Et consumimur igni

Югём тогда сразу отправляется в общежитие, что было через дорогу. Уж хотя бы кровь нужно остановить. И остыть уже хоть как-нибудь. Оказавшись на своем этаже, он сразу идёт к раковинам, чтобы не заляпать все ещё больше. Хотя одежде и так уже пиздец. Только он закрывает глаза, слушая, как течет вода, рядом появляется Джексон.       — Ничего себе, — он свистнул, — кто это тебя так?       — Отгадай.       — Вариантов тьма.       — Слышь, — Югём посмотрел на него, — поссорился с…       — Какой ужас! — две девушки, что жили в этой же секции, замечают этих двоих и что один из них в крови, — тебе помочь остановить?       — Не надо, спасибо.       — Ну не будешь ведь ты раком тут стоять уйму времени! — одна из них убежала в комнату и вскоре вернулась с тампоном в руках.       — Вот, держи, — Югём недоверчиво покосился.       — О, я такое в фильме видел, давай помогу, — Кайе забирает у девушки тампон и уже приближается.       — Да не надо! — Югём увернулся, отходя к другой раковине, — она почти остановилась, — фыркнув, девушки уходят. Югём просто молчит, смывая остатки крови, а Джексон ждёт, когда же тот хоть что-нибудь скажет.

***

Спустя и несколько часов, Джексон не отставал от друга. Югём ему рассказал все, что произошло, ну, опустил пару деталей, но в красках описал все, что думает, и что сказал Джинёну перед тем, как тот ударил его.       — Какого хуя он общается с какими-то придурками и ходит с ними на свидания?! — Югём все ещё злился. Ему не помогли ни барабаны, ни срыв злости на Джинёне, ни удар в нос от него же. Он чувствовал себя обманутым и не находил места даже в собственной комнате.       — Вы что, встречались?       — Мы не встречались, но…       — Югём, я же предлагал тебе поговорить с ним. Я уверен, он бы все тебе объяснил. Напиши ему, как остынешь, — Югём мотает головой отрицательно. Он не хочет, — ну он же тебе нравится… Поговорите, обсудите все, может, договоритесь о… Как там эта хуйня, моногамных перепихах, если так ссышь прямо сказать о чувствах.       — Я ничего с ним не хочу после этого.       — Да господи, может ты вообще не так того парня понял, а в кафе был какой-нибудь его друг. Давай, пиши ему, что ты тупой осел, — Югём закатывает глаза и открывает диалог с Джинёном. Он думает, что написать, учитывая, что всё ещё чувствует злость. Но головой же действительно нужно понимать — они с Джинёном ничем друг другу не обязаны и находились в полностью свободных отношениях, — чего сидишь?       — Думаю, что написать.       — Извинись для начала. А потом напиши о том, что он тебе нравится и ты ревнуешь. Югём пишет, долго и усердно. «Я поступил как последний мудак. Прости меня, я не должен был это делать, должен был спросить все и узнать так, вслух, а не тупыми действиями сделать тебе неприятно. Но, вообще, я вроде не имею права спрашивать у тебя, с кем ты проводишь время помимо меня. Это не мое дело. Ты имеешь полное право делать то, что хочешь, и это никак не касается меня. Ну, мы ведь, по сути, никто друг другу. Ещё раз извини»       — Драматизировать под конец обязательно было? В обед следующего дня Марк будит Джинёна. Сколько можно спать? Он ушел в комнату, когда ещё и десяти вечера не было. Сам же потом будет ныть, что у него болит голова из-за долгого сна. А ещё Бэм скоро придет, они же сами позвали его в гости не так давно.       — Вставать собираешься? — Марк завалился рядом, чем разбудил Джинёна.       — Не хочу.       — Ну давай поваляемся, — друг кутает его в одеяло и обнимает через него. Почти сразу Джинёну становится жарко, но он не очень хочет вылезать. Он уже не может уснуть и просто молчит, проклиная такой долгий сон. Проходит какое-то время, и Марк все же спрашивает, — что он сделал?       — Завуалированно назвал меня прошмандовкой, — он использует одно из словечек Бэма, которым тот в шутку раскидывался, когда ссорился с Джебомом. Обычно им было забавно, когда они это слышали, и Джинён сейчас хотел так сгладить хоть что-нибудь.       — Что? — Марк не видел ни одной причины так назвать друга, — какого хрена вообще?       — Не знаю. Мне в какой-то момент показалось, что он накурился какой-то дряни, но ничем не пахло. Я пришел, а он сразу налетел с обвинениями. Сказал, что знает про какую-то мою коллекцию парней и позовём ли мы кого-то, как он, чтобы вместе развлечься, — морщится. Под одеялом уже слишком жарко и он вылезает, — прикинь, он ещё спросил, заходил ли я к кому-то перед ним.       — Долбаеб что ли? — Марк пребывал в шоке, — да что за дебилы тебе попадаются?! Один изменяет, а другой думает, что ты изменяешь!       — Хрен его знает. Пошли есть, не дай бог я потеряю ещё хоть пару грамм. Да и скоро этот припрется. Практически до самого вечера Джинён не брал телефон в руки. Сначала занимался с Марком готовкой обеда, а потом они разговаривали с Бэмом. Вообще-то они планировали смотреть новую серию сериала, но Бэмбэма как обычно все тянули за язык какие-то неизвестные силы.       — Неужели ты будешь смотреть, а не переписываться с Югёмом? — он смирился с этим.       — Мы больше не общаемся.       — Че?! — Канпимук сразу ставит на паузу, этот сериал был интереснее, — че он натворил?       — Почему сразу он?       — Ой, даже не знаю, может, потому что он - причина всех бед? Марк посмеялся под нос, а Джинён лишь улыбнулся. Да уж.       — Порадуйся и забей.       — Да как я могу радоваться, когда он снова что-то выкинул, да ещё и в отношении моего друга? А зная его дряной характер, разрыв был пиздец, я удивлен, что ты не рыдаешь, как Джебом, когда мы ссоримся. Теперь Джинён засмеялся. Он, конечно, не верил в рассказы друга и был более, чем уверен, что дома то Бэм только так стелется перед своим парнем.       — Ну, приятного было мало, но жить буду. А теперь включай уже сериал. Только после серии он все же решает посмотреть сообщения. Видит одно от Югёма. Что ж, начинается оно очень интересно, он действительно мудак, тут не соврал. Джинён согласен со всем и даже думает, что можно поговорить, а потом читает завершение. «Никто друг другу» прочитывает ещё раз и не верит. Да как? Их общение было так похоже на настоящие отношения. Он же не совсем идиот и прекрасно видел отношение парня к себе.       — Ну? Он тебе что-нибудь ответил? — Джексону была интересна эта драма. Югём курил и бренчал что-то на укулеле, сев в углу кровати. Получалось так себе — у него было мало практики, вдобавок он выпил.       — Не ебу.       — Так посмотри, — Югём кинул на него недовольный взгляд. Он побаивался ответа Джинёна. Вдруг он написал, что больше не хочет видеться? Он ещё, конечно, до конца не остыл, и его все ещё волнуют похождения парня, но хотя бы попробовать поговорить можно. Берет все же телефон и открывает диалог. Ничего. Он даже не знает, что хуже.       — Он прочитал и ничего не ответил.       — Ну поздравляю.       — Отвали! — Югём откинул инструмент в сторону, — почему ты говоришь так, будто виноват только я?! Будто это я спал ещё чёрт пойми с кем?! Будто только я плохой?! Почему я всегда во всем виноват?! — он, очевидно, выпускал пар своим криком, но Джексона это все равно напрягало. Вот уж махаться он не собирался, а Югём явно бы не отказался, — не общайтесь со мной, не трогайте меня, оставьте меня наконец в покое! — Джексон хотел что-то сказать, — уходи, — шипит Югём. Если парень сейчас же не уйдет… Он захлопывает за ним дверь со всей дури. Та от этого снова открывается и Югём хлопает ещё раз. Мысли постепенно начинают его накрывать, и он не знает, куда от них деться. В чувства приводит звонок, от которого он вздрагивает. Честно, в глубине души он надеялся, что это Джинён. Его зовут на репетицию и хочется отказаться, но им было пропущено уже несколько, из-за чего даже его опьянение сейчас роли не играло. Все знали, что выпившим он уже играл не раз. Соглашается прийти и кидает телефон на кровать. Отвлечется так от всех мыслей, что пожирали его. Не очень приятно возвращаться в место, где все произошло, но переехать отсюда они не могут. Спустя полчаса он на месте и без лишних слов садится за установку.       — У тебя все нормально? — слышит от одного из парней. Он не хочет разговаривать.       — Мы начнем или нет? Говорите, какая песня, и все, — надеется, что новую никто не сочинил. Не хочется сейчас учить новое. Он согласен отбарабанить то, что уже знает, и уйти. Его нервное состояние замечают все и поэтому решают просто начать. Спустя какое-то время дверь открывается, и он видит Бансока. Он тоже пропускал несколько репетиций. Югёму было без разницы, они особо не общались. Они играют несколько песен, пока их не прерывают звонком. Югём даже думает, что ему это на руку. Пока можно перекурить.       — Позовешь Джинёна на репетицию? — заговаривает Бансок. Югём бесится. И с Джинёна и с Бансока и с хер пойми чего, что у них там было. В голову опять лезет неприятное, он не хочет об этом думать.       — Иди позови его сам, — говорит холодным тоном.       — О, не думаю, что он мне ответит, — насмешка в голосе нервирует. Бансок будто намеренно не замечает его настроя, — что вы, поссорились? Он…       — Давай ты отъебешься от меня, окей? — надеется, что парень поймет и отвалит наконец, — я не хочу говорить с тобой о нем, я не хочу, чтобы кто-то меня сейчас трогал, просто отъебись! — он поднимается, оставив половину сигареты в пепельнице, и молча уходит. Пусть дальше репетируют без него. Приходит в общежитие, запирая за собой дверь, замок которой чуть не сломал не так давно. Решает не включать свет, оставаясь в кромешной темноте. На полу валяются вещи, раскиданные и сломанные в порыве гнева. Джинён перечитывает его сообщение и от концовки все ещё ощущает разочарование и агрессию. «Никто? Хорошо. В таком случае я не должен объяснять тебе, что именно ты понял не так. Раз ты обо мне такого поганого мнения, то можешь идти к черту.» Думает пару секунд, но все же отправляет, как есть. Ему без разницы, сказал так Югём, потому что они действительно никто друг для друга или потому что был зол. Если второе, то нет никакого желания вестись на эту манипуляцию и попытку надавить и сделать неприятно. Не хочется проходить через такое, Джинёну уже хватило подобного в подростковом возрасте. Если же первое, то ещё легче. По крайней мере одному из них точно. Югём слышит уведомление и сразу достает телефон из кармана. Видит, что это сообщение от Джинёна и на пару мгновений тревога селится в его сердце, вытеснив крупицу радости от того факта, что он все же ему ответил. Чего хорошего? Пробегается глазами по тексту. Гнев начинает смеяться другим - тяжестью и пустотой, что вновь образовывалась в груди. Он чувствовал это дома, чувствовал, когда оборвал общение с Бэмом. Почему это ощущение всегда рядом? Висит над ним, как проклятье, следует тенью по пятам. Неужели так будет всю жизнь? Читает ещё раз, не понимая, какого черта. Что он мог понять не так? Джексон тоже сказал, что он явно не так все понял. Он ложится на кровать, чувствуя, что его начинает трясти. Голову охватывает паутиной страха из-за пережитого стресса. Накрывает волной, из которой никак не выбраться, она душит его, швыряя в воспоминания о доме, отце, фейерверках и первых «отношениях».