18:55

Ли Джиё раздражённо закатывает глаза и, пнув многострадальную пачку сигарет, тоже идёт на поверхность. Соскучился, аджосси Пилду?

***

— Бляяять, — тихо стонет Ли Гильён и несколько раз ударяет лбом по одеялу под собой, — Всё из-за тебя, хён. На станции шелестят шаги и голоса. Кто-то знакомой походкой приближается к нему. — Гильён? — Чего тебе, нуна? Смешок, и его треплют по волосам. Гильён поднимает тяжёлую от тянущей боли голову, скалясь — Джун Хивон выглядит излишне довольной. — Сангах и Хюнсунг ещё не проснулись, Докча сегодня вернуться должен. Пойдём наведём шороху. Бурча, он вылезает из тёплого, но неудобного кокона одеял, и прохлада с запахом крови, бетона и металла кусает кожу. Недовольно оглядывает себя. — Опять расти… — Берись, за ручку пойдём, — улыбка Хивон скоро до ушей дотянется. Гильён бросает на неё злой взгляд. — За ручку с кем-нибудь другим ходить будешь, меня старушки не интересуют. Смех Хивон рассеивается по воздуху. По крайней мере, до того момента, пока Гильён не пинает её в лодыжку. — Пошли уже. Надувшийся мальчик, который ведёт себя как взрослый и путается в собственных конечностях, кажется настолько забавным, что Хивон прячет смешки за ладонью ещё некоторое время: получить новый болезненный пинок не очень хочется.

***

— Джин Ву-я, я хочу им помочь. Они только что нашли выход из дополнительного сценария — бесконечных коридоров-лабиринтов многоэтажки. Джин Ву вытирает лезвие кинжала от крови мелкой твари и подходит к нему. С крыши здания видно далеко. Разрушенные обугленные здания, залитые кровью и усыпанные телами улицы, по которым время от времени проходят монстры, сея новые разрушения. Яд на этой высоте не затуманивает лёгкие, и Игрис убирает маску в карман. Объятия Джин Ву со спины и выдох на ухо, от которого по коже пробегает мягкая волна мурашек. — Поясни. Игрис переплетает их пальцы, мозоли от оружия чувствуются привычно-приятно. Удивительно, насколько Джин Ву может быть нежным и безжалостным. — Нам всё равно проходить сценарии, так почему бы не делать это в интересной компании? Смешок Джин Ву щекочет край уха. — Очень интересной. Ким Докча прямо сейчас висит в желудке одного из змеев на каких-то длинных иглах. — И тебе не любопытно? — Я не доверяю незнакомцам. — Я знаю. — гладит большими пальцами основания пальцев Джин Ву, — Я не позволю всадить нож тебе в спину. Да и Джин Чоль тоже. Джин Ву едва ощутимо качает головой. — Ким Докча… вызывает во мне странное чувство. Мало того, что он много знает, во мне скребётся нечто… я ещё не понял, но мне это не нравится. Поворачивает голову, мазнув губами по щеке Джин Ву. — Ты достаточно сильный, солнце. А если и нет, я всегда рядом. Губы Джин Ву растягиваются в улыбке довольного чёрта за миг до того, как его утягивают в поцелуй, неторопливый и глубокий. Губы мягкие, сухие, и он разворачивается в объятиях, закидывает руки за шею Джин Ву, зарываясь пальцами в чуть растрёпанные волосы. Его прижимают ближе, сминая губы, и постепенно неторопливость перерастает в желание и развязность. Джин Ву проскальзывает ладонями под его кофту, поднимаясь по обнажённой спине — острыми мурашками по всему телу, и Игрис в отместку слегка прикусывает нижнюю губу Джин Ву, тут же получает укус в ответ. К тому моменту, как звучит «дзынь!», губы обоих приятно жжёт от множества укусов, перемежающихся плавными поцелуями. Джин Ву немного отстраняется, прислоняясь лбом к его лбу, дышит тяжело, глаза — тёмные-тёмные, подёрнутые дымкой, словно ещё не вернулся в реальность, где есть не только Игрис. Игрис зажимает меж пальцев волосы, мягко тянет назад-вниз, и Джин Ву послушно открывает шею, тихим мычанием отзываясь на поцелуи-прикосновения. Дзынь! Утыкается носом в изгиб шеи, горячо выдыхая. Кожа Джин Ву покрывается мурашками, пульс бьётся сильно и быстро. Объятия смыкаются крепче, и так близко, тепло и хорошо… — Джин Чоль? — хрипловатый шёпот Игриса. — Джин Чоль… Джин Ву ещё что-то бормочет ворчливо, он не разбирает, что именно. Объятия становятся расслабленнее, Игрис съезжает немного ниже, губами вдоль ключицы — кадык Джин Ву качается — и кладёт голову тому на плечо. Открывать глаза не хочется, нежится в тепле Джин Ву, защищённый от всего мира. WJH: Во сколько возвращаться планируете? WJH: Джин Ву. Игрис. Я к вам вообще обращаюсь. Биение сердца замедляется, успокаивается. Джин Ву гладит его по голове и долгим касанием целует в макушку. — Я оставляю за собой право сказать «я же говорил», если произойдёт какая-нибудь хрень, — негромко. — Мгм. Выдох оседает на его кудрях. — Знаешь, сейчас я предпочел бы оказаться с тобой в кровати, а не вот это вот всё. Он мягко смеётся, пропуская сквозь пальцы растрёпанные волосы. — Какие мысли, Джин Ву-я… — Можно и в кресле. С пледом, какао и книгой. Только с тобой. — Я люблю тебя, Джин Ву-я, — с улыбкой. Ещё одно прикосновение губ к кудрям, и Джин Ву открывает сумку доккэйби с аккаунта созвездия. SJW: Ты готов к рабству, Ву Джин Чоль? WJH: Какого чёрта, Сон Джин Ву? Приглушённое хихиканье.

У него в рабстве не так уж плохо, Джин Чоль. Соглашайся.

SJW: Видишь, его всё устраивает. WJH: Может, объяснишь для начала? SJW: Ну смотри. Всё, что от тебя требуется — подписать этот свиток, и вуаля, мы довольны, созвездия в ярости. WJH: …что?

Он предлагает тебе стать его воплощением, чтобы не беспокоиться об интригах по поводу спонсорства со стороны других созвездий.

WJH: Лааадно, допустим. Что насчёт всякой неожиданной ерунды мелким шрифтом? SJW: Ты станешь зомби и сдохнешь. WJH: Не в обратном порядке? SJW: Нет. WJH: Это странно. SJW: Со мной это будет добровольно, так что не волнуйся. Если ты решишь стать зомби, то даже не умрёшь, а потом станешь обратно собой. WJH: Где свиток?

***

Воплощение «Хан Союнг» приглашает вас присоединиться к полуденной встрече, закрытая группа «Этот кальмар уже всех заебал». Принимаете приглашение?

Вы присоединились к группе.

YSG: Союнг, измени название, здесь дети. LGY: Я не ребёнок!

Название группы изменено на «Эти водоплавающие уже всех заебали, пусть ебут друг друга»

YSG: Хан Союнг! HSY: Я изменила. LJH: ПХАХАХАХАХ LGY: Кто-нибудь помнит, как в первый раз умер хён? HSY: Из-за своего тупого безрассудства. LGY: Он так каждый раз умирает, давай подробнее. HSY: Ну, его убили другие читатели путей выживания. Если точнее, это был дракон. Но да. Он потом ещё голышом бегал. JHW: Дракон?) YSG: Хан Союнг! HSY: Ой, да ладно тебе, в первый раз, что ли. Тем более, я их уже всех убила, так что это больше не проблема. LHS: Вы Джонхъюка сюда планируете добавлять? HSY: Нахрен надо. Психанёт и смоется куда-нибудь, тебе оно зачем? Либо сразу всех перебьёт. YSG: Он не настолько сумасшедший. HSY: Тебе кажется. YMA: Ребят, оппа не нашёл вас на станции. Он зол. LGY: Ничё страшного, он будет ещё злее, когда узнает, что Докча спрыгнул в ихтиозавра. LJH: Что он сделал?! HSY: Я ждала чего-то подобного. LGY: Тут какие-то чудики хотят присоединиться к нашей компании. Что делать будем? JHW: Я бы не сказала, что они чудики. Ро Джан Ди вытащил меня из неприятной ситуации, да и все трое очень сильны для начала сценариев, так что… HSY: Поняла. Гильён, Сангах, Хюнсунг? LGY: Сон Джин Ву мне нравится. YSG: Ву Джин Чоль авторитетом задавил Чон Ин Хо с его группировкой, и на Оксу сейчас царит покой и чистота. Относительная. Удобно и даже уютно, насколько это возможно в наших условиях. LHS: Действуют эффективно. Такой благоприятной ситуации, как сейчас на Оксу, ни разу не было ни на одной из сеульских станций. HSY: И что, прям единогласно? Какого чёрта вообще там происходит? Откуда чудеса эти взялись? YSG: Я считаю, что можно их взять под клятву, а там посмотрим. HSY: А, валяйте. Убить лишних всегда можно. А Пилду почему молчит? Сдох уже? LJH: Он занят :)))))) HSY: Чем? LJH: Чунгмуро приватизирует. Тут резня вообще, в отличии от вашей утопии. HSY: В отличие через е пишется. Это предлог. LJH: Заткнись. Что насчёт Персефоны, Уриэль и Ёсунг? HSY: Мне Уриэль полуденную встречу купила. Ёсунг где-то выше отмахнулась, с Персефоной пока непонятки, она не со мной висит. YSG: Она с Докчой скорее всего. HSY: А Докча переваривается в желудке тварюшки. YSG: Да. HSY: Класс. YSG: Если завтра вечером я не увижу тебя на Чунгмуро… HSY: Слуш, а кто должен камушки волшебные собирать, а? Я за вас всю грязную работу выполняю, неблагодарные. LGY: Нахрен они тебе сдались? Отберём потом и всё. JHW: Она давит на жалость. LGY: Она же знает, что это бесполезно? HSY: Эй, я здесь, вообще-то!

***

— А если не согласятся? — Это будут их проблемы, — Джин Ву слегка пожимает плечами, — В любом случае, на поверхности в радиусе двух километров я уже всё посмотрел, так что осталось только в подземку идти. Туман этот ядовитый — это пары твари, похожей на носорога. Их много, да и ростом этажей в десять, я на них пока не полезу. Чай, кофе, горячий шоколад? — Кофе, — на автомате отвечает Джин Чоль. С непередаваемым выражением лица он смотрит, как Джин Ву произносит «ахалай-махалай», словно заклинание, и на ладони того появляется электрический чайник, вода в котором начинает кипеть без какого-либо видимого внешнего воздействия. В глазах Игриса искрятся смешинки. — Серьёзно? — Радуйся, что ему не пришло в голову притащить кофемашину. — Чёрт, а ведь точно… почему я до этого не додумался? — Я уже сочувствую тем несчастным, к которым вы решили прибиться. — Ну во-первых, это была его идея, а не моя, — кивает на Игриса, — во-вторых, ты идёшь с нами. Под новые странные нечленораздельные звуки на одеяле появляются чашки с блюдцами, и Джин Чоль вздыхает, потирая переносицу. — И зачем всё это представление? — Какое представление? Ловкость рук и ничего больше. — Я сомневаюсь, что фокусник может достать из ниоткуда работающий электрический чайник с водой. — Ты просто не видел хороших фокусников. Как созвездия отреагировали?

Созвездие ‘Затмённый Королевой Просветитель’ дуется.

Созвездие ‘Сторонник Народа и Нейтралитета’ расстроено.

Созвездие ‘Сожжённая Мессия’ наблюдает за вами.

— Обиделись. Как этот свиток появился, на меня сразу сообщения посыпались. И угрозы, и мольбы, и монеты. До сих пор не успокоились. — Я говорил, хён, что ты много кому нравишься, а ты мне не веришь, — разливает горячую воду по кружкам и под пассивным наблюдением Джин Чоля насыпает в каждую порошка, что под магическое бормотание каждый раз появляется в чайной ложке, которую держит Джин Ву. — Не уверен, что в данной ситуации популярность пойдёт мне на пользу. Это что? — Цикорий. — Какого чёрта? — Мне не нравится твой режим сна. — Ты не думаешь, что мой режим сна — это моё дело? — До того момента, пока ты не перестанешь замазывать синяки под глазами тональником — нет. Рядом с блюдцами возникают глубокие тарелки с рамёном, и Джин Ву заливает водой и их тоже. Джин Чоль обречённо забирает кружку с цикорием, оборачиваясь к Игрису. — Как ты с ним живёшь? — В любви и взаимопонимании. Игрис принимает из рук Джин Ву кружку горячего шоколада, от которого поднимается пар, и садится немного ближе, опираясь на Джин Ву и тут же попадая в объятия. Джин Чоль почти физически ощущает рассеиваемую Игрисом расслабленность. — И что, он не запрещает тебе есть шоколад из-за возможного кариеса? — со спокойным интересом, и Игрис качает головой, снимает зубами левую перчатку и обхватывает чашку двумя ладонями. — Издеваешься? Ты вообще видел, какой он худой? Он до сих пор порой забывает поесть. Кружка чуть не падает из рук Джин Чоля, и он ставит ее на пол ради общей безопасности. Хмурость сама набегает на лицо, когда Джин Чоль пристально оглядывает уткнувшегося в чашку Игриса. Действительно, если бы не мышцы… — Почему я узнаю об этом только сейчас? — Возможно, потому, что ты постоянно занят? — Джин Чоля словно бьют мешком с песком по голове. Карие глаза становятся неожиданно серьёзными, — Уже два с лишним года прошло, экономика более-менее в норме, большая часть проблем с охотниками и всем прилежащим улеглась, так почему ты продолжаешь брать сверхурочные? — Я… — коротко кашляет, избавляясь от внезапного кома в горле, — Ты же знаешь, что я — президент ассоциации… — И что с того? Когда ты в последний раз был в отпуске? Последние три года — точно нет, а это уже дохрена, Джин Чоль. Сколько тебе? Тридцать пять? Так какого чёрта ты загинаешься в своём офисе? Почему для того, чтобы тебя оттуда вытащить, нужно устроить апокалипсис? Взгляд Джин Чоля становится всё более растерянным, он даже открывает рот, чтобы ответить, но Джин Ву говорит дальше, не дожидаясь его. Впрочем, Джин Чоль не уверен, что смог бы что-то произнести, даже если бы знал, что сказать. Внутри странно липко и пусто-холодно. — Ты уже сделал много для Кореи и ещё больше для её жителей, хён. Много для мира, и ты молодец, но скажи мне, когда ты в последний раз делал что-то для себя? Кроме тех случаев, когда мы силком вытаскивали тебя на выходные? — Я… Джин Ву ждёт. Смотрит на него этим тёмным взглядом, в котором смешалось беспокойство, упрямство и тепло, и ждёт. Вздыхает, смягчаясь: — У тебя одна жизнь, Джин Чоль, а ты до сих пор не умеешь жить для себя. От лёгкого надлома в голосе Джин Ву в груди болезненно щемит, и Джин Чоль опускает голову, бесцельно бегая взглядом по одеялу. Сглатывает. — Прости, — сипло. — Иди сюда, — почти-шёпот Игриса. Жестом Игрис отправляет всю посуду в сторону, освобождая место, и он бросает взгляд исподлобья. Смешок Джин Ву, раскрытые в приглашении руки. — Давай. Шаг перед тем, как он ныряет в объятия, получается чуть неловким. От тепла по коже мягко пробегают мурашки, друзья притягивают Джин Чоля ещё ближе, и дыхание на миг замирает в горле. Безопасный кокон надёжности, поддержки и тепла. Хорошо. — Спасибо вам обоим. — Назовёшь меня хёном в благодарность? — тихий улыбающийся голос Игриса. Моргает, пытаясь понять, и отпускает смешок. — Джин Ву, ты испортил ребёнка. — Он сам испортился. — Да ну вас. Он правда соскучился. По объятиям, трепетному внутреннему огню, который они разжигают, болтовне ни о чём, выходкам Джин Ву и компании Игриса. Вот такой, неофициальной, а не на каком-нибудь очередном совещании. Два года… как быстро они пролетели. Джин Чоль никогда не забудет огромный букет одуванчиков цвета золотистого мёда, что однажды притащил под его дверь «неизвестный», и который потом пах на всё здание ассоциации. Одуванчики были такого же оттенка, как и его волосы. Работники целый день шушукались и хихикали, поглядывая на него, а он и разозлиться-то не мог. «Джин Чолю, Единственному и Неповторимому» В следующий раз был дождь из жвачки. Закончился он, правда, скоро, да и исчезал, едва коснувшись поверхности, и тем не менее. Несколько долгих минут Джин Чоль, широко распахнув глаза и опершись ладонями на подоконник, смотрел, как с облаков сыпется бесконечный поток крохотных разноцветных шариков. А потом смеялся, потому что чистые голубые небеса расчертила тройная радуга. — Почему? — Я Е-ранговый, Ву Джин Чоль. Моя жизнь — бесконечный риск. Однажды я умру, и я не собираюсь париться по поводу того, что думают обо мне люди. — У тебя очень красивые веснушки, Джин Чоль. Зачем ты их прячешь? Когда в его офис стучатся, а спустя несколько секунд внутрь входит Джин Ву с незнакомым ему человеком, Джин Чоль понимает, что проблемы на сегодня ещё не закончились. — Привет, Ву Джин Чоль. Ты не знаешь, где можно раздобыть полный набор документов? Пока Джин Ву говорит, его глаза становятся всё шире, ведь он давно привык подмечать детали. Мужчина с идеальной осанкой стоит за правым плечом Джин Ву, через левый глаз и веко прочерчен тонкий вертикальный шрам. Вот тот касается руки Джин Ву и, когда Сон оборачивается, складывает несколько быстрых жестов, получая лёгкую улыбку и кивок. Джин Чоль помнит эти движения, помнит именно этот тёплый взгляд карих, и в горле встаёт ком. — Это?.. — Я Игрис. — А… родовое имя? Фамилия? — осторожно спрашивает Джин Чоль. — Я не помню. Голос Игриса не дрожит, да и сам молодой мужчина, кажется, не позволяет себе лишнего движения. Только когда Джин Ву притягивает к себе Игриса, заключая в объятия, он понимает, насколько тот был напряжён. Игрис расслабляется, закрывая глаза и утыкаясь Джин Ву в шею. — Я должен закончить отчёт по Чеджу к двум часам. Можете подождать, пожалуйста? — звучит почти жалобно. Они приходят вовремя, но многие всё равно оборачиваются. Разумеется, слухи уже расползлись. Джин Чоль появляется перед ними, разъедаемый изнутри беспокойством. — Игрис, ты как? Ирр улыбается уголками губ и сплетает пальцы с Джин Ву. На оценку ситуации ему много времени не нужно — несколько секунд. От обоих фонит маной так, как не фонило ни разу. Очевиднее только повесить табличку: «Мой. Кто позарится, тому долгая и болезненная смерть». — Где это существо? — спрашивает Джин Ву, тяжёлым взглядом сканируя помещение. — Госпитализирован. Смещение шейных позвонков, остальное по мелочи. На дне карих оседает удовлетворение, и Сон поворачивает голову, чтобы оставить поцелуй на виске Игриса; они обмениваются парой фраз. Джин Чоль благодарен им за то, что они воркуют тише, чем он способен услышать. — Что тут произошло? Слегка кривится. — Журналисты успели заснять Юрия Орлова, лежащего в груде асфальта, и пробитую стену отеля. Интриги, расследования и так далее, — смотрит вопросительно, и Игрис качает головой. Он с облегчением прикрывает глаза на мгновение. Он никогда в жизни не хотел бы оказаться в такой ситуации. — После Джин Ву на мне не осталось других следов, — Игрис с какой-то нежностью проводит ладонью по плечу, — Чувствуешь? — Ты про то, что от вас маной фонит за километр? Игрис почти неслышно фыркает и, блять, конечно на Игриса повлияло вчерашнее. Всё не так плохо, — говорят серые глаза. Всё хуёво, — понимает Джин Чоль. — Какого вы припёрлись? — в его голосе — нотки шипения. — А как же иностранные гильдии, национальные охотники? — Игрис вздыхает под его сверлящим взглядом, — Я сказал, что не отойду от Джин Ву больше, чем на двадцать метров. Джин Чоль мысленно стонет. Сидели б дома, обнимались, целовались, или чем там влюблённые занимаются. Джин Чоль выходит из здания ассоциации. Ему предстоит многое, очень многое сделать после изменения чаш мировых весов. Люди спешат, разрешают проблемы после неслучившегося конца света. Улицы заливает тепло солнечных лучей, золотые пылинки пляшут в воздухе. Он глубоко вдыхает, на миг прикрывая глаза. Всё закончилось. Неужели всё закончилось? Знакомый смех неподалеку, сквозь призму света под веками, едва слышные шаги. Открывает глаза, и вдруг кто-то напрыгивает на него, обнимая за шею. Меньше секунды, чтобы узнать. Осознание выбивает дух, его глаза расширяются, сердце лихорадочно вздрагивает и трепещет птицей в клетке. Его руки замирают, согнутые в локтях, не знают, что делать. Мягкие кудри касаются виска. В мыслях пустота несколько мгновений, а потом он осторожно обнимает за талию. Страшно спугнуть, страшно сделать что-то не так, страшно, что лохматая макушка исчезнет. Но макушка не исчезает. Он растерянно смотрит на Джин Ву, который приближается с тёплой улыбкой. Какой-то… особенной, мягкой. Карие глаза глядят на него… как на младшего брата, любяще и с лёгким снисхождением. Он закрывает глаза и зарывается носом в кудрявые пряди, аккуратно прижимая к себе, и вдыхает запах солнечной пыли и тонкий аромат ежевичного вина. Робкая радость тихонько шекочет кожу. — Ну всё, Джин Ву-я, ты его довёл. Брысь. — Я ничего не делал. — А помягче нельзя было? Брысь, кому сказал. Тепло Джин Ву исчезает, неподалеку негромко звякает посуда. Джин Чоль моргает, и силуэт Игриса предстаёт как сквозь пелену. По щекам текут слёзы, которые Игрис нежно вытирает пальцами левой руки. — Ну что ты, Джин Чоль-а? Всё хорошо. — Прости, — тянется предплечьем, чтобы стереть влагу, но Игрис ловит его руку и вновь обнимает, гладит левой ладонью по голове. — Тшш… — и в сторону, — Я тебя покусаю, Джин Ву. — Обязательно. Можешь прям сейчас. Джин Чоль обмякает под приятной лаской, утыкаясь в плечо Игриса. За налётом запаха апокалипсиса ему чудится ежевика, уют и солнечная пыль. — Если этот дурак начнёт тебя доставать, то можешь его побить. Я разрешаю. — Эй! Смеётся в ткань толстовки, уже намокающей от слёз. — Спасибо, хён.