Absurdité et persévérance

      После ухода наспех нанятого официанта, не отработавшего и положенных двух недель, да к тому же ещё, честно скажем, не соответствовавшего стандартам престижного ресторана, дела у шеф-повара бистро шли не гладко. В первую очередь, пришлось самолично заняться обслуживанием клиентов. А что? Вы где-нибудь видели запасного официанта в кладовке или в морозилке? Вот и Винсент не нашёл.       Можно было, конечно, подрядить на это дело одного из поваров, однако, учитывая проходимость заведения, это будет опрометчиво: блюда не были бы готовы в срок. Да и к тому же, подобный персональный подход многим посетителям очень льстил: не каждому выпадает честь быть обслуженным именитым шефом. А тут – праздник неслыханной щедрости.       Приходится признать, активно работать, за годы предпринимательской деятельности, Винсент немного, самую малость, отвык. Плечи ныли, ноги ощутимо болели, руки отваливались. А ведь сегодня только первый день! Уже под конец смены он задумался над тем, как бы ему поступить. Не то, чтобы к нему на работу выстраивались очереди: очень мало кто подходил по тем же пресловутым требованиям. А снизить планку – значит нанести серьёзный репутационный урон своему ресторану. Чего, разумеется, месье Шарбонно себе позволить не мог. Он и так уже нахватал за прошлую неделю несколько критических опусов, где обслуживанием неотёсанным болваном остались недовольны. Если б только...       От мыслей месье Шарбонно отвлёк странно-знакомый силуэт за стеклянной дверью, что вела наружу. Силуэт этот явно принадлежал мужчине, молодому. Винсент и дальше бы продолжил вглядываться в матовое стекло, пытаясь унять чувство де-жавю, но его вернул в реальность посетитель, пожелавший сделать заказ.       Стоило вернуться к стойке, где ожидал, на первый взгляд, очередной клиент, как рассуждения о странном знакомце за дверью нашли своё разрешение.       — Роди!? — Винсент неверяще уставился на рыжего молодого человека, подошедшего к концу рабочего дня. Но что-то в нём было не так... Из-за недостатка опыта близкого общения с людьми шеф Шарбонно не мог сказать, что именно. Чем бы то ни было, это было очень заметно.       — Привет, Винс.       От того, как это было сказано, брюнета даже не всколыхнуло раздражающее сокращение собственного имени, коим его собеседник так любил фамильярничать, несмотря ни на какие замечания. И угрозы.       Но что он здесь делает? Да к тому же ещё и один? Ладно, если бы заявился со своей подружкой, о которой трещал безостановочно... Это ещё можно было бы понять. Но не простить. Наверное, поэтому мадемуазель Манон до вчерашнего вечера покоилась в морозильной камере, бездыханная и... Впрочем, сейчас это уже не важно. Нет тела – нет дела. Хотя, если бы Винсент знал о том, что его официант заявится к нему вновь... Поправочка: бывший официант.       — Кхм... Чем обязан. — вернув своему тону и лицу привычные холод и безразличие, поинтересовался хозяин заведения.       — Ты говорил, что вакансия останется свободной и... В общем, я передумал.

***

      На следующий день Шарбонно мог точно сказать, что же изменилось в его вновь нанявшемся официанте: из него словно бы выкачали жизнь. То тепло, тот свет, та провинциальная наивность и доброта, которую Роди Ламори излучал одним своим присутствием, и что была столь непривычна Винсенту, – всё исчезло без следа. Или, возможно, потускнело, словно латунь. Огрубело, уступив место прагматизму и сосредоточенности. А не виделись они всего лишь... сколько? Два дня?       Если раньше Роди мог подойти к нему в рабочее время по нескольку раз, лишь чтобы потрепаться о всякой ерунде или задать очередной глупый вопрос, то сейчас он стал до ужаса молчалив. С другой стороны, шеф не мог не заметить, что официант стал более старательным, усердным, уравновешенным. Он увереннее держал лицо перед посетителями, а его движения демонстрировали зачатки достоинства и изящности. Конечно, ему предстоит ещё много работать над собой, чтобы стать достойным заведения, в котором, по превратности судьбы, оказался, но опыт, через который он прошёл на прошлой неделе, уже давал о себе знать. Или там было что-то ещё?       Винсент не горел желанием интересоваться у своего работника, что же такого с ним стряслось, хоть любопытство и поскрёбывало душу. Или то, что от неё осталось. К тому же, он привык работать с самыми лучшими, потому интерес подогревал и сам процесс приобретения таких ценных и уважаемых им профессиональных качеств. Но это лишь временное увлечение, не более. Не более...       И пусть Шарбонно избегал мыслей об изменениях в своём официанте всё это время, он смог сдержать своё любопытство только до конца рабочего дня. А теперь преградил тому путь наружу.       — Что происходит.       Вопрос-утверждение разрезало тишину едва закрывшегося ресторана. Тот факт, что они сейчас здесь одни, немного напрягал Роди, но не настолько, чтобы сменить безразличное и усталое выражение лица, настолько ему несвойственное. «Что же с тобой случилось, Роди?»       — Что Вы имеете в виду, Шеф?       Самое обычное обращение от своего сотрудника. Должное, если не сказать обязательное. Тогда почему оно стало словно ударом под дых, разом выбив все мысли и слова, заставив Винсента ощутить ком в горле? Уже второй день подряд его официант заставляет опешить.       — Ты как-то странно держишься сегодня. — Шарбонно не успевает вернуться в образ, потому первая фраза звучит неуверенно. — Что-то случилось.       — Я...       И лишь завидев привычный, живой, – живой! – блеск в глазах Роди, Винсент немного успокаивается. О том, что блеск этот вызван грустью и печалью, сдержанной тенью лёгшей на лице Ламори, Шарбонно беспокоиться не пристало. Насторожило лишь то, что этот «просвет» продлился только несколько секунд.       — Со мной всё в порядке, месье. Если не возражаете, я пойду. Завтра меня ждёт новый рабочий день.       На это всё ещё удивлённый, но уже не сражённый на повал, как полминуты назад, Винсент отступил, лишь бросив короткое «хорошо отдохнуть», и получив «Вам тоже, шеф».       «Проводив» сотрудника, Винсент не направился к себе в апартаменты, наверх, а завернул в кабинет, где его ждало припасённое вино. И как бы не хотелось выбросить из головы этот разговор, он не мог не обратить внимания: Роди задумался, а значит, вероятно, ему определённо было что рассказать. А раздумывал он над тем, стоит ли посвящать в это «было что» своего работодателя. Невольно, Шарбонно задумался сам: может ли это быть связанно с его дорогой Манон? А может быть...       «Нет. Даже думать об этом больше не стоит». Именно так решил брюнет, делая глоток из бокала, морщась от безвкусности потребляемой жидкости. Чувствуется только лёгкое тепло, разливающееся от горла по пищеводу, вызванное спиртным.