Тайна семи...

День начался не лучшим образом, но после разговора с Шерлоком Джону стало легче. Он всё ещё чувствовал тепло, которое тот оставил на его коже, словно неуловимая поддержка, с которой он не сталкивался давно.     Это было больше, чем просто жест — это была сила, которая успокаивала и ободряла, несмотря на всю ту боль и тревогу, что он прятал в себе.     Шерлок, несмотря на свою отчужденность, умел делать то, что для других было почти невозможным: быть рядом в нужный момент, даже если молчание между ними было тяжёлым.     Они разошлись к десяти утра и до обеда оставались по своим комнатам, поглощённые своими мыслями.    Джон сидел у стены, разделявшей их спальни, и думал о Шерлоке.     Он пытался представить, что творится в голове его друга, что могло бы заставить Холмса так реагировать на визит его брата.     Что могло быть такого, что вызывало в нём такую бурю чувств? Эти мысли не отпускали его, и он не мог избавиться от ощущения, что что-то важное ускользает от его понимания.     Собирался он, однако, только по настоянию миссис Хадсон, которая настойчиво напомнила ему о пропущенном завтраке и даже несколько раздражённо заметила, что они слишком долго увлеклись своими размышлениями.     Джон вздохнул, его мысли оставались в прошлом разговоре, но он послушно встал и принялся одеваться.     Положив часы в карман, Джон медленно провёл по их крышке пальцами.     Шершавые следы на ней напомнили ему о тяжёлых воспоминаниях, которые он старался держать под контролем.     Эти часы, с их мелкими повреждениями и выцарапанными знаками, казались одновременно чуждыми и родными.     Они носили следы тех, кто уже не был рядом, и, несмотря на все попытки забыть, их следы оставались с ним, болезненно напоминая о прошлом, которое никогда не уйдёт.     Зайдя в гостиную, Ватсон заметил, что Шерлок уже сидел за столом, как всегда, спиной ко входу.     Его тарелка с жарким была нетронутой и отставлена в сторону, а сам Холмс, поглощённый своими мыслями, пил чай и закуривал очередную сигарету.     Джон невольно подметил для себя одну деталь: когда Шерлок был поглощён раздумьями, он предпочитал трубку, а если он был вовлечён во что-то важное или раздражён, сигареты становились его выбором.     В пепельнице уже дотлевало несколько окурков, а воздух в комнате был пропитан дымом.     Ватсон тихо обошёл стол, набирая темп, и, вскользь схватив портсигар, сел на своё место.     Открыв железную коробочку, в которой оставалось три сигареты, Джон решил, что скурит их сам, вместо того чтобы позволить это сделать Шерлоку. Тот и так достаточно подпортил своё здоровье за сегодня.     На столе перед Холмсом лежала пара раскрытых писем, и Джона невольно перетрусило.     Неужели очередные угрозы? — подумал он, взглядом скользя по страницам, и в его голове вновь пронеслись мысли о том, что может скрываться на этих листках.     Он закурил и отставил свою тарелку, хотя еда выглядела пока что аппетитно.     Сейчас же, в этом напряжённом моменте, мысль о пище была посторонней.     Чай оставался горячим, но его глоток, как болезненный ком, упал в желудок, не принося облегчения.     В комнате царила тишина, которую нарушил голос Шерлока.     — Мистер Ватсон, — произнёс Холмс, не отрывая взгляда от окна, — вы знаете Риверса Тилкрона?     Джон застыл, пытаясь вспомнить, кто же это мог быть.     Он быстро перебрал всех своих знакомых, и лишь на выдохе, едва не закашлявшись от смеси никотина и напряжения, ответил:     — Да.    — Вас приглашают на его похороны, — продолжил Холмс, подвигая одно из писем в сторону Джона.     Тот быстро взял его, но, чертыхнувшись, стряхнул упавший пепел на бумагу.     "Доктору Джону Ватсону. С тоской и грустью сообщаем, что Риверса не стало. Семья и близкие мистера Тилкрона приглашают вас проститься с ним сегодня вечером в поместье Тилкрон на Кравфорт-стрит, 12А."     Джон почувствовал, как неприятная тяжесть осела в его груди. Он давно не посещал Риверса и его супругу.     Тилкрон стал неизлечимым ещё до того, как Джон уехал на войну.     Он был уверен, что тот не жилец, и удивился, когда узнал, что тот так долго прожил.     В институте его уверили, что пациенту оставались не более нескольких месяцев, но, похоже, его забросили раньше времени.     Джон вспомнил, что лечение прекратили не только врачи, но и мисс Тилкрон, настоявшая на этом. Странно.     — Пойдёте? — внезапно нарушил молчание Шерлок, и Джон, не успев ответить, лишь тихо произнёс с печалью в голосе:     — Да.     — Я с вами, — сказал Холмс и протянул второе письмо. Джон взял его, не раздумывая, и принялся читать. В письме не было приглашения. Это была просьба. Некто, чьё имя скрывалось за прозвищем "Актёр", писал на имя М.Х., прося повлиять на Ш.Х., чтобы тот прекратил вмешиваться в чужие дела. И настоятельно просили **чтобы** сведения о смерти Р.Т. не дошли до него. Письмо заканчивалось фразой: "Это мешает нам." И больше ничего. Джон почувствовал, как его взгляд замедлился, изучая эти странные слова. Это письмо не должно было быть в руках чужого человека, но оно оказалось у Шерлока. — Ваш брат его принёс? — спросил Джон, с усилием выдавив вопрос. — Скорее он пришёл за ним, — ответил Холмс, поджимая губы, как всегда, когда его что-то беспокоило. — Я его на время позаимствовал. Джон сдержал возмущение, но взгляд его выдал напряжение. Всё теперь становилось на свои места. Шерлок скрывался от своего брата не просто так. Письмо, написанное с таким скрытым предупреждением, могло быть серьёзным поводом для беспокойства. Джон вздохнул, тяжело осознавая, что вопрос только начинался. — Тогда пойдём вместе, — подтвердил он с решимостью. Другого выхода не было. — Ваш брат как-то связан с сектой? — с опаской спросил Джон, осторожно убирая письмо обратно на стол. Его голос прозвучал натянуто, словно он боялся получить подтверждение своим мыслям. Шерлок на мгновение задержал дыхание, будто обдумывая, стоит ли отвечать, и затем тихо выдохнул: — Нет, к счастью. — Он сделал паузу и добавил, глядя в сторону окна: — Но он приближен к правительству и короне. Так что… мимо него эта тема не прошла, особенно когда в неё ввязался я. В его голосе прозвучала раздражённость, смешанная с усталостью. Он затянулся сигаретой, а затем с досадой выпустил клуб дыма, который лениво закружился в воздухе, словно отражая его напряжённые мысли. Джон внимательно наблюдал за другом. Кажется, Шерлок не был склонен к долгим объяснениям, но детали ситуации явно беспокоили его. — Это связано с делом, которое вы сейчас занимаетесь? — осторожно уточнил Ватсон, поднимая взгляд на Холмса. Шерлок чуть прищурился, словно это был вопрос, на который он давно знал ответ. — Скорее, это связано с делами, которыми я уже занимался, — коротко ответил он, снова затягиваясь. — Эта... секта, слишком давно мозолит глаза **правительству**, но управы как следует, они **найти** не могут, или... кто знает сколько их сообщников там. Шерлок словно невзначай очертил неровный круг у себя над головой, видимо изображая корону. Джон почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Снова наступило тяжёлое молчание. Джон взял последнюю сигарету, закурил и глубоко затянулся. Дым, тяжёлый и смолистый, обжигал горло, но это отвлекало от внутренней сумятицы. Он на мгновение закрыл глаза, задержав дыхание, словно пытаясь подавить в себе что-то. Шерлок протянул руку, жестом попросив сигарету. Джон, не говоря ни слова, передал её. Их пальцы на мгновение соприкоснулись — тёплое, но короткое мгновение. Одна на двоих, и теперь это была не единственная вещь, которая их объединяла. — Вы подумали о том, как меня представить? — резко, почти нетерпеливо спросил Холмс, не отрывая взгляда от окна. — Не успел, — ответил Джон, стряхивая пепел с сигареты. Она почти догорела, и он аккуратно затушил её, выдыхая остатки смолистого дыма. — Я подумал, — продолжил Шерлок, словно не замечая паузы, — что представлюсь другом Риверса. — Не считаете ли вы, что слишком молоды для его друга? — Джон приподнял бровь, слегка скептически. — У богатых бывают и не такие друзья, — ответил Шерлок с явным отвращением, и Ватсон, невольно поморщившись, понял, к чему он клонит. — Не думаю, что такому «другу» будут рады в семье, — сказал Джон, сдерживая недовольство. — Странно, что вы пришли к такому выводу, — Шерлок на мгновение удивился, но тут же покачал головой. — Конечно, я мог бы притвориться, — он снова покачал головой, — но это не тот случай. Молчание снова заполнило комнату, тяжёлое и неизбежное. Джон нахмурился, пытаясь понять, как бы Шерлок мог притворяться. В голове мелькали странные мысли, весьма пошлые образы. Он резко одёрнул себя, почти болезненно почесав затылок, разрывая поток мыслей и взъерошивая и без того растрёпанные волосы. — Будет вам, доктор, — улыбнулся Шерлок, словно услышав, что творится у него в голове. — Лучше сосредоточьтесь на важном. — Что вы можете рассказать мне о Риверсе? — продолжил Шерлок, не спеша, почти механически, словно прокручивая в уме каждую деталь. — Увлечения, хобби? — Не то чтобы я хорошо его знал, — Джон задумался, поджав губы. — Кажется, он состоял в клубе. — Не в книжном, надеюсь? — Холмс почти без эмоций, но с легким оттенком иронии посмотрел на доктора. — Нет. Вроде как по фехтованию. — Ну вот и ответ, — Шерлок расслабился, щёлкая пальцами, словно разгадав ещё одну загадку. — Вы умеете фехтовать? — вдруг спросил Джон. — Не думаю, что меня попросят продемонстрировать, но да, я умею фехтовать. Шерлок откинулся на спинку стула, словно с его плеч свалился груз, и на мгновение расслабился, словно вернулся к чему-то давно знакомому. — Есть что-то, чего вы не можете? — тихо пробормотал себе под нос Джон, его голос едва был слышен в комнате. — Много чего, — ответил Холмс, не замечая, как его слова задевают собеседника. — Но и много чего умею. Видите ли, я думаю, вам и так понятно, что я не из бедной семьи. Даже не из средней. Мои родители имели довольно высокий статус в высшем обществе. Шерлок повернулся, чтобы посмотреть через плечо, и Джон проследил за его жестом. На стене, над камином, висел портрет, который он видел не раз, но теперь, когда он сосредоточился, Джон заметил, что некоторые детали кажутся новыми. Это был тот же самый портрет — семьи Холмсов, — но что-то в нём было не так. Может быть, это было его новое восприятие, или сам момент заставил его увидеть всё по-другому. — В детстве я занимался многим, как по своей воле, так и без неё, — продолжил Шерлок, его голос стал немного мягче. — Всё ради того, чтобы сохранить статус. Однако, как вы можете заметить, только Майкрофт оправдал ожидания отца. Шерлок отмахнулся, словно не желая останавливаться на прошлом, хотя его слова звучали немного задумчиво. — И всё же я не жалуюсь. Я очень благодарен за всё, что мне было даровано и позволено. Джон слушал, не вмешиваясь, но в его душе зародилось чувство облегчения. Шерлок открылся ему. Он рассказал о своём прошлом, о семье. Это был тот знак доверия, которого доктор так долго ждал. Он молча сидел, чувствуя, как тяжесть немного спадает, а атмосфера в комнате становится немного легче. Пока Холмс продолжал бубнить что-то о правилах фехтования, Джон поймал себя на мысли, что его собственное внимание переключилось, и начал наблюдать за юношей. Он не скрывал своего взгляда, изучал Холмса без стеснения. — Анализируете меня, доктор? — резко и неожиданно прервал молчание Шерлок, встретившись взглядом с Ватсоном. Джон замешкался, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Он неловко отводил взгляд, пытаясь скрыть свою растерянность. Но Холмс был слишком наблюдателен. — Поделитесь? — шутливо наклонил голову Шерлок, и его лицо мгновенно изменилось. Оно стало озорным, хищным, загадочным. Как только его губы изгибались в улыбке, всё в его внешности приобретало новое измерение. Он выглядел одновременно мило и маняще опасно. Тень от локона, упавшего ему на лоб, слегка закрывала один глаз, а под бирюзовыми глазами собирались едва заметные морщинки. Эти мелкие детали, как и сам его вид, создавали почти гипнотическую атмосферу, делая его ещё более неотразимым. Алые губы с едва заметной приподнятостью в уголках придавали его облику непередаваемую остроту и соблазнительность, словно весь его образ был окутан некой таинственностью, которую Джон не мог не заметить. — А, я... — Джон замялся, опустив глаза. — Вы красивы... Поджав губы, он, казалось, тут же отчитал себя за эту оплошность, но Холмс, не отводя взгляда, продолжал внимательно слушать. Его лицо оставалось бесстрастным, лишь легкий отблеск любопытства мелькнул в глазах. — Вы... талантливы, умны, загадочны, где-то безрассудны, и, возможно, немного сумбурны, — пробормотал Джон, запинаясь, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Это всё? — Холмс прикрыл глаза и слегка покачал головой, словно разочарованный. — Вам ещё учиться и учиться. Джон нахмурился, его голос стал твёрже: — А вы сами сможете проанализировать себя? — с вызовом ответил Джон. На мгновение в глазах Шерлока мелькнуло удивление — он вскинул брови, словно не ожидал такого вопроса. Но уже через секунду он вернул себе привычное хладнокровие и, сложив руки перед собой, спокойно произнёс: — Интересный вопрос. Итак... — он слегка наклонился вперёд, заглядывая Джону в глаза. — Спасибо, что считаете меня привлекательным, но это, пожалуй, не так важно. — Его губы изогнулись в лёгкой, едва заметной улыбке. — Что ж, я настойчив и где-то талантлив, как вы заметили, и умён. Но всё это поверхностно. Теперь его лицо стало серьёзным, голос обрел необычную глубину. — Я — разум в постоянном движении, неутомимый исследователь природы человеческой мысли и скрытых закономерностей мира. Для меня жизнь — это головоломка, где каждое событие, каждый звук, каждый след имеют значение. Я не могу позволить себе роскошь бездействия, ибо мой разум требует задач, как пламя требует воздуха. Мои способности — не дар и не случайность, а результат упорного стремления понять, как устроен мир. Я наблюдаю не просто глазами, но всеми своими чувствами, вычленяя истину из того, что для других кажется хаосом. Там, где люди видят случайность, я нахожу связь; где они теряются в догадках, я строю выводы. Шерлок откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. В его позе чувствовалась уверенность и спокойствие. Слова Холмса прозвучали как вызов, брошенный самому миру, и Джон не мог не восхищаться этим — его ясностью, страстью к поиску и невероятным умением. — Меня считают безумцем, нарциссом, — продолжил он после небольшой паузы, и в его голосе мелькнула холодная ирония. — Может быть. Хотя лично я не склонен к подобным определениям. — Даже так... — Джон смотрел на него с изумлением, пытаясь осмыслить услышанное. И, словно собравшись с духом, добавил: — Позвольте мне дополнить вас, мистер Холмс. Шерлок, чуть склоняя голову, жестом дал знак продолжать. — Хорошо быть единственным цветком в поле сорняков, — сказал Джон, стараясь, чтобы его голос звучал твёрдо, но в глубине его слов сквозило искреннее восхищение. Шерлок слегка улыбнулся, и в его глазах на мгновение вспыхнуло что-то, что трудно было распознать. — От другого человека я бы отвернулся от подобной лести, — заметил Холмс, — но вам я скажу: спасибо, Джон. — Знаете, — заговорил Шерлок, — будь вы самым бесстрашным, непоколебимым и суровым человеком... Он выдержал такую долгую паузу, что Джон уже начал нервничать, чувствуя, что его ждёт какой-то неожиданный финал. — Я бы посочувствовал вам, зная, что случится с тем, кто не доел обед. Холмс замолчал, и они оба невольно покосились на свои тарелки. Нетронутое жаркое стояло перед ними, куски мяса и овощей обветрились, а соус застыл в неприглядную массу. Вид еды вызывал лишь лёгкий упрёк в душе, но желания её съесть не было. — Ты будешь это есть? — осторожно спросил Джон, взглянув на собеседника. — Нет, — спокойно ответил Шерлок, изогнув бровь. — А ты? Джон отрицательно покачал головой. Они молча уставились друг на друга, словно два заговорщика, пойманные на месте преступления. В этот момент они были похожи на десятилетних мальчишек, которым предстоит съесть безвкусную овсянку, когда весь остальной мир наполнен сладостями. Справедливости ради, жаркое выглядело вполне аппетитно, даже несмотря на своё состояние. Но желания есть не было. Не говоря больше ни слова, Холмс поднялся, взял свою тарелку и направился к окну. Джон, не дожидаясь объяснений, послушно последовал за ним. Шерлок распахнул окно, впуская в комнату морозный воздух. Холодный ветерок всколыхнул занавески и ударил в лицо, принося с собой бодрящую свежесть. Наклонившись через подоконник, Холмс окинул взглядом пустынную улицу. Никого. Всё тихо. Он ловко опрокинул содержимое своей тарелки на газон перед домом. Джон, всё ещё немного растерянный, повторил его действия. Едва последний кусок мяса коснулся земли, как к нему тут же подбежали две бродячие собаки. Они жадно набросились на неожиданный пир, вызвав у Шерлока довольную улыбку. — Приятного аппетита, — пробормотал он в сторону собак и затем ловко захлопнул окно. Когда они снова оказались внутри, их взгляды встретились. Они стояли друг напротив друга, и сначала это была просто пауза, но она не выдержала натиска смеха. Они расхохотались — искренне, громко, не сдерживаясь, словно школьники, тайком избавившиеся от ненавистного обеда. Джон вдруг вспомнил своё детство, те редкие моменты, когда он делал что-то подобное вместе со своими братьями. Эта простая сцена наполнила его странным, тёплым чувством. — Холмс, вы точно промышляли этим в детстве, — ухмыльнулся Джон, глядя на своего напарника. Шерлок лишь загадочно усмехнулся, бросив на него взгляд, полный молчаливого согласия.