнутыми глазами, как Джин Ву ласкает его руку губами и языком, и Сону от этого чертовски хорошо. — Ты сводишь меня с ума. — И тебе это нравится. — Да. — Бляять… Джин Ву давится стоном: Джан Ди сжимает его волосы другой рукой и притирается твёрдым пахом, и по телу прокатывается жар. Ро легко прикусывает его мочку, целует за ухом и горячо шепчет: — Раз уж ты начал, Джин Ву-я, сейчас ты ляжешь на стол и будешь стонать под моими руками. Одни эти слова уже заставляют его вздрогнуть и опустить веки. Ухо опаляет смешок: — Какой ты нежный, Джин Ву-я. Исполняй. Они меняются местами. От близкого присутствия и ауры Джан Ди кожу покалывает. Джин Ву приподнимается, помогая снять с себя низ, а в следующую секунду по его боку проходится ладонь. От твердости мозолей, оставленных рукоятью меча, ощущения становятся лишь ярче. Джан Ди прижимается всем телом, ведёт второй рукой по позвоночнику, мягко кусает за шею. — На спину, Джин Ву-я. Его бархатный, хриплый и властный тон поджигает в Соне фейерверки. Прохладная поверхность стола приятно холодит разгорячённое тело. Искусные пальцы поднимаются по плечам, предплечьям, заводят руки вверх и скрещивают над головой. Сейчас, когда контроль над происходящим взял Джан Ди, разум Джин Ву рассыпается в блаженное ничто. Шёпот и дыхание оседают на его виске: — Молодец. Поцелуи расцветают на лбу, виске, скуле, по шее спускаются на ключицы. Ладонь сильнее сжимает его запястья, на контрасте с нежными касаниями губ жгуче прижимает к столу. У Джин Ву вырывается ещё одно «блять», и тёмный взгляд Джан Ди приковывает его к деревянной поверхности. — Ты плохо себя ведёшь, солнце. Похоже, нам всё-таки нужно занять твой рот, — Ро поднимается и шепчет почти в губы, — предпочтёшь язык, пальцы или член? Острое возбуждение обжигает кожу. Сон громко сглатывает, глядя в пылающие глаза напротив. Не слишком сильный, но ощутимый шлепок обжигает бедро. — Долго думаешь, Джин Ву-я, — его бедро упирается в пах Сона, вызывая горячую волну и стон, — Ты должен отвечать в течение пяти секунд, помнишь? Раз, два… «Это сложно, когда мозги плавятся к чертям». — Помню. — Вот, уже лучше. Видимо, придется напомнить тебе правила, — Ро аккуратно двигает бедром, коротко целует Джин Ву в губы и вновь говорит на грани шёпота, — Всё, что я хочу слышать из твоего рта во время секса, это моё имя, стоны, просьбы, ответы на мои вопросы и «стоп». «Вероятность услышать «стоп» стремится к нулю», — мелькает в мыслях Сона, когда длинные, музыкальные пальцы касаются его губ. Музыкальные, потому что играют на него теле так же великолепно, как на нежно любимой Джан Ди гитаре. Кончики пальцев оглаживают припухшие, чувствительные губы, отчего Сона насквозь пробирает мурашками, и вторгаются в рот. Джин Ву послушно обводит их языком, но сбивается и слабо стонет от нового движения бедром. — Хороший мальчик. Видел бы ты себя, — голос снижается до шёпота и прерывается. Сон почти физически чувствует восхищение в следующих словах, — такой красивый, и весь для меня. Джин Ву прищуривается в улыбке. Пальцы перехватывают и гладят его язык, напоминая, чем ему стоит заняться. Поцелуи разукрашивают вторую половину лица, от лёгких движений бедром по телу рассыпается удовольствие. Джан Ди мягко вынимает пальцы, и Джин Ву открывает подернутые туманом глаза. — Очень хорошо. Судя по хриплому голосу, румянцу, чёрному взгляду и жаркому поцелую, выдержка Ро трещит по швам. Влажная ладонь обхватывает член Сона и начинает двигаться, постепенно набирая темп. Тихие стоны Джин Ву теряются во рту Джан Ди, а тот и сам подрагивает из-за чрезмерной чувствительности, вызванной возбуждением. Тем не менее, хватка на запястьях остаётся крепкой и уверенной до момента, когда Сона накрывает вспышкой оргазма, и несколько секунд после, пока напряжённое в наслаждении тело не расслабляется. Ладонь Джан Ди, чуть вздрогнув, отпускает его руки и гладит по голове. — Слишком прекрасный, Джин Ву-я. Слов уже в голове не хватает, чтобы хвалить, — Ро смеётся, и его смех гладит слух так же, как нега окутывает тело, — совсем от тебя крыша едет. Еще пара невесомых поцелуев, а затем Джан Ди помогает Сону соскользнуть со стола, и они направляются в душ. Навык очищения — штука, конечно, полезная, но ванну с шампунем и горячей водой не заменит. «Удивительно, что здесь вообще работает водопровод», — думает Джин Ву, когда щелкает выключателем электрического чайника, и его донышко загорается бежевым светом. Джан Ди отодвигает стул, привычно откидывается на спинку, сложив руки на груди, и окидывает взглядом кухню. Его влажные волосы вьются мельче и очаровательнее обычного, вызывая у Джин Ву улыбку. — Это так… странно. — М? — Я имею в виду, — Ро описывает ладонью окружность, указывая кончиками пальцев на пространство комнаты, — Мы живем здесь уже сколько? Два года? — Чуть больше. — Джин Ву следует за его жестом, осматривая «пустую» квартиру. — Да, ты прав. Непривычно. Нет растений на полке над диваном, напоминающей ветви векового дерева. Нет небрежно брошенного пледа, ароматических свечей, книг, ноутбука, который Джин Ву всегда кидает где попало. Нет шоколада и какао в подвесном шкафу. И ауры, которой пропиталась эта квартира за время их жизни здесь, тоже нет. Ауры, состоящей из ежевичного вина, которым веет от маны Джан Ди, пряной, как капучино октябрьским утром, смерти Джин Ву и медовых одуванчиков Джин Чоля. Джин Чоль заглядывал к ним достаточно часто — по своей и не по своей воле — чтобы и его кусочек врос в их дом. Джин Ву проводит подушечками пальцев по полке у плиты, где стояла стеклянная банка с крышкой, наполненная разноцветными круглыми жевательными конфетами. Их принес Джин Чоль в день, когда Сон устроил дождь из жвачки. В прямом смысле слова. Каким же тогда поражённым, растерянным и восторженным был президент ассоциации охотников Ву… Уголки губ Джин Ву приподнимаются в нежной улыбке. Чайник щёлкает, вода бурлит ещё несколько секунд. Сон по привычке тянется к подвесным шкафам, но, ничего там не обнаружив, достает чай из инвентаря. — Игрис, ты будешь… — Джин Ву-я, я больше не хочу носить это имя. Джин Ву замирает на долю мгновения. Джан Ди поднимается из-за стола и обнимает Сона со спины, ныряя в запах дома, который его партнер носит с собой. — Сейчас? Биение сердца Джин Ву мягко и уверенно отдаётся в теле Джан Ди, спокойное дыхание подсказывает ритм его собственному. Да, сейчас. Сейчас он как никогда ясно осознает, что не хочет оставлять Его следов в своей жизни. — Я хочу принадлежать только тебе, Джин Ву-я. Ты уже давно дал мне новое. Он больше не будет, больше не хочет позволять кому-то кроме Сон Джин Ву управлять собой. Никогда не хотел. Столько времени потеряно в холоде, тьме и сумасшествии, которые постепенно сводили его с ума. Рука Джин Ву опускается на его, гладит по костяшкам. Сон поднимает ладонь Джан Ди к губам, целует пальцы, разгоняя по телу тепло и трепет. — Ты принадлежишь только мне, Ди-я. Слова горячей патокой растекаются по венам. Джан Ди обмякает, прижимается ближе и бормочет в шею Джин Ву: — Да, так определенно лучше. Они еще немного нежатся в объятиях, затем Ро вылавливает из пачки чайные пакетики и разливает по чашкам кипяток. Судя по их наличию в шкафу, как и некоторым другим кухонным приборам и общему порядку, квартиру планировали сдать в аренду, но не успели. Джан Ди падает на свой стул. — Так ты говоришь, что не можешь связаться с тенями на нашей Земле? То есть совсем? — Мгм. Но там остался Беллион, так что полной дичи они натворить не должны. Джан Ди чуть морщится и под внимательным взглядом Джин Ву прячется в кружке с чаем. — Вы до сих пор не… — Да разобрались, вроде. Но, — Ро вздыхает, отводя глаза, — от этого не легче. — Иг… Джан Ди… — Да знаю я! Он подрывается с места, упираясь ладонями в стол, скалясь, но, едва встретившись взглядом с Джин Ву, замирает, бледнеет и медленно опускается обратно, закрывая лицо руками. Его голос звучит сдавленно, приглушенно: — Боги, прости… прости, Джин Ву, я не хотел. — Всё в порядке. Сон передвигает свободный стул к Ро и садится рядом, притягивая его в объятия. Ро утыкается между его плечом и шеей. — Какой же я слабый, как ты меня терпишь, — Джан Ди со злостью вытирает ладонью выступившие слезы, — что это за истерика вообще… — Ты недавно пережил погружение в свои худшие воспоминания, а я только что задел твои раны. Это нормально. — Я… Бархатный, мягкий тон Сона ломает его окончательно: — Отпусти, я рядом. По телу Джан Ди пробегает дрожь, и на плечо Джин Ву капают горячие слёзы. «Сколько же в тебе боли, мой хороший». — И ведь нормально же было… месяц без срывов, — неровный отчаянный шёпот оседает на коже Сона, — и опять, опять… прости, Джин Ву… — Не извиняйся. Мне стоило ожидать, что ты можешь отреагировать остро. — Сон перебирает одной рукой мягкие пряди, другой крепко обнимая Джан Ди. — В том, что случилось, нет твоей вины. В том, что я принял за тебя ответственность — тоже. Я так хочу, Ди-я, — прикосновение губ опускается на кудрявую макушку, — да и нет психотерапевтов, которые бы взялись за нас с тобой. В этом проблема всех сильных охотников, особенно S-рангов и национального уровня. Людей, работающих с подобными, просто-напросто нет. Может, найдется парочка эсок, решивших вместо походов по подземельям вести терапевтические сессии, но как проводить их с теми, кто сильнее в десятки раз? Психанут и убьют ненароком. Зачем им вообще лечение, если на Земле, а то и во всем мире, не найдётся существ, способных причинить им вред? Джин Ву хочется рассмеяться этим людям в лицо. Спустя время слёзы заканчиваются, остается лишь слабость в теле, немного опухшая кожа и слипшиеся от влаги ресницы. И Джин Ву, чьи объятия безопаснее целого мира. Джан Ди вдыхает его запах, не поднимая век, и просит: — Станцуй со мной. Объятия на мгновение крепчают, а затем рука Сона соскальзывает с его спины к локтю, и Ро отстраняется. Последний раз погладив Джан Ди по голове, Джин Ву спускается подушечками пальцев по его виску и скуле, приподнимает подбородок и бережно касается губами закрытых век. Нечто в солнечном сплетении сладко сжимается, и тело становится приятно-лёгким. Джан Ди вкладывает ладонь в предложенную руку и встаёт вслед за Джин Ву, смотря в родные карие глаза. По окну стекают первые капли дождя. Ро кладет свободную руку на плечо Сона, а тот — на его талию. Знакомые движения в три такта заставляют сердце вздрагивать от нежного трепета. — Люблю тебя, — шепчет Джан Ди. Глаза Джин Ву — как растаявший шоколад, его прикосновения — ласковые и уверенные. — И я тебя люблю. Тихие шаги теряются в близости и шелесте дождя.

***

Два с половиной года назад. — Мне нужен способ отделить тень. Спустя короткое молчание, во время которого Архитектор пытался осознать суть сказанного, он все-таки переспросил: — Прошу прощения? Осборн посмотрел на него пустым, затянутым тьмой взглядом. — Мне нужен способ, с помощью которого тень станет отдельным живым существом раз и навсегда. Голос отказался слушаться Архитектора. Они договаривались только на дрессуру преемника для Монарха Теней, почему он должен ломать голову над сторонними заказами?! Ему и так не нравился Сон Джин Ву, хотя с системой этот Игрок взаимодействовал неплохо. Архитектор сжал зубы, усмиряя злость. Как только преемник будет готов, он получит своё бессмертие. Осталось не так долго. — Срок исполнения? — Повелители планируют выпустить в Японии великанов. Боссом будет один из Монархов, его свяжут ограничивающими ману цепями и оставят внутри подземелья. Проверяют моего преемника, — глаза Осборна холоднее космоса, тело Архитектора словно тонуло в леденящем атмосферном потоке, — к этому моменту рецепт должен быть у Сон Джин Ву. — Будет исполнено в лучшем виде. Поклонившись, Архитектор развернулся спиной к трону из костей и густой тьмы и двинулся прочь из залы, которая давила на нервы морозным сумасшествием. Голос Осборна заставил его замереть: — И ещё. Уничтожь рецепт, как только преемник его использует. «…совсем Теневой от скуки башкой поехал». — Разумеется. Архитектор закрыл за собой высокую дверь. Он, конечно, сделает, куда денется, но тратить время и редкие ингредиенты, чтобы разок поразвлечь монарха, желания нет совершенно. «Будет интересно», — уговаривал он себя и, действительно, ощутил легкий зуд жажды изобретать под слоем досады и раздражения.